Текст книги "Мифы и мины для подрыва Российской государственности"

По мнению следствия, эта позиция мыслилась «гвоздем» обвинения, и, судя по копиям кем-то сфабрикованных протоколов допроса Берии, он эту вину якобы не отрицал: «Одним из самых тяжких для меня обвинений является мое участие в мусаватистской контрразведке. Это обвинение я признаю полностью». Однако фактически и эта статья обвинения оказалась секретом Полишинеля, грубой фальшивкой, ибо Берия собственноручно отразил факт работы у мусаватистов в своей автобиографии еще в 1920-е годы.

Председатель Закавказского ГПУ И.П. Павлуновский в письме Сталину в 1926 году писал: «Перед отъездом в Тифлис, меня вызвал к себе Пред. ОГПУ т. Дзержинский… и сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватской (так в оригинале. – Прим. авт.) контрразведке. Пусть меня это обстоятельство ни в коей мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных тт. закавказцев и что об этом знает он, Дзержинский, и т. Серго Орджоникидзе».

Этот факт убедительно говорит о том, что еще в юные годы Берия был на нелегальной работе во вражеском логове и, видимо, успешно справился с ответственной задачей, поскольку впоследствии был выдвинут на руководящую должность в ОГПУ. Хрущеву, который в то время был инструктором политотдела Кубанской армии, то есть занимался в основном болтологией, как и всю остальную жизнь, такая работа и не снилась!

Поскольку работа на мусаватистов относилась к отдаленным временам Гражданской войны, следствие постаралось «осовременить» дело и вписало еще одно обвинение: «В последующие годы, вплоть до своего ареста, Берия Л.П. поддерживал и расширял тайные связи с иностранными разведками». С какими разведками, как поддерживал связь, чем это доказывается – следствие не упомянуло, ибо упоминать было не о чем, хотя тут-то, казалось бы, Берии можно было приписать сотрудничество и с ЦРУ, и с британской СИС, и даже с парагвайской разведкой. Однако остереглись, не приписали – а вдруг сами американцы или англичане выступят с опровержением сотрудничества Берии с ними, и все обвинения полетят к чертям! Короче, абсурдность этого вздорного обвинения даже детального опровержения не требует!

И, видимо, понимая недостаточность и недоказанность приведенных обвинений, следователи и их кураторы из ЦК обвинили Берию в самом страшном, на их взгляд, преступлении: «Будучи морально разложившимся человеком, Берия сожительствовал с многочисленными женщинами, в том числе связанными с иностранными разведками». Сразу оговоримся, об иностранных разведках в материалах дела ничего не говорится, а вот о пикантных подробностях похождений Лаврентия Павловича рассказывается, что называется, взахлеб, со слов его секретаря Рафаэля Саркисова.

Как следует из показаний Саркисова, он якобы выступал главным сводником в знакомстве Берии с женщинами и малолетними девочками, отлавливал для него школьниц на московских улицах. Он в подробностях (будто рядом стоял и свечку держал) описывал, как Берия их насиловал в служебном кабинете на Лубянке, а также в своем особняке на Малой Никитской улице. Кроме того, Саркисов вел список сожительниц своего шефа, число коих якобы достигло 221 (кому и зачем такой список был нужен?), и даже был в курсе того, что Берия в 1943 году болел сифилисом.

За эту заведомую ложь арестованный 26 июня 1953 года Саркисов заработал себе прощение – его приговорили к 10 годам заключения 18 февраля 1959 г., но уже 28 марта 1960 г., то есть примерно через год, он был условно-досрочно освобожден, хотя реабилитирован все-таки не был. Зато получил группу инвалидности и до конца дней получал государственную пенсию. Купил, короче говоря, себе индульгенцию ценой предательства своего шефа.

Казалось бы, уж по этому-то пункту у обвинения должна быть масса показаний от потерпевших – список их ведь Саркисов предоставил! Однако ничуть не бывало – в деле фигурирует лишь один недоказанный и нерасследованный эпизод, согласно показаниям некой Дроздовой, и все!

Скандальную Лялю-Валю Дроздову, как выяснилось, следователи нашли и заставили написать заявление о том, что ее изнасиловал Л.П. Берия, уже после допроса Саркисова. Эта Ляля была, судя по всему, дамой роковой и готовой на любые услуги, поскольку после расстрелянного Берии стала любовницей валютного спекулянта, подпольного миллионера Яна Рокотова, также расстрелянного в 1961 году. Была ли она на самом деле любовницей Берии и был ли в действительности факт ее изнасилования, осталось невыясненным, но «ее пониженная социальная ответственность» явно налицо, а потому цена показаний подобной дамочки не больше ломаного гроша в базарный день.

Почему же в деле не оказалось других потерпевших? Да потому, что вся эта пакостная история была выдумана в недрах ЦК партии по наущению беспардонного лжеца Никиты Хрущева, чтобы создать в глазах обывателя наиболее отталкивающую репутацию Берии. Чтоб его не жалко было! Девочек ведь насиловал! Никакой пощады подлецу и негодяю! И список жертв есть, который, однако, никому не показали, а зря!

Как установили исследователи, он почти полностью совпадал со списком, правда гораздо более скромным, любовниц бывшего начальника охраны Сталина генерала Власика, который ранее был отстранен от должности как раз за морально-бытовое разложение и отдан под суд за финансовые злоупотребления. Судите сами о качестве фабрикации дел хрущевскими подручными!

И это фальшивое обвинение – главный аргумент следствия? Берия, правда, если верить копии протокола допроса, эту вину признал, а иначе и говорить было бы не о чем. Посмотрите, какими словами он говорит об этом своем «преступлении»: «Самым тяжким позором для меня, как гражданина, члена партии и одного из руководителей, является мое бытовое разложение, безобразная и неразборчивая связь с женщинами. Трудно представить все это. Пал я мерзко и низко… Я настолько падший человек, что вам теперь трудно мне верить, а мне что-либо опровергать».

Вот ведь действительно «театр абсурда»! Коммунист, руководитель органа государственной безопасности, вполне вменяемый человек считает «самым тяжким позором» не измену Родине, не связь с иностранными разведками, за которые действительно полагался расстрел, а «неразборчивую связь с женщинами» – деяние, которое в худшем случае стоило персонального дела на партсобрании, а в лучшем – оставлялось без внимания.

То есть измена Родине и все остальное, что Берии инкриминировали, это пустяки, а главная вина – вот она, половая распущенность (вот ужас-то!), хотя за связь с любовницами, пусть даже и многочисленными, никого никогда не расстреливали. Лживость этого обвинения превышает все мыслимые границы и доказывает, что дело Берии было сфальсифицировано от начала до конца. Такая наглая клевета могла родиться только в сухой, как вобла, партийной голове начетчика Суслова под впечатлением созерцания «предметов мужчины-развратника»!

Чтобы при живом Сталине, до предела занятый и работавший без выходных и праздников Берия, тащивший на себе два мегапроекта – атомный и ракетный, позволил бы себе часами разъезжать по улицам и выбирать несовершеннолетних девочек для любовных утех, зная, что об этом немедленно донесут вождю, – такое невозможно представить и при самом смелом воображении. Ибо, узнав о факте растления малолетних, Иосиф Виссарионович мокрого места бы не оставил от виновного, даже будь он трижды главным чекистом Советского Союза!

Показания Саркисова о том, что Берия часто привозил любовниц и даже проституток в свой особняк – тоже откровенная ложь, поскольку в доме жила жена Берии – Нино Теймуразовна, кстати, урожденная грузинская княжна Гегечкори, которая, в силу происхождения и воспитания, не простила бы мужу подобные проказы. Вместе с Лаврентием Павловичем и его супругой проживал их сын Серго с женой Марфой (внучкой Максима Горького) и детьми, при которых отец и дед вряд ли рискнул бы устраивать в собственном доме притон.

В общем, как написал в своей обстоятельной книге «Кто вы, Лаврентий Берия?» заслуженный юрист России Андрей Сухомлинов, дело Берии представляет собой «парад фальшивок и театр абсурда», порожденный гнусной и грязной фантазией подлого провокатора Никиты Хрущева, организовавшего предательский заговор против Берии и покрывшего его честное имя черной клеветой. Вот уж чего-чего, а фантазии у Никиты с лихвой хватало и на весь «Ленинский ЦК родной партии», и на всю Генеральную прокуратуру. Богат был на выдумку «маленький Маркс», как его иронически однажды назвал Сталин за вздорную идею «агрогородов».

Горькие плоды хрущевской фантазии вскоре довелось отведать всему советскому народу, в памяти которого «кукурузник» однозначно остался самым отрицательным персонажем. Это, разумеется, не относится к кучке прогнивших либералов, именующих себя «шестидесятниками», для которых – хоть кол на голове теши, Никита – творец «оттепели» и инициатор поголовной амнистии политзаключенных. Это, впрочем, тоже вранье, ибо главная роль в амнистировании заключенных, в том числе и политических, принадлежит как раз Берии.

Уже в марте 1953 года он направил Маленкову записку о расформировании ГУЛАГА как хозяйственной единицы. В общей сложности, согласно Указу, инициатором которого был Берия, на свободу вышло более миллиона двухсот тысяч заключенных. Так что напрасно либералы поют панегирики душке Хрущеву. В амнистии 1953 года нет его заслуги.

Однако так или иначе, а усилия Хрущева и его подручных вылить на Берию как можно больше грязного компромата, пусть даже зародившегося в изощренных мозгах беспринципных людей с неуемной фантазией, дали свои результаты. Вышедшее из-под их пера стопроцентное вранье возымело в умах миллионов советских граждан свою негативную роль. Люди в своем подавляющем большинстве в это вранье искренне поверили.

Из личных воспоминаний С. Горленко: «Мой отец – член КПСС с 1930 года – редко ставил под сомнение все, что исходило из недр ЦК. Так и в 1950-е годы все решения по „делу Берии“ были восприняты им, как должное. Хорошо помню, как отец и мой старший брат, который в ту пору только вступал во взрослую жизнь, заговорили о Берии, и отец отметил, что вина Берии заключается уже только в том, что он был связан с иностранными разведками. Брат с этим утверждением не согласился, заявив, что не верит в то, что член Политбюро, министр внутренних дел СССР, чья жизнь и деятельность была у всех на виду, мог совершить предательство. На это отец только и смог возразить, что, дескать, раз советское и партийное руководство так решили, значит, так и есть.

Вспоминаю также второй эпизод, произошедший в бытность мою студентом института международных отношений. Однажды между мной и двумя моими сокурсниками зашла речь о Берии, и оба собеседника почти в один голос безапелляционно заявили, что Берия – это государственный преступник. Я задал вопрос, а в чем заключаются его преступления перед государством. Ответа на свой вопрос я не получил и тогда напомнил моим оппонентам, что Лаврентий Павлович имел высшее воинское звание Маршала Советского Союза, был Героем Социалистического Труда, что с трудом согласуется с данным ему обвинением в государственных преступлениях. Мои собеседники, потупив взор, не нашли ничего, что можно было бы возразить в ответ на мое высказывание. На том наша дискуссия и завершилась».

Но при всем стремлении придать криминальный характер гипертрофированной половой распущенности Берии и всем иным приписанным ему прегрешениям главная суть антибериевского и антигосударственного переворота, совершенного Хрущевым, осталась в тени. В чем она? Всмотримся в строчки обвинения – Берия и его соратники противопоставляли МВД коммунистической партии(!) и собирали клеветническую информацию о деятельности парторганизаций. Значит, в этой деятельности было что-то неблаговидное, а то и просто преступное, что заставляло партийную верхушку как огня бояться чекистов, которые могли в любой момент вскрыть и обнародовать рядовым членам партии эту мутную изнанку партийной жизни, что грозило номенклатурным работникам отлучением от сладкой кормушки.

Именно обещанием избавить партийную верхушку от опеки органов госбезопасности и создать тепличные условия для фактического произвола партийных инстанций Хрущеву удалось сплотить вокруг себя «Ленинский ЦК родной партии» и добиться на пленуме ЦК, посвященном «делу Берии», огульного шельмования бывшего ближайшего сподвижника и личного друга. Просто открывался этот ларчик, а вернее, хрущевский сундучок с нечистотами! Хрущев своим недалеким, но цепким практическим умишком понимал, что сталинская линия на главенство государственных органов над партийными структурами представляет для него, партийного деятеля, не наделенного способностями большого государственного руководителя, дорогу в тупик и забвение.

Сталин действительно намеревался ликвидировать отраслевые отделы ЦК КПСС, дублировавшие структуру Совета министров, ограничив сферу деятельности партийных органов идеологией и кадровой работой с существенным сокращением штатов аппарата ЦК. Сталину не нужны были партийные надзиратели в конкретных хозяйственных делах, для этого он создал Министерство государственного контроля, которое в 1953 году возглавлял бывший нарком госбезопасности, друг Берии Всеволод Меркулов, также расстрелянный Хрущевым. Кстати, укрепив личную власть, Хрущев в 1957 году Министерство госконтроля, как конкурента партийных органов, ликвидировал.

Отлично сознавая опасность своего превращения в заштатного, лишенного власти канцелярского клерка, партийного «писарчука» – как говорили персонажи художественного фильма «Свадьбы в Малиновке», Хрущев лихорадочно искал пути спасения. И нашел! План был достойный Макиавелли – поставить себя во главе партии, а партию водрузить на вершине власти над всеми государственными, силовыми и хозяйственными структурами так, чтобы она не подлежала никакому контролю. С этой целью нужно было разрушить в глазах народа светлый образ Сталина и убрать с дороги его верного последователя Берию, как главного государственника.

Мертвый Сталин опасности уже никакой не представлял, а вот живой Берия, сильнейший практик и организатор, никогда не выказывавший пиетета перед партийными функционерами, был крайне опасен. Для его физического устранения Хрущев и устроил не мифический, а вполне реальный заговор, поскольку понимал, что живой Берия ему спокойно спать не даст! Убедить в этом остальных членов Президиума ЦК было несложно – все они боялись и ненавидели Берию, так как все имели за душой большие и малые грехи.

Еще большую ненависть к нему питали военные, особенно маршал Жуков. Счеты были старые, еще довоенной и военной поры. Так, благодаря Хрущеву, утвердилась в политической, идеологической и хозяйственной жизни страны «руководящая и направляющая роль Коммунистической партии», которая в отсутствие объективной критики и здоровой конкуренции позволила сформироваться в недрах ЦК КПСС гнезду вражеских агентов влияния и вырастила клику предателей во главе с Горбачевым, приведших СССР к катастрофе 1991 года, погубившей и саму партию, и, что было намного хуже, советское государство.

Одним из доказательств этой предательской политики может служить тот факт, что в январе 1991 года, на фоне роста сепаратистских явлений в Литве, именно из здания ЦК КПСС неизвестный абонент позвонил в Вильнюс лидеру движения «Саюдис» Ландсбергису и подробно рассказал о планах Москвы использовать группу КГБ «Альфа» для захвата вильнюсского телецентра. Информация была успешно использована инструкторами ЦРУ, наводнившими литовскую столицу, для провокации, приведшей в недалеком будущем к отрыву Литвы от СССР.

Таким образом, руками Хрущева был реализован в 1953 году план «военного заговора», сочиненный Тухачевским в далеком 1937 году, и роднила этих двух деятелей воронья тень Троцкого. В самом деле, именно Лев Давидович, будучи председателем Реввоенсовета, открыл Тухачевскому дорогу к высшим военным должностям, а Хрущев в свои ранние партийные годы был явным троцкистом, что воочию проявилось в его авантюристической (волюнтаристской) политике 60-х годов ХХ века.

Возможно, имея резерв времени, Хрущев постарался бы развернуть этот заговор в полновесный политический процесс, спектакль с привлечением СМИ, типа знаменитых дел 1930-х годов, но ход событий заставил его принять поспешные меры. Дело в том, что в роковой для Берии день 26 июня 1953 года на заседании Президиума ЦК КПСС планировалось обсуждение вопроса о бывшем министре госбезопасности Семене Игнатьеве. Обсуждение инициировал Берия, который накануне испросил у Председателя Совета Министров Союза ССР Г.М. Маленкова санкцию на арест Игнатьева.

Чем не угодил Берии близкий приятель Хрущева Семен Денисович Игнатьев? Берия не скрывал своей неприязни к Игнатьеву, связывая его деятельность, прозванную «игнатьевщиной», с развертыванием новой волны политических репрессий в послевоенный период, но главным было даже не это. Кому из того поколения партийных деятелей были в диковинку репрессии? Дело было куда серьезней – Берия не без оснований подозревал Игнатьева в причастности к смерти Сталина и, арестовав его, намеревался добиться признательных показаний, доказывающих в том числе и возможную вину в этом деле близких приятелей Игнатьева – Хрущева и Маленкова.

Игнатьев, освоившись на посту министра госбезопасности, куда был назначен по протекции Маленкова, быстро добился компрометации в глазах Сталина преданного ему многолетнего начальника личной охраны генерал-лейтенанта Власика, арестовал его и в 1952 году занял, наряду с постом министра госбезопасности, и место начальника Главного управления охраны. Власик на это только сказал: «Ну все! Теперь Хозяину конец!»

К слову, в компетенцию Игнатьева входила и сверхсекретная лаборатория по изготовлению уникальных ядов, работавшая тогда на Лубянке. До сих пор идут споры, был ли Сталин отравлен или нет, но даже по официальной (фактически, хрущевской) версии, то, что разбитый инсультом вождь больше суток, валяясь на полу в своем кабинете, находился без медицинской помощи, которая при этом заболевании должна быть оказана как можно скорее, желательно в первые два-три часа – прямое уголовное преступление по статье «оставление в беспомощном состоянии».

А с учетом того, что речь идет о первом лице государства, это прямой теракт, ответственность за который в первую очередь лежит на совести министра и начальника охраны Игнатьева, давшего команду подчиненным ему сотрудникам «не тревожить спящего на полу товарища Сталина». В равной степени ответственность за это преступление должны нести и Хрущев с Маленковым, которые приезжали ночью на сталинскую дачу, увидели ситуацию собственными глазами и одобрили действия Игнатьева.

Когда Хрущев и Маленков узнали о том, какой вопрос Берия собирается обсуждать на Президиуме ЦК 26 июня 1953 года, их охватил смертельный ужас от предчувствия близкого конца. Виновников смерти Сталина неминуемо ждал расстрельный приговор, который с энтузиазмом встретила бы и партия, и весь советский народ. В лихорадочной спешке был составлен план нейтрализации Берии с участием военных. А вот дальше сценарии развития событий существенно расходятся в зависимости от того, кто является автором воспоминаний.

Согласно мемуарам Хрущева и воспоминаниям военных заговорщиков – маршалов Жукова, Москаленко и других военных рангом помельче, напечатанных в разное время в разных изданиях, Берия был арестован в Кремле, во время заседания Президиума ЦК. Сомнительную славу главных «экзекуторов», якобы лично заломивших с великим риском для собственной жизни «окровавленные руки злобного садиста», приписывали себе и Хрущев, и Жуков, и боевые маршалы Москаленко и Батицкий. Последний, по собственному признанию, якобы лично застрелил Берию на ступеньках лестницы подземного бункера в штабе Московского округа ПВО, не в силах довести осужденного до расстрельной комнаты. Так взыграло ретивое сердце командующего округом, коим и был Батицкий, которому, впрочем, лично Берия ничего плохого не сделал.

Во многих деталях показания участников этой преступной акции (а она была, вне всякого сомнения, преступной, ибо как еще можно расценить силовой захват и лишение свободы государственного деятеля, Маршала Советского Союза и Героя без санкции на то правоохранительных органов) расходятся, что говорит об искусственном характере этой версии. Авторы ее согласовали сценарий «шоу» в общих чертах, оставив без внимания детали, а «дьявол», как известно, «кроется в мелочах».

Вот тот же Батицкий – конечно герой: ведь именно он, согласно собственным мемуарам, исполнил приговор суда. Однако в деле есть копия протокола, согласно которой Берия был расстрелян специальной командой. По-разному описывается и поведение Берии перед расстрелом. Прославленный маршал Жуков, получивший, кстати, четвертую Звезду Героя из рук Хрущева не только за подавление Будапештского восстания, но и за причастность к антибериевскому заговору, злорадно заявил, что «палач» Берия у стенки банально наделал в штаны. Никто больше эту грязь не подтверждает, но каков Георгий Константинович со своей подленькой местью за страх, который ему приходилось испытать перед некогда всесильным наркомом! Не делает это ему чести, хотя с честью у маршала не всегда бывало благополучно.

Чего стоит история с обыском у него на даче, когда Жуков списал горы навезенного из Германии добра на жену и адъютанта. Десятки перламутровых аккордеонов (хотя сам играл только на баяне), коллекция охотничьего оружия из нескольких десятков стволов с инкрустациями (зачем столько?), сотни штук дорогой материи (ателье, что ли, собирался открывать?) и тисненная золотом библиотека на немецком языке (хотя сам немецким языком не владел) – это все, оказывается, складировали глупая женщина и безответный (или бестолковый) офицер-адъютант, а геройский маршал был не при делах. Нашел за кого спрятаться!

Правда, все трофейное добро передал, спустя некоторое время, в правление делами Совета Министров СССР, и на этом спасибо! Но не в том, скажем прямо, дело, что Жуков нахапал этого добра выше всякой меры, что сильно смахивает на мародерство. В конце концов, немцы у нас награбили несравнимо больше. Главное заключается в том, что у него, человека сугубо военного, имевшего на тот момент несколько золотых звезд Героя Советского Союза, не хватило мужества взять на себя вину в этой не самой красивой истории. В итоге, маршал не нашел ничего лучше, чем свалить всю вину на жену, боевую подругу и мать его детей.

При ближайшем рассмотрении версия об аресте Берии в Кремле и последующем заточении в бункере штаба ПВО вызывает большое сомнение. Возможно даже, лучше об этом сказать, что версия эта не выдерживает никакой критики. Впрочем, пусть читатели сами сделают собственный вывод.

С 26 июня 1953 года Лаврентия Павловича живым никто не видел, и нет ни одного серьезного документального подтверждения, что Берия действительно содержался в бункере штаба московского округа ПВО, хотя там был многочисленный персонал, который должен был видеть арестанта – кто-то ведь должен был носить ему еду и выводить его на прогулки. В материалах фиктивного дела нет ни одного протокола очных ставок Берии с его подельниками, что давало бы возможность следователям изобличать их преступные замыслы, а странно – они ведь содержались где-то там же, где и главный арестант.

Помимо этого, нет ни одного кадра фото– и киносъемки с судебного процесса по делу Берии, а уж тут-то, казалось бы, хрущевская пропагандистская машина должна была раскрутиться на полную мощь и наглядно показать «палача» в самом неприглядном виде. Однако «при наличии отсутствия» главного обвиняемого до постановки костюмированного представления с двойниками, париками, гримом и тому подобными театральными атрибутами на судебном процессе дело не дошло.

Правда, председатель ВЦСПС Николай Шверник, включенный почему-то в состав судебного присутствия по делу Берии, признался в частном разговоре Серго Берии, что на скамье подсудимых был не его отец, а человек, даже отдаленно не слишком напоминавший его и не произнесший на суде ни единого слова. То же подтвердил и другой член суда, секретарь Московского обкома партии Николай Михайлов. Но более детальной информации на этот счет нигде нет.

При всей своей косности постановщики «шоу абсурда» осознавали, что с увеличением числа действующих лиц в качестве двойников кратно возрастал бы и риск утечки информации о реальном положении дел, а это грозило неприятными последствиями для вершителей грязной расправы. В общем, все свидетельствует в пользу второй версии, которую изложил на страницах своей книги сын главного чекиста Серго Лаврентьевич Берия.

В тот роковой день 26 июня 1953 года ему позвонил близкий друг, дважды Герой Советского Союза, прославленный летчик Амет-хан Султан, который встревоженным голосом сказал: «Серго! У тебя дома беда! Твой отец, видимо, погиб! Дом окружен военными, была перестрелка, и из дома выносили носилки с телами, покрытыми брезентом». Естественно, что вокруг этой истории по понятным причинам сложился заговор умолчания, но впоследствии нашлись все же свидетели, подтвердившие присутствие военных во дворе особняка Берии 26 июня и слышавшие звуки перестрелки. Перестрелка была между военными и сотрудниками личной охраны Берии, которые, ввиду немногочисленности, были быстро перебиты. Возможно, при этой стрельбе погиб и сам Берия, выглянувший в окно, чтобы понять, что происходит. Его труп, покрытый брезентом, и был, по всей видимости, вывезен военными.

Большая вероятность такого исхода подтверждается не только немногочисленными свидетельствами очевидцев, но главным образом, как мы уже отмечали, полным исчезновением Берии из поля зрения окружения и средств массовой информации. По всей вероятности, вторжение военных в особняк на Малой Никитской не преследовало цель физического устранения маршала. Берия должен был быть арестован и препровожден в тюрьму для предания показательному суду, но случайная его гибель спутала планы заговорщиков. Вместо организации помпезного спектакля с привлечением отечественной и зарубежной прессы перед Хрущевым и его приспешниками возникла необходимость как-то объяснять общественности суть произошедшего.

Речь ведь шла о ликвидации одного из высших руководителей страны, видного государственного деятеля и носителя всех мыслимых советских титулов и наград. Причем ликвидация была осуществлена без суда и следствия! И тут опять изобретательному Мыките, как звал его Сталин, небогатому государственным умом, но гораздому на каверзы и пакости, пришла очередная спасительная идея – сделать Берию мишенью для такого количества грязи, которое перекрыло бы в глазах рядового обывателя все заслуги и почести главного советского чекиста и сделало бы оправданным применение к нему любого произвола и беспредела.

Либеральные историки поголовно держатся за хрущевскую версию событий, и среди них в первых рядах – научный руководитель Госархива профессор Мироненко. Он считает записки Серго Берии досужей выдумкой с целью оправдать отца, грубой фальсификацией, хотя сам не подкрепляет свои выводы никакими серьезными аргументами. То, что Серго Берия в непростой для себя ситуации вступился за поруганное имя своего достойного отца, несомненно делает ему честь, и все написанное им не похоже на выдумку.

Следует напомнить читателям, кем был Серго Берия. А был полковник Берия инженером-конструктором в области радиолокации и ракетных систем, участником Великой Отечественной войны, доктором физико-математических наук. После ареста (или ликвидации) отца без предъявления обвинения содержался несколько лет в заключении, без решения суда был лишен ученой степени, воинского звания и всех наград, включая боевые. Кроме того, Серго был исключен из партии, уволен с работы и отправлен в ссылку в Свердловск.

Близкие родственники Лаврентия Павловича были высланы из Грузии в Казахстан, а две бабушки 81-го и 84-х лет от роду были вышвырнуты из занимаемых ими квартир и отправлены в дом для престарелых за сотни километров от Тбилиси. Родственникам взять их к себе не разрешили, а в приюте они прожили, увы, недолго.

Далеко было Хрущеву до товарища Сталина, который сказал: «Дети за отцов не отвечают» и неукоснительно придерживался этого правила. Такое «гуманное» лицо было у хрущевской «оттепели». На фоне подобных испытаний вряд ли у кого-либо появилось бы желание писать фальшивые мемуары, куда проще было бы послушаться уговоров Маленкова и Микояна и оклеветать собственного отца.

А вот «ситуайен» (как выражался главный персонаж романов И. Ильфа и Е. Петрова Остап Бендер) Мироненко (намеренно не используем русский синоним – гражданин, чтобы не придавать повествованию уголовно-правовой оттенок) не раз был замечен в упражнениях на поприще явной фальсификации. В интервью уважаемой газете он назвал подвиг двадцати восьми панфиловцев под Москвой «фантастикой»: дескать, это выдумки политруков, а Маршалу Советского Союза Жукову приписал людоедскую сентенцию: «Нечего жалеть о больших боевых потерях, бабы новых солдат нарожают». О героизме и доблести бойцов дивизии генерала Панфилова написано немало хороших книг и снято хорошее кино, отнюдь не фантастическое. А что касается знаменитых русских баб, то о них высказались в разное время, судя по различным источникам, чуть ли не все российские полководцы, а именно – фельдмаршал граф Шереметьев, фельдмаршал Апраксин, светлейший князь Меншиков, последний царь-страстотерпец Николай, маршал Буденный и, наконец, якобы Жуков. Кто первым озвучил данное выражение, установить вряд ли удастся, но вешать единоличное авторство этой кровожадной фразы на Жукова для российского историка по меньшей мере недостойно, а для руководителя архивного ведомства – граничит со служебным преступлением. О Мироненко мы вспомнили лишь для того, чтобы проиллюстрировать, какого уровня «правдолюбы» до сих пор защищают мутные тайны хрущевских интриг.

Вся «достойнейшая» либеральная общественность, наперебой пуская умильные сопли по поводу «хрущевской оттепели», намеренно умалчивает о том, что эта пресловутая «оттепель», которую историк Евгений Спицын метко окрестил «слякотью», началась с преступления – беззаконной расправы с заслуженными государственными деятелями, которые много лет служили на благо безопасности социалистического Отечества. Напомним, кроме Берии незаконно были приговорены к высшей мере и расстреляны по надуманным обвинениям бывший министр госбезопасности, министр Госконтроля СССР Всеволод Николаевич Меркулов, министр внутренних дел Грузии Владимир Георгиевич Деканозов, заместитель министра внутренних дел СССР Богдан Захарьевич Кобулов, начальник 3 управления МВД СССР Сергей Арсеньевич Гоглидзе, министр внутренних дел УССР Павел Яковлевич Мешик и начальник следственной части по особо важным делам Лев Емельянович Влодзимирский.