Текст книги "Волчица в засаде"

Как я бежал! При воспоминании о том ночном беге до сих пор дух захватывает. Если бы я так бегал в молодости, то наверняка оставил бы карьеру борца, стал бы спринтером и уже давно бы почил на лаврах олимпийского чемпиона. Поздно я узнал о своем потенциале. Лозы виноградника уже закапывали кое-где на зиму, и я бежал, ныряя в просветы, иной раз натыкаясь на проволоку. Погоня продолжалась. Мне просто повезло, что у милиционеров не было собаки. Я пошел на побитие собственного рекорда и увеличил скорость. Наконец выкрики и шум за моей спиной стали отдаляться, а затем и вовсе стихли.

Виноградник закончился, начался сад. Я пошел шагом, дожидаясь, когда восстановится дыхание. Дыхалка у меня работала еще что надо. Метров через пятьдесят воздух перестал с шумом вырываться из моих легких, я согнул руки в локтях и, делая на два шага вдох, на два – выдох, снова побежал, но уже как бегун на длинные дистанции.

«Сладкий поцелуй»

Проплутав по садам, полям и огородам, я выбрался на более-менее оживленную дорогу, остановил частника и доехал до автостанции Луговой. Я намеренно не стал подъезжать к дому, чтобы водитель машины, в случае чего, не смог указать место, где я живу. Когда шел через массив, в кармане неожиданно зазвонил мобильник. Я достал телефон, приложил к уху.

– Алло!

Звонила Зина.

– Э-э, – слегка волнуясь, произнесла она. – Извините, не знаю как вас зовут. Это вы?

– Предположим, – буркнул я. – Чего там у тебя?! Рассказывай, да побыстрее.

– Вы знаете, а ведь Женя ни в чем не виноват! – радостно затараторила врачиха. – Не он убил Чака, и не он взял деньги.

Я перепрыгнул через лужу и удивленно спросил:

– Откуда такие сведения?

– Вы знаете, – взахлеб заговорила Зина. – В ту ночь, в воскресенье, Арго, оказывается, не спалось. Он вышел на лестничную площадку покурить. А у наших соседей гулянка была. Они вообще любители застолий. Ну и Женю к себе затащили. В общем, он там до пяти утра проторчал. Это я от Олега узнала. Так соседа зовут. Я встретила его несколько минут назад, и он сообщил мне, что Женя той ночью ключи у него какие-то забыл, ну и рассказал, как дело было.

Я был сильно озадачен сообщением врачихи и не знал, что сказать.

– Вот как?

– Вы знаете! – с подъемом воскликнула Зина. – Я сейчас хочу взять у Олега ключи и поехать в Орехово, вернуть их Жене. – Лукьянова была настроена радужно. Очевидно, она вновь считала Арго порядочным человеком и жаждала воссоединиться с ним. Пришлось ее разочаровывать.

– Не советую! – отрезал я. – Если Арго не виновен в смерти Чака и краже денег, он все равно остается грабителем и убийцей. На его совести ограбление обменника и смерть четырех человек. – Темп ходьбы был высокий, я пошел медленнее и взял секундную паузу, чтобы передохнуть. – Я только что от Арго и видел, как его арестовывали. Если не хочешь проблем с правосудием, не суйся в Орехово, Зина. – Я намеренно не сказал о смерти парня. Еще чего доброго решит, будто я его убил, и сообщит в милицию, а у меня с ней и так уже проблемы.

Наконец-то Зина обошлась без традиционного «вы знаете».

– Правда?! – произнесла она упавшим голосом.

– Правда, правда, Зина, – подтвердил я грустно. – Займись поисками другого жениха.

Я отключил мобильник и ускорил шаг. Несмотря на то что я решил больше не заниматься Элкиным делом, мысли о нем настойчиво крутились в моей голове. «Если ни Арго, ни Штырь, ни Бахус, ни Зина не возвращались в дом Чака, то кто же тогда его убил и взял эти проклятые деньги? – задавал я себе один и тот же вопрос и не находил на него ответа. – Кто?! Кто?! Кто?! А если посмотреть на отправную точку моего расследования с другой стороны, – вдруг пришла мне в голову новая идея. Она была настолько неожиданной, что я остановился как вкопанный, чем вызвал недоумение проходившего мимо старичка. Он, очевидно, решил, что я мужик со странностями, и обошел меня стороной. – Нет, не сбросить мне с плеч это дело, раз уж взвалил его на себя. Придется разгадывать загаданную убийцей загадку, тем более что наследил в логове Арго. Теперь не только Элкину, но и свою шкуру спасать нужно. Итак, продолжим!» – И я двинулся с места.

Через пять минут я был около дома, поднялся на восьмой этаж и открыл ключом дверь. Катя уже ушла, Элка и Наташа полулежали на диване и смотрели телевизор. При моем появлении обе сели и с любопытством уставились на меня. Вид мой оставлял желать лучшего: обувь и одежда перепачканы грязью, волосы всклокочены, на лице дикое выражение.

– Что случилось? – испуганно спросила Элка.

– Арго убит, – с ходу огорошил я девушек.

– Как это убит? – воскликнула Ягодкина и открыла рот.

У художницы челюсть отвисла без лишних слов. Вопрос Элки меня почему-то обидел.

– Как это, как это! – передразнил я, разуваясь. – Не знаешь, как убитыми бывают? Лежит в доме, в кресле, с дыркой во лбу, холодный и не дышит.

– Ну ни фига себе! – пробормотала она. – Кто ж его грохнул?

Я был издерган и зол.

– Откуда я знаю, – сказал я раздраженно. – Если бы я это знал, то не бегал бы как заяц по полям, спасаясь от ментов, а сразу выложил бы им имя убийцы. – Я наконец-то расшнуровал мокрый запутавшийся шнурок и вошел в комнату. – Кстати, Арго ни в чем не виноват. Не он убил Чака, и не он взял деньги.

– А это тебе откуда известно? – поразилась Элла.

– Зина по мобильнику сообщила. Арго, оказывается, воскресной ночью в гости к соседям попал. До пяти утра там проторчал. Есть свидетели.

Обе девушки ошеломленно смотрели на меня.

– Ну дела! – растерянно проронила Ягодкина. – Что же теперь делать?

Вместо ответа я сам задал вопрос:

– Ты хорошо запомнила то место, где в день ограбления осталась поджидать Чака, когда он пошел покупать вам ликер?

Элка не понимала, чего я от нее хотел.

– Предположим, – сказала она неуверенно.

Я устало вздохнул:

– Без «предположим», Элла. Скажи точно: можешь указать или нет?

– Ну могу, могу, – выпалила Ягодкина. – Зачем тебе?

– Нужно. Сейчас не до разговоров, на месте объясню. Давай собирайся, поехали!

– Прямо сейчас? – ужаснулась девушка.

Мне надоели бестолковые вопросы.

– Не-ет, – проблеял я с издевательскими нотками. – Подождем, пока приедет милиция и наденет на нас наручники. – И уже обычным голосом добавил: – Пошевеливайся, Элла, время на сборы – пять минут. – Ягодкина вскочила, а я снял с себя куртку и протянул Артамоновой. – Я прошу тебя, Наташа, ради экономии моего времени, если нетрудно, конечно, почистить куртку. Ты никуда не едешь, остаешься в квартире за хозяйку. И не возражай!

Я пошел в прихожую, взял ботинки и отправился в ванную отмывать их. Пять минут спустя обутый в вымытые ботинки и одетый в вычищенную куртку я вместе с Элкой вышел из дому.

Несмотря на то что ведущая на наш массив дорога тупиковая, она всегда оживлена. В конце ее – конечная остановка автобусов, троллейбуса, маршрутных такси. Допоздна торчат на пятачке и частники. Они облюбовали для парковки среднюю, дополнительную полосу движения, ограниченную с двух сторон невысокими бордюрами, и стоят двумя стройными рядами, будто эскорт, поджидающий важного чиновника. Мы спустились с пригорка, скорым шагом дошли до стоянки и, быстро сторговавшись с продрогшим от ночной сырости парнем, влезли в его белые «Жигули». Парень, очевидно, долгое время торчал на пятачке без работы, а потому сам замерз, и машина его остыла. Она долго не хотела заводиться. В конце концов затарахтела, потом ее пришлось прогревать, и, наконец, мы тронулись в путь. На парня было жалко смотреть. Он дрожал так, что вместе с ним крупной дрожью било и его старенький автомобиль, а может быть, в моторе дефект был какой, не берусь судить, я в них ни черта не смыслю. К счастью, печь в «Жигулях» работала исправно, и уже через пять минут в салоне стало тепло. Водитель перестал трястись, а вместе с ним перестали биться в конвульсиях и «Жигули».

Проехав по ночному городу, мы сошли на одной из нешироких его улочек, неподалеку от перекрестка.

– Вот здесь меня и оставил Чак! – заявила Элка, когда мы, пропустив машину, перешли дорогу и остановились на тротуаре у небольшого магазина, торгующего кожей. – Он сказал мне: «Подожди меня здесь, я скоро приду» – и ушел. Может быть, ты все же объяснишь, для чего мы сюда приехали?

В машине не было возможности поговорить. Ягодкина понятия не имела, что я от нее хотел, и была раздосадована. Я приоткрыл свои карты.

– Понимаешь, Элеонора, – я взял девушку под руку и отвел к витрине магазина, чтобы не перегораживать редким прохожим тротуар. – Разыскивая преступника, мы исходили из того, что в воскресенье вечером один из гостей Чака подсыпал тебе и хозяину снотворное в бокалы, а позже, когда вы уснули, вернулся и совершил преступление. Но если ни Арго, ни Бахус, ни Штырь, ни Зина не возвращались, а следовательно, и не подсыпали снотворное в ликер, то кто это мог сделать? Есть два варианта. Либо это сделала ты, в чем я, по правде говоря, сильно сомневаюсь, либо Чак принес бутылку с уже подмешанным в ликер снотворным.

Элка сразу смекнула, в чем дело.

– Ты хочешь сказать, что был еще один находившийся за пределами дома Юры человек, который спланировал, а потом совершил это преступление?

– Именно. Существует еще один человек, которому было известно о похищенных деньгах. Он также знал о пристрастии Чака к сладким алкогольным напиткам, был уверен, что в компании ликер будет пить только он, потому и закачал в бутылку снотворное и всучил ее парню. Итак, – я сделал эффектную паузу. – Если нам сейчас удастся разыскать то место, где парень приобрел бутылку ликера, мы отыщем преступника.

Элка взялась рукой за поручень, огораживающий витрину, и прислонилась к нему.

– Ты думаешь, это так просто сделать? – произнесла она с сомнением.

– Не думаю, но попытаться надо. Вспомни-ка, в какую сторону пошел Чак.

Свет, падающий из витрины, слабо освещал лицо девушки. На нем отразилось раздумье. Она долго молчала, глядя на меня отсутствующим взглядом, наконец, вздохнула:

– Нет, не помню.

– Элка, пойми, это очень важно. От того, вспомнишь ты или нет, куда направился парень, зависит не только твоя, но и моя судьба. Давай, девочка, думай, думай!

Ягодкина снова напряглась, на ее лбу собрались морщины. Я стоял и терпеливо ждал, когда в ее голове наступит просветление. А оно все не наступало и не наступало. И когда я уже отчаялся услышать что-либо путное, она вдруг хлопнула себя по лбу и воскликнула:

– А-а, ну как же! Мы же на такси сюда приехали. Вышли у магазина, Чак сказал: «Подожди меня здесь» – и пошел назад. Туда! – и Элка указала на перекресток.

– Ну вот! – я выдохнул долго сдерживаемый в легких воздух: чтобы не мешать девушке думать, я даже не дышал. – Зона наших поисков сокращается до трех сторон перекрестка. А теперь вспомни, куда он пошел от пересечения улиц – прямо, направо или налево?

– Да не знаю я, Игорь! – взмолилась Элка. – Я ж в магазин сразу вошла, куртки кожаные посмотреть, и не видела, куда он дальше делся. Когда вышла, Чака еще не было. Я по другим магазинам пошла. В одном из них он меня и нашел, уже с бутылкой ликера в руках и сумкой на плече.

– Но хоть сколько времени отсутствовал Чак, ты можешь сказать?

Кивнув, Элка промычала:

– Могу! Минут десять-пятнадцать, не больше.

Дальше пытать Ягодкину не имело смысла, и я сдался.

– Все, оставим этот разговор. – Вспомнив упомянутую Ягодкиной сумку, усмехнулся: – Сумка, говоришь, у Чака появилась?

Элка не поняла, к чему это я.

– Ну, была, – пробубнила она. – А что?

– Да так, ничего. Интересная деталь. Ладно, пойдем! Я не думаю, что Чак далеко ходил за ликером, раз отсутствовал так мало времени. Попробуем вычислить человека, торгующего спиртными напитками, разбавленными сильнодействующим снотворным.

Мы протопали до перекрестка и остановились. Освещенная желтоватым светом фонарей дорога влево под небольшим углом уходила вниз. По обе стороны от нее стояли трех– и четырехэтажные серые старые дома. С этой улицы мы и начали поиски. Прошли по левой ее стороне, миновали два дома. В третьем располагался большой продуктовый магазин. Хотя времени было уже более десяти часов, магазин еще работал. Мы поднялись по мраморным ступенькам, вошли внутрь. В холодном длинном помещении находилось всего трое покупателей. За прилавками нескольких секций скучали продавцы.

– Ну и как же мы здесь отыщем преступника? – озираясь, спросила Ягодкина.

Действительно, как? Я обвел взглядом лица продавцов – обычные, ни у кого на лбу не написано «вор и убийца». И тут я потерял уверенность в том, что затеянная мной акция даст желаемые результаты. Однако отказываться от нее не стал. Не в моих правилах отказываться от взятых на себя обязательств. И я голосом, преисполненным оптимизма, изрек:

– Отыщем как-нибудь. А ты, Элка, чем задавать глупые вопросы, пойди-ка лучше в винный отдел да посмотри, не продают ли в нем ту марку ликера, который вы с Чаком пили.

Ягодкина отправилась в дальний конец магазина – туда, где за спиной сидевшей за прилавком толстой продавщицы высились полки, уставленные всевозможными алкогольными и безалкогольными напитками.

Последний, уже нежданный покупатель – подарок продавцу.

– Пожалуйста, пожалуйста! – вставая, приветливо закивала толстуха. – Шоколад, кофе, спиртные напитки.

Проигнорировав предложение продавщицы, Элка остановилась у витрины и стала методично, полку за полкой, осматривать батарею бутылок.

Я подошел к девушке и остановился за ее спиной.

– Как хоть ликер-то называется? – спросил я, так же оглядывая ряды бутылок на любой вкус и цвет.

– «Сладкий поцелуй», что ли, – неуверенно сказала Ягодкина, – или что-то в этом роде.

– Чушь какая, – хмыкнул я. – Впервые такое название слышу.

– Я тоже никогда раньше не слыхала, – призналась Элка.

– Как бутылка выглядит?

– Обычная, такая длинная с яркой желтой этикеткой, но такого ликера здесь нет, – объявила девушка.

Сообщение Элки меня немного ободрило.

– Вот видишь, – сказал я довольно. – В одном мы можем быть с тобой твердо уверены: в этот магазин Чак не заходил. Дай бог, чтобы этот ликер оказался не распространенным в торговой сети напитком и продавался не во всех кабаках и магазинах. Пойдем дальше!

Мы покинули гастроном и продолжили путь вниз по улице. Прошли мимо арки, ведущей во внутренний двор, мимо какого-то медицинского учреждения, но торговые точки больше не попадались. Метров через пятьдесят я остановился.

– Все, дальше не пойдем, – объявил я, разворачиваясь. – Так далеко Чак забрести не мог. Пойдем назад.

Мы вернулись к перекрестку и направились на сей раз по центральной улице прямо. Вошли в первое попавшееся кафе. Зазевавшийся парнишка официант заметил нас, когда мы дошли уже до середины зала. Он бросился к нам, лавируя между почти пустыми столиками, издалека предлагая свои услуги.

– Куда вас провести, в отдельный кабинет, в зал?

– Нам без разницы, – заявил я, останавливаясь. – Главное, чтобы в вашем заведении был ликер «Сладкий поцелуй».

Парень захлопал глазами и неуверенно произнес:

– Вы располагайтесь пока, а я пойду узнаю в баре. – Уж очень ему, видать, не хотелось упускать клиентов.

– Нет уж, – заявил я насмешливо. – Вы сначала узнайте, а уж потом мы расположимся.

Парня как ветром сдуло. Пошептавшись с барменом, он вновь предстал перед нами с лицом человека, приготовившего сюрприз.

– «Сладкого поцелуя» нет, – изогнувшись в услужливой позе, заявил он. – Но к нам поступило замечательное французское вино. Вы как истинные ценители по достоинству оцените его аромат и вкусовые качества.

Понимающе переглянувшись с Элкой, я сказал официанту:

– Хорошо свое дело, парень, знаешь – молодец! Но мы пьем только ликер «Сладкий поцелуй». Когда завезут, будем рады к вам заглянуть.

Взяв Элку под руку, я вывел ее из зала. Мы еще поскитались по улице, заглядывая в бары, кафе и магазины. «Сладкий поцелуй» действительно оказался редкой маркой ликера и нигде не попадался. Несолоно хлебавши вернулись на исходную точку и отправились в третью, еще не изведанную нами сторону. Но улица, по которой мы шли, вела в частный сектор, пересекалась узкими тесными улочками, и на расстоянии пройденных нами трехсот метров в поле нашего зрения не попались не только ни одно кафе, бар или магазин, но даже киоск, где продавали бы спиртные напитки.

– Если Чак был здесь и зашел в один из частных домов, где ему подсунули бутылку, – мрачно сказала Элка, когда мы маршировали в обратном направлении, – то нам убийцу в жизни не вычислить.

Я пришел к такому же мнению и уже был готов признать то, что затея моя с поиском преступника провалилась, однако, вспомнив об арке, мимо которой мы, не обратив на нее внимания, прошли минут сорок назад, предложил:

– Давай-ка еще разок пройдемся по той улочке, с которой мы начали свои поиски и, если и на этот раз ничего там не обнаружим, вернемся домой.

Элка не возражала. Мы вновь спустились по наклонной улице до арки, вошли в нее и оказались во внутреннем небольшом, заросшим деревьями дворике с пятиэтажным домом напротив. Проема в нем не было, однако с левой стороны пятиэтажки находился неширокий проход. По какому-то наитию я схватил Элку за руку и потащил ее через усыпанный листьями двор к углу дома. Проход был темный, узкий, пустынный. Мы прошли по нему и оказались на параллельной улице. Ужасно знакомой показалась мне местность. Но чем же? Я некоторое время с беспокойством озирался, пытаясь это сообразить, и вдруг вспомнил. Ну конечно же, это та самая улица, на которой произошло ограбление. Именно ее в понедельник утром показывали по телевизору в криминальных новостях. Вон пункт обмена валюты, вон угол пятиэтажного дома напротив него, вон кафе. На всякий случай я приблизился к пятиэтажке и прочитал табличку. Так и есть: улица Королева. Открытие было потрясающим. Черт возьми, неспроста же Чак притащил в эти края Элку. Должен же быть в его действиях какой-то смысл!

– Ты о чем-то догадался? – спросила меня Ягодкина, ужасно заинтригованная моим поведением, ибо вел я себя довольно странно, словно гончая, почуявшая дичь, только что стойку не делал.

– Погоди-ка! – отмахнулся я от девушки, мешавшей мне собраться с мыслями. – Ну-ка, пойдем!

В сопровождении Элки я вернулся в проход и как следует рассмотрел его. Одной стороной его являлась торцевая стена пятиэтажки, другой – кафе. Вдоль нее шел невысокий забор, огораживающий крохотную территорию с росшими на ней несколькими деревьями, которые из-за недостатка солнечного света совсем зачахли. С задней стороны кафе справа располагалась дверь с крылечком в три ступеньки и навесом. Я с минуту стоял, тупо глядя на дверь, тщетно пытаясь поймать все время ускользавшую от меня мысль, и тут неожиданно меня осенило.

– Послушай, Элка, – произнес я медленно, сам удивляясь своей догадке. – Я, кажется, действительно кое-что понял. И если мое предположение верно, то именно в этом кафе и кроется тайна преступления.

От волнения у Ягодкиной перехватило дыхание. Она шумно сглотнула слюну и, словно завороженная, глядя на меня широко раскрытыми немигающими глазами, шепотом спросила:

– Что ты понял, Игорь?

Я с таинственным видом приложил палец к губам и так же шепотом ответил:

– Тихо! Пока не скажу, боюсь ошибиться, но если мы войдем в это кафе, то, думаю, узнаем кое-что интересное.

Я взял девушку за руку и повел прочь из прохода. Мне приходилось почти тащить Элку, ибо от предчувствия близкой разгадки тайны она до того разволновалась, что ноги отказывались ей повиноваться.

Фасадная сторона кафе, называвшегося «Светлячок», была ярко освещена. За тюлевыми занавесками высоких окон угадывались сидевшие за столиками силуэты людей. Доносились негромкие звуки музыки. Мы с Ягодкиной вошли в крохотный холл, где швейцар, благообразный румяный старичок, взял у нас куртки, а взамен протянул номерки.

– Как в фешенебельном ресторане, – заметил я Элке, когда мы, щурясь от яркого света, вошли в зал, а шепотом добавил: – А теперь смотри внимательно, возможно, здесь мы встретим знакомого.

– Ты думаешь, преступник меня знает? – еле слышно спросила девушка.

– Посидим – увидим, – ответил я уклончиво.

Что сразу понравилось мне в этом кафе, так это отсутствие у официантов лакейства, которое так присуще нынешнему поколению молодых людей в этой профессии. Никто не бросился к нам через зал с ослепительной улыбкой, не стал предлагать выбрать столик, отодвигать стул, кланяться. Наоборот, на нас не сразу обратили внимание, а когда заметили, то одна из официанток – поджарая женщина лет за тридцать в желтом платье, кружевном переднике и наколке – издалека сделала жест: мол, проходите, ребята, садитесь – и снова повернулась к товарке. От такого бесхитростного отношения я даже расчувствовался, вспомнив старые добрые советские времена, когда в забитом до отказа кафе или ресторане приходилось самому выискивать свободный столик, а потом часами дожидаться заказа.

Мы с Элкой выбрали свободный столик в центре зала и устроились за ним. Когда глаза привыкли к яркому свету и блеску, царившему в кафе, огляделись. В середине зала стояли несколько рядов столиков. У стен, для желающих уединиться, были устроены тесные кабинки с закрывающимися шторками. В дальних углах зала располагались две двери, ведшие в служебные помещения, а между ними находился бар с несколькими высокими сиденьями у стойки. Даже издалека я увидел стоявшую на полке бутылку с яркой желтой этикеткой и, толкнув Элку, указал назад.

– Гляди-ка!

Девушка оглянулась и, увидев то, на что я указывал, негромко воскликнула:

– Черт возьми, «Сладкий поцелуй»!

– Вот именно! – сдерживая радость, воскликнул и я. – А теперь смотри в оба, нет ли твоих знакомых. Моих здесь точно нет.

Ягодкина словно невзначай пробежалась глазами по лицам нескольких сидевших за столиками посетителей, бармена, двух официанток, и покачала головой:

– Нет.

– Жаль, – произнес я. – Но ничего, посидим, может, что интересное и узнаем. – И я махнул официантке рукой: мол, имей совесть, хватит болтать, пора клиентов обслуживать.

Официантка, как старому знакомому, махнула мне в ответ, без тени недовольства на челе встала из-за служебного столика и направилась к нам. Теперь ее можно было разглядеть во всей красе – лицом к нам и в полный рост. Поджарая, с мускулистыми ногами, крепкой грудью и узким тазом.

– Что будете есть, пить, ребята?

И снова отношение официантки к клиентам мне понравилось. Ну не вельможа я, что поделаешь, и простые человеческие отношения мне ближе раболепства и фальши.

Из предложенного меню мы выбрали салаты, мясо с каким-то замысловатым названием, напиток и… «Сладкий поцелуй». Записав заказ, официантка ушла. Мы вели себя как два шпиона на встрече из плохого кинофильма – то и дело оглядывались, шептались и долгими взглядами провожали каждого входившего и выходившего из зала. В общем, конспираторы мы были плохие, и если преступник в этот момент наблюдал за нами, то он наверняка заподозрил бы неладное. Но наконец принесли заказ, и мы, на время предоставив обитателей кафе самим себе, с аппетитом взялись за ужин. Мясо с замысловатым названием я бы определил так: свиная отбивная со сложным гарниром, а ликер «Сладкий поцелуй» – вишневая наливка с привкусом горького миндаля. Впрочем, и то и другое было неплохо на вкус.

После трапезы мы еще минут пятнадцать посидели, поговорили, попялились на присутствующих, но так ничего и не высидели и не высмотрели.

– Надо бы заглянуть в кухню, – предложил я. – Возможно, там что-нибудь разузнаем.

Элка взглянула на расположенную в конце зала справа дверь, откуда официантки время от времени выносили подносы с заказами и куда вносили грязную посуду, и с сомнением заметила:

– Кто же нас туда пустит?

– А мы ни у кого разрешения не будем спрашивать. – Я был готов, если меня не пустят в кухню, прорваться в нее с боем. – Прикинемся дураками. Сделаем вид, будто в туалет пошли, да ошиблись дверью, – я отодвинулся вместе со стулом и встал. – Идем!

Ягодкина нерешительно поднялась вслед за мной.

– Скандал поднимут, – проворчала она.

– Черт с ними, пусть хоть по мордам надают да за двери вышвырнут, но только после того, как мы взглянем на физиономии здешних поваров!

Стараясь выглядеть непринужденно, мы с Ягодкиной, переговариваясь, направились якобы к бару, однако в последний момент резко свернули вправо и нырнули в приоткрытую дверь. Мы оказались в длинном нешироком коридоре с одной глухой стеной и с тянувшимся во всю стену раздаточным окном другой стены. Сквозь окно просматривалась вся кухня. В ней стояли несколько плит, два длинных стола, электрокотел с кипящим в нем маслом, большие глубокие алюминиевые раковины для мытья посуды. Пахло жареным картофелем, мясом, пряностями. Было душно, жарко. В кухне находились трое людей: один мужчина и две женщины. Одна широколицая, полногрудая, широкозадая мадам лениво мыла в раковине тарелки, другая – субтильная, невысокая черноволосая особа не спеша шинковала на разделочной доске овощи. Единственный мужчина неторопливо помешивал в маленькой кастрюльке какое-то варево. У повара был большой живот и большая, похожая на тыкву, голова с надетым на нее поварским колпаком. Обитатели кухни еле-еле шевелились, смахивая на парящих в невесомости на орбитальной станции космонавтов. Ни один из троицы мне не был знаком. Судя по выражению лица Элки, ей тоже.

– Вам чего, ребята? – удивленно спросил «космонавт номер один», перестав орудовать ложкой.

– Нам туалет нужен, – притворяясь сконфуженным, признался я.

– Извините, – присев, добавила Элка.

Ложка вновь застучала о кастрюлю.

– Так вы не сюда попали, – ухмыльнувшись, изрек мужик. – Из наших краев пища в организм только попадает. Для того чтобы избавиться от нее, вам нужен коридор, расположенный слева от бара, – и повар большим пальцем свободной руки указал за спину.

– Понятно! – произнес я и брякнул: – Благодарю за службу, господа повара!

– Служим Отечеству, – хмыкнул мужик и посоветовал: – Ты, парень, больше не пей, а то в атаку начнешь поднимать да орденами за отвагу награждать. Из офицеров, что ль?

– Из несостоявшихся, – ответил я механически, соображая, кого же еще из работников кафе мы могли упустить из виду – и вдруг понял. – Послушай, дядя, а вы что, здесь втроем так изо дня в день с утра и до ночи вкалываете?

– Почти, – крутанув напоследок ложкой варево, мужик переставил кастрюльку с плиты на стол. – Есть еще одна помощница, так мы время от времени выходной себе по очереди устраиваем. У нее как раз сегодня такой день. Ну а когда банкет какой или свадьба, так тут уж все до упада пашем.

Я с сочувствием покачал головой:

– Горемыки! А что, и официантки как проклятые батрачат?

– Нет, – повар поднес ко рту ложку и, подув в нее, попробовал, как оказалось, соус. – Им попроще живется. Официанток четверо. Они попарно через день работают. Но ладно, ребята, поговорили – и хватит. Вы идите, отдыхайте, а мне работать надо.

– Не все служащие сегодня на работе, – сказал я Элке. – Нет еще одной поварихи и двух официанток. Так что отчаиваться рано. Мы обязательно доберемся с тобой до убийцы. Придем завтра утром в «Светлячок» и взглянем на отдыхающих сегодня работниц.

– Да-да, – рассеянно подтвердила Ягодкина.

Коридор, расположенный в левом крыле здания, был такой же длинный, что и в правом. В нем находилось шесть дверей: одна служила черным входом, наверняка ее все время держат на замке, чтобы через нее хитромудрые клиенты, отправляясь в туалет, не могли, не расплатившись, улизнуть; две двери с надписями «М» и «Ж»; две – без надписей – за последними, очевидно, находились подсобные помещения; и одна дверь с табличкой «Директор». Из-за двери доносились голоса. Разговаривали двое – мужчина и женщина. Мы с Элкой, не сговариваясь, замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.

– Вот про кого мы забыли! – сказал я с усмешкой, переглянувшись с Ягодкиной. – А ведь о хозяине этого заведения мы должны были подумать в первую очередь.

Элка слегка оживилась.

– Действительно, дали маху, – негромко воскликнула она. – Чем черт не шутит. Заглянем?

– Давай!

Я дотронулся до дверной ручки, надавил на нее. Раздался щелчок – дверь приоткрылась. Голоса стали слышны громче. Ни стучать, ни спрашивать разрешения войти я не стал. Просто взял да и раскрыл дверь шире. Я ждал чего угодно, но только не этого. И я, и Элка остолбенели. В небольшом уютном кабинете, за письменным столом со стоявшей на нем бутылкой коньяку, рюмками и кое-какой закуской сидела, одетая по своему обыкновению броско… Леева Марина. Молодая женщина принимала гостя. Напротив нее в раскованной позе сидел холеный элегантный мужчина лет тридцати пяти в костюме, при галстуке и в черных надраенных до блеска туфлях.

Элка задохнулась от возмущения.

– Ах ты су… – сказала было она, но я наступил девушке на ногу, и она осеклась.

Увидев нас, Леева вытаращила глаза. Наверняка она не догадалась, каким сложным, запутанным путем мы на нее вышли, а потому не сообразила, что разоблачена.

– Ребята! – воскликнула она радостно. – А вы как сюда попали?

Я справился с охватившим меня негодованием и, сделав над собой усилие, весело произнес:

– Да так, случайно в этих краях с Элкой оказались. Заскочили в кафе поужинать, ну и к тебе вот зашли.

На смазливом, потасканном лице Марины отразилось недоумение.

– Подождите, ребята, – сказала она, как бы размышляя вслух. – Я же вам никогда не говорила, где именно работаю.

Я втолкнул в кабинет сдерживающую ярость Элку и вошел следом.

– А мы и не знали. С официанткой разговорились, она и проболталась.

Супервумен, кажется, поверила моим объяснениям. Напрягшиеся было на ее лице мышцы расслабились.

– Так вы, значит, уже поели? – сказала она с непритворным огорчением. – Жаль, что вы не зашли ко мне сразу. Вас бы обслужили по первому разряду.

– Еще не поздно! – улыбнулся я. Если бы у нее не было посетителя, я давно бы уже приступил к обвинениям, и лишь присутствие его заставляло меня помалкивать.

– Ах да, конечно, конечно! – спохватилась Леева. – Я сейчас позову девочек, они накроют стол прямо здесь. Посидим, поболтаем, – и она посмотрела на мужчину выразительным взглядом.

Он ее понял и тут же стал собираться.

– Ладно, Мариночка, спасибо за гостеприимство, – разыгрывая случайного гостя, забредшего на огонек к старой знакомой, сказал он и встал. – Как-нибудь увидимся!

– Да-да, – поспешила подыграть партнеру в сцене двух шапочно знакомых людей Леева. – Я тебе как-нибудь позвоню. Заходи, будет время.

Он галантно поцеловал Марине руку и направился к выходу. Проходя мимо нас с Элкой, он слегка поклонился. Пахло от него хорошим одеколоном, хорошим коньяком и дорогими сигаретами. Да-а, если он альфонс, то содержание такого мужчины обходится недешево.