Текст книги "Дважды убитый"

– Мы выполняли ваше поручение, – промямлил Варга, догадываясь, что показное спокойствие комиссара ничего хорошего ему не сулит.

– Какое? – спросил его начальник. – Разве я вам говорил сжечь казарму? Или я просил пристрелить двух бродяг? Это вы газетам можете рассказывать про агентов КГБ, – показал он на стол, где лежал свежий выпуск «Непсабадшаг». – А лейтенанта, который приходит на работу раньше вас, я уже успел расспросить, и он доложил, что вы убили и сожгли двух бродяг. К тому же, вместо того, чтобы потушить огонь, позорно бежали. Где агенты, я вас спрашиваю? Я требовал притащить мне тех, кто устроил стрельбу в отеле. Живых или мертвых. А вы сожгли двух наших граждан, пусть и бездомных.

– Но, господин комиссар…

– Никаких комиссаров! – вдруг заорал Готтлиб. – Все! Достаточно! Даю вам сутки. Если ничего не выясните, то положите ко мне на стол рапорт об отставке.

«Посмотрим еще, кто раньше положит рапорт», – мстительно подумал Варга, выходя из кабинета.

* * *

Игорь проснулся в девять утра. «Поздновато, – подумал он. – Хотя, если поторопиться, можно успеть первым».

Осторожно, чтобы не разбудить Настю, он встал с постели и на цыпочках прошел в ванную комнату. Приняв душ, Игорь почувствовал себя вполне боеспособным и направился назад в спальню.

Настя стояла в дверях. Голубой халат с чужого плеча был ей слегка велик, и полы доставали чуть не до пяток.

– Бежишь? – тихо спросила Настя.

– Мне пока некуда, – спокойно ответил Игорь. – А вот уехать часа на два надо.

– Ты и вправду не знаешь, что вы продавали?

– Чертежи.

– Первый раз слышу, чтобы продавали чертежи алмазов, – засмеялась Настя.

– Каких еще алмазов?

– Обыкновенных. Из Якутии.

– А ты откуда знаешь?

– Да уж знаю. Про «Денирс» ты слышал?

– Вроде да. Алмазная империя?

– Она самая, – решилась открыться Настя. – А я – ее сотрудник.

– Вот оно что! – присвистнул Игорь. – Так ты за нами следила. И кто тот человек, которому я звонил в Лондон?

– Мой начальник.

– А откуда ты знаешь, что мы продавали алмазы?

– Ну, у нас свои источники, – строго сказала Настя. – А теперь ты ответь: где товар?

– Как раз за ним мне и надо съездить, если успею. А заодно проверю, что там на самом деле.

– Значит, уже не вернешься! – с досадой вырвалось у Насти.

– Я же сказал: вернусь через два часа. Все лишние документы оставляю здесь, они для меня в городе сейчас опасны. Надеюсь, ты с ними не убежишь?

– Посмотрим, – нарочито неопределенно откликнулась Настя. – Машину не бери, она засвечена. Возьми такси.

– Вот и у меня наставник появился, – ухмыльнулся Игорь. – Слушаюсь, мисс, или как вас там называют.

Такси Барс брать не стал, а вскочил на подножку уходящего 139 автобуса. Так безопасней. Доверенность на пользование банковской ячейкой и электронные ключи были у двоих. Но он все-таки надеялся успеть в банк раньше, чем Орел.

Доехав до центра города, Игорь вышел из автобуса и направился к скверу, здесь было проще заметить «хвост». Пройдя по аллеям и поплутав среди деревьев, он пересек его и вышел на улицу. Банк располагался на углу.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Игорь по-английски с вышедшим ему навстречу клерком.

– Что господину угодно?

Игорь сразу отметил, что, изучая доверенность, клерк не смог скрыть внутреннего напряжения и даже некоторой подозрительности. Тем не менее, улыбнувшись, он проводил Игоря к ячейке и ушел.

Распахнув дверцу, Барс сразу понял, чем была вызвана подозрительность клерка: банковская ячейка поблескивала абсолютной пустотой. Значит, Орел успел раньше.

* * *

Тетя Эльза спустилась в подполье с подносом, прикрытым газетой, и застала Настю, сидящей на кровати в глубокой задумчивости.

– Что рука? Болит?

– Почти нет, – откликнулась Настя. – Чуть-чуть ноет. Игорь правду сказал: быстро заживет.

– А где он?

– Ушел.

– Как ушел? А завтракать? Он вернется?

– Сказал, что вернется часа через два.

– Зря он пошел в город, – покачала головой тетя Эльза. – Там такое делается! Вот, смотри! – и показала на газету, которой был прикрыт поднос с завтраком.

Настя смотрела на газетную полосу, не разбирая ни слова. Но тетя пришла на помощь, торопливо объяснив ей, что произошло на улице Тюльпанов.

– Скоро на улицу нельзя будет выйти, – сокрушалась она. – Эти русские агенты сожгут весь Будапешт. Они тут везде были.

Попричитав еще немного и заметив, что с Настей творится что-то неладное, тетя Эльза почти насильно накормила ее завтраком, уложила в постель и вышла.

Настя поначалу никак не могла выйти из шокового состояния. Ведь на месте этих «агентов» должны были оказаться они с Игорем.

Может быть, Дэвид сошел с ума? Не мог же он в здравом уме отправить ее, Настю, под пули полицейских! Или мог? Она обреченно пыталась понять логику Дэвида, но ничего не понимала. Зачем? Может быть, он думал, что она стала заложницей, и надеялся, что полицейские ее вызволят? Однако судя по заметке, они там провели боевую операцию, даже и не думая осторожничать.

Но против кого была операция? Против каких агентов? Игорь был здесь. И Настя тоже. Где находятся другие участники побоища, Дэвид знать не мог. Этого, кажется, и Игорь не знал.

Стоп! Но адрес-то Дэвид знал! И послал по нему именно Настю с Игорем. Значит, и убить должны были их. Нет, Настя определенно ничего не понимала.

Впрочем, был ли какой-то здравый смысл в том, что она столь легкомысленно поверила Игорю? Не вымышленному, а реальному агенту КГБ! Элитному спецназовцу! И не только доверилась.

Вспомнив прошедшую ночь, Настя неожиданно, словно прячась от самой себя, закрыла лицо ладонями. «Что-то есть в нем такое, – думала она. – Какая-то притягивающая чистая сила». И тут же спохватилась: какая чистая сила может быть у агента КГБ?

Эта мысль ее отрезвила. Вскочив, она кинулась к тумбочке, на которой Игорь оставил свои бумаги. Но ничего примечательного она там не обнаружила.

Два паспорта на разные имена ее не заинтересовали. Она понимала, что у агентов должно быть несколько имен и паспортов. Зато интерес представляла маленькая, сложенная вчетверо карта-схема Будапешта, на которой не только значились названия улиц и площадей, но некоторые из объектов были даже нарисованы.

Настя сразу увидела, что на карте красным карандашом отмечены две точки. Первая, по центру, – гостиница «Москва», около которой она попала в перестрелку. А вторая была вынесена куда-то на север, за город, и поставлена прямо на брюхо микроскопической коровы, к которой бежало шоссе. Сверившись с масштабом карты, Настя прикинула, что «корова» пасется примерно в двадцати километрах от городской черты.

Оставалась еще плоская записная книжка в кожаном переплете. На всякий случай Настя решила просмотреть и ее. Но не успела она ее открыть, как из нее выпала на пол фотография. Поднеся снимок к глазам, Настя обомлела: с фотографии смотрел отец.

Глава восьмая

Дэвид и впрямь чуть не сошел с ума, когда, просмотрев утренние венгерские газеты, наткнулся на заметку о сгоревшей казарме на улице Тюльпанов и найденных там двух обгоревших трупах. Он сидел в своем кабинете за столом, крепко сжимая голову руками, и пытался понять, что произошло, но не мог. Мысли путались, прыгали из стороны в сторону, и он не мог ни на чем остановиться.

Конечно, в Будапешт Настя сорвалась сама, хотя была ли в этом необходимость? Скорее, нет. Она просто увлеклась поиском алмазов. В конце концов, она хотела быть полезной фирме. Мог ли Дэвид ее остановить? Тоже нет.

Зато это он, Дэвид, толкнул Настю на улицу Тюльпанов. Почему? Испугался за нее? Не хотел, чтобы она долго находилась в руках этого Серого Волка? Он совсем забыл, что Венгрия – не Англия, а Будапешт – не Лондон. Там пока еще не научились дорожить жизнью заложников.

А вдруг она не заложница? Вдруг Настя подружилась с этим агентом из КГБ? И Дэвид с трудом заставил себя сознаться, что именно этот вариант понравился бы ему меньше всего. Почему? Да потому, черт возьми, что он, Дэвид Стонецкий, закоренелый сорокалетний холостяк, кажется, всерьез увлекся этой русской девчонкой.

Увлекся и… послал ее на смерть? Она мертва? В это Дэвид верить не хотел. А поэтому все-таки взял себя в руки и понял: единственный шанс на то, что она жива, – ее логика. Настя прекрасно знала телефон и адрес тети Эльзы, могла не поверить Серому Волку, когда он назвал улицу Тюльпанов.

Но была ли у нее возможность поступать по-своему? Скорее всего, нет. Поэтому и звонил этот агент, а не она. Но почему он ничего не просил и не ставил никаких условий?

Ясно было одно: если даже Настя жива, то все равно она находится в смертельной опасности. Но если на спасение есть хотя бы один шанс из ста, то нужно действовать.

И без дяди Вилли, к сожалению, уже не обойтись, несмотря на то, что Настя просила его не тревожить.

* * *

Барс сообразил сразу, что Орел опередил его всего лишь на несколько минут. Он вдруг почувствовал то, что может чувствовать голый посреди многолюдной площади: абсолютную беспомощность. Теперь он больше не нужен. Наверняка у Орла есть приказ уничтожить группу в случае провала. Барс догадывался об этом, потому что аналогичный приказ был и у него.

Если Настя права, что они тайно продавали алмазы, тогда все ясно: в живых, и то ненадолго, мог остаться только тот, в чьих руках был товар.

Провал был очевиден. Товар – у Орла. Значит, он где-то рядом и следит за ним. Убегать и возвращаться к тете Эльзе пока нельзя: Орел непременно выследит. А там – Настя. Орел не должен знать, где они скрываются.

Барс был безоружен. Перед тем как отправиться в банк, он спрятал пистолет в душевой комнате, справедливо полагая, что охрана обнаружит его при входе. Так бы оно и случилось: на входе бдительные охранники внимательно следили за тем, чтобы все клиенты проходили через рамку металлоискателя.

Но и Орел не мог не знать об этом. Без оружия он никуда не ходил, это Барс знал точно. Значит, перед тем, как войти в банк, он его где-то спрятал. Где? Конечно, не на другом конце города, а совсем рядом. Там, где не найдут и откуда можно следить за входом в банк.

Барс осторожно огляделся по сторонам. Вдоль улицы тянулись старые жилые дома, некоторые из которых были увенчаны скворечнями мансард. «Мансарда – место удобное, – подумал Барс, – но слишком рискованное. Можно не успеть уйти».

Что еще? Тут он заметил на углу улицы трехэтажное здание с пустыми проемами вместо окон. Оно явно было предназначено либо к сносу, либо к основательному ремонту. Вдоль строения бежали рельсы трамвайных путей, резко сворачивая за угол.

Повинуясь скорее инстинкту, чем расчету, Барс пошел прямо на здание, не отрывая глаз от зияющих окон. В какой-то момент, когда ему показалось, что в окне второго этажа мелькнула черная тень, Барс резко нырнул в скопление людей на остановке и последним вклинился в подоспевший переполненный вагон, не давая закрыться дверям. Как только трамвай завернул за угол, он, вызвав возмущенные возгласы пассажиров, выскочил на ходу и стремительно перебежал к тыльной стороне дома.

Полагая, что Орел неизбежно должен был хоть на время потерять его из виду, Барс влез в окно первого этажа, остановился и прислушался. Внизу было тихо. Только пыль, выхваченная проникающими сквозь вышибленные окна солнечными лучами, клубилась ровными столбиками.

Осторожно ступая, он прошел сквозь бывший когда-то дверью проем и подошел к окну противоположной стороны: банк был как на ладони. Значит, если Орел здесь, он Барса непременно видел.

Подняв голову, Барс уткнулся взглядом в потолок, с которого свисали клочья штукатурки. Местами между этажами зияли глубокие дыры. В углу чуть слышно поскрипывала широкая деревянная лестница, уходившая на огороженный ветхими досками пролет. Приглядевшись, Барс заметил, что многих ступеней нет, а многие едва держатся.

В этот момент сверху раздался скрип, словно кто-то ступил на ветхую половицу. Прижимаясь к перилам и на ощупь выбирая ступени попрочнее, Барс поднялся на площадку второго этажа и замер. Перед ним возникли несколько дверных проемов, лишенные не только дверей, но и косяков. Здесь, на втором этаже, солнечный свет на лестничную клетку не проникал, и на площадке царили легкие сумерки. Не решаясь выбрать проем для дальнейшего продвижения, Барс поднял с пола доску и осторожно высунул ее из-за стены. Пуля немедленно прошила ее навылет, едва не отбив Барсу руки.

Прыгнув в соседний проем, он тут же услышал глухой стук – вторая пуля угодила в стену. Орел был расточителен, что на него не походило.

– Не валяй дурака, Орел! – крикнул Барс. – Давай спокойно поговорим.

Ответом было молчание. Только еще громче скрипнула доска под ногами. «Черт возьми, – подумал Барс, – он ведь рассчитал, что я пойду в банк без оружия. Решил развлечься, как в тире? Мишени ведь не отстреливаются».

Тут он заметил прореху в стене, ведущую в обход того места, откуда палили. Осторожно, опираясь на стену и сжимая в руках доску, Барс прокрался и выглянул: в сторону лестничной клетки, сжимая в руке пистолет, кралась чья-то тень.

В следующее мгновение Барс, будто пущенный из катапульты, прыгнул из своего укрытия и со всей силы опустил доску на голову стрелка. Тот охнул, сделал несколько неуверенных шагов к ветхим перилам и вместе с ними полетел вниз.

Скатившись по лестнице, Барс увидел распластанное на полу мертвое тело Геннадия.

* * *

Да, это была та самая фотография, что хранилась в ее лондонской квартире. Только на ее снимке на оборотной стороне была надпись: «Другу Илье Шелепинскому от Сергея Дорохова»; а на этой – наоборот: «Другу Сергею Дорохову от Ильи Шелепинского». Та самая фотография, которую она знала с детства и к сильно увеличенной копии которой обращались ораторы на кладбище во время похорон отца и его друга Сергея Дорохова.

В отточенной памяти всплыла картина знойного августовского дня, свежевырытые могилы, оружейный салют, женщина в черном, прижимавшая к ноге угрюмого мальчика и постоянно повторявшая: «Не плачь, Игорек, не плачь». Настя даже вспомнила, как показала ему язык.

Значит, Игорек. Игорь. Игорь Сергеевич Дорохов. Яблочко от яблони. Настя, конечно, многое уже повидала в своей жизни, но такой кульбит судьбы вызвал у нее настоящий шок.

Надо было что-то делать, на что-то решаться. Как долго она будет сидеть в этом комфортабельном погребе и сторожить «Опель», номера которого уже наверняка известны каждому полицейскому? Через несколько часов они выйдут на прокатное бюро и выяснят, кто арендовал машину. Или уже сделали это?

Конечно, можно выдать себя за жертву и заложницу, что в каком-то смысле было правдой. Ведь Игорь не спрашивал разрешения, когда врывался в ее машину. Но как быть с товаром? Пока он в Европе, они могут найти другого покупателя. К тому же ей не хотелось перед полицией выставлять себя жертвой русского агента. Тем более что агент – Игорь.

Настя поднялась наверх, в сарай, связанный с домом тайной дверью, и предстала перед тетей Эльзой уже собранной и решительной.

– Нужно отогнать отсюда «Опель», – попросила она.

– А как же ты без машины? – всплеснула руками тетя Эльза. – А вдруг бежать?

– На «Опеле» далеко не убежишь, его номер есть у всех полицейских.

Поразмыслив, тетя Эльза вышла в другую комнату и привела Гжегоша, на ходу втолковывая ему что-то по-венгерски. Гжегош сосредоточенно кивал головой, а потом сделал Насте знак рукой, означающий, что все будет в порядке.

– Куда отвезти автомобиль? – спросила тетя Эльза.

– Все равно куда. Говорите любой адрес, я сообщу его в прокатное бюро.

Гжегош вмешался в разговор при помощи жестов, которые могла разобрать только тетя Эльза. После коротких переговоров она сообщила, что машину нужно оставлять где-нибудь в глухом месте. Почему оно должно быть таким, Настя сообразила, когда увидела, как Гжегош ловко снимает с «Опеля» номера и пристраивает на их место другие.

– Когда Гжегош отгонит машину, – объяснила тетя Эльза, – он опять поставит старые номера.

Закончив работу, «тиролец» исчез минут на пятнадцать. После чего он вернулся и что-то вложил в руку тете Эльзе, затем сел за руль, завел мотор и вывел машину за ворота.

– Вот ключи от другой машины, – тетя Эльза протянула Насте ключи. – Она стоит на том же месте, где вчера стояли вы – у автобусной остановки. Это советские «Жигули». У нас таких много по Будапешту бегает, на них не обращают внимания. Это не «Опель».

– А как я вам ее верну? – задумалась Настя. – Впрочем, Дэвид потом разберется. «Жигули» не стоят и четверти его зарплаты, пусть расплачивается, – вырвалось у Насти.

И она благодарно обняла тетю Эльзу.

– И вот еще что, – добавила Настя, – когда Игорь вернется, не говорите ему о «Жигулях».

Тетя Эльза заговорщически подмигнула в ответ.

* * *

– Да, Дэвид, заходите, – шеф поднялся навстречу Дэвиду, – мы вас уже давно ждем.

Войдя в кабинет, Дэвид с облегчением понял, что сидеть на неудобном красном стуле у стены ему на сей раз не придется, потому что на нем, как-то неловко скукожившись, восседал сам Вилли Бон – глава имперской безопасности.

В своем дорогом сером костюме, из рукавов которого вылезали огромные ладони, с толстой мускулистой шеей, куда был нахлобучен сверкающий лысый череп, он был скорее похож на корень аккуратно спиленного дерева, чем на человека.

– На этот раз вас опередили с докладом, мой дорогой, – лукаво заявил шеф, пожимая руку Дэвиду.

Дэвид бросил косой взгляд в сторону Вилли Бона.

– Нет-нет, – перехватил его взгляд шеф. – Вас опередили журналисты, дружище. – Он кивнул в сторону стола, на котором были разбросаны свежие газеты.

– Я читал, шеф. Но решил, что не должен вам пересказывать содержание прессы, мне следует опираться на собственную информацию.

– И где она? – злобно подключился Вилли Бон. – Доумничались. Эти идиоты устроили Сталинград в центре Будапешта. Они разгромили полгорода и скрылись! А вы на это побоище отправили девчонку.

– Что вы на это скажете, Дэвид? – поинтересовался шеф.

При упоминании Насти Дэвид помрачнел, но взял себя в руки:

– Реакция покупателя была непредсказуема, сэр.

– Или продавца, – опять вклинился Бон и со всей силы ударил правым кулаком по своей левой ладони.

– Но Настя звонила из Будапешта и просила ей не мешать, а также ни в коем случае не тревожить Вилли Бона.

– Да ей просто рот заткнули! – Вилли в гневе вскочил с неудобного стула. – Перестаньте корчить из себя умника. Может, вы и способны что-то разгадать, но не лезьте туда, где надо стрелять. Ваши умничанья слишком дорого стоят. Девчонка в лучшем случае погибнет, а в худшем расколется и начнет работать на КГБ. Какого черта она поперлась в Будапешт?

– Настя хотела проследить судьбу алмазов.

– Успокойтесь, Вилли, – остановил его шеф. – Здесь не боксерский зал. Неужели сицилийское солнце так будоражит кровь?

При этих словах Бон вдруг густо покраснел и бросил злобный взгляд в сторону Дэвида, а он в свою очередь еле сдержал улыбку.

– Я должен вас успокоить, господа, – заявил шеф. – Главная задача решена, а именно – сделка сорвана. И ничто не может омрачить нам радости. Я предлагаю выпить виски, таким образом отпраздновав победу.

Шеф подошел к столику с золотистой лампой, нажал на кнопку, после чего сбоку отворилась потайная дверца, прикрывавшая маленький бар, вмещавший бутылку виски и четыре стакана.

– Налейте нам по глотку, Дэвид, – попросил шеф. – Повторяю: сделка сорвана. Причем сорвана так, что комар носа не подточит. Можно сказать, что почти без нашего участия. Мы абсолютно чисты. На репутации «Денирс» ни пятнышка. К событиям в Будапеште империя не имеет никакого отношения. Это я и называю настоящей победой, джентльмены. И еще: надеюсь, в следующий раз такие важные новости я буду узнавать не из газет. Это относится к вам обоим.

– Но дело сделано не до конца, – возразил Дэвид, сообразив, что шеф читал не все газеты и о сожженной казарме не знает ничего. – Покупатель, может быть, и обезврежен, хотя гарантий не даст никто. Пока что мы знаем только об убитых полицейских. Но не они были покупателями. А камни все еще в Европе и вполне могут появиться на рынке позже. Думаю, именно поэтому наша сотрудница и ввязалась в это дело.

– Да, – откликнулся шеф после некоторого раздумья, – похоже, вы правы, Дэвид. Хорошо было бы, конечно, вернуть камни в Москву и забросить за Кремлевскую стену. Но как? И нашу красавицу, русский бриллиант, спасать надо. Вы интересно работаете, Дэвид, но иногда слишком рискованно. Видимо, теперь без нашего дорогого Вилли Бона не обойтись. Но где ее искать?

– Я тоже подумал, что теперь очередь за ним, – миролюбиво согласился Дэвид. – По крайней мере один адресок для проверки могу дать.

– Ну что ж, – заключил шеф, придвигая к себе стакан с виски, – работайте, раз дело не закончено. Рубить головы и вручать ордена будем в финале. Выпьем за удачу, джентльмены.

И тут же плеснул в рот глоток обжигающего напитка.

* * *

– Мама пережила отца всего на восемь с половиной лет, – грустно рассказывала Настя. – Даже эмиграция не излечила. Она просто не могла без него жить.

– И что же ты делала одна? – сокрушалась тетя Эльза. – Ведь ты была совсем ребенок.

– О, у меня была очень надежная покровительница, – засмеялась Настя. – С тетей Полиной никогда не будешь одна. Даже если она находится за тысячи километров.

Они сидели на кухне подземного убежища и пили чай. На столе уютно поблескивали три розетки с вишневым вареньем, над которыми возвышалась ажурная ваза с песочным печеньем. Тетя Эльза расспрашивала, Гжегош участливо кивал головой, а Настя предавалась детским воспоминаниям. Прошло уже около двух часов, как Игорь уехал. Значит, он вот-вот должен появиться. Если, конечно, ничего не случилось.

А может, он решил не возвращаться? У него, наверное, еще есть с десяток паспортов. И что она о нем знает, кроме того, что он профессиональный убийца и сын отцовского друга, тоже, кстати, сотрудника КГБ?

Впрочем, он себя убийцей, конечно, не считает. Игорь думает, что просто выполняет приказы и служит родине. Настя этого не понимала. И понять не могла. Она не знала, что такое выполнять приказ. И если честно, она не знала, что такое родина. Так случилось. Если человек родился и рос в одной стране, взрослел в другой, а учился и работал в третьей – где тут родина? Все три? Или ни одной?

Настя была уже западным человеком и искренне полагала, что родина там, где тебе хорошо и интересно. В Лондоне так и было. А после встречи с Игорем в Будапеште стало еще интереснее. Так что, теперь и Будапешт станет родиной? А этот подвал – отчим домом?

Ее мысли прервал осторожный стук в подвальную дверь. Гжегош приложил палец к губам, пошел к лестнице и через минуту вернулся уже с Игорем.

Игорь был какой-то перевозбужденный. Первым делом он прошел в душевую комнату, на глазах у всех достал из тайника пистолет и сунул за пояс. Затем остановил взгляд на Насте.

– Надо поговорить.

Тетя Эльза и Гжегош заторопились наверх. Когда дверь за ними захлопнулась, Настя пристально посмотрела на Игоря.

– Что, новые инструкции получил? – язвительно спросила она. – Прихватить алмазы, а меня ликвидировать как ненужного свидетеля? Тогда пошли отсюда, убьешь меня где-нибудь в лесу и закопаешь под деревом. Только свои проклятые булыжники забери и отвези к вашему Мавзолею. Зароешь рядом с вождями.

– Не говори ерунды, – оборвал ее Игорь. – Никакого подобного распоряжения у меня нет.

– Значит, убьешь без приказа, – заключила Настя. – А что ты еще можешь? Только убивать! Ты – зомбированный убийца. Но запомни: Дэвид все равно знает, где мы. И тебя найдут! И все равно убьют. Почему вы все не перестреляли друг друга еще до того, как ты залез ко мне в машину?

Игорь сообразил, что Настина логика все больше приобретает характер женской. А раз так, то они ни о чем не договорятся. И он поступил единственно разумным образом: быстро подошел к ней, обнял и крепко поцеловал в губы. Настя затихла.

– Пойми ты, наконец, что за мной охотятся, – тихо сказал Игорь. – Меня хотят убить. И я не хочу, чтобы тебя уничтожили вместе со мной.

– Кто хочет? Полиция?

– И она тоже, наверно. Но гораздо страшнее, если кто-то из своих.

– А сколько вас было?

– Уже не важно. В живых, скорее всего, остался только один. И у него есть приказ уничтожить в случае провала всю группу.

– Почему ты так считаешь? – удивилась Настя. – Разве своих убивают?

– Уверен, – задумчиво ответил Игорь. – Потому что у меня тоже есть такой приказ.

– И что же теперь делать? – растерянно спросила Настя. – Ты пойдешь убивать?

– Нет. Чтобы выполнить долг перед родиной, не всегда нужно убивать. Я просто попробую выжить и выполнить свой долг. Но для этого мне надо уйти отсюда.

– А как же я?

– А ты меня подождешь. Тут! – почти приказал Игорь. – Если вечером не вернусь, выбирайся отсюда сама. Поняла?

– Да.

– И еще, – Игорь помялся, словно не до конца еще решил, можно ли доверить Насте самое главное, – если не вернусь, постарайся связаться с одним человеком. Его телефон в Москве: 267 89 14. Генерал Калягин Дмитрий Павлович. Запомни. Сообщи ему, что задание выполнено.

Игорь уже повернулся, чтобы уйти, но на пороге вновь появилась тетя Эльза. Ее лицо выдавало крайнюю степень тревоги.

– Что случилось? – спросила Настя.

– За домом следят! Гжегош засек по крайней мере троих. Он поднялся на чердак, где у него хранятся кое-какие инструменты, и увидел через слуховое окно людей. Они бродят вокруг пансиона и что-то высматривают. Возьми, переоденься на всякий случай, – и тетя Эльза протянула Насте какое-то старушечье одеяние, состоящее из длинной черной юбки времен эпохи Габсбургов, серой кофты и черного платка.

Настя немедленно со всем этим богатством скрылась в душевой комнате.

– Все равно мне надо уходить, – заявил Игорь. – Переодевание не поможет. Если что, попробую оторваться от них. Не в первый раз.

Но старомодную соломенную шляпу и инвалидную палку все-таки он взял.

– Сволочи! – всхлипнула тетя Эльза. – Ничего не меняется. В сорок втором, когда я прятала здесь Броничку, маму Дэвида, за нами следили нацисты. В сорок шестом сюда с обыском явились русские. А теперь – венгры.

– Теперь еще неизвестно, кто явился, – задумчиво проговорил Игорь.

Дверь душевой внезапно открылась, и на пороге появилась забавная старушенция, весьма отдаленно напоминающая Настю. Платок был подвернут и почти полностью закрывал лоб. Под глазами красовались почечные тени, а от носа к уголкам рта бежали аккуратно нарисованные складки и морщины. В довершение ко всему юбка была перекошена так, что одна пола чуть не волочилась по полу, а другая задиралась намного выше щиколотки. Только глаза светились молодым блеском, но Настя уже доставала из сумки очки.

– Да ты художник, – вырвалось у Игоря.

– Скорее, скульптор, – засмеялась Настя. – В крайнем случае, как говорят в России, без куска хлеба не останусь.

– Ладно, спасибо за все. – Игорь аккуратно, чтобы не причинить боли, пожал руки тете Эльзе и Гжегошу. – Прощайте.

– Прощайте, Игорь Сергеевич Дорохов, – глядя Игорю прямо в глаза, произнесла Настя.

Игорь удивленно вскинул голову:

– Откуда ты?.. Впрочем, ладно, потом.

Входная дверь закрылась за ним почти неслышно.

* * *

Алекс в шикарном номере генерала Калягина чувствовал себя не совсем уютно. Хоть он и работал все последние годы с миллиардером Буртом, но к роскоши не привык. Да и не считал, что она нужна. «Она расслабляет, – думал Алекс, – а в нашей жизни это опасно».

– Вы проверили? Деньги дошли?

– Так точно, товарищ генерал.

– Вот и славно. А нашим венгерским друзьям мы должны помогать, – добавил он с ухмылкой. – Конечно, если они содействуют нам.

И Калягин набрал номер заместителя комиссара полиции.

– Как дела, дорогой? – спросил он в трубку. – Есть возможность серьезно отличиться…

* * *

Вилли Бон, прямо с самолета заявившийся в комиссариат полиции, уже битых три часа морочил голову комиссару Готтлибу, не давая тому работать.

– Чего вы от меня еще хотите, Вилли? – кипятился комиссар. – Я послал своих лучших полицейских на улицу Милоша Формана. Они уже больше двух часов разглядывают каждую доску на заборе пансиона, но никого, кроме двух десятков инвалидов и немощных стариков, они там не увидели. Может быть, это и есть ваши страшные агенты, Вилли? Может быть, они чертовски ловко научились стрелять из столовых ложек и костылей?

Бон слушал комиссара, выказывая чудеса терпения. В другой обстановке он бы уже давно объяснил этому надутому полицейскому, кто он такой и где его место. Но сейчас он слишком зависел от действий этого коммуниста. В том, что Готтлиб – коммунист, Вилли не сомневался ни секунды. Он считал, что во всей Восточной Европе только одни они и живут.

– Поверьте, господин комиссар, – продолжал уговаривать Бон, – мои данные верны. Точнее не бывает. Агенты обязательно появятся.

– А почему я должен вам верить? – продолжал кипятиться Готтлиб. – Один раз я уже поверил вашему человеку, и что в результате? Сожгли казарму. Что теперь испепелят? Пансион для калек? Больше всего мне хочется арестовать вас и хорошенько допросить.

– Послушайте, – Бон продолжал соблюдать спокойствие, хотя жилы на его обширной лысине порой надувались до неприличных размеров, – я работаю на частную компанию, которая тоже пострадала.

– Как?

– Эти бандиты захватили в заложники нашу сотрудницу.

– Женщину? – побагровел Готтлиб. – Там, где они, всегда проблемы. Поверьте моему опыту.

– Охотно верю, комиссар, – изобразил улыбку Бон. – Но объединить усилия – в наших общих интересах. Вам нужны агенты, а нам нужна наша сотрудница. И ничего с вашими полицейскими не случится.

– А что вы тут командуете? Что происходит? Русские в Будапеште делают что хотят, и никто не может их найти. А частный детектив из Лондона почему-то знает больше, чем все наше полицейское управление!

Раздался стук в дверь, и на пороге появился дежурный по комиссариату.

– Господин комиссар, – доложил он, – наблюдатели с улицы Милоша Формана сообщили, что из ворот пансиона вышел человек и теперь ждет автобуса на остановке.

– Они уверены, что это агент?

– Нет. Но говорят, что на инвалида или престарелого он не похож, хотя и опирается на палку.

– Пусть следят дальше, – распорядился Готтлиб. – Хромых агентов в КГБ не держат.

– Слушаюсь.

Не успел дежурный закрыть за собой дверь, как на его месте появился Имре Варга и объявил, что, по его сведениям, агенты, которые устроили бойню в гостинице, встретятся в четыре часа дня на старой ферме в двадцати километрах от города. Местонахождение фермы известно.

– Адрес казармы тоже был известен, – проворчал Готтлиб. – Каких бродяг вы сожжете на этот раз, Имре?

– Надеюсь, что на этот раз информация точная.

– Хорошо, возьми людей и поезжайте с тем расчетом, чтобы в начале пятого окружить эту ферму, – согласился комиссар. – Но учтите, что вся ответственность за провал ляжет на вас.