Текст книги "Настоящее фэнтези. Сборник рассказов"

Расправа

– Едут, едут! – поднимая белую пыль босыми ногами, по самой середке улицы к дому старосты бежал Хведька-пастушок, загодя поставленный у деревенского плетня, чтобы вовремя упредить.

– Ну, – выдохнул староста. – Вот, значит, и дождались… Гостей дорогих. Доигрались, мать вашу, прости господи со всеми апостолами… Ну, пойдем, деды, встретим гостей дорогих.

Между поспешно раздвинутыми козлами в деревню медленно втягивался обоз. На телегах сидели хмурые бородатые мужики, посматривая остро по сторонам. Пять телег не смогли въехать на утоптанную площадь перед домом старосты, где обычно собирался деревенский сход, растянулись по единственной улице. Мужики поспрыгивали с них, потягивались, приседали, разминая ноги и спины, копались в сене, доставали тяжелые кожаные куртки, хищно изогнутые сабли, высокие бердыши с широким лезвием. Двое облачились в красное сукно и теперь набивали неспешно длинные фузеи, подсыпая порох из рогов-пороховниц.

Староста и двое местных старейшин, седых и согнутых временем, стояли в растерянности, не понимая, к кому нужно обращаться.

А понаехавшие мужики уже разошлись по деревне, встали караулами на въезде и выезде. И те, что с огневым боем, разделились, встали с разных концов единственной настоящей улицы. Теперь из деревни никто не сможет выйти.

Только после этого от самой задней телеги, прихрамывая на правую ногу и морщась недовольно, подошел заросший черной бородой чуть не до глаз крупный человечище:

– Здорово, деды!

– И вы здравы будьте, – поклонились все трое в пояс.

– Не ждали, небось, хитрованы? Ишь, вырядились в старье… А налоги кто платить будет?

– Дак, разбойники у нас… Грабют…, – забормотали старики.

– Ага. Разбойники, они самые. И на нас напасть пытались. Только вот интересно… Кто к вам еще ездит-то?

– Ась?

– Ездит к вам кто? Кого тут грабить? Церковь у вас есть?

– Дак, нет церкви-то, деревня мы…

– Кабак тогда, может, есть богатый? Народ съезжается пиво пить?

– И кабака нету. У нас же не проезжее тута место. В лесу сидим, крайние.

– Ярмарки тоже нет, что ли?

– Нет, господин, – решил староста умаслить приезжего обращением.

– Ну, так кто же тогда тут разбойничает и над кем? Чем живут благородные разбойнички? Вот в чем вопрос. И мы этот вопрос разрешим сегодня к общему спокойствию. А пока, деды, организуйте поселить и накормить всех наших. Я буду у старосты. Как солнце дойдет до крыши, так начинайте по одному приходить на разговор. Все, кто может говорить. От самого мала и до велика – все. К утру закончим, думаю, – почесал он голову под кожаным круглым подшлемником.

Деревня угрюмо зашевелилась. По домам повели приезжих мужиков. Печи специально стояли горячие с утра, потому щами с давленым чесноком и зеленым луком перьями накормили всех. Мяса в хлебове по летнему времени не было, за что извинялись перед городскими, но те кивали понимающе, благодарили, и снова шли на улицу, присматриваясь к окружающему.

К вечеру городские оживились, забегали скорее, стали, как овчарки с овцами, сгонять всех жителей на площадь. Тычками и командами выстроили подобие очереди, в которой непривычно для общества первыми стояли дети малые, да женщины. Как только солнце коснулось крыши, первый из пацанов мелких шагнул, заметно трясясь от страха, на крыльцо. Обратно он уже не вышел. Обратно всех поднимавшихся на высокое, в четыре ступеньки, крыльцо проводили сразу на зады, чтобы не советовались с другими. И там сажали их прямо на мягкие грядки старостова огорода под присмотром городских.

Ночь наступала теплая, но деревенским было холодно от ожидания решения приезжих. Разговаривать не хотелось и не моглось. Сидели, покачиваясь, как от боли, вспоминая, а что, собственно, спрашивал страшный чернобородый?

Хведьку он спросил, не разбойник ли он. Посмеялся на разинутый в изумлении щербатый рот и отправил на огород.

Машку спросил, сколько ей лет. И все. И правильно ли она сделала, что ответила?

Олешна так и не поняла, что спрашивали. Очень сложное что-то.

Старосту ввели последним, когда он уже еле дышал, и черные точки плавали перед глазами.

Уже светало.

– Ну, что, староста, готов помочь государству и раскрыть преступные замыслы?

– Я-то?

– А кто еще? Ты – и кто еще? Сын твой? Или вон Хведька, щербатый этот? С чего он щербатый? В бою зуб выбили?

– Э-э-э…

– Так и запишем.

– Но, господин…

– Все, староста. Иди, иди, готовь людей к расправе.

Старосту вытолкнули на крыльцо. Людей погнали с огорода и согнали снова на площадь. Староста пересчитал всех глазами и дребезжащим голосом завел:

– Общество! Приказано нам на рассвете стоять здесь и ждать, значит, суда и…

– Ты так ничего и не понял, старик, – раздалось за его спиной. – Мы тебе не суд и не королевская жандармерия со следствием. И не церковная сотня. Мы, дед, Расправа. Наша задача, по наставлению древнему, от отцов и дедов данному – поиск невиновных и наказание непричастных. Чтобы впредь никому неповадно было. Так что готовьтесь люди. расправа вам будет…

Магии не бывает

В торговом зале вечный капитан Петренко бежал так, как учили в давней уже школе милиции. Тяжелым паровозом сметал с пути попадающихся покупателей, ловко перепрыгивал скамейки и обходил крутыми галсами маленьких детей. Сзади шумело. Народ был явно недоволен. Отставание от юркого воришки росло.

– Врешь, не уйдешь, – прохрипел капитан, прибавляя ходу.

Парень в черной куртке метнулся в сторону, дернул дверь с модной красной надписью на иностранном языке «Staff only» и скатился в подвал по крутой лестнице.

– Уф-ф-ф…, – остановившись, обстоятельно вытер пот Петренко. – Ну, вот и все теперь.

Операцию (именно так, а не просто какое-то там «дело» в картонной обложке) он планировал заранее. Рассмотрев все входы и выходы, прищурившись, изучив траекторию возможного бегства правонарушителя, он ткнул пальцем в план здания и приказал молодому стажеру Ванечке «стоять, значит, тута и не пущать». Ванечкой парня прозвали сразу за его огромный рост и розовые детские щечки. По росту, конечно, Иван, да и по отчеству давно уже. Но в лицо глянешь – типичный Ванечка. Никак иначе. Да еще и молодой. Самый молодой в отделе.

Отдуваясь на ходу – а что вы хотите, возраст, возраст – Петренко спустился вниз, повернул два раза направо, прошагал, пригнувшись, чтобы не влепиться лбом в балку, до конца темного коридора и вышел к запасному выходу, у которого он нашел стажера Ванечку. Стажер совершенно в наглую, открыто читал книгу с экрана нового смартфона, уютно лежащего в огромной ладони. Дверь под красным табло «Выход» покачивалась на сквозняке.

Минута молчания – это настоящая театральная пауза, нагнетающая напряжение, во время которой капитан внимательно рассматривал подчиненного. Сверху вниз, от светлого чуба до форменных ботинок. Потом снизу вверх. А потом так внимательно посмотрел на смартфон, что Ванечка застеснялся лицом и спрятал модный девайс в карман, при этом неловко выпрямившись, одновременно втягивая голову в плечи. Потолок все же был низковат для его роста.

– Так у нас сегодня, значит, выходит. Так вот, – тяжело вздохнул Петренко. – А теперь расскажи мне, дружок, как это у нас с тобой получается. Я, значит, рискую, можно сказать, собственной жизнью и как минимум здоровьем, гоню этого гада прямо на тебя. Ты стоишь на выходе и тебя никому постороннему не видно… Так?

– Где поставили, там и стоял! – чуть развел в стороны руки Ванечка.

– Вот тут я тебя и поставил. Тут ты и оказался, когда я добежал. Где же правонарушитель? То есть, фактически преступник – где он? Ась?

– Ушел.

– Ты его просто отпустил, что ли? Как он мог уйти мимо тебя? Вот ты, а вот дверь. Вот так, значит, он, а вот так – ты… Ну, как?

– Как, как… Магия, конечно, – шмыгнул носом Ванечка.

– Так. Стоп. Ты тут мне сейчас что рассказываешь такое? Ты же не пацан, сказок начитавшийся, а сотрудник органов внутренних дел. Практически, оперативник!

– Стажер я.

– Так и останешься стажером… Или – нафиг!

– Так ведь он, в натуре, был маг! – заторопился Ванечка. – А вы меня выставили, выходит, против настоящего мага! Меня, стажера!

– Малыш, магия бывает только в книжках. И еще в кино.

Петренко удрученно покивал сам себе головой. Похоже, паренек не приживется. Не тот он оказался. Совсем не тот.

– Это был самый настоящий маг! Он мне показал гильдийский знак – маг высшей категории. И удостоверение к тому знаку. Фотография, печать, подпись синяя – все на месте.

– Господи, за что мне это? Какое, блинский же блин, удостоверение? Какая, нафиг, фотография? Какой разэтакой знак? Ты почему его не взял? А?

Вопросов было слишком много, и Ванечка начал обстоятельно и подробно рассказывать, что знак гильдийский – бронзовая звезда с камнем, а удостоверение, в зависимости от принадлежности, бывает разной кожи, а внутри пишутся все данные и указывается ранг мага…

– Почему не остановил? – рявкнул, прерывая длинный рассказ капитан.

– Так он намагичил, наколдовал, значит, вот я и не смог просто.

– Что? – наклонил голову, будто плохо расслышал, Петренко. И даже ладонь к уху приложил:

– Что он сделал? Я что-то не разобрал…

– Ну, намагичил! Он применил «Сковывание», очень мощное заклинание.

– Ты откуда это сейчас взял? Сам догадался?

– Так он же мне все объяснил. И то объяснил, что заклинание вредное такое – если дергаться, так все сильнее и сильнее сжимает. Может и кости поломать даже. Вот я, выходит, и не дергался.

– То есть, ты даже не попытался сдвинуться с места? Руку поднять?

– А зачем? Раз такое мощное заклинание – какой тогда смысл пытаться?

– Погоди, погоди… Но вот же я прибежал, а ты тут двигаешься, руками машешь, разговариваешь со мной. Ну? Понимаешь, что ничего с тобой не было?

– Да все было! И заклинание было! Просто оно действует, только пока маг близко. А когда он уже удалился, магические связи нарушились, и мне опять стало можно двигаться.

– Ну, черт с тобой. Сам напрашиваешься. Значит, так и напишем в рапорте: подозреваемый предъявил удостоверение мага высшей категории, а потом объявил, что применяет «Сковывание» и объяснил, как действует заклинание. После чего скрылся, а заклинание рассеялось без возможности изучить остаточные явления. Так?

– Ну, вы все очень правильно сказали. Все так и было. Точно.

– За одним исключением, Ванюша. Магии – не бывает! Магов – не бывает! Заклинаний – не бывает!

– Да вместо того, чтобы кричать, возьмите лучше, да почитайте из свежих книг что-нибудь. Там вам и про магию, и про магов – все разъяснят А то вы, товарищ капитан, какой-то нервный и необразованный совсем. Почитайте, почитайте. Люди ведь не просто так все это пишут! Не все придумывают!

…

Дома Петренко чуть не сорвался на жену, с которой жил, пусть и не душа в душу, как в тех же книжках, но все же совсем неплохо. Тепло и сытно жил. Но она стала спрашивать, чего он такой сегодня сердитый, заглядывать стала ему в глаза, когда он хлебал щи из свежей капусты, гладить по плечу, чтобы, мол, успокоился и не сердился.

– Тьфу! – он бросил со стуком и брызгами ложку в тарелку, зло пнул ни в чем не виноватую табуретку и ушел на балкон. Потому что дома он не курил – это принцип такой. А не курить просто не мог, потому что работа нервная. Еще можно было и выпить, но это когда уже совсем плохо. А тут – так, мелочи. На самом деле – мелочи.

Всего одна сигарета в прохладе осеннего вечера – и уже всю злость, как рукой сняло.

– Ты еще сердишься? – спросила в чуть приоткрытую дверь жена.

– Блин… Да что же это такое сегодня? – поднял он лицо к небу. – Маша. Я не сержусь. И за столом я не сердился. И не говори мне больше так. А то ведь, правда, рассержусь.

– Холодный ты стал какой-то. Жесткий. Колючий. Сглазили тебя, наверное.

Дверь звякнула стеклами, отсекая тепло комнаты и непонятно чем обиженную жену.

В ход пошла вторая сигарета.

…

Утром прямо возле своего подъезда вляпался обеими ногами. Какие-то паскудники выгуливают собак прямо у дверей. А может, это и не собаки были. Все равно – паскудники. Увижу, решил Петренко, пришибу. Непременно пришибу.

Пришлось подниматься назад и долго мыть ботинки. Жена посмотрела из кухни, покивала понимающе, вздохнула – «сглазили, сглазили», и быстро, пока он не начал кричать, вернулась к плите.

Из-за этого всего опоздал. Получил долгий и муторный разговор в кабинете начальника. Потом перехватил кадровик и опять долго мурыжил с какой-то непонятной целью. Потом всякие бумаги, потом… День не задался с самого утра.

В курилке, куда капитан выскочил, оторвавшись от очередного паскудного дела, Ванечка размахивал руками и объяснял про настоящую магию. Народ с интересом слушал и задавал наводящие вопросы.

– О! – сказал Ванечка, увидев Петренко. – Товарищ капитан, вот вы им сами теперь скажите, как все было на самом деле! А то они мне не верят.

«Убью гада», – подумал Петренко, бросил незажженную и уже сломанную сигарету в пепельницу, повернулся и побрел работать дальше.

– Товарищ капитан! Товарищ капитан!

– Я, молодой человек, уже пятнадцать лет капитан, – специальным казенным голосом сказал Петренко. – И что?

– Вот, книжка… Я же вам обещал. Принес вот.

Ничего он не обещал. И никому его книжки не нужны. И вообще – здесь отдел полиции или, так ее всяко три раза через колено, библиотека? А кому тут делать нечего, так тот сейчас будет мусор убирать. А если мусор убирать – не его работа, так ему найдут его.

Все это капитан Петренко проговорил медленно и скучно, пропуская или заменяя нецензурные выражения, и глядя усталыми глазами в узел форменного галстука подчиненного.

– Вопросы есть? Вопросов нет, – сам спросил и сам ответил, поворачивая к выходу.

– Товарищ капитан, а вы не заметили за собой ничего? Может, просто сглазили вас? Так я специалистов знаю – помогут. Вполне официально. Они зарегистрированные… Товарищ капитан!

Ничего-ничего. В туалете отстанет, как миленький.

В кабинке было тихо и тепло, горел свет. Отсутствие бумаги обнаружилось только в самом конце.

Неужто и правда, сглазили?

На этой общей волне впервые с детских лет посетил храм. Когда он родился, была такая мода. Вот родители, по моде, как все чтобы, и окрестили.

– Давно вас не видел, – солидно сказал молодой попик с редкой рыжей бородой и милой улыбкой.

Давно… Ага. Как же. Никогда! Но – спокойствие, только спокойствие.

Петренко рассказал, как все стало плохо и как вдруг. Спросил, может, помолиться просто надо? Может, поможет?

– Помолиться – это непременно, – кивнул молодой и симпатичный. – Но это для себя, для души. А вот для дел ваших… Даже и не знаю. Может, вас сглазил кто?

Тьфу! И тут – о том же!

…

Психологи говорят, надо составлять списки. А потом вычеркивать.

Вот Петренко вечером составлял список. Искал, что и когда. Сравнивал. Вычеркивал. Выходило странное. То есть, было все так, а потом – раз, и перевернулось наоборот. И стало это… Стало это как раз с той погони в магазине. То есть, в торговом центре, конечно.

Кстати, в этих книжках столько интересного было!

…

– Как обычно? – спросил старый парикмахер.

Они были знакомы уже лет десять, не меньше. Хотя, что значит – знакомы? Просто Петренко ходил стричься только в эту парикмахерскую и именно к этому старому парикмахеру. Так получилось, что в одном месте ему не понравился молодой и какой-то манерный пацан. В другом – болтливая полная девчонка. А тут все было солидно и строго. И стриг мастер быстро и правильно. Как положено в органах. Тут – коротко. Тут вот – филировочка бритвой. И вот тут – совсем чуть-чуть.

Щелкали ножницы. Теплые пальцы ворочали голову капитана. Сыпались на чистый пол волосы. Соль с перцем, соль с перцем… Скоро ведь на пенсию. Прикрыв глаза, Петренко прислушивался к ощущениям.

– Освежить? – наклонился к самому уху мастер.

– Да, чуть-чуть. Стареньким.

Стареньким тут был откуда-то всегда бравшийся «В полет». Вот еще и это – ни в одной парикмахерской города такого одеколона просто не было.

И все же что-то было не так. Что-то царапалось в голове. Шебуршилось. Прорывалось наружу.

Петренко открыл глаза, рассматривая себя в зеркало. Хорош, хорош…

В зеркале отражался он, седой мастер, люстра. И висящая на люстре бронзовая звезда – простое украшение. С камушком красного цвета. Еще какая-то меховая штучка вертелась вокруг своей оси. И вот эта, как ее… Ловец снов, да!

– Веник дайте, – скучно сказал Петренко.

– Совок нужен? – с понимание отнесся мастер.

– А как же!

Сам лично подмел вокруг кресла, заглянул во все углы. Мастер подал свернутый из вчерашней газеты фунтик, куда капитан аккуратно сложил постриженные волосы. Нет уж, даже в надежном месте оставлять такие связи нельзя. А уж тут, где на самом виду висят магические прибамбасы… Они же там, выходит, и раньше висели? Просто не замечал? То есть, даже не знал, что надо замечать.

Оглядевшись, оплатил работу. Еще раз заглянул в темные углы. Пошептал несколько раз:

– Выйти из сумрака!

Никого. Вот и ладушки.

Пакетик сжег на улице. В сквере возле урны. Проследил, чтобы наверняка. И чтобы пепел развеял свежий ветерок.

Последние дни все шло, как надо. Как по написанному. И сглаз вдруг кончился – помог Ванечка, правильного человечка подсказал. И на работе все было хорошо. Даже кадровик перестал присматриваться с подозрением.

Но того парня в черной куртке, отметил себе Петренко, я все равно словлю. Невзирая на его всякие там жетоны и удостоверения. Ванечку пошлю загонщиком, а сам встану за углом. Вот и посмотрим, что он сделает, когда сначала ему подножку, потом носом в землю, пнуть в бок тяжелым ботинком, завернуть руку – и наручники сразу. Вот и пусть тогда попробует показать свое магическое умение. А то – ишь, разбаловались совсем: мелким воровством маги уже промышляют. Не дело, совсем не дело.

Ну, а если сумеет вывернуться, значит, писать Ванечке характеристику и просить в свой отдел.

Петренко внимательно посмотрел в глаза черному коту, пытавшемуся перейти дорогу.

Что-то, видно, было в его лице. Кот гнусно мяукнул, зашипел, выгнув спину, и шмыгнул в кусты.

– Я вам еще покажу сглаз, – прошептал капитан. – Я вам еще покажу магию – мать вашу! Вы у меня полюбите закон исполнять!

Конец сказки

– Зачем тебе это? Ты же всем мешаешь.

– Тебе не понять.

– А ты попробуй объяснить.

– Да что там объяснять…, – хмурый рыцарь сидел перед единственной кружкой пива – крестьянским пойлом – и раз за разом надоедливо и громко шоркал точильным камнем по своему мечу, лежащему на коленях. Иногда он поднимал меч, смотрел уныло вдоль кромки, трогал пальцем, качал головой, и снова – ш-ш-шик, ш-ш-шик, ш-ш-шик…

– Прекрати, а…

– Молчи, смерд, – неуверенно вполголоса сказал рыцарь.

– Я не смерд, я купец.

– Ну, тогда – молчи, купец.

– Я и молчу. Это ты все ширкаешь, да ширкаешь. На кого собрался, рыцарь?

– Да какой я теперь рыцарь? – ш-ш-шик, ш-ш-шик, ш-ш-шик. – Рыцари – они подвиги совершают, драконов убивают, принцесс спасают… Ну, или просто девиц, которых драконы страсть как любят, – ш-ш-шик, ш-ш-шик, ш-ш-шик. – А я сижу тут какой уж день…, – ш-ш-шик, ш-ш-шик, ш-ш-шик. – Пиво это вот пью. Фу, гадость какая… Деревенщиной скоро пропахну.

– Ты скрести-то свою железяку перестань, да объясни, в чем дело!

– Дело, спрашиваешь? А нет больше никакого дела. Кончились драконы.

Ш-ш-шик, ш-ш-шик, ш-ш-шик…

– Так зачем тебе меч тогда? Что ты к нему привязался-то?

– А без меча я вовсе не рыцарь. Что я за рыцарь – без меча?

– Ну, знаешь ли… Рыцарь без меча – это практически то же самое, что рыцарь с мечом, – пожал плечами купец. – Только без меча. …Если он рыцарь.

Купец обстоятельно закатал рукава, наклонился, понюхал напоказ поставленную перед ним закопченную доску с ароматной коричневой горкой жареного седла молодого барашка под хреном со сладкой горчицей, отрезал кусок, подцепил его двузубой вилкой, макнул в острый пахучий соус, положил в рот и замер. Глаза его подернулись слезами, одна даже скатилась по гладко выбритой щеке и затерялась в роскошных усах, достающих кончиками до бакенбардов.

– М-м-м… Хорошо как, – прошептал купец. А потом, уже нормальным голосом, спросил:

– Так что, выходит, вы, рыцари, сами себе жизнь испортили?

– Как это?

– Ну, махали этими своими железяками, головы рубили – вот и не стало драконов. Так? Логично?

– Логично, – грустно кивнул рыцарь, макнув кончик длинной, заплетенной в плотную косицу, бороды в кружку с пивом. – Логично, да не исторично. Нас, рыцарей, всегда было столько, сколько нужно. Одни погибали, другие приходили им на смену. Иногда погибал дракон, но всегда находилась новая тварь. И принцессы ведь не перевелись в мире…

– А что же тогда с драконами?

– Последний умер у меня на руках. Понимаешь? Он умер! И я вот этими самыми руками закрывал его глаза! Огромные золотые глаза умнейшего из чудовищ в мире! …Я не убивал его! Нет! Он умер сам. И он был последним… Рыцари есть, а драконов нет – представляешь себе эту картину? Зачем теперь рыцари? С кем драться? От кого спасать принцесс? Разве только – друг с другом? Пока не перебьем сами всех, и не сойдутся в последнем бою два последних рыцаря?

Ш-ш-шик – шоркнул он опять камнем по лезвию и отложил его в сторону, разведя руками в извинении.

– Хм…, – поковырял в зубах вилкой купец. – А чего ж они все умерли-то? Всегда же были – а вдруг и не стало? Что, всех? Всех… Хм… Вроде, и звезда новая не загоралась, и морозов очень уж сильных не было… Может, съели что не то? Кстати, барашка рекомендую – очень у них сочно и забористо получается.

– Съели не то? – вскричал рыцарь, вскакивая с места. – Съели не то? Драконы – съели не то? Да ты знаешь, чем кормились драконы?

– Ну, там… Кого поймают, того и едят, наверное. Дикие звери, одним словом. Иногда коровку унесут, иногда – быка.

– А еще? Ну? Вспоминай, купец, вспоминай! Кого отдавали драконам, чтобы не хулиганили, чтобы не разоряли села? Чтобы коров и быков не таскали? А?

– Девок красивых, – причмокнул купец жирными губами. – Но это ж легенда – нет?

– Легенда… Девок… Девственниц ему отдавали. Понимаешь, дев-ствен-ниц. Драконы – они же не нашего мира, они мясом не питались. И разор устраивали только с одной целью – чтобы девственниц приводили им…

– Так они, э-э-э… того-с?

– Дурак ты, купчина, хоть и грамотный. Драконы питались самой девственностью. И девушка, которую отдали дракону, росла с ним рядом, а он кормил и оберегал ее. Если принцесса – тут мы приезжали, рыцари. Был честный бой. Отбор был, понимаешь? Самые умные, самые сильные – выживали. И жили они себе, и жили… Красивые. Золотоглазые. Летучие. Умные. Пока рядом с ними была девственность…

– А-а-а… Дак, у нас же это… Как его там… Сексуальная революция. Вот.

– Вот и не стало больше драконов. Вместе с девственностью. И не станет скоро рыцарей.

Ш-ш-шик, ш-ш-шик, ш-ш-шик…