Текст книги "Атолл «Морская звезда»"

Двадцатая глава

Сизова явилась в церковь – падре позвонил в кондитерскую и попросил ее немедленно зайти.

И вот – допрос. Как было условлено с Мигелем, поначалу она разыграла наивность – заявила, что индейцев придумала в целях рекламы своего заведения, к берлинской кондитерской отношения не имела, что она немка, а не испанка. Тогда Аннели Райс упомянула об Энрико.

До сих пор Мигель не принимал участия в разговоре – сидел в стороне и слушал. Теперь встал, подошел к Сизовой.

– Вы должны знать, – мягко сказал он, – должны знать, что сеньора Аннели присутствовала при последних минутах жизни Энрико Диаса. Этого человека высоко ценил сам Рейнгард Гейдрих. Но сейчас, когда я опознал вас как хозяйку кондитерской «Двенадцать месяцев» и, следовательно, супругу сеньора Диаса, дело принимает иной оборот. Итак, в Германии вы были испанкой, здесь превратились в немку. Где лежит истина?

– Она посредине. Мой отец испанец, мать немка.

Проговорив это, Сизова посмотрела на Райс, перевела взгляд на падре. Подумала: обоих можно обезоружить и заставить, чтобы Мигеля и ее отвезли на остров. Но каким окажется соотношение сил непосредственно на месте действия? Нет, все это может обернуться поражением, катастрофой…

Она еще не знала, что Анна Брызгалова исчезла.

В эти минуты Мигель думал о том, что ему обязательно надо встретиться с радистом. Сизова ведет роль, вот-вот она сделает очередной ход, который окончательно собьет с толку противников. Но радиста он должен повидать, чего бы это ни стоило!

– Итак, вы не испанка и не немка, – сказал падре. – Кто же вы?

– Русская! – усмехнулась Сизова. – Кстати, этот язык я знаю не хуже, чем немецкий или испанский.

Падре и Райс глядели на допрашиваемую, не зная, что и думать.

– Вы были на похоронах супруга? – спросил Мигель.

Сизова покачала головой.

– Не были! – с удовлетворением сказала Райс. – Не потому ли, что боялись не выдержать, раскрыться?

– Нет, причина иная. Только вы не поверите, – Сизова сделала длинную паузу. – Как раз в то время я выполняла задание в тылу противника. Была заброшена в Россию. – Видя, что падре готовится задать новый вопрос, властно подняла руку: – Не перебивайте! Слышали вы об отделении «Кавказ» в системе службы безопасности? Вижу, что нет. Ну а штандартенфюрера Тилле должны помнить – старый партийный боец, член СС, друг фюрера в его молодые годы. Так вот, я работала с этим человеком. А рекомендовал меня в СД другой видный участник движения – Артур Зейсс-Инкварт. Добавлю, что, когда я уже была в России, отделение вместе с его шефом передали абверу.

Сказанное произвело впечатление. Возникла пауза. Райс встала, некоторое время ходила по комнате.

– Я тоже знала Теодора Тилле, – проговорила она. – Тилле был известной личностью. Помнится, у него недоставало пальца. Какого именно и на какой руке?

– У Тилле целы были все пальцы. Описать этого человека? Рост выше среднего, светлый шатен, еще не старик в ту пору, ему было сорок восемь лет. Да, вот еще что: его сына звали Андреас. Мальчик жил без матери в замке «Вальдхоф», между Берлином и Потсдамом. Тилле хвастал, что замок подарен фюрером. Что интересует еще? О Зейссе-Инкварте знаю значительно меньше, но могу воссоздать кое-какие черты и этого человека.

– Ну что же, – сказала Райс. – До сих пор ни в чем не ошиблись. Вывод делаю такой: вы еще опаснее, чем мне представлялось полчаса назад.

Сизова пожала плечами. Потом сказала, что скоро начнется подготовка теста для вечернего ассортимента. На этой операции она всегда присутствует. Как быть сегодня?

– Тесто будут месить без вас, – Райс помедлила. – Это ваше знание языка… вы в самом деле русская?

– Человек должен иметь какую-нибудь национальность. Можете считать меня русской.

Мигель направился к выходу. У двери обернулся, пальцем поманил падре.

– Что такое? – спросил тот, когда они оказались в коридоре.

– Женщина хорошо подготовлена. Судя по всему, она не из тех, на кого можно подействовать угрозами. Короче, нужны факты. Быть может, следует пошарить там, где она живет?

Падре оценил совет. Верно, к хозяйке кондитерской так просто не подступишься. Люди, подобные ей, сдаются не раньше, чем бывают приперты к стене неопровержимыми доказательствами. Но идти в кондитерскую и шарить в апартаментах хозяйки ему, известному в городе человеку!.. Вот и Аннели вряд ли справится с таким делом – только что ее видели в кондитерской в качестве гостьи хозяйки… Может, послать кого-нибудь из церкви? Однако дело требует точности почти ювелирной. Нет, действовать должен квалифицированный специалист.

Мигель настаивал, но падре твердил, что ни Райс, ни сам он в кондитерскую идти не могут – разве что ночью…

– Надо немедленно, – возразил Мигель, – кто поручится, что у женщины нет сообщников. Узнав, что владелица кондитерской долго не возвращается, они могут уничтожить документы, улики. Найдите подходящего человека, дайте ему план комнат заведения, пусть потолкается в кондитерской, улучит момент…

Падре сказал, что посоветуется с Райс, и они с Мигелем вернулись в комнату.

Допрос продолжался. Но теперь с Сизовой разговаривал один Мигель – задавал вопросы, получал односложные ответы. Уголком глаза он наблюдал за противниками – те беседовали, отойдя к окну.

И вот падре и Мигель снова покидают комнату. Падре протянул собеседнику бумагу:

– План кондитерской составила Аннели Райс. Пойдете вы!

Весь эпизод Мигель и строил в расчете на то, чтобы в конце концов услышать эти слова! Он с трудом подавил желание схватить бумагу.

Вздохнув, покачал головой: человеку, лишь однажды побывавшему в том заведении, не помогут никакие планы. Неизбежна неточность, дело будет провалено. Идти должен сам падре.

Тот настаивал. Возник спор. И только спустя четверть часа у Мигеля «вырвали» согласие идти в дом Сизовой.

На улице Мигель привычно проверился, нет ли «хвоста»: купил в киоске газеты, осторожно оглядел улицу, которую миновал, весь квартал вплоть до церкви. Тротуары были пустынны. Но вот с церковной паперти сбежал мужчина с тростью в руке, пошел в том же направлении, что и Мигель.

Еще квартал позади. Человек не отставал.

На перекрестке Мигель свернул на боковую улицу. Мужчина с тростью был в тридцати шагах. Стало ясно, что сейчас к радисту дорога закрыта.

Наблюдатель, шедший за Мигелем, отметил, что «объект» вошел в торговый зал кондитерской. Сквозь витринное стекло агент отчетливо видел подопечного – тот прохаживался по залу, потребовал чашку кофе и пирожное, а потом исчез в двери, ведущей в служебные помещения.

Агент успокоился. Некоторое время постоял у витрин, рассматривая выставленные изделия. Солнце палило нещадно. Захотелось пить. Перейдя улицу, он купил пачку сигарет в киоске, осушил бутылочку пепси. Проделал все это, не спуская глаз с двери кондитерской.

А в эти минуты Мигель подходил уже к дому радиста. На пути туда в который раз мысленно отметил предусмотрительность Сизовой при покупке дома: в служебном помещении кондитерской имелся ход не только на лестницу, но и в сад…

Мигелю открыл радист. Они знали друг друга очень давно. Познакомились еще в Испании, в год фашистского мятежа против республики.

– Салют, – сказал Мигель, – салют, Роберто! – и поднял правый кулак.

Так приветствовали друг друга интербригадовцы. Мигель и Роберто числились в одном из их отрядов, хотя действовали в тылу германских интервенционистских войск.

Новостей у Роберто не было – связь с домом могла состояться только ночью. Впрочем, теперь оттуда вряд ли могли помочь: события развивались стремительно.

– Срочно нужна пишущая машинка! – распорядился Мигель. – Пишущая машинка, бумага и лист копирки.

Пальцы забегали по клавишам. На бумаге быстро росла колонка цифр. Отпечатав первые четыре группы, Мигель сделал пропуск и продолжал стучать. Вот он выдернул бумагу из валика машинки, копию передал радисту:

– Запомни: две первые группы – частоты, на которых работал священник, когда вызывал вертолет. Позывные станций – «Лотос» и «Орхидея». Начнут говорить друг с другом – забивай, включи проигрыватель с музыкой. Третья и четвертая группы – частоты работы с островом. Позывной острова – «Ромул», церкви – «Рем».

– А остальные группы?

– Липа! Липа, в которую они должны поверить. На подробные объяснения нет времени – тороплюсь. Да! Потребуется пистолет.

Радист вынул из тайника маленький вальтер. Мигель проверил обойму, дослал патрон в ствол.

– И последнее. Возможно, уйдем уже сегодня. Сиди и жди Луизу. Не появится двое суток – ищи! Без нее нет тебе дороги домой.

Мигель многократно сложил первый экземпляр отпечатанного им текста, помял его в пальцах.

– Теперь давай мою «находку»!

Радист поставил на стол средних размеров коробку. Это была приемно-передающая рация. Мигель включил тумблер. Вспыхнули индикаторные лампочки, раздался шорох в наушниках. Станция работала.

– Париж передал о покушении на де Голля, – сказал радист. – По счастью, неудачное. На кого они замахиваются еще?

– Разгадать бы, что это за персона Четыре семь, – Мигель покачал головой. – Прощай, Роберто! Хорошенько присмотри за Луизой. Мать держится, но мы с тобой понимаем, что у нее на душе…

Истекал второй час ожидания, когда наблюдатель вновь увидел своего подопечного. Тот вышел из дверей кондитерской и зашагал по направлению к церкви.

«С добычей», – отметил человек с тростью, имея в виду большой сверток, который Мигель держал под мышкой.

Двадцать первая глава

1

К вечеру Сизову перевезли в дом падре. Туда же доставили оба передатчика – находившийся в церкви и тот, что Мигель якобы обнаружил в кондитерской. И хотя хозяйка второй рации тянула с окончательными признаниями, для падре и Райс было ясно, что это советская разведчица.

Прочно обосновалась в незнакомом городе, быстро завязала знакомства. В Берлине играла роль испанки. Здесь представилась немкой. Да, она русская, русская!.. Задание, которое выполняла, тоже не вызывало сомнений – проникновение на остров и, кроме всего прочего, освобождение советской ученой.

Разговор об этом Аннели Райс и падре вели с глазу на глаз. Пленница была заперта в каморке без окон, и дверь сторожили. Что касается человека, прибывшего на связь с Лотаром Лашке, то именно он помог провалить хозяйку кондитерской, справился и с контрольным заданием – проник в ее комнаты и нашел передатчик, на пути в кондитерскую и назад не имел встреч, никуда не заходил.

К этому времени Райс еще дважды связывалась с островом. Грегор Хауг не смог сообщить ничего нового. Поиски исчезнувших пока безрезультатны.

Падре встал, шире распахнул двери из гостиной на веранду. Только что прошла короткая неистовая гроза с пушечными ударами грома и молниями в полнеба. Как всегда после ненастья, остро пахло зеленью и цветами. Деревья стояли неподвижно, только звон падающих капель нарушал тишину.

Неслышно подошла Аннели Райс:

– А их все нет, вдруг вообще не вернутся?

– Одно к одному, – пробормотал падре, имея в виду экспедицию в сельву и дела на острове.

Перенесенная из церкви рация была здесь же, в гостиной, и он в который раз стал вызывать рацию вертолета. Потом с досадой сорвал с головы наушники. Тут же надевшую их Райс оглушили неистовые звуки джаза.

– Лишь этого не хватало! – падре попробовал вызвать станцию на запасной частоте. Однако джаз-оркестр будто только и ждал этого – перекочевал сюда же. – Чертовщина! – пробормотал падре.

Он вертел маховик настройки, прослушивая соседние волны. На них было чисто. Заглушались только те, на которых могла работать станция вертолета.

– Попробуй вызвать остров! – сказала Райс.

Хауг ответил без промедления. Сообщил, что в мангровых зарослях на юге острова замечено подозрительное движение. Поисковая группа ушла в этот район.

Падре выключил станцию. Итак, неизвестная рация забивает частоты передатчика группы Лашке, но не мешает работе с островом. Чего она добивается?

В дверь постучали. Вошел Мигель, час назад отпущенный отдыхать. Пояснил: только он задремал, разразилась гроза. Теперь не спится.

Подойдя ближе, определил: второй передатчик стоит справа, на краю стола. Надо бы еще правее, но годится и так…

Попросил сигарету. Прикуривая, закашлялся. Неловкое движение, и горящая спичка оказалась у лица падре. Тот отшатнулся, потерял равновесие.

Мигель поддержал его, но падре бедром уже сбил передатчик со стола. При этом вывалилась бумага: многократно сложенный, мятый листок был втиснут между пластиковым футляром и корпусом аппарата и теперь, когда футляр треснул, выпал на паркет.

– Полюбуйтесь! – Райс, успевшая развернуть бумагу и ознакомиться с ее содержанием, бросила бумагу на стол.

– Боже, частоты моей станции! – падре стиснул кулаки, шагнул к двери.

– Куда? – крикнула Райс.

– Приведу ее.

– Погодите! – Мигель заглянул в бумагу. – Вы сказали – «мои частоты». Все?

– Первые четыре! – падре уже был у выхода.

– Погодите, – повторил Мигель. – Сперва разберемся. Итак, первые четыре частоты ваши. Но что означают другие записи? Можно предположить – тоже частоты. Чьи же? Смотрите, еще восемь записей! Если по две на передатчик, то выходит – четыре неизвестные станции! Откуда они взялись?

– Вот это мы и должны узнать! – падре схватился за ручку двери.

– Стойте же! – Мигель почти кричал. – Минуту терпения.

Райс сорвала трубку телефона, набрала номер.

– Отто, – распорядилась она, – готовьтесь, мы вылетаем!

– Уж не на остров ли? – осведомился Мигель.

Она не ответила, швырнула трубку на рычаг.

– Не допускаете мысли, что они уже там? – сказал Мигель.

– Кто? – выкрикнула Райс. – Ваше предположение абсурдно. Связь с островом бесперебойна, там все по-прежнему.

– Ну что ж, решаете вы, – Мигель пожал плечами: – Только если на острове и впрямь чужие, этот ваш радист, вполне возможно, работает под контролем…

– Зачем же ему понадобилось придумывать, что пленники бежали?

– Начнем с того, что были придуманы индейцы – искатели наркотиков. Их придумали, и вот ваши коллеги спешно отправляются в сельву. Далее, связь с геликоптером прерывается… Ну а теперь этот побег с острова, откуда, как вы утверждаете, бежать невозможно. Какой же итог? Во-первых, устранены хозяин острова и его коллега. Далее, с острова панически взывают: пленники бежали, поиски безрезультатны. Как в таких обстоятельствах должна поступить сеньора Аннели Райс? Конечно, спешно вернуться на остров и… попасть в руки тех, кто ее поджидает!

Возникла тягостная пауза. Мигель прервал ее, сказав, что умышленно сгустил краски. Но сеньора должна понять: не следует ехать без надежного сопровождения. Пусть с ней отправится падре и кто-нибудь из слуг.

– А вы останетесь в городе с русской разведчицей? – спросила Райс.

– В этом случае я не потратил бы даром времени – предстоит многое прояснить… Но вернемся к теме. В кондитерской, надо полагать, уже встревожились. Ведь хозяйка не пришла к замесу теста для вечерних изделий. Отправилась в церковь и застряла там. Можно ли сомневаться, что все это уже известно людям, с которыми она действует против вас? А ведь их немало – достаточно вспомнить о неизвестных передатчиках… Короче, женщину, которую вы оставите здесь, следует надежно стеречь. Но для такой цели я не подхожу.

Райс молча глядела на собеседника. Все, что говорил этот человек, решительно все было правильно и логично. Не рвется ехать на остров, ни в малой степени не заинтересовался перспективой остаться с глазу на глаз с владелицей кондитерского заведения. Значит, единомышленник, добрый советчик? Все свидетельствовало о том, что так оно и есть. Вот и то, что до сих пор он не назвал себя, тоже можно толковать в его пользу. Уж ей-то, разведчице с четвертьвековым стажем, хорошо известно, сколь беспощадны законы секретных служб: агент открывается лишь лицу, к которому послан…

Что из того, что незнакомец появился вскоре после отъезда Лашке? Мог ли он знать, что связь с геликоптером тут же прервется?

Она будто нанизывала эти доводы в своем сознании. Силилась разобраться в них и не могла. Решила сделать еще одну проверку. Глядя в глаза Мигелю, сказала, что предположения его считает основательными. Какой же вывод? Он не желает оставаться с задержанной владелицей кондитерской – пусть так и будет. Пленнице обеспечат надежную стражу и без его участия.

И увидела – лицо человека посветлело. Он будто почувствовал облегчение.

– Очень хорошо, – последовал ответ. – Итак, вы на остров, а я в сельву. Кроме того, что надеюсь выяснить судьбу экспедиции, хочу взглянуть на эту плантацию…

Падре вспомнил о подозрениях, возникших в первые минуты встречи с этим человеком, и беспокойно кашлянул:

– Сунуться в сельву одному, да еще в район, где бог знает что творится… Кроме того, отказываясь посторожить владелицу кондитерской, вы тем самым вынуждаете нас оставить здесь людей, которые могли бы сопровождать сеньору на остров.

– Что же вы предлагаете?

– Отправимся на остров вместе!

Сказав это, падре быстро взглянул на Аннели Райс. Та все поняла: там незнакомец будет под контролем – один против четырех, если считать и экипаж летающей лодки. Кроме того, он может оказаться и полезным: у него острый ум, крепкая хватка.

– Нам подали дельную мысль, – Райс улыбнулась Мигелю. – Поедете?

– Вообще говоря, следовало бы дождаться Лотара Лашке…

– Его встретят, – сказала Райс. – Встретят, все объяснят, и он тотчас прилетит на остров.

– Что ж, тогда нет возражений… Но хотел бы предложить: дождемся рассвета.

– У меня опытный пилот. В темноте видит, как кошка.

– Я не об этом. Хорошо бы поглядеть, что там стряслось в сельве. Покружить над тем местом. Вдруг люди в беде? Если есть парашют, я прыгну к ним – скажем, с медикаментами и едой…

Мигелю не ответили. Но его слова произвели впечатление. На это и был расчет. А успех поисков в сельве маловероятен: вертолет не вернулся, значит, приведен в негодность; члены экспедиции, если они живы, уже идут назад, пробираясь сквозь заросли тропического леса. Вряд ли обнаружишь их с воздуха.

Он старался не вспоминать о Луизе. Отдал бы свою жизнь, чтобы она благополучно вернулась. Но сейчас мог думать лишь о выполнении задания.

Падре увидел: у собеседника слипаются глаза. Вот он поднес ко рту ладонь, чтобы подавить зевок.

– Потерпите, – участливо сказал он. – Здесь рано светает. Отправимся через час-полтора.

Зазвонил телефон.

– Это пилот, – сказала Райс, окончив короткий разговор. – У него все готово.

Мигель кивнул.

– Где останется хозяйка кондитерской? – небрежно спросил он.

– Будет надежно изолирована. Ну, собираемся.

Падре встал. Мигель тоже поднялся. У двери задержался.

– Что такое? – спросила Райс, шедшая следом.

– Я подумал, что напоследок надо бы связаться с вашим человеком на острове: вдруг имеются новости.

– Новостей нет, – сказала Райс. – Недавно с островом разговаривал пилот летающей лодки.

– Вот как! – Мигель сделал паузу. – Выходит, двое беглецов все еще прячутся? Так здорово спрятались, что их не могут найти?

– Найдем! Обшарим остров, особенно заросли мангров.

– Но это уже делали.

– Что вы предлагаете? – нетерпеливо сказала Райс. – У вас есть план?

– Беглецов следует выманить из их укрытия.

– Ладно, в дороге поговорим, – Райс толкнула дверь.

– В дороге будет поздно. Мой план таков. Инсценируется захват острова русскими: стрельба, крики и прочее. Потом все стихает, и поисковая группа начинает звать беглецов на их родном языке.

– Вы знаете русский?

– Увы, нет. Но его знает ваша пленница.

– Хотите, чтобы мы взяли ее с собой? – пробормотала Райс.

– Почему бы и нет? Женщину прикуют к одному из нас. Она будет предупреждена, что распрощается с жизнью, если в чем-то сфальшивит. Чего же бояться? Мы трое плюс экипаж самолета плюс ваши люди на острове – все против одной женщины!.. На мой взгляд, куда рискованнее оставлять ее здесь.

2

Мигель сидел в хвостовой части салона – так выбрал место, чтобы перед глазами были Райс, падре и Сизова между ними. Наручники имелись, но ими пока не пользовались – из самолета не убежишь…

Итак, у «коллег» Мигеля не нашлось аргументов против того, чтобы взять с собой пленницу. Делая это предложение, Мигель ставил себя на место противника, как бы думал за него. Поэтому все, что он говорил, было доказательно и звучало вполне искренне.

Самолет мчался над тропическим лесом. Разложив на коленях карту, падре контролировал маршрут. Райс приникла к иллюминатору.

Появился встревоженный механик:

– Дым!

– Здесь, у нас? – закричал падре.

– По курсу, – механик ткнул пальцем в дверь, из которой вышел. – Горит сельва. Можно предположить, в том самом районе.

– Да, в районе заброшенной плантации, – сказал падре, сверившись с картой.

Мигель не сводил глаз с Сизовой. Видел, как у нее напряглись плечи и дрожат руки, вцепившиеся в спинку кресла.

В кабину проник запах гари. Пилот взял в сторону и стал обходить дымное облако. Все напряженно вглядывались в иллюминаторы. Огонь, насколько он был виден за пеленой дыма, шел широко. Ветер гнал пламя к реке, до которой отсюда было несколько километров.

Самолет сделал несколько кругов над пожарищем. Пилот обернулся к Аннели Райс, беспомощно развел руками.

Вскоре под брюхом машины вновь было море…

Остров возник внезапно – растаял туман, стлавшийся над поверхностью воды, и глазам пассажиров самолета открылся клочок суши, напоминающий звезду с тупыми изогнутыми лучами. Кольцевой риф повторял очертания острова. Море атаковало риф; самолет шел на бреющем, и брызги и пена, казалось, вот-вот хлестнут по иллюминаторам.

Райс тронула пилота за плечо, очертила рукой кольцо. Машина стала огибать остров. Под ней проносилась лагуна, берег с зарослями, подступавшими к самой воде. На редких открытых участках пляжа извивались длинные тела. Это спешили в родную стихию потревоженные крокодилы. Их было много: гладкую поверхность лагуны испещряли «усы», тянущиеся от плывущих рептилий.

Летающая лодка приводнилась, свернула в узкий рукав и с ходу выскочила на деревянный пологий слип. Моторы смолкли.

Райс и падре сразу ушли, уведя Мигеля. Сизову механик гидросамолета отконвоировал в дом на берегу, сам остался у двери.

Она сделала вывод: если механику не дали отдохнуть после рейса, значит, у противника недостаток людей на острове. Отметила это как бы автоматически – мыслями была там, где бушевал лесной пожар. Посылая Луизу в сельву, знала, что у нее минимальные шансы на благополучное возвращение. Но в сердце теплилась надежда. Сейчас, когда увидела пылающие джунгли, надежды почти не осталось.

Страж все так же сидел у выхода. Дверь за его спиной была открыта, оттуда доносился незнакомый мужской голос, перемежаемый попискиванием морзянки.

Большие часы в углу громко стучали. Сизова глядела на них и не видела ни циферблата, ни стрелок. Итак, удалось самое главное – проникнуть на остров. Теперь все решит мастерство Мигеля.

С особой остротой чувствовала, что, хотя в далеком сорок пятом году была сломлена военная машина и разрушено кровавое государство гитлеровцев, все же нашлись силы, не давшие погибнуть нацизму. Он сохранился, как смертоносный микроб в защитной капсуле, потом прорвал оболочку и вот снова грозит людям!.. Здесь, на острове, один из его крепнущих филиалов.

Поначалу жертвами его были индейцы. Теперь щупальца протянулись и к двум русским. А что будет завтра? И сколько их, этих центров неофашизма, как далеко идут их планы?..

Гулко ударили часы. И почти сразу появились падре, Райс и Мигель. Звуки морзянки и шорохи радиопомех прекратились, вслед за тем вошел Хауг, остался у дверей.

– Что такое, Грегор? – сказала Райс.

– Чужие передатчики в эфире.

– Мешают работать?

– Конечно. Не возьму в толк, в чем тут дело…

– Вчера вы держали отличную связь.

– Вчера не было этих передатчиков. Теперь вдруг появились. Причем действуют на частотах, близких к нашим. И с каждым часом помехи нарастают. Какая-то лавина звуков. Впечатление, что станций несколько. Я совсем оглушен.

– Уверены, что это не один передатчик?

Райс наклонилась к Сизовой:

– Послушайте, вы! – голос немки вздрагивал от гнева. – Сегодня меня преследуют несчастья. Сперва побег двух важных для нас людей. Потом пожар в сельве, где должна находиться экспедиция. А один из ее членов мой муж, понимаете это?.. Боюсь, произойдет и третья беда – я убью вас!

Сизова уголком глаза видела Мигеля. Он приблизил к лицу ладони, постучал ими друг о дружку: успокаивал, давал понять, что все идет своим чередом.

Стояла перед глазами Луиза – не взрослая, а совсем девочка. С пронзительной отчетливостью виделась каждая черточка ее лица в ту ночь, когда после выпускного школьного бала она привела домой группу ребят. Все были озябшие, голодные. Оказалось, несмотря на ливень, были на Красной площади, смотрели, как у Мавзолея сменялись часовые. В ту ночь Сизова и сняла со своей руки браслет, подарок Энрико. Сняла эту самую большую для нее ценность и надела на руку дочери.

Много позже она узнала, что все для себя Луиза решила именно в ту самую ночь…

Раздались шаги, в дверях возник вооруженный человек. Его высокие башмаки были заляпаны грязью.

– Сигнал с западной оконечности, – сказал он. – Замечено движение у самого берега. Джип здесь, возле дома.

Райс вместе с мужчинами направилась к выходу. У двери обернулась к Сизовой:

– Приведите себя в порядок. Понадобитесь.

– Для какой цели? – спросила Сизова.

Ответа не последовало.

Хауг остался у двери. Со своего поста видел в окно, как автомобиль принял пассажиров и уехал. Проводив его взглядом, сел на стул, который час назад занимал механик, зажег сигарету. В присутствии Райс не мог позволить себе закурить, теперь с жадностью глотал табачный дым.

– Дайте и мне закурить, – попросила пленница.

Он испугался, почувствовал, что краснеет. Ощутил, как взмокла правая рука, сжимавшая в кармане пистолет. Стал искать спички.

– Разожмите кулак, – прозвучал насмешливый голос женщины. – Коробок в вашем левом кулаке.

Хауг выронил спички на стол. Она не шелохнулась, и ему пришлось подать ей огня. Погасив спичку, хотел было отойти, но остался стоять – нескладный, голенастый, с широкими уродливыми коленями, торчащими из-под шорт. Долго стоял у стола, потом поднял глаза на Сизову и спросил, знает ли она, как собираются использовать ее при поимке беглецов.

Сизова качнула головой.

– Будете уговаривать их сдаться!

– Но это можно сделать и без моей помощи.

– Будете звать беглецов на их родном языке. Поэтому вас и привезли на остров. Вы согласитесь?

Его будто прорвало – вдруг стал рассказывать о себе, о встрече с Брызгаловой. Выстреливал все это, сбиваясь, проглатывая слова, не делая остановок между фразами. Столь же неожиданно замолчал, ошеломленный собственной смелостью.

Она тупо смотрела на немца. Не знала, что и думать.

– Сделайте, как они хотят, – сказал Хауг. – Для вас это единственный шанс спасти себе жизнь. Тем более что беглецам это не повредит.

– Они предупреждены? – прошептала Сизова. – Прячете их?

– Нет, я ни при чем, – Хауг затряс головой. – Они сами все придумали.

«Что же придумали, где находятся?» – хотела спросить Сизова, но не успела: немец вдруг встрепенулся, перебежал к двери. Глаза его, обращенные к пленнице, округлились от страха, ладони были молитвенно сложены перед грудью.

Теперь и она услышала шум подъехавшего автомобиля. Вошла Райс.

– Руки! – потребовала она.

На правом запястье Сизовой сомкнулся наручник. Второй браслет уже был защелкнут на левой руке хозяйки острова.

Они вышли из дома – сперва Райс и Сизова, затем Хауг и мужчины, ждавшие в холле. Джип доставил их к побережью, где начинались заросли. Все вылезли – падре, который был за шофера, далее Мигель, Райс, Сизова и Хауг.

Джип стоял в центре прогалины. Слева по берегу лагуны тянулся забор из железной сети. Пространство между забором и водой представляло полосу черного ила, испещренного бороздами. Это и были следы крокодилов.

– Жарко, – сказала Райс, проследив за взглядом Сизовой, – слишком жарко для рептилий. Но пусть это никого не вводит в заблуждение, – и она швырнула камень в лагуну.

Тотчас вода забурлила, появились головы и спины нескольких животных.

Райс улыбнулась и заметила, что на острове расходуется много живого экспериментального материала. Погибают подопытные объекты. Тем не менее здесь не найдешь кладбища. Роль могильщиков хорошо выполняют зубастые твари, населяющие лагуну. Тела умерших перебрасывают через этот проволочный забор – вот и все похороны. Кстати, звери, попробовавшие человечины, предпочитают эту пищу любой другой. Поэтому крокодилы только и ждут, чтобы кто-нибудь оказался в лагуне. Их много, и они всегда голодны…

С той минуты, когда Сизова оказалась в роли пленницы, ей полагалось постепенно сдавать позиции. И сейчас Райс с удовлетворением увидела, как на лице женщины проступает страх.

– Ну вот, начинаете понимать перспективу, – проговорила она. – Впрочем, у вас есть шанс выжить. – Достала из автомобиля мегафон. – Напоминаю имя одной из бежавших – Анна Брызгалова. Второй беглец – Станислав Мисун. Он оказался плохим навигатором: в шторм сбился с курса и посадил свое судно на камни. Мы поспешили на помощь, но смогли спасти лишь самого капитана. Теперь он отблагодарил нас, совершив попытку побега…

Сизова с трудом удерживала левой свободной рукой тяжелый электромегафон. Подумала, что вполне может упасть и разбить аппарат о какой-нибудь камень… Скосила глаза на Хауга, как бы спрашивала его совета. Но он был невозмутим. Более того, встретившись с ней взглядом, чуть наклонил голову. Вроде бы давал знать, что мегафоном можно пользоваться. Это было непонятно. Ведь беглецы все еще на острове. Почему Хауг уверен, что они будут молчать, когда услышат чистую русскую речь? Необходимо поговорить с Хаугом.

Вскоре, перешагивая через лужу, Сизова «оступилась», причем сделала это так, что сбила с ног своего поводыря. Райс оказалась на земле с подвернутой под спину рукой. Она закричала от боли.

Падре бросился на помощь, отщелкнул наручник с ее запястья, стал растирать поврежденную руку.

Райс с ненавистью смотрела на Сизову. Конечно, сглупила, соединившись браслетом с пленницей. Лишила себя свободы, а теперь и повредила руку…

Кого же поставить в пару с хозяйкой кондитерской? Кропп будет делать главную работу, когда беглецов обнаружат. По этой же причине должен иметь свободу действий человек, явившийся на связь с Лашке.

Как раз подошел Хауг – долговязый, неуклюжий, словом, непригодный для серьезного дела, – стал залеплять пластырем царапины на коленях своей госпожи. «Вот от кого мало проку», – подумала Райс. И второй браслет замкнулся на левом запястье Хауга.

До наступления темноты руководимые Аннели Райс поисковики обходили самые труднодоступные места острова, и Сизова кричала в мегафон, чтобы Брызгалова и Мисун покинули свое убежище. Делала это с легким сердцем, ибо уже знала, что на острове их нет.