Текст книги "Мифы и мины для подрыва Российской государственности"

Эймс «vs» Гордиевский

В предыдущем очерке, озаглавленном «Расстрел временно отменяется», речь шла о жизненном пути гнусного предателя и шпиона Гордиевского, нанесшего огромный (без преувеличения) ущерб вскормившей его державе. Но все ранее сказанное еще не конец весьма не героической саги бывшего (к великому сожалению) советского разведчика. В том самом очерке не было даже намека на то, каким образом был все-таки разоблачен «иуда из Ясенево» по фамилии Гордиевский. Честно говоря, совсем не хотелось называть фамилию Гордиевского в предыдущем контексте, ибо и отец, и старший брат шпиона были достойными людьми, но, увы, наш антигерой пошел породой не в них. Но сейчас разговор о другом…

Когда мы отметили, что Гордиевский «был все-таки разоблачен», мы имели в виду, что разоблачен он действительно был, и в этом немалая заслуга целого ряда настоящих чекистов, и разведчиков, и контрразведчиков. Все на первых порах развивалось по плану, и должно было, в соответствии с этим же планом, закончиться арестом шпиона и вынесением ему сурового приговора, который он заслужил. Но, пусть эта никчемная личность помянет добрым словом высокое руководство, которое вместо ареста предоставило ему достаточную свободу действия, чем он не преминул воспользоваться, чтобы совершить побег за границу.

Обосновавшись в Англии, которая стала для Гордиевского не просто убежищем, но и фактически его вторым домом, он долгое время был в полном неведении относительно того, каким образом советская контрразведка смогла его «вычислить». Он полагал, что ни разу не совершил непростительную оплошность, в результате которой мог попасть под подозрение. И, кстати говоря, в этом умозаключении он не ошибался, ведь, как уже отмечалось ранее, науку разведки он усвоил на «отлично».

Вместе со своими новыми английскими «друзьями» он пытался гипотетическим путем установить, кто мог его «сдать», перебрал несколько вариантов, предположил даже, что выдать его по неосторожности могла первая жена, с которой он давно уже развелся. Но все его предположения оказались несостоятельными. Все выяснилось, что называется, в одночасье, в начале 1994 года, после того, как Федеральное бюро расследований США арестовало бывшего сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса. Он был арестован по обвинению в шпионаже в пользу СССР, а затем – Российской Федерации. Сам Гордиевский так описывает свои впечатления об этом аресте в своих мемуарах «Следующая остановка – расстрел»:

«…Предавшим меня Иудой оказался сотрудник американской разведки Олдрич Эймс… он был арестован… и приговорен затем к пожизненному заключению. В 1989 году я дважды встречался с ним, не подозревая о том, что 18 мая 1985 года, через день после того, как я был вызван в Москву на допрос, он получил свои первые десять тысяч долларов в качестве платы за то, что направил КГБ по моему следу.

Будучи старшим сотрудником контрразведки, занимавшимся Советским Союзом, он присутствовал на некоторых беседах, которые проводились со мной в ЦРУ, и он произвел на меня благоприятное впечатление… я считал его воплощением открытости, честности и благопристойности, которые характеризуют американскую нацию. Чего я не мог знать, так это того, что он был посредственным оперативником и, кроме того, запутался в своих личных делах: разошелся с первой женой, запьянствовал и связался с колумбийкой на одиннадцать лет моложе его, отличавшейся чрезмерной тягой к роскоши. К 1985 году он был по уши в долгах…».

Итак, предатель Гордиевский называет Эймса «Иудой». Интересно знать, а как он величает (или лучше сказать – позиционирует) себя, любимого? Не кажется ли г-ну Гордиевскому, что натуральным «Иудой» в первую очередь является он сам? Как говорится по-русски, «чья бы корова мычала…». Впрочем, к вопросу о том, кого следует считать «Иудой», а кого – нет, мы еще вернемся чуть позже. А для начала, безотносительно к Эймсу, как, впрочем, и к Гордиевскому, необходимо поговорить вот на какую тему.

Как следует относиться к иностранным гражданам, которые оказывали российской или советской разведслужбам свою (нередко – бескорыстную) помощь в деле добывания необходимой для нашей страны информации? Если посмотреть на этих людей с точки зрения закона страны их гражданства, то они, безусловно, совершили государственную измену. Так как же в таком случае к ним должен относиться среднестатистический российский гражданин?

Мы с полной уверенностью заявляем: к ним надо относиться, как к людям, которые с немалым для себя риском делали все возможное, чтобы помочь нам в решении важных государственных задач. Как правило, они заслуживают глубокого уважения, ибо сотрудничали с нами не за страх, а за совесть.

Почему, могут спросить читатели, мы в то же самое время утверждаем, что Гордиевский, Калугин, Пеньковский и еще многие другие являются предателями, которые, по мнению великого испанского писателя Мигеля Сервантеса, всем ненавистны? Кого мы считаем предателями? Так вот: ненавистными всем предателями мы считаем всех бывших советских, а также нынешних российских граждан, совершивших государственную измену. На вопрос «почему?» отвечаем: в делах каждого из этих персонажей (а изучили мы их весьма досконально) не нашлось даже намека на обстоятельства, которые можно было бы считать смягчающими их вину. И потому все они не просто отщепенцы, а в подавляющем большинстве своем – законченные негодяи.

Кроме того, важно учитывать, какие цели преследует конкретная разведывательная служба и само государство, на содержании которого эта разведслужба находится. Не следует игнорировать и такой важный факт: российская и советская разведка, впрочем, как и русская имперская разведка, всегда были в роли догоняющей стороны, то есть – «аутсайдера». «Приоритет» в этом деле всегда принадлежал странам Западной Европы (Англии, Германии, Франции) и Соединенным Штатам. Именно они всегда в числе первых предпринимали в отношении нашей страны шпионско-подрывную работу. И именно положение «аутсайдера» дает нам моральное право использовать в полном объеме весь арсенал специфических методов и средств наших западных соперников (читай: противников) и соответственно – вербовать граждан этих стран в качестве агентов.

Необходимо также, на наш взгляд, дать короткую реплику по поводу мнения Гордиевского о якобы присущих представителям американской нации таких чертах, как открытость, честность и благопристойность. Мы считаем, что давая всем американским гражданам (или, по крайней мере, – подавляющему большинству из них) подобную характеристику, г-н Гордиевский попал пальцем в небо. На самом деле все обстоит «с точностью до наоборот». Это мы вполне компетентно заявляем, хотя и признаем, что есть немало исключений из выведенного нами правила. И к одному из этих исключений, безусловно, принадлежит Олдрич Эймс. В основной же своей массе американцы – это тупые, самодовольные и высокомерные ковбои.

Однако вернемся вновь к шпионским мемуарам г-на Гордиевского, который продолжает излагать свои инсинуации в отношении нашего агента Эймса. Он, в частности, пишет:

«К счастью для него (то есть для Эймса. – Прим. авт.), он оказался в состоянии дать КГБ как раз то, что и требовалось.

Англичане на протяжении нескольких лет добросовестно делились с американцами исключительно важной информацией, которой я их снабжал… Эймс… сообщил курировавшему его советскому разведчику, что на англичан работает некий осведомитель, имеющий доступ к сверхсекретным материалам КГБ… Когда же он или кто-то еще, уже в Копенгагене, добавил к этой информации, что „данное лицо“ связано с датчанами, КГБ, проанализировав полученные им сведения, вышел на меня».

В вышеизложенном отрывке из шпионско-мемуарной книги Гордиевского все изложено более или менее правильно. В общих чертах так оно все и было. Главное же заключается в том, что здесь собственно инсинуациями еще не пахнет. Зато «во всей красе» они проявляются в следующих двух абзацах. Здесь злостная фантазия шпиона достигает, кажется, своего апогея. Итак:

«…я нисколько не сомневаюсь, что у него (у Эймса. – Прим. авт.) не дрогнул бы ни один мускул на лице, если бы меня казнили по его милости. Я помню, как во время совещаний в ЦРУ он, не смущаясь, нагло смотрел мне в глаза, мне – человеку, которого он предал».

В очередной раз мы апеллируем к г-ну шпиону и хотим спросить у него: а как бы ты, Иуда, смотрел в глаза тем, кого сам предал и сдал одному из главных наших противников? Нет ли у тебя желания посмотреть открыто в глаза своим бывшим товарищам по оружию, в том числе тем, о ком ты отзываешься с некоторым подобием уважения, например Любимову или Грибину, который по твоей милости пострадал и был снят с должности начальника 3-го отдела ПГУ? Ну и, наконец, нет ли желания встретиться (не знаю, правда, живы ли они) с сестрой и матерью, которые отказались с тобой общаться, узнав, кто ты есть на самом деле?

Впрочем, это еще не окончание шпионской фантасмагории г-на «Иуды» – Гордиевского. Продолжение следует, и оно, надо признать, еще более красноречиво характеризует его гнусный характер:

«Эймс, переходя на другую сторону (Гордиевский имеет в виду его вербовку советской разведкой. – Прим. авт.), руководствовался сугубо корыстными интересами, я же в подобной ситуации руководствовался исключительно идейными и нравственными соображениями… одно из выдвинутых мною условий сотрудничества с англичанами заключалось в моей абсолютной бескорыстности, и, хотя впоследствии… английское правительство… проявило необычайную щедрость, материальная выгода никогда не была для меня побудительным мотивом».

Несложно заметить, что шпион в буквальном смысле просто из кожи вон лезет, чтобы хоть как-то обелить себя, но все получается неубедительно. Остается лишь констатировать: «свежо предание, но верится с трудом». Лично мы во все эти бредни нисколько не верим. Каким же, однако, благородным, честным и справедливым он желает казаться, хотя на самом деле является просто мерзким предателем, потерявшим, а возможно, и никогда не имевшим ни стыда, ни чести, ни совести.

Полагаем, однако, что пора заканчивать с описанием «доблестных» подвигов Гордиевского на ниве шпионажа и переходить к более тесному знакомству с бывшим сотрудником ЦРУ США Олдричем Эймсом, вынужденным отбывать пожизненное заключение в американской тюрьме. Для начала следует предварить эту историю таким замечанием. Когда мы впервые услышали это имя – Олдрич Эймс – и узнали в самых общих чертах, что он собой представляет, мы невольно прониклись симпатией к этому человеку, который не испугался сотрудничества с советской разведкой. Должны, правда, сознаться, что к середине 1990-х годов, когда Эймс был арестован, мы знали о нем очень мало, и первичное представление об этом незаурядном разведчике сформировалось чисто интуитивно.

Через несколько лет нам попалась на глаза книга, озаглавленная «СВР. Из жизни разведчиков». Вышедшая в 1999 году в издательстве «Гелеос», эта книга является сборником очерков различных авторов о советских и российских разведчиках и о разведывательных операциях, в которых они участвовали. Составитель сборника – Алексей Полянский, а предисловие к книге написал генерал-майор Юрий Кобаладзе, ветеран разведывательной службы, который в те годы являлся начальником пресс-бюро СВР России.

Так вот, первым очерком в этом сборнике оказался материал, написанный Сергеем Дивильковским и озаглавленный «Олдрич Эймс – птица высокого полета». Автор никогда не служил в разведке, практически весь его жизненный путь был связан с работой в Министерстве иностранных дел, работал, кроме того, в Международном отделе ЦК КПСС. Однако долгое время он проработал в США и был лично знаком с Эймсом, с которым в течение продолжительного времени поддерживал тесные отношения. Как признает Дивильковский, он считает себя в определенной и даже в немалой степени причастным к делу привлечения Эймса к сотрудничеству с советской разведкой, а потому его очерк представляет несомненный интерес и дает вполне исчерпывающую характеристику этому человеку, а также объясняет побудительные мотивы, которые составили основу для его сотрудничества с нами.

Как отмечала 17 апреля 1994 года газета «Вашингтон пост», «дюжина или более американских чиновников из самых различных правительственных ведомств сотрудничали с советской разведкой на протяжении нескольких последних десятилетий». Об этом сообщает Дивильковский в своем очерке. Он же со ссылкой на «Вашингтон пост» перечисляет наиболее известных агентов из числа американских граждан, завербованных в последние годы, а далее продолжает цитировать ту же газету: «Однако все эксперты и комментаторы в один голос утверждали: никто из вышеперечисленных агентов не мог сравниться с Олдричем Эймсом ни по положению в иерархии главного разведывательного ведомства США, ни по уровню собственной осведомленности и, следовательно, объему и значению информации, передававшейся „противнику“».

После того, как в 1985 году резидентура КГБ установила агентурные отношения с Олдричем Эймсом, он занимал в ЦРУ должность руководителя одной из контрразведывательных групп «советского отдела». По роду своей деятельности он был в курсе едва ли не всех секретных сведений об операциях различных разведывательных ведомств Соединенных Штатов против СССР, а впоследствии – России. Как заявил один из бывших высокопоставленных сотрудников Центрального разведывательного управления Д. Джеймсон: «Эймс знал практически все». Вот такой человек сотрудничал с нами на протяжении долгих девяти лет, пока не был вычислен агентами ФБР.

История знакомства Сергея Дивильковского с Олдричем Эймсом восходит к началу 1980-х годов, когда он был направлен в командировку в Нью-йорк на должность советника Постоянного представительства СССР при ООН. При этом он выполнял также работу советника международного отдела ЦК КПСС. В его функции входило поддержание контактов с широким кругом информированных и влиятельных американцев. Через несколько лет его перевели в Вашингтон, в посольство СССР, но функции нового советника посольства остались практически без изменений.

Среди многочисленных знакомых советского дипломата оказался сотрудник ЦРУ достаточно высокого ранга Родни Карлсон. С ним Дивильковский установил контакт еще в Нью-йорке. А через полтора года после знакомства, когда Дивильковский уже работал в Вашингтоне, американец представил ему своего друга. Им оказался ни кто иной, как Олдрич Эймс, который в то время еще не задумывался всерьез о сотрудничестве с советской разведкой, но и сам не пытался вести вербовочную разработку гражданина СССР. Поддерживая контакт с советским дипломатом, он всегда вел себя в высшей степени корректно.

От него, а в равной степени и от Карлсона, не только не поступало предложения работать на США, но ни разу не возникало даже отдаленного намека на подобную перспективу. В скором времени они уже не просто контактировали, но отчасти подружились и подолгу беседовали. Беседы преимущественно касались советско-американских отношений и проблем разоружения.

Как отмечал в своем очерке Дивильковский, Эймс вполне покорно сносил его атаки на администрацию Рональда Рейгана и даже не пытался возражать или оправдывать политическую линию высших американских эшелонов власти. Он с пониманием и даже с благожелательностью выслушивал аргументы в пользу советской стороны. Эймс, кроме того, вполне откровенно обсуждал с советским дипломатом деятельность спецслужб США, хотя никаких секретов при этом не выдавал.

Дивильковский информирует читателей о том, что без устали убеждал своих новых друзей, и прежде всего Эймса, в том, что «планы уничтожения „империи зла“ опасны для всего человечества, призывал своих приятелей-„цэрэушников“ к доброму или хотя бы терпимому отношению к Советскому Союзу и тем ценностям, за которые мы тогда выступали.

Я уповал на то, что эти беседы не пройдут даром».

«Во всяком случае, понимая, что имею дело с разведчиком, – пишет далее Сергей Дивильковский, – и должен быть начеку, где-то внутренне был спокоен. Я был уверен с самого начала, что общение с этим человеком не должно повредить нам, а наоборот, может даже в чем-то помочь. И оказался прав. Десять лет спустя в беседах с Питом Эрли Олдрич Эймс назвал меня „своим другом“». (Для справки: Пит Эрли – американский журналист и писатель, автор книги «Признание шпиона», которую он написал по результатам 50-часового интервью с Эймсом в тюрьме.)

Поскольку вскоре после того, как Дивильковский провел несколько встреч с американцем, он должен был окончательно покинуть Соединенные Штаты, ему было рекомендовано передать контакт с Эймсом советнику посольства по вопросам разоружения. Что он и сделал, и в начале 1985 года вернулся на родину.

В апреле 1985 года Эймс самостоятельно явился в советское посольство в Вашингтоне и, передав пакет через дежурного, вступил в конспиративную связь с представителями советской разведки, предложив им свои услуги. Так что беседы советского дипломата с американским разведчиком о различных проблемах международной политики, в том числе по вопросам разоружения, принесли свои плоды – в этом Сергей Дивильковский абсолютно убежден, и мы полностью с ним согласны.

Таким образом Олдрич Эймс стал добровольным поставщиком разведывательной информации для Первого главного управления КГБ СССР, а в дальнейшем – для Службы внешней разведки России. С апреля 1985 года и практически вплоть до своего ареста Эймс не прекращал своей работы в пользу СССР и России. Рискуя каждый день собственным благополучием, свободой и даже жизнью, он тайно собирал, копировал, а при необходимости обобщал, комментировал и переправлял в Москву через советских и российских оперативных работников разведки ценнейшую, с точки зрения наших государственных интересов, секретную и совершенно секретную информацию.

Многие средства массовой информации на Западе, да и у нас, утверждают, что Эймсом двигали исключительно меркантильные, корыстные соображения. Кстати, как уже известно, этой точки зрения придерживается и наш антигерой Гордиевский. Следует признать, что Олдрич Эймс пошел на сотрудничество с советской разведкой явно не потому, что был «жаден на деньги». И не потому, что «жадной на деньги» оказалась его вторая жена, колумбийка Мария дель Росарио Касас, у которой он якобы был «под каблуком».

Об этом свидетельствуют многие люди, хорошо знавшие Эймса по периоду его учебы и по совместной работе в ЦРУ. Олдрич Эймс никогда не придавал большого значения деньгам как таковым; он не был сребролюбцем, – именно так считают практически все, начиная от школьных друзей и заканчивая сотрудниками ФБР, которые расследовали его дело. В частности, на это указывают и многочисленные высказывания самого Эймса в ходе следствия и суда, к которым мы вернемся чуть позже.

За услуги, оказанные Эймсом нашим разведслужбам, он действительно получил крупное вознаграждение. По оценкам американских источников, они составили порядка двух с половиной миллионов долларов. И, безусловно, он вел далеко не аскетический образ жизни. Но все же приходится повторить еще раз, что деньги для него составляли далеко не главный смысл жизни. Изначально этому человеку были чужды мещанская ограниченность и корыстная приземленность.

Предметом поклонения в доме родителей Олдрича всегда были книги. Особенно в семье любили английскую и русскую классическую литературу. Эта любовь к литературе с тех пор осталась у Олдрича. Немногие офицеры ЦРУ держат дома библиотеку, насчитывающую две тысячи томов, а именно столько насчитали сыщики из ФБР, когда описывали имущество Эймса во время его ареста в 1994 году.

Он с юношеских лет отличался широтой и непредвзятостью взгляда на мир, интересом ко всему, что его в этом мире окружало, независимо от того, имело ли это «практическую ценность» лично для него или нет. Он всегда был готов увидеть что-то позитивное в чужом опыте. Американский образ жизни не казался ему вершиной идеалов. Ему претили пресловутая «масс-культура» и ковбойские нравы его соотечественников.

Размышляя о причинах своего «грехопадения», то есть государственной измены, совершенной весной 1985 года, Эймс следующим образом отвечает Питу Эрли: «Итак, почему я это сделал? Было ли дело только в деньгах? Или же мотив получения денег просто в какой-то степени подтолкнул меня к тому, к чему я давно уже готовился? Я действительно испытывал отчаяние, потому что нуждался в деньгах. Но почему я решил сразу же, что должен совершить нечто противозаконное? Я ведь даже и не подумал о том, чтобы посовещаться с консультантом по вопросам кредитования. Почему я сразу предался размышлениям о том, чтобы изменить своей стране? Почему так легко далось мне это предательство?»

И затем Эймс сам отвечает на самим же поставленные вопросы: «Меня огорчают попытки упрощенно воспринимать мои поступки. На самом деле причин было много, и в итоге получился целый клубок причин… Если же говорить о той „питательной среде“, в которой созрело мое решение, то она была вполне благоприятной. А вообще мною двигали по большей части мои идеи и мой опыт. К тому же, возникло почти уникальное стечение благоприятных обстоятельств. И тогда я решился на измену».

Еще более конкретно о причине измены Эймс заявил корреспонденту газеты «Вашингтон пост» в интервью от 4 мая 1994 года. Тогда Олдрич прямо сказал, что на сотрудничество с Советами он был готов в силу сложившихся у него убеждений.

Олдрич Эймс никогда не верил в «советскую угрозу». Он рано отбросил идеологические шоры и взглянул на мир непредвзято, а нашу страну он изучал вполне профессионально.

Будучи «советологом» высокой квалификации, он постоянно сравнивал СССР и США. Он, конечно, не стал слепым «поклонником советской системы», поскольку видел в нашей действительности крупные недостатки, но он понял главное: «сатанинский образ» СССР, рисуемый американской пропагандой, насквозь фальшив. И тезис об «агрессивных намерениях» СССР – чисто пропагандистский трюк, придуманный американскими бюрократами ради своих узкокорыстных интересов.

Таким образом, Олдрич Эймс постепенно приходил к выводу об аморальности внешней и военной политики Вашингтона. Он вообще довольно критически относился к своей собственной стране, в первую очередь – к ее политическим институтам и лидерам.

«Я никогда не гордился тем, что я американец, – говорил он в интервью корреспонденту газеты «Фигаро» в июле 1994 года. – Я уважаю мою страну, но это не относится к ее институтам. Я никогда не испытывал чувства лояльности и по отношению к ЦРУ».

Подобные взгляды сформировались у Эймса не в последнюю очередь под влиянием его контактов с советскими людьми, с которыми ему приходилось по долгу службы общаться в Нью-йорке и Вашингтоне. Как отмечал в своем докладе генеральный инспектор ЦРУ Ф. Хитц, «к занятию шпионской деятельностью Эймса, по его признанию, кроме отчаянного финансового положения, подтолкнули и переоценка ценностей и изменение отношения к работе в ЦРУ вследствие продолжительных бесед с советскими представителями».

Как известно, в начале 1980-х годов к власти в США пришел Рональд Рейган, который трансформировал термин «советская угроза» в еще более пугающий американского обывателя миф об «империи зла». Надежды на установление «контроля над ядерными вооружениями» были надолго похоронены. Рейган инициировал «стратегическую оборонную инициативу», которая называлась «программой звездных войн». Именно в этот период у Эймса окончательно созрел план предложить свои услуги КГБ.

В своей речи в суде, который состоялся в пригороде Вашингтона Александрии в апреле 1994 года, Олдрич Эймс заявил:

«Я был не согласен с усилением крайне правых сил в политическом спектре нашей страны в то время, а также с американской политикой в области обеспечения национальной безопасности на международной арене. Вираж вправо, взятый властями в нашей стране в 80-е годы, для меня оказался невыносимым».

Не исключено, как считают многие знавшие его люди, что Эймс мечтал о разумном и более безопасном «миропорядке», который бы смог объединить позитивный опыт различных стран мира, прежде всего – Соединенных Штатов и Советского Союза. Но СССР в ту пору, по словам самого Эймса, стал подобен «куску швейцарского сыра, вдоль и поперек изрешеченного дырами, которые прогрызли „кроты“-шпионы». В силу этого, по его мнению, великая страна, которой был Советский Союз, могла в любой момент рухнуть под бременем предательства.

И получилось так, что он, Олдрич Эймс, знал поименно всех шпионов, которые наносили огромный урон нашей стране. Именно он помог советской (российской) разведке выявить и разоблачить таких «грандов от шпионажа», как генерал-предатель Поляков, инженер Толкачев, поставлявший американцам суперсекретную информацию о новейших достижениях советской оборонной промышленности, уже известный нам «Иуда» – Гордиевский и многие другие. «Я выровнял площадку, на которой велась игра», – так прокомментировал он на суде свои действия, способствовавшие разоблачению шпионов из числа наших сограждан.

Необходимо также отметить следующий факт из биографии Олдрича Эймса. После того, как он сделал свой выбор в пользу советской разведки, себя он просил называть псевдонимом – «Колокол». В беседах с Питом Эрли он объяснил выбор подобного псевдонима следующим образом: «Я хотел уподобиться русскому демократу-просветителю Александру Герцену, который через свой журнал „Колокол“ будил русскую мысль и, обращался к России с предупреждением». За свое желание «обращаться к России» Олдрич Эймс – «птица высокого полета», как мы хорошо знаем, заплатил чрезвычайно высокую цену…

И в заключение – небольшой литературный пассаж:

«Ты, Каштанка, насекомое существо и больше ничего. Супротив человека ты все равно, что плотник супротив столяра».

Так говорил столяр Лука Александрыч, персонаж рассказа Антона Павловича Чехова «Каштанка», своей собаке. Слегка перефразируя это обращение, так и подмывает сказать следующее:

«Ты, Иуда-Гордиевский, супротив Эймса все равно, что мерзкий падальщик гриф супротив благородного орла».

Добавить что-либо к сказанному просто, на наш взгляд, невозможно, да и, по большому счету, нет никакой необходимости.