Текст книги "Античные Герои на службе Российского флота"

Боевое дежурство на боевом посту связи

Радиотелеграфист матрос Беля В. на вахте в радиосети

Дежурная смена за пультом РПДУ радиостанции «Прометей»

Техник АМГ мичман Амертаев Д. осматривает состояние элементов антенны СДВ радиостанции «Прометей»

Несение боевого дежурства в аппаратном зале ПДРЦ «Алмаз»

Узел связи в период распада СССР

Приход нового начальника узла связи совпал с периодом вступления «перестройки» в свою заключительную стадию… В стране наступили тяжёлые времена – развал экономики, расцвет демагогии и махрового национализма, и, как следствие, распад Советского Союза, а с ним и раздел Вооружённых Сил СССР.

С этого момента начались новые страдания Зонального узла связи, включая и СДВ радиостанцию «Прометей».

В мае тысяча девятьсот девяносто второго года Указом Президента Киргизии Аскара Акаева под юрисдикцию Киргизской Республики были взяты соединения и части Советской Армии, дислоцировавшиеся на территории республики, включая и Зональный узел связи ВМФ. В результате – система связи ВМФ потеряла ЗУС№1…

Узел связи оказался, практически, брошенным на произвол судьбы. В воинскую часть стали призывать военнослужащих срочной службы из числа местного населения. Это, в конечном итоге, сказалось на состоянии воинской дисциплины и общей организации службы в части. Прямым следствием этого стали трагические события в карауле отдельного взвода охраны в январе тысяча девятьсот девяносто третьего года, в результате которых погибли военнослужащие воинской части и представитель местной милиции.

Несмотря на то, что в это время узел связи находился под юрисдикцией Киргизской Республики, тем не менее, расправа была скорой – Генеральным Штабом ВС РФ была издана директива о ликвидации Зонального узла связи ВМФ. Начальник узла связи капитан 1 ранга Щербинин П. М. и начальник Центрального узла связи ВМФ контр-адмирал Татьянко В. И., несмотря на прежние заслуги, были освобождены от занимаемых должностей и досрочно уволены в запас.

В срочном порядке начался процесс по реализации директивы Генерального штаба ВС РФ. Личному составу было предписано демонтировать всю аппаратуру связи, технические средства комплекса Службы единого времени, инженерное оборудование и многие другие материальные средства узла связи.

В своё время, ещё в начале строительства, узел связи планировалось использовать в особый период, как один из запасных командных пунктов управления ВМФ. С этой целью на узле связи хранился неприкосновенный запас оружия, боеприпасов, обмундирования, медицинского оборудования и лекарственных средств, других материальных ценностей. Всё это нужно было демонтировать, укомплектовать и подготовить для отправки на территорию Российской Федерации. Многое оборудование и материалы, к примеру, двух полевых госпиталей были списаны. Демонтаж оборудования осуществлялся по принципу: «Необходимо вывезти всё», о том, что будет с ним после демонтажа и отправки в Россию времени на размышления не было.

Тем не менее, при очередном приезде на объект, Начальник связи ВМФ контр-адмирал Кононов Юрий Михайлович, увидев своими глазами, что происходит с оборудованием узла связи, в душе не мог смириться с таким ходом событий. По возвращению в Москву, он начал активно искать пути сохранения этого очень важного элемента флотской системы связи. Кому он только не докладывал, в какие кабинеты не входил – везде получал один и тот же ответ: «Решение принято, и оно должно быть исполнено. Изменить ничего нельзя…»

В то смутное время получалось так, что этот Зональный узел связи в государстве никому, кроме Начальника связи ВМФ, был уже не нужен… Пока шёл поиск решения проблемы сохранения узла связи, бо́льшая часть офицеров и мичманов были переведены к новым местам службы, многие были уволены с военной службы.

За короткий промежуток времени из воинской части представители киргизской стороны изъяли большое количество материальных средств, вооружения и боеприпасов.

Все эти события спровоцировали массовый отъезд из прилегающих к воинской части населенных пунктов не только военнослужащих, но и членов их семей, работавших учителями, врачами в местных школах и больницах, бо́льшую часть гражданского персонала, из числа военных пенсионеров, работавших в части. Кроме того, из близлежащих населённых пунктов начался массовый отток жителей славянских национальностей, а также немцев, татар, чеченцев. Такие же процессы происходили по всему Киргизстану.

В результате массированного миграционного оттока экономике страны был нанесен невосполнимый ущерб. Республика лишилась десятков тысяч квалифицированных специалистов. Преимущественно это инженерно-технические работники, педагоги, медики, строители, деятели науки и культуры.

Первый миграционный бум, вызванный распадом Советского Союза, непродуманной языковой политикой государства (в сентябре тысяча девятьсот восемьдесят девятого года был принят Закон «О государственном языке Кыргызской ССР»), межэтническими конфликтами («ошские» события тысяча девятьсот девяностого года) и сложной экономической ситуацией, пришёлся на конец восьмидесятых – начало девяностых годов.

В первую волну миграции из страны уехали квалифицированные специалисты, инженеры, врачи, преподаватели – фундамент, на котором Кыргызстан формировался как государство.

Миграционный отток русских и русскоязычного населения за период с тысяча девятьсот восемьдесят девятого по тысяча девятьсот девяносто первый год составил более двухсот тысяч человек. Пик миграции пришелся на тысяча девятьсот девяносто второй – тысяча девятьсот девяносто третий годы. За эти два года из страны уехало почти двести пятьдесят тысяч человек. По национальному составу наибольшее количество эмигрировавших – русскоязычные: русские, немцы, украинцы.

Ситуация в стране оказалась на грани коллапса, и, как результат – неизбежная ликвидация Зонального узла связи №1. Помощь пришла оттуда, откуда её меньше всего ждали – от Правительства Кыргызстана.

Как говорится в пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Так получилось и в этой ситуации. Массовый отъезд квалифицированных специалистов из республики вынудил руководство Киргизской Республики одуматься и пересмотреть ранее принятые решения в отношении узла связи. В этой работе неоценимую помощь оказал первый заместитель Председателя правительства Киргизской Республики Кузнецов Г. С. Ему удалось убедить Президента Киргизской Республики Акаева А. А. договориться с Президентом России Ельциным Б. Н. об оставлении Узла связи на территории республики.

Президент Киргизии Акаев отменил свой Указ применительно к узлу связи ВМФ. Главнокомандующий ВМФ также поддержал в этом вопросе Управление связи ВМФ и процесс ликвидации узла связи был остановлен.

Добившись отмены Указа Президента Киргизии и Директивы о расформировании Зонального узла связи, офицеры Управления связи ВМФ и Центрального узла связи ВМФ проделали огромную работу по оформлению юридической принадлежности Зонального Узла связи к Вооруженным силам РФ и его новому статусу, как военного объекта России на территории другого государства.

Пятого июля тысяча девятьсот девяносто третьего года между Российской Федерацией и Киргизской Республикой было заключено Соглашение «О порядке использования Российских военных объектов на территории Киргизской Республики и статусе военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации в Киргизской Республике». К сожалению, облик сохранённого узла связи был уже не тем, каким он был до распада СССР.

Потери оказались очень значительными, если не сказать больше… Из Штата узла связи были исключены практически все должности, замещаемые военнослужащими, были сохранены лишь некоторые должности командного состава. Многие штатные единицы офицеров, мичманов, старшин и матросов были заменены на гражданские профессии. При этом никто не удосужился подумать над тем, а каким образом, в чужом государстве, в безлюдной киргизской степи можно найти технически квалифицированных специалистов, чтобы заполнить образовавшиеся вакансии в основных подразделениях узла связи – СДВ радиостанции, передающем и приёмном коротковолновых радиоцентрах.

После отстранения от должности и увольнения в запас капитана 1 ранга Щербинина П. М. обязанности начальника узла связи были временно возложены на начальника радиостанции полковника Неткачева Евгения Валентиновича. Через небольшой промежуток времени его назначили на должность начальника строящегося передающего радиоцентра в городе Кимры Тверской области.

На должность начальника узла связи был назначен капитан 2 ранга Чебаков Александр Фёдорович, проходивший до назначения службу начальником передающего радиоцентра «Алмаз».

Замещение других вакантных должностей офицерским составом проходило по остаточному принципу, к сожалению, на узел связи назначали офицеров со всех флотов, которые имели не лучшие морально-нравственные и профессиональные качества, как правило, офицеры приезжали к новому месту службы без семей.

Из-за того, что большая часть квалифицированных специалистов, ранее работавших на узле связи, из Киргизии уехала, сложилась критическая ситуация с кадрами. Более того, в силу специфики требований к работникам, занятым на работах на объектах спец. связи их взять было просто негде. В этой ситуации узел связи практически перестал функционировать, так как был не в состоянии выполнять задачи по своему предназначению. Боевое дежурство не неслось, СДВ радиостанция выполняла задачи только в части передачи сигналов единого времени и то, только в рабочие дни.

Да и для заполнения вакансий во вспомогательных подразделениях – домоуправлении, тепло-, водо– и электрохозяйстве, нужных специалистов можно было найти разве, что в районном центре – посёлке городского типа Каинды, до которого двадцать километров, регулярного транспортного сообщения с которым не было. К тому же, в Каинде ещё работали крупные промышленные предприятия – Кабельный завод, Сахарный завод, другие предприятия, где при желании, ещё можно было трудоустроиться.

Попытки капитана 2 ранга Чебакова А. Ф. и капитана 2 ранга Воронцова С. В., назначенного на должность главного инженера узла связи, выправить ситуацию успехом не увенчались. У офицеров, руководивших узлом связи, появилась апатия, чувство растерянности и безысходности.

Ситуация усугублялась постоянными неплатежами денежного довольствия, заработной платы, а также отсутствием финансирования на обеспечение деятельности узла связи. В этих условиях в коллективе сложилась нездоровая обстановка, ухудшилась организация службы, резко снизился уровень воинской и трудовой дисциплины, в вышестоящие инстанции от военнослужащих и членов их семей шёл массовый поток жалоб.

Так продолжалось на протяжении почти трёх лет – до конца тысяча девятьсот девяносто шестого года.

В этих условиях, осенью тысяча девятьсот девяносто шестого года, командованием Службы связи ВМФ было принято решение о замене начальника Зонального узла связи. На смену капитану 2 ранга Чебакову Александру Федоровичу был назначен я – капитан 3 ранга Василега Александр Михайлович – заместитель начальника СДВ радиостанции ВМФ «Геракл».

Незабываемые годы службы на ЗУС-1

С чего всё начиналось

Как я уже писал выше, ещё до приказа о моём назначении, мне было предписано отправиться в Москву, Главный штаб ВМФ для ознакомления с ситуацией, сложившейся на Зональном узле связи.

По прибытию на Центральный узел связи, я представился начальнику ЦУС ВМФ полковнику Бородаеву Сергею Николаевичу. Вместе с ним мы прибыли к Начальнику связи ВМФ вице-адмиралу Кононову Юрию Михайловичу. По пути в кабинет начальника связи, в коридоре, встретили заместителя Начальника связи капитана 1 ранга Фетисова Вячеслава Васильевича. С ним я лично знаком не был, поэтому представился ему по форме, на что он сказал, улыбаясь: «Этот справится!» Начальник связи коротко изложил ситуацию на Зональном узле связи и обозначил круг первоочередных задач, среди которых выделил главные:

– навести в части элементарный воинский порядок;

– разобраться с людьми, избавиться от «баласта», укрепить коллектив новыми кадрами;

– восстановить боеспособность узла связи.

Кроме того, посоветовал установить нормальные рабочие контакты с местным руководством. Сказал также, что ситуация в стране сложная и на помощь из Москвы особенно надеяться не следует. Порекомендовал побывать во всех службах ГШ ВМФ, в которых часть стоит на довольствии, лично познакомиться с офицерами Управления связи, ЦУ ДОС и ЦУС ВМФ, с которыми придётся общаться по телефону.

В течение двух недель я вникал в ситуацию, которая сложилась на узле связи после развала СССР. Чем больше я узнавал, тем мрачнее вырисовывалась картина в моём воображении. Но деваться уже было некуда – решение принято и не только мной, теперь нужно его выполнять. Как говорится: «Назвался груздем – полезай в кузов!» Прямо как про мою ситуацию сказано…

Проведённые в Москве две недели дали мне возможность посмотреть на ситуацию глазами московских начальников и офицеров Управления связи, ЦУС и ЦУДОС ВМФ. Это мне помогло в дальнейшем при знакомстве с реальной обстановкой уже непосредственно на месте.

Для передачи дел прежним командиром и приёма части новым, была назначена комиссия в составе: председатель комиссии главный инженер ЦУС ВМФ полковник Усейкин Виктор Константинович, члены комиссии: заместитель начальника ЦУС ВМФ капитан 1 ранга Бондарев Василий Арсентьевич и начальник отдела безопасности связи капитан 2 ранга Киселёв Евгений Владиславович. Работу комиссии решено было начать сразу же после новогодних праздников.

По возвращению к себе в часть я начал готовиться к сдаче должности. Вместо меня порекомендовал назначить своего подчинённого – дежурного помощника начальника радиостанции капитана 3 ранга Белоножко Григория Викторовича. Он служил на радиостанции в этой должности с тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, участвовал в строительстве радиостанции, вводе её в строй и постановке на боевое дежурство. Требовательный, грамотный офицер, умел работать с личным составом. Предложение о назначении на должность заместителя начальника радиостанции-начальника пункта управления офицер воспринял с энтузиазмом.

С женой мы решили, что сначала я поеду один, а по приезду в отпуск, летом следующего года, заберу их с сыном с собой. Дочь останется в краснодарской квартире, на первых порах будем помогать ей материально.

После новогодних праздников я убыл в Москву, откуда на следующий день с членами комиссии убыл в Бишкек.

Пожалуй, для полноты картины, следует описать, как мы туда добирались. Билеты у нас были на утренний рейс, часов на одиннадцать. Самолёт до Бишкека прямой, летит из аэропорта Домодедово четыре часа. Наши мытарства начались ещё в аэропорту – сначала рейс задержали из-за неприбытия самолёта, затем по техническим причинам вылет откладывали несколько раз. Наконец, часов в восемнадцать, объявили посадку. В аэропорту мы были не единственными, чей рейс откладывался, поэтому скопилась масса людей, присесть было негде – весь день провели на ногах. Устали, конечно, поэтому были рады, что наконец-то посидим в самолёте.

Уже наступила ночь – из иллюминатора ничего не было видно, уснуть тоже не удавалось – в голове кружились мысли: «Что меня ждёт на новом месте, как всё сложится?»

На подлёте к Бишкеку по трансляции объявили, что из-за неблагоприятных погодных условий аэропорт Манас закрыт, летим на запасной аэродром – в Ош. Где этот Ош ни я, ни мои попутчики не представляли, знали, что где-то на юге Киргизии.

Полёт до Оша занял около часа. Когда самолёт приземлился, нас отвели в здание аэропорта. Погода была морозная и ветренная, но снега не было. Самолётов в аэропорту тоже не было, видимо они здесь не летали, а аэропорт использовался, как запасной. Аэропорт представлял собой стеклянное двухэтажное здание, приличное снаружи, но совершенно пустое внутри. Ни людей, ни какой-либо инфраструктуры в нём не было. Был лишь большой зал ожидания, где стояли ряды деревянных скамеек. На всех пассажиров их не хватило. Внутри здания было очень прохладно, если не сказать больше – ветер свистел сквозь большие стеклянные окна. Времени было около полуночи, никто никакой информации нам не давал, единственный человек, которого мы увидели, был дежурный милиционер. Попытки узнать у него хоть какую-то информацию успехом не увенчались – он почти не говорил по-русски.

Расположившись кое-как в дальнем углу зала, мы, прижавшись друг к другу, попытались вздремнуть. Но адский холод давал о себе знать всё больше и больше. Многие пассажиры, чтобы согреться, стали ходить по залу и размахивать руками. Как только они вставали со своего места, тут же оно оказывалось занятым. Нам было проще – нас было четверо, грелись таким образом мы по очереди, так что свои места мы сохранили.

Выходить из здания аэропорта милиционер не разрешал – рейс-то международный, хорошо хоть туалет был внутри здания. Где-то часам к четырём терпению пассажиров наступил конец – все бурно начали требовать от милиционера, что бы он вызвал кого-нибудь из руководства аэропорта, или хотя бы дежурного. Милиционер мотал головой и на ломанном русском языке говорил одно и тоже: «Никого нет!». В конце концов удалось добиться от него, что в аэропорту есть какой-то дежурный на втором этаже. Туда мы и пошли с полковником Усейкиным В. К.

В полумраке второго этажа нашли кабинет, в котором находился тот самый дежурный. Непонятно каким он был дежурным – в кабинете стоял обшарпанный стол, на столе допотопный телефон и больше в комнате ничего не было. Этот бедный дежурный, мужчина лет пятидесяти, дремал, уткнувшись лицом в стол. Хорошо было уже то, что он сносно говорил по-русски. Про время нашего вылета он ничего не знал, а когда мы попросили его позвонить и узнать – он сказал, что не знает кому нужно звонить. В конце концов, с нашей помощью, ему удалось связаться с дежурным диспетчером на КДП. Какова же была наша радость, когда диспетчер сообщил, что снег в Бишкеке прекратился, идёт расчистка полосы, вылет ожидается через час – полтора.

С этой радостной вестью мы возвратились к своим попутчикам, а когда об этом узнали и другие пассажиры, то в зале наступило всеобщее оживление и ликование. Мы невольно стали «героями дня»…

Действительно, через час, из трансляционного динамика, хриплым голосом, кто-то объявил о посадке на наш рейс. Никто никаких билетов или других документов не проверял – просто некому было. Милиционер сопроводил нас к самолёту, стоявшему неподалёку, где нас уже ждали бортпроводники.

Полёт продолжался недолго – всего минут сорок пять-пятьдесят. Приземлившись в аэропорту Бишкека, мы увидели заснеженное лётное поле и такое же заснеженное здание аэропорта.

Нас встречал командир части – капитан 2 ранга Чебаков Александр Фёдорович. Он тоже ночь провёл в аэропорту, правда в более комфортных условиях – всё же столица…

На улице было ещё темно, никаких строений, кроме здания аэропорта поблизости видно не было. Командир сказал, что ехать нам часа два – до части сто десять километров. Нам было уже всё равно, лишь бы поскорее доехать до места…

Усевшись в УАЗик, мы двинулись в путь. В салоне было тесно, но как говорится: «В тесноте, да не в обиде». Плотно прижавшись друг к другу, мы наконец-то согрелись. Сначала ехали по дороге, вдоль которой не было никаких населённых пунктов, оказалось, что это дорога к аэропорту из Бишкека, протяженностью она километров в тридцать. Не заезжая в Бишкек, мы повернули на запад. Теперь дорога проходила сплошь по населенным пунктам – один заканчивался, тут же начинался другой. Оказалось, что это, так называемый, «Чуйский тракт», а населённые пункты – казачьи сёла, появившиеся здесь ещё во времена переселения сюда семиреченских казаков в середине девятнадцатого века.

Постепенно рассветало, вокруг всё было в тумане, или дымке, а в воздухе стоял какой-то странный кислый запах. Он нас сопровождал на протяжении всего пути. Потом оказалось, что это запах от печного топлива – кизяков. Кизяки – высушенный навоз, широко применяющийся в Киргизии в качестве топлива в сельской местности.

Впереди, по ходу движения, сквозь дымку, просматривался горный хребет. Он почему-то не приближался, хотя мы, как мне казалось, ехали прямо в его сторону. Я тогда ещё подумал: «Странно, а как же в таких высоких горах размещается радиостанция со своими высокими мачтами…» Оказалось, что мы всё время ехали по Чуйской долине вдоль этого горного хребта, а сама долина располагалась справа от дороги на многие десятки километров.

Из заснеженного окна УАЗика много не разглядишь, хотя я всё время пытался это сделать. Наконец-то мы добрались до военного городка. Командир, разместив нас в гостинице, пригласил к себе домой на завтрак. Приглашение с благодарностью нами было принято.

Оставшись в гостинице одни, мы обменялись своими впечатлениями. В один голос сопровождавшие меня офицеры сказали: «Ну, Михалыч, ты и попал…» Честно говоря, у меня тоже мелькнула такая же мысль, но как говорится: «Что сделано, то сделано»…

Накормив нас вкусными домашними пельменями, командир предложил ехать в часть, на что я попросил немного времени, чтобы привести себя в порядок. После такой поездки мы все выглядели, мягко скажем «не очень» – шинели помяты, небриты, не выспавшиеся, с красными от бессонницы глазами.

Договорились выехать через час. За это время я постарался хоть как-то разгладить шинель, брюки, побрился. Не хотелось мне появиться в первый раз перед будущими своими подчинёнными в неопрятном виде, да и не в моих правилах было появляться на службе в таком виде.

В части нас уже ждали. Перед зданием штаба стоял строй из десятка офицеров и мичманов. После приветствия командира, полковник Усейкин представил меня личному составу. Поздоровавшись со строем, я подошёл к каждому военнослужащему, а они поочерёдно представились мне, как это и положено по Уставу.

В это время на узле связи проходили службу:

– главный инженер узла связи капитан 2 ранга Воронцов С. В.

– начальник СДВ радиостанции капитан 1 ранга Чуев С. И.

– заместитель начальника СДВ радиостанции капитан 2 ранга Морозов Ю. Н.

– начальник отдела боевой подготовки подполковник Самойлов С. П.

– начальник ПДРЦ «Алмаз» капитан 3 ранга Шарипов В. Б.

– начальник радиотехнической группы СДВ радиостанции капитан 3 ранга Окунев С. В.

– начальник ЦП СЕВ капитан 2 ранга Сергеев

– начальник телефонно-телеграфного отделения мичман Остапенко С. Н.

– начальник электромеханического отделения СДВ радиостанции мичман Баженов А. Р.

– дежурные помощники начальника узла связи: капитан-лейтенант Михайлов, капитан Сатыбалдиев, капитан-лейтенант Пушков.

Остальные военнослужащие проходили службу на объекте «Кактус», который располагался в ста десяти километрах от «Прометея».

В штате приёмного радиоцентра числилось двое военнослужащих: начальник СПРЦ «Кактус» – офицер и начальник электромеханического отделения – мичман. Должность начальника ЭМО исполнял мичман Соболев, а ключевая должность начальника СПРЦ «Кактус», после убытия капитана 3 ранга Васина В. на учёбу в академию, длительное время оставалась вакантной.

На территории СПРЦ «Кактус» размещалось обособленное подразделение Центрального морского развед отряда, которое с назначением нового начальника узла связи было включено в штат ЗУС №1.

В отделении по штату было три офицера:

– начальник отделения капитан 3 ранга Стеряков

– старший инженер отделения капитан-лейтенант Колесниченко

– инженер отделения капитан-лейтенант Ишимбаев.

Вот и всё воинство, что осталось от многосотенного когда-то узла связи. Все остальные должности замещались лицами гражданского персонала.

После роспуска строя ко мне подошёл офицер – капитан 2 ранга Сергеев и, спросив разрешения обратиться, сказал: «Товарищ командир, я сюда перевёлся с Северного флота совсем недавно и никак не могу понять – куда я попал. Здесь так здорово, как в санатории». Меня это несколько удивило – взрослый человек, солидное воинское звание, а рассуждает как подросток. Тем более, я уже был немного знаком с истинным положением дел в части. Не став дискутировать с ним на эту тему, я просто сказал: «Это хорошо, что Вам здесь понравилось. А насчёт службы – поживём, увидим».

Председатель комиссии, собрав всех членов внутри проверочных комиссий части, зачитал приказ Начальника ЦУС ВМФ и поставил задачу – проверить наличие и состояние всех технических и материальных средств, сверить их с учётными данными, полученными в довольствующих органах и представить в десятидневный срок Акты проверки по установленной форме.

К этому сроку прибудет начальник ЦУС ВМФ для приёма докладов о сдаче и приёме дел командирами.

Работа предстояла масштабная – материальных средств за узлом связи числилось очень много. После произошедших событий с переподчинением узла связи осталось большое количество вопросов, как по наличию оружия и боеприпасов, так и по наличию и состоянию техники, обмундирования, ГСМ и других материальных ценностей.

В ходе работы комиссии по передаче-приёму дел и должности я увидел неприглядную картину – особенно плохо обстояли дела с состоянием учёта и отчётности с довольствующими органами. Внутренний контроль в части налажен был очень плохо, а проверки сверху проводились только по линии финансовой службы. Из серьёзных материальных средств не доставало в наличии двухсот патронов к снайперским винтовкам СВД, трёх автомобилей КАМаз, гусеничного трактора С-100. Остальное недостающее имущество либо требовало списания, либо его наличие не соответствовало учётным данным.

В результате работы комиссии появился Акт передачи-приёма дел и должности с перечнем недостатков на семидесяти восьми листах машинописного текста.

Комиссия работала напряженно. По вечерам, приезжая в гостиницу, отужинав, офицеры ложились спать. В гостинице заняться было нечем – ни радио, ни телевизора в гостинице не было, да к тому же, в соответствии с правительственным указанием, в Киргизии действовала система веерных отключений электричества. В посёлке электроэнергию отключали ежедневно дважды: с девятнадцати тридцати до двадцати трёх часов ночи и с семи тридцати до одиннадцати часов утра. Так что ни о каких просмотрах телевизора или прослушивании радиоприёмника речи не было.

Отключение электроэнергии влекло за собой ещё одну серьёзную проблему. Дело в том, что с распадом СССР прекратились поставки твёрдого топлива (угля) для котельных военных городков. Ранее уголь поставлялся из Экибастузского угольного бассейна Казахстана. Но с разделом Вооруженных Сил СССР и оставлением радиостанции на территории Киргизии, об обеспечении части углём подумать никто не удосужился. Местные умельцы из подручных средств в котельных соорудили электрические котлы (бойлеры) для отопления жилых домов. Естественно, с отключением электроэнергии отключались и котлы, работающие на отопление. В квартирах и так было не жарко, а без подогрева вода в батареях остывала в течение часа и в квартире становилось просто холодно. Пока котлы после двадцати трёх часов разогревались заново, ночь практически заканчивалась, а в половине восьмого утра электричество опять отключали…

Вот в таких условиях жили офицеры, мичманы и их семьи. Для меня это стало «первостепенной головной болью». О том, как решить эту проблему, я начал думать уже с первого дня пребывания в части, ещё не приняв дела, и не вступив в должность.