Текст книги "Жрец Проказницы"

Да, моя скорость была сопоставима со скоростью Камара, она даже была чуть выше, однако догонять – не убегать. Пару раз, резко разрывая дистанцию отскоком, я чуть не напоролся на неожиданно вырастающие за спиной ледяные копья. Но самым неприятным оказалась периодически разворачиваемая вокруг меня сеть из тончайших водных нитей. Призванная ограничить мою свободу маневра, а при удаче и спеленать и, возможно, нарезать на множество маленьких Тримиончиков, она не только довольно успешно справлялась с этой своей ролью, но и здорово оттягивала на себя мои силы, внимание и время.

Со стороны Камара в меня кроме упомянутой уже сети постоянно летели ледяные иглы с вложенными внутрь плетениями и крупные капли чего-то вроде желе. Если иглы пробивали мои пологи или просто огибали их, стараясь доставить вложенные подарочки как можно ближе к моей тушке, то «желе», наоборот, растекалось по моей защите, проедая ее, как кислота, дальше действовал опять-таки вложенный в «желе» сюрприз-плетение. Периодически он запускал в меня и более заковыристой и неожиданной гадостью, преимущественно на основе водной магии, но основой нападения были именно эти несколько отработанных до совершенства плетений в различных комбинациях.

На прямой дистанции у меня еще были бы шансы убежать, но в условиях ограниченного пространства противник постоянно меня догонял. Наши мечи скрещивались все чаще и чаще, и адепту боя удалось последовательно пробить мои доспехи в трех местах и нанести неглубокие раны в районе груди, левого предплечья (не успел бы увернуться – бегать бы мне с одной рукой) и правого бедра, не говоря уж о многочисленных царапинах и бороздах на доспехах.

Меч Камара, наполненный энергией, прошибал все воздвигнутые мною магические щиты и пологи. Два, три, ну пусть десять пропущенных ударов примерно в одно и то же место – и меня можно будет сравнить с наколотой на булавку бабочкой. К тому же нанесенные мечом адепта раны не так-то просто залечить, даже с учетом постоянно оттачиваемых на протяжении длительного времени навыков целительства.

На какое-то время установилось шаткое равновесие: мне не удавалось пробить защиту Камара магией (большинство плетений он просто уничтожал на подлете, изредка принимая их на щиты, либо уворачивался); адепту боя не удавалось связать меня ближним боем на достаточное время, а отточенность и скорость в использовании применяемых им плетений наталкивалась на избыточность моих магических пологов (у меня тоже получалось разрушать его плетения, но далеко не всегда).

В чем сложность магических поединков, так это в том, что постоянно держать вокруг себя защитные пологи может себе позволить только очень могущественный маг, обладающий огромными запасами Силы. Под определение «могущественный» я подпадаю лишь частично, благодаря своей энергетике, но отнюдь не опыту. В основном знающие маги предпочитают поддерживать защиту в спящем, пассивном, режиме, разворачивая ее в момент опасности либо кратковременно активируя только необходимую часть в нужный момент. Такой способ позволяет впитывать энергию из окружающего пространства и реагировать на угрозу лишь тогда и ровно настолько, когда и насколько это необходимо. Камар ад’Лека владел этим в совершенстве.

Обычно маги предпочитают встречать атакующие плетения врага не на собственную защиту, ибо универсальной защиты не существует, а во вражеском плетении вполне может быть двойное, а то и тройное дно, а на создаваемые на их пути небольшие щиты и заставляют срабатывать заклинания. К тому же на полноценную защиту всегда расходуется больше сил, ведь приходится делать ее избыточной, дабы она не рассыпалась и не пропустила, возможно, вложенное внутрь одного заклинания другое.

Последним рубежом обороны, как правило, выступают амулеты и артефакты. В нашем конкретном случае это доспехи, сделанные как один большой артефакт. Конечно, управляемые сознанием заклинания тоже никто не отменял, но вся сложность в том, что они слишком громоздки и на создание одного такого требуется столько же времени, как на десяток частично управляемых в небольшом радиусе от мага. Да и блоки дистанционного управления плетением довольно легко разрушить простым направленным выбросом Силы.

Из-за относительно небольшого опыта по взламыванию чужих оборонительных плетений мне редко когда удавалось пройти всю личную защиту Камара, а уж его доспех пробить не удалось вообще ни разу. В то же время приходилось постоянно поддерживать несколько собственных защитных куполов, ибо адекватно и, что самое главное, вовремя реагировать на выпускаемые адептом боя плетения было пока за пределами моих умений. Пару раз я, конечно, ловил моменты, чтобы пополнить свою ауру Силой, однако один раз это чуть не привело к тому, что у меня в ауре почти повисло плетение-паразит. Спасло только то, что эта гадость не была рассчитана на столь большие протекающие в ауре объемы энергии. Еще бы чуть-чуть, и все – поединок был бы проигран.

Обмен любезностями привел к тому, что минут через семь нашей игры в кошки-мышки с Камаром, где я, к сожалению, играл мышку, мы оба остались почти без энергии в ауре. Мое положение было гораздо лучше, так как я еще не прикасался к своему внутреннему резерву, да и в кристаллах душ в доспехах еще оставалось довольно много. У адепта же, по моим прикидкам, были: почти полностью заряженный доспех (но там магии было совсем немного), оружие (его двуручник при ранениях буквально вытягивал из меня энергию) и запасы Силы в ауре на одно перемещение и максимум два десятка атакующих плетений средней мощности. Каков у него внутренний резерв, я не знал, но явно небольшой.

Ментальные навыки в противоборстве с Камаром мне почти не помогли. Слишком совершенны оказались его щиты, наложенные жрецами Аргела. Хоть сам ад’Лека и не владел магией Разума, но поддерживать свои ментальные блоки и подпитывать их Силой он умел, что также затрудняло мою задачу. За все время поединка мне удалось взломать лишь четыре слоя защиты полностью и один частично. А оставалось еще как минимум два слоя, которые грубой силой пробить было можно, но после такого мощного удара я был бы практически пуст, что в случае неудачи означало мою гарантированную смерть.

Ад’Лека остановился и замер, в очередной раз не завершив убийственную атакующую связку, после того как я увернулся от смертельного удара, отведя его мечом в последний момент, и сбежал. Усталость, не физическая – моральная, все больше и больше давала о себе знать. Нервное напряжение последних двух суток начало сказываться на моем противнике. Да и принятые им эликсиры уже завершали свое действие. Скоро адепту придется почувствовать на себе все прелести последствий от резкого ускорения функций организма и такого же резкого их замедления. Добавим к учитываемым факторам организованный в результате нашей драки хаос магических энергий и приходим к выводу, что продержаться мне надо совсем недолго. Пожалуй, продлись поединок всего пару минут, Камара можно будет брать тепленьким.

Я, тоже остановившись, вбухал половину своего внутреннего резерва в ауру и начал незаметно плести громоздкое заклинание, основанное на привлечении стихий воздуха, огня и земли.

Целых пять секунд, что в условиях ускоренного восприятия просто огромное время, дал мне Камар, прежде чем снова ринулся в мою сторону, выпуская в меня плетение. Заклинания мы с ним активировали одновременно. Вокруг меня закружился огненный смерч, быстро прибавляя в размерах и вбирая в себя оплавленные каменные осколки с перепаханной за время битвы земли. Он ограждал от противника гораздо лучше, чем это могли бы сделать защитные пологи. Не так уж много у Камара осталось сил, чтобы беспрепятственно преодолеть такую преграду. Теперь нужно только добавить в уже действующее плетение Силу, и можно восполнить потраченную магию, впитывая ее из пространства. Все, можно успокоиться, через устроенную мной энергетическую вакханалию вражеское плетение точно не пройдет. Ну а дальше добить адепта с безопасного расстояния будет уже делом техники.

Взвывшее чувство опасности заставило меня совершить резкий кувырок в сторону. Недостаточно быстрый… Левая кисть начала разбухать, и от нее по всей руке стала распространяться волна изменений, затрагивая заодно и ауру. Как, ведь плетение Камара неспособно было пройти сквозь смерч и так быстро и незаметно пробить мою защиту?

Впрочем, подумать об этом следует только после того, как разберусь с возникшей проблемой. В ауру достаточно влить побольше энергии, а вот с рукой не все так просто. В условиях боя нет времени на ее излечение. Рунный клинок в правой руке засверкал, и, описав короткую дугу, меч перерубил левую руку в локте.

Адепт боя в это время подбежал вплотную к бушующему огненному смерчу. Энергии в его ауре и доспехах практически не осталось, но и с меня слетела вся защита, а новую я поставить банально не успевал, ибо его двуручник уже летел, сверкая рунами, мне в сердце. Запредельным усилием попытался отклонить его меч своим и увернуться, одновременно нанеся адепту боя сильнейший ментальный удар совместно с аурной атакой. Наложенная жрецами Аргела ментальная защита, уже частично разрушенная, не выдержала и расползлась, обнажив разум Камара. Остатков ментального удара хватило только на то, чтобы ошеломить противника. Аурная же атака достигла своей цели, и вся энергетическая составляющая адепта разрушилась.

Мертвое тело Камара упало на землю одновременно со мной с торчащим из живота двуручником, он пробил насквозь доспехи и вышел с обратной стороны. Замерцала защита полигона и пропала. Ко мне устремились граф, Эдвин и его жена Элия ад’Рал. Последней я был рад больше всего. На самостоятельное исцеление сил уже не оставалось.

Лежа на земле и истекая кровью, отстранившись от пронзающей тело боли и наблюдая за действиями целительницы, я думал не о том, что победил опаснейшего противника и выжил при этом сам. А о том, что теперь еще двое знают, что я прирожденный маг. Семейство Рал, конечно, не будет об этом распространяться, но тенденция пугала. Оставался еще жрец Аргела, но его присутствия поблизости я не ощущал. Впрочем, уж ему-то вообще легче легкого узнать обо мне не только эту информацию.

Заодно, прокручивая в памяти последние моменты боя, понял, как покойный умудрился достать меня своим заклинанием. Камар очень точно рассчитал свои силы. Да и я ему невольно помог, остановившись и создав смерч, иначе задумка адепта, довольно рискованная, надо сказать, могла и не получиться. А ведь все просто. Я просто не учел того факта, что ад’Лека мог не только сам перемещаться в пространстве, но и телепортировать уже созданное плетение в нужную ему точку. Видимо, это было для него не особо привычно, поэтому и потребовалась небольшая остановка.

Выводы, к которым я пришел, были неутешительны. Раньше я считал, что как маг уже чего-то стою. Изучение боевых плетений и постоянные тренировки с гвардейцами (в которых я периодически побеждал, даже не используя все свои возможности) и у себя дома плюс огромные запасы Силы. Все это вскружило мне голову. А что оказалось? А оказалось, что я, чуть не умерев при этом сам, еле-еле победил противника, которого до этого два дня морально изматывал, не давая нормально подготовиться к поединку. Мои познания в магии на деле оказались слишком разрозненными. Да, я теперь знал множество плетений различных школ. Но вот как они действуют на практике, в той или иной ситуации, в основном знал лишь теоретически, ибо у меня просто не было возможности проверить это на деле. Да и пора уже, наверное, было определяться, на какую стихию делать упор в обучении боевой магии. Камар ад’Лека чуть не уделал меня как щенка именно потому, что был действительно мастером в магии воды.

Глава 8

– Я бы хотел поговорить по поводу сделанных тобой артефактов, – практически без предисловия, ограничившись лишь дежурным поздравлением с победой в поединке, начал граф Паларский. Впрочем, скорее, сейчас он был даже не граф, а глава аналитического отдела Тайной канцелярии королевства Багрион. – Не мог бы ты дать мне все выкладки по их созданию и схемы?

Хм… Мало того что вопрос был скорее утверждением, так вдобавок граф обратился с ним ко мне, вместо того чтобы отдать напрямую приказ своему придворному мастеру-артефактору. Да и мог бы дать мне время.

Сейчас, когда Элия ад’Рал только-только закончила приводить мою тушку в порядок и я приступил к самостоятельному контролю дальнейшего исцеления, мне по всем медицинским показателям требовались покой (меня привели, вернее, отнесли в предоставленную мне комнату во дворце графа) и полноценное питание (столик у кровати был заставлен разными блюдами, а на тумбочке рядом теснились зелья и эликсиры). Заштопать-то меня заштопали, да и энергетику целительница помогла привести в порядок, но регенерировать руку предстояло самому: отрубленную конечность «благодаря» боевому плетению покойного адепта боя прирастить оказалось невозможно. Вернее, благодаря запущенным процессам регенерации она и сама отрастет, но это будет не раньше чем через пару месяцев. Мне же ждать не хотелось, да какой в этом смысл. Целитель я или нет? Ну… не полноправный, конечно, но целитель. А уж собственный организм давно досконально изучил, да и изменял его, повышая крепость, выносливость и живучесть, лично я, а не какой-то дядя. Так что ближайшие три дня беспокоить меня мог лишь самоубийца.

Дело в том, что при самоисцелении нельзя абстрагироваться от боли и зуда в регенерирующей конечности, иначе можно пропустить какое-нибудь отклонение, устранить которое займет гораздо больше времени и усилий, чем не допустить его. Все это не могло не сказаться на характере. Не в лучшую сторону.

И вот лорд Глар бесцеремонно ворвался ко мне в комнату (понимаю, я у него в гостях, но должны же соблюдаться хоть минимальные правила приличия?) и потребовал от меня того, о чем вполне мог бы узнать у своих подчиненных. Настроение мое упало глубоко за минусовую отметку. Мало того что рука чешется, по организму гуляют-бурлят лошадиные дозы гормонов, а общее состояние можно охарактеризовать словом «отвратительное», так еще и… Так, успокоиться… Успокоиться и подавить в себе раздражительность, не в том я был положении, чтобы демонстрировать графу скверный характер.

– Конечно, могу. Хотя и не очень понимаю, зачем вам это. Вы вполне можете узнать все у Каима или мастера Мирцелия. Они принимали живое участие в изготовлении артефактов и знают весь процесс их создания чуть ли не лучше, чем я. Собственно, большинство изделий сделано их руками. Не говоря уж о том, что и все выкладки я им передал.

Может, мой ответ и вышел излишне сухим, но чего стоило графу подождать денек-другой, пока я не закончу регенерацию и не восстановлю свой гормональный баланс? Все-таки женщин во время ПМС лишний раз трогать не рекомендуется. А чем я хуже? Я ведь не только накричать могу, а и голову навязчивому собеседнику свинчу на фиг.

– В том-то все и дело, что ни Мирцелий, ни Каим не могут ничего вспомнить.

– Как это?

– Вот и я хотел бы узнать у тебя об этом. Зачем ты стер им память?

– Граф, – от такого обвинения в моем голосе зазвучала сталь, – мне нет никакого резона скрывать технологию создания этих артефактов, к тому же не доведенных до ума, с помехами передающих черно-белое изображение и забитый посторонними шумами звук. И уж тем более я никогда не стал бы пользоваться своими ментальными навыками, чтобы стереть память у друга!

– Тогда зачем ты уничтожил все уже созданные экземпляры?

– Потому что у меня не было никакого желания наведываться в дом к Камару ад’Лека и в тюрьму, чтобы их забрать. Да и не все я уничтожил, функция самоуничтожения была запущена лишь в тех, что были установлены в доме и камере Камара, да на площади. У Каима, как оператора, должны остаться работающие экземпляры.

Лорд Глар с минуту буравил меня тяжелым взглядом, о чем-то размышляя. Я тоже не оставался в долгу и смотрел на него не слишком приветливо. После суда богов прошло несколько часов, но в том-то и дело, что они были заполнены постоянным самоконтролем и запуском регенерации, измотавшими меня физически и морально. А тут еще граф со своими дурацкими вопросами. Конечно, созданный мной артефакт является лакомым блюдом, особенно для различных спецслужб, однако, чтобы взломать защиту разума Каима, постоянно находящегося во дворце, и не переполошить охрану сильными всплесками магии Разума, нужно обладать умениями в области менталистики на уровне архимага. Не думаю, что спецслужбы противников лорда Глара или королевства Багрион могли сработать так оперативно. Не говоря уж о том, что такие могущественные разумники – большая редкость: они все наперечет, и за каждым из них прикреплено столько наблюдателей, что об их исчезновении незамедлительно стало бы известно всем заинтересованным лицам. Да и стоимость их услуг никак не соизмерима со сделанным мною изобретением. Что-то в словах графа не вяжется. А вот что конкретно, у меня сейчас нет никакого желания выяснять.

– В том-то и дело, что оставшиеся артефакты не работают. А те, что были в тюрьме и на площади, передавали изображение и звук идеально.

От такой новости я выпал в осадок. Нет, понятно, что без Лики тут не обошлось, но зачем ей это?

«А потому, что на Ойкуме пока запрет на подобные знания. Слишком новые принципы для этого мира ты тут использовал. А это может пошатнуть хрупкое равновесие сложившегося порядка. Ты и так уже натворил дел», – тут же раздался слышимый только мне ответ Проказницы.

Хм… Интересно, что она имеет в виду, когда говорит о том, что я умудрился где-то напортачить? Вроде ничего такого за собой не припомню. «Прогрессорством» не увлекался и новые для Ойкума знания никому не передавал. Да и не особо на Земле много такого, чего не было бы здесь. Разумеется, из того, о чем я имею хоть какое-то представление, все-таки я не ученый и многого просто не знаю. Впрочем, механика и некоторые разделы физики тут не слишком развиты, да и все остальное, с точки зрения землянина, тут описывается, скорее, с ракурса причинно-следственной связи и редко когда во взаимосвязи. Так что некоторые преимущества у меня перед местными есть, так как к решению многих проблем я подхожу нестандартно. Но ведь ничего нового я в этот мир не привнес, за исключением недавно созданного и уже зарубленного на корню проекта артефакта! Ну да, кажется, я увлекся. Об этом и потом поразмышлять можно будет. А для начала надо разобраться с графом Паларским.

– Граф… – осторожно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего и не оставить у собеседника впечатление, будто я что-то скрываю, начал я. – Дело в том, что это была экспериментальная модель артефакта и я был рад даже тому, что получилось добиться хоть какого-то качества передачи изображения и звука. Ваши слова об идеальности картинки и изменении памяти участников создания артефакта вкупе с неработающими экземплярами заставляют меня думать, что все это было шуткой одной юной богини.

«Ну-ну, вали все на меня!» – В голосе Лики слышалась обида. Надеюсь, наигранная.

– И раз уж боги решили вмешаться, – продолжил я, стараясь не обращать внимания на реплику Проказницы, – то, думаю, не стоит гневить их и пытаться воссоздать то, что по каким-то причинам попало под запрет. Все материалы по созданию артефактов я могу вам предоставить, если вы так хотите. Но разбираться с последствиями будете сами.

Лорд Глар задумался. Крепко так задумался, буравя меня недоброжелательным взглядом. Его, конечно, можно было понять. С одной стороны, перед носом маячила конфетка в виде возможности установить прослушку в тех местах, в которых раньше это было сделать невозможно. С другой – создатель артефакта ни ухом ни рылом не ведает, что случилось, и подозревает вмешательство богов.

Надеюсь, это небольшое недоразумение не ухудшит наших с ним отношений. Хотя…

– Граф, вообще-то у меня в планах есть еще создание кое-чего, способного проникать сквозь различную магическую защиту. Правда, делать это я буду не один, а с помощью одной моей подруги… Могу пообещать, что, как только сделаю, предоставлю вам образец на неделю для испытаний. Ну а дальше, если все пройдет успешно и у вас будет на то желание, сможете оставить это себе навсегда.

Странно, но такое мое заявление примирило графа с создавшимся положением вещей. По крайней мере, ушел он от меня уже не такой недовольный. А между тем я всего лишь пообещал ему то, что и так собирался сделать. Зато теперь его согласие получено, а с меня взятки гладки. Ведь никто не запрещал графу уточнить: кто будет мне помогать? Сам пожелал принять «на испытание» продукт моего совместного с Ликой творчества. Подставу с архимагом и жрецом Рагана я не забыл…

Следующие три дня запомнились мне надолго. Отращивать конечность оказалось очень муторным занятием. Особенно если учесть, что все это время приходилось обходиться без сна, дабы не запороть лечение.

Во дворце графа постоянно появлялись аристократы и аристократки (особенно последние), всеми правдами и неправдами желающие встретиться со мной и лично выразить восхищение победителю столь грозного противника, как адепт боя. До моего тела, разумеется, по моей настоятельной просьбе (думаю, и Касси тут сыграла не последнюю роль), никого не допускали. Зато слуги графа озолотились, таская мне множество писем с изъяснениями: дескать, написавшие их уже давно жаждут моего общения и только досадные случайности не позволили им выразить мне свое почтение и надежду на дальнейшее тесное знакомство, которое явно перерастет в настоящую дружбу (и не только, если учитывать более чем прозрачные намеки женской половины). Хорошо еще, удалось донести до всех мысль, что победил я не сам, что в этом мне помогли боги, встав на мою сторону. Такая трактовка событий резко сократила поток желающих познакомиться со мной. Иначе местных красоток не остановила бы такая мелочь, как охрана во дворце, – столь завидный жених не должен оставаться холостым.

Впрочем, репутация осененного милостью богов лишь немного облегчила мою участь. Особенно учитывая приближенность к графу Паларскому. Пришлось даже пустить через Ники и Каима слух, какая именно богиня явила мне свою благосклонность, заодно списав на Лику реалити-шоу и явление тещи пред светлые очи зятя. Учитывая, что боги имеют привычку присматривать за своими любимцами (в кои народная молва сразу же записала и меня), количество желающих за компанию попасть в зону внимания Проказницы резко сократилось.

Зато простой народ был в восторге от способа, которым юная богиня сумела разнообразить их скучные будни. Ведь что может быть слаще для обывателя, жизнь которого в основном представляет собой чередование работы и приевшейся за десятилетия семейной жизни (особенно учитывая среднюю продолжительность жизни на Ойкуме и отсутствие зомбирования в виде телевизора), чем наблюдать, как могущественная в повседневной жизни личность попадает под пресс обстоятельств? Правильно – наблюдать за этим, потягивая алкогольный напиток, и иметь возможность перекидываться комментариями с соседом с последующим пересказом событий всем желающим, да еще и безнаказанно.

После такой пиар-акции, как похвасталась мне Лика, ей даже целенаправленно помолилось несколько десятков человек, пожелавших подшутить (часто жестоко подшутить) над своими друзьями и недругами. Надо сказать, моя богиня ответила не на все молитвы, оставив часть формирующейся паствы без ответа. Остальные разделились примерно поровну: на тех, чьи ожидания оказались оправданны, и на тех, кто проклял тот день, когда в голову пришла идея помолиться богине-проказнице, ибо они сами стали объектами ее шуток.

Сообщила мне об этом Лика, предварительно выдернув в знакомое уже странное место белесого тумана, как только я уснул, окончательно регенерировав конечность. Говоря о появлении у нее новых последователей, девочка активно размахивала руками, возбужденно сверкала глазками и в лицах показывала, кто, как и что у нее просил. При этом она постоянно вскакивала со своего кресла (она изменила своим привычкам и не устроилась у меня на коленях, как обычно, а создала два удобных кресла друг напротив друга), делала резкие порывистые шаги и тут же возвращалась обратно только для того, чтобы через несколько секунд опять вскочить. В общем, Лика находилась в крайне возбужденном состоянии и вела себя нетипично. Да и внешне (ауру ее я так и не смог прочесть, впрочем, как всегда) Проказница изменилась.

Глядя на свою богиню, я откровенно недоумевал.

– Подожди, красавица. Это все, конечно, очень интересно и захватывающе. Да и вообще здорово, что тебе осознанно начали молиться… Вот только можно тебя сначала кое о чем спросить? – прервал я Лику, наконец решившись задать мучающий меня вопрос.

От комплимента девчушка мило зарделась и заковыряла пол носочком надетой на маленькую ножку туфельки. Я принял это за разрешение задать вопрос и продолжил:

– Мне показалось или ты действительно теперь выглядишь уже не на семь человеческих лет, а на все одиннадцать? Причем это явно не смена выбранного тобой облика. Такое ощущение, судя по некоторым деталям твоего поведения, что ты действительно за несколько дней повзрослела.

– Между прочим, неприлично намекать женщине, что она вдруг сильно постарела, – пристыдила меня Проказница. – Я действительно начинаю взрослеть. Дедушка сказал, что ничто так благотворно не влияет на процесс взросления, как ответственность за тех, кто тебе поклоняется.

– Поздравляю!

А действительно, что тут еще сказать? Только поздравить с приобретением последователей и началом процесса взросления.

– Благодарю, – расплылось в улыбке это милое чудо. – У меня для тебя тоже есть по этому поводу подарок. Лови! – Я ощутил, как Лика начала передачу мне инфопакета. – Потом посмотришь, что там к чему. Ну а сейчас оставляю тебя наедине с другим честно заработанным тобою подарком от меня и Аргела.

Фигурка Лики стала приобретать прозрачность, и я понял, что еще чуть-чуть, и она убежит по своим неведомым мне делам.

– Подожди! – крикнул я. – Хотел тебя спросить…

Последнее проговорил уже в пустоту. Вот ведь! Опять убежала, а я так и не задал ей несколько давно терзавших меня вопросов. Как только собираюсь озадачить ими Лику, она моментально исчезает: не иначе как очередное ее издевательство. В мелкой форме.

– Ну что ж, посмотрим, что ты стоишь без всей своей магии и длительного изматывания противника перед поединком!

Раздавшийся за спиной голос, некоторое время назад однозначно ассоциировавшийся с нависшей надо мной смертельной опасностью, заставил судорожно искать отсутствующий на поясе меч и жалеть о том, что в этом странном месте белесого тумана мне недоступна никакая, даже самая простейшая, магия. Уже оборачиваясь, был твердо уверен, кого или, вернее, что я увижу. У него в отличие от меня был и доспех, и меч.

Впрочем, меч он тут же воткнул в пол, а доспех был снят с некоторой ленцой и показательным ко мне пренебрежением. Еще спустя секунду на меня в атаку ринулась идеальная машина для убийства с явным намерением разорвать голыми руками на кучку маленьких недоделанных жрецов.

Из гостеприимного дворца графа Паларского я позорным образом сбежал и забаррикадировался у себя дома. Пока регенерировал конечность, еще можно было спрятаться от назойливого внимания в выделенных мне покоях графа, но как только выздоровел – спасу от желающих пообщаться со мной не стало. Зато на своей территории я был волен делать, что хочу. Поэтому, желая избежать назойливого внимания и ненужного общения, поставил свой дом на полуосадное положение. Ловушки не активировал (днем, по крайней мере), разумеется, но несколько довольно могущественных духов, призванных Никреоссой, охраняли прилегающее к дому пространство, а зомби-дворецкий встречал гостей на входе. Оформлен он был в лучших традициях земных фильмов ужасов: трупные пятна, полусгнившая, местами отваливающаяся плоть, один глаз висит на ниточке нервов, в пустой глазнице светится зловещий зеленый огонь, длинные желтые, ничем не прикрытые из-за отсутствия губ клыки, когти вылезают из перчаток и обуви сантиметров на пять, некоторые обломаны, и все это на фоне идеально подогнанного дорогого и пышного цветастого костюма. Для этого пришлось выкупить у города несколько десятков бесхозных трупов, пяток из них были испорчены, прежде чем удалось добиться желаемого эффекта. Такой дворецкий отлично справлялся с задачей по отсеиванию особо впечатлительных барышень (мужчины-аристократы тоже не оставались равнодушными к нему, особенно учитывая, что зомби в этом мире задействовали только как бронированные единицы непосредственно на полях сражений и использовали в боевых целях, даже доставлялись они туда на телегах, ибо в активном состоянии «жрали» очень много энергии, требуя постоянной подпитки от мага), сообщая замогильным голосом, что хозяин дома отсутствует. Менять зомби приходилось часто – он не всегда успевал представиться дворецким до начала активных действий гостей. Я же, изменив ауру и внешность, преспокойно занимался своими делами, в том числе и в городе.

Своими делами… Хм… Как бы не так! Половина дня у меня уходила на занятия с Кассиопеей а’Калине. Еще четверть – на подготовку к рейду по тылам разбойников в компании с Керином ад’Калине и иже с ним и все, с этим связанное. Оставшуюся часть дня приходилось тратить на исполнение жреческих обязанностей. У Лики появились последователи, а значит, мне приходилось встречаться с некоторыми из них (разумеется, под личиной) и разъяснять «политику партии». И все это проделывал по большей части на автомате, сам же в это время активно изучал преданные мне Ликой знания.

Подавляющее большинство молящихся Проказнице оказались детьми и подростками. То еще удовольствие! Объяснить им разницу между проказами и шалостями как желанием повеселиться и подшутить над кем-нибудь или как способом поквитаться с теми, кому трудно противостоять открыто, оказалось не так-то просто.

Вообще, нет никого более жестокого в поступках, чем маленький человек. Попробуй объясни такому, что подлить приятелю в средство для мытья волос клей или яркую краску – это относительно нормально, но если сделать то же самое подруге, то можно завести врага на всю жизнь. А отрезать кошке хвост, повязать его ей бантиком вокруг шеи и отпустить бедное животное к любящей хозяйке – вообще недопустимо. Дети в силу небольшого жизненного опыта просто не понимают, в чем разница. Весело ведь! Значит, можно.

Отдельно стояли разборки с обидчиками, которым дети ответить той же монетой не могли. Вот тут мне приходилось потеть, подсказывая, как отомстить так, чтобы это не привело к серьезному вреду здоровью, а тем паче жизни той или иной стороны.