Текст книги "Ночь, придуманная кем-то"

Вне времени
(финал)

Приближение к финалу:

Сегодня мальчик спал на тахте старшего брата. Он ненавидел свою низенькую визгливую раскладушку, потому что та откровенно ненавидела его. Он ненавидел свой угол, отгороженный шкафом, потому что там прошла треть его жизни. Почему он любил место, где проводил ночи брат, было неизвестно. Впрочем, он занял это место, не утруждая мозг поисками самооправданий – просто не хватило сил дойти до раскладушки, а тахта оказалась ближе всего от двери.

Мальчик спал. Неразобранная постель гармонично сочеталась с верхней одеждой, которую он не успел с себя снять. Голова сползла по покрывалу с бугорка, образованного подушкой, в щель к самой стене и упиралась теперь очками в полоску искусственного коврика. Очки мальчик тоже не успел снять. Типичное городское существо четырнадцати лет – веснушки, школьные штаны, шмыгающий нос…

Наверное, он видел интересный сон. Или сошел наконец с ума? Когда женщина села рядом с ним, он ясно пробормотал:

– И тогда я убил этого умника…

Потом привстал на локте, распахнув взрослые глаза.

– Поешь, я тебе разогрела, – сказала женщина.

В руке она держала тарелку. Тарелка дымилась, пахла. О-о, жареная картошка с котлетой! Хлеб с маслом. Чуть-чуть квашеной капусты…

– А ты? – сонно спросил мальчик.

– Я уже. Ты спал, ничего не слышал.

– Сколько времени?

Женщина равнодушно посмотрела в окно. Там был двор – во всех подробностях. Там было светло.

– Наверное, уже день. Сашуля, я не знаю, у нас часы повставали, мы же вчера не заводили, – она смотрела, не отрываясь, на ржавые карнизы. – Я так долго с Будапештской ехала, обидно…

– Почему с Будапештской? – удивился мальчик. – Мы же на Обводном канале были!

Она погладила его по спине, спустившись пальцами до самого низа, – естественным, очень родным движением. Почти, как Игоря. Поставила еду к нему на подушку:

– Остынет, а?

Он послушно сел и взял вилку.

– А Игорь где?

– Не бойся, с Игорем все в порядке, – женщина отвернулась.

Было как-то странно. «Что в порядке?» – подумал мальчик, запихивая внутрь себя котлету. Жареный комок фарша отозвался волнами уверенности в завтрашнем дне. Вкусно Жанна готовит, нельзя не признать. Но зачем она разбудила его? Неужели только для того, чтобы накормить? Смешно. Человек ночь не спал, в результате – голова гудит, глаза режет, и вообще, приятных ощущений мало после такого режима. Странно и смешно. Он хотел было рассказать ей, что недоразумение разъяснилось, что Игорь никакой не стукач, но вдруг вспомнил…

Мальчик вспомнил все.

Женщина сбросила тапки и полезла к нему на тахту, перешагнув коленями через его импульсивно поджавшиеся ноги. Прямо так, в грязных джинсах, не жалея чистое покрывало. Ей было можно, она ведь это покрывало и стирала вместе с другими тряпками Игоря. Легла у стенки, уютно втиснувшись в свободное пространство, и обняла мужское тело перед собой. Запросто. Будто ничего не случилось. «Конечно, она же не догадывается, что я про нее догадался, – растерянно подумал мальчик. – Точнее, не я, а дядя Павел. Как ей об этом сказать? Как спросить?..» Мозги отказывались ворочаться, веки неудержимо сползали на щеки. Существо, поместившееся сзади, обжигало спину. Уже не было ни странно, ни смешно, хотелось упасть в подушку и умереть.

– Сашуля, от меня случайно ничем плохим не пахнет? – возобновила женщина беседу.

– Вроде нет.

– Помойка проклятая… Я как пришла, руки мыла, мыла. И все равно кажется, что воняет.

При чем здесь помойка? Мальчик дожевал то, что оставалось во рту, не чувствуя вкуса, затем спустил на пол почти полную тарелку. Женщина встревожено привстала:

– Тебе нехорошо?

Он молча помотал головой.

– Ты так жутко бредил, когда просыпался, что я чуть обед не уронила. Знаешь, что ты мне сказанул? «Я, – говоришь, – убил этого умника».

Мальчик неподвижно смотрел в потолок. И больше никуда. Взгляд влево, взгляд вправо – считать попыткой к выяснению отношений.

– У меня детектив придумался, – объяснил он. – Сам собой, честное слово. Перед тем, как я заснул. Ты мою фразу неправильно сказала, надо было: «И тогда я убил этого умника». Этой фразой заканчивается. На последней странице тот, который расследует хитрое убийство, случайно разоблачает главного героя, который якобы просто наблюдал за расследованием. Но в этот момент они в лесу, без свидетелей, поэтому главный герой опять выкрутился.

– Что за убийство? – честно заинтересовалась женщина.

– Кто-то вызвал милицию, сказал, что в одной квартире непонятный шум. Милиционеры приехали, стали трезвонить в дверь и одновременно убили хозяина квартиры. Потому что хозяина сначала усыпили, а потом привязали к нему провода от электрического звонка. В конце выяснится, что это главный герой и вызвал милицию. А называется «Тайны электричества». Записать надо, забуду…

Она вздохнула о чем-то своем, невысказанном:

– Электричество… Уникальный ребенок, зачем я тебя разбудила, дура? Спал бы, видел бы свой детектив…

Замолчала.

Да, она зря меня разбудила, кивнул мальчик потолку. Как теперь спросить ее? Как решиться? Какой наводящий вопрос отыскать?.. Потолок, увы, не мог предложить ничего конкретного.

– Ты что-то сказал? – напряглась женщина. – Губами странно шевелишь.

– У Игоря повесть напечатана.

– Ну и что?

– Дядя Павел раскопал, что это майор ему помог напечататься, вот и отомстил предателю. Но ведь Игорь не знал ничего.

Женщина сразу поняла. Потому что дернулась. Потому что застонала.

– Это я виноват, – продолжил мальчик, страдая. – Зря я тогда рассказал…

– Ну что ты такое сочиняешь, Сашенька, ты-то в чем виноват? – на мгновение она прижалась к партнеру по тахте.

– Это я продал Игорю идею про болезнь, – объяснил тот. – Ну, когда человек не может не красть, постепенно сходит с ума, а потом начинает убивать. Еще в пятом классе. Мы тогда с одним корешом все время в гардероб бегали, значки с чужих пальто снимали, по карманам шарили. Прямо зараза какая-то на нас напала, не остановиться было. А он взял и повесть написал.

– Подожди… – женщина даже привстала от удивления. – Значит, «Клептоманию» придумал ты? Не Игорь?

Она села, обхватив руками колени. Она взглянула из-под челки, склонив голову на бок. Невообразимо красивая. Оттого, наверное, что кровоподтек был на другой стороне лица.

– Почему не Игорь? Он сюжет закрутил – супер! И про Библию тоже он идею нашел, между прочим.

Мальчик упорно держал взгляд в вертикальном положении.

– А остальные его вещи кто придумал? Например, «Систему управления», она мне больше всего нравится.

– Я ему только про башню рассказал, честное слово. Будто внутри кругом висят телекамеры, а люди жутко боятся, что за ними кто-то наблюдает, ведут себя по-дурацки, разговаривать нормально не могут. Потом оказывается, что телекамеры уже сто лет как не работают, потому что все, кто наблюдал, давно умерли, и специальный зал с телевизорами абсолютно пустой…

– Что я, повесть не читала? – перебила женщина. – Игорь-то здесь при чем, не понимаю.

– Как при чем! Это он сделал людей поэтами и поэтессами. И детективный сюжет про якобы самоубийство одного из поэтов… Он хорошо пишет, ты зря.

– Да я ничего, – она вдруг заразительно засмеялась, – просто я вспомнила, как Игорь эту повесть хвалил…

Нет, не смеялась она. Всхлипывала. Роняла слезы на покрывало, сотрясаемая прорвавшимся к зрителю чувством.

– Писатели… – плакала она. – Ну что за семейка ненормальная! Сплошные писатели, ненавижу писателей… – нервно утерлась рукавом свитера и закричала: – Ты почему не смотришь на меня!

Мальчик вздрогнул.

– Почему вы оба не хотите на меня смотреть? Почему, я тебя спрашиваю? – отвернулась и сказала в висящий на стене коврик. – Игорь в больнице. Когда он вернется, не знаю.

– Как это, в больнице? – прошептал мальчик. – В какой в больнице?

– В «Скорой помощи», на Будапештской улице. Он под трамвай попал. Серьезные травмы. Хорошо, тетка успела сетку выпустить… и затормозила… иначе бы, сам понимаешь…

Он вскочил. «Все, конец,» – подумал он, машинально нашаривая ногами тапки. Но всякое движение в груди временно замерло, и он упал обратно. Перед лицом очень кстати оказался мягкий бугор подушки – он ударил туда лбом и остался лежать, вгрызаясь зубами в складку на покрывале.

– Не надо, Сашуля, перестань! – проплакала женщина сверху. – Поздно, понимаешь, опоздала я… – Она сильно развернула его на спину и нависла над ним черно-белым лицом. Черной была левая половина лица, белым было все остальное. Струились пахнущие шампунем волосы. Он зажмурился.

– Ну ты же фантазер, писатель! – раздался из тьмы ее голос. – Сашенька, родной мой, отнесись ко всему, как писатель, прошу тебя. Представь, что все это не по-настоящему.

– Как это? – спросил он, будто сквозь вату.

– Разве ты не чувствуешь, что такого в жизни не бывает? Какое-то нагромождение нелепостей, один к одному… Представь, что все это кем-то придумано, и сразу станет легче, вот увидишь.

Он разжал веки. Глаза у обнимающей его женщины были слепыми, безумными. Куда более безумными, чем закончившийся сюжет, куда более слепыми, чем небо над двором.

– Все это понарошку, договорились? – попыталось улыбнуться черно-белое лицо. – Игорь остался жив, и на том спасибо.

Мальчик затрясся под ней, холодея от ужасных догадок, и закричал. Закричал, отгораживаясь собственным воплем от засасывающего его безумия:

– Что я тебе, маленький? Кто «придумал»! Небось, сама толкнула человека под трамвай, признавайся!

Пауза длилась вечность. Как и положено в хороших спектаклях.

– Дурак, – сказала женщина. Рывком села. Настала свобода, но двигаться уже не было причин. – Не сходи с ума, Александр, ради него я кого угодно под трамвай толкну. Разве не замечал? Горло кому угодно перегрызу… А он… Как он мог?

Опять она начала разговаривать с собой, голос ее корчился, ломался от обиды.

– «Горло перегрызу», – передразнил мальчик. – Ведь это ты – любовница дяди Юры! Ты! Следовательша у Бэлы видеокассету взяла, так и знай!

– Надо же, полгорода интересуется, с кем я трахаюсь, – она горько удивилась. – Прямо как в моей деревне, даже приятно… Из-за следовательши, Александр, он и бросился на рельсы. Позвонил ей, пока я в машине спала… Зачем она ему все доложила, гадина, не понимаю. Нет у них таких прав, чтобы человека гробить, она у меня еще попрыгает по кабинетам…

– Значит, про дядю Юру – правда?

Женщина возмутилась:

– Да не была я его любовницей! Один раз, всего один раз! – Она спрятала лицо в ладонях. – Подумаешь, один разок… – Голос под пальцами стал глухим, далеким. – А что мне было делать? Скажите – вы все, такие правильные…

– Разговор ты не в автобусе подслушала, да? – внезапно решился мальчик.

– Какой разговор?

– Тот, где дядя Павел про нашу дачу бандитам объяснял.

Она убрала руки и посмотрела на ребенка. Расслабилась. Потом тихо легла рядом, заняв прежнее место.

– Вот и хорошо, что ты сам все понял, – спокойно заговорила она. – А то я мучилась, мучилась. Язык ведь не поворачивается… Мы с тобой больше не увидимся, я попрощаться пришла.

– Почему попрощаться? – по-детски испугался он.

– Мне в милицию надо. Оформлю явку с повинной. Даже телефоны этой следовательши взяла на всякий случай. У Игоря в рубашке нашла, мне в больнице его одежду отдали… Нет, к ней я не пойду, еще чего не хватало! Я к другому следователю попрошусь, к дежурному.

– Почему не увидимся? – Теперь он испугался вовсе не по-детски.

– Ты не услышал, куда я собираюсь идти?

– А потом, когда выпустят-то!

– Это будет нескоро, Сашуля. Да и зачем нам видеться?

– А Игорь как же?

– Игорек? – спросила женщина. И трепетно вздохнула. И непроизвольно сжала рукой плечо мальчика. – Игоречек знаменитым станет. Забудет меня в конце концов. Лишь бы сейчас обошлось…

Она упрямо продолжала быть спокойной. Она цеплялась за свое спокойствие тренированными пальцами, и мальчик дернул плечом, высвобождаясь, потому что было больно.

– Как-то не по себе, – ничуть не менее спокойно сообщил он потолку. – Ты, и вдруг убийца?

Сбоку вновь вздохнули.

– Я не убийца, нет. Не надо так. Пожалуйста, прошу тебя. Понимаешь, когда мужик какой-нибудь поганый заставит меня с ним… Извини, мерзости я говорю, конечно… Да в общем, все просто. Если мне трахнуться через силу, то происходит что-то жуткое. Я этого мужика потом способна прикончить совершенно элементарно, как стометровку пробежать. Очень интересное чувство. Тех двоих я тоже прикончила только после того, как они меня обломали, дурочку. А больше я ни на что такое не гожусь, ты ошибаешься.

Мальчик повернулся к ней, оглушенный.

– Каких двоих?

Она улыбнулась ему. Нежно чмокнула его в щеку.

– Боже, как на Игоря похож! Сил моих нет!

– Каких двоих? – заторможено повторил он.

– Давно это было, лет семь назад. Я еще в девятом классе училась. А те парни из медицинского института, студенты. Нормальные ребята, веселые. И жили весело… Они там у себя при студенческом клубе фотокружок организовали. Якобы фотокружок. А на самом деле порнуху на видео снимали, уж и не знаю даже, зачем. То ли из-за денег, то ли для души. Во всяком случае, заграничная продукция их не устраивала. Назвали себя с этаким понтом: студия «Щекотка». Их даже героями считали, девчонки вокруг них вились, тем более, они в своем кино обязательно и сами присутствовали в качестве главных героев. Да, веселые были ребята, общительные, с фантазией… я ничего не помнила, они фармакологией какой-то меня опоили. А потом увидела на экране… Знаешь, что они заставили меня вытворять? Они заставили меня…

Женщина на секунду закрыла глаза. Улетела мыслями далеко-далеко, забыв контролировать лицо. Ее строгий портрет мгновенно наполнился сюрреалистическим буйством форм.

– Извини, Сашуля, не могу я тебе это рассказать, – прошептала она, вернувшись. – Ты уж не обижайся.

– И тогда ты их, – мальчик сглотнул, – убила?

– Для начала я спаяла штуковину… ту вилку, которую ты «электрическим стулом» обозвал. Потом пришла к ним в гости, туда же, в студию, как обычно. Заботливо приготовила кофе, в котором была их же собственная фармакология из шкафчика, а когда они соображать перестали, я включила вилку в сеть и каждого по очереди… Зато кассету я изъяла, на которую они сюжеты со мной записали.

– Ты им провода тоже к ушам прикладывала? – спросил Александр, обмирая.

Она удовлетворенно усмехнулась.

– Между прочим, это один из них и сказал, что к ушам надежнее всего. Просто так сказал, в нормальной болтовне, в компании, где мы познакомились. Они же оба врачами себя считали, все про все знали. А я кто? Школьница, дурочка… Спасибо ему, вовремя дал идею.

Мальчик помолчал, собираясь с мыслями. Думать было трудно, больно, страшно. Но необходимо.

– А почему у дяди Юры-то с тобой получилось, если ты с ним не хотела?

– Потому что он мразь, ваш дядя Юра.

– Да нет, я имею в виду…

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Чем он меня уговорил, да? Элементарно. Пообещал показать ту древнюю запись Игорю. Целый месяц обещал. Я как представляла, что Игорек посмотрит фантазии с моим участием, меня всю прямо пробирало…

– Ты же кассету забрала! У тебя что, украли?

– Нет, конечно. Ту запись, которая у будущих врачей была, я ножницами порезала и выбросила. Только мелочь одну не учла. Они видеоаппаратуру как раз у Юрия арендовали, а он давал технику с условием, чтобы студия «Щекотка» регулярно пополняла ему домашнюю видеотеку. Коз-зел волосатый… Меня он после какого-то фильма дописал. Кажется, «Казанова» Феллини. Короче, он вбил в оставшиеся полчаса самое-самое с моим участием, выборочно. Далеко не все, что было в оригинале, но Игорю бы хватило… Этому козлу, оказывается, я давным-давно нравилась, с тех пор, как меня на видео первый раз увидел. Он, оказывается, еще семь лет назад мечтал со мной познакомиться, но не успел, потому что приятелей-то его убили… И вдруг встретил меня на собственной лестнице! «Значит, – говорит, – судьба нам быть вместе. Пташка, – говорит, – моя длинноногая…»

Мальчик удивился:

– Он что, не знал?

– Чего не знал?

– Ну, что это ты тех гадов…

– Откуда! – возмутилась женщина. – Никто не знал. Меня же не нашли. Вокруг них кроме меня много дурочек было, и вообще, все сразу решили, что они просто со знакомыми уголовниками поссорились… Кстати, муж Бэлы из-за того случая и начал бояться, что его отравят. Впечатлительный слишком… Любовник толстобрюхий…

– Дядя Юра был моим папой, – зачем-то сообщил мальчик.

Обрушилась очередная пауза. Придуманный кем-то праздник целиком состоял из пауз – бесконечной цепью выползал из ночи, наполнял утро вселенским вакуумом, и только взрывы человеческого голоса спасали мир от удушья… Раздался взрыв – женщина надсадно захохотала.

– Нет, я ничего, – он начал оправдываться. – Я ничего такого не имел в виду, просто вдруг вспомнил…

– Действительно, ты же у нас Александр Юрьевич! – Она его не слушала. – Сама могла бы догадаться… Ну, Сашуля, тогда я обязана тебе рассказать, как твой папа погиб.

Он лежал на боку, повернувшись к ней. Он смотрел ей в глаза. Теперь он смотрел только туда – во мрак и пустоту ее праздничных глаз. Она обнимала его застывшей рукой. Они были рядом, близко-близко, им было хорошо на постели другого человека.

– Я и так все понял, – сказал он безразлично. – Ты хотела у дяди Юры видеокассету забрать. Ту, старую, с «Казановой».

– Нет уж, послушай, – она повысила голос. – И чтобы никаких мерзостей между нами не осталось! Ненавижу мерзости, что мне, с собой уносить их прикажешь?

В голосе было упрямство. И звенящая на всю комнату обида. И густая, бездонная тоска.

Пауза: Героиня

Он сам виноват, понятно? Он же обманул ее, загнал в угол. Трахнул ее, материализовав мечту семилетней выдержки, излил на нее свою обильную козлиную любовь, испачкав так, что она потом полдня под душем стояла, и обманул, обманул… Поставил видеокассету, продемонстрировал запись, уцелевшую не иначе как с помощью дьявольских козней, но вытащил из магнитофона и вручил ей совсем другое! Аппарат у него двухгнездовой, имеет две деки под кассеты. Почему она не сообразила, почему еще раз не проверила, собственноручно? Элементарно ведь: поставил в первую деку, вытащил из второй… Очень трудно защищаться, если начинает мстить давно забытое прошлое. Что ей было делать? Ждать нового удара в спину? Она и ждала, ничего не делая. После того позорного утра в конце марта, когда Юрий сумел заполучить ее в гости, когда он наколол ее, как бабочку на булавку, она не трепыхалась. Поздно было трепыхаться. Сразу бы в морду вломила, не выходя из квартиры – это да. Лучше не в морду – в пах. Но ведь не заметила, что ее дурят, а потом случая уже не было.

Нет, баллончик со слезоточивым газом она не специально для Юрия покупала, здесь ты не прав, Сашуля… Хотя, конечно, знала, что он невротик, что он всего боится, поэтому кофе с фармакологией влить в него не удастся. Знала, знала, чего скрывать? Поэтому оправдываться ни к чему. Но когда он позавчера ей позвонил, как всегда, выпивший, пригласил к себе, поклялся, что сегодня точно отдаст ей эту проклятую запись или сотрет, если она пожелает, вот тогда ее будто толкнуло. Она поняла наконец, что надо делать. Юрий в городе один, без жены своей фригидной, его не скоро хватятся… В общем, достала она из стола старенькое, испытанное семь лет назад средство решения проблем, которое так же непонятно зачем привезла сюда из своей деревни, обмотала ручки от скакалок новой изолентой, и отправилась в путь.

Да, ее ждал Игорь. Поэтому она и настояла, что снова придет в гости с «черного хода». Ты ведь, наверное, выяснил уже, что та дверь вовсе не была заколочена? Ты молодец, Сашуля, уникальный человек… Итак, ее ждал Игорь, сходя с ума от волнения – времени было мало. Поэтому она ехала не на общественном транспорте. Остановила частника и на машине домчалась до места за каких-нибудь полчаса. Юрий впустил ее, как на явочную квартиру, тайно, красиво, романтично. Пьяненький был, добренький. Показал ей кассету, мол, все честно, но она не стала смотреть. Самым главным было удостовериться, что запись не скопирована, а если скопирована, то выяснить, куда. Он развеселился: не тревожьтесь, мол, барышня, теперь все будет честно. Но она, конечно, не поверила. Затащила его в спальню и заставила клясться на иконе. У них в спальне образ висит, у жлобов проклятых. Они оба верующие, и Юрий, и Бэла, на самом деле верующие. Не рискнул бы он Христу врать, трус, тем более перед Пасхой. Всего ведь боится. Бога, дьявола, людей… Он и не наврал. Зачем? Теперь-то ясно – он уже тогда, в марте, новую видеосъемку ей организовал, на сей раз с собственным участием. Ей и в голову не пришел такой вариант. Конечно, чего ему было древнюю запись жалеть? Через пару недель, когда у него снова зачесалось бы между ног, он легко бы убедил барышню быть поласковее – с помощью новой кассеты… Дальнейшее не очень интересно. Он недолго мучался, получив порцию аэрозоля из баллончика, не больше минуты. Пока она шнуры доставала да штепсель в розетку втыкала, колыхался в своем любимом кресле, кашляя, роняя сопли, хватался за лицо, выставив напоказ волосатые уши… в общем, скучно. Гораздо увлекательнее, что было затем. Как она звонила Игорю, стоя рядом с трупом, а тот уже отправился ее встречать. Как погибала под дверью «черного хода», не имея возможности выйти из квартиры. Как слушала, ничего не понимая, разговор двух негодяев, стоявших на лестничной площадке. Как бежала сквозь проходные дворы, задержавшись только возле одного из мусорных баков, где она с наслаждением раздолбала вдребезги предательскую пластмассовую «Казанову». Как выскочила на проспект и сразу заметила Игоря – из той же самой подворотни, в которой они сегодня ночью мерзли, наблюдая за матерью. Как не спала предыдущую ночь, вспоминая подслушанный разговор, как не спала все последующие часы, спасая любимого человека неизвестно от кого. Вот и спасла, дура…

Какая же она дура! И вовсе не из-за того, что оставила орудие возмездия в коммунальной квартире. Кстати, куда их вообще было девать, улики эти подлые? Просто бросить нельзя, мальчишки элементарно найдут, с собой таскать – Игорь случайно в сумочку залезет. Если уж выбрасывать, то где-нибудь подальше, в Области. А лучше всего было бы уничтожить их, закопать. Но времени-то не оставалось – ни капли на донышке. Решила спрятать. На улице негде, на лестнице негде, и в вашей комнате нельзя – ты обнаружишь. Под вешалкой было хорошее место, туда сто лет уже никто не лазит… Смешно. Вот тебе и «Тайны электричества», Сашуля. И все-таки дура она совсем из-за другого. Такой важный и нужный поступок совершать в спешке, в полном цейтноте времени и мыслей – нелепее ситуации не бывает. Просто ее приперло, не могла больше терпеть, в результате сорвалась, не подготовившись. А если бы подумала хоть пять минут, то сообразила бы, что Иван Владимирович сразу ее раскусит.

Иван Владимирович Егоров. Да, ты правильно понимаешь. Да, именно из-за нее майор госбезопасности и помчался в институт, жаждал с ней пообщаться. Она же поставила его в очень сложное положение! Если он сдаст ее милиции, то обязательно выплывет наружу причастность Службы, точнее – его личная причастность, а ведь эту прославленную организацию и так всюду склоняют с добавлением нехороших прилагательных. Не сдаст – тоже рискует. И вообще, он ведь столько сил на это дело положил, комбинацию какую-то затевал… О, кстати, замечательное слово – «комбинация»! Они там ужас как любят вворачивать его к месту и не к месту, имей в виду на будущее, вдруг пригодится в писательском ремесле… Так вот, майора можно понять. В момент самого кайфа, когда добыча уже в паутине путалась, человеку взяли и все сломали.

Э-э, нет, сексотом она не была! Обижаете. Подписку о работе Иван Владимирович не смог у нее отобрать, фиг она ему дала, а не подписку. «Хотите, – сказала тогда, – арестовывайте, сажайте, мне абсолютно плевать, и так жизнь кончена, только сначала вам доказать надо, что это именно я юным режиссерам сдохнуть помогла…» Просто студия «Щекотка» каким-то боком у него в делах проходила. Поэтому он и догадался, кто убийца, хотя специально убийством не занимался. Он в то время еще старшим лейтенантом был, мелкой сошкой. Познакомился с ней, чтобы вербануть, а когда она не согласилась, пожалел девчонку. Шестнадцать лет ведь ей было, девчонке – всего-то…

Взамен она пообещала ему, что и за «просто так» всегда поможет, если очень надо. И если самой интересно будет… Короче, майор Егоров прекрасно помнил подробности закончившегося семь лет назад сюжета, поэтому наверняка догадался, кто мог в этот раз использовать мощь электричества на благо людям. Небось, примчался вчера вечером к ним в институт, бедняга, полюбовался, как она акробатический этюд исполнила, послушал столичного юмориста. А потом терпеливо ждал у выхода из актового зала, но вышли все, кроме них с Игорем. Да, глупо получилось, как в жизни обычно и бывает…

Кстати, неплохой он человек. Был старшим лейтенантом, а майора через ступень получил – под наградной приказ попал, когда их группа какого-то уникального бандита повязала. Правда, евреев здорово недолюбливает, но зато, стоило его попросить, и он помог повесть Игоря опубликовать. Да-да, не смотри так! Думаешь, «Клептомания» иначе прошла бы в этой газете, да еще без единого «но»?.. То-то. Не раскрывай Игорю секрета, ладно, Сашуля? Вот и хорошо, умница ты наша…

Нет, про семейство астрологов она толком ничего не знала. Про участие дяди Павла – тем более. Хотя, ей на самом деле многое подозрительным показалось. Какая-то записка, которую Юрий из почтового ящика вытащил. Законспирированный ход на «черную» лестницу, через который он впускал ее в квартиру. Вдобавок, в первый раз он тоже был выпивши – трепался без умолку, совсем за языком не следил. Бэлу поносил так, что даже жалко ее становилось, и вообще – странные вещи говорил. А уж как потом Иван Владимирович раскусил ихнюю семейку, ей неизвестно. Может, за почтовым ящиком следил, чтобы узнать, кто записки опускает? Знаешь, у майоров ведь тыщи хитрых способов, миллионы… Ладно, фигня это все, Сашуля.

Фиг-ня.