Текст книги "Просьба не беспокоить. Фантастический роман"

17. Ночное Сердце

Прошли сутки.

На другой день, утром, когда я уже собирался идти на завтрак, вдруг посетила банальная, но неприятная мысль. Торчу здесь уже пятнадцать дней. Половина конкурсного срока позади, а результатов как-то не просматривается. Совсем никаких. До сих пор не понял даже на уровне гипотезы, что собственно тут происходит, и кто хочет этот конкурс сорвать. Если вообще кто-то хочет. Сеть по-прежнему не работала, и когда включится, никто не знал. Конкурсанты не могли продолжать привычным способом писать тексты, а всё написанное зависло где-то в недрах главного гостиничного сервера.

Но, как это часто бывает в подобных случаях, что-то где-то произошло. Только я начал перебирать в голове всякие разные варианты дальнейших действий при сложившихся обстоятельствах, события понеслись галопом.

Вдруг заработала сеть. Я так обрадовался, что довольно долго набивал текст. Старался писать обо всём, что произошло с момента отключения, вернее – с моего последнего обращения к этому тексту. Зачем это делал? Просто так. Решил, что чёрт с ним, пусть будет.

Сразу же выяснилось, что админский вход в локальную сеть мне заблокировали. Остался обычный, юзерский, как у всех. А когда послал запрос в службу поддержки относительно режима диалога в сети «Нейроника», пришел ответ:

Нейросеть «Нейроника» демонстрирует, как с её помощью можно продолжать диалог на любую заданную тему, сохраняя связность речи и первоначальный стиль. У неё нет ни своих мнений, ни знаний. Она способна лишь подражать – поддерживать диалоги так, чтобы те напоминали реальные реплики и ответы.

Больше ничего.

Конверт от Инги передал администратор. Там лежала флешка с одним-единственным видиофайлом, записанным на телефон. Видео её монолога. Сообщение оказалось выдержано в сухом деловом стиле и не содержало никакой личной информации. Лицо спокойное, речь тоже, обычная её манера изложения. Если в двух словах, то месье Жерон нашёл ей работу в какой-то парижской фирме, а от таких подарков не отказываются. Вот она и не отказалась.

Ладно, всё с этим.

Ближе к вечеру выяснилось, что исчез Владимир Резников. До обеда он вроде как отсыпался, никуда не выходил, а когда горничная пришла убирать номер, его там уже не было. Ну, нет – так нет, никого это особенно не удивило. Тревогу забили, когда выяснилось, что он опять не ночевал в номере. Причём, в отличие от первого раза, никуда не выходил и под камеры не попадал. Все это по строжайшему секрету рассказывала Кристина. Интересовалась, – не знаю ли чего? Может, что-то важное слышал? Или видел? Ничего такого я не знал, не видел и не слышал. После случая в вестибюле вообще не встречался с Владимиром и не видел его.

– Ну да, ну да, – покивала головой Кристина. – А ты не обратил внимания, что поведение твоего друга выглядело как-то необычно? Что он стал нервным, беспокойным? Может, странно себя вёл?

Ещё бы не обратил. Такое трудно не заметить. Владимир стал не только каким-то нервным и беспокойным, он сделался, я бы сказал, не совсем нормальным. Можно все свалить на опьянение, на стресс, но я-то пил с ним ещё в вечер знакомства. Прекрасно помнил, как он выглядит во хмелю. По мере набора градуса, мой приятель делался разговорчив и очень дружелюбен, его тянуло в философские рассуждения о чем угодно. От политики до литературного процесса. От сексуальных отношений до эволюции вселенной. Но тогда всё списывалось на переживания из-за первого дня. День приезда, установочное совещание, множество неожиданных неприятных правил для конкурсантов. Вот и потянуло человека «снять стресс».

Тем временем Кристина проявила настойчивость. Я рассказал ей всё то, что мог и часть того, что думал по этому поводу. Она внимательно выслушивала, задавала уточняющие вопросы и внезапно спросила:

– А где сейчас твой друг, тебя больше не интересует?

– Почему не интересует? Интересует, конечно. Ещё как. Он, наверное, сбежал по той же «Тропе Хо Ши Мина», что и мы тогда. Спустился по чёрной лестнице и ушел. Нет? Не дождался включения локалки. Писать он не мог, наговаривать на диктофон – тоже. Надоело ему тут, потребовалось лекарство от скуки, а лекарства-то и не оказалось. В результате, начал пить. Я вот тоже подумывал сбежать. Странные вещи здесь творятся, не находишь?

Кристина находила, но из-за отсутствия убедительных доказательств ничего не делала. Потом она меня отпустила, и я отправился к себе.

Я растянулся на кровати и опять погрузился в тоскливые раздумья. Как однажды изрёк кто-то умный, – дайте мозгу задачу и ждите. И если мозг заставил вас смотреть жёсткое порно, не мешайте ему – пусть смотрит.

В номере всё было по-старому. Та же картина, тот же телевизор, который я ни разу не включал. Мысли снова текли по кругу. Мне просто необходимо узнать, кто же всё-таки виновен в происходящем здесь. Что за фигня тут творится? Хотя бы пару гипотез, от которых можно отталкиваться. Намек какой-нибудь. Конечно, я не верил в то, что это сделал какой-то бесплотный дух, человек-тень, что поселился в гостинице и влияет на здесь находящихся. Не верил, что это пробудившийся искусственный разум управляет людьми. Чушь всё это. Хотя, с другой стороны, это могло быть чей-то продуманной акцией. Виноват мог быть кто угодно, от администрации и технического персонала до организаторов конкурса и одного из участников. Да взять хотя бы случайного туриста, на такого тоже можно подумать. Почему – нет?

Уже поздно вечером, почти ночью, чтобы немного отвлечься и отдохнуть от Мережковского, решил я почитать роман современного автора, той самой Лады Болонской, что участвовала в нашем марафоне. Её книги оказались в местной библиотеке. Лёгкий, незамысловатый роман неожиданно увлёк. Фэнтези, школа для магических персонажей. Обычно в подобных книжках речь идёт о светлых силах, здесь же наоборот: спецшкола для нечисти. Интернат тёмных сил. В общем-то, ничего нового. Со времён Гарри Поттера таких историй появилось немеряно на книжном рынке. Правда, герои романа – не люди: вампир, горгулья, оборотень. Тут и супергероиня имеется, как без неё. Да не простая, а с примесью тёмной крови, упоминание о которой тщательно скрывается.

А уже глубокой ночью, когда почти все население отеля угомонилось, послышались тихие крадущиеся шаги. Именно такие, как и описывала Уля.

Я взглянул на часы. Три часа ночи. Не очень-то верилось в существование «человека-тени», но если он действительно существует, то что ему нужно? Я подошел к выходу из номера, остановился перед дверью и прильнул к глазку. Не знаю, почему, но решил просто подождать.

Ждать пришлось недолго. Послышался знакомый шепот.

«Я здесь, – чужим голосом прошипела Уля, – Открой».

Открыл. Девушка оделась словно ниндзя из эротического боевика. Чёрный трикотажный костюм сексуально обтягивал фигуру. На ногах мягкая обувь, на голове чёрный чулок.

«Ты что, ограбление задумала?»

«Нет, расследование. Он опять ходит. Поймаем?»

«Не боишься?»

«Нет. Курсы самообороны закончила. При моей работе всякое случается».

«А как догадалась, что подглядываю в глазок?»

«Элементарно, Ватсон! Если в номере включен свет, глазок светился. Как только кто-то приникает к нему, свечение исчезает, но не так, как при выключении. Не сразу. Плавно, иногда как бы прерывисто. Ладно, хватит болтать. Идем? Или я одна?»

Конечно же, я пошёл вместе с ней, только сначала переоделся. Такого качественного камуфляжа в моем чемодане не нашлось, использовал термобелье. Когда я был готов, Уля критически осмотрела меня и протянула что-то чёрное.

– На голову надень. Это второй. Не бойся, он ненадеванный.

После того, как я натянул на голову чёрный женский чулок, мы оба сделались похожими на двух гангстеров-дилетантов, задумавших грабить банк.

Уля взяла меня за руку и, как маленького, повела вдоль спящих комнат, туда, дальше, пока мы не очутились на балконе. Меня поразил его размер. Широкий и огромный, во весь наш этаж. Постояльцев сюда не пускали после того, как одна из секций ограждения вывалилась, и пребывание стало небезопасным. Дверь держали всегда запертой, и доступ имелся только у коменданта. Мы стояли на краю, у самого пролома. Уля, не отпуская моей руки, наклонилась и откуда-то вытащила компактную баночку. Она открыла её, достала маленькую таблетку и протянула мне. Я почувствовал запах мяты но так и не понял, что это за лекарство. Мы оба присели на пол, оперлись спинами о стену и Уля приказала.

«Проглоти».

Прозвучало именно приказом, а не просьбой или пожеланием.

«Это что?»

«Стимулятор. Чтобы не заснуть, взбодриться и реакцию ускорить. Ты знаешь, что такое „поцелуй смерти“? – Я отрицательно помотал головой. – Это когда человек засыпает, а потом просыпается и не помнит ничего из того, что случилось до этого».

Я кивнул. Уля встала и облокотилась на перила балкона. Я последовал её примеру. Мы оказались рядом и смотрели в ночь. Внизу, на платной гостиничной стоянке, виднелись припаркованные машины, но людей не заметно. Девушка смотрела куда-то в сторону, и я проследил за её взглядом.

Внизу, на асфальте, метрах в ста от нас, стояла женщина. Одета во все чёрное, так же, как и мы. Тёмные волосы распущены, и ветер вяло шевелил их. Её лицо оставалось в тени, а на руках виднелись чёрные перчатки. В руках у неё мерцал двуручный меч. Он сверкал в лучах ближайшего фонаря, когда девушка двигала им из стороны в сторону. Тут вдруг почудилось, что кончик клинка блестит ярче, чем всё остальное лезвие. Я не мог оторвать от него глаз. Я просто смотрел, не в силах отвести взгляд. Я знал эту женщину! Но не понимал, почему силуэт так притягивает меня. Она похожа на куклу, которую кто-то оживил и превратил в человека. Но было в ней что-то такое, что приковывало и завораживало.

«Видишь её? – Спросила Уля, не поворачиваясь ко мне. – Видишь?»

«Да. Кто это?»

«Это – Ночное Сердце»

Я не понял, о чём она говорит. Какое ещё сердце? Но тут Уля сделала несколько шагов вдоль ограждения балкона, встала у самого пролома и снова замерла. Выглядело так, будто она хочет прыгнуть. У меня закружилась голова.

«Эй! – Не выдержал я. Но она меня не слушала. Она стояла на самом краю, прямо там, где отсутствовала одна из секций заграждения. И вдруг стало понятно, что я не смогу ни перехватить её, ни удержать. Ульяна некоторое время молчала, вглядываясь в темноту».

«Нам лучше вернуться назад», – задёргался я, но она не ответила.

Я видел только её силуэт на фоне чёрного неба. В какой-то момент она обернулась.

«Смотри туда!» – приказала она. Я повернулся и стал смотреть в том же направлении. На небе висела огромная луна, и я невольно залюбовался. Всегда любил смотреть на ночное светило. А когда снова посмотрел вниз, девушки с мечом уже не было.

Уля повернулась ко мне, и протянула руку ладонью вверх.

«Давай, – она медленно опустила руку. – Твою ладонь давай».

В её голосе звучала такая уверенная сила, что я растерялся. Но, в конце-то концов, я – взрослый мужик или кто? Всегда смогу остановиться сам и остановить её. Пусть пока делает, что хочет.

Мы соприкоснулись ладонями, и я проснулся. Рядом стояла Инга. Вместо правой половины лица девушки сверкали обнажённые кости черепа, зубы торчали наружу, но глаз в глазнице сохранился. Он лежал там шаром без век и смотрел прямо на меня. Я дико заорал и.

.и проснулся уже по-настоящему. Всё-таки вредно читать на ночь девчачьи фентезийные романы о всякой нечисти, да ещё и с накрученным сюжетом.

Чтобы не забыть, сразу же, в чем спал, бросился к компьютеру и включил его. Почему-то записать сон показалось важным и нужным делом. Не знаю почему. К сожалению, что-то все-таки успело улетучиться и забыться из этого романтического сна. Только я довёл мысли до некоего логического конца, как в дверь номера осторожно постучали. Уже наяву.

18. «Экватор»

В дверь номера осторожно постучали. Уже наяву. Я накинул халат и, шаркая тапочками, отправился открывать.

На пороге стояла Уля. «Как во сне» – мелькнула глупая мысль. Только сейчас она в обычной форме гостиничной горничной.

– Доброе утро. Надо влажную уборку провести и постельное бельё сменить. Извиняюсь, что не вовремя, но сегодня особые обстоятельства.

– С чего вдруг? – спросил я, но она не ответила.

Обычно горничная появлялась тогда, когда меня в номере

не было. Сидел в столовой, в кинозале или шлялся где-нибудь.

– А, да, конечно, – не дождавшись ответа, задёргался я. – Минут через пятнадцать, хорошо?

– Не торопитесь, – усмехнулась Ульяна.

– Всё равно собирался завтракать.

– Вот и ладно. Тогда через пятнадцать минут зайду. А вы не опоздайте в столовую, там скоро много интересного произойдёт. Да, вам ещё надо осматривать оставшиеся помещения? А то я так чувствую, они постоянного коменданта скоро назначат. И это буду не я.

Чего это с ней?

– А разве что-то ещё осталось? – рассеянно спросил я. – Тогда, да. Когда у вас появится время, предупредите меня, хорошо?

– Замётано.

Больше перед завтраком ничего интересного не случилось. А жаль. Через пятнадцать минут я ходил вдоль «шведского стола» и комбинировал себе завтрак. Как всегда, обязательная яичница – глазунья. Весь желток, правда, растекся. А ещё омлет, как же без него? На тарелочках лежали плавленые сыры, свежевыпеченные блинчики и сырники. На десерт хрустящие вафельные палочки и шоколадные шарики – традиционные шведские рождественские конфеты. До Рождества, правда, ещё далеко, но шарики присутствовали. Из напитков чай в пакетиках, растворимый кофе, вода с газом и без и соки в ассортименте. Взял кое-чего понемногу, но получилось очень даже сытно. Диетологи меня закидают грязными тряпками, но – пофиг.

– Ты заметил, какой сейчас выбор? – За мой столик без приглашения уселся Альберт, сосед сверху. – Сильно веселее, нежели обычно.

– О да. Сегодня есть что пожрать, – ответил я, как только прожевал и проглотил кусок бутерброда. – Обычно сплю долго, встаю поздно, все всё съели. А сегодня я тут объемся. Это потому что рано пришёл?

– Нет, – помотал головой Альберт. – Это благодаря конкурсу такое изобилие. Подарок от спонсоров. Сегодня празднуют середину срока. «Экватор», так сказать. Уже объявили, что будет какое-то важное организационное сообщение. Мне-то всё равно, но интересно же. Не слышал?

– Да ну? Что за сообщение?

– Без понятия. Пока нам знать сие не положено.

Некоторое время мы жевали молча. Потом обычный фоновый шум, который всегда бывает в подобных местах, неожиданно стих. Около выхода из зала образовался молодой вертлявый парень с видеокамерой на треноге. С противоположных углов зала засверкали вспышки. На середину вышла моя заказчица – Ирина Плаватская, генеральный директор издательского дома «Сирс», она же – председатель оргкомитета нашего конкурса. У двери встали те самые охранники, что и тогда, в моем кабинете. После той достопамятной встречи в нашем офисе Плаватскую я не видел. Ирина Александровна выглядела сегодня просто сногсшибательно. В тёмно-сером платье-футляре, выгодно подчеркивающем фигуру, в туфлях на высоких каблуках. Волосы уложены в элегантную причёску. По-моему, она даже помолодела за прошедшее время.

– Минуточку внимания! – убедительным голосом обратилась ко всем Ирина Александровна. – Здравствуйте, дорогие друзья. Как вы все знаете, я – председатель оргкомитета. Зовут меня – Ирина Александровна. То, что сейчас скажу, относится ко всем присутствующим. Особенно – к участникам конкурса. В любом случае, в номера конкурсантам доставят распечатку моих слов. Итак. Поздравляю всех, кто без потерь дошел до середины марафона. Впереди столько же времени, сколько пройдено. В связи с тем, что в конкурсный процесс вмешался непредвиденный фактор, и на три дня вы оказались лишены возможности писать, конкурсное время продлевается ещё на трое суток!

В зале зашумели, но Плаватская подняла руку, призывая к тишине.

– Разрешите, закончу? Спасибо. В качестве извинения за работу технических служб, допустивших досадный сбой, администрация отеля и оргкомитет вносят беспрецедентную корректировку в условия проведения. Да, понимаю, что это не по правилам. Понимаю, что так не делается, но конкурсная комиссия единодушно проголосовала «за». Здесь я только озвучиваю общее решение. Итак. С этого момента снимаются всякие ограничения на общение конкурсантов. Вопросы?

В зале опять поднялся шум. Вопросы прозвучали. Все они легко сводились к трём. Можно ли заходить в номера к другим конкурсантам? Можно ли устраивать совместные посиделки в баре, в кафе или ещё где? И можно ли выходить в город? По всем пунктам последовали положительные ответы. К моему изумлению, спрашивали исключительно женщины. Очевидно, мужики и так всё поняли. Или знали. Или, скорее всего, просто не хотели высовываться.

Сразу после завтрака я вернулся в номер с надеждой, что кто-нибудь придет и что-нибудь объяснит.

Тут не надо быть пророком: довольно скоро в дверь постучали. Громко и твёрдо, так делают лишь весьма уверенные в себе люди.

Плаватская появилась опять в сопровождении своих неизменных охранников. Кроме них Ирину Александровну сопровождал какой-то незнакомый стареющий мужичок. Благообразный, невысокий, полностью седой господин с окладистой бородой, плешивой головой и в очках с металлической оправой. Он походил на Санта-Клауса в штатском, не хватало лишь красного облачения и мешка за спиной.

– Ой, здравствуйте! – выдал я, чтобы как-то обозначить начало встречи.

– Виделись. Разрешите мы войдем в номер? Нехорошо если нас тут увидят. Закройте дверь, прошу вас! Табличку «просьба не беспокоить» повесьте, пожалуйста, а то вдруг придет кто-нибудь.

Я повиновался, и они вошли.

– Хорошее название для литературного произведения, как полагаете? – спросил я, чтобы сказать что-нибудь. – Для романа, например.

– «Просьба не беспокоить»? Такое уже было, – уточнила Ирина Александровна. – Не знаю как у романа, а у одного фильма – точно.

– Интересный? – я всё думал, что бы ещё сказать подходящего по случаю.

– Комедия. Ситком. Там история в духе «весь мир – театр, люди в нем – актёры». Многим нравится. Полно шуток, построенных на сексе, но удивительным образом они не выглядят пошлыми. Кстати, этот фильм в здешнем кинозале сегодня будут показывать, советую посмотреть. Может, вы всё-таки предложите мне сесть, или мы так и будем стоя разговаривать?

Пришлось извиняться за неучтивость и за то, что у меня всего лишь одно кресло.

– Это неважно, – отмахнулась Плаватская, располагаясь в этом самом кресле. Охранники застряли в маленькой прихожей номера, а мы с «Санта-Клаусом» остались стоять. – Мы на минуточку. Знакомьтесь – наш председатель совета акционеров Прохор Ильич. А это – Ирина Александровна повела рукой в мою сторону, – детектив, которого мы наняли.

Честно говоря, после такого представления я обозлился. Могла бы и по имени представить. Но деваться некуда, заказчик всегда прав. Пришлось пожимать руку этому господину. Рукопожатие у Прохора Ильича оказалось расслабленным, влажным и каким-то медузоподобным. Складывалось впечатление, что он терпеть не мог трогать чужие руки и делал это с брезгливой необходимостью.

– Сразу к делу, – продолжила Плаватская. Она поёрзала в кресле и приняла свободную позу. – Ощутимые результаты имеются?

– Имеются, – соврал я, – но пока не вполне окончательные. Сугубо предварительные результаты. Прежде, чем смогу их представить, надо ещё многое проверить и во всем убедиться. А то можно внушить ненужные подозрения и опорочить невиновных людей. Поймите меня правильно!

– Я всегда понимаю правильно, и давайте без словесных выкрутасов, – резковато ответила Плаватская. – Хорошо, что результаты есть. Напишите промежуточный отчёт так, чтобы никого, как вы говорите, не опорочить.

– Так я же объяснил, – растерянно выдал я. Стало действительно непонятно, что там можно написать. Обычно никаких «промежуточных» отчётов не сочиняю.

– Напишите, – не оставляющим возражений тоном повторила Ирина Александровна. – У вас же есть интернет? Вот и отправьте на мой адрес. Сегодня. Мы будем ждать, да, Прохор Ильич? Нам, наверное, пора идти, как вы полагаете? – уточнила она, чего-то прошептав на ухо председателю совета акционеров.

Как полагал Прохор Ильич – осталось невыясненным. За время нашей беседы он не издал ни единого звука. Может, он немой, как и оба охранника? Ирина легко поднялась с кресла и грациозно проследовала к выходу из номера. Прохор Ильич поплелся следом. Как-то не так я представлял себе председателя совета акционеров издательского дома «Сирс».

– Выпустите нас, – приказала она напоследок вместо прощальной фразы. – Только удостоверьтесь сначала, что в коридоре никого нет. Никуда пока не уходите, возможно, скоро понадобитесь.

На этих словах посетители ушли. Это всё, что ли? Только из-за этого и приходили? Ну, ладно. Буду ждать. Я растянулся на кровати и прислушался. За стеной что-то шуршало, по коридору иногда кто-то проходил, слышались невнятные голоса, неразборчивые диалоги.

В дверь опять постучали, значит – снова за мной. Снаружи ждал один из охранников Ирины. Он молча повел меня по коридору. Мы прошли мимо номера, где недавно погиб Марк Хранеев – писатель-реалист, миновали ещё несколько дверей. Двери, двери. Остановились напротив последней, на которой значилось: «401».

«Подождите здесь», – знаком велел охранник и вошёл внутрь.

Я ждал, но ничего не происходило. Когда ожидание надоело, подошел к двери и толкнул её. Та оказалась не заперта. Вошел внутрь, и дверь сразу же захлопнулась. Сама. Ирина стояла посреди комнаты, ко мне спиной. Больше никого. Здесь не было даже окна.

«Ирина Александровна», – позвал я.

Она не отвечала, хотя я понимал, что слышит. Голос прозвучал как-то глухо, совсем не похоже на мой голос. А через пару секунд Ирина повернулась, и я увидел её. Не Ирину, а совершенно другого человека. Усталая женщина лет пятидесяти, с короткой стрижкой, одетая в простое серое платье без каких-либо застежек. Глаза её были закрыты.

Я узнал её.

Она молчала. В этот момент почувствовалось, как мое сердце на пару секунд остановилось, а потом бешено заколотилось.

Передо мной стояла она. Оля. Моя бывшая и внезапно постаревшая жена. Последний раз я видел её не такой. Молодой. А сейчас лицо в морщинах, глаза закрыты набрякшими веками, а губы сухие и потрескавшиеся.

«Оля? – прошептал я. – Ты жива?» Она открыла глаза. Они потеряли блеск.

Я бросился к ней, обнял её, прижал к себе и начал говорить. Говорить всё, что думаю, всё, чего я хотел, всё то, о чем я мечтал. Я говорил, как её люблю, говорил, что всё будет хорошо, что она выздоровеет, что у неё есть я, и на меня можно всегда рассчитывать. Шептал ей, что никогда не брошу её, что скоро всё кончится, что мы теперь с ней навсегда, и будем жить долго-долго. А она просто смотрела на меня и молчала.

– Оля! – крикнул я, – Ты слышишь меня?

Она молчала.

– Ты слышишь меня? – снова спросил я. Оля молчала. – Оль, скажи что-нибудь!

И тут она заплакала. Тихо, беззвучно. Но я чувствовал, как она плачет. Ведь она услышала меня, мои слова. Услышала, что с нами всё будет хорошо. Что я не уйду от неё, а она не прогонит меня. Потом Оля куда-то делась, а я проснулся.

Открыл глаза. Я всё так же лежал на кровати. Сквозь щели между штор пробивался тусклый свет. Наверное, день ещё не закончился. Я сел и прислушался. С улицы доносилось рычание мотоцикла, а из глубины отеля просачивались какие-то резкие звуки. Значит, опять я что-то проспал. Я поднялся, подошел к окну и отдернул штору. Внизу, за оградой отеля сновали люди. Кто-то спешил с работы, а кто-то просто гулял. А ведь в это время я должен находиться внизу. В кафе. Но что-то пошло не так.

Такой сонный кошмар с разными вариантами приходил ко мне время от времени, но всё реже и реже. Давно его не видел, и вот опять. Что за околесица снится тут последнее время?

Похоже, давно пора идти к психоаналитику и лечить больную совесть.