Текст книги "Дважды убитый"

Глава пятая

– Ну, что? Удалось? – немедленно полюбопытствовал Толя, встретив Егора в аэропорту «Шереметьево-2».

– Подожди, в машине поговорим.

Толя ловко подхватил из рук пыхтящего Егора многочисленные пакеты и потащил к стоянке.

– Ты еще и по магазинам успел пробежаться! – удивился он.

– А что делать? – развел руками Егор. – Маринке кое-что прикупил и детям. В чем-то ходить же надо. Сам знаешь, что у нас в магазинах.

– Давай, рассказывай, – нетерпеливо поторопил Толя, когда машина выехала со стоянки и устремилась в сторону Ленинградского шоссе.

– Да что рассказывать? Все, что мог, сделал. Со всеми, с кем хотел, встретился и переговорил. Теперь дело за ними. Кое-чем, думаю, мы здесь сможем помочь, но не очень сильно, по мелочи. Прессу в случае чего подключить, например. Но ни нам, ни им шум не нужен. Должна сработать их система безопасности.

– С этим понятно, – кивнул Толя. – Ты мне скажи: во время встреч и переговоров ты почувствовал, что нам доверяют?

– Сложно сказать, – повел плечами Егор. – С одной стороны, вроде бы да, с другой – осторожничают. Все-таки слишком много они вложили в Горби. Он – герой, остановил холодную войну, снес «железный занавес», объединил Германию плюс прочие ускорения, включая перестройку и гласность.

– Но страна идет ко дну! – воскликнул Толя. – Они же должны это понимать!

– А им-то что? Вот когда утонет, тогда они и сделают свой выбор. Большой Бэн, кстати, у них пока вызывает сомнения. Он для них темная лошадка. Запад, как всегда, выжидает, наблюдает, ждет, кто кого сожрет: Горби – Бориса или Борис – Горби. Как, кстати, Борис?

– Если честно, то и у меня есть сомнения. Прет, как на танке, к власти, но что потом делать с ней, не знает.

– Ему не обязательно все понимать. Для этого есть мы. Главное, чтобы не мешал. Да у нас нет другого Бэна.

Егор, глядя сквозь автомобильное стекло на улицы, задумчиво и печально покачивал головой. После Лондона Москва казалась заброшенной и неприкаянной, словно готовилась к концу света.

* * *

Дождавшись, пока Сурен выйдет выгуливать пуделя, Алекс выразительно посмотрел на Ашхен: та молчала, выжидательно глядя на визитера черными, как южная ночь, глазами.

– Неразрешимая для меня загадка, – произнес Алекс, – каким образом место рождения и условная национальность влияют на цвет глаз? Причем чем южнее и древнее народ, тем больше черного цвета. Такое впечатление, что на первых порах у Господа Бога не было других красок.

– Должна тебя огорчить, дорогой: в Армении ходит легенда, что в древности наш народ был голубоглазым. Кстати, такая же легенда бродит и среди евреев.

– Тебе виднее. Тем более что недавно ты уже побывала еврейкой.

Ашхен засмеялась, вспомнив сцену в «Шереметьево».

– Да, это было не так трудно, как может показаться. Курс по подделке произношений народов СССР я закончила на «отлично».

Они встали и подошли к огромному окну, которое начиналось от потолка и заканчивалось у пола. Полюбовавшись, как Сурен на дальней лужайке играет с собакой, Алекс приобнял Ашхен за талию и чмокнул ее в затылок.

– Твой импотент о чем-нибудь догадывается? – спросил он.

– Не думаю, – ответила Ашхен. – А если и догадывается, то деваться ему некуда. Он слишком дорожит деньгами, поэтому добросовестно играет роль честного бизнесмена. На остальное ему наплевать. Сурен даже не знает номера собственных счетов – все проходит через меня. Но я его не обижаю.

– Что ж, это очень хорошо. Счета нам очень скоро пригодятся. Сигнал от генерала уже получен. Дополнительные инструкции поступят завтра через агента.

– А что твой придурок?

– Бесится. Очень ему не хочется расставаться с деньгами.

– А кто его спросит?

– Пойми, Асенька, он не такой уж идиот, каким кажется. Бурт всегда начеку. От страха потерять деньги и дураки умнеют. Поэтому риск всегда остается. Но колесо уже завертелось, и наши шансы как никогда высоки.

– А ситуацию с банком «Globus» ты выяснил?

– Конечно. В нем такой же бардак, как в сегодняшних советских. Но у него есть одно большущее достоинство: он один из немногих, которые не контролируют наши структуры. А в Будапешт, конечно, полечу я сам. Бурт рисковать не станет. Да и тяжеловат он стал на подъем.

– Ну, что ж, – подвела итог Ашхен, – все пока складывается нормально. Ты только будь там осторожнее, мало ли что.

– Уж я постараюсь. Деньги покойникам не нужны. А я еще собираюсь пожить, – сказал он, целуя Ашхен, – вместе с тобой, конечно. Вечером встретимся?

– Да, на нашей квартире. Когда стемнеет.

Выходя, Алекс столкнулся с возвратившимся Суреном. Остановившись, ласково потрепал пуделя по загривку.

– Хорошая собака, Сурен, – назидательно произнес Алекс, – иногда лучше плохой жены. И наоборот.

– Что наоборот? – не понял Сурен.

* * *

– Шеф, можно войти? – услышал Дэвид голос по селекторной связи. – Есть разговор.

– Входи, Настя. Жду.

Настя влетела в кабинет с уже знакомой корзинкой.

– Что, опять пирожки? – облизнулся Дэвид. – А когда уже будет каша? Или ты решила переквалифицироваться из Машеньки в Красную Шапочку?

– Кашу в нашем буфете не продают, шеф. Приходится обходиться пирожками. Правда, если вы хотите умереть от голода – не ешьте.

– Ни в коем случае! – воскликнул Дэвид. – Враги не дождутся. Пусть и не надеются. – Вцепившись зубами в пирожок, Дэвид все же поинтересовался: – Тебе удалось обнаружить капиталы, которые тянутся к незаконным алмазам?

– Шеф, алмазы такими не бывают. Подобными их делают люди. Что же касается современных магнатов, то они никогда не скрывают, сколько тратят на женщин, украшения и прочие безделушки. Зато когда речь заходит о больших вложениях, молчат, как рыбы об лед.

– Интересное выражение! – заинтересовался Дэвид. – Как это: «как рыбы об лед»?

– Тут склеились две поговорки: «молчит как рыба» и «бился как рыба об лед». Если бы вы жили в России, где лед на реках и озерах стоит по полгода, вы не спрашивали.

– Хорошо, не интересуюсь. Но информация какая-нибудь есть?

– Пока нет. Но есть мысли и предчувствия.

– Какие именно?

– Шеф! – воскликнула Настя, – я понимаю, что у вас сроки, но чем больше они поджимают, тем меньше надо спешить. Итак, что мы имеем? Если реально, то почти ничего, но двигаемся в правильном направлении. Мелких жуликов и контрабандистов мы отдали Вилли Бону с Томом Уортоном. Так?

– Так.

– И освободили себе руки и головы для того, чтобы сосредоточиться на крупных рыбах. Так?

– Допустим, – подтвердил Дэвид, – хотя мы договаривались о медведях.

– Как вам будет угодно, – согласилась Настя. – Называйте их хоть слонами. Но надо иметь в виду, что магнатов интересующего нас масштаба не так уж много, примерно тысяча человек.

– Это, по-твоему, мало? – присвистнул Дэвид. – Не забудь, что нас интересуют магнаты со свободными деньгами. Деньги, вложенные в акции или в небоскребы, как у Трампа, мы не считаем.

– Естественно. Но тех, у которых водятся свободные наличные деньги, совсем немного, примерно сто человек. Уже легче. Теперь идем дальше. Я пришла к выводу, что деньги должны быть не просто свободными, а они жгут карманы. Это должны быть те средства, которые срочно нужно куда-нибудь вложить или потратить. Неработающие деньги интересуют только скупых рыцарей.

– Но накупить кучу неликвидных алмазов – сомнительное удовольствие.

– Я тоже так подумала, – согласилась Настя. – И пришла к выводу, что у человека должны быть очень веские причины, чтобы совершить подобную глупость.

– Что-то я не припоминаю среди магнатов круглых дураков, – засомневался Дэвид.

– Я тоже. Но речь не о них.

– А о ком? Можно, конечно, заподозрить каких-нибудь наркобаронов, которым вдруг засвербило отмыть свои деньги. Но за ними следят во все глаза. Собрать десятки или даже сотни миллионов долларов под носом ФБР не так уж просто. Кто еще? Твой любимый сэр Мэдок, основатель биржи фондов высокотехнологичных компаний? Читал я твою студенческую работу о нем. Замечательный труд. Неужели он?

– Нет. Ему это сейчас ни к чему. Мэдок на подъеме. К нему как к обладателю инсайда потянулись сегодня капиталы со всех сторон. В его фонд вливают деньги даже центральные банки мировых держав. К тому же Мэдок собирается идти в политику. Конечно, когда его пирамида зашатается, он постарается распределить наличные по всему миру. Но не сегодня. Нет, Дэвид, – вздохнула Настя, – не он покупатель. И вообще, я так и не придумала – зачем людям с большими деньгами на Западе влезать в эту аферу с алмазами?

– Интересная история, – всплеснул руками Стонецкий. – Не хочешь же ты сказать, что Советы продадут алмазы самим себе?

– Именно это я и хочу сказать.

– Что? Настя, ты в своем уме?

– Как никогда раньше. Дэвид, вы такой умный и талантливый, что работать под вашим руководством, не имея ума, просто невозможно.

Стонецкий подозрительно посмотрел на Настю, выискивая следы иронии на ее лице. Иногда он переставал понимать эту девушку.

* * *

Из донесения председателя «К».

«Совершенно секретно. Первому.

Довожу до вашего сведения, что сегодня в 18.00 по московскому времени в районе Краснодара остановлена колонна танков, двигавшихся в западном направлении с неустановленной целью. Командиры экипажей ссылаются на приказ командира танкового полка. Сам он пока не обнаружен. Танки на балансе полка не числятся. Судя по документам, они были проданы сегодня утром недавно образованному кооперативу «АНТ». Ведется расследование.

Председатель «К».

* * *

– Поймите, Дэвид, – втолковывала Настя шефу, пока они шли к машине, – Советы могли пойти только этим путем. Другие пути для них закрыты. Пока закрыты.

– Конечно, – сообразил Стонецкий, – мы всегда знали, что далеко не вся прибыль от экспорта возвращалась в Советский Союз. Но все думали, что некоторые нечистоплотные парни из советского «Внешторга» просто-напросто рассовывают эти деньги по своим карманам.

– Если бы! – воскликнула Настя. – Почти все годы советской власти партия инвестировала средства в бизнес на Западе. Агентура КГБ открывала предприятия по всему миру. Подумайте, сколько денег они выручили только за экспорт вооружения! Из автомата Калашникова стреляет весь мир. Все эти деньги надо было приумножить. А внутри СССР, где частное предпринимательство было под запретом, сделать это было невозможно. Поэтому весь бизнес делали здесь.

– То есть ты хочешь сказать, что они находили в своих рядах талантливых бизнесменов, отправляли на Запад, открывали под них предприятия и таким образом зарабатывали деньги?

– Приблизительно так, – кивнула Настя. – Но фокус в том, что все эти коммерсанты носили или даже до сих пор носят погоны. Они помнят, что деньги им не принадлежат, и по приказу вложат их куда угодно, в том числе и в алмазы.

– Настоящий рэкет! – возмутился Дэвид.

– Вы истинный бизнесмен, – расхохоталась Настя. – Когда речь заходит об изъятии денег, вам становится жалко даже агентов КГБ. Но повторяю, это их бизнес, но не их деньги. Конечно, отдавать приходится намного больше, чем когда-то брали, но они знали, на что шли. Это – во-первых. Во-вторых, ослушаться приказа невозможно. Такого рода бунт, как правило, плохо заканчивается.

Они подъехали к берегу Темзы, и Дэвид припарковал свой «Мерседес» у обочины дороги. Над рекой плавали клочья ночи, перемешанные с туманом. Но Лондон, похоже, не думал засыпать. Из приоткрытых салонов автомобилей то здесь, то там вырывалась музыка. Влюбленные пары выныривали из тумана, натыкаясь друг на друга. Горящие окна, отделившись от невидимых в темноте домов, беспокойно плавали в воздухе.

Ночной Лондон нравился Насте даже больше. Впрочем, с тех пор, когда она начала работать в «Денирс», дневного Лондона она почти не видела.

– Надеюсь, шеф, у вас нет идеи катать меня на дирижабле, – сказала Настя, лукаво заглядывая в глаза Дэвиду. – Я предпочитаю летать другим способом.

– Что ты имеешь в виду? – вдруг провалившимся куда-то голосом спросил Дэвид. И Настя почувствовала, что он краснеет.

«Нашему аналитику, оказывается, свойственно некоторое целомудрие», – подумала Настя. Но вслух сказала:

– Я должна лететь в Монреаль.

Угнаться за ходом ее мыслей Дэвиду с каждой минутой становилось все труднее.

– А зачем? – удивился он.

– Объясняю, – терпеливо проговорила Настя. – Самый крупный торговец оружием, имеющий отношение к КГБ, некто Вадим Бурт. Он кадровый сотрудник, давно живет на Западе. Его даже называют некоронованным королем Африки и арабского Востока, поскольку он регулярно снабжает эти регионы оружием. Думаю, что именно его заставят спасать родину. Я, конечно, могу ошибаться, но слетать на разведку стоит. Тем более что Бурт живет с моей школьной подругой Викой Завадовской, а я ее давно не видела.

– Но почему надо лететь в Монреаль, если он король Африки и арабского Востока?

– В Африке он только работает. А живет в пригороде Монреаля.

– Но это рискованно, – вдруг заволновался Дэвид. – А если Бурт узнает, что ты работаешь в «Денирс»?

– Что значит «узнает»? – воскликнула Настя. – Я просто уверена, что он в курсе. Если о том, где я работаю, знает моя тетя Полина в Тель-Авиве, значит, об этом уже известно всему миру. Я же вам говорю: Бурт живет с моей школьной подругой, а тетя Полина и ей названивает. Но на это у меня весь расчет. Если мое предположение верно, то Бурт сразу догадается, что мой приезд не случаен, поэтому побоится выкладывать денежки.

– Ты уверена, Настя? – продолжал волноваться Дэвид. – А вдруг они рассуждают по-другому? А если с тобой что-нибудь сделают?!

– Ну что они могут со мной сделать? – захохотала Настя. – Они же понимают: я не частное лицо, а представитель фирмы. Чтобы заткнуть нам рот, они должны будут уничтожить всех сотрудников «Денирс» или хотя бы руководство. Я глубоко тронута вашей заботой, – опять перешла на лукавый тон Настя, – но я уже позвонила Вике. Да и слетаю я всего на пару дней.

И опять расхохоталась.

* * *

Телефон прямой связи с главным редактором зазвонил в кабинете ответственного секретаря «Известий», когда он внимательно разглядывал происходящее за окном.

Окно выходило на угол улицы Горького и Тверского бульвара, и он мог ежедневно, как на экране гигантского телевизора, следить за тем, что происходит в центре столицы.

На этот раз у подножия памятника Пушкину кипел очередной митинг. Разглядеть из кабинета написанные на плакатах лозунги было непросто, но это было и не обязательно. Как правило, писали одно и то же, требовали одинаковые вещи, расходились с равнозначным результатом. Интересен был только градус кипения страстей.

– Слушаю тебя, Иван. – Ответственный секретарь снял трубку, нажал клавишу громкой связи и смело взглянул прямо в глаза Горбачева (его портрет висел на стене). – Опять новости?

– Значит так, Алексей, – услышал он голос редактора, – срочно на третью полосу надо поставить заметку. Строк двести.

– Да ты что! – взмолился Алексей. – Полоса уже сверстана, а двести строк – не двадцать. Придется все переверстывать. Типографские нас сожрут.

– Так, без комментариев, пожалуйста. Это обязательно. Звонили из ЦК.

– А мы тут при чем? Пусть свою заметку в «Правду» ставят.

– Алексей, под Краснодаром накрыли эшелон с танками. Ты понимаешь, что это значит? Пахнет военным переворотом. Танки вроде бы принадлежат кооперативу «АНТ», а на самом деле – черт его знает кто за этим стоит. Давай делай.

Положив трубку и еще раз чертыхнувшись, Алексей достал из пачки сигарету «Прима», закурил и вызвал своего заместителя.

– Давай, Витя, беги к главному, забирай гранки и – на третью полосу.

– Да ты что, Петрович! Уже же все готово, мы закончили. И водка стынет.

– И ты, Брут, продался большевикам! – рявкнул Алексей. – Давай делай. Заголовок подбери поярче. Что-нибудь вроде «Куда шли танки «АНТа»?» Пусть народ напугается! Вперед!

* * *

Утром, просмотрев заголовки свежих газет, Егор немедленно позвонил Толе:

– Ты сегодняшние «Известия» видел?

– Нет еще. Сейчас посмотрю.

– Открой третью полосу, – скомандовал Егор. – Теперь видишь? «Куда шли танки «АНТа»?

– Да, любопытно, – откликнулся Толя. – Переворот, что ли, готовили? Ни хрена не понимаю.

– Я тоже. Но чувствую, что нас кто-то опережает. Только не могу понять, кто и зачем.

* * *

– Все идет по плану, шеф, – доложил Алекс. – Мы уже начали действовать в том порядке, о котором договаривались. Двигатель запущен.

– Какой? – не понял Бурт.

– Танковый, – невозмутимо ответил Алекс. – Советский Союз опять хотел завоевать Европу, но мы остановили атаку.

– Какого черта, Алекс? Что ты несешь?

– Долго рассказывать, шеф, но информация об этом происшествии уже вышла в «Известиях». К вечеру газету доставят, – заверил помощник. – А сейчас у меня еще много дел. Нужно срочно связываться с Москвой и Будапештом. Само по себе ничего не делается.

– Ну, смотри! – пригрозил Бурт. – Если завалимся, они всех достанут. Тебе тоже не удастся отойти в сторону.

– А я и не собираюсь, шеф, – искренне заявил Алекс. – Можете мне поверить.

– Ты в курсе, что к нам летит эта девка из «Денирс»? Еще ее нам не хватало.

– Ну почему же, шеф? В данный момент наши интересы с «Денирс» сходятся. Как прилетит, так и улетит. Только не в Лондон, а чуть подальше – в Будапешт. Я об этом позабочусь.

– Машину за ней в аэропорт послали?

– Так точно. Вики сама решила встретить подругу.

– Как? Я же ей запретил ездить без водителя.

– Что я могу сделать? – развел руками Алекс. – Она высадила его за воротами.

– Ладно, когда вернется, доложишь. И проследи, чтобы Интерпол не опоздал. Важно, чтобы они появились именно в ту минуту, когда вы приступите к подписанию контракта. Не раньше и не позже, иначе все сорвется.

– Будет сделано, шеф. Разрешите идти?

– Иди.

Вернувшись к себе в офис, Алекс немедленно схватил телефон и набрал номер.

– Алло, Янош? – вкрадчиво произнес он. – Как дела, дружище? Давненько тебя не слышал.

На другой стороне провода от неожиданности крякнули.

* * *

Выйдя из дверей аэропорта, Настя поискала глазами Вики. Но не успела отыскать, как на ее шее уже повисла завитая блондинка и завизжала от восторга.

– Не узнала! Не узнала! – кричала Вики, целуя ее в щеки и в нос.

– А как тебя узнаешь? – ахнула Настя, освобождаясь от объятий и отступая в сторону. – Была красавицей, а теперь просто неотразима.

Вики, не уставая визжать, потащила Настю к огромному черному джипу «Линкольн», подняла дверь багажника, способного вместить не только чемодан, но и слона, если бы слонам был нужен чемодан.

Затем она распахнула дверцу салона, принципиально не желая замечать иссиня-черную женщину в полицейской форме с выдающимся задом, пытающуюся пристроить на лобовое стекло квитанцию о штрафе.

– Мадам, вы оштрафованы! – сообщила владелица полицейского зада, явно задетая тем, что ее не желают замечать.

– Да иди ты в задницу, корова, – ответила ей Вики на чистейшем иврите, не забыв приправить фразу милейшей улыбкой. Но квитанцию все же взяла, села в машину и резко вдавила в пол педаль газа.

– Все хулиганишь, подруга, – засмеялась Настя. – Совсем не меняешься.

– В Монреале это нормально: тебя матерят по-французски, а ты отвечаешь русским матом или на иврите, кто какой знает. Главное – не забыть улыбнуться. Да черт с ней. Давай рассказывай. Я тебя два года от Биг-Бена оторвать не могла. А тут вдруг летишь! Соскучилась, что ли? Мой Шуршун очень заинтересовался тобой, особенно когда узнал, где ты работаешь.

– Почему Шуршун? – удивилась Настя.

– Жужжит все время, как большущий трутень.

Вдалеке блеснуло на солнце широкое лезвие реки Святого Лаврентия, перерезавшее ажурный мост, часть горизонта и высотные дома Даун-Тауна.

– Врать не буду, Вика, у меня тоже есть интерес к твоему мистеру Бурту. Профессиональный, разумеется. Но это совсем не отменяет моей радости тебя увидеть. – Настя, перегнувшись, чмокнула подругу в щеку.

– О’кей, – отреагировала Вики. – Что там у тебя к Бурту, меня не интересует. Только знай, что много он не расскажет, Бурт скрытный, и шушукается он только со своим Алексом.

– А это кто?

– Помощник Шуршуна. Очень он мне не нравится. Больно умный, – сообщила Вики. – Ну да черт с ними, нам бы с тобой наговориться. Тут, подруга, рестораны – супер, ночные клубы – Лондону и не снились. Ну, и мальчики, – лукаво закончила Вики.

– Так у тебя с Буртом не серьезно? – с искренним женским любопытством спросила Настя.

– Сколько можно быть серьезной? – Вики нахмурила лобик. – Согласись, у нас с тобой было трудное советское, потом нелегкое израильское детство. Пока канадские дети смотрели сказки на ночь, мы учились надевать противогазы и отличать смертников на улице. Хочу жить легче. Конечно, Шуршун забавный и несчастный. Мне его бывает жалко. Иногда я даже испытываю к нему материнскую нежность. Но все равно он – не мой герой.

– Звучит трагично, – улыбнулась Настя, – несчастный миллиардер.

– А что ты думаешь? Так тоже бывает, – ухмыльнулась Вики. – Представляешь, его бабы не любят, несмотря на деньги. Последняя жена со столяром сбежала. Делал он скамейки у Бурта в саду и вот дострогался.

– Видать, хорошо инструментом владел, – хохотнула Настя.

– Да уж. Бедный Шуршун потом всех своих подручных замордовал. Но Вадик тебе понравится. Будет щеки надувать, водкой поить, деньгами хвастаться. Он же русский, сам к миллиардам никак не привыкнет. Богатство на себя, как парик, напяливает.

– Верно подмечено, – согласилась Настя. – На лондонских богатеев смотришь – фунты стерлингов в них с молоком матери влили. Никаких психологических проблем.

– Все, Настя, приехали. Сейчас только шофера на въезде посажу, а то Бурт его расстреляет.

* * *

– Готово! – сообщил Саша, приладив к розетке прибор, смахивающий на коробку для зарядки аккумуляторов. – Разбирайте.

Орел первым приладил к уху маленький наушник, спрятал за лацкан пиджака тоненький проводок и подошел к зеркалу. Наушник почти не был заметен. Повертев головой из стороны в сторону, он удовлетворенно констатировал:

– Нормально.

Остальные, проделав то же самое, сгрудились у двери номера, ожидая команды.

– Итак, – тихо произнес Орел, – последняя репетиция. Сейчас выходим в коридор и рассредоточиваемся: Саня и Борис – к черной лестнице, Гена – к грузовому лифту, а мы с Игорем войдем в основной лифт. Проверку связи я проведу прямо из кабины, во время движения. Так скорее выявятся недостатки, если они есть. Встречаемся мы в фургоне.

Войдя в лифт, Орел выждал несколько секунд и, слегка наклонив голову, тихо сказал:

– Первый – всем.

Еще через несколько секунд удовлетворенно кивнул и сообщил Барсу:

– Все нормально. Связь – супер. Двигаемся на улицу через фойе.

Выйдя на бульвар, Орел и Барс перешли на противоположную сторону и нырнули в дверцу небольшого фургона, на борту которого даже сквозь ночную темноту сияла надпись «Мороженое Марс». Остальные были уже здесь.

– Связь в порядке, командир, – доложил Саша.

– Это я уже услышал. Молодец, – похвалил Орел. – Боря, что у тебя?

– Арсенал готов, – отчеканил Борис. – Точка дежурства оборудована.

– Смотри, командир, – показал Саша, ставя на портативный столик небольшой телевизор, – я тут еще кое-что свинтил. На крыше фургона спрятаны камеры, и Гена сможет контролировать подходы к отелю.

Гена покрутил ручку телевизора, и на экране возник темный вход в гостиницу и часть прилегающей к нему улицы.

– Плоховато видно, – забеспокоился Борис.

– Ночь на дворе. Днем все будет четко.

– Хорошо. – Орел оглядел свою команду. – В случае возникновения боевых действий делимся на две группы. Саша и Борис – штурмовая, мы с Игорем прикрываем, Гена обеспечивает наблюдение и страховку на улице. Местами меняемся только по моей команде. Все понятно?

– Так точно! – полушепотом откликнулась группа.

– На следующий день после операции ровно в шестнадцать ноль-ноль встречаемся на старой ферме в двадцати километрах от города. На карте она указана. Ее всем надо изучить, но с собой не брать. Никаких бумаг при себе не иметь. Действовать строго по инструкции. А завтра всем быть на местах ровно в семнадцать ноль-ноль. Все. Расходимся.

* * *

Михаилу удалось вернуться домой чуть раньше обычного, как раз к вечерним новостям. Смотреть их он любил. Ему нравилось, как изменилось в последнее время телевидение: новые молодые лица, талантливые, выдумщики. Такого количества интересных программ не было за всю историю отечественного телевидения. Благодаря экрану демократизация входила в каждый дом. И это не могло его не радовать.

Пока Раиса готовила чай, он включил телевизор и предался воспоминаниям о студенческих годах. Конечно, самым ярким из них была Раиса. Благодаря ей он, будущий юрист, как ему тогда казалось, вошел в студенческую среду философского факультета.

Все это для недавнего комбайнера было новым и даже удивительным. Одни только дискуссии с Мерабом Мамардашвили чего стоили! Впрочем, дискуссиями это назвать было нельзя. Просто, как уже тогда было ясно, гениальный Мераб спокойно и доходчиво объяснял, как устроен мир в целом и советский в частности.

Михаилу до той поры казалось, что все нормально, порядок вещей установлен раз и навсегда и надо только к нему приспособиться.

Но Мамардашвили только посмеивался и зародил в Михаиле сомнения, которые с годами окрепли. В нем появилось стремление анализировать и относиться ко всему происходящему критически. Да, много воды утекло с тех времен.

– Боже мой, Миша, что это? – Раиса стояла с чайником у двери и указывала свободной рукой на экран телевизора.

На экране застыл логотип «Известий» и крупный заголовок: «Куда шли танки «АНТа»?» Через секунду картинка сменилась другой: возникли открытые платформы эшелона, груженные тяжелой техникой, едва прикрытой брезентом. В отдельных местах он был откинут, из-под него выглядывали танковые стволы.

Потом из-за журналистских диктофонов и микрофонов появился начальник пресс-службы КГБ генерал Александр Богданович.

– Да, – говорил Богданович, – проверив оперативную информацию, мы обнаружили вблизи города Краснодар эшелон с техникой, способной выполнять боевые задачи. По документам она принадлежит кооперативу «АНТ». Но не надо беспокоиться. Мы уже давно ведем разработку этого предприятия. Мы знаем, что оно связано с западными спецслужбами. После вчерашнего происшествия оно, скорее всего, будет закрыто. Если кто-то думает, что по нашей территории можно тайно возить танки, то сильно ошибается.

– Миша, они готовили переворот, – взволнованно сказала Раиса, ставя чайник на столик. – Они не унимаются. Я чувствую, что КГБ тоже против тебя. Мне страшно, Миша.

Михаил вскочил и рванул трубку прямой связи с председателем госбезопасности.

– Что там у вас происходит? – закричал он в трубку. – Куда везли эти танки?

Выслушав объяснения, швырнул трубку на рычаг.

– Бардак! – в сердцах бросил он. – Везде бардак.

* * *

– Слушай, Вика, – ахнула Настя, глядя в окно расположенной на втором этаже спальни, – да тут собирается самый настоящий бомонд, сливки канадского общества. А мне и надеть нечего. Не в джинсах же выходить?

– Сливки, – подтвердила Вики, тоже подходя к окну и становясь рядом. – Только давно прокисшие.

По зеленой лужайке вдоль бассейна прогуливались гости, ожидая, пока прислуга накроет. Широченный стол стоял тут же, зияя огромной проплешиной, как высоким забором, огороженной бутылками и предназначенной для блюда с шашлыком.

– Смотри, – Вики ткнула пальцем в стекло, – вон тот, что аперитив за стойкой разливает, – Алекс, помощник Шуршуна. Я тебе о нем говорила. Неприятный тип, хотя и прикидывается интеллигентом.

А того маленького носатого видишь? Это Сурен. Изображает из себя серьезного банкира, хотя, по-моему, они такими не бывают. Этот все время нервничает, быстро надирается водкой и начинает нудить. Не выношу таких мужиков. Рядом с ним Ашхен по кличке Ася. Видишь? Грудастая блондинка, хотя она на самом деле брюнетка.

– А почему у нее кличка?

– Ну, не знаю. Одни называют ее Ашхен, другие – Асей. Еще та бабенка. Носатого своего так держит под каблуком, что скоро он отвалится. А вот тот загорелый громила – африканский бог войны.

– Почему?

– Скупает все, что стреляет и убивает. У него какие-то дела с Вадиком.

– Ну ты даешь, Вика! – восхитилась Настя. – Тебе бы в разведке работать. А говорила, что не интересуешься делами Бурта.

– Я и не любопытствую. Они сами рассказывают. Все время кто-нибудь пристает, – пожаловалась Вики. – Ты же знаешь мужиков. Хвост распустят, чтобы понравиться, и выбалтывают кое-что. А тот, посмотри – умереть можно со смеху. Миша. Владелец похоронного бюро. Бурт утверждает, что среди его покойников есть очень влиятельные люди.

– При такой любви к оружию, – заметила Настя, – профессия гробовщика – в самый раз.

– Остальные, – продолжала тараторить Вики, – не интересны. Те двое – адвокаты. Контужены на всю голову деньгами Вадика.

Вот тот, который в бездарном галстуке, – местный чиновник. Видишь? Вон туда смотри. Рядом с ним еще перепуганная тетка. Жуткая уродина. И где таких делают? Так вот, чиновник мечтает о большой взятке. А может, уже нет, есть вероятность, что взял. Видишь, какая рожа слащавая. Плюнуть хочется. Ну, ладно, давай тебе подберем какое-нибудь платьице. У меня их целый вагон. Вот это подойдет? – спросила Вики, извлекая из шкафа платье из почти невесомого шифона.

* * *

Оставив гостей, Алекс углубился в сад, где в дальней беседке его поджидал высокий парень, с которым в глухом месте лучше не встречаться. Руки его едва помещались в рукавах ковбойки, которая, казалось, вот-вот треснет под напором бицепсов. Он протянул Алексу папку и застыл в ожидании команды.

Алекс открыл папку, вытащил из нее аккуратно сложенный номер «Известий» и листок с инструкцией. Проглядев последнюю, он вернул ее агенту, развернул газету и удовлетворенно хмыкнул.

– Отлично, Костя, – заявил он. – Инструкцию уничтожишь. А газету я оставлю у себя. Теперь вот еще что: в Будапеште мне нужно обеспечить пути отхода. Две машины с ключами у двух входов в отель. Пистолеты с глушителями – под сиденье. И сменные автомобильные номера. С остальным сам разберусь.

– Будет сделано, – ответил парень, сдерживая хрипловатый бас. – Вечером связь с генералом. Что передать?

– Передай, что все идет по плану. Больше пока ничего не нужно.

– Понял, – откликнулся Костя и в ту же секунду исчез.

* * *

– Мы еще разберемся, что это за кооператив такой! – во всю глотку кричал с наспех выстроенной трибуны Большой Бэн. – Они всегда врали, врут и будут врать. Никакой это не кооператив. Это попытка военного переворота!

– Долой партийную номенклатуру! – закричали в толпе. – Свобода! Свобода!

Митинг на пустыре за Лужниками в очередной раз собрал десятки тысяч человек. Ораторы, сменяя друг друга, камня на камне не оставляли от властей. А последние события под Краснодаром только добавили масла в огонь.