Текст книги "Античные Герои на службе Российского флота"

Наведение уставного порядка в части

Проводив начальника ЦУС ВМФ и членов комиссии в Москву, я остался один на один со всеми проблемами, которые были вскрыты в ходе работы комиссии, и не только.

Первое, с чего решил начать свою работу в новом качестве, это с наведения элементарного воинского порядка в части. Я обратил внимание, что многие офицеры в служебное время, а гражданский персонал в рабочее время, позволяли себе находиться в нетрезвом состоянии, отсутствовать на своих рабочих местах. Я уже не говорю о нарушениях формы одежды офицерами, отдания воинской чести и уставном обращении друг к другу.

Мне это очень не понравилось с самого первого дня пребывания в части, но, памятуя о совете своего бывшего командира полковника Джоболды А. Б.: «Не вынимай шашку первые три месяца, как бы тебе этого не хотелось», я терпеливо требовал, напоминал, указывал на то, что так поступать нельзя, это подрывает авторитет офицеров среди остального личного состава и гражданского персонала части. Кое-какие сдвиги в лучшую сторону были, но ситуация менялась очень медленно – меня это не устраивало.

Три месяца я не выдержал, хватило только на два. Да и как можно было оставить такое без воздействия. А произошло вот, что. В предпраздничный день – 8 марта дежурным по части был назначен капитан 2 ранга Сергеев. Ответственным от командования по контролю за несением службы в части и на боевом дежурстве был назначен главный инженер капитан 2 ранга Воронцов С. В.

Внутренний наряд состоял из наряда по гаражу, пожарного расчёта, наряда военизированной охраны. Все они, кроме дежурного по части, были гражданскими лицами. Так вот, вечером, дежурный по части, приведя себя в нетрезвое состояние, вызвал дежурную машину и потребовал отвезти его в жилой городок. Там он ходил по квартирам и поздравлял женщин с праздником 8-го марта. При этом с собой у него было штатное оружие – пистолет ПМ с шестнадцатью боевыми патронами. Это продолжалось почти до утра… К сожалению, главный инженер, дежурную службу в течение суток не проверял, зная об этих «художествах» дежурного по части никаких мер не предпринял, да ещё и пытался скрыть происшедшее от меня.

Утром, принимая доклад дежурного, я обратил внимание на его состояние. Он был просто пьян и не отдавал себе отчёт в том, кто он, где он и что делает… Это был уже не первый случай такого поведения офицера. У меня были беседы на эту тему и с ним, и с его непосредственным начальником – капитаном 1 ранга Чуевым С. И. Никаких выводов офицер не делал и своего поведения менять не собирался. От дежурства я его отстранил и отправил домой отдыхать.

На следующий день у меня с этим офицером состоялся серьезный разговор. В ходе разговора я, в категоричной форме, предложил ему написать рапорт на увольнение по собственному желанию, в противном случае он будет уволен из Вооружённых Сил РФ за несоблюдение условий контракта. Выслуги для получения пенсии у него было достаточно, жильём семья обеспечена, (кстати, семья жила отдельно – по прежнему месту его службы), так что в этом отношении никаких проблем не было. Офицер, сначала всё это пытался перевести в шутку, видимо ещё не отошёл от вчерашних похождений, но я был непреклонен… Тогда он попытался мне угрожать тем, что у меня будут серьёзные проблемы из-за такого моего решения – его дядя генерал-лейтенант, является заместителем командующего Приволжским военным округом и он найдёт способ со мной разобраться.

Мне ничего не оставалось делать, как прекратить разговор и выставить офицера за дверь. Такой, если его можно так назвать, офицер в части мне не нужен, толку от него никакого, а вреда может быть «выше крыши». Позвонив его непосредственному начальнику, я отдал распоряжение подготовить материалы для увольнения его по невыполнению условий контракта. Через час начальник радиостанции вместе с этим офицером пришли ко мне в кабинет с просьбой не увольнять по статье, а уволить по собственному желанию. Рапорт офицера с визой капитана 1 ранга Чуева они принесли с собой. Офицер был уволен в течение полутора месяцев…

Кто-то скажет: «Жестоко…» Возможно, но остановить тот беспредел, который сложился в части на тот момент, можно было только так. Мне не хотелось повторить судьбу своего предшественника, которого сняли с должности и назначили с понижением, в том числе и за такое положение дел в части.

Были проблемы с соблюдением воинской дисциплины и у моих заместителей – начальника радиостанции капитана 1 ранга Чуева Сергея Ивановича и главного инженера узла связи капитана 2 ранга Воронцова Сергея Вячеславовича.

Сергей Иванович прибыл на должность начальника радиостанции в тысяча девятьсот девяносто четвёртом году, в тот момент, когда узел связи и радиостанция «Прометей» подверглись сокращению и остались в усечённом виде. До этого он проходил службу на Северном флоте в должности помощника флагманского связиста – начальником узла связи 4-й эскадры подводных лодок Кольской военной флотилии, дислоцировавшейся в городе Полярном.

Вся его служба, после окончания ВВМУРЭ имени А. С. Попова, проходила в этом соединении. Он прошёл путь от командира гидроакустической группы РТС дизельной подводной лодки до помощника флагманского связиста эскадры. Это был грамотный офицер, всегда подтянут, опрятен. Умел спланировать свою деятельность. С назначением на должность ему было присвоено очередное воинское звание «капитан 1 ранга».

Наверное, он рассчитывал, что после того, как отстранили от должности предыдущего командира, то именно его назначат на должность начальника узла связи. Но «на верху» решили иначе…

Предыдущий командир был выходцем из мичманской среды и в воинском звании на одну ступень ниже, чем у своего первого заместителя. Это явно не нравилось Сергею Ивановичу, чем, возможно, и объяснялась его самоустранение от помощи предыдущему командиру в решении множества насущных проблем, существовавших на узле связи.

Скептическое настроение моего заместителя бросилось мне в глаза ещё на первом построении, когда меня представляли коллективу. Тогда Сергей Иванович, как бы про себя, но вслух, так чтобы слышали окружающие, негромко сказал: «А что, у нас теперь везде будут командовать выходцы из мичманов?» Видимо его ещё больше обидело то, что теперь его непосредственным начальником будет офицер на две ступени в воинском звании ниже, чем он. Обида явно, я бы даже сказал, демонстративно, отражалась на его отношении к службе.

Свои прямые обязанности, как начальник радиостанции, он ещё как-то исполнял, при этом не проявляя никакой инициативы. Все мои указания ему, как заместителю начальника узла связи, им воспринимались скептически, выполнялись нехотя и, как правило, после повторных напоминаний. Со своими подчинёнными работал односторонне – их недостатки, недоработки и нарушения воинской и трудовой дисциплины, хоть и замечал, но мер не принимал, на обострение в отношениях с ними не шёл – неприятные разговоры со своими подчинёнными оставлял командиру. По этому поводу я был вынужден неоднократно с ним беседовать и предметно указывать на эти недоработки.

Реальных сдвигов в его работе не было, более того, я стал замечать, что он и сам стал появляться в служебное время в нетрезвом состоянии. Особенно это проявлялось тогда, когда я выезжал из части по делам на СПРЦ «Кактус», или в Бишкек. При выяснении обстоятельств, я узнал, что Сергей Иванович «грешил» этим и раньше, ещё при прежнем командире, просто до поры до времени ему удавалось скрывать от меня свою привязанность к алкоголю.

Главный инженер узла связи капитан 2 ранга Воронцов Сергей Вячеславович был уже предпенсионного возраста – служить ему оставалось меньше года. Вся его служба, после окончания училища, прошла на радиостанции «Прометей». По образованию он был энергетиком, по этой же специальности проходила и его служба. До назначения главным инженером он руководил электромеханической группой СДВ радиостанции.

По характеру Сергей Вячеславович был доброжелательным и спокойным человеком. В работе с подчинёнными ему не хватало требовательности, решительности и настойчивости в достижении поставленных задач. Допускал он и личную безответственность и необязательность. К употреблению спиртного тоже имел склонность, но допускал это только во время служебных командировок.

Я понимал, что помощи от своих заместителей мне ждать не следует, поэтому, не надеясь на чью-либо помощь, стал жёсткими мерами наводить порядок самостоятельно. Одновременно стал мысленно подбирать кандидатуры на их замену. Выбор у меня был небольшой – последние двенадцать лет я служил в одном месте – на радиостанции «Геракл» в Краснодарском крае. Подходящие кандидатуры офицеров там были, но поедет ли кто в такую даль и в такую глушь? Вот в чём вопрос…

В результате принятых кадровых решений, в течение первых четырёх месяцев, были уволены ещё три офицера за систематические злостные нарушения воинской дисциплины.

Почти единственным офицером, на кого я мог опереться, был начальник отдела боевой подготовки подполковник Самойлов Сергей Прокопьевич. Он окончил Кемеровское высшее военное командное училище связи, службу проходил в 61-й отдельной бригаде морской пехоты Северного флота. Грамотный, ответственный и дисциплинированный офицер, он стал моей главной опорой при наведении порядка в организации внутренней службы, боевой подготовки, работе строевой части и отдела кадров.

Сергей Прокопьевич пользовался заслуженным авторитетом среди офицеров и мичманов части. У него было достаточно профессиональных и волевых качеств для достижения поставленных целей, но нужна была поддержка командира. Такую поддержку я ему обеспечил, возложив на него обязанности нештатного начальника штаба части. Ему же подчинил команды военизированной охраны. По статусу, практически, приравняв к должности заместителя командира, чего ему не хватало прежде. В дальнейшем, его так и воспринимали в коллективе.

Кардинальные меры по укреплению воинской и трудовой дисциплины позволили в короткий срок восстановить боевую готовность СДВ радиостанции, организовать обучение военнослужащих и гражданского персонала, возобновить несение круглосуточного боевого дежурства в соответствии с поставленными задачами.

На узле связи была возрождена боевая подготовка, подготовка дежурных смен к несению боевого дежурства, налажена внутренняя служба, организована деятельность офицерского собрания, профсоюзной организации, женсовета части, восстановлена деятельность библиотеки, клуба части.

Все эти меры оказались очень своевременными и позволили узлу связи, даже в таком «урезанном» состоянии, успешно выполнить поставленную задачу по прямому предназначению. А дело было вот в чём…

В феврале – апреле тысяча девятьсот девяносто седьмого года состоялся поход отряда российских кораблей в составе эсминца «Настойчивый» и танкера «Лена» в Объединенные Арабские Эмираты и Южно-Африканскую Республику.

Целью этого похода было представление нового российского эскадренного миноносца проекта 956 на Международной выставке вооружения и техники в Абу-Даби. План похода предусматривал переход кораблей из Балтийска, через Атлантический океан и Средиземное море в Красное море, затем в Персидский залив и в порт Абу-Даби (ОАЭ). После окончания Международной выставки вооружения и техники в Абу-Даби, корабли должны были пересечь Индийский океан с Севера на Юг и, обогнув южную оконечность Африканского континента – мыс Доброй Надежды, прибыть в порт Кейптаун (ЮАР).

Маршрут похода был очень сложным, тем более, что корабли Балтийского флота ни разу не выполняли задачи сразу в двух океанах – Индийском и Атлантическом. К тому же, после распада СССР, корабли ВМФ стали реже совершать дальние походы, на просторах Мирового океана стало значительно меньше наших сил и средств. Во времена СССР в Средиземном море находилось около пятидесяти – семидесяти советских кораблей, вспомогательных судов и подводных лодок, а в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, кроме «Настойчивого» и танкера «Лена», никого из российских военных кораблей на просторах Мирового океана не было.

Поход был очень тяжелым и по климатическим условиям, и с точки зрения обеспечения связи с отрядом кораблей. Начиная с их входа в Красное море и до порта Кейптаун, связь осуществлялась через Зональный узел связи.

Я тогда только что принял узел связи и понимал в каком состоянии находится его боевая готовность. Но Начальником связи ВМФ мне была поставлена задача: «Связь обеспечить любой ценой». К счастью, на СПРЦ «Кактус», ещё оставались два радиотелеграфиста, которые раньше работали в радиосетях слуховой ЗАС. В течение месяца, в результате усиленных тренировок, нам удалось восстановить боеспособность постов радиосвязи: слуховой ЗАС, БПЧ ЗАС и телефонной ЗАС.

Задача усложнилась, когда корабли были в Красном море. 8 марта на танкере «Лена» произошел трагических случай – от острой закупорки кровеносного сосуда тромбом, скончался капитан судна Юрий Пастернак. Закрытой связи на танкере не было, все прямые переговоры с Москвой можно было вести только по открытому телефонному каналу. Для связистов СПРЦ «Кактус» эта ситуация оказалась настоящим испытанием.

Во время похода было много и других серьёзных испытаний, как для экипажа, так и для связистов ЗУС-1, связанных и с состоянием здоровья членов экипажа, и с ходом корабля из-за некачественного топлива, заправленного в ОАЭ, и много чего ещё…

К чести специалистов Зонального узла связи все задачи по обеспечению связи с отрядом кораблей были выполнены успешно.

Этот успех был не случайным, и достигнут был не так быстро, как мне хотелось. На начальном этапе, принимаемые меры, не находили понимания и поддержки со стороны моих ближайших помощников, мне приходилось употреблять не только убеждение, но и власть. Впоследствии, когда появились первые положительные сдвиги, мои замы активно включились в эту работу и процесс восстановления боеспособности узла связи пошёл быстрее. Только благодаря упорному труду и совместным усилиям всего коллектива успех стал возможным.

Благодаря принятым мерам, в конечном итоге, значительно оздоровилась и морально-нравственная обстановка в коллективе.

Возрождение узла связи из небытия

Пребывание Зонального узла связи на территории Киргизской Республики осложнялось ещё и тем, что все довольствующие органы, которые должны были обеспечивать функционирование узла связи финансовыми и материальными средствами, располагались на территории Российской Федерации, причём в разных регионах, к примеру:

– финансовое довольствие – в 14 финансовой службе ВМФ в Москве;

– имущество связи – в 2080 складе управления связи ВМФ в Мытищах;

– техническое, радиотехническое, шкиперское, вещевое, автомобильное – в разных частях тыла ВМФ в Москве и Подмосковье, причём, не только в ближнем;

– специальное радиотехническое имущество для подразделения ЦП СЕВ в Голицыно в Московской области;

– медицинское – на Центральном медицинском складе ВМФ в Новосибирске;

– горюче-смазочные материалы – в Службе ГСМ Сибирского военного округа в Омске;

– квартирно-эксплуатационное довольствие и обеспечение твёрдым топливом в Сибирском округе – в Барнаульской КЭЧ.

Обстановка осложнялась с каждым годом – по мере того, как бывшие советские республики вводили новые таможенные правила при пересечении своих границ. Особой проблемой было то обстоятельство, что все таможенные услуги необходимо было оплачивать, а расчёты принимались только в национальной валюте этих государств непосредственно в пунктах пересечения границ.

Кроме того, начиная с тысяча девятьсот девяносто девятого года, Республика Казахстан ввела таможенные границы и на административных границах каждой области. Теперь для пересечения каждой казахстанской области нужно было оплачивать таможенное сопровождение автотранспорта. А таких областей было пять…

Это, конечно, значительно увеличивало непредусмотренные финансовые затраты на командировки в довольствующие органы.

А затем, в начале следующего года, приезжал ревизор из финансовой инспекции Военно-морского флота и спрашивал с широко раскрытыми умными глазами: «Как это возможно? Как провести эти затраты, на них же сметой финансовые средства не предусмотрены. А как проводить отчёты в казахских тенге, в киргизских сомах?» На что я ему отвечал: «Ну так сделайте так, чтобы у меня не было возможности нарушать правила – решите вопрос с расчётами на эти цели на государственном уровне, или выделяйте средства в национальной валюте. Счёт в киргизском банке я открою».

«Нет!», – говорят, так не положено… Вот и весь разговор. Поэтому каждая ревизия оканчивалась наказанием «виновных лиц» и ещё денежным начётом за нецелевое расходование бюджетных средств.

Конечно, все понимали, что никакого злого умысла, или корысти в этом не было, но сделать никто ничего не мог, включая и высоких начальников, довольно часто приезжавших в Киргизию с визитами. Каждый раз я поднимал эти проблемы, но они так и не решались. Хорошо, что мои непосредственные начальника понимали ситуацию и никаких санкций ко мне не принимали, а если и вынуждены были объявлять взыскания, то через какое-то время их снимали. Так же и я, если и наказывал этих офицеров, то чисто условно, находя способы компенсировать офицерам понесённые убытки.

Были очень серьёзные проблемы при отправке на территорию России в ремонт, или на списание средств связи и автомобильной техники. Дело в том, что в соответствии с Соглашением о пребывании военных объектов РФ на территории Киргизской Республики, всё недвижимое имущество являлось собственностью этой республики, передавалось во временное пользование Российской Федерации. Конкретного перечня этого имущества не было, поэтому каждая сторона читала его по-своему. Киргизская сторона считала, что всё имущество – собственность Киргизии.

Для перемещения этих средств с территории Киргизии необходимо было получить разрешение в Министерстве обороны Киргизии на их вывоз и задекларировать при вывозе. Разрешение на вывоз давалось на определённую дату и сроком на один год, после чего они должны быть возвращены на территорию республики. В противном случае – преследование по законам Киргизской Республики, в лучшем случае – большой штраф, а в худшем – возбуждение уголовного дела в отношении командира части. Вот такие порядки были установлены с согласия тогдашнего руководства России.

Кто хоть немного сталкивался с процессом ремонта или списания техники, тот знает, что техника связи в девяностые годы ремонтировалась не один год, а для её списания нужно было сдать цветные и драгоценные металлы.

То же происходило и с автомобильной техникой. Ремонтировали мы ее самостоятельно, а вот со списанием были огромные проблемы. Для списания с учёта части нужно было сдать в довольствующий орган узлы автомобиля: двигатель, коробку передач, мосты. А как их сдашь, если их вывоз не разрешает местное Министерство обороны, а Таможенная служба Киргизии вывоз разрешит при условии их возврата. Получается заколдованный круг…

Тем не менее, благодаря неимоверным усилиям офицеров узла связи: главных инженеров капитана 2 ранга Воронцова Сергея Вячеславовича, капитана 2 ранга Лукьянович Николая Григорьевича и помощника начальника узла связи по материально-техническому обеспечению майора Сатыбалдиева Съезда Айнабековича, удавалось «разруливать» эти, казалось бы, неразрешимые проблемы.

Ежегодно из части в довольствующие органы отправлялись две колонны автомобилей – одна в Москву и Московскую область, другая – в Новосибирск и Омск. Каждая такая поездка в Россию по доставке грузов в часть превращалась в настоящую «эпопею» и их можно было смело называть «хождениями по мукам». Однажды даже пришлось использовать вооружённую охрану для сопровождения автоколонн с ГСМ. А дело было так…

На железнодорожную станцию «Каинды» для воинской части из довольствующего органа поступили цистерны с бензином и дизельным топливом. После оформления таможенных документов приступили к разгрузке и вывозу горючего в часть. Делать это нужно было быстро, так как за превышение сроков разгрузки железнодорожных цистерн взымался штраф, и он был немалым.

Вывоз горючего осуществляли двумя штатными бензовозами с прицепами. На каждый автомобиль был назначен старший машины из числа мичманов. Автомобили передвигались колонной. По прибытии первой колонны в часть, старший колонны мичман Шевченко Сергей Иванович прибыл ко мне и доложил, что на каждом перекрёстке от Каинды до Первомайского стоят милицейские посты, и не только ГАИ. Все они останавливают транспорт части для проверки документов у водителя на автомобиль, на груз, умышленно затягивая время проверки. Ясно, что делают это они специально и согласованно. Когда не обнаруживают никаких нарушений начинают вымогать бензин, и так на каждом импровизированном посту ГАИ.

Понимая, что просто так они не отстанут, я отдал приказание начальнику штаба выдать старшим машин оружие – автоматы с холостыми патронами. Старшим машины приказал ничего милиционерам не давать, отвечать, что перевозится военный груз Российской Федерации под вооруженной охраной, автоматы держать так, чтобы их было видно.

Сам же отправился к начальнику райотдела милиции. Мы с ним были в хороших отношениях, встречались в неформальной обстановке, бывал я в гостях и в его доме. Прибыв к начальнику милиции, я высказал ему претензию на действия его подопечных, при этом предупредил, что несмотря на наши добрые отношения, буду вынужден действовать жёстко. Полковник был умным человеком, он понимал, что такое поведение грозит ему большим скандалом на самом высоком уровне.

Начальник милиции позвонил своему заму и сказал буквально следующее: «Сними все посты». И всё…

Как я и подозревал, милиционеры действовали не по своей инициативе, а с молчаливого согласия начальства. Проблема была решена, больше никто машины части не останавливал, ни в этот раз, ни в другой…

А с начальником районного отдела милиции – полковником Туратбеком Болотбаевым мы подружились. Я бывал у него в гостях, он приезжал ко мне в гости. Между нашими коллективами тоже завязались дружеские отношения – проводились соревнования по футболу, вместе с райотделом милиции мы участвовали во всех торжественных мероприятиях, проводимых Администрацией Панфиловского района.