Текст книги "Атолл «Морская звезда»"

– Со мной тоже бывает такое, – сказал Хуго Ловетти. – Какая-нибудь острота застрянет в мозгу, а через десяток лет вдруг выскочит в памяти, и ты преподносишь ее как только что придуманную.

Сизова поблагодарила его взглядом. Улыбнувшись Аннели Райс, придвинула к ней свой стул:

– Гляжу на вас с завистью – подтянуты, энергичны. Занимаетесь спортом?

Собеседница была польщена:

– Спортом? Увы, для него не остается времени. Работа, одна лишь работа с утра и до ночи. Мне сказали, вы согласились служить у нас. А как же кондитерская?

– Конечно, жаль расставаться с ней – дело только-только наладилось. Так что все еще колеблюсь…

Достигнутая удача – два самых опасных противника покидали город – обесценивалась появлением Аннели Райс. Она в городе, значит, помешает нейтрализации падре. Утверждает, что скоро уедет. А если задержится? Вдруг она будто запнулась – отчетливо увидела возможность по-другому использовать немку в финале операции.

– Очень жаль, что торопитесь, – Сизова вздохнула. – А я-то уже собралась пригласить вас в свое заведение. Думаю, это было бы интересно. Тем более что, как выяснилось, вы любительница сладкой кулинарии. Я бы охотно раскрыла кое-какие секреты фирмы…

– Сделаем это позже, – последовал ответ.

– Позже будут иные заботы. И потом в кондитерской особая аппаратура и печи, большая картотека с рецептами изделий, а главное – широкий выбор исходных материалов и специй, – Сизова обернулась к Лотару Лашке: – Посоветуйте супруге побывать у меня. Какое-то время женщина должна постоять у плиты, похозяйничать…

– Вообще я не против, – Лашке посмотрел на падре, как бы приглашая его высказаться.

– Ну что же, – сказал тот. – Могу обещать, что передатчик отремонтируют не позже завтрашнего полудня.

– Очень хорошо, – вмешался Ловетти. – Полагаю, вопрос исчерпан. Сеньора Аннели заслужила этот маленький отпуск. Окончательное слово за вами, Лотар.

Лашке кивнул жене. Та обменялась взглядом с падре. Обоих устраивала эта перспектива…

Сизова встала, сказав, что ей пора. Те, кто улетает на рассвете, должны хоть немного поспать.

– Последний тост – за двух неугомонных людей! Хорошенько поройтесь там, в сельве. А мы будем вас ждать и волноваться.

Все встали.

– Минуту! – Луиза обняла за плечи Лашке и Ловетти. – Если уж пить, то за троих. Я чувствую себя здоровой и тоже отправляюсь в экспедицию. Мы были втроем в первом походе. Отправимся в том же составе и на этот раз.

– Вы славная девушка, – сказал падре. – Однако хотел бы предостеречь…

– Зачем же? – Сизова улыбнулась. – Сеньорита права. Тем более что предстоит не поход, а прогулка. Итак, за тройку отважных лесных бродяг!

Через минуту она была на улице. Медленно шла к своему дому, погруженная в раздумья.

Она шла и думала о дочери. Справится ли Луиза с тем, что ей поручили? И какой ценой?

Восемнадцатая глава

Несмотря на воскресенье, Брызгалова до темноты работала в лаборатории – демонстрировала старательность и прилежание. Вернулась к себе в коттедж и только успела переодеться, как в дверь постучали. Она не удивилась неурочному посетителю – каждый вечер появлялся кто-то из начальства, будто справиться об итогах работы за день. На деле же – чтобы взглянуть на подопечную и убедиться, что с ней все в порядке. Обычно это делал Лотар Лашке, а если он отсутствовал, визит наносила Аннели Райс.

Сегодня пришел малознакомый мужчина – Брызгалова иной раз видела его в обществе хозяев острова.

– Здравствуйте, – сказал он, – мое имя Грегор Хауг. Вот пришел, чтобы… – Хауг не закончил фразу и остался стоять у двери, смущенно улыбаясь.

Брызгалова молча ждала.

– А у вас очень мило, – посетитель оглядел комнату.

Брызгалова смотрела на гостя и гадала: почему явился именно он?

Знала, что Лашке и Ловетти отсутствуют – куда-то уехали. Но где Аннели Райс?

Как все на острове, Хауг носил тропическую одежду: рубаху из тонкой фланели с короткими рукавами и шорты. Выглядел моложе Лашке и Ловетти, но все равно был в возрасте.

– Пришел к вам, получив такое указание моих патронов, – сказал он, как бы извиняясь за вторжение.

– Ну и выполняйте это указание, – Брызгалова вскинула голову. – Что от меня требуется?

– Ровным счетом ничего, – поспешно проговорил Хауг. Он все еще стоял возле двери.

– Можете сесть, – хозяйка показала на кресло. – Неприятно, когда человек разговаривает стоя. И почему явились именно вы? Уж не заболела ли фрау Аннели?

– Ее нет на острове, – Хауг помолчал, будто собирался с мыслями. – Вот я и подумал…

– Что вы подумали?

– Подумал, что могу пригласить вас к себе…

– Куда пригласить? И зачем?

– Идемте, это займет час или полтора. Объясню по пути.

Некоторое время посетитель и Брызгалова глядели друг другу в глаза, потом женщина пошла к выходу. Ощущала за спиной напряженное дыхание немца.

Не могла бы объяснить, почему приняла такое решение – идти в дом к незнакомому человеку. Просто посмотрела ему в глаза и… почувствовала, что должна это сделать.

Хауг занимал уютный домик с двумя комнатами внизу и еще одной на втором этаже. Можно было предположить, что Брызгалову ждут в этом доме какие-то развлечения. Она укрепилась в своем мнении, когда увидела кинопроектор и экран на стене. Не говоря ни слова, Хауг выключил свет. И вот на экране возник уже знакомый читателю трагический эпизод, когда молодому человеку вручают револьвер для убийства брата…

После окончания одной ленты Хауг показал вторую – ту, в которой убивали прокурора на городской площади, возле бистро с полосатыми маркизами.

И вот третий фильм. Объектив камеры следил за автомобильной процессией: несколько лимузинов мчались по автостраде, приближаясь к большому городу. Город как бы надвигался на машины, затем поглотил их, когда автомобили нырнули в тоннель. Съемка возобновилась с другой точки.

Ощущение было такое, будто камеры передают процессию друг другу. На одном из закруглений маршрута машины снизили скорость, и солнце, светившее сбоку, заглянуло в кабины. И тогда во втором автомобиле можно было рассмотреть мужчину с характерным профилем – президента Франции Шарля де Голля.

В этот миг с тротуара выскочил на мостовую прохожий, взмахнул рукой, собираясь бросить в автомобиль президента некий предмет. Но ему помешали. Двое мужчин навалились на неизвестного, стали выкручивать ему руки.

Грегор Хауг включил свет и вынес проектор из комнаты. Вернувшись, налил оранжада, с жадностью выпил.

– Ваши впечатления? – спросил он.

Хауг сидел сбоку. Чтобы увидеть его, Брызгаловой пришлось выпрямиться на стуле и повернуть голову.

Она не ответила. Решила ждать, как развернутся события. Сидела и смотрела на Хауга. У него было худое асимметричное лицо – длинный нос искривлен, правое ухо выше левого. А рот прямой: плотно сведенные губы составляли ровную линию – такой рот считают упрямым или злым. Ко всему, маленькие темные глазки, глубоко ушедшие под массивные надбровные дуги. Словом, красавец, ничего не скажешь.

Кто же он такой? Чего добивается?

В свою очередь, и Грегор Хауг изучал гостью, глядел на нее внимательно, могло показаться, даже насмешливо. Не дождавшись ответа на вопрос, положил на стол экземпляр парижской «Монд». Корреспонденция в центре первой страницы, напечатанная жирным шрифтом, была обведена красным фломастером. Это был репортаж о покушении на президента Франции.

Брызгалова, свободно владевшая французским, пробежала сообщение, задержала взгляд на заверстанной в центре корреспонденции фотографии человека, подозреваемого в попытке совершить акцию. Невольно прищурила глаза – хотела вспомнить облик убийцы из первого фильма.

Грегор Хауг покачал головой:

– Не мучьте себя. Полгода назад в Париже схватили другого человека.

– Зачем же все это в кучу – фильмы, газета, если между ними нет связи?

– Связь существует.

– Действовали люди, которых… воспитали здесь?

– Нет, если речь идет о покушении на де Голля. Верно, президент Франции – наша мишень. Но целим в него не одни мы. На этот раз бомбу хотели взорвать другие, – Грегор Хауг помолчал. – Однако такие же, каких готовят и здесь.

– Откуда эта уверенность? Во Франции полно своих экстремистов, взять хотя бы пресловутую ОАС.

– В данном случае ОАС ни при чем, – Хауг положил на стол новую газету: – Смотрите, этот номер вышел на следующий день после попытки покушения. Читайте же!

Газета сообщала: предполагаемый участник покушения на генерала де Голля найден мертвым в своей камере – одиночной, наглухо изолированной от внешнего мира. Медики не обнаружили следов насильственной смерти. Полиция ведет расследование.

– Увы, оно не даст результата… Кстати, вчера все повторилось: неудачное покушение, арест подозреваемого и его смерть перед допросом… Так спрятать концы в воду могут только наши. ОАС пока не умеет…

– Наши? – переспросила Брызгалова. – Значит, речь все же идет об острове?

– Отнюдь! Остров, на котором вы находитесь, лишь звено в цепи бог знает какой длинной… Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что она обматывает земной шар.

Брызгалова глядела на сидящего перед ней человека и с трудом скрывала волнение. Чем вызваны его откровения? Какая преследуется цель? Уж не расставлена ли западня, которую обнаружишь, лишь когда в ней окажешься!..

Грегор Хауг заметил состояние гостьи.

– Хотите поужинать? – вдруг спросил он. – Ведь вы собирались поесть, когда я ворвался к вам. В холодильнике бекон, масло, яйца, можете сделать себе омлет…

Брызгалова замотала головой. Да, она была голодна. Но есть в доме этого человека!..

– Ну, как хотите, – немец рассеянно улыбнулся. – В таком случае мой рассказ придется выслушать на голодный желудок. Итак, вернемся к тому вечеру, когда к вам заявились Лотар Лашке и Хуго Ловетти. Напрягите свою память.

– Незачем напрягать. Я все помню. Желаете знать какие-нибудь подробности?

– В этом нет нужды. В тот вечер я совершал обход территории. Ведь я архитектор, здесь почти все построено при моем участии. И некоторые здания, – Хауг понизил голос, – некоторые здания специально оборудованы. Человек может незаметно войти и понаблюдать за тем, что в них делается. Кроме всего прочего, на мне лежит ответственность за пожарную безопасность городка. Итак, я совершал обычный обход территории. И увидел: к дому, в котором содержится пленница, идет мой шеф и с ним еще кто-то. И оба взволнованы. Что же такое стряслось, если двое мужчин спешат к ней в столь позднюю пору? Я проскользнул в дом, занял наблюдательный пост. Хочу повторить: не имел никаких планов или соображений. Просто во мне заговорило любопытство. Я ведь ничего не знал о вас. На остров привозят столько людей! Они появляются, исчезают, никого это не интересует… Итак, гости вошли в вашу комнату. Уже в середине беседы я навострил уши. А когда они пустили в дело русские газеты, и вовсе заинтересовался вашей личностью. Что было дальше? Люди покинули дом, а я остался – ждал, чтобы они скрылись на своей вилле. Тогда мог бы уйти и я. Но не ушел – в комнате вдруг появился еще один человек!.. Не нервничайте, вы же знаете – моряка до сих пор пальцем не тронули! Значит, все то, что я увидел и услышал в тот вечер, все осталось при мне. Так что делайте выводы.

Брызгалова молчала. Да и что она могла ответить? Сперва в Европе, а теперь здесь она прошла такие испытания провокациями и ложью, что впору было окончательно потерять веру в людей. Но вот встреча с этим немцем…

Странный человек – до сих пор не выдал ни капитана Мисуна, ни ее…

Вдруг ее будто осенило: Станислав Мисун и этот мужчина – птицы из одного гнезда, действуют по прямому поручению хозяев острова: она поверит в искренность «русского моряка» и сегодняшнего «доброжелателя», вступит с ними в контакт, раскроется… Но что тогда произойдет? В голове проносилась обрывки мыслей, предположений. Они вспыхивали и гасли, так как все до единой были нелепы, абсурдны.

Неожиданно для себя она коснулась руки Грегора Хауга:

– Вы на острове добровольно?..

Немец утвердительно наклонил голову.

– Но почему? Нравится эта работа?

– Я не знал, что окажусь на таком острове, когда подписывал контракт.

– Не знали, – повторила Брызгалова. – Не знали, когда нанимались. А теперь ведь знаете. И не уехали. Так в чем причина? Фашисты хорошо платят?

– Очень хорошо. Зарабатываю впятеро больше того, что имел бы на континенте. Поначалу это было решающим фактором. Рассуждал так: «Не сделаю я, сделает другой». И еще: «Я лишь строитель, непосредственно в предосудительном не замешан».

– А как рассуждаете теперь?

– Прозрел после того, как на острове от тренировок перешли к делу. То есть от подготовки убийц – к непосредственным актам террора. Понял, куда это может завести. Сперва негодяи били по случайным целям. Отработав «технологию» акций, повели огонь по главным объектам.

– Но зачем это? Какая задача решается?

– Вспомните, кого схватили как убийцу президента Кеннеди? Это был некий Освальд. Вся желтая пресса завопила: Освальд почти три года провел в России, вывез оттуда жену, он «левый» экстремист, чуть ли не коммунист. Вскоре выяснилось, что человек этот с детства кровавый маньяк, мальчишкой пытался убить президента Эйзенхауэра, замахивался и на других деятелей – «левых» и правых… Вот и тот, кого показывали в фильмах, тоже побывал в России. Его послали люди, подобные Лашке или Ловетти: пусть поживет там, примелькается. Легче будет навесить на него клеймо «левого» экстремиста. «Боже, какие изверги эти красные!» – в ужасе завопит обыватель. Откуда ему знать, что по возвращении с Востока человека подвергли специальной обработке, в результате которой он стал как бы живым роботом!..

Брызгалова не могла собраться с мыслями и по достоинству оценить то, что сейчас услышала. А Хауг продолжал говорить. Рассказывал о военных годах. Воевал на Восточном фронте, заменил убитого лейтенанта и более суток командовал ротой.

– А потом, – сказал Хауг, – потом я был… повешен. Нет-нет, меня схватили свои же, немцы, и вздернули на фонарном столбе. Громогласно объявили, что казнят предателя, самовольно оставившего позицию. Я же всего час назад последним фаустом подбил советскую самоходку и полз к складу боеприпасов, чтобы разжиться еще несколькими фаустпатронами. Это случилось весной 1945 года, в ту пору обороной района Берлина командовал Гиммлер. Вешали меня его люди – на устрашение другим солдатам. Затянули петлю на шее, выбили ящик из-под ног. И тут шальной снаряд. Грохот, дым. Я очнулся на земле. Лежал, придавленный тем самым фонарным столбом. Вокруг валялись убитые. Этих людей пригнали, чтобы присутствовать при экзекуции… Вот как все было. А теперь Отто Скорцени – тот, что меня вешал, – один из моих главных начальников. Право же, удивительные узоры раскладывает жизнь.

– И Скорцени знает об этой вашей истории? – не выдержала Брызгалова.

– Нет, разумеется. Для моих шефов я убежденный наци, готовый порвать глотку любому противнику.

– А вы, значит, антифашист?

– Не знаю, – Грегор Хауг покрутил головой, как бы споря с самим собой. – Не знаю, скорее всего, нет.

– Но ваши взгляды…

– Взгляды – одно, дела – другое. Антифашист должен пытаться свалить врага. Увы, на такое я не способен.

– Зачем же тогда этот разговор? Позвали меня, рассказали столько важного. Зачем?

– Вы должны все узнать о них. Узнать и решить, как быть дальше.

– Что же решать? – Брызгалова встала. Уже собралась идти, но задержалась возле стола. – Не верю, что вы сказали все, что намеревались.

Хауг сидел и смотрел в сторону.

– Верно, – проговорил он после паузы, – верно, не все. Вы должны знать: мною движет страх. Ледяной страх охватывает меня при мысли о том, что они намереваются свершить с человечеством!

– Из истории известно: первая мировая война привела к образованию Советской России, вторая – к резкому повороту «влево» ряда стран Восточной Европы, и не только Европы. И в обоих случаях катастрофическое поражение терпели империалисты – Германия и ее союзники. Что будет после третьей мировой войны?

– Я простой обыватель. Но убежден: эти люди не дураки. У них железная хватка и очень много денег. Салазар, Франко или Стресснер – не самые главные их покровители.

– Кто же главные?

– Не знаю. Но уверен – они есть!.. По вечерам я читаю. Недавно закончил жизнеописание президента Рузвельта. Помните, когда он умер? Меньше чем за месяц до окончания войны! Вам не кажется странной такая смерть?

– Рузвельт был очень больным человеком.

– Однако выдержал всю войну. И как руководил страной! А тут взял и умер. Конечно, бывают скоропостижные кончины. Но… сопоставьте обстоятельства. К весне сорок пятого года у американцев готова была атомная бомба. Позволил бы Рузвельт сбросить ее на японские города? Думаю, что нет. А влиятельным силам Америки атомный взрыв был необходим для устрашения России. Война победно завершалась – миновала необходимость в могучем русском союзнике, в перспективе он превращался в опасного конкурента… Нужен был в этих меняющихся условиях президент Рузвельт с его «новым курсом»? Думаю, только мешал бы тем, кто верховодит в Америке. Вот он и сошел с исторической сцены… Некоторые исследователи приводят такой факт: незадолго до кончины Рузвельта скоропостижно умер начальник его охраны. Говорят, это был «цепной пес» президента – в заботах о безопасности Рузвельта доходил до того, что пробовал кушанья, прежде чем разрешить прикоснуться к ним своему великому шефу.

– Предполагаете, что президент…

– Ничего я не предполагаю! – выкрикнул Хауг. – Перед вами факты. Оцените их, сделайте выводы. Вспомните, как погиб президент Кеннеди. Нет, я ничего не утверждаю. Мы вели разговор, только и всего.

Они стояли возле стола и глядели друг на друга.

– Я ухожу, – сказала Брызгалова.

Хауг кивнул и, когда женщина пошла к выходу, двинулся следом. У двери они остановились.

– Зачем вы все это рассказали? – спросила Брызгалова, не оборачиваясь. – Хотите помочь мне?

– Ничем не могу помочь.

Она ждала, взявшись за ручку застекленной двери, выходившей на широкое крыльцо. Ждала, чувствуя у себя на затылке дыхание человека.

– Вы не должны работать на них, – послышался его голос.

Она резко обернулась. Хауг с безвольно опущенными руками стоял и глядел в пол.

– Помогите мне бежать, – сказала Брызгалова.

– Отсюда бежать нельзя. Остров окружен лагуной. Потом идет кольцевой риф. Когда-то в рифе имелся проход. Его завалили бетонными блоками. Лагуна стала замкнутой. Очень широкая лагуна. И в ней развели крокодилов. Много крокодилов. Все, кто попадает сюда, обречены…

Брызгалова глядела на немца с чувством жалости. Трусит и не скрывает этого. Он вдруг рванул воротник сорочки, обнажив шею и на ней синий кольцевой рубец, страшный своей глубиной и уродливостью.

Брызгалова не могла отвести глаз от рубца. Чем же нанесена такая рана? Вдруг догадалась:

– Петля была из колючей проволоки?

Он заплакал – ткнулся в плечо стоявшей перед ним женщины и зашелся истерическими рыданиями, совсем как ребенок.

– Не осуждайте, – бормотал он, судорожно переводя дыхание, – не корите. Они сломали меня, сломали!..

Встретившись с его глазами, она поняла: если Хауга станут допрашивать – выложит все, что знает о капитане Мисуне и о ней самой. Как же быть? Решение единственное – действовать немедленно, пока не вернулись главные хозяева острова!

Она толкнула дверь, сбежала по ступеням крыльца. За спиной слышала семенящие шаги немца. На ходу обернулась:

– Есть на острове какая-нибудь лодка?

– Ни одной. Были когда-то, но потом их утопили в лагуне.

– Как же бежать?

Хауг вскрикнул, остановился.

– Как бежать? – повторила Брызгалова. И прибавила: – Не беспокойтесь, никто никогда не узнает о нашем разговоре.

– Бежать нельзя. Разве что по воздуху. Но на острове нет сейчас самолета.

– Ведите меня в обезьянник.

– Зачем?

– Там русский моряк. Мы должны увидеться.

– Его нет в обезьяннике. Сейчас вечер, он у себя. Привести его к вам в дом?

– Да!

– Хорошо. Но все равно побег невозможен. Погибнете, только и всего.

– Знали вы человека по имени Бартье?

– Какой-то француз?

– Вот именно, какой-то. Это был великий человек. Он погиб, но не смирился.

– Погиб, ничего не добившись. Что пользы от такой смерти?

Брызгалова не ответила. Она и Хауг думали слишком по-разному.

– Идите за моряком! Прошу вас!

Хауг стоял, переминаясь с ноги на ногу:

– Вы в самом деле не выдадите меня?

Брызгалова стиснула кулаки. Как ни странно, это подействовало на немца. Он ушел. Брызгалова механически поднесла к глазам руку с часами. Из дома Хауга вышла, когда было около полуночи. Сейчас минутная стрелка уже миновала вертикаль. Итак, воскресенье позади, начался первый день новой недели.