Текст книги "Капиталократия и глобальный империализм"

11.8. Единство «белого» и «теневого» капиталов. Криминальный характер мировой финансовой капиталократии. Институт «экономических убийц»

Само бытие капитала в пространстве капитализма, уже вследствие его империалистичности, образует единство «белого» капитала, т. е. капитала легитимного, функционирующего в правовом поле строя капиталократии, и «теневого» капитала, т. е. капитала нелегитимного, функционирующего в пространстве антиправовом.

Это единство обусловлено по существу тем, что вследствие своей империалистичности и античеловеческой, а не только антитрудовой, направленности, Капитал-Фетиш не признает никакого права, никакого государства, вернее он их капиталорационализирует, встраивает в свою «машину функционирования», т. е. в Капитал-Мегамашину.

Вся эволюция капитализма сопровождалась борьбой мировой финансовой капиталократии за «свободу капитала», провозвестниками которой выступили К.Поппер, Ф.Хайек, М. Фридмен, чья идеология и теория получили название «неолиберализма» или «монетаризма».

«Свобода капитала» всегда предполагает его функционирование как в легитимном, так и в нелегитимном пространстве.

Здесь лежат истоки того факта, что в самых «неолиберальных» капиталистических странах всегда наличествует наиболее развитая преступность. Иначе и не может быть, потому что свобода капитала конвертируется в свободу «теневого капитала» и наоборот, служа мощной почвой роста любых видов преступности, и в первую очередь – преступного бизнеса.

Ниже приводится таблица, составленная по данным обзоров ООН по состоянию на середину 1990-х годов [69]:

Таблица 2

М.Диченко замечает, что анализ аналитических докладов ООН «показывает картину противоправного поведения граждан в либеральных государствах в годы их экономического подъема (1980 и 1990 гг.) в сравнении с СССР и Китаем… Обращает на себя внимание низкий – особенно относительно США и ведущих европейских стран – уровень преступности в Японии. Одна из важнейших причин этой уникальности – главенство традиционных общественных и моральных ценностей» [62, с.119, 120]. И, наоборот, в СССР с 1922 по 1960 гг. число преступлений на 100 тысяч населения упало более чем в 5 раз [62, с.121], в то время как в России, пространстве капиталистической контрреволюции, она за 17 лет возросла многократно.

Дж. Колеман показывает, что фактически мировая финансовая капиталократия в США поддерживает высокий уровень преступности в американском обществе, что, в свою очередь, обеспечивается философией «управления хаосом»: «…..преступление окупается, а целесообразность превыше всего» [64, с.113].

Легитимный капитал поступает все более и более преступно, используя в своих целях теневой капитал. Капиталистическая конкуренция все больше и больше использует преступность, коррупцию и терроризм в своих целях.

Д.Кортен целую главу в выше цитируемой книге «Когда корпорации правят миром» посвятил «корпоративному каннибализму» [22, с. 189–195], который проявляется в использовании особого типа «корпоративных налетчиков», специализирующихся «на «охоте» за признанными компаниями» [22, с.190]. «…. часто налетчик ищет компании, обладающие резервами и долгосрочными активами, которые можно легко распродать, а издержки переложить на общество» [22, с.190]. «Налетчик» создает новую корпорацию, которая становится вместилищем для приобретаемой компании. Часто за «налетчиком» стоит мощная компания, которая финансирует эту преступную операцию. При этом операция приводится так, «с помощью финансовой уловки», что «приобретенная компания» покупается «на ее собственные активы, обеспечивающие кредиты для ее покупки». Далее следует важное признание для понимания действия механизмов финансовой капиталократии: «организаторы сделки обеспечивают себе практически безрисковую прибыль, беря высокую плату за свои «услуги» по осуществлению сделки. Поскольку эти сделки финансируются преимущественно за счет банков или инвестиционных фондов, то риски в основном перекладываются на других, включая общественность, которая обеспечивает банковские депозиты и выплачивает налоговые поступления, субсидируя выплаты процентов по кредитам, а также на мелких вкладчиков и пенсионеров, чьи деньги поставлены на карту» [22, с.191].

Данные [22] подтверждаются данными «экономического убийцы» Джона Перкинса, который выполнял уже глобальные экономические преступные акции по заказу спецслужб США с целью экономического закабаления целых стран [70].

Дж. Перкинс рассматривает технологии «экономических убийств» едва ли не в качестве «главного оружия корпоратократии» [70, с.7], подтверждая тем самым преступный характер режима функционирования мировой финансовой капиталократии, верхушка которой находится в США. Сам Дж. Перкинс, пройдя большую школу «экономического убийцы» и увидев преступную «изнанку» действия глобальной капиталократии и соответственно системы глобального империализма, приходит к социалистическому выводу, хотя он слово социализм и не произносит: «Я уверен, что, когда достаточно людей осознает, как нас эксплуатирует экономический механизм, возбуждающий неутомимую потребность в природных ресурсах, и в результате создает системы, взращивающие рабство, мы больше не сможем терпеть это. Тогда мы пересмотрим нашу роль в этом мире, где единицы купаются в роскоши, а большинство задыхается в нищете, грязи и насилии. Тогда мы посвятим себя поискам пути к справедливости для всех»[70, с.19] (выдел. мною, С.А.).

Дж. Перкинс показывает, что система «экономических убийц» и школа их подготовки, как высоклассных ученых-экономистов с мировым именем, в США, несет ответственность за развязанные глобальным империализмом США локальные войны, в первую очередь направленные за захват земель, богатых нефтяными ресурсами, что является частью «борьбы за мировое господство и воплощение мечты горстки алчных людей – создание глобальной империи»[70, с.23].

Кто же это «экономические убийцы»? Дж. Перкинсотвечает: «Мы представляем собой элитную группу мужчин и женщин, использующих всемирные финансовые организации для создания таких условий, при которых другие народы вынуждены подчиниться корпоратократии, управляющей нашими крупнейшими компаниями, нашим правительством и банками. Как и члены мафиозных группировок, ЭУ (мое замечание: «экономические убийцы», С.А.) «делают одолжения». Такие одолжения принимают форму займов для развития инфраструктуры: предприятий электроэнергетики, скоростных магистралей, портов, аэропортов, технопарков. Условием предоставления займа является то, что работы по этим проектам выполняют строительные и инженерные фирмы только из нашей страны. Фактически, большая часть средств так и не уходит за пределы США: деньги просто переводятся из банковских организаций в Вашингтоне в строительные организации в Нью-Йорке, Хьюстоне или Сан-Франциско» [70, с.23] (выдел. мною, С.А.).

Далее он показывает, что по изощренности применяемых преступных методов в «глобальной империи»,т. е. в системе глобального империализма мировой финансовой капиталократии, она бы, эта «глобальная империя», «заставила бы устыдиться римских центурионов, испанских конкистадоров, европейских колонистовXVIII–XIXвеков» [70, с.27].

Как действует этот новый, неоэкономический, капиталократический колониализм? Приведу еще одну обширную цитату, демонстрирующую методы неоэкономического колониализма в системе глобального империализма.

«Эквадор – типичный пример страны, которую ЭУ («экономические убийцы», С.А.) загнали в политико-экономическую ловушку. Из каждой сотни долларов, извлекаемых в виде нефти из ливневых лесов Эквадора, нефтяные компании забирают 75 долларов. Три четверти оставшихся 25 долларов идут на выплату внешнего долга. Из того, что в итоге остается, большая часть расходуется на армию и правительство. Здравоохранение, обучение и программы поддержки беднейшего населения получают лишь около двух с половиной долларов. Таким образом, из каждой сотни долларов, получаемых в виде нефти в долине Амазонки, меньше чем три доллара попадает к людям, более остальных нуждающихся в деньгах, и тем, чьи жизни были перевернуты дамбами, бурением, нефтепроводами, к тем, кто умирает от недостатка еды и питьевой воды. Все эти люди – а их миллионы в Эквадоре, миллиарды во всем мире – потенциальные террористы» [70, с.27].

К выше изложенным фактам следует добавить выводы В.Овчинского, вытекающие из его анализа криминогенных оснований разразившегося осенью 2008 года мирового экономического кризиса [72]:

1. «Криминологический анализ глобального финансово-экономического кризиса показывает, что-то, что сегодня многие гордо называют «мировой финансовой системой» и «мировой экономикой» – это во многом полигон для проведения крупных криминально-фиктивных финансовых манипуляций»;

2. «Французский экономист Даниэль Коэн в интервью еженедельнику «Монд-2» (декабрь 2008 г.) сделал вывод, что при Гринспине «рыночная финансовая система сфабриковала в таких условиях новую посредническую среду, полностью свободную от правил, которые ограничивали деятельность классической финансовой системы» …появился и второй слой посреднической системы, причем образовавший обходную линию вокруг банковской системы. То есть то, что принято называть теневой банковской системой»;

3. «Теневая финансовая система неразрывно связана с коррупцией… Именно коррупции и теневая экономика усиливают синергетический эффект… нынешнего кризиса» (выдел. мною, С.А).

Это еще раз подтверждает то теоретическое положение, еще сформулированное Прудоном и К. Марксом, что капиталистическая экономика не может функционировать без криминальной своей неотъемлемой части.

Ярким примером синтеза «белого» и «теневого» капиталов, определяющего криминогенность капитализма в ХХ и XXI веке, как его сущностное свойство, служит роль наркогенного капитала в функционировании современной системы мировой финансовой капиталократии.

Пит Брютон в книге «Мафия, ЦРУ и Джордж Буш»[339]339
  Здесь мною используются данные из книги заведующей кафедрой Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил РФ Татьяны Васильевны Грачевой «Невидимая Хазария. Алгоритмы геополитики и стратегии тайных войн мировой закулисы» (Рязань: «Зёрна», 2009, 440с.) [79]


[Закрыть] показал, что ЦРУ, в частности Джордж Буш-старший управляли наркобизнесом в целях получения «теневых» потоков денег для проведения спецопераций, осуществления, таким образом, уже на языке теории капиталократии – «теневой власти мировой финансовой капиталократии».

Одной из ключевых фигур глобальной контролируемой ЦРУ, МИ-6 и МОССАД сети наркотрафика являлся Тибор Розенбаум, агент МОССАД, «бывший глава базировавшегося в Женеве банка Banque du Credit International – предшественника пресловутого Bank of Credit and Commerce International (BCCI), который известен как самый крупный банк по отмыванию денег, полученных разведывательными структурами от наркотрафика. Кэсболт, ссылаясь на публикацию в журнале Life, пишет, что банк Розенбаума отмывал деньги для американского семейного клана Мейера Лански. Кроме того, Тибор Розенбаум поддерживал и финансировал Перминдекс – отдел убийц МИ-6, который стоял в центре организации убийства Джона Кеннеди. К числу ключевых фигур Кэсболт относит также Роберта Веско, который спонсировался швейцарским отделением банка Ротшильдов и был американским звеном, связанным с Медельинским наркокартелем в Колумбии» (выдел. мною, С.А.) [79, с.31, 31].

По свидетельству Кэсболта бывший президент США и бывший директор Джордж Буш-старший является «главным наркобароном Америки» [79, с.33]. Этот главный наркобарон Америки» и одновременно президент США в одном лице «провел больше всех других президентов войн против наркотиков», но «эти войны на самом деле были просто уничтожением конкурентов» [79, с.33].

Майкл Левин, работавший в течение 25 лет сотрудником Администрации США по контролю за соблюдением законов о наркотиках (Drug Enforcement Administration), созданный для предотвращения контрабанды, наркотиков в США и за рубежом, писал: «Я был свидетелем, того, что сотрудники ЦРУ занимались контрабандой наркотиков…» [79, с.33].

Американский журнал Гари Веб, убитый за свои разоблачения в 2004 году, подчеркивал непреложность формулы «наркотики – деньги – оружие», которую, я добавляю, использует мировая финансовая капиталократия, как один из инструментов, для установления своей власти над народами мира.

Гари Веб «установил, что деньги, поступающие от торговли наркотиками, осуществляемой американскими спецслужбами, поступают на финансирование сверхсекретных проектов, которые предусматривают, в том числе, строительство и содержание глубоко залегающих баз. Они находятся в Дульче (Нью-Мехико), Пайн гэп и Сноуи маунтинс в Австралии, Ньала в Африке, к западу от Кинде (это рядом с ливийской границей в Египте), в горах Швейцарии, в Нарвике в Скандинавии, на острове Готтленд в Швеции и во многих других местах по всему миру. То есть наркотики означают не только демографическую войну против народов (кстати, и против собственного американского народа тоже), но и подготовку и ведение самой настоящей вооруженной войны, той самой войны против государственности как таковой», – заключает Т.Г.Грачева (выдел. мною, С.А.) [79, с.33].

Г.Веб показывает, что мировая финансовая капиталократия (которую многие, в том числе и Веб, и автор вышеупомянутой цитируемой книги Т.С.Грачева, называют «мировой закулисой») правит и президентами США, и самими США, исповедуя древний принцип, появившийся еще на заре становления ростовщичества и финансового цинизма, «Цель оправдывает средства», в том числе такие средства как торговля наркотиками, оружием, людьми, в том числе, если это требуется обстоятельствами, направленные и против народа США [79, с.34, 35]. Например, с помощью агентуры ЦРУ торговля кокаином в Калифорнии приносила деньги, как для наркобаронов, так и для «внешней политики» [79, с.35] США в направлении реализации скрытых целей.

Т. С.Грачева в своем анализе этих фактов делает выводы:

1. «Наркотрафик – это форма бизнеса, которая дает прибыль. А если так, то он допустим (мое замечание: с позиции капиталократии). «Цель оправдывает средства». Законы рынка оказываются в нынешнем экономическом устройстве выше законов юридических и тем более нравственных» (мое замечание: об этом же открыто пишет Дж. Сорос в «Кризисе мирового капитализма», 1999) [79, с.36].

2. «Рынок – удобная вещь. На нем можно не только совершать преступления. Рыночные законы позволяют их оправдывать. Именно это и удобно» [79, с.36].

3. «Законы рынка направлены на то, что упразднить мораль и право, заменив их высшим приоритетом прибыли» [79, с.37].

«Рынок» – это только некий механизм в структуре мирового финансового капиталовластия.

Ник Рокфеллер, представитель клана Рокфеллеров, в беседе с Аароном Руссо, создателем фильма «Америка – от свободы к фашизму», на вопрос последнего – «Вы обладаете всеми деньгами мира, которые вам нужны. Вы обладаете всей полнотой власти в мире, которая вам нужна. В чем смысл всего этого, какова конечная цель?» – ответил: «Наша конечная цель – добиться того, чтобы все были чипированы: Чтобы контролировать все общество, чтобы банкиры и элита контролировали мир» (выдел. мною, С.А.) [79, с.89].

Так, «свободный мир», который несут США всему миру, и ради которого в России была совершена капиталистическая контрреволюция под лозунгами борьбы ради «демократии» против «тоталитаризма» в виде СССР, оказывается тоталитарной глобальной системой, устанавливаемой мировой финансовой капиталократией, и о которой, как компьютерно-электронном концлагере, открыто говорит Ник Рокфеллер.

Т.В.Грачева приводит следующие его слова: «Мы – интеллектуальная элита, мы захапали деньги. А теперь хотим править миром». И замечает, поэтому поводу: «У Ника Рокфеллера получается, что глобализм – это есть глобальная власть плюс чипизация всего мира»[340]340
  Там же, с.9


[Закрыть] [79, с.9] (выдел. мною, С. А.).

Спрашивается, где современная теоретическая экономия, касаясь капиталистической экономики, открыто говорит об этом с позиций теории самого капитализма в его глобально-империалистической фазв развития? Стыдливо молчит, потому что исповедует его онтологическую ложь и находится на службе у этой самой мировой капиталократии, прикрывая этот ее беспощадный, глобально-фашистский лик.

Когда А. Руссо отверг предложение Ника Рокфеллера вступить в Совет по международным отношениям, «сказав, что он не хочет участвовать в порабощении людей», тот «холодно спросил, почему он заботится о «рабах»[341]341
  Там же, с.8


[Закрыть] (выдел. мною, С.А.) [79, с.8].

Здесь, в этих установках мировой финансовой капиталократии и в целом капиталистической экономики просматривается одна закономерность: она готова пойти на любые преступления против человечности ради власти над миром, а значит – и на любые преступления против Природы. Она слепа в своем безумии своекорыстия и упорно ведет и себя, и человечество в пропасть экологической гибели в XXI веке.

Единство «белого» и «теневого» капиталов в капиталистической экономике, империализм как сущность строя мировой финансовой капиталократии – порождает преступность в обществе, криминализацию капиталистического общества и государства, порождает терроризм, как форму проявления отчаяния людей, превращенных мировой финансовой капиталократией, в нищих, в «лишних людей» по формуле мировой капиталократии «20 %:80 %», которые обрекаются на вымирание.

Паразитическая сущность империализма, которую раскрыл В.И.Ленин в своей теории империализма [57]еще в 1916 году, в системе глобального империализма проявилась как его биосферно-паразитарная сущность, безжалостная и по отношению к человеку, к его жизни и к его разуму, и по отношению к природе. Именно она, эта сущность, есть виновник развивающейся первой фазе Глобальной Экологической Катастрофы.

Теоретическая экономия встречается с этим вызовом XXI века.

Жить экономической науке в «замке из слоновой кости» и не отвечать на вызовы современности, в которых звучит гамлетовский вопрос «Быть или не быть?» по отношению уже ко всему человечеству, становится преступлением – и преступлением того научно-экономического сообщества, которое продолжает исповедовать эту «страусиную философию».

11.9. Конфликт между императивом долгосрочного управления социоприродной эволюцией и поведением экономических субъектов как «центров прибыли»

Есть еще один вызов, формируемый рыночно-капиталистической формой хозяйствования.

Этот вызов состоит в том, что прибыль как функционал эффективности капиталистического предприятия блокирует стратегии, требующие долгосрочного горизонта в управлении будущим. А выход человечества из пропасти первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы требует именно долгосрочного, циклического по своей методологии, управления социоприродной эволюции, а внутри нее – социальноэкономическим развитием общества.

Строй капиталократии, рынок как механизм функционирования капиталистического хозяйства противоречит императиву долгосрочного управления социоприродной эволюцией, т. е. управления социоприродной (или социобиосферной/ноосферной) эволюцией на длинных циклах социоприродного гомеостаза. При этом, надо оговориться. «Рынок» не является абсолютным механизмом функционирования капиталистической экономики. Все экономики во второй половине ХХ века и в начале XXI века образуют сложное сочетание плана и рынка.

Рост плановости в структуре капиталистической экономики – тенденция, обусловленная Синтетической цивилизационной революцией по автору [25, 36, 41, 65], системной, интеллектно-инновационной и квалитативной революциями в ее составе, приведших к появлению сложных технологических инфрасистем, экономической, технологической и информационной связности внутри обществ стран мира и между ними, к появлению особого типа экономических систем – «горячих», быстроходных, наукоемких, интеллектоемких и образованиеемких, квалитативных экономик.

Внутри современного капитализма – глобального империализма – на протяжении ХХ-го века наблюдается тенденция роста плановости внутри капиталистической системы, сопровождающая тенденцию роста концентрации капитала как в банках, так и в корпорациях, во вторую половину ХХ-го века – как результат «революции ТНК», в транснациональных корпорациях.

Планирование развития внутри капиталистических систем мира была посвящена вся деятельность знаменитого русского экономиста, ставшего американцем, лауреата Нобелевской премии В.В.Леонтьева. Планирование становится основой деятельности ТНК. Концентрация капитала у некоторых ТНК мира превышает по производству концентрацию капитала во многих странах мира.

При этом внутри ТНК нет рынка, а действует «командная экономика», не уступающая по жесткости своего действия «командной экономике» в СССР. По этому поводу М.Диченко замечает [62, с.150], что в условиях новейших достижений в технике связи, «создания общего информационного и финансового поля на Земле», ускорилось появление гигантских ТНК, «внутри которых уже действуют не либерально-рыночные отношения, а административно-командные». Он констатирует: «Обычно ТНК представляют собой разросшиеся в международном масштабе производственные комплексы, внутренние связи между составными частями которых носят не рыночный, а производственный характер» [62, с.151] (выдел. мною, С.А.).

Подводя итог своему анализу М.Диченко, приходит к выводу, подкрепляющему вывод автора о ведущей тенденции в развитии экономики ХХ века – тенденции роста планового сектора экономики, как проявление тенденции роста идеальной детерминации в истории через общественный интеллект [15–17, 41, 44]:

«Треть мировой торговли – международные операции в рамках транснациональных комплексов – осуществляется по законам командной экономики. Стратегия транснациональных корпораций основана на глобальном подходе, предусматривающем оптимизацию результата не для каждого отдельного звена, а для объединения в целом» [62, с.152] (выдел. мною, С.А.). «Особенность экономики Японии – планирование по всем срезам: общегосударственное, региональное и отраслевое. Важное место в системе регулирования занимают процентные ставки и валютный контроль с разделением внутреннего и мирового рынка» [62, с.153].

Автор еще в 1990 году [73] обратил внимание на противоречие между тихоходностью рынка и высокой скоростью динамики научнотехнического прогресса в конце ХХ века, разрешение которого требовало создания планово-рыночного механизма, в котором планирование обеспечивало реализацию стратегий научно-технического прогресса. Еще тогда автором отмечалось: «Существует нижний порог восходящего воспроизводства качества человека, педагогических систем и общественного интеллекта – порог самосохранения общества, за которым иллюзорная рыночная свобода в этих областях оборачивается несвободой невежественной демократии, потерями в уровне культуры и науки общества, в конечном итоге ведущими к слепоте развития, которая в условиях энергетических возможностей потенциально несет в себе зерна гибели цивилизации» [74, с.843] (здесь эта работа автора «Социализм и рынок: дилемма или синтез», 1990 г., цитируется по ее публикации в пятом томе «Сочинений» [73]).

Синтетическая Цивилизационная Революция, длящаяся более чем полвека, определила под воздействием научно-технического прогресса, рост наукоемкости, интеллектоемкости, образованиеемкости экономических систем. Эти понятия, введенные автором в научной оборот еще в начале 90-х годов, определяют сложный тип преобразований в логике воспроизводства экономик стран мира, в которой роль науки, образования, интеллекта начинает играть, меняя качественно содержание производительных сил, огромную роль.

Сами категории – «наукоемкость», «интеллектоемкость», «образование-емкость», введенные автором в 1990 году применительно к описанию экономики нового типа, рождающейся под воздействием Синтетической Цивилизационной Революции, как характеристики, несут в себе целый спектр последствий в самом механизме воспроизводства экономики (как системы) в обществе.

Главное последствие состоит в том, что эти характеристики определяют сдвиг в сторону усиления роли в экономическом воспроизводстве длиннопериодных циклов, определяемых особой ролью образования и науки в основаниях такого воспроизводства.

Сдвиг в сторону длиннопериодной части частотного спектра функционирования и развития страновых экономических систем требует планирования, причем долгосрочного, стратегического планирования [71, 73–75]. Именно этим определяется один из источников роста роли планового сектора даже в системе капиталистических экономик. На это указывают ряд видных зарубежных экономистов. По оценкам Дж. Гэлбрейта экономика США на 60 % плановая и лишь на 40 % рыночная.

Отмечу, что сама тенденция роста плановости в капиталистической экономической системы носит противоречивый характер и встречает противодействие со стороны рынка, ведь сама эта тенденция есть отрицание рынка внутри капиталистической системы, которая может найти свое разрешение только в условиях социализма.

Косвенным показателем этой тенденции выступает тенденция роста доли государственной собственности в таких капиталистических странах как Бельгия, Франция, Германия, Италия, Япония, Великобритания, Нидерланды, США. Фактически это есть тенденция роста макроэкономической централизации капитализма. В этих странах за 20 лет (мною использованы данные, приведенные А.А.Белоусовым в его работе [78, с.6], использующей такие источники, как «Total OECD Economic Outlook Paris: Organization for Economic Cooperation and Development, 2005, и данные Госкомстата СССР и РФ 1960–2007 гг.) доля государственной собственности в процентах возросла в среднем в ~ 2 раза и достигла, например, в США – 40 %, в Италии – 56,6 %, во Франции – 59,9 %, в Германии – 55,5 % в Японии – 45,8 %, в Великобритании – 47,7 %. В социалистическом Китае и сохранившей приверженность социализму Беларуси она составила – 80 % и 70 % соответственно. Для сравнения в России за период с 1998 года по 2007 год этот показатель сократился с 45 % до 18 % и отражает губительность российского неолиберализма для судеб России в XXI веке [78].

Именно эта неолиберальная тенденция сделала либеральную рыночную экономику России слепой, самоуничтожающейся, неспособной к долгосрочной стратегии развития.

Сама системная катастрофа, в пространстве которой оказалась российская экономика, отражает тупиковость рыночных реформ в России, их онтологическую ложь, их конфликт с системноцивилизационными и социально-экономическими одновременно законами развития России.