Текст книги "Дважды убитый"

Вернувшуюся в свое кресло Настю била крупная дрожь. Барс, не останавливая машину, скинул с себя пиджак и набросил на девушку, хотя понимал, что дело не в холоде, а в потере крови. Надо было что-то делать. О больнице и речи быть не могло. Выскользнув из потока машин, он опять свернул на тихую улицу и затормозил.

– Не бойся, – попытался успокоить Настю Барс. – Давай сюда аптечку.

Найдя бинт и перекись водорода, он быстро обработал рану, которая действительно оказалось не опасной. Пуля скользнула по касательной, но крови все-таки выпустила немало. Барс туго перевязал руку, и кровотечение почти прекратилось.

– Заживет, как на собаке, – произнесла успокоенная Настя по-русски.

Барс пристально посмотрел на нее, потянулся к бардачку, вытащил документы на аренду машины и быстро пробежал глазами.

– Ты кто такая, Анастасия?

– Давай все выясним потом, – продолжила Настя по-русски. – А сейчас нам нужен маршрут 139 автобуса, идущий от аэропорта.

– Карта есть? – спросил Барс, догадываясь, что девушка могла сдать его полиции еще там, в переулке, но пока не понимал, почему она этого не сделала.

Здоровой правой рукой Настя разложила на коленях карту, пытаясь найти известный ей адрес. Барс не торопил, только напряженно всматривался в номера попутных и встречных автобусов.

– Есть! – воскликнула она. – Милоша Формана, двадцать. Сейчас уходим в правый ряд. Так, прямо. Третий, нет – четвертый поворот направо.

«Ну, вот и штурман у меня завелся», – подумал Барс, послушно выполняя указания девушки.

Глава седьмая

Гена, как всегда, тщательно изучил маршруты отхода, поэтому машину вел уверенно. Они быстро проскочили мост через Дунай и устремились к окраине.

Как только они выбрались за городскую черту, Орел скомандовал сворачивать в первый же перелесок, что попадется на пути. Гена так и сделал.

Когда машина затряслась по буеракам, внутри старенького фургона все заскрежетало. Лежавший на лавке возле Саши «Узи» швырнуло о борт с такой силой, что лязг застрял в ушах. Скамейки скрипели и норовили сорваться с места. Огромный железный холодильник, в котором, видимо, и перевозили мороженое «Марс», ухал дверцей и издавал глухой металлический стон. В этом шуме даже звук мотора утонул, не говоря уж о выстреле из пистолета, снабженного глушителем.

Саша беззвучно упал сначала на лавку, а потом скатился на пол. Гена, проехав еще несколько десятков метров, затормозил и повернулся лицом к салону.

Ни о чем не спрашивая, он открыл дверцу, выпрыгнул из машины и подошел к дверям фургона, где Орел уже сооружал какое-то подобие фитиля из собственного галстука. Скрутив его в тугой жгут, он опустил его в узкое горлышко бензобака, поджег и жестом приказал Гене отойти на безопасное расстояние. Через несколько секунд раздался мощный взрыв. Машину подбросило, развернуло в воздухе, и она вспыхнула как факел.

«Собачья работа», – подумал Орел.

И они зашагали в сторону старой фермы.

* * *

Выждав примерно час, Алекс попрощался с Костей, напялил на себя заранее заготовленную белую курточку, в какой официанты обычно развозят заказы по номерам, и выглянул в коридор. Там было пусто.

Прихватив в холле брошенный Борисом сервировочный столик на колесах, Алекс спокойно подошел к грузовому лифту и нажал кнопку вызова. Кабинка, накануне тщательно смазанная Барсом, приплыла почти беззвучно. Спустившись вниз, он вышел через кухню и ресторан на улицу.

Там скучали двое полицейских, которым и в голову не пришло остановить интеллигентного очкарика в дорогом костюме с маленьким кожаным кейсом в руке.

Выйдя на бульвар, «очкарик» отыскал взглядом черный «Мерседес», достал из кармана ключи и открыл дверцу. Через пятнадцать минут он остановился у банка «Globus». Здесь Алекс первым делом, широко улыбнувшись сидящей за стойкой миловидной служащей, предъявил доверенность и попросил перевести деньги со счета Вадима Бурта на другой счет.

Выйдя из банка, он из первого же уличного автомата набрал монреальский номер.

– Шеф, случилось непредвиденное. Эти придурки устроили войну в гостинице, заставили меня подписать контракт и перевести деньги.

Переждав отборный русский мат Бурта, едва не парализовавший телефонную сеть двух континентов, Алекс добавил:

– Шеф, я еле ноги унес. Если ко лбу приставляют пистолет с глушаком, рука сама все подписывает… А что Интерпол? Там дуболомы почище наших. Весь этот Интерпол ребята накрыли тремя выстрелами, а потом и половину будапештской полиции. Что я мог сделать, шеф? Хорошо, буду искать… Сделаю все, что могу, шеф.

И повесил трубку на рычаг.

«Конечно, они мне теперь и на фиг не нужны, эти ребята, – подумал Алекс. – Но оставлять свидетелей себе дороже».

Он снова снял трубку и набрал другой номер.

* * *

Бурт сразу же сообразил, что, доверившись Алексу, попал в ловушку. Конечно, как и любой работающий за границей выходец из Конторы, тот был себе на уме. Но Бурт был уверен, что держит его на коротком поводке, потому что, во-первых, все связи шли через него. Во-вторых, субординация до недавнего времени еще кое-что значила: именно Бурт как старший по званию был назначен руководить «фирмой», а Алекс определен был лишь в помощники.

Но что-то, видимо, в отлаженном механизме Конторы сломалось, чему Бурт только радовался, до поры до времени не подозревая, что бумерангом болты и гайки этого механизма могут ударить по нему самому. И вот – ударили. Поэтому он метался вдоль бортика бассейна и ругался так, что не только прислуга, но и Вики поначалу боялась приблизиться.

И вдруг ей стало его жалко – этого большого сильного медведя, распухшего от пива. Оказывается, его тоже могли обидеть. Конечно, она никогда его не любила. Хотя в те дни, когда они познакомились, он был все-таки другой – внимательный и галантный.

Тем не менее Вики и сама не могла бы объяснить, почему она, Виктория Завадовская, краса и гордость своих родных и подруг, переехала жить к Бурту.

На первый взгляд все было понятно. Она, официальная королева красоты Израиля, уезжала в Северную Америку, полная надежд на новую, интересную и состоятельную жизнь.

Но оказалось, что красота – товар скоропортящийся. Не потому, что она вдруг подурнела, нет. Многие находили ее даже похорошевшей. Просто после нескольких фотосессий, когда ее фотографии появились во второсортных журналах, Вики вдруг стала никому не нужна.

Уже позже она уразумела простую истину: Вики им чужая. Как ни странно, израильтяне гораздо больше походили на русских, а русские – на израильтян, чем те и другие могли себе представить. А тут – чужая. И ничего с этим не поделаешь. Они были другие. У них не было рассеченного пополам детства, связанного с переездом из России в Израиль. Они не понимали, как может не хватить денег до зарплаты. Они не знали страха быть взорванным на автобусной остановке. И еще: они не говорили по-русски, что почему-то оказалось для Вики очень важным.

С Буртом они познакомились случайно, на одном приеме средней руки, где ее обещали познакомить с каким-то продюсером, но этого так и не случилось. Расстроенная и почти несчастная, она сидела одна на садовой скамейке, ненавидя всех вокруг и намереваясь завтра же вернуться в Тель-Авив, навсегда забыв Канаду.

Именно в этот момент она почувствовала на себе восхищенный взгляд: большой и сильный человек глядел на нее не отрываясь. А когда он подошел и заговорил по-русски, она расплакалась: то ли из-за русской речи, то ли из-за того, что хоть кто-то подошел и пожалел.

Вики никогда открыто не интересовалась делами Вадима. Но будучи девушкой сообразительной, она многое подмечала и делала собственные выводы. Тем не менее долгое время ей было достаточно того, что он ее любил до крайней степени ревности, до желания приковать к дому и никуда не выпускать, утопив при этом в роскоши.

Потом красавице стало этого мало. Она стала хитрить и придумывать любые причины, чтобы вырваться, ненадолго уехать и пожить своей жизнью. И вдруг сейчас она поняла, что есть только два выхода: или бежать совсем, или начать жить жизнью Вадима.

Повинуясь какому-то неведомому до сих пор чувству, она бесстрашно подошла к этому бушующему медведю и молча прижалась к его груди. От неожиданности Бурт остановился и затих. А потом как-то обреченно опустился в кресло, прижал ее руки к лицу и совсем как ребенок пожаловался:

– Никого! Понимаешь, Вики, никого вокруг. Каждая сука хочет тебя продать с потрохами. А у меня, кроме денег, никого и ничего нет.

– Я есть! – вдруг вырвалось у Вики.

* * *

Барс остановил машину на конечной остановке 139 автобуса и понял, что они приехали на окраину. Вдоль улицы тянулись маленькие игрушечные домики с палисадниками, клумбами и аккуратными дорожками, такими же, как и сами дома. На маленькой площади выделялись три двухэтажных здания, в одном из которых, судя по яркому свету в витринообразных окнах первого этажа, была закусочная, а на другом висела вывеска «Почта». Третий дом в наступивших сумерках, видимо, заснул. По крайней мере, он не подавал никаких признаков жизни.

Дождавшись, пока горстка сошедших с последнего автобуса людей разойдется по близлежащим улочкам, Барс повернулся к Насте:

– Что дальше, командир?

– Мне надо найти телефон и позвонить, – сказала Настя.

– В таком виде? – усмехнулся Барс, оглядывая ее окровавленную блузку. – Тебя арестуют, как только ты выйдешь из машины.

– Хорошо, ты пойдешь, – согласилась Настя. – Надо позвонить в Лондон. Телефон 1768901. Ответит Дэвид Стонецкий.

– Что ему сказать?

– Скажи, что ты – Настя, – засмеялась она, – только сильно охрипшая. Представляю, как он удивится.

– А если серьезно?

– Скажи ему, что Машенька подружилась с Серым Волком. Он поймет. Еще скажи, чтобы он ни в коем случае не расстраивал дядю Вилли, а то он сгоряча может все испортить. Говори по-русски, Дэвид поймет.

Войдя на почту, Барс сразу увидел кабинку международной связи. Осторожно обойдя мужчину в соломенной шляпе, который, выпятив огромный зад, упаковывал посылку, он протиснулся к телефону, отыскал на стенке коды городов мира и набрал номер.

– Слушаю, Стонецкий, – услышал он в трубке несколько усталый голос.

Не здороваясь, Барс сразу сообщил:

– Настя просила передать, что подружилась с Серым Волком. И еще она просила ни в коем случае не тревожить дядю Вилли.

– А не вы ли этот волк? – после некоторого молчания заподозрил Дэвид.

– Настя больше ничего не просила передавать, – спокойно ответил Барс.

– Послушайте, – завелся Дэвид, – если это вы и если резня в отеле, о которой только что передала CNN, ваших рук дело, то я хочу вас предупредить: если с Настей что-то случится, мы отыщем вас даже на Луне. Я сам тебя найду, – сорвался Дэвид, – и разорву!

– Ты вообще-то, парень, думай, что говоришь, – рассмеялся Барс. – Или в вашей конторе все такие смешные?

– Ладно, – взял себя в руки Дэвид.

Помедлив несколько долгих секунд, произнес:

– Запоминайте адрес: улица Тюльпанов, шесть. Тетя Эльза будет ждать.

* * *

– Я хочу знать, кто они! – орал комиссар Готтлиб, широченными шагами пересекая коридор. – Покажите мне этих ублюдков, Имре! Найдите их немедленно!

Готтлиб с размаху саданул ногой в дверь отдела, за которой несколько сотрудников, удобно расположившись за служебным столом, мирно попивали чай с ватрушками.

– Смотрите, Имре! – заорал он опять. – Вот так они работают. В центре города бойня. Убиты девять полицейских, а они распивают чай.

Еще раз чертыхнувшись, комиссар проследовал дальше. Его заместитель Имре Варга, едва поспевая за шефом, скользнул следом за ним в кабинет. Усевшись в кресло за свой стол, Готтлиб слегка отдышался и с расстановкой, но все еще напряженно произнес:

– Имре, вы понимаете, что произошло? Мало того, что они угробили девятерых сотрудников и устроили войну в зоне нашей ответственности, так они еще убили Яноша, который, каким бы он ни был, представлял в Венгрии Интерпол. Понимаете, Имре?

– Да, – испуганно отозвался Имре.

– Ни черта вы не знаете! – опять повысил голос Готтлиб. – Если мы сами в считаные часы не справимся с этим делом, завтра к нам понаедут спецы из разных стран. А что это будет означать? – задрал он палец к потолку. – Что мы с вами – дерьмо, которое ни на что не способно!

– Но, шеф, – заметил, приходя в себя, Имре, – это были профессионалы. И не просто профессионалы, а такие, каких мало. Там все было сыграно как по нотам…

– Вот я и хочу узнать, что там исполняли эти музыканты! – перебил его комиссар. – Что они продавали? Что? Что может стоить стольких жизней моих людей?

Страстный монолог Готтлиба прервал неожиданный телефонный звонок.

– Вот, Имре, что я вам говорил? Начинается. Может, хотите послушать, что нам грозит? – И комиссар, предварительно нажав клавишу громкой связи, раздраженно схватил трубку.

– Слушаю, Готтлиб.

– Приветствую вас, комиссар, – раздался уверенный голос, – я Дэвид Стонецкий из компании «Денирс».

– Чем обязан?

– Пока ничем, комиссар. Просто я хотел вам сообщить, что один из тех, кто вас интересует, минут через сорок попытается укрыться на улице Тюльпанов, шесть.

– Кого вы имеете в виду?

– Одного из тех людей, кто причастен к событиям в отеле «Москва».

– А какое отношение, черт возьми, вы к этому имеете? – раздраженно спросил комиссар.

– Самое прямое, – последовал ответ. – Этот человек захватил заложницу, Анастасию Шелепински. Она является сотрудником нашей компании.

– А откуда такая точная информация?

– Я вам не скажу. Но информация верная, точнее не бывает. Так что поторопитесь.

И положил трубку.

– Вы слышали, Имре? Это только начало. Теперь они все полезут. Поэтому наша задача заключается в том, чтобы всех опередить.

И, помолчав, спросил:

– Что там у нас на улице Тюльпанов, шесть?

– Кажется, это бывшая казарма советских войск, – вспомнил Имре. – Солдат вывели оттуда два месяца назад, и она стоит пока пустая. Наши никак не могут решить, как ее использовать.

– Понятно, – удовлетворенно потер руки Готтлиб. – Всех тянет на родину, а она уже переехала. В общем, я вас прошу, Имре, принесите мне трупы этих ублюдков. Я хочу на них посмотреть. Возьмите человек двадцать и поезжайте. Заодно проверим информацию. Если же она фальшивая, кое-что можно будет свалить на «Денирс». Мне кажется, они тут совсем не рядовые наблюдатели.

* * *

Вернувшись в машину, Барс вкратце пересказал Насте разговор с Дэвидом и спросил:

– У вас там все такие идиоты?

– Почему? – оскорбилась Настя. – Дэвид совсем не идиот.

– Как же! Он заявил, что разорвет меня собственными руками.

– Ну, это он, конечно, погорячился, – согласилась Настя, окидывая взглядом мощные плечи Барса и мысленно сравнивая его с тщедушным Дэвидом. – Иногда бывает.

Разложив на коленях карту, Барс в наступившем полумраке пытался разыскать улицу Тюльпанов. А найдя, наконец, присвистнул:

– Да это совсем другой конец города. Минут сорок отсюда ехать. – И, чертыхнувшись, завел мотор.

Настя даже и не подумала заглянуть в карту. Она лихорадочно пыталась сообразить, почему Дэвид назвал улицу Тюльпанов. Каких еще Тюльпанов? Она точно помнила и телефон, и адрес тети Эльзы: улица Милоша Формана, двадцать. И добираться нужно было до конечной остановки 139 автобуса, как они и сделали.

Что он придумал? Засаду? Но какой в этом смысл, если мы до сих пор не знаем, где товар и кто покупатель? Во-первых, такие ребята, как ее нежданный попутчик и даже в каком-то смысле спаситель, полицейским все равно ничего не рассказывают. Во-вторых, еще неизвестно, будет ли кому поведать. Уж где полно идиотов, так это в полиции. Прикончат его из засады, и дело с концом. И ее, кстати, вместе с ним.

Настя решительно положила руку на локоть Барса.

– Постой. Не надо никуда ехать.

– В чем дело? – Барс выключил мотор и уставился на Настю.

– Мне кажется, мы приехали.

– То есть?

– Мы стоим на улице Милоша Формана у дома номер двенадцать, – показала она на горящий белый указатель на стенке небольшого строения. – Видишь телефонный автомат возле дерева?

– Допустим.

– Надо позвонить тете Эльзе и сообщить, что Настя находится в белом «Опеле» у дома номер двенадцать.

Уже минут через пять после того, как Барс вернулся к машине, на пустынной улице появился одинокий велосипедист в тирольской шляпе. Поравнявшись с «Опелем», он развернулся, махнул им рукой и не спеша поехал в противоположную сторону.

Барс осторожно двинулся следом. Они миновали нескольких аккуратных домиков с горящими окнами и освещающих собственные дворики. Затем они уткнулись фарами в высокие железные ворота. Велосипедист знаком попросил подождать и скрылся за калиткой. Через несколько секунд ворота распахнулись, и они оказались внутри просторного, ярко освещенного двора, один угол которого венчал большой двухэтажный дом, покоящийся на мощном каменном цоколе и украшенный подвесными цветочными горшками.

К строению примыкал деревянный сарай, не уступающий по величине главному дому. Проехав, следуя указаниям «тирольца», по двору мимо сломанной телеги с двумя уставленными в пустоту оглоблями, Барс завел машину в сарай, ворота которого уже были широко распахнуты. Их провожатый включил тусклый свет, заглянул в салон автомобиля, внимательно оглядел Настю и поспешно вышел.

Барс сразу понял, что разглядел окровавленную одежду. «Если это ловушка, – решил он, – то в машине оставаться нельзя».

– Выходи, – бросил он Насте.

Проследив за тем, как она с трудом покидает машину, Барс открыл левую дверцу, достал из-за спины пистолет и передернул затвор.

* * *

После разговора с Алексом Бурт достал из холодильника водку и хотел надраться как следует, но его остановил очередной телефонный звонок. Вкрадчивый баритон из трубки задал ему только один вопрос:

– Что больше: миллиард или, допустим, пятьдесят миллионов?

– Понятное дело, – растерянно пробормотал Вадим. – А кто вы такой?

– Будем считать, что договорились, – ответила трубка.

То, что Бурт услышал дальше, повергло его поначалу в шок, но затем он быстро сообразил, что, кажется, он может спастись с наименьшими потерями. Бурт вернул бутылку в холодильник и быстрым шагом направился в свой кабинет.

* * *

Никого за собой не обнаружив, человек в сером костюме еще покружил по улицам, дождался, пока стемнеет, и ровно в половине восьмого прибавил скорость.

Через полчаса в аэропорту «Ферихедь» он подобрал пассажирку неопределенного возраста, голову которой прикрывала модная дорогая шляпка, посверкивавшая аккуратно вкрапленными блестками. Еще через полчаса он остановился у входа в небольшой сквер, вышел из машины, двинулся вперед по аллее. Женщина шла на некотором расстоянии. Пройдя примерно до середины аллеи, они свернули налево и направились к небольшой пустой эстраде, светившейся тусклыми гирляндами лампочек.

– Все нормально, товарищ генерал, – доложила женщина, усевшись рядом с человеком на скамье. – Деньги переведены.

– Нормально, да не все, – отозвался генерал Калягин. – Деньги получены, но пользоваться ими опасно, пока есть свидетели кульбитов твоего Алекса. Теперь слушай. Наш человек в местном комиссариате сообщил, что на окраине города, примерно в километре от заброшенной фермы, полицейские нашли взорванную машину, а в ней обгоревший труп. Еще один труп остался во дворе гостиницы. Мы знаем, что их было пятеро. Следовательно, трое где-то бродят. Кроме того, полицейские наткнулись на подозрительный белый «Опель», хотели остановить, но тот от них ушел. По всем признакам, за рулем был профи. Очень уж грамотно оторвался.

– Но для этого и есть Алекс, товарищ генерал, – улыбнулась женщина. – Он их прослушивал и знает, что завтра они встречаются в четыре часа как раз на той самой ферме, недалеко от которой нашли взорванный автомобиль.

– Что ж, это уже кое-что. Значит, там и нужно ставить точку.

– Запятую, товарищ генерал. Точка будет поставлена позже.

– А справишься?

– Постараюсь, товарищ генерал.

– И вот еще что, – добавил Калягин. – По сообщению того же человека из комиссариата тот, что был в «Опеле», захватил заложницу. А это не кто иная, как сотрудница «Денирс» Анастасия Шелепинская. Знакома тебе эта фамилия?

– Никак нет.

– Ах, ну да. Больно ты еще молода. А я как знал, что с этой семейкой мы еще встретимся. Просил тогда начальство не выпускать их. Нет, позволили выехать. А теперь остается только гадать: заложница она или сообщница? В нынешней европейской каше все может быть.

* * *

Велосипедист вернулся в сарай с высокой пожилой женщиной лет семидесяти, которая, словно не заметив ни Барса, ни его пистолета, сразу бросилась к Насте.

– Ранена! – ахнула она. – Потерпи, девочка.

– Да все нормально, тетя Эльза, – обняла ее Настя, – царапина.

Тетя Эльза говорила на какой-то причудливой смеси немецкого и английского, что, впрочем, не мешало Насте ее понимать – в отличие от Барса, который улавливал только отдельные английские слова.

– Вижу я, какая царапина. Вся в крови. – И повела Настю в глубь сарая.

«Тиролец» без всяких слов поманил Барса туда же, где в углу возвышался огромный металлический шкаф, показал жестом, что его надо отодвинуть.

Сунув пистолет за пояс, Барс уперся плечом в боковую стенку и с огромным трудом сдвинул его с места. За ним оказалась дверца, которую выдавали только едва различимые зазоры между створкой и стеной. «Тиролец» подхватил небольшой ломик, просунул его в щель, и дверца с легким скрипом отворилась, затем прошел вперед, включил свет и поманил за собой остальных.

Сразу за дверцей обнаружилась деревянная лестница, ведущая вниз и вправо. Барс, поддерживая одной рукой Настю, шагнул на крашеную ступеньку, оглядывая странное помещение, но ничего подозрительного не обнаружил. Тусклая электрическая лампочка выхватывала схваченный тяжелыми брусьями низкий потолок и мрачноватые, обитые тесом стены.

Завернув направо, лестница привела еще к одной двери, на которой висел огромный амбарный замок. Почти беззвучно справившись с ним, «тиролец» на секунду исчез из виду и тут же появился в проеме, освещенный ярким светом. Барс, Настя и замыкавшая шествие тетя Эльза оказались в огромной прихожей, в которую вели еще три двери.

– Тут вас не найдут, – объявила тетя Эльза. – Я не знаю, от кого вы скрываетесь, но мое дело не спрашивать, а прятать. Только не знаю, где теперь взять врача.

– Не нужен врач, – отозвался Барс, – я сам справлюсь. Найдите перекись и чистый бинт.

– Может быть, сначала душ?

– А здесь он есть? – удивился Барс. – Конечно, не повредит.

Тетя Эльза увела Настю в душевую комнату, а Барс прошелся по прихожей, поочередно открывая выходящие в нее двери. За одной из них он обнаружил спальню с огромной деревянной кроватью, аккуратно застеленной синим покрывалом. За другой – маленькую кухню с подвесным шкафом, уставленным посудой, и настоящую электрическую плиту.

Честно говоря, такого комфортабельного подземелья Барсу видеть еще не доводилось. Он поглядел на «тирольца» – худого и высокого, который в своей дурацкой шляпе напоминал, скорее, дорожный указатель, чем мужчину. Но он только улыбался и кивал головой.

Из душа Настя вышла посветлевшая и наряженная в откуда-то взявшийся голубой халат. Барс взглянул на нее и отметил, что он ей к лицу и в целом Настя очень хороша. Раньше почему-то ему это в голову не приходило.

Тетя Эльза семенила следом за Настей с небольшим саквояжем.

– Вот, – сказала она, – тут все, что надо. А мы с Гжегошем пойдем соберем что-нибудь поесть. Да, я забыла сказать, – обратилась она к Барсу, – его зовут Гжегош. Он поляк. Точнее, польский еврей. Мы его тут еще во время войны прятали. Его уберегли, а родителей – не успели. Их убили на глазах Гжегоша. С тех пор слышит, но не говорит. Помогает мне работать. У нас тут небольшой пансион, там Гжегош и повар, и плотник, и электрик. На все руки мастер. И родители Дэвида здесь жили несколько месяцев, – пояснила тетя Насте. – А я – Эльза.

– Очень приятно, – наклонил голову Барс. – Меня зовут Игорь.

Когда тетя Эльза и Гжегош ушли, он открыл саквояж, вытащил из него все необходимое, еще раз осмотрел рану, обработал ее перекисью и наложил тугую повязку.

– Шрам, конечно, останется, – заключил он, – но рана пустяковая. Через несколько дней заживет. Сейчас главное – поесть и выспаться, потому что крови ты все-таки потеряла немало.

– Значит, Игорь? – прищурилась Настя. – Лечишь ты вполне профессионально. А убиваешь так же хорошо?

– Убиваю я лучше, – серьезно ответил Барс. – Проверять не советую.

– Да уж видела, – задумчиво произнесла Настя. – А позвольте полюбопытствовать, товарищ (не знаю, в каком вы звании) Игорь: какого черта вы устроили стрельбу в центре города? Совсем, что ли, мозгов нет?

– Это не мы. Нас кто-то подставил.

– Бедные какие, – насмешливо изрекла Настя, не отрывая от Игоря взгляда. – И танками не вы торговали?

– Какими еще танками? – удивился Игорь. – Где ты их видела? Ты еще самолеты на нас повесь. Не думал, что такая пустяковая рана может вызвать столько галлюцинаций.

– Бурта ты, конечно, тоже не знаешь?

– Не знаю. Все. Допрос окончен.

– Это не допрос, – усмехнулась Настя. – Просто я хотела понять, с кем имею дело.

– Ну и с кем?

– С тупой машиной, которой ничего не доверяют, кроме стрельбы. Ты даже не знаешь, чем вы торговали! – распалялась Настя. – Ты просто стрелял! Тебе все равно, в кого стрелять и зачем! Ты же не человек! Ты просто тупая, безмозглая машина.

Как ни странно, ее слова Игоря нисколько не задевали. Просто в какое-то мгновение он понял, что если ее не остановить, то случится обморок. Все-таки крови она потеряла немало.

И тогда он резко подошел к Насте, схватил ее мощными руками за плечи и поцеловал прямо в кричащий рот.

* * *

Имре Варга привел своих полицейских к старой советской казарме на улице Тюльпанов уже в глубоких сумерках. Тем не менее вокруг здания все еще были заметны следы недавнего пребывания воинской части. Прямо на земле валялись куски железа, старые автомобильные шины и прочий мусор.

Само строение зияло вышибленными стеклами и даже целыми окнами и распространяло вокруг себя какую-то кладбищенскую тишину.

Варга предостерегающе поднял руку, приказывая полицейским затаиться.

На самом деле заместителю комиссара было абсолютно наплевать на приказы Готтлиба. Он понимал, что тот как бывший коммунист доживает на своем посту последние дни и как бы комиссар ни старался, его все равно снимут. Новые времена требовали новых людей. Возможно, таких, как он, Имре Варга: деловых, энергичных, хорошо понимающих, что рыночные отношения диктуют совершенно иной подход к своим обязанностям.

Варга одним из первых в освободившейся от Советов Венгрии сообразил, что владение информацией, особенно связанной с криминалом, сулит большую выгоду. А такие солдафоны, как Готтлиб, способны только бездумно выполнять приказы без всякой пользы для себя и для подчиненных. Но сегодня распоряжение Готтлиба и интерес самого Варги удивительным образом сошлись. Ни этих русских громил, ни эту бабу из «Денирса» оставлять в живых было нельзя.

От размышлений его оторвал легкий шум, донесшийся со стороны казармы. И буквально сразу же крайнее окно второго этажа загорелось тусклым светом: похоже, что там зажгли то ли керосиновую лампу, то ли обычный фитиль.

«Кажется, мы их действительно отыскали», – удовлетворенно подумал Варга.

– Штурм начинаем по моему сигналу, – приказал он подошедшему лейтенанту. – В здание проникаем двумя группами через разбитые окна. Трех человек оставишь внизу для страховки. И запомни: там сидят хорошо вооруженные и обученные спецы. Поэтому стреляем на поражение. Все ясно?

– Так точно.

Полицейские ворвались в здание казармы стремительно, предварительно бросив в светящееся окно гранату. Раздался глухой взрыв. Первые стрелки открыли беспорядочный огонь, еще поднимаясь по лестнице, затем, приблизившись, беспощадно расстреляли темный угол у окна. И сразу все затихло.

Поднявшийся наверх и ошарашенный мгновенным успехом Имре Варга первым делом увидел тела двух растерзанных гранатой и пулями бродяг. Они лежали смешной кучкой мусора друг на друге, чем вызвали у него неподдельное омерзение. Потом он увидел, как от разбитой лампы по деревянному полу растекается темная жидкость, полыхающая огнем. Доски пола загорались стремительно.

– Уходим! – закричал Варга, отступая к лестнице.

Уже отбежав на значительное расстояние, полицейские увидели, как угол казармы превращается в шипящий факел.

* * *

– Ваших рук дело? – спросил Михаил, вызвав к себе поздно вечером Председателя и швыряя на стол распечатанные выдержки из радио– и телепередач с сообщениями об инциденте в центре Будапешта.

– Разбираемся. Может, наши, может, нет. Дело темное.

– Какое еще темное? Почему для газет – светлое, а для вас – нет?

– Так ведь гласность теперь, – съязвил Председатель. – Журналисты что хотят, то и пишут.

– Конечно! Если бы не они, я бы вообще никакой информации не получал. Чекисты хреновы. Ничего поручить нельзя, – горячился Михаил. – Пол-Европы напугали. Как после этого переговоры вести, я вас спрашиваю? Как кредиты выбивать? Элементарные задачи без стрельбы решить не можете. Разберись с этим немедленно и доложи.

– Хорошо, будет сделано, – заверил Председатель, выходя из кабинета, на чем свет мысленно кляня Михаила.

* * *

Утренний выпуск газеты «Непсабадшаг», которая только два года назад скоропалительно превратилась из коммунистического во вполне либеральный орган печати, вышел с убийственным заголовком: «Русские сжигают свои следы».

В заметке сообщалось, что «после поспешного ухода советских солдат из Венгрии на территории воинских частей в многочисленных тайниках остались секретные материалы, подлежащие уничтожению. И теперь Венгрия буквально кишит агентами КГБ, посланными для того, чтобы замести следы преступного пребывания советских войск.

Один из таких тайников, как оказалось, находился в казарме на улице Тюльпанов, шесть. Двое агентов пробрались в здание и устроили пожар, после чего вступили в бой с подоспевшими полицейскими, но были убиты на месте. Их трупы обгорели настолько, что опознать личности не удалось и, видимо, уже не удастся.

Теперь остается только гадать, какое здание в Будапеште загорится в следующий раз».

* * *

Когда ранним утром Варга вошел к комиссару с докладом, тот ходил по кабинету с мухобойкой и охотился на мух. Начало августа выдалось жарким и липким, их налетело столько, что они не давали комиссару завтракать.

– Мухи в кабинете комиссара полиции – верный признак кризиса в государстве, – изрек Готтлиб, изо всех сил приложившись мухобойкой к боковой стойке шкафа. Он устоял.

– Вы, как всегда, попадаете в точку, господин комиссар, – как-то двусмысленно согласился Варга.

– Вот именно, – подозрительно спокойно констатировал Готтлиб, прихлопывая очередную муху. – Так с кем вы там вчера воевали, Имре? Говорят, что вы победили целый полк агентов КГБ?