Текст книги "Античные Герои на службе Российского флота"

Отдельный взвод охраны

Функции по охране объектов радиостанции выполнял Отдельный взвод охраны численностью тридцать стрелков, вооружённых 7,62мм карабинами Симонова (СКС) под командованием командира взвода. Согласно штату, должность командира взвода охраны была мичманской с повышенным тарифным разрядом. В разные годы в этом качестве служили мичманы: Старчев Владимир, Прелов Николай, Чаплин Владимир Сергеевич, Рамазанов Валерий Романович, Лисица Сергей Николаевич. Наиболее успешно подразделением руководили мичманы Чаплин Владимир Сергеевич и Рамазанов Валерий Романович.

Мичман Чаплин Владимир Сергеевич на должность командира взвода охраны пришёл с должности начальника столовой, а до этого служил старшиной команды мотористов ЭМГ. Родом он был из Воронежской области, до службы работал трактористом в сельской местности. После некоторого периода увлечения алкоголем, прошёл курс лечения и избавился от этой пагубной зависимости. У него была хозяйская хватка, умел он работать и с подчинёнными, иногда не стеснялся применить и крепкое слово.

За время командования отдельным взводом охраны Владимиру Сергеевичу удалось в подразделении навести строгий уставной порядок, матросы взвода его побаивались, но и уважали. Он заботился о подчинённых, не допускал неуставных взаимоотношений в подразделении.

Мичман Чаплин пользовался уважением не только в части, но и в соседнем совхозе, где ему, как бывшему трактористу, подарили списанный трактор марки Т-40. Отремонтировав его своими силами, командир взвода возил на нём в караульное помещение личный состав взвода охраны на занятия и работы.

Собственными силами личным составом взвода возле караульного помещения было построено убежище для укрытия личного состава караула. Убежище представляло собой металлическую ёмкость на пятьдесят кубов, обвалованную грунтом, оно соответствовало всем требованиям руководящих документов, вплоть до наличия фильтровентиляционной установки и ручного электрогенератора. Когда приезжали комиссии по проверке местной обороны – это убежище вызывало у них восхищение.

После перевода мичмана Чаплина на строящуюся радиостанцию «Геракл», командиром взвода охраны был назначен опытный мичман Рамазанов Валерий Романович. До прибытия на «Атлант» он три года служил акустиком в 111-ом дивизионе кораблей резерва 52-ой бригады кораблей охраны водного района Беломорской ВМБ на Соловецких островах. Затем пару лет служил в 37-ой военно-морской школе младших специалистов в Архангельске.

На «Атланте» начинал службу помощником начальника смены в РТГ, затем несколько лет служил начальником технического склада. Во время службы командиром взвода охраны Валерий Романович зарекомендовал себя строгим, грамотным командиром и хозяйственным организатором. Без особого напряжения ему удалось из личного состава взвода создать дружный, слаженный коллектив.

Со своими подчинёнными, у которых пользовался безоговорочным авторитетом, из подручных средств построил рядом со зданием караульного помещения простенький летний крольчатник, в котором, из-за бесконтрольного размножения, количество кролей доходило до ста голов.

Мичман Рамазанов В. Р. служил очень добросовестно, пользовался заслуженным авторитетом у командования и своих подчинённых. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году он ушёл на повышение в город Северодвинск командиром отдельного взвода охраны штаба Беломорской ВМБ, в котором служил до увольнения в запас по возрасту.

Охрана технической территории была недостаточной, так как охрана осуществлялась только со стороны воинской части, да ещё на входе в основное Техническое здание. Подход же к ней со стороны железной дороги Архангельск – Карпогоры, проходившей в пятистах метрах от ограждения с севера, ничем и никем не охранялся. Правда, по планам военного времени на базе взвода охраны развёртывалась отдельная рота охраны общей численностью сто сорок четыре человека, в которой по штату был автомобиль ГАЗ-53 для развоза караульных на посты. На выезде из технической зоны в сторону железной дороги предусматривалось второе здание караульного помещения, которое построили лишь в начале восьмидесятых годов. Служба МТО использовала это здание под хранилище запасов комбикорма для подсобного хозяйства части.

На технической территории в изобилии росли вкусные ягоды: морошка, черника, брусника и клюква, было много грибов: белых и особенно подосиновиков. Из-за недостаточной охраны, на техническую территорию часто проникали посторонние лица – летом грибники и ягодники, а зимой охотники. Их задерживали и, подержав несколько часов в комнате задержанных, после проверки документов и выяснения их личностей – отпускали, предварительно конфисковав добычу в фонд части.

Вся охраняемая территория была плотно заселена дичью: зайцами, глухарями, тетеревами, белыми куропатками и вездесущими рябчиками. Всё это привлекало не только охотников, но и рысей, лис. Колючую проволоку ограждения зимой и летом регулярно рвали лоси и бурые медведи, оставляя на колючках разорванной проволоки клочья своей шерсти.

Служба во взводе охраны была очень трудной – зимой приходилось нести службу на трескучем морозе, а летом в окружении тысяч назойливых и беспощадно жаливших комаров. Матросы взвода охраны служили два года, из-за чего со стороны личного состава основных подразделений, которые служили три года, к ним было негативное отношение.

Из-за недостаточного количества личного состава во взводе охраны режим несения службы был очень напряжённым. Так, разводящему в карауле приходилось преодолевать за сутки расстояние в шестьдесят километров, это только при выставлении часовых на посты, а ведь ещё полагалось проверять посты. Матросы несли службу через день, практически не имея возможности отдохнуть между дежурствами в карауле, да ещё в карауле свободная смена должна была и за продуктами ходить в столовую, и печь топить, и дрова заготавливать, и воду из озера носить.

Всё это не способствовало концентрации внимания, как при несении службы на посту, так и при выполнении матросами различных работ. Однажды, разводящий вместе с одним из караульных пошли на озеро за водой для котла отопления и у часового, когда набирали с мостков воду в бидон, каким-то образом, с ремня соскользнул в воду подсумок с тридцатью патронами от карабина СКС. В этом месте глубина озера была около пяти метров, причём озеро было с двойным дном (под дном озера протекала река), а дно было рыхлым, состоящим из многометрового слоя ила.

О происшествии доложили командиру части, который приказал любыми средствами найти боеприпасы. Как найти утерянные патроны и потом их достать из озера никто не знал.

Вызвали водолазов с брандвахты, что работали на фарватере Северной Двины, но после первого погружения водолаз наотрез отказался спускаться в воду. Дна он не достигнул, но погрузился с головой в густую вязкую иловую массу, где ничего не видно и пошевелить ни руками, ни ногами невозможно.

Выручил местный умелец – начальник КРГ мичман Шелковский Пётр Иванович. Соорудив мощный электромагнит и опустив его в воду, после недолгих поисков он обнаружил злополучный подсумок со всеми тридцатью патронами. Спасло то, что пули в патронах были со стальным сердечником, вот и сработали законы физики.

Случались на «Атланте», или рядом с ним и другие чрезвычайные происшествия техногенного, можно смело сказать, космического масштаба. Так, шестого февраля тысяча девятьсот восемьдесят второго года матрос ЭМГ, следовавший для смены вахты на водозабор, сбивчиво доложил о том, что во время следования по мосткам через озеро был атакован с неба неизвестным космическим телом. Ему не сразу поверили. Но когда увидели ровное отверстие диаметром двадцать сантиметров во льду толщиной почти в метр – отнеслись серьёзно.

О случившемся происшествии было доложено по команде во все инстанции. Утром следующего дня из Северодвинска на «Атлант» прибыла водолазная группа из дивизиона аварийно-спасательных судов Беломорской ВМБ. Её возглавлял мичман, который заявил о том, что не пойдёт под лёд, пока не будет обнаружен предмет, который надо доставать из воды. Перед этим химик замерил радиоактивный фон, который оказался в пределах нормы. В КРГ быстро изготовили из алюминиевой трубы шестиметровый щуп, но тело (предмет) в трёхметровом слое ила обнаружить не удалось. Группа уехала ни с чем.

Основной рабочей версией происшествия посчитали падение раскалённого куска титана от запущенной ракеты с космодрома Плесецк, который, пробив лёд, деформировался (расплющился) и в воде ушёл в сторону от полыньи.

В середине апреля того же года, в результате неудачного запуска ракеты с космодрома Плесецк, в судоходное русло реки Северная Двина в двадцати километрах выше по течению от Рембуево, упала ступень ракеты, не выработавшая до конца крайне ядовитое топливо гептил.

В части был объявлен сигнал «Тревога!». Из Северодвинска на специальной технике прибыла группа службы радиационной безопасности во главе с начальником химической службы Беломорской ВМБ капитаном 2 ранга Даниляном Валерием Аршаковичем. Вокруг казарменного городка, жилого городка и на технической территории были взяты на анализ пробы воды, снега и воздуха.

По всем государственным и административным каналам прошло оповещение о том, что из Северной Двины в Холмогорском районе нельзя пить воду и даже поить ею животных. В этой работе участвовал и личный состав подразделений части, которому поставили задачу срочно известить о заражении население близлежащих деревень, в которых отсутствовала телефонная связь.

1980 г. Кап.1 р. Карповский награждает м-на Рамазанова

1981 год. Ком-р взвода охраны м-н Рамазанов В. Р. с л/с взвода

Моя служба на «Атланте» (1977—1985 г.г.)

Волею судьбы, после окончания Школы Техников Краснознаменного Черноморского флота, именно радиостанция «Атлант» стала в моей жизни началом большого пути в Службе связи Военно-морского флота СССР, а затем и Российской Федерации. Мне довелось служить на радиостанции «Атлант» с января тысяча девятьсот семьдесят седьмого по февраль тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Проходил службу, сначала, в должности техника радиотехнической группы, затем, старшины команды связи и сигнализации, а последний год – старшиной радиостанции «Атлант».

В этой главе я хочу более подробно рассказать о том, каким был «Атлант» в годы моей службы. Рассказать подробнее об офицерах, мичманах, старшинах и матросах, о тех, кто помогал мне в начале службы становиться «на крыло», с кем я многие годы плечом к плечу выполнял сложные и ответственные задачи по обеспечению связью систему боевого управления силами Военно-Морского флота страны.

Это, в первую очередь, мои командиры в те годы: капитан 1 ранга Карповский Борис Григорьевич, капитан 3 ранга Черняк Роман Хаимович, капитан Багаутдинов Мансур Бареевич. Это люди долга, совести и чести, посвятившие всю свою жизнь беззаветному служению Родине. В самых сложных ситуациях они оставались верными своему воинскому долгу и данной однажды Военной Присяге.

Я благодарен судьбе за то, что эти офицеры были тогда рядом со мной, по большому счёту, они дали мне «путёвку в большую жизнь».

Как всё начиналось

Итак, получив в строевом отделе предписание для убытия к новому месту службы – посёлок Рембуево Холмогорского района Архангельской области, в начале декабря тысяча девятьсот семьдесят шестого года я убыл к новому месту службы, предварительно заехав в отпуск на месяц на свою малую Родину.

В Архангельск вылетел самолётом из Краснодара второго января. Самолёт Ил-18 летел прямым рейсом, без посадки. Полёт продолжался четыре часа, был ясный зимний день, видимость, как говорят в авиации «миллион на миллион». Пролетая над Москвой, с высоты пяти тысячи метров, очень хорошо было видно всю Москву, особенно выделялись семь огромных «грибов» – ярко-белых кучевых облаков пара над электростанциями с резко очерченными контурами, устремившихся вверх, в виде холмов, куполов и башен. Они имели вид огромных клубков и были похожи на белоснежные кочаны перезревшей капусты. Сверху картина была впечатляющей, тем более, что на самолёте я летел всего второй раз в жизни.

Прилетев в Архангельск, передо мной встала задача – как добираться в часть. То, что рассказывал мне сослуживец Юра Комаров не подходило – была середина дня, автобус давно ушёл, другого рейса в этот день уже не предвиделось. Погода была прекрасной – тридцатиградусный мороз, ясное голубое небо, искрящийся на солнце снег. Правда солнце скоро скрылось в тучах на горизонте и сразу вокруг стало сумрачно и неуютно.

Добравшись до железнодорожного вокзала, я нанял такси. Оказалось, что таксисты знают об этой деревне. За три рубля на «Волге» ГАЗ-24, водитель домчал меня за полтора часа до военного городка. Дорога была отличной – ровная, хорошо почищенная грейдером, вся белая-белая. Я ещё подумал: «Вот здорово! А здесь оказывается не так всё плохо». Знать бы тогда во что превращается эта дорога весной и осенью…

Прибыв в военный городок, я нашёл коменданта, женщину лет сорока, звали её Валентиной Николаевной. Оказалось, что она ещё и жена командира части. Разместила она меня в холостяцком общежитии, где жили два мичмана – Кашин и Короткий (их сюда переселили из отдельной квартиры буквально неделю назад).

Под общежитие была приспособлена обычная двухкомнатная «хрущёвка» на первом этаже двухэтажного жилого дома. Поскольку квартира только недавно стала общежитием, а до этого в ней иногда жили прикомандированные, приезжавшие в часть раз в год для проведения технического обслуживания передатчика, то уютом она не отличалась – его не было совсем, к тому же, в комнатах было очень холодно. Мало того, что квартира находилась на первом этаже и была угловой, так ещё и окна в ней не были утеплены.

Комендант мне сказала: «Сегодня в воинской части выходной день, в штабе никого нет. Отдыхай и обустраивайся».

Легко сказать, «Обустраивайся…» В общежитии из бытовых приборов ничего не было – ни телевизора, ни радио, ни холодильника, была только электроплитка, да кое-какая посуда. Вдоль стен стояли пять кроватей – три в одной и две в другой комнате. Меня это не расстроило, но несколько озадачило. «Всё это дело наживное. Со временем обживёмся» – подумал я.

Вечером в общежитие пришли жильцы – Кашин и Короткий, мы познакомились. Ребята оказались несерьёзными, какими-то «шебутными», всё время сыпали какими-то шутками и прибаутками от которых сами же и смялись. Я, честно говоря, ничего не понимал из того, что они говорили на своём архангелогородском и вологодском наречии. Чуть позже пришёл ещё один человек – в фуфайке, оказалось, что это мичман Чаплин – постоянный гость этого общежития. Как выяснилось позже – здесь, в общежитии у мичманов, мужики собирались, чтобы выпить. А где же ещё…

Вот это меня озадачило уже по-настоящему. К таким условиям размещения я не был готов. «Завтра разберёмся» – решил я и, сославшись на усталость после дороги лёг отдыхать в дальней комнате, где стояли две кровати.

На следующий день приехали мои сослуживцы по Севастополю – стало немного веселей на душе…

Своим соседям – Кашину и Короткому мы заявили, что бардака здесь больше не будет, хотите кутить – пейте в другом месте, а гостей сюда не водите. Те спорить не стали, просто Короткий после вахты теперь уезжал к родителям в Архангельск, а Кашин куда-то уходил по вечерам.

В середине января «ударили» крещенские морозы. Вот тут мы ощутили все прелести жизни в холостяцком общежитии. Морозы были под сорок, а то и больше. На улице находиться было просто невозможно – моментально холод пробирал до костей. А ещё в Севастополе мне выдали ботинки на кожаной подошве (на микропоре моего размера не было на складе), так через пять минут пребывания на улице ноги коченели от холода.

Ещё хуже было ночью – одеяла были солдатские, с учётом того, что в комнате температура градусов двенадцать, то ночью не уснуть. Что мы только не придумывали – и ставили электроплитку между двух кроватей, всё равно толку мало – к утру с неё окалина отваливалась кусками, а тепла не было.

Самым эффективным способом оказался вот какой – между одеялом и простынёй нужно положить газеты, лучше в два слоя. Тогда тепло под одеялом сохраняется и можно хоть немного поспать. Как говорится: «Голь на выдумки хитра…» Приходилось и такое придумывать.

Наша холостяцкая жизнь потихоньку входила в обычное русло: днём – служба, вечером – общежитие. Питались в части – в кают-компании. Иногда по вечерам играли в волейбол в школьном спортивном зале.

Нас, выпускников Севастопольской школы техников, в часть прибыло всего семь человек, в том числе пятеро из одной группы – все радиотехники.

Нас назначили на различные должности: Комарова Юрия, Сизова Петра, Ященко Александра и меня – в радиотехническую группу, Катышева Игоря – в антенно-мачтовую группу. Ещё двое наших сослуживцев по Школе техников: Резников Сергей и Гончар Виталий, техники электрики по специальности, получили назначение в электромеханическую группу.

Всех нас сагитировали ехать в эту часть Комаров Юрий и Ященко Александр, которые проходили на радиостанции преддипломную стажировку. Одновременное прибытие такого количества молодых мичманов у командования части вызывало некоторые тревожные мысли – молодые ребята, почти все холостяки, чем им заниматься в свободное от службы время? Первая мысль, конечно – запьют с тоски и начнут «чудить». К сожалению, для таких опасений основания у командования были.

В части уже служили три молодых мичмана-выпускника Кронштадтской школы техников – мичман Яковлев Владимир, мичман Кашин Валерий и мичман Короткий Вячеслав. Если в отношении Яковлева Владимира никаких вопросов не было, то двое его однокашников не утруждали себя службой, часто крепко выпивали, устраивали в квартире, где они жили, шумные посиделки, туда захаживали и женатые мичмана постарше, в семьях этих мичманов часто возникали громкие скандалы.

Дело иногда доходило до пьяных драк и невообразимых ситуаций. Вот одна из таковых – было бы смешно, если бы не было так грустно. Друзья купили в складчину мотоцикл без коляски, жили они тогда еще в однокомнатной квартире. Была зима, а поскольку ездить на мотоцикле негде – везде сугробы в человеческий рост, а по дороге можно проехать только на вездеходе, то практику вождения осваивали в квартире, ездя с запущенным двигателем с кухни через комнату в туалет, и обратно. Понятно, что всё это они проделывали в нетрезвом состоянии с громкими криками и смехом. На жалобы соседей никакого внимания не обращали.

Такие регулярные «выкрутасы» молодых мичманов соседям надоели «хуже горькой редьки» и они пожаловались командиру. Командир был вынужден реагировать – он изъял у них мотоцикл до тех времён, пока на дорогах не растает снег.

Наступил момент, когда дороги очистились, и друзья начали «доставать» командира просьбами вернуть мотоцикл. Командир сжалился и под честное слово, мотоцикл им отдал. На радостях друзья решили убраться с глаз командира подальше и совершить свой первый выезд, и не абы куда, а в областной центр – город Архангельск. Между прочим, до Архангельска шестьдесят пять вёрст по дороге, половина которой представляла собой, в лучшем случае, ухабистую «гравийку», а на самом деле, большая её часть – раскисшая от весенних дождей и растаявшего снега грунтовая дорога. Но это приятелей не остановило. Преодолев, с горем пополам, эти шестьдесят пять километров, они были остановлены на въезде в город, на первом же посту ГАИ.

Поскольку документов на мотоцикл у них не было, прав на вождение мотоциклом тоже, мотоцикл у них забрали. А за то, что они были еще и в нетрезвом состоянии и вели себя вызывающе – их забрали в отделение милиции, откуда передали в гарнизонную военную комендатуру. А дальше всё по уже отработанному сценарию – гарнизонная гауптвахта, комсомольское собрание, очередной суд чести мичманского состава и представление командира к досрочному увольнению из Вооруженных Сил.

Мичман Кашин занимал должность старшины команды связи и сигнализации, которую до него занимал военнослужащий срочной службы – старшина 1 статьи Маринин Вячеслав. Во время учёбы в Кронштадтской Школе Техников мичман необходимых знаний и практических навыков по своей специальности не получил. Матросы его команды, только что окончившие учебный отряд, тоже необходимыми знаниями и навыками работы на специальной аппаратуре не обладали.

Командование части не могло доверить столь ответственную работу неподготовленным людям. К тому же старшина команды, видимо, особого желания осваивать свою специальность и продолжать воинскую службу не испытывал – всячески уклонялся от своих обязанностей, стал демонстративно нарушать воинскую дисциплину, обучением и воспитанием подчинённого личного состава не занимался.

Вот и решил командир на место этого старшины команды назначить меня, предварительно, изучив моё личное дело. Об этих своих планах Борис Григорьевич поделился со мной в первую нашу встречу.