Текст книги "Яков Брюс – московский колдун"

Никита свернул к ближайшему большому окну. Прижался носом к стеклу и посмотрел вниз на широкую Сухарёвскую площадь. Увидел старые, неказистые домики бедных людей, в беспорядке разбросанные вокруг огромного здания стрелецких казарм.

Потрогал рукой великолепные рамы, изготовленные из древесины драгоценного тика. Опустился на корточки и погладил пальцами аккуратные плашки паркета. После чего, печально вздохнул. Поднялся, быстро вышел на лестницу и закрыл за собой узкую дверь.

Находясь в «неспешном» потоке, Прохор не мог ни окликнуть сыночка, ни просто схватить его за руку. Двигался он в несколько раз медленней мальчика и только благодаря амулету, видел его и прочих людей, живущих в обычном пространстве.

Пока он добирался до двери, врезанной в прекрасный витраж. Пока приложил массу сил, чтобы открыть неподатливую в этом состоянии створку, время ушло. Мальчик выскочил на площадку, сбежал по ступеням и исчез где-то внизу длинной лестницы.

Догнал его Прохор только в полуподвале. Механик успел перехватить сына лишь потому, что Никита застрял ненадолго в людской. Паренёк о чём-то болтал со словоохотливым сторожем и задержался с уходом в свой монастырь.

Механик зашёл в душную тёмную комнату. Кивнул своему малолетнему отпрыску и, показав головою на дверь, вернулся в пустой коридор. Отрок быстро простился со старым солдатом и выскочил вслед за отцом.

Мужчина подождал, пока ребёнок к нему подойдёт. Убедился, что их никто не может услышать и тихо спросил: – Барин дал тебе амулет?

Не понимал о чём идёт речь, сын отрицательно замотал головой, но, на всякий случай, сказал: – Нет. Никто, ничего мне не давал. У меня только крест и тот медальон, который ты мне подарил неделю назад. – он полез за ворот рубахи и вытащил наружу два тонких шнурка, спутавшихся между собою.

Прохор взял их в руки и осмотрел с разных сторон. Символ христианства, что господин вручил сыну во время крещения, был очень старый, православный, как и положено, восьмиконечный.

Неведомый мастер умело сработал его из ярко-жёлтого сплава, который всем походил на чистое золото. Так же сильно блестел и никогда не тускнел. Всю лицевую поверхность изделия густо испещряла затейливая старославянская вязь.

Сзади к нему прилипла небольшая медалька с едва видневшимся сложным орнаментом. Металл, из которого была отлита «монетка», ничем не отличался от тяжёлого крестика.

Прохор сжал медальончик сильными пальцами и попытался его отделить от креста. Понял, что ничего не выходит. Удивлённо покачал головой и скоро оставил эту затею.

Вещицы так плотно сцепились, что невозможно было даже заметить тонкий шов между ними. Из-за необычной «монетки» подарок вельможного барина теперь сильно смахивал на, так называемый, крест «терновый венец».

– «Видимо, после того, как они слились в единое целое, они стали вместе работать». – понял вдруг Прохор: – «Возникло небольшое устройство, которое как амулет защищает Никиту от воздействия волшебной машины».

– «С другой стороны, пока я делал медальку, я столько с ней провозился, что металл впитал в себя корпускулы кожи с моих пальцев и рук. Возможно, машина узнала на нём мою кровь. Вот и не тронула мальчика. Ведь, как ни крути, а он мне является сыном. Плоть от плоти моей».

Механик снял с медальона уже ненужную вторую верёвочку. Вернул Никите крест с прилипшей «медалькой» и твёрдо сказал: – Надень и носи постоянно. А в «Рапирную залу» больше никогда не входи. Увижу, выпорю так, что долго не сможешь сидеть!

Глеб. Освобождение людей

– «Теперь попробуем вытащить всех этих людей». – сказал себе Глеб и вернулся на прежнее место возле порога: – «Сначала посмотрим, что будет, если…» – сказал себе парень. Пошарив в кармане, он вытащил небольшую монетку, и бросил её перед собой.

Вертясь, словно пропеллер, она влетела в настежь открытую дверь. В тот же миг мелькнула слабая вспышка. На коротенький миг парень увидел нечто, похожее на тонкую плёнку, затягивающую узкий проём.

Медный кругляш прошёл сквозь едва различимый барьер. Оказался внутри восьмиугольного зала и замер, повиснув пространстве. Причём, он застыл, не долетев до спины архитектора.

Перекрестившись три раза, Глеб достал из кармана дешёвую авторучку из пластика. Взял её левой рукой и осторожно коснулся слабо мерцающей плёнки. Ничего страшного с ней не случилось. Лишь вокруг колпачка возникло едва видное глазом сияние. Такое, как видно на фотографиях «ауры», которые делают шарлатаны на ярмарках.

Парень толкнул ручку немного вперёд. Она свободно двигалась туда и обратно. Однако, стоило ему разжать пальцы, как она полетела на пол. С лёгким стуком врезалась в невысокий порог. Подскочила от удара о коричневато-золотистое дерево и отлетела к ногам архитектора. Пересекла целиком границу восьмиугольного зала и замерла в воздухе. Всё было так же, как раньше с монеткой.

Не зная, что ещё можно придумать, Глеб вытянул левую руку вперёд. Замер на пару секунд и осторожно ткнул кончиком пальца в открытый проём. Незримая плоскость, отделявшая лестницу от помещения, слегка засветилась.

Парень снова увидел подобие тонкой мерцающей плёнки. Она чуть колыхнулась, а по её ровной поверхности побежали пологие волны, словно от мелкого камешка, упавшего в воду.

Парень резко выдёрнул руку за границы проёма, и сияние тотчас погасло. Он внимательно осмотрел указательный палец. Прислушался к своим ощущениям и с облегчением понял, что конечность осталась в полной сохранности.

Внезапно решившись, Глеб протянул руку вперёд и сунул кисть в открытую дверь. Его ладонь тотчас засверкала слабым сиянием, словно её укрыло странной перчаткой. Парень пошевелил всеми пальцами.

Понял, что неприятных ощущений у него не возникло. Сунул руку по локоть и взял мелкую денежку, неподвижно висящую в воздухе. Вытащил её на площадку перед лифтовым холлом. Внимательно осмотрел блестящий кругляш, но, как ни старался, никаких изменений найти в нём не смог. На его придирчивый взгляд, всё было в полном порядке.

Положив монету в карман, Глеб смело сунул руку в распахнутый прямоугольник проёма. Дотянулся до спины архитектора. Схватил мужчину за воротник пиджака и сильно рванул на себя. Парню вдруг показалось, что он попытался сдвинуть тяжёлый металлический сейф.

Он упёрся ногами в плиточный пол и напряг свои силы. Мужчина даже не шелохнулся. Отпустив воротник декоратора, Глеб повернулся, и посмотрел на электронное табло, сиявшее над входом в кабину. Оказалось, что, незаметно для парня, пролетело почти полчаса.

Отойдя от распахнутой двери, Глеб вынул из-за пазухи небольшой амулет. Открыл миниатюрную крышечку. Выдернул из узкого горлышка ватку и высыпал на ладонь всё содержимое гильзы. Квадратные иглы упали на кожу и засверкали подобно раскалённому золоту.

Краем глаза парень заметил какое-то движение в зале. Повернул голову и увидел, что падение электрика немного ускорилось. Теперь тот уже не висел неподвижно, а медленно падал на пол, словно в замедленной хронике спортивного матча.

– «Видимо я оказался в ещё более замедленном времени, чем находился до этого. Если так и дальше пойдет, то я выберусь из зала вместе с пропавшими. Вопрос только в том, когда это может случится? Через месяц, квартал или спустя несколько лет?

Нужно преодолеть «неспешное» время этой странной машины и возвратиться в нормальный режим». – приказал себе Глеб. Зажал иглы в кулаке и почувствовал острый укол. Сосредоточился, представил себе поток, идущий раз в двадцать быстрее, чем бывает обычно, и отдал короткий приказ: – «Бег!» – сказал он себе. Всё в зале снова застыло, как прежде.

Облегчённо вздохнув, Глеб шагнул в восьмиугольную комнату и схватил молодого мужчину подмышки. Он оказался чрезвычайно тяжёлым и твёрдым, словно чугунная статуя.

Поэтому, парню пришлось хорошо поднапрячься. В конце концов, он волоком вытащил зодчего в лифтовый холл. Отвёл от него дрожащие от напряжения руки и отошёл в правую сторону. Архитектор безвольным кулём повалился на пол.

Тотчас поднялся на ноги, ошалело повертел головой и опрометью бросился к лифту. Остервенело потыкал пальцем в красную кнопку, но не дождавшись ответа, помчался вниз по ступеням. Глеба он, конечно, не видел. Та же история произошла со Светланой, а затем и с электриком.

После того, как все спасённые люди стрелой умчались на первый этаж, Глеб перевёл сорванное работой дыхание. Вытер мокрый лоб рукавом тонкой рубашки и услышал, как за спиной тихо стукнула дверь витража.

Парень сложил иглы в футлярчик, защёлкнул круглую крышечку и спрятал гильзу за пазуху. Сосредоточился и чётко сказал про себя: – «Шаг!»

Лёгкое головокружение сообщило о том, что он вернулся в поток с естественным ходом часов. Он повернулся к стеклянной перегородке и увидел, что в восьмиугольной комнате пусто. И это при том, что парень отчётливо помнил, сейчас там находится тележка уборщицы и чемоданчик электрика.

Измученный тяжёлой работой, Глеб устало подумал: – «Нужно выключить это устройство. А если вдруг ничего не получиться, то просто сломать. Иначе люди так и будут в нём всегда пропадать».

Как отключить механизм неизвестной машины он, конечно, не знал. Так что, решил использовать второй вариант. Так выходило гораздо надёжней и проще. Он немного полюбовался необычным орнаментом и печально вздохнул.

Жаль было портить отличную вещь, но другого выхода он, к сожаленью, не знал. Парень выбрал небольшой завиток витража, расположенный возле самого пола, в дальнем от входа углу. Хорошенько примерился и сильно ударил ногой.

Мысок тяжёлого армейского берца врезался в тонкий, причудливо изогнутый импост. Золотисто-коричневая древесина тихонечко хрустнула. Короткая перемычка из дерева мгновенно сломалась и отлетела внутрь просторного зала. Стекло тотчас разбилось в белесую крошку. Следом за этим, послышался грохот чего-то тяжёлого.

Подняв голову, Глеб посмотрел в восьмиугольный прогулочный зал и увидел опрокинутую тележку уборщицы. Вокруг неё лежали флаконы с разнообразным моющим средством. Рядом валялся чемоданчик электрика, раскрывшийся от удара о прекрасный паркет.

Все инструменты монтёра рассыпались и раскатились в разные стороны. Здесь же находилась коробка с вычурной люстрой. Скорее всего, она превратилась в кучу мелких обломков.

Парень вошёл в помещение, которое стало теперь безопасным для всех окружающих. Поднял с пола кусок отбитого импоста и сунул его в карман лёгкой куртки. За спиной послышался звук двигателя включённого лифта.

Прозрачная кабина вынырнула из-под плиты перекрытия и остановилась на широкой площадке. Двери раздвинулись, и Артём вышел наружу. Вид у него был очень радостный и одновременно весьма озабоченный.

– Поймал всех троих? – спросил его Глеб.

– Всех. – ответил охранник: – Как ты и сказал, они появлялись один за другим, но с большим интервалом. Каждого я отвёл прямо в кухню. Напоил архитектора кофе, Свету свежезаваренным чаем, а электрика минеральной водой. Заодно всем подсыпал снотворного. Сейчас все спят в разных комнатах дома.

Глеб протянул руку к охраннику и твёрдо сказал: – Дай мне мобильник.

Артём безропотно протянул свой дорогой телефон. Глеб взял элегантный, сияющий новизной, аппарат и строго скомандовал: – Снимай датчик движений и камеру.

Армейский приятель стал выполнять чёткий приказ. Глеб внимательно просмотрел память смартфона и стёр все файлы, которые были хоть как-то связаны с проведённой сейчас операцией. Охранник быстро демонтировал всю миниатюрную шпионскую технику. Рассовал её по карманам и вернулся назад.

Вернув телефон, Глеб показал рукой на разбитый витраж: – Скажешь своему управляющему, что почему-то разбилось стекло, когда выкатывал тележку из комнаты. Наверное, возникло большое напряжение в раме.

Артём повернул голову и только сейчас заметил кучу вещей, разбросанных по полу обширного зала. Он вопросительно посмотрел на товарища.

Глеб ответил на невысказанный сослуживцем вопрос: – Теперь можно спокойно входить в помещение. Только скажи вашему плотнику, чтобы он не вздумал абсолютно точно реставрировать главный витраж. Нужно лишь аккуратно срезать обломок данного импоста и вставить другое стекло. Уверен, никто не заметит, что рисунок слегка пострадал. Понятно?

Охранник тотчас кивнул.

– А сейчас выведи меня поскорее отсюда. Включи видеокамеры и отправляйся будить своих «пропаданцев». Только не всех троих разом. Будет лучше, если ты станешь с ними общаться по очереди.

Артём утвердительно покачал головой.

Одиннадцатая глава

Яков Брюс. Смерть «чернокнижника»

Яков Вилимович Брюс сопровождал царя Петра І во всех великих посольствах и во всех его битвах с внешним врагом государства. Он много времени провёл в поездках по странам Европы и в различных дипломатических миссиях.

Благодаря энциклопедическим знаниям и чрезвычайно живому уму молодой человек стремительно рос. Удивительно скоро, он дослужился до звания генерала-фельдцейхмейстера.

В коротких перерывах между кровопролитными войнами он ещё много чего успевал. Например, весьма плодотворно занимался различными отраслями науки и военного дела. В частности, отличился в перевооружении армии и артиллерии. Ещё он успешно трудился на запущенной ниве гражданского производства в России.

В награду за такие труды, шотландец получал великое множество орденов и медалей, огромное количество денег, земель и холопов. В 1724 году, в день коронования Екатерины, Яков Брюс шёл перед царём Петром І и нёс великолепную корону Российской империи.

Сразу после того торжества, он внезапно отодвинулся в тень. К удивлению всех окружающих, «чернокнижник» заперся дома и уже не занимался никакими делами. Ссылаясь на плохое здоровье, расстроенное в военных походах, он полностью удалился от государевой службы и от работы по улучшению пушек.

В начале 1725 года, почечнокаменная болезнь Пётра обострилась. Самодержец стал чувствовать себя всё хуже и хуже. 8 февраля он тихо скончался. Всё это трудное время, Яков Брюс неотлучно, как и вся прочая знать, находился во дворце императора.

После кончины Пётра, среди ближайших придворных начались разногласия. Многих знатных вельмож очень скоро оттеснили от трона. Так что, в «совете первейших чинов», прошедшем 28 января, Яков Брюс не принял никакого участия. Видно, забыли его туда пригласить.

В своё утешение, он обрёл титул верховного обер-маршала «печальной комиссии». Вместе с ним получил важное порученье сената – позаботиться о погребении покойного самодержца России.

По завершении столь важного дела, Брюс остался на прежних постах и продолжал номинально руководить всей артиллерией огромной страны. Однако, с восхождением на трон Екатерины I, всякая деятельность его вдруг прекратилась.

В мае 1725 года был учреждён орден Св. Александра Невского. В числе тех, кто получил большую награду, был Яков Брюс. Правда, он оказался уже не в первых рядах, как при своём благодетеле. Он попал во второй эшелон и значился лишь двадцать восьмым в списке всех кавалеров.

Затем, его окончательно оттеснили от дел государства. Яков Брюс не стал воевать с теми соратниками, что сейчас дружно бились за тёплое место у трона. Шестого июня 1726 года он подал прошение об досрочной отставке и был уволен с чином генерала-фельдмаршала.

После ухода со службы, Яков Брюс поселился в своём любимом поместье. Там на склоне прожитых лет он продолжил заниматься наукой. В том числе, он бился над секретом точного метода вычисления удельного веса металлов, и очистки сплавов от всяческих примесей. Прохор по-прежнему оставался при нём, работал, как раньше, «придворным» механиком.

Перед тем, как сложить с себя все полномочия, Яков Брюс наведался в башню Сухарёвских казарм. Велел увезти оттуда все его книги, чертежи и бумаги. Распорядился забрать оборудование лаборатории и обсерватории. А так же, снять витражи, рамы и облицовку волшебной машины алхимиков, расположенной в восьмиугольной «Рапирной зале».

Прохор внимательно наблюдал за работой и, первым делом, приказал демонтировать остеклённую перегородку. Причём, сделать это со стороны каменной лестницы.

Едва была снята одна из панелей, замкнутый объём внутри башни разрушился, и установка древних учёных мгновенно прекратила работу. Плотники стали свободно входить в пространство машины, но переноса людей в замедленный поток течения времени уже не случалось.

Все изделия из драгоценного тика увезли в Подмосковную усадьбу хозяина, в село под именем – Глинки. Оно находилось в сорока двух верстах от огромного города, и было любым местом Якова Брюса.

Там рамы, витражи и панели, спокойно стояли в чуланах без всякого дела. Незадолго до своей скоропостижной кончины, сановный вельможа распорядился сжечь всё это добро.

Он вышел из огромного дома на большую веранду. Велел принести покойное кресло и поставить так, чтобы с него было видно большущий костёр. Сел на подушки, набитые заморской морскою травой, и с печалью в глазах наблюдал за тем, как холопы выполняли приказ. Долго и ярко горел великолепный, очень сложный орнамент, вырезанный из коричневато-золотистого дерева.

Граф Яков Брюс тихо скончался 19 апреля 1735 года. Спустя положенный срок, он был похоронен в лютеранской церкви Святого Михаила. В то время, сей храм находился в Москве, в небольшой слободе, которую все называли Немецкой.

Свой «кабинет», он завещал Академии Российских наук. Это большое собрание редкостей по праву считалось одним из первых в стране и состояло из разных физических, химических и астрономических приборов и инструментов. Так же, «на пользу общественную» он передал своё собрание «куриозных» вещей, монет, медалей и рукописей.

В библиотеке «чернокнижника» Якова Брюса нашлись книги по двадцати дисциплинам различных наук, написанные на четырнадцати языках Европы и Азии. Когда стали их вывозить из именья, потребовалось тридцать крестьянских подвод.

Прохор. Переселение на Урал

Своих детей у Якова Брюса, увы, не осталось. Наследство принял племянник, сын старшего брата, генерал-поручик Александр Романович Брюс. К нему и перешло всё остальное имущество.

В том числе, оказался и «придворный» механик, крепостной крестьянин по имени Прохор со своей огромной семьёй. Нужно сказать, что положение доверенного слуги старого барина тотчас изменилось. Он лишился всех привилегий и превратился в простого холопа.

Изготовленные им когда-то, часы в медном корпусе и прочие дорогие подарки хозяина, у него отобрали. Каким-то чудом остался лишь небольшой амулет, футлярчик со странными иглами. Да и то, он сохранился лишь потому, что был зашит в невзрачную ладанку и спрятан под полом бедной избы.

После смерти своего господина, механик вместе с семьей был продан на ближайших торгах. Такой страшной участи избежал только монашек Никита, успевший получить вольную, давно обещанную помершим барином.

Новым хозяином подмосковных крестьян стал Никита Демидович Антуфьев. По указу императрицы он носил имя Никита Демидов и владел железоделательными заводами на далёком Урале. Крепостные там жили очень не долго. Так что, рабы ему были очень нужны.

Среди тех бедолаг оказался и Прохор со своею женой и детьми, двумя младшими братьями и их немалыми семьями. Все они пешим ходом отправились вглубь великой России.

Сын механика, монашек Никита продолжал подвизаться в Сретенском монастыре. Со временем, он принял положенный сан и стал православным священником. После чего, получил направление в московской епархии и поехал служить на те же заводы Демидова.

Там, через несколько лет, он и нашёл свою большую семью в местечке Нижний Тагил. Приехал в нищий рабочий посёлок, где нашёл и обнял давно потерянных родичей. Престарелую маму, двух увядающих снох и пятерых малых племянников. К тому времени, отец его Прохор и два его брата уже умерли от непосильной работы.

Глеб. Заключение

Выйдя из скорого поезда, Глеб огляделся по сторонам. Не заметил ничего особо тревожного. Слегка успокоился и устало направился к ближайшей остановке маршруток. Нужно сказать, что поездка в Подгорск оказалась куда утомительней, чем он себе представлял.

Теперь ему нестерпимо хотелось поскорее добраться до уютной квартиры. Съесть что-то горячее, приготовленное любящей мамой. Немедленно завалиться в кровать и, как следует выспаться. Тем более, что завтра с утра, снова придётся идти на работу.

– Глеб! – послышался голос у него спиной. По правилам хорошего тона, нужно было тотчас обернуться и посмотреть, кто его окликает? Однако, парень так сильно устал, что болтать с кем-то сейчас ему совсем не хотелось. Сделав вид, что не расслышал громкого крика, он двинулся дальше.

– Глеб! – окликнули его снова, но уже гораздо настойчивей: – Прохоров!

Сердце у парня тревожно заныло. Видно, начиналась очередная непростая история…

–10.10.2019