Текст книги "Просьба не беспокоить. Фантастический роман"

12. Человек из соседнего номера

Только мы с Улей успели выбраться в коридор, как дверь соседнего номера внезапно открылась, и оттуда выдвинулся обитатель. Толстый, лысый, с красным лицом, он имел, как говорили в минувшие времена, апоплексическую наружность. Сосед стоял в простых войлочных тапочках на босы ноги и в пафосном темно-синем халате с затейливым золотым шитьём. Под горлом из-под отворотов халата торчали курчавые волосы. Мужчина строго посмотрел на меня, погрозил пальцем и произнес:

– Ты, парень, того. Не шали!

Это был тот самый Марк, с которым пришлось познакомиться ещё в первый день, в баре. За время, что мы не виделись, он, по-моему, ещё растолстел и как-то оплыл лицом. Когда только успел. Оказывается, мы жили в соседних номерах. Надо же, я и не знал. Выходит, это он храпел по ночам. Несколько раз мельком видел его в буфете, а однажды даже сталкивался у дверей лифта: он приходил, когда уходил я. Прежде он выглядел более прилично и помоложе, что ли. Сейчас же сосед пребывал, что называется, не совсем в форме.

– Не ша-ли, – с расстановкой повторил он и тут же добавил: – Если помощь какая потребуется, то я завсегда.

Только тут до меня дошло, что сосед в стельку пьян, и особо разговаривать с ним не следует. Впрочем, он и не рассчитывал на какие-либо ответы с моей стороны.

Потом он подавил в себе не то икоту, не то рвоту, и снова произнёс более хрипло:

– Смотри у меня! А то я это.

После этого мужик оборвал реплику. Его, видимо, окончательно скрутило, он вернулся в номер и закрыл за собою дверь.

– Знаете его? – я посмотрел на Ульяну, как только мы вышли на лестницу. Вдруг показалось, что девушка выглядит слегка напряжённой.

– Сосед ваш. Марк Фёдорович.

– Он конкурсант? – для проформы уточнил я, поскольку прекрасно знал правильный ответ.

– Да, по-моему.

– А в халате-то чего ходит? Средь бела дня?

– Почём я знаю? – удивилась Уля. – Хочется ему, вот и ходит. Может, душ принимал? Просил не беспокоить. Постоялец, – такой же гость, как и все. Правда, привычки у него пошлые.

– Какие?

– Пошлые. Руки распускает. Так ему сразу и объявила, если ещё раз меня облапает, руководству пожалуюсь. У нас с этим строго. Выписывают за такое.

– Да? Странно. А фамилия его как? – ещё раз решил проверить осведомлённость Ульяны.

– Хранеев. Марк Федорович Хранеев. Лучше пешком пойдём, а то в лифтах камеры, совсем необязательно, чтобы нас вместе видели.

Пока поднимались, Уля объяснила, что начинаем с чердака. Так ей показалось правильнее. Всего этажей в здании отеля шесть или семь, а то и восемь, смотря как считать. Если смотреть снаружи, сначала шёл цокольный этаж, где располагалась прачечная, бойлерная и полуподземная автостоянка, а ещё ниже – подвал. Выше, на первом этаже, находился вестибюль, обширный козырёк над входной группой, ресепшен, столовая, буфет, бар, кинозал и административные помещения. Ещё выше шли три жилых этажа ничем друг от друга не отличавшихся. Потом последний – VIP-этаж, с крутыми номерами, и самый верхний – технический этаж. На всех, кроме подвала, цоколя и чердака, огромные панорамные окна, на первом вообще во всю стену. Этот проект специально делали универсальным. В советские времена его разрабатывали так, чтобы подходил для чего угодно: для больницы, для гостиницы, для какого-нибудь института. Первоначально под больницу и строили. Потом отцы города вдруг постановили, что слишком шикарно для городской больницы. Она и так имеется, помещений ей больше чем хватает, а вот без ещё одного отеля городу жить нельзя. Просто никак невозможно.

– По ночам тут кто-то бродит, – тихим голосом поведала Уля, – будто ищет чего-то. Ночные шаги многие слышали. И гости, и персонал.

– Может, на лестницу покурить ходят? Или к девочкам?

– Нет. Девочки всегда сами к кому надо приходят. А курить в здании запрещено.

– На улицу?

– На лифте ездят. Там везде камеры работающие понатыканы. Кто-то ходит такими путями, чтобы на камеры никогда не попадать.

– Так они же у вас везде. Нет?

– Нет. Зона покрытия прерывистая, к сожалению. Слепых зон много. Многие вообще не работают, кое-где муляжи стоят. По секрету вам говорю, не рассказывайте никому, ладно? А ходит кто-то один. Кто-то скрытный и очень осторожный.

– Кто-то скрытный, это кто? – осторожно уточнил я, пытаясь понять – откуда катится несомненная и неотвратимая опасность.

– В смысле? – девушка, похоже, действительно не поняла моего вопроса.

– Кто ходит-то? – более резко спросил я. – Мужчина, женщина? Призрак, чёрная кошка? Собака Баскервиллей? Таинственный монах? Мортиша Аддамс? Кто конкретно?

– Тут ведь не поймёшь, – шутку Уля не поняла или не приняла. – Женщина вроде. Шаги лёгкие и такие будто шаркающие, вот. Иногда неясную тень видели. До того дошло, что девочки в ночь выходить боятся.

Мне стало интересно: как можно бояться ходить по гостинице, построенной в последние советские времена, где никогда не допускалось ни привидений, ни призраков, ни черных кошек? Или все-таки бывало, но не здесь? Или – кто-то развлекается? Оттого и шаги легкие. Некая женщина зачем-то ходит по ночам. А ещё подумал, что, если это действительно женщина и она не просто бродит, а делает что-то, то значит, опасна. Для себя самой, и для других. Бредятина какая-то. Но об этом лучше помалкивать.

– Сама такого не замечала, – продолжила Уля, – даже не слышала, зато девочки жалуются.

– Что за девочки? Давайте не буду из вас информацию клещами вытаскивать.

– У кого ночные дежурства.

– А поговорить с ними можно?

– Бесполезно. Кроме звуков шагов и невнятных теней никто ничего не видел и не слышал. Подозревают, что вроде как с чердака спускается. Больше неоткуда. Сейчас посмотрим, с вами не так страшно.

– А почему не с Ковальской? – удивился я. – Она же у вас гостиничный детектив. Должна всякие проблемы разбирать, непонятки раскручивать. Нет?

– Нет. Без указания администрации Кристина ничего лишнего не сделает. Палец о палец не ударит. У неё убеждения такие. Администрация же об этом и слышать не хочет. По их мнению, девочки всё понапридумывали, чтобы в ночную смену не выходить. Так, мы пришли.

Мы оказались перед небольшой железной дверью, запертой на здоровенный висячий замок. Прямо у самой двери, на косяке, оказались приклеены три маленькие пластмассовые иконы, какие продают для верующих автомобилистов.

– Это образы Николая Чудотворца, Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы, – проследив мой взгляд, пояснила девушка. – К нам приходил батюшка и объяснил, где какие иконы надо разместить, чтобы избежать неприятностей. Как их правильно вешать, куда и когда. Именно Николай Чудотворец защищает от опасностей, от всякого зла и от непредвиденных проблем.

На это у меня не нашлось должного ответа. Вернее – решил промолчать. Тем временем Уля ловко отомкнула запор, и мы пробрались внутрь, на чердак.

Как такового чердака в гостинице не было. Эту функцию с успехом исполнял так называемый технический этаж. Люди, архитектурно грамотные и технически подкованные, объяснят, что здесь размещено вспомогательное оборудование и проходят инженерные коммуникации; могут оказаться бойлерное, насосное, отопительное, вентиляционное оснащение, электрические щиты и роутеры. Тут проложены информационные кабели и различные трубопроводы. Многоэтажных домов без технических этажей практически нет.

– Вот, – объявила Уля без пояснений и уточнений.

Внутри технический этаж представлял собой обширное замусоренное помещение. Никого мы здесь не увидели. Скудный свет поступал через маленькие оконца, не мытые, кажется, со времён открытия гостиницы. Здесь вообще, по-моему, не убирали со дня окончания строительства. С последнего ремонта уж точно. Уля щёлкнула выключателем, и всё заполнилось ярким светом. Под ногами что-то хрустело. Везде проходили трубы, какие-то кабели, а по стенам висели разноразмерные железные ящики непонятного назначения.

Я с интересом рассматривал всё вокруг и пытался разглядеть, что происходит сзади меня. Ничего, кроме бетонной стены и двери, из которой мы вышли, в поле зрения не попадало. Причём высота потолка здесь оказалась такой же, как и на жилых этажах. Но чувствовалось, что за нами наблюдают.

– А это что? – я показал на крупный агрегат непонятного назначения. Он выглядел сравнительно новым и выделялся на фоне других элементов чердачного интерьера как зарубежный дипломат среди дворников.

– Новая установка климат-контроля всего здания, – с ноткой гордости просветила Уля. – Город отпускает определённую сумму на капремонт, вот под это дело и сварганили. Пока покупали и монтировали, кучу денег потратили.

– Круто.

– Ещё как круто. Там, на крыше, руфтопы стоят. Крышные кондиционеры такие. Ну что, мы всё посмотрели? Уходим? – с явной надеждой спросила Уля.

– Наверное, да, – я пожал плечами, как бы выказывая некие сомнения. – На крышу полезем? Люблю по крышам лазить.

– Может, не надо? У меня с собой даже ключей от крыши нет.

– Раз нет, – разочаровался я, – тогда не полезем. А лестница туда где?

– Там, – девушка махнула рукой в сторону, противоположную входной двери.

Некоторое время мы всё-таки ещё походили по чердаку. Иногда натыкались на какие-то железяки и разглядывали пыльный интерьер. Наконец, нам обоим надоело это занятие.

– Тогда, всё на сегодня, – прокомментировала ситуацию Уля, когда мы, казалось, обошли и осмотрели весь технический этаж и снова оказались у выхода. – Дежурство закончилась. У вас уже моя сменщица убирать будет, а я на пятиминутку опаздываю.

Мы вышли на верхний этаж. Последний, где ещё располагались жилые номера. Уля убежала к лифтам, а я спустился к себе по той же лестнице и вошёл в номер. Пока в памяти свежи впечатления об осмотре чердака, следовало побыстрее их зафиксировать. Сел за стол и принялся щёлкать клавишами.

Около получаса я работал, как вдруг за стенкой послышались громкие голоса и характерные звуки передвижения тяжёлых предметов. Пока ломал голову о возможных причинах подобного оживления, в дверь постучали. Взглянул на часы. Пора бы и перекусить.

«Вот чёрт, – подумалось тогда, – табличку надо было повесить, чтобы не беспокоили».

К моему удивлению, неожиданно пришла Уля, это она стучала. Девушка спросила, как я отношусь к смене постельного белья. Я не возражал. Горничная выглядела чем-то взволнованной.

– Что напарница? – спросил я. – Вы же говорили, что смена давно закончилась.

– Закончилась. Напарница не пришла ещё, – огорченно пояснила девушка. – Вечно опаздывает. То с ребёнком задержится, то с мужем поругается.

А что, вполне может быть правдой. В конце концов, какая разница? Горничная принялась за дело. Она быстро, ловкими отточенными движениями сменила постельное бельё, повесила на место чистые полотенца, расправила их и, наконец, с усталой улыбкой повернулась ко мне:

– Всё. Если хотите, могу принести чаю.

– Нет, спасибо, – забеспокоился я. – Там какая-то движуха в соседнем номере, слышите? Что-то случилось?

– Скончался сосед ваш сейчас, – булгаковской цитатой ответила Уля. – Марк Фёдорович. Врач говорит, похоже на обширный геморрагический инсульт: пригласил двух девушек из эскорт-сервиса и перетрудился. Внезапные судороги, потеря сознания и всё. Трындец, короче. Девки в шоке, сейчас полиция их допрашивает. Он, как и вы, писатель какой-то. В конкурсе участвовал. Ну, вы его видели, когда мы уходили.

– Вот ведь невезуха-то, – расстроился я. – Только недавно призывал не шалить, а сам вот дошалился.

– Хорошо его знали?

– Да не особо, – помотал головой я. – Можно сказать, совсем не знал. Видел на общем собрании, потом в баре с ним оказался. Пару раз сталкивался в коридоре, но мы только здоровались. А ещё он так храпел каждую ночь, что через стенку было слышно.

Я действительно сильно огорчился. Покойного знал плохо и не был от него в восторге. Тем не менее, Марк меня заинтриговал как персонаж. Обычно такие пьяненькие дяденьки бывают весьма интересными людьми, прекрасными собеседниками и кладезями редчайших сведений. Информация, почерпнутая из разговоров с ними, зачастую имеет удивительную ценность. Если бы не запрет на общение конкурсантов, я бы уже в первый день поговорил с Марком.

Как потом удалось выяснить у моего здешнего приятеля Владимира, который, похоже, про всех всё знал, покойный Хранеев действительно считался довольно известным литератором. В своём творчестве развивал темы формирования молодого поколения и трудности в общении с ним. Кроме участия в сценарных группах, ездил в зону конфликта, попал, таким образом, в список врагов противоположной стороны этого конфликта. Несколько раз был женат, а после очередного развода пребывал «в активном поиске». Вот эта-то неумеренная активность его и доконала.

Странно, что он тоже кони двинул. В списке, что принесла Инга, его имя не значилось.

Другие сведения добавила Уля, когда настало следующее её дежурство. Оказалось, что девушка плотно дружила с гостиничной медсестрой, и та подробно объяснила, что Марка действительно хватил обширный геморрагический инсульт. Ещё утром он обращался в медпункт с жалобами на плохое самочувствие, головокружение, сонливость, гул в ушах, онемение конечностей и ощущение паутины на лице. Взял пару таблеток, но от «скорой помощи» наотрез отказался. Вместо этого вызвал двух весёлых мастериц древнейшего ремесла. Ну и вот. Алкоголь опять же поспособствовал. У бедняги не оставалось никаких шансов: в мозгу лопнула крупная артерия в тот самый ответственный момент, когда верхом на писателе скакали сразу обе девушки. Как говорится – лучше порно, чем никогда. Вероятно, роковую роль сыграла не столько физическая нагрузка, сколько резкий скачок давления.

А потом, ближе к ночи, сверху вновь послышался тот самый ритмичный скрип. Это начинало надоедать. Скрип возникал регулярно часов в восемь вечера, продолжался минут двадцать, потом прерывался и после примерно часовой передышки повторялся снова. Иногда следовал третий раз, причём в более длительном варианте. И так каждый вечер. О причинах таких звуков вопросов у меня не возникало. Оставалось только порадоваться за проживавшего наверху и позавидовать его «етической энергии».

13. Записки Маэстро

Почему Инга не уехала, а всё-таки вернулась в отель, я тогда так и не понял. Нам пока не удавалось нормально поговорить. То одно мешало, то другое.

Как-то раз, когда я уже собирался идти обедать, в номер резко постучали.

– А, это ты. Привет, – успокоился я, увидев Ингу. Сегодня она выбрала красный жакет с такой же юбкой и босоножки вроде тех, что носили римские легионеры. Никогда раньше не видел на ней подобного убранства. По-моему, ей совсем не шёл красный цвет, но не скажешь же. Обидится, причём надолго. Девушка закрыла за собой дверь и села в кресло напротив меня. Некоторое время она молча буравила взглядом мою личность.

– Что? – спросил я, когда молчание наскучило и захотелось прервать тягостную паузу. – Нравлюсь?

– Трепло, – фыркнула Инга. – Возвратился из похода по этажам, подвалам и чердакам? Как там твоя горничная? Оправдала надежды?

– Она не моя горничная, – недовольно возразил я, – и да, начали мы с чердака. Там жуткая пылища. А ты тоже работала?

– Я – не тоже. Сейчас просто гуляла по городу.

Я демонстративно посмотрел на неё и спросил:

– У тебя красивый костюм. Никогда его не видел. Новый?

Инга криво улыбнулась, потом опять немного помолчала,

будто собираясь с мыслями, и произнесла каким-то замороженным голосом:

– Костюм новый, да. Приходится внешность менять. Я по делу. – Девушка опять замолчала, явно раздумывая: развивать мысль дальше или нет, но всё-таки продолжила: – Надо поговорить.

– Об чём? – насторожился я, ещё надеясь всё свести в шутку. Всегда беспокоили такие беседы, которые начинались со слов «надо поговорить». Мне в таких случаях поговорить не надо, зато надо собеседнику.

Моя компаньонка посмотрела на меня долгим недобрым взглядом. – Сегодня Инга отчего-то выглядела сердито и даже агрессивно.

– Об всём. В комплексе. Всё-таки, что у тебя с этой горничной? Ну?

– С какой «с этой горничной»? – я тянул время и придумывал убедительный ответ. – Их тут много. И почему «ну»?

– Дурачком-то не прикидывайся! Так что?

– Ты про Ульяну? Чисто рабочее партнёрство.

– Ой, только вот не надо мне тут ля-ля, – сердито бросила Инга. – Тебе никто никогда не говорил, что ты любишь всё выворачивать наизнанку?

– Причём тут изнанка? У нас чисто деловое сотрудничество, – опять стал оправдываться я. – Она временно исполняет обязанности коменданта. Везде бывает, всё знает. Показывает отель. Я же должен понимать, как всё тут устроено.

– Ну а потом? Понял, как всё у неё устроено?

– Пока не совсем.

– Ясно. И как? – язвительно спросила Инга.

– Что – «ясно и как»?

– Как оно у вас? Она гостиницу тебе показывает, а ещё что?

– В книге обещал её вывести, – объяснил я. – Как узнаваемый персонаж. Знаешь, тебе не кажется, что у нас происходит какой-то странный разговор?

– Не кажется. Нормальный у нас разговор. Мне тут про неё немного порассказали.

– Кто? – невольно спросил я.

– Неважно кто. Важно – что! Она за деньги со старыми мужиками трахается. Только за очень хорошие деньги.

– Ну, знаешь… Есть такой изящный способ опорочить человека. От клеветы не отмоешься. Готов поспорить на бутылку виски, что слухи распустил какой-нибудь озабоченный старый козёл, которого она послала и не дала.

– Чего это ты её защищаешь?

– А чего бы мне её не защищать? – обозлился я. – Она – хорошая умная девушка. Знаешь, какая у неё работа тяжёлая?

– И какая же?

– Ей приходится на своём участке делать практически всё. Уборку номеров осуществлять, санузлы мыть, белье в номерах менять, постели убирать. Техническую документацию вести. Кроме того, требуется принимать номера при выезде, следить за имуществом и оборудованием. Если кто-то что-то украл, вычтут из её зарплаты. А ещё от постояльцев принимать и вовремя выполнять заказы на разные бытовые услуги.

– Это какие же услуги?

– Бытовые. А ещё соблюдать этические нормы общения с проживающими, некоторые из которых ведут себя неадекватно. Ну и о происшествиях руководству сообщать. При этом у неё практически никаких прав, да и те больше на обязанности смахивают.

– Чего-то ты слишком хорошо её права и обязанности изучил.

– Ну, да. Изучил. Работа такая. Кроме всего прочего, приходится разбираться с тем, о чём пишу. Я все-таки какой-никакой, а писатель. Если буду писать про то, о чем не знаю, недостоверно получится.

– Думаю, насильно эту работу никто ей не навязывал. Она что, в рабстве тут? Могла бы и уволиться. Ей просто нравится такая жизнь. Ну, да, кучу всего приходится делать. Зато в курсе всех сплетен, многое от неё зависит, ещё и комендантские функции за отдельные деньги. Она здесь практически начальник. Опять же чаевые, да и богатенькие мужики к её услугам.

– Дались тебе эти мужики! – не выдержал я. – Да и особо богатых тут нет. Подобные здесь не останавливаются.

В результате мы ещё некоторое время перебрасывались такими же тупыми репликами, потом окончательно поругались, то есть вдрызг. Надо было первому прекратить перебранку, но все мы лишь задним умом крепки.

– Ты что, не в состоянии нормально себя вести? – сорвался я. – Устроила тут цирк Дю Солей.

– Это я устроила?

– Ну не я же. И вообще, ты меня уже достала этим разговором!

Она как-то мимолетно взглянула на меня, и в её глазах мелькнули такая боль, такая обида, что мне вдруг сделалось невероятно стыдно. Когда она выходила из номера, вдруг обернулась и крикнула:

– Ненавижу тебя!

Дверь захлопнулась. Приехали. После этой опереточной сцены захотелось догнать её и сказать что-нибудь хорошее, попросить прощения, но я не стал этого делать. Только хуже будет. Пусть сама разбирается со своими тараканами.

Оставалось лишь одно – попытаться зафиксировать в тексте текущее состояние и настроение. Пока в расстроенных чувствах я терзал клавиатуру, пришла Уля. Девушка выглядела как-то необычно, а в руках вертела пустую на вид клетчатую сумку, какие прежде любили рыночные торговцы.

– Вот, – девушка хлопнула рукой по сумке. – В номере Глеба Андреевича нашла. В сейфе оказалась. Пока там ещё нельзя убирать, полицейские запрещают. Но я все аккуратненько проверила, и пожалуйста.

– Там что?

– Тетрадка. Надо в полицию сдать, но подумала сначала вам показать.

– Почему мне? – удивился я. – Сокрытие доказательств преступлений может быть квалифицировано как укрывательство.

– Да ладно, – махнула рукой Уля. – Вы же вернёте. Кроме того, я и так прекрасно понимаю, чем вы тут занимаетесь.

– А кто ещё знает? – заинтересовался я.

– По-моему, пока никто, – успокоила Уля. – Но очевидно же, что вы работаете по заданию администрации. С вами вместе напарница Инга и Кристина Казимировна ещё. Я же не дура.

Это уж точно. Похоже, моё тутошнее предназначение ни для кого тайной уже не является. Ну и фиг с ним.

– Ошибочка! Кристина Казимировна тут совершенно ни при чем.

– Ладно, пусть так. Ни при чем, так ни при чем. Вот, возьмите пока, – Уля достала из сумки и протянула растрёпанную грязноватую тетрадь. – У вас пара дней. Послезавтра номер надо заселять, буду полную уборку проводить и тетрадку найду. Придётся ментам сдать.

Перовое, что я сделал, это узнал у Ульяны, есть ли тут доступный планшетный сканер. Не фотографировать же каждую страницу. Оказалось, что нет. Даже платного. Довольно долго провозился с фотографированием, хорошо хоть смартфон разрешили оставить. Вот только когда всё это читать? Пока торчу тут, скорее всего – никогда. Разве что выборочно, другого выхода нет.

Тетрадка была старой, в неопрятной коричневой дерматиновой обложке. По краям переплёт растрепался, и оттуда торчали какие-то нитки. Такие тетради делали ещё во времена молодости моих родителей. Клетчатая бумага пожелтела, но записи читались очень хорошо. Это оказалось нечто вроде личного дневника покойного «Маэстро». Всё-таки придётся изучать, и на ближайшие часы занятия мне обеспечены. Записи относились к разным годам. Похоже, покойный вёл этот весьма нерегулярный дневник от случая к случаю. Сначала я быстро всё пролистал, вычитывая отдельные фрагменты. «Маэстро» писал когда карандашом, когда шариковой ручкой. Обычно – аккуратным разборчивым почерком. Будто специально хотел облегчить задачу такому как я. Похоже, он всё-таки действительно являлся неплохим литератором или хотел им стать, пробуя себя во всяких жанрах. Записи были разные. Трагические, лирические, а иногда тошнотворные. Здесь просматривались фантастические произведения, философские эссе, бытовые рассказы и эротические триллеры. Какие-то отрывочные заметки. Каждая запись педантично снабжалась датой и временем.

Я фотографировал на смартфон и параллельно читал. Временами почерк у «Маэстро» портился, что ещё больше замедляло процесс.

Итак – некоторые выборочные записки. Орфография и пунктуация автора.

«15.01. 12:30.

С самого начала столкнулся с трудностью: в терминах здешнего языка объяснить ощущения и впечатления показалось абсолютно невозможным. Но, поговорив с новыми друзьями, понял, что задача вполне решаема, и тема меня увлекла. Поэтому, используя полученные в этом мире понятия и знания, постараюсь рассказать, что и как. Итак, потери. Первое что заметил, это странные и необычные цвета, меня окружавшие. Второе. Оказалась полностью блокирована способность к пространственному перемещению. Только посредством мышечных сокращений и при помощи здешнего механического транспорта, весьма примитивного и ненадежного… Урезаны возможности дистанционного восприятия реальности. Химическое чувство хоть и примитивное, но для здешней жизни вполне приемлемое занятие. Есть проблемы. Неспособность определять опасные для жизни вещества. Но, проведя серию тестов, я понял, что, в первом приближении и за редким исключением, опасным можно считать всё то, что доставляет неприятные ощущения. Восприятие чужих желаний и мыслей практически отсутствовало. Почти совсем утрачена возможность просматривать линии вероятности будущего и чуть ли не полностью потеряна способность читать прошлое артефактов и живых объектов. Сначала всё это жутко угнетало, но потом приспособился и привык. Теперь о приобретениях. Как ни странно, они были. Но об этом – чуть после, а так – все. Как показала практика, в чужом окружении со скованными руками, порезанными правами, усеченными чувствами и в незнакомом мире жить можно. Конечно, многое недоступно в этой диковинной реальности, но со временем приходят умения. И да, извините меня за невежество по отношению к этой вашей реальности. Поправьте, если что-то не так. Привыкаю к новому организму. Возможно, со временем всё и наладится, буду ждать».

«16.04. 14:43

Это тело раздражает меня невероятно. Взять зеркальце, открыть рот и смотреть на язык, выходящий из розово-красной плоти. Я считаю рот началом внутренней системы организма и местом, через которое можно вывернуть человека наизнанку. А пока не забыть смывать за собой в унитазе. Дерьмо в каждом из нас. Толстый кишечник забит им почти полностью. Поднимается вверх живота до уровня печени, потом поворот – горизонтально под самым сердцем и далее, вниз. Оно там и ждет, внизу живота, пока не сядешь на унитаз, поднатужишься, как следует и накормишь фаянсовое существо. Иногда приходиться оттирать несмывающиеся отходы, а порой и просто проталкивать гов. о в слив, так как вся эта гигиеническая система совсем не идеальна.

«12.05. 10:03

Что лучше, запор или понос? Золотая середина! Бывает, нажрешься всякой гадости, и дерьмо становится едким. Задницу просто раздирает. Будто там мешок с молотым красным перцем. Ужас, конечно. Запоры не менее болезненны. Огромной толщины каловые массы (по меркам ануса) не могут свободно выйти наружу. Застряло. Сидишь, так, с торчащим из ж. г., а что делать? Засовываешь пару пальцев в задницу и кое-как выковыриваешь. Крепкие темные комки. Дерьмо забивается под ногти».

«22.05. 0:46

Если без воды человек не может прожить больше трёх дней, то отсутствие секса для среднестатистической особи мужского пола влияет скорее на качество жизни. Кроме того, эта потребность субъективна – каждый определяет её сам. Для кого-то месяц воздержания подобен катастрофе, другой готов и вовсе отказаться. А я ни за что не смог бы отказаться. Для моей нынешней оболочки секс – одно из основных жизненных удовольствий, и его отсутствие воспринимается очень болезненно. Ничто так не снимает напряжение после тяжелого дня, как занятия сексом. Ограничения в сексе переживаются тяжело – сразу портится настроение, появляется раздражительность и нетерпимость. Всегда и с радостью соглашусь поучаствовать в сексуальных экспериментах, которые предлагает партнер.

«28.06. 13:14

Продолжаю изучать взаимоотношения полов местных жителей. Проще всего это делать в молодежной среде. Например, при окончании обучения в каком-нибудь университете. «На выпускном», как они говорят. Затесаться на празднование выпускного довольно просто. Политехнический университет. Около получаса маячил у входа, ожидая выпускников. Девочки – словно блестящие конфеты, облитые литрами парфюма. Мальчики. Большинство в светлых костюмах, несколько кое-как, скромненько одевшихся сутулых типов. Там даже не сверяют поименно. Достаточно подобающе одеться – и на тебя не обратят внимания. Я даже наелся. Да, закуски хороши. Море спиртного, но пил я немного. 50 миллилитров чистой водки и бокал дешевого шампанского с большим количеством вредных примесей. За компанию, так сказать, всегда есть свободные стулья. Начиналось все это дело в 22:30. Первые полчаса набивал желудок. Следующую пару часов провел, вяло беседуя с напивающимися родителями выпускников. Здесь все любят алкоголь.

Около трёх ночи можно легко заметить скучающих одиночек. Несколько непьющих, но в основном девочки. Мальчики все как следует надрались и некрасиво скакали под музыку. Да, музыка ужасна. Такое громкое дерьмо, парочка песенок и это самое, караоке. Ещё конкурс, где нескольким выпускникам вручались шарики с газом и, сделав пару вдохов, их голос становился высоким. Нужно спеть песенку. Смотреть интересно. Честно, впервые вижу вживую, как проделывается это с газом.

Схема простая: приглядываешь кого-нибудь, ждешь, пока ей захочется в туалет, и случайно наталкиваешься на неё при выходе. До этого нужно, само собой, придумать парочку тем для разговора. Я выбрал какую-то девочку.

Первую мою кандидатку опередила другая, видимо, подруга. Подождав некоторое время, пришлось отступить. Следующая оказалась грустная и смугленькая. На ней синее платье с корсетом и шнуровкой на спине. Поговорив полчаса про то, как все напились и что ужасно скучно, я начал с легких поглаживаний по рукам и спинке. Сам входила в экстаз от её мурашек и подрагиваний. Предложение уединиться в кабинке туалета она приняла с явным удовольствием. Черт, как же колотилось у неё сердечко. В соседней кабинке кто-то уже громко трахался.

С молоденькими у меня часто так бывало: видишь человека и думаешь «эх, было бы неплохо.», а потом, стянув трусики, жаждешь удовлетворить только её, не думая о себе. И в этот раз то же самое. Она реально испугалась, когда я влез ей под платье. Всё продолжалось около пяти минут, как я почувствовал у неё нечто вроде небольшой конвульсии. Выдохнув, она как-то по-детски смущенно поцеловала меня. Говорить стало особо не о чем, испытал взаимное желание мягко разойтись. «Ладно, мне сейчас ещё нужно к знакомому заехать». «М-м-м… ну пока». «Пока». Вот и всё. На нас никто не обратил внимания. На часах половина пятого. Из крайней туалетной кабинки слышались что-то обсуждающие приглушенные голоса. Я вздохнул и отвернулся. Нет, это не мой мир. И никогда им не будет. Светло, свежо, прохладно. Я прошёлся пешком до дома, где сразу же завалился спать».

«27.10. 10:16

Не перестаю удивляться этим людям. Вроде бы знаешь человека, разговариваешь с ним, а он вдруг такое заявит, будто впервые встретил – и не тебя. Альберт Анин сегодня вдруг выдал: «Слушай, какого хрена? Ты же вчера хотел всё это сделать? Ты меня по полной подставил. Я людям обещал. Нет, всё понимаю, проблемы в личной жизни, трудности со здоровьем. Все мы люди, все мы человеки, но ты слово дал!»

«Блин! Какие проблемы, в какой жизни, какие человеки, ты сейчас вообще о чём? То, что обещал, сделал в лучшем виде. Сам можешь убедиться.» «Да?» «Да, проверь. Нет-нет, прямо сейчас проверяй, я подожду. Если так, как ты, напирать, то веские доказательства нужны. Убедительные». Он с притворной неохотой достал сматфон и что-то с ним некоторое время делал, но я не видел что именно. Через некоторое время мой друг довольно хмыкнул. «Действительно. Ну, прости старик. Правда, приношу самые искренние извинения». «Принято. А в чём дело-то? Ты так резко наехал». Он промолчал. В чём дело, так и осталось невыясненным».