Текст книги "Волчица в засаде"

Покушение

Крупные капли дождя, обивая с деревьев последние листья, обстреляли Переушку. Я поднял воротник куртки и заспешил к центральной дороге. Скучавшие в пустынном кафе девушки, завидев мою насквозь промокшую персону, просветлели лицами. Я заказал у бармена чашку кофе, с ней прошел к угловому столику, за которым обосновались Элка и Наташа. Грея руки о горячую чашку, я поведал девушкам о своей встрече с Бахусом и о том, что от него узнал.

Внимательно выслушав меня, Элка заявила:

– Впервые слышу, что Зина – врачиха. Думала, обычная шлюха, правда, влюбленная в Арго до сумасшествия.

– Ты так говоришь, – удивился я, – будто врачихи не могут быть шлюхами, и наоборот. У тебя сложилось о Зине предвзятое мнение, наверное, потому, что ты видишь в ней соперницу.

У девушки не нашлось, что возразить.

– Может быть, ты и прав, – пожала она плечами. – Когда ты встретишься с Зиной?

Я отхлебнул кофе.

– Сегодня уже поздно. Поликлиника закрыта. Завтра после работы. А сейчас сматываемся отсюда, пока Бахус не очухался да не прибежал сюда, размахивая ножичком.

Ягодкина сделала огромные глаза:

– Не пугай, черт возьми, я и так уже напугана. Где будем сегодня ночевать?

– Понятия не имею. Хочешь, у меня дома.

– Может, поедем ко мне на дачу? – неуверенно предложила Наташа. Ей очень не хотелось расставаться с нами. – Не думаю, что эти типы снова заявятся в поселок, но все равно, одна боюсь ночевать в коттедже. А втроем не страшно будет. Да и веселее. Поедем, а?..

Я ничего против приглашения Артамоновой не имел и взглянул на Элку. Она, судя по выражению ее лица, тоже.

– Хорошо, поедем, – согласился я. – Только возьмем хорошей закуски и водки. Проголодался я страшно, да и согреться не мешает.

Я допил кофе и встал. Вслед за мной поднялись и девушки. В буфете мы взяли три порции цыплят-табака, кое-какие салаты, а в баре – бутылку водки и напитки. Покупки сложили в большой целлофановый пакет и вышли на улицу.

Темнело. На Переушку быстро спускались сумерки. Дождь, ослабив натиск, мерно стучал по асфальту, опавшим листьям, барабанил по крытой жестью крыше придорожного кафе. Мы прошли на остановку под навес. Пока ждали свободное такси, я позвонил по «сотке» Леевой домой. Трубку взяла сама хозяйка квартиры.

– Марина, привет! – я плотнее прижал трубку к уху. – Это Игорь Гладышев звонит. Как у вас дела?

– А-а, Игорек! – радостно воскликнула Леева и затараторила: – У нас все хорошо. Как у вас? Есть какие-либо новости?

– Есть, – признался я. – Но тебе не расскажу.

– Это почему же? – удивилась супервумен.

– Не хочу, чтобы о них узнал весь город.

– Да я ж могила, Игорь! – заканючила Леева. – Ты же меня знаешь! Ну расскажи, а!

Я зашел за деревянную опору остановки, где меньше дул ветер, и заявил:

– В другой раз. Наберись терпения и постарайся не лопнуть от любопытства. Вера все еще у тебя?

Рассчитывающая поживиться свежими новостями, Леева разочарованно сказала:

– Здесь Вера, здесь. И Великороднова ко мне после работы прикатила. Позвать?

– Только не Великороднову. Уволь меня на сегодня от общения со Светкой. Верку давай!

– Минутку!

– Алло, Игорь! – раздался в трубке радостный возглас Ягодкиной. – Где вы?

– На Переушке мы. Все по вашим семейным делам мотаемся.

– Удалось продвинуться в расследовании?

– Да. Думаю, день-два – и придем к какой-нибудь развязке.

Вера шмыгнула носом.

– Дай бог, чтобы все благополучно закончилось. Ты, Игорь, трать денег столько, сколько нужно, я все оплачу. С девочкой все в порядке?

Я взглянул на Элку, спорившую о чем-то с Артамоновой.

– Да вроде бы, щебечет вон с Наташкой.

– И художница с вами? – удивилась Ягодкина-старшая.

– Ну да, так обстоятельства сложились. Мы, между прочим, к Артамоновой на дачу ночевать поедем.

– Но это же так далеко! – ахнула Вера. – Как же вы на ночь глядя до дачного поселка доберетесь?

Я резонно заметил:

– Но мы же не пешком туда пойдем, а на такси поедем, которое, между прочим, ты оплачиваешь.

– Да-да, – опасаясь быть заподозренной в скупости, поспешно заявила Ягодкина. – Конечно, поезжайте. А мне можно вернуться домой?

Я подумал.

– Нет, не стоит. Потерпи еще денек-другой.

– Жаль, а то вон Марина засобиралась. По делам куда-то ей нужно. Хочет по дороге Свету до дому подбросить. Думала, с ними поеду. – Вера оживилась: – А знаешь, ты ведь оказался прав. Вчера действительно какие-то типы ночью в нашем подъезде отирались. Великороднова их в дверной глазок видела.

– Ну вот! – назидательно сказал я. – Тем более не стоит пока дома появляться.

До Борового добрались, когда было уже темно. На даче стояла промозглая сырость, и мы затопили работавшую на газу печь. Пока девушки собирали на стол, я занимался починкой двери, выбитой компанией Арго. Час спустя мы сидели в хорошо протопленной кухне и с аппетитом уплетали разогретых в духовке цыплят табака. Позже, разомлевшие от вкусной еды и выпитого спиртного, разговорились.

– Если все закончится благополучно, я выпутаюсь из этой истории, – облизав жирные пальцы, объявила Элка, – то закачу пир. Вы оба на него приглашены.

Я поднял рюмку.

– Дай бог, чтобы тебя не посадили! Страсть как погулять хочется!

Раскрасневшееся от выпитого лицо девушки тотчас помрачнело.

– Вечно ты своими приколами испортишь настроение, – проворчала она, однако мои слова навели Ягодкину на размышления, и она заискивающе заглянула в мои глаза. – Ты действительно думаешь, что меня посадят?

Я проклял свой дурацкий язык.

– Да нет же, я пошутил. За что тебя сажать? Ты же ни в чем не виновата, тебя подставили, и следствие обязательно во всем разберется.

– Может быть, пришла пора рассказать все милиции? – несмело спросила художница.

– Нет, – заявил я твердо. – Теперь нам обязательно нужно самим довести дело до конца: узнать, кто убил Чака, украл деньги – и собрать на преступника улики. Если же мы сейчас привлечем милицию, «аргонавты», – я усмехнулся слетевшему с языка словечку, – подадутся в бега, и Элке придется одной отдуваться перед ментами. А доказывать свою невиновность без убийцы и улик будет непросто.

После этого моего заявления настроение у девушек пропало. Разговор стал протекать вяло, мы то и дело подавляли зевки. Несколько раз я ловил на себе изучающие взгляды Наташи. Я был сыт и слегка пьян, а в этом состоянии, как известно, мужчин особенно тянет к женщинам, а потому я в своих заигрываниях пошел дальше. Я словно невзначай прижал под столом свое бедро к бедру Артамоновой. Девушка, вздрогнув, отстранилась. Минуту спустя я вновь прижал свою ногу к ноге художницы, и она вновь отодвинулась. Это то, что я откалывал под столом, над столом же делал вид, будто внимательно слушаю то, что говорила Элка. В очередной раз, поддакнув Ягодкиной, я возобновил атаки на нижнюю часть тела Наташи, на сей раз в открытую потерся о ее лодыжку своей, однако девушка посмотрела на меня так сердито, что у меня тотчас же пропала охота с ней заигрывать. Не хочешь, ну и черт с тобой! Я намеренно заскучал, а затем сладко зевнул.

– Спать хочешь? – посочувствовала Элка.

Вместо ответа я сонно кивнул.

– Можешь ложиться там же, где спал позавчера, – ляпнула художница. – Я постельное белье еще не снимала.

Ягодкина встрепенулась.

– Так ты уже ночевал здесь? – спросила она так, словно ей довелось узнать неслыханную новость.

Я сделал вид, будто ужасно смущен.

– Пришлось. В тот день, когда тебя похитили, твоя подруга оставила меня на даче и чуть ли не силком уложила в свою постель.

– Быстро же вы снюхались, – не то с осудительной, не то с одобрительной интонацией изрекла Ягодкина. – В первый же день знакомства.

Артамонова вместе со стулом отодвинулась от стола и метнула на Элку свирепый взгляд.

– Это совсем не то, что ты думаешь!

– Ну ладно уж, – Ягодкина обиженно поджала губы. – Чего от меня скрывать-то? Будто я не вижу, как вы под столом друг другу ноги чешете.

Артамонова резко встала.

– Не говори глупостей! – Старательно избегая моего взгляда, добавила: – Ладно, давайте ложиться спать.

– Ну давайте, – недоуменно произнесла Элка. – Странная ты какая-то сегодня. Влюбилась, что ли?..

Художница не удостоила подругу ответом. Мы с Ягодкиной тоже поднялись из-за стола. Я, посмеиваясь, пошел к раковине умываться, а девушки, пошептавшись, вышли на улицу и отправились в дальний конец двора, где находилась кабинка туалета. Пару минут я плескался под умывальником, потом неторопливо вытерся полотенцем и стал подниматься на второй этаж. Меня так разморило, что я с трудом передвигал ноги. Когда я добрался до середины лестницы, на улице раздались негромкий хлопок и слабый женский вскрик. Я не сразу понял, что произошло. «Наверное, кто-нибудь из девушек уронил что-то во дворе, – подумал я вяло и поставил ногу на следующую ступеньку. – А впрочем, что можно уронить в пустынном, поросшем бурьяном огороде? – пришла в голову следующая мысль. И тут же, сообразив, замер. – Черт возьми, это же выстрел! Стреляли из пистолета с глушителем!» Сонливость как рукой сняло. В два прыжка я соскочил с лестницы и ломанулся к черному входу. Распахнув дверь, выскочил на улицу.

Горевший под навесом фонарь тускло освещал крыльцо и часть ступенек, образуя на них ломаный полукруг. Дальше была темень. Дождь уже перестал, однако в небе по-прежнему висели черные тучи, грозя обрушить на непросохшую, кое-где поблескивающую лужами землю новую порцию влаги. Но как бы ни было темно, мне удалось разглядеть в трех шагах от крыльца распростертое на земле тело.

– Игорь! Игорь! – тихонько позвала Наташа. – Свет! Выруби свет! Выключатель у входа справа!

Совет был дельный. Я стоял под фонарем и был отличной мишенью. Я сделал шаг назад, нащупал выключатель и надавил на него. Крыльцо мгновенно погрузилось во мрак.

– Ты цела, Наташа? – спросил я негромко.

– Да вроде бы, – так же тихо откликнулась художница.

Я спустился по ступенькам и направился к распростертому на земле телу.

– Что с Элкой?

– Не знаю, – девушка пошевелилась и стала подниматься.

Я бросился к ней, помог встать.

– Элка! – крикнул я, оглядываясь. – Элка! Ты где?!

– Да здесь я! – ворчливо ответил из темноты Элкин голос.

– С тобой все в порядке? – обращаясь к едва различимому во мраке силуэту, спросил я.

– В порядке! – буркнула девушка. – Только вот перепачкалась вся.

– Кто стрелял? – задал я глупый вопрос.

– А я откуда знаю? – возмутилась Элка. – Что он, перед тем как выстрелить, фамилию, что ли, выкрикнул? – Девушка стала приближаться.

Я был возбужден и рвался в бой.

– Ну хоть откуда стреляли, вы можете мне сказать? – рассердился я.

– Я не видела, стреляли мне в спину, – ответила Ягодкина.

– Я видела, – прерывающимся от волнения голосом заявила Наташа. – Стреляли из-за угла дачи. Потом человек убежал, – и девушка махнула рукой на проход между двумя коттеджами.

Я не мог устоять на месте. Мне необходимо было действовать.

– Схожу посмотрю. – Я рванулся было в ту сторону, куда указывала Артамонова, однако она мертвой хваткой вцепилась в мою руку.

– Ты с ума сошел, не ходи! – воскликнула она умоляющим голосом. – Он может находиться за любым кустом. Тебя же запросто могут убить.

– Правда, Игорь, – принялась увещевать меня и Ягодкина. – Жить надоело?

– Хорошо, пойдемте в дом, там разберемся.

Гуськом наша троица поднялась по ступенькам и вошла в коридор. Здесь при свете я как следует рассмотрел подруг. На Наташе от испуга не было лица. Она была бледная, вздрагивала и озиралась от каждого шороха. Элка, наоборот, казалась угрюмо-спокойной, словно испытывала от произошедшего мрачное удовлетворение. Обе были с ног до головы перепачканы грязью.

Пока девушки грели воду, а потом ополаскивались в кладовке, ибо ванной комнаты не было в коттедже, я хозяйничал в кухне. Сполоснул посуду, вскипятил и заварил чай, затем плотно задернул на окне шторы и снова сервировал стол. Наконец, умытые и переодетые, в кухне появились девушки. Мы снова уселись за стол, выпили для снятия стресса по рюмке водки, и Элка начала свой рассказ.

– Мы с Наташей пошли в туалет, – начала она. – Сначала Наташа прогулялась в конец огорода, а я ждала ее у коттеджа, потом наоборот. Когда я почти дошла до кабинки, прогремел выстрел. Наташа вскрикнула и бросилась на землю. Я тоже… плюхнулась в лужу. Кто в меня стрелял и откуда – не видела. Потом из дома выскочил ты. Вот, пожалуй, и все.

– Я поджидала Эллу, – заговорила Наташа, – и услышала за спиной шорох. Оглянулась: из-за угла коттеджа вышел человек в черном, почти сразу же прогремел выстрел, и я увидела вспышку. Потом человек побежал между домами, а я брякнулась в лужу и укрылась за кустами.

– Раз человек убежал, зачем нужно было валиться в лужу и прятаться за кустами? – заметил я.

– Сама не знаю. Испугалась, наверное, сильно.

Я помолчал, переваривая услышанное, потом заявил:

– Стрелок-то, видать, мазилой был, раз в Элку с близкого расстояния попасть не сумел.

– Так темно же было, – вступилась за человека в черном Наташа. – Он еще против света стоял, того, что на крыльце горел, вот и промазал.

– Черт возьми! Ведь меня же могли убить! – неожиданно воскликнула Элка, наконец-то осознав, что полчаса назад была на волосок от гибели. – Пуля просвистела у меня над ухом и попала в кабинку туалета. Ужас какой! – и девушка, приложив ладони к щекам, потрясла головой, словно освобождаясь от страшного видения. – Но, Игорь, кому и зачем потребовалось убивать меня?

Я хлебнул чаю и откинулся на спинку стула.

– А ты не догадываешься?

– Нет, – призналась девушка.

– Попробую объяснить. Мы слишком близко подобрались к преступникам, запахло жареным, и они, опасаясь разоблачения, решили убить тебя, чтобы спрятать концы в воду. Мол, Элка прирезала Чака, украла деньги, а тайну, где они спрятаны, унесла с собой в могилу. Поняла?

– Поняла, – уныло произнесла Ягодкина. – Меня решили сделать козлом отпущения. С мертвого взятки гладки.

– Все верно. Теперь тебе нужно быть вдвойне бдительной. Преступник не успокоился, не затаился, как я ожидал, а наоборот – активизировался. Ты превратилась в ходячую мишень, поэтому дальнейшие поездки со мной отменяются.

Возражений у Элки не нашлось. Возразила Наташа.

– А мои? – девушка хотела спать и смотрела осовелыми глазами. – Мне можно поехать с тобой? Меня же никто не собирается убить.

– Сиди дома вместе с Элкой, – отрезал я. – Мне спокойней будет.

– Моя дача не самое безопасное место, где можно прятаться от убийцы, – заявила художница. – И ты сегодня убедился в этом.

– Подыщем вам другое убежище. А теперь, девочки, давайте ложиться спать. День сегодня выдался тяжелым.

Мы были здорово вымотаны и опустошены. Встали из-за стола, оставив на нем грязную посуду, и разбрелись по дому. Я прошелся по коттеджу, проверил, надежно ли закрыты все окна и двери, потом поднялся в мансарду. Девушки решили устроиться на ночлег вместе в комнате, расположенной рядом с кухней.

Я наконец-то разделся, залез под одеяло и с удовольствием вытянулся на кровати. Я выключил прикрепленную к краю ковра лампу-прищепку, повернулся на бок и прикрыл глаза.

Осень снова затянула мою любимую колыбельную, мерно застучав по крыше каплями дождя. Чарующие звуки. В голове закружился хоровод из обрывков мыслей, я задремал… Однако поспать в эту ночь как следует мне не пришлось. Неожиданно скрипнула на первом этаже дверь, затем ступенька, а несколько секунд спустя в мансарде появилась Наташа. Ее силуэт четко выделялся на фоне серого окна. Она потопталась у открытой двери, потом переступила порог и нерешительно остановилась.

– Не спится? – полюбопытствовал я.

Артамонова, очевидно, решившая, что я уже сплю, при звуках моего голоса вздрогнула.

– Не спится, – повторила она эхом. – Холодно и страшно.

Глаза мои уже привыкли к темноте, и я разглядел, что Наташа была босиком, одета в коротенькую ночную рубашку.

– Полезешь ко мне под одеяло? – спросил я просто, без околичностей.

Артамонова молча кивнула, приблизилась к кровати и, когда я приподнял край одеяла, юркнула в постель. Ноги у нее были, как ледышки. Я обвил их своими ногами, просунул руку под ее голову. Она прильнула ко мне и затихла, точно мышка. От ее волос пахло чем-то детским, домашним. Я испытал нежность к лежащему рядом со мной милому, доверчивому существу и, совсем как ребенка, которого желают приголубить, стал гладить Наташу по спине, голове, рукам. Тело у нее было крепким, упругим, кожа гладкой, шелковистой. Я отыскал своими губами губы девушки и прильнул к ним. Наташа слегка выгнулась, сделала глубокий вдох, а потом медленно, с легким стоном выдохнула через нос и обмякла. И тогда я стал стаскивать с художницы рубашку…

Возвращение в город

Проснулся я рано, Наташа еще спала или делала вид, будто спит, во всяком случае, глаза у нее были закрыты, а на лице – умиротворенное выражение. Я встал, оделся и резко обернулся. Застигнутая врасплох, она быстро прикрыла глаза. Я сунул руку под одеяло и пощекотал Наташе ногу.

– Хватит притворяться, вставай!

Отдернув ногу, художница открыла глаза и лукаво улыбнулась.

– Подловил все-таки?

Я рассмеялся:

– А ты хитрой себя считаешь? Наблюдаешь за мной из-под опущенных ресниц и думаешь, будто я ничего не замечаю? Поднимайся давай! Нам в город ехать пора!

Наташа потянулась, сняла висевшую на спинке кровати рубашку. Ночью я изучил тело художницы на ощупь, а вот теперь хотелось взглянуть на него при дневном свете. Вуайеризмом не страдаю, однако иной раз не прочь понаблюдать за тем, как женщина переодевается… красивая женщина. Однако художница оказалась стыдливой особой. Она села в кровати, прикрылась одеялом и накинула на себя рубашку. Жаль, лишила пикантного зрелища. В отместку я сказал:

– Неудобно небось теперь будет Элке на глаза показаться?

Артамонова выскользнула из-под одеяла, встала и одернула рубашку.

– Из-за того, что ночь с тобой провела? – усмехаясь, уточнила она. – Так Ягодкина сама меня вчера из комнаты вытолкала. Иди, говорит, к Игорю, а то мужик по тебе сохнет.

– Насчет того, что сохнет, Элка, конечно, загнула, – осклабился я, подтрунивая над художницей. – Я все еще цвету и пахну, хотя вынужден признать, что в последнее время больше пахну, чем цвету, но до мумии, уверяю тебя, мне еще далеко. А вот Элке за то, что вытолкала тебя из комнаты, большое спасибо. Сегодняшняя ночь была лучшей ночью в моей жизни.

Мой витиеватый, с подвохом, но в конечном итоге все-таки комплимент понравился Наташе. Она прильнула ко мне и обхватила руками. Я обнял ее. В такой живописной позе нас и застала поднявшаяся в мансарду Элка.

– Привет, влюбленные! – промурлыкала Ягодкина.

– Стучаться надо, – буркнул я.

– Да непривычно как-то, – оправдываясь, заявила Элка, – перед тем как войти, в потолок стучать. – Ягодкина хихикнула: – Как прошла брачная ночь?

Вот стану я еще с соплячками свою интимную жизнь обсуждать.

– С мамой фамильярничай! Марш на кухню завтрак готовить! Через полчаса выезжаем.

Элка ничего не сказала в ответ. С напряженным выражением лица она повернулась и направилась к люку. Посмеиваясь, Наташа прошлепала босыми ногами за ней следом.

Бодро сбежав по лестнице, я вышел во двор. Дождя не было и в помине. Земля уже просохла, небо светлело, со стороны рощи надвигался легкий туман. Кто же все-таки ночью стрелял в Ягодкину? Я отправился к углу дома и принялся осматривать местность. Однако разделенная между двумя коттеджами невысоким забором полоска залитой бетоном земли была вымыта дождем, и на бетоне, разумеется, не осталось никаких следов. Я прошел на противоположную сторону дачи, миновал палисадник, выглянул за калитку на улицу. Но и здесь мне не удалось обнаружить ничего достойного внимания. Так ни с чем я и вернулся в коттедж.

После завтрака мы закрыли дачу и двинулись к остановке. Такси поймать не удалось, а потому до города добирались на рейсовом автобусе. Тренировки у меня начинались в двенадцать дня, время еще было, и я вместе с девушками уже на такси отправился к себе домой. Вскоре были на месте.

Лифт не работал, и мы, принимая меры предосторожности, по лестнице поднялись на восьмой этаж. Однако в подъезде никого из банды Арго не оказалось. Дома я не был всего сутки, а вид в квартире был унылым и запущенным, словно я отсутствовал в ней целый год. Мне всегда так кажется, когда я привожу в дом гостей. Я побрился и наодеколоненный появился перед девушками. Но только для того, чтобы попрощаться.

– Я иду на работу, вы остаетесь дома, и чтобы до моего прихода за порог нос не высовывали!

На лицах обеих – удивление.

– А мы разве у тебя остаемся? – задала вопрос Элка.

– А вы что, боитесь дома одни оставаться? Я вас закрою.

– Но хоть звонить-то можно? – слегка обескураженным тоном поинтересовалась Ягодкина.

– Звоните! – Я ступил за порог, захлопнул дверь и повернул в замке ключ.

Времени было ровно столько, чтобы дойти до работы, поэтому я отправился пешком.

Пятнадцать минут спустя я входил в ворота стадиона, а еще через пять – в стены родного здания. В раздевалке столкнулся с Вячеславом Зотовым, которого поблагодарил за то, что он подменил меня вчера на занятиях.

В спортзале меня уже поджидала команда подростков. Я стал проводить занятия. Колесников о вчерашнем прогуле ничего не сказал, однако каждый раз, проходя мимо спортзала, косился в мою сторону. Настроение у меня было превосходное. Объяснялось это тем, что дома меня ждала девушка, которая мне очень нравилась и с которой я намеревался провести сегодня еще одну чудесную ночь. Ну и что ж, что художница из тех, кому нужны серьезные отношения. Может быть, мне самому давно пора их завести…