Текст книги "Мифы и мины для подрыва Российской государственности"

В инструкции разведки США, с которой агенты были ознакомлены незадолго до отправки, предусматривался сбор шпионской информации по широкому кругу вопросов, касающихся военных, экономических и политических проблем СССР. Добываемые сведения об СССР им надлежало передавать по отработанным каналам связи в американский разведцентр, расположенный в Западной Европе. Так, 30 апреля 1953 года подследственный Маков, рассказывая о своих функциях, показывал на допросе:

«По заданию американских разведчиков мне надлежало собирать и передавать… шпионские сведения о военно-стратегических объектах Советского Союза, в том числе аэродромах, портах, а также фотографировать их. Кроме того, я должен был распространять листовки, призывающие к активной борьбе против Советской власти. Наряду с этим я имел задание вербовать из числа советских граждан участников антисоветской организации НТС и проводить враждебную Советскому Союзу пропаганду».

Остро на следствии ставился вопрос о возможности применения шпионами террористических методов в ходе пребывания в Советском Союзе. Подтверждая в принципе, что Народно-трудовой союз в те годы использовал в своей подрывной работе против СССР любые средства, в том числе террор, все подследственные, тем не менее, особенно на первых допросах, твердо стояли на том, что специальные задания по террору им не давались. Постепенно характер их показаний стал меняться, и они начали признавать, что и сами разделяли взгляды своего руководства на использование террористических акций в борьбе за свержение Советской власти. К этому, то есть к вооруженной борьбе, в частности, прямо призывали листовки, которые они должны были распространять в дальнейшем, после своей легализации и трудоустройства.

Кроме того, как было вскоре выяснено, после легализации в Союзе шпионам мог последовать прямой приказ из разведцентра приступить к применению террора. Изъятое у шпионов при аресте оружие предназначалось, как показывали Маков и К°, для убийства советских граждан, которые будут им мешать при выполнении задания. Помимо этого, задание агентов включало в себя дискредитацию советских и партийных работников, вербовку советских граждан для их последующего использования в подрывной работе, а в период обострения обстановки – для организации повстанческого движения.

Все арестованные агенты американской разведки в ходе предварительного следствия и на суде безоговорочно признали себя виновными по всем предъявленным им обвинениям. Если и продолжались еще попытки с их стороны отрицать отдельные второстепенные факты, то по основным вопросам между представителями правоохранительных органов и обвиняемыми «противоречий» не наблюдалось. К примеру, подследственный Маков на допросе 16 мая 1953 года заявил:

«Признаю себя виновным в том, что в 1941 году изменил Родине, добровольно поступил на службу к немцам, а затем окончил в 1944 году немецкую диверсионно-разведывательную школу».

К выполнению преступных заданий, как это стало известно из предыдущего повествования, никто из обвиняемых приступить не успел. Советская контрразведка не позволила им сделать это, обезвредив всех шпионов практически сразу же после их приземления на нашей земле. И не надо пытаться доказывать, что не были они американскими шпионами, а шли к нам с благородными целями. Факты – вещь упрямая, и свидетельствуют они не в пользу осужденных.

Вина подследственных была полностью доказана в ходе предварительного следствия. Шпионы были изобличены показаниями свидетелей, вещественными доказательствами, заключениями экспертов. Суд, состоявшийся 22 мая 1953 года, подтвердил выводы следствия.

В последнем слове агенты американской разведки просили суд о снисхождении, дабы искупить свою вину перед Родиной. Наиболее оригинальным в этом смысле оказался Маков, высказавший готовность «отдать все свои силы выполнению заданий партии (выделено авторами)».

В ходе судебного заседания Маков не уточнял, задания какой партии он готов выполнить. Однако полагаем, что тут любые уточнения излишни. Поскольку заседание проходило в советском суде, а в СССР была только одна партия, то совершенно ясно, что в том случае речь шла именно о КПСС. А коль скоро так, то возникает резонный вопрос: если ты – идейный борец за «правое» дело, то чего же ты так легко меняешь свои убеждения? Хотя если копнуть чуть глубже, то ничего удивительного в этом нет. Сначала, чтобы спасти свою «шкуру», Маков стал немецким пособником, затем американским шпионом, действовавшим под крышей НТС, а на последнем жизненном этапе – готов был примкнуть к ненавистной в прошлом коммунистической партии.

Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила всех четверых по совокупности совершенных ими преступлений (и вполне справедливо) к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего имущества. Приговор был приведен в исполнение через четыре дня.

И вот по прошествии 40 лет с тех времен раздались довольно громкие голоса, призывавшие к полной реабилитации Макова и его подельников, осужденных за измену Родине в форме шпионажа, а также по другим статьям УК РСФСР. При этом наибольшую активность проявила Наталья Миллер-Макова. Еще в июне 1992 года она направила в Генеральную прокуратуру России заявление с просьбой пересмотреть дело ее отца, «давно уже погибшего». В своем послании она писала, что прошли уже те годы, «когда людей приговаривали к смерти очень быстро и ловко, приклеивая им ярлыки и этикетки шпионов».

Не прошло и полгода, как она вновь обратилась в прокуратуру. В очередном послании Миллер-Макова уповала на то, что будут наконец-то добыты сведения, подтверждающие полную невиновность ее отца, который «шел в Россию с целью борьбы за освобождение Родины, а не со шпионскими и террористическими целями». О преступлениях, совершенных ее отцом в годы Великой Отечественной войны, она предпочла не распространяться.

Но как бы то ни было, пришлось глубоко разочаровать дочь расстрелянного американского агента, пусть даже и раскаявшегося в своих деяниях перед лицом неминуемой смерти. Здесь, правда, вполне, на наш взгляд, уместно задать вопрос: насколько искренен был подсудимый, когда раскаивался в совершенных преступлениях? Ну да ладно – пусть это остается на его совести…

Однако приходится разочаровать не только Наталью Миллер-Макову, но также всех тех, кто вместе с нею, в угоду ли своим политическим амбициям или по иным мотивам, желал бы видеть предателей, шпионов и диверсантов всех мастей в тоге великомучеников, невинно пострадавших в годы сталинской диктатуры и в последующий период. Всем этим персонажам, видимо, невдомек, что, есть такие преступления, которые никем и никогда не прощаются. В ряду тех преступлений в любом государстве на одном из первых мест стоит государственная измена, а измена, совершенная в военное время, автоматически становится еще более тяжким преступлением. Выпало из их сознания, вероятно, и то, что любой субъект, даже имеющий «благие намерения», не может прийти в Россию «с грязными ногами» и «через черный ход».

Кстати, в сентябре 1991 года в России был принят специальный закон, в котором четко определялось, какая категория граждан подлежит реабилитации, а кто в эту категорию не попадает ни при каких обстоятельствах. После внимательного ознакомления с материалами архивного уголовного дела, в связи с заявлениями Н. Миллер-Маковой, Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации на основании статей 9 и 10 вышеупомянутого закона в июне 1993 года четко и однозначно определила: «Признать Макова Александра Николаевича не подлежащим реабилитации». В определении Верховного суда прямо указывалось, что вина Макова в незаконном нахождении на территории СССР для проведения шпионской и террористической деятельности доказана неоспоримо. В равной степени все вышеуказанное относится и к другим осужденным по тому же уголовному делу: Лахно, Горбунову и Ремиге.

Предатель Власов. Его судьба и самые невероятные версии историков и прочих «фантазеров»

Итак, разбор «сказок» о Народно-трудовом союзе, речь о которых шла в предыдущей главе, кажется, плавно подошел к своему логическому окончанию. Но остается, тем не менее, один сюжет, который полностью выпал из сферы нашего внимания, хотя к затронутой теме он имеет вполне определенное отношение. Конкретно имеется в виду предательство бывшего генерала Красной Армии Андрея Власова.

Членом Народно-трудового союза Власов, правда, никогда не был, но в годы Второй мировой войны, являясь руководителем (и не просто руководителем, а целым командующим) Русской освободительной армии (РОА), он был тесно связан с этой одиозной антисоветской организацией. Об этом достаточно подробно отмечалось ранее, в той самой главе, в которой мы предприняли попытку полностью отмежеваться от до сих пор бытующих «сказок» и главное – дать всем этим небылицам соответствующую оценку. И, как представляется, нам это, в общих чертах, удалось.

Необходимо также подчеркнуть, что в годы, последовавшие за окончанием Второй мировой войны, НТС, бывший до того организацией, состоящей в основном из представителей белой эмиграции, существенно пополнился за счет новых членов. Среди этих членов немалую долю составили бывшие «власовцы», то есть те отщепенцы, которые вслед за своим лидером, «командующим армией» Власовым, также предали свою Родину и вступили в ряды РОА.

Кроме того, не следует забывать, что в конце прошлого тысячелетия в явно враждебных и полностью подконтрольных Народно-трудовому союзу изданиях, таких как «Посев» и «Грани», публиковались многочисленные публицистические материалы, в которых деятельность Власова и его последователей освещалась исключительно в положительном ключе. Кстати говоря, подобные материалы о генерале-предателе в разное время стали появляться и в других изданиях, в том числе, как это ни прискорбно, – в российских.

А потому мы пришли к единому мнению, что указанный пробел, а именно отсутствие информации о факте предательства Власова и о его последующей судьбе, надо ликвидировать. Одновременно с этим стоит напомнить читателям хотя бы в общих чертах о тех далеко не самых славных событиях военных лет, которые вольно или невольно поспособствовали переходу Власова на сторону врага. Короче говоря, мы начинаем новую главу на уже известную тему, которую мы проанонсировали в преамбуле.

Андрей Власов родился в 1901 году в Нижегородской губернии в крестьянской семье. Во время Гражданской войны был мобилизован в Красную Армию. С той поры и началась его весьма успешная военная карьера. В 1930 году вступил в ряды ВКП(б). Перед самым началом Великой Отечественной войны командовал дивизией и механизированным корпусом, был награжден орденом Ленина за большие успехи в боевой подготовке вверенных ему частей и соединений.

Хорошо зарекомендовал себя в первых боях с немцами и был назначен командующим 37-й армией, участвовавшей в боях за Киев, а в скором времени – 20-й армией, которая действовала на главном направлении в ходе немецкого наступления на Москву. Армия под командованием Власова действовала умело, смогла остановить атаку танковой группы генерала Гепнера, а затем перешла в наступление, освободила Волоколамск и вышла к Гжатску.

Весной 1942 гола, во время наступательных боев на Ленинградском направлении, 2-я ударная армия, командующим которой вскоре был назначен Власов, пока еще занимавший должность заместителя командующего Волховским фронтом, вклинилась в немецкую оборону и заняла Любанский выступ. По замыслу командования Волховским фронтом (командующий – К.А. Мерецков), Любанский выступ планировалось использовать как один из основных плацдармов для наступления на Ленинград. Однако обстановка на выступе складывалась весьма непросто для Красной Армии, и в результате планам командования не суждено было осуществиться.

Воспользовавшись благоприятными для себя условиями, немцы замкнули кольцо окружения, и 2-я ударная армия оказалась в тяжелейшей ситуации. Армия осталась без еды и боеприпасов. Практически невозможно было организовать ее снабжение. Ко всему прочему соединение понесло огромные людские потери. Короче говоря, армия была обречена…

И вот в условиях совершенно безвыходной ситуации новым командующим армией вместо тяжело заболевшего командующего Клыкова был назначен Власов. Было принято во внимание, что он приобрел опыт прорыва из окружения во время боев за Киев и хорошо зарекомендовал себя в битве под Москвой. Потому-то командование Волховским фронтом возлагало на него большие надежды…

Но чуда не произошло, а сам командующий (да и не только он) оказался в плену. Ни в коем случае нельзя утверждать, что Власов сдался в плен добровольно, поскольку до момента пленения он более двух недель блуждал по лесам, скрываясь от немецких патрулей, но непосредственно при задержании Власов не оказал ни малейшего сопротивления. Да и вряд ли он мог его оказать – ведь в момент задержания пока еще советский генерал был… без оружия и в гражданской одежде.

Себя Власов настойчиво пытался выдавать за некоего сельского учителя, однако вскоре он был опознан немцами по фотографии, напечатанной в одной из центральных советских газет вскоре после битвы за Москву. Находясь в Винницком лагере для высших военнопленных офицеров, Власов без лишних раздумий и сомнений дал свое твердое согласие на сотрудничество с нацистской Германией. Некоторое время спустя он возглавил так называемый «Комитет освобождения народов России» (КОНР), а чуть позднее – «Русскую освободительную армию».

По показаниям некоторых свидетелей, после пленения Власов сравнивал свою судьбу с судьбой участника Первой мировой войны, царского генерала А.В. Самсонова. По иронии судьбы, генерал от кавалерии Самсонов, за четверть века до Власова, также командовал 2-й русской армией и так же, как и Власов, попал в окружение. Однако, в отличие от предателя Власова, истинный русский патриот Самсонов нашел в себе мужество и перед лицом неминуемого пленения застрелился.

У отщепенца Власова подобного мужества в наличии не оказалось. Зато оказалось удобное, по его понятиям, объяснение (или лучше сказать – «отмазка») причин своего предательства. По словам Власова, «у Самсонова было то, за что он считал достойным отдать свою жизнь». Отдавать же свою «драгоценную» жизнь за… товарища Сталина Власов ни в коем случае не собирался.

Сложно сказать, что именно побудило Власова перейти на сторону немцев. Тяжелые условия плена? Но Власов находился в особом лагере с особыми условиями; к высокопоставленным офицерам там было вполне приемлемое отношение. Может быть, трусость? Власов, по свидетельствам многих людей, знавших его до войны, трусом не был; хотя стоит признать, что встречались также другие люди, которые с отмеченным ранее мнением были категорически не согласны.

Возможно, всему причиной явились идейно-политические убеждения потенциального предателя? Сам Власов утверждал, что именно они-то и побудили его встать на сторону немецких фашистов. Однако с данным мнением предателя сложно согласиться. Ведь до попадания в плен не было ни малейшего намека на то, что Власов чем-то недоволен.

Он был (или, по крайней мере, позиционировал себя) «убежденным» членом коммунистической партии, был активным сторонником сложившегося в стране режима. В годы репрессий, будучи членом трибунала, вел беспощадную борьбу с «врагами народа» и таким образом сделал себе успешную карьеру.

Он был обласкан властью, хотя и не всегда по заслугам. С удовольствием и самозабвенно хвастал перед своими знакомыми, как его принимал сам Сталин и что он ему говорил при личной встрече. Короче говоря, в недалеком будущем – предатель, Власов был на хорошем счету и не испытывал абсолютно никаких проблем по служебной линии, а следовательно – не имел видимых причин идти на сговор с врагом.

По всей видимости, у него просто не было никаких убеждений, им двигало исключительно честолюбие и необъятные амбиции. Более всего в жизни он любил славу и карьерный рост, а потому любым путем стремился пробиваться наверх. Он хотел при всех обстоятельствах жить на широкую ногу, считал, что так будет всегда и… сильно просчитался.

Под его командованием 2-я ударная армия попала в окружение. Альтернативой плену была смерть, а умирать он не хотел, не только за Сталина, но просто не желал, и все тут. Потеряв армию и попав в плен, он прекрасно осознавал, что его военная карьера закончена и при возвращении домой его ждут позор и унижение. При переходе на сторону немцев он рассчитывал на победу Германии, которая на тот момент казалась ему (да и не ему одному) абсолютно бесспорной. При этом раскладе он видел себя, любимого, занимающим высокий военный пост в новой России, под немецким покровительством. И вот поэтому-то Власов решил встать на сторону врага.

О личности Власова оставил свои воспоминания писатель Илья Эренбург, общавшийся с ним после победы под Москвой. Он отмечал, что Власов выделялся своим позерством и актерством, манерой разговаривать образно и сердечно. При этом чувствовалась наигранность в его поведении, оборотах речи, интонациях и жестах. Также и «соратники» Власова по РОА отмечали его стремление завладеть вниманием всех присутствующих, показать свою значимость и подчеркивать при этом свои исключительные качества и заслуги.

Вскоре после согласия Власова на сотрудничество с врагом на свет появился так называемый «меморандум», который Власов адресовал германскому верховному главнокомандованию. Его содержание таково:

«Офицерский корпус Советской Армии, особенно попавшие в плен офицеры, которые могут свободно обмениваться мыслями, стоят перед вопросом: каким путем может быть свергнуто правительство Сталина и создана новая Россия? Всех объединяет желание свергнуть правительство Сталина и изменить государственную форму. Стоит вопрос: к кому именно примкнуть – к Германии, Англии или Соединенным Штатам? Главная задача – свержение правительства – говорит за то, что следует примкнуть к Германии, которая объявила борьбу против существующего правительства и режима целью войны».

В сентябре 1942 года Власов подписал еще один документ – листовку, которая разбрасывалась с самолетов на переднем крае советских войск, а также распространялась среди военнопленных. Листовка гласила:

«Где же выход из тупика, в который сталинская клика завела нашу страну? – вопрошал Власов явно с чужого голоса. – Есть только один выход… Другого история не дает. Кто любит свою родину, кто хочет счастья для своего народа – тот должен всеми силами и всеми средствами включиться в дело свержения ненавистного сталинского режима, тот должен способствовать созданию нового антисталинского правительства, тот должен бороться за окончание преступной войны, ведущейся в интересах Англии и Америки, за честный мир с Германией».

Тем временем Вторая мировая война шла своим чередом, и к началу 1945 года всему человечеству практически стало ясно, что «Великая» Германия затеянную ею войну уверенно проигрывает и сама катится в пропасть…

В конце апреля 1945 года руководство РОА приняло решение выйти из подчинения немецкого командования и пробиваться на запад с целью сдачи в плен новым хозяевам в лице англо-американских войск. При этом 1-я дивизия РОА оказалась в районе Праги, где 5 мая вспыхнуло чешское восстание.

Чтобы воочию продемонстрировать новым потенциальным хозяевам, что «власовцы» воевали не только против Советского Союза, но и против фашистской Германии, было решено поддержать восставших чехов и соответственно – выступить против вчерашних благодетелей – немцев. Принимая указанное решение, «командование» РОА исходило также из того, что бывшие благодетели не желали пропускать вчерашних «верных союзников» через Прагу.

Утром 7 мая «власовцы» заняли несколько районов Праги и разоружили часть немецкого гарнизона. Начались упорные (по некоторым оценкам) бои с немцами, которые к концу дня, тем не менее, закончились перемирием, и вместе с немцами 1-я дивизия РОА покинула Прагу и направилась в западном направлении – сдаваться американцам.

Власов со своим штабом стремился перейти на службу к американцам, поскольку всерьез рассчитывал на новую войну, на этот раз – между СССР и США. Штаб РОА установил связь с американским командованием и пытался договориться об условиях сдачи. Почти все соединения и части РОА добрались до американской зоны оккупации. Но здесь их ожидал весьма холодный прием. И все потому, что, в соответствии с достигнутой с советским командованием договоренностью, всех «власовцев» американцы обязаны были вернуть в советскую зону оккупации.

Штаб 1-й дивизии РОА, в котором находился Власов, и отдельные части дивизии оказались на стыке американской и советской зон оккупации и продолжали продвигаться дальше к территории, занятой американскими войсками. В непосредственной близости от американских войск располагался 25-й танковый корпус Красной Армии. Командование корпуса приказало разведчикам найти штаб РОА и взять в плен Власова. Разведчиками была перехвачена колонна «власовцев», в которой как раз и находился главный предатель. Так бывший «командующий» РОА был взят в плен. Это произошло 12 мая 1945 года.

Расследование преступлений «власовцев», которое вели следователи Главного управления контрразведки «СМЕРШ», продолжалось больше года. И только в августе 1946 года был вынесен окончательный приговор. На следующий день в центральных газетах было опубликовано короткое информационное сообщение о состоявшемся суде:

«На днях Военная коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению Власова А.А., … (и его сообщников. – Прим. авт.) в измене Родине и в том, что они, будучи агентами германской разведки, проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против Советского Союза, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 б, 58-8, 58-9, 58-10 ч. 11 и 58-11 УК РСФСР. Все обвиняемые признали себя виновными в предъявленных им обвинениях. В соответствии с пунктом 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила обвиняемых к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение».

Где захоронены тела мерзавца Власова и таких же мерзавцев, его «соратников», неизвестно. Так плачевно закончилась военная карьера некогда бывшего, к великому сожалению – советского, генерала и неудавшегося военного правителя некоммунистической России под протекторатом сначала – гитлеровцев, а затем – всяких прочих американцев. Выражения «Власов» и «власовцы» навсегда должны были остаться в памяти нашего народа символом предательства и измены, какими бы заслугами прототип этих символов ни обладал…

В этом месте нужно ненадолго расстаться с изрядно надоевшим уже предателем Власовым, чтобы подробно поговорить о бессмертном подвиге истинного советского полководца Михаила Григорьевича Ефремова. Есть отдельные моменты, которые характерны как для патриота Ефремова, так и для негодяя Власова, хотя различий между ними, безусловно, намного больше. Впрочем, об этом поговорим чуть позже, а пока речь непосредственно пойдет о М.Г. Ефремове.

Генерал-лейтенант Ефремов непосредственно участвовал в битве под Москвой. В августе 1941 гола, в течение короткого времени, являлся командующим Центральным фронтом. В декабре 1941 года 33-я армия под его командованием полностью освободила Наро-Фоминск, в январе 1942 года – Боровск и Верею. В результате умелых действий генерала Ефремова советские войска под его командованием сорвали последнюю попытку немецко-фашистских войск прорваться к Москве и начали оттеснять немцев от столицы, обеспечивая тем самым перелом в ходе боев.

Затем армию генерала Ефремова было решено перебросить в район Вязьмы для участия в Ржевско-Вяземской операции. Наступление на Вязьму, однако, успеха не имело… Враг нанес сильные контрудары по коммуникациям 33-й армии, а также – 39-й и 29-й армий. В результате вражеских контрударов войска трех указанных армий были вынуждены в начале февраля 1942 года перейти к обороне.

Тем временем кольцо вокруг 33-й армии сжималось все плотнее. Попытки других соединений Красной Армии, в частности – 50-й армии, пробить коридор к армии Ефремова оказались неудачными. Когда до окруженной 33-й армии оставалось всего около двух километров, немцы сумели отбросить части 50-й армии, и наступление советских войск, таким образом, захлебнулось. По мнению офицеров оперативного управления Генерального штаба РККА, «…армия (33-я армия. – Прим. авт.) бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы».

Командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков отдал Ефремову приказ прорываться в направлении на Киров, до которого надо было пройти порядка 200 километров. Посчитав, что путь на Киров слишком длинен для утомленных войск его армии, Ефремов по рации связался с Генштабом и обратился с просьбой разрешить ему осуществить прорыв по более короткому и приемлемому, на его взгляд, маршруту – через реку Угру. Жуков на это ответил категорическим отказом, но И.В. Сталин, отметив, что Ефремов является опытным военачальником, сказал, что с его мнением следует согласиться.

Сталин, кроме того, приказал организовать встречный удар соединениями Западного фронта. Удар был осуществлен силами 43-й армии, но ответных действий со стороны командарма Ефремова не последовало. При движении к реке немцы сумели разбить отдельные части 33-й армии…

Как впоследствии отмечал начальник автобронетанковых войск 33-й армии полковник В.М. Сафир: «…с самого начала группа действовала в окружении, и … огневое воздействие на нее со стороны немцев практически не прекращалось». Далее полковник Сафир отмечает, что неблагоприятный исход операции был предопределен изначально, поскольку «… командующий Западным фронтом… направлял одно указание за другим, но указания эти никакими дополнительными силами и средствами не подкреплялись…».

Так, в частности, в начале февраля 1942 года был отдан приказ командующего фронтом убрать с основной магистрали, осуществлявшей снабжение ефремовцев, 10-ю гвардейскую стрелковую дивизию и передать ее в состав 43-й армии. Таким образом противнику фактически была предоставлена возможность рассечь части и соединения 33-й армии. В результате последовавших затем изнурительных боев, в условиях нехватки продовольствия и практически полного отсутствия боеприпасов, армия была измотана до предела. Оказавшись в тяжелейших условиях, генерал Ефремов все же не растерялся и сумел организовать достойное сопротивление врагу, создав круговую оборону.

В апреле 1942 года германское верховное командование предложило Ефремову сдаться. В ответ на это, по запросу командарма, советская фронтовая авиация нанесла сильный бомбовый удар по штабу немецких войск, окружавших армию, но кардинально исправить ситуацию в результате этих действий было уже невозможно.

Осознав всю катастрофичность положения, в котором оказалась окруженная армия, Ставка Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР прислала за командармом Ефремовым самолет. Однако Михаил Григорьевич не смог покинуть своих измученных товарищей и потому приказал отправить на самолете боевые знамена армии, чтобы они не достались врагу, и раненых солдат. Сам Ефремов при принятии решения остаться на боевых позициях произнес следующие слова: «Командовал войсками армии в окружении, и если случится, то и умирать буду с бойцами».

Вскоре связь со штабом 33-й армии была полностью потеряна, и командарм приказал своим подчиненным пробиваться на восток разрозненными группами. А 19 апреля 1942 года генерал-лейтенант М.Г. Ефремов был тяжело ранен в бою. Как показала проведенная впоследствии, во время эксгумации, медицинская экспертиза, генерал Ефремов был ранен в седалищную кость и полностью утратил возможность передвигаться.

Не желая попасть в плен, командующий 33-й армией застрелился. Перед тем, как покончить жизнь самоубийством, он вызвал к себе жену, Елизавету Васильевну Ефремову, которая воевала под командованием Михаила Григорьевича в качестве мединструктора, попрощался с нею, а затем… застрелил ее. Вместе с четой Ефремовых погибли почти все офицеры штаба армии…

Тело Ефремова первыми нашли немцы, которые, испытывая глубокое уважение к мужественному советскому генералу, похоронили его с воинскими почестями в селе Слободка 19 апреля 1942 года. Сразу после освобождения Вязьмы советскими войсками в марте 1943 года в село Слободку, где был похоронен генерал, приехал сын командарма, капитан М.М. Ефремов. Могилу вскрыли, и Михаил Михайлович опознал отца. Под ружейные залпы его снова торжественно перезахоронили на Екатерининском кладбище города Вязьмы. Позднее слободские сельчане поведали о том, как хоронили командарма немцы:

«…Когда тело Ефремова принесли из леса, в гибели русского генерала пожелал удостовериться высокопоставленный представитель германского командования, пожаловавший в село в сопровождении многочисленной охраны. У сельской церкви вырыли глубокую могилу. По одну сторону построили немецких солдат, по другую – советских военнопленных. Немецкий генерал сказал, что солдатам фюрера нужно сражаться за великую Германию так же, как русский генерал сражался за Россию. Немцы отдали ему воинские почести».

Генштаб Красной Армии, подводя итоги боев под Вязьмой, констатировал: «Западная группировка 33-й армии честно и доблестно дралась до конца своего существования. При недостатке в боеприпасах и продовольствии она два с половиной месяца дралась в полном отрыве от своих войск, нанося большой урон в живой силе противнику, и сковывала его большие силы своими действиями…»

Вышедшие из окружения бойцы и командиры 33-й армии были награждены орденами и медалями. Вскоре после окончания Великой Отечественной войны, в 1946 году, на одной из площадей Вязьмы, названной в честь мужественного генерала, был установлен величественный памятник командарму работы Народного художника СССР Е.В. Вучетича.

Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 1996 года (через 52 года, прошедшие со дня гибели доблестного командарма) «за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» генерал-лейтенанту Ефремову Михаилу Григорьевичу посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации.

В 2011 году инициативная группа обратилась к Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу с прошением разрешить церковное отпевание М.Г. Ефремова, невозможное на основании того, что Михаил Григорьевич Ефремов покончил жизнь самоубийством. В прошении говорилось, что самоубийство генерала Михаила Ефремова не является следствием смертного греха уныния и отчаяния. Обстоятельства смерти Ефремова являются примером верности Родине, присяге и солдатам. Он погиб, выполняя воинский долг, то есть, согласно Евангелию, «положил душу свою за други своя». В сентябре 2011 года Патриарх Кирилл дал разрешение на отпевание Михаила Ефремова, отметив в своей резолюции: «Согласен с необходимостью возродить память о героической борьбе генерала Михаила Ефремова и о его верности Родине и солдатскому братству».