Текст книги "Дневник maccolit'a. Онлайн-дневники 2001–2012 гг."

Наблюдение
18 октября

Острое недовольство собой обычно дорого обходится окружающим.

Медаль
21 октября

Мне сегодня дали медаль!

Вчера позвонили, говорят: «Приходите к 4 в Администрацию Василеостровского района, там вам будут вручать медаль».

Я говорю: какую? (Не «за что?» – заметьте!)

«300 лет Санкт-Петербургу».

Ладно, говорю.

Сегодня утром в «Геликон» зашел писатель Дмитрий Каралис, в костюме, при галстуке. Пожурил меня, что я в своем желтом жилете с карманами и без галстука. Нельзя, говорит. Медаль все же. Посоветовал съездить домой и переодеться.

А я заработался и про медаль забыл. Вспомнил, когда уже было 16.10. Вскочил в машину, помчался. Никогда ж медалей не получал, это же событие!

Вбежал в зал, когда там уже награждали предпоследнего. Глава Администрации Василеостровского района награждал. Думал, уже не дадут, но всё же дали.

Наградили Андрея Кивинова, Каралиса, Никиту Филатова, поэтессу Валю Лелину, Сергея Арно. Тех писателей, кто живет или работает на Острове.

Стругацкого тоже, но он не пришел, конечно. Это за «Полдень», потому что БНС не живет на Острове, а там его журнал прописан. Да и мне за «Геликон», что ли. Я не понял.

Потом в соседнем зале дали по рюмочке коньяку с шампанским и фруктами.

И самое главное я узнал!

Эта медаль дает мне право как достигшему преклонного возраста 60 лет получить удостоверение Ветерана труда. Это странно – не был ветераном труда и вдруг стал с медалью. Но все равно, говорят, квартплату и свет – вдвое дешевле.

Это оч. ценно.

Нет, что ни говорите, а медаль – это хорошо. Буду надевать ее в «Пироги» и другие торжественные места, чтоб узнавали.

Чукчи и Челси (Сравнительный этнографический очерк)
13 ноября

Две малые народности – чукчи и челси, живущие на большом расстоянии друг от друга, – на первый взгляд выглядят совершенно непохожими. Несмотря на это, у них один Правитель, хотя формы правления различны. Чукчи живут на Дальнем Северо-Востоке, практически на берегу Берингова пролива, а челси обитают непосредственно в Туманном Альбионе, на берегу пролива Ла-Манш.

Челси были куплены Правителем оптом, тогда как чукчи Правителя выбирали. Злые языки утверждают, что чукчи все-таки тоже были куплены, но этот факт легко опровергается сравнением средней цены одного чукчи с ценой челси. Чукча стоит не больше бутылки «огненной воды», ритуального напитка чукчей, тогда как за одного челси Правитель выложил не менее полумиллиона фунтов.

Иными словами, все чукчи могли стоить не более одного вагона «огненной воды». Правитель не считает такие малобюджетные сделки покупкой.

На этом основании некоторые челси считают Правителя чукчей, тогда как чукчи, наоборот, уверены, что он челся. На самом деле ошибаются и те и другие. Он коренной москвич.

Как настоящий москвич он хранит деньги у челсей, они внушают ему больше доверия, чем чукчи и даже чем москвичи.

Челсей можно отличить от других народностей по номеру, который они носят на одежде спереди и сзади. У чукчей таких номеров нет, потому что чукчи не умеют считать. Они отличают друг друга по расцветке пимов, отороченных оленьим мехом. Обувь челсей называется бутсами.

Чукчи давно стали героями анекдотов, а челси еще нет. Однако благодаря новому Правителю у челсей есть такой шанс.

Народное развлечение челсей – пинание мяча бутсами на травяном газоне. Эта игра совершенно недоступна чукчам, поскольку у них нет травяных газонов, мячей и бутсов, но зато есть оленьи упряжки, на которых чукчи ездят в чум к своему Правителю, когда он к ним приезжает.

Однако чаще Правитель вынужден бывать в Москве, где он говорит от имени чукчей. Но больше любит бывать на газоне Уэмбли, где бегают по траве его подданные челси. Он хотел бы говорить и там, но там он всего лишь чукча.

Необходимость преодолевать астрономические расстояния от чума до травяного газона вызвала к жизни многочисленные предания и песни, сочиняемые чукчами и челсями. И там, и там часто встречается слова «Гоу! Гоу» – что по-чукотски означает «Страна северного сияния ждет тебя навсегда», а на языке челси это просто выражение добрых чувств.

К сожалению, чукчи и челси не подозревают о существовании друг друга. Некоторые из них не подозревают и о существовании Правителя, знать о нем не знают. И это печально, поскольку Правитель печется. То есть его допекают.

В конце концов, вероятно, Правителю придется выбирать между чукчами и челсями в смысле места проживания. Скорее всего, ему помогут сделать этот выбор. Такова историко-географическая конъюнктура. Неизвестно, кто больше обрадуется возможности ежедневно лицезреть его – чукчи или челси. Потому что, в сущности, это два добрых народа с давними демократическими традициями и им более пристала иная форма правления.

Чемодан фотографий
19 ноября

Вообще, я знал, что он у меня есть.

Но вот сегодня я его открыл.

Это целая жизнь – моя и семьи. Я буду потихоньку показывать вам эти старые фотографии, если вы не возражаете.

Вот как я выглядел в прыжке (личный рекорд 190 см) – еще до изобретения флопа (спиной над планкой).

К юбилею БГ
26 ноября

В ПОЛНЫЙ РОСТ

(Главы из ненаписанной книги о Борисе Гребенщикове по материалам бесед с его матерью Л. Х. Гребенщиковой)

Вступление

Всякий раз, когда я гляжу на БГ, у меня возникает чувство, что он не отсюда. Не из Питера, не из России, если угодно – не с Земли.

Неземной он.

Без всякого девичьего придыхания, мистических намеков и возвышенных слез. Это не оценка, а констатация. Просто – неземной. Факт биографии.

У него нет корней по определению, потому он их настойчиво ищет то в православии, то в ирландских напевах, то в непальских храмах. То вдруг начинает петь народнорусские песни, как бы вспомнив свое территориальное происхождение.

Жить без корней очень трудно, я ему не завидую. Поэтому можно рассматривать все дальнейшее как попытку создания земной легенды пришельцу. Примерно так, как это сделали около двух тысяч лет назад четверо литераторов по отношению к другому человеку неземного происхождения.

Только чуть ироничнее, Бога ради.

Я совсем не хочу вставлять кружок между буквами Б и Г.

Хотя именно так, если мне не изменяет память, было написано мелом на стене в подъезде по улице Софьи Перовской, дом 5 (ныне Малая Конюшенная), когда герой жил там в мансарде:

«Боб – ты Бог!»

Предки

У БГ было два деда. Этот факт потрясает.

Один работал на военном заводе и умер в блокаду. Другой во время войны руководил прокладкой Дороги жизни, потом был большим начальником, руководителем Балтфлота или как там называлась эта должность. В 1979 году в городе Ростоке спустили на воду большой грузовой корабль, на борту которого было написано: «Александр Гребенщиков». Это Борин дед. Не корабль, конечно, а Александр. Хотя в некотором смысле и корабль. Он и сейчас где-то плавает. И это тоже потрясающий факт.

Кстати, Борю хотели назвать Сашей в честь деда. Вся семья уговаривала Борину матушку назвать сына Александром. Но она уперлась. Она почему-то была уверена, что родила Бориса. Чисто мистическая, и следовательно, абсолютно правильная уверенность. Не знаю, как это объяснить, но я тоже уверен, что, если бы она поддалась на уговоры, мы бы сейчас имели двух Александров Гребенщиковых – один корабль, а другой математик при какой-нибудь кафедре.

Безусловно, человек тоже полезный. Но без БГ было бы скучно.

Тот факт, что отца БГ тоже звали Борисом, широко известен, но народное сознание вытесняет его из памяти. Именно потому, что двух Борисов Гребенщиковых быть не может. Отец, можно сказать, пожертвовал своим именем ради сына. Это на первый взгляд. На самом же деле именем отца пожертвовала мать.

Борис Александрович Гребенщиков после школы закончил курсы при Балтийском морском пароходстве и в должности капитана (в 18 лет) перегонял суда, полученные от союзников по так называемому лендлизу (почитайте учебник истории) в Ленинград. Затем окончил Высшее мореходное училище, аспирантуру при нем; надо полагать, защитил диссертацию и поступил работать в лабораторию ЦНИИМФ (Центральный научно-исследовательский институт морского флота), а потом на опытный завод Балтийского пароходства, где дошел до директора. Он работал там до самой смерти, которая наступила, когда БГ был на третьем курсе Университета.

Был он человеком, увлеченным своей работой и абсолютно лишенным честолюбия. Засыпая, мечтал о том, чтобы быстрее наступило утро и можно было идти на работу, где ждали приборы его конструкции. То есть так и говорил: «Быстрее бы утро! На работу хочется, там новые приборы!» Сейчас это кажется непонятным.

Кстати, человека, более увлеченного своей работой, чем БГ, тоже редко встретишь. Он работает по 18 часов в сутки. Иногда больше. И это не преувеличение.

Отцовское отношение к честолюбию ему не передалось. Оно от матушки, которой было маловато морального удовлетворения, получаемого Борисом Александровичем от своих приборов. Она хотела общественного признания и продвижения по социальной лестнице. Она была уверена, что способности мужа легко доведут его до должности по крайней мере министра. Она любила победителей, по ее собственному признанию.

Но тут обычно мягкого Бориса Александровича было не сдвинуть. Когда дело касалось его призвания, он был непоколебим. Сын точно так же.

Эпизод, рассказанный матушкой Бори.

«Муж пришел домой и говорит, что встретил своего однокашника, который стал заместителем министра морского флота. И вижу: рассказывает с гордостью, что встретил этого Диму Зотова и тот к нему подошел, поздоровался, расспрашивал про семью… И тут я не выдержала.

– Это ты гордишься, что с тобой поздоровался Димка Зотов?! Ты, с твоим умом и талантом, этим гордишься?! Это ты должен был стать таким, чтобы Димка Зотов гордился, что ты с ним здороваешься!

Боря при этом разговоре присутствовал и много лет спустя признался, что это произвело на него огромное впечатление. И он подумал, что вот каким надо быть! Чтобы люди гордились, что ты с ними здороваешься!»

Кто знает, может быть, именно нереализованность мечты о блестящей карьере мужа заставила матушку наречь любимым именем Борис сына. Борис Гребенщиков должен был состояться как победитель. И он состоялся.

Из предков нельзя не упомянуть бабушку Екатерину Николаевну, женщину с крутым характером, которая занималась непосредственным, так сказать, черновым воспитанием БГ. Мы еще увидим, к каким серьезным конфликтам это воспитание приводило. «Каждая копеечка трудом достается!» – этот бабушкин афоризм Боря усвоил с пеленок и был однажды потрясен, когда матушка дала таксисту на 20 копеек больше, чем положено. Было ему тогда пять лет.

Впрочем, бабушка не лишена была артистизма и, бывало, танцевала перед внуком в соломенной шляпе с бубном в руках, когда Борю кормили с ложечки. Что она там танцевала – буги-вуги или рок-н-ролл, не знаю. Врать не буду. Все равно во все это плохо верится. БГ не могли кормить с ложечки.

По семейному преданию, первую гитару Бори бабушка принесла со свалки и она же показала ему первые аккорды. Семья была большая, достаточно обеспеченная и жила в дедовой (того, что корабль) квартире на улице Жуковского, где кроме Гребенщиковых-младших проживала и сестра Бориса Александровича с мужем и дочерью Танечкой.

Часто бывали гости, дом был хлебосольным, матушка Бори любила устраивать праздники, карнавалы и всякие, как бы сейчас выразились, перформансы и хеппенинги. Сохранилась фотография БГ в костюмчике Арлекина. Но матушке – отдельную главку.

БГ в БКЗ
27 ноября

Велик и могуч.

Как русский язык в представлении Тургенева.

Всякий раз, когда Боря в ударе, он меня покоряет. И звучание местами было потрясающее.

Потом было немного лажи. Вышла Валентина Ивановна и сказала официальную речь, в которой раза три употреблено было слово «мероприятие». Это слово надо запретить, а они его очень любят.

Публика свистела, шикала, хлопала. Все же надо понимать, перед кем говоришь. Это же не истеблишмент. Да и Боб мог, наверное, тактично отказаться от церемонии вручения ордена прямо на концерте. Позовите в Смольный, там вручайте.

Потом пошли с поздравлениями друзья: Макар, Чиж, Васильев (Сплин), Федоров (Текила Джазз), старые аквариумисты – Щиграков, Решетин, Сакмаров. Играли вместе. Пели песни Боба. (Васильев-Сплин очень неплохо спел «Аделаиду»). Тропилло сказал пару слов и показал трибьют песен Боба (27 групп – и это только половина).

Потом мы ушли. На Горчева тяжелое впечатление произвела церемония вручения ордена. А я, честно говоря, был на Борю несколько обижен, потому как одно дело – прийти послушать концерт, а другое – участвовать в юбилейном вечере с поздравлениями. Мне тоже было что ему сказать в этот день. Но это не сельский клуб, самостийно на сцену не полезешь.

ЛДМ
30 ноября

Вчерашний концерт «Крематория» в ЛДМ пробудил множество воспоминаний и ностальгических чувств.

Я давно не был в этом Дворце (Ленинградский дворец молодежи, кто не в курсе). Он уже вполне успешно коммерциализовался, в фойе концертного зала понаставили бильярдных столов (ну, правильно, не пропадать же месту!), все кругом отвратительно дискотечное и все равно официозно-вокзальное.

Вот не умеем мы создавать уют. Огни сияют, музыка гремит, а в душе пусто, как в барабане.

В восьмидесятые годы это была главная рок-н-ролльная площадка города. Не считая рок-клуба. Но там зал небольшой, и по существу рок-клубовские концерты были концертами «для своих», да и выступали там в основном свои команды, члены рок-клуба.

А в ЛДМ происходили концерты гостей и фестивали.

Здесь я впервые побывал весной 1983 года на заключительном концерте 1-го фестиваля рок-клуба, когда неожиданно выиграла «Мануфактура», вскоре распавшаяся, а «Аквариум» остался на 2-м месте. Тогда впервые я увидел БГ на сцене и довольно недоуменно размышлял, что же находит публика в этом манерном молодом человеке. Через год я уже сам находил там многое.

«Странные игры» запомнились более всего и более всех понравились. Еще с Сашей Давыдовым, который вскоре ушел в мир иной от передоза. И Жора Ордановский тоже там был. Кто из них открыл печальный список, я уже не помню. Ордановский исчез в январе 1984-го, насчет Саши затрудняюсь сказать. Примерно в то же время.

Кстати, не так давно просто посчитал ушедших от нас музыкантов, с которыми был знаком лично и которые уже давно там. Вспомню поименно.

Саша Давыдов.

Жора Ордановский («Россияне» – строго говоря, пропал без вести).

Саша Куссуль (первый скрипач «Аквариума», утонул).

Саша Башлачев.

Витя Цой.

Миша Науменко.

Сережа Курехин.

Дима Гнедышев (группа «Гоген» из Крыма).

Андрей Панов («Свин»).

Андрей «Дюша» Романов.

Вадим Покровский («Два самолета»).

Не знаю, всех ли вспомнил. Среди провинциалов наверняка больше. Может быть, и не знаю об этом.

В этом зале я впервые увидел и услышал Петю Мамонова, Гарика Сукачева с «Бригадой С», «Чайф», «Наутилус», «Калинов мост» и многих других. Притом тогда, когда о них знала лишь узкая тусовка. На первом концерте «Чайфа» в Питере была едва ли треть зала.

Здесь прошел фестиваль 87-го года, в котором первый и единственный раз участвовал Саша Башлачев, а первое место досталось ДДТ. Здесь же прошел Второй фестиваль «Авроры» в 1990 году, который не очень удался, прямо скажем, в отличие от предыдущего.

И конечно, незабываемая перестроечная атомосфера рок-концертов, когда из зала практически исчезли менты, публика совсем распоясалась и творила бог знает что.

Так вот, обстановка на концерте «Крематория» была один в один старая, рок-н-ролльная. То есть курили в зале, сидели на спинках стульев, тусовка прыгала у сцены. И «Крем» сумел создать соответствующий завод. Хоровое пение было слаженным, будто репетировали. Кстати, такого зрителя /слушателя в Питере, как у «Крематория», нет ни у одной команды. У Армена нет сумасшедших фанатов, как у «Алисы», например, или у того же БГ, с другим, правда, знаком, поэтому в публике много симпатичных умных лиц. Хотя при этом оттягиваются неслабо. И знают все слова наизусть. Что интересно – попадают в ноты.

Сделал несколько снимков.

Мы с Арменом после концерта. В этом имидже он играл вторую половину.

Возгласы
8 декабря

«Нас меньшинство!»

«Нас мало, нас, может быть, четверо!»:)

А вы что думали? Нет, мне интересно: всю жизнь выпендривались, из кожи вон лезли, чтобы отличаться от других, а теперь вам не нравится, что они отличаются от вас?

«Мы теперь будем жить в другой стране».

А мы все время живем в другой стране. Пора бы и привыкнуть.

«Россия одурела».

Дык столько лет за дуру держать – поневоле одуреешь.

«В этой стране жить нельзя».

Кому?

А вообще плетью обуха не перешибешь.

Дура дурой, но скажет, как отрежет.

К мемуару Гали Анни
9 декабря

Галя Анни поделилась любопытными воспоминаниями об «Ассе», и я вспомнил, что где-то у меня есть в архиве нечто на эту тему.

Как ни странно, нашел.

Это снимок, сделанный Валерием Плотниковым в его мастерской после питерской премьеры «Ассы» в Доме кино.

Год, наверное, 1988-й. Точно не помню.

Вот кого знаю:

В верхнем ряду третий слева Тимур Новиков (мир праху), потом Африка. Между ними голова Дуни Смирновой.

Лысый актер – не помню фамилию. Правее Дуни – Галя Самсонова-Роговицкая (мир праху), жена Дюши Романова, далее Гаухман-Свердлов, оператор (если не ошибаюсь)

В центре сидит Сергей Соловьев.

Ниже узнаю только Дюшу (мир праху) и себя в правом нижнем углу.

На кого возложил руки Соловьев – не помню. Может быть, на своего сына?

Странно, что нет БГ. Он был на премьере и шел в мастерскую к Плотникову, точно помню. Но по дороге испарился.

Цоя на премьере не было.

Update. Величайшее sorry! Лена, которая тоже там была, уверяет, что этот снимок сделан после премьеры «Черной розы…». Тогда это не 1988 год и понятно, почему нет Цоя.

Позиционируем себя дальше
9 декабря

Тут один молодой человек уверял меня, что я позиционирую себя как «старый русский интеллигент». При этом ругаюсь матом.

Он меня укорял типа.

Мне стало стыдно, я больше не буду ругаться матом, а позиционировать себя, наоборот, буду. Вот сейчас я буду позиционировать себя как старый русский пациент.

Вы слышали такое слово: «спермограмма»? А я его видел и испытал.

Чисто делюсь опытом для молодежи, которую эти болезни настигнут лет через 30. Имею в виду мужчин.

Заведение это платное и навороченное. Называется «Центр простатологии». Не сочтите за рекламу. Оставил там сегодня 200 баксов, то есть почти столько же, сколько оставил бы в более сомнительном, но веселом заведении при той же практически процедуре.

Там работают такие медсестры – знаете, в порнофильмах очень любят показывать таких медсестер: белоснежный халатик, едва прикрывающий крутую попу, разрез спереди, из которого смотрят… э-эх! Смотрят, в общем. Длинные ноги, черные чулки, шпильки: цок-цок.

И вот ты приходишь к такой медсестре с направлением на спермограмму. Она, не выдав себя ни малейшей гримаской, достает маленькую полиэтиленовую рюмочку, на которой пишет специальным фломастером твою фамилию.

И дальше провожает тебя – цок-цок! – в специальный кабинетик площадью 2 квадратных метра, в котором тем не менее есть сортир. В кабинетике стоит телевизор, на столике лежат журналы.

– Здесь порнофильмы, – указывает она на телевизор. – Там картинки. Действуйте.

Отдает мне ключик и уходит.

Я запираюсь, конечно, и минуты три стою, как идиот, перед телевизором, не зная, с чего начать: сначала включить телевизор или сначала спустить штаны? Потом справляюсь с этой минутной растерянностью и начинаю «действовать», как она выразилась. Охотнее всего я действовал бы с нею вдвоем, но не положено. Или стоит дороже.

Как ни странно, все получилось, хотя удовольствие сомнительное. На экране, между прочим, происходило нечто, чего я не только никогда не видел, но и не слышал, что так бывает. Это даже отвлекало слегка, честное слово.

Но, в общем, справился. Прихожу, вручаю ключик.

– Уже? – спрашивает несколько удивленно.

– Долго ли умеючи, – говорю.

Она думала, я там до утра сидеть буду.

Но у меня дела. Некогда мне ерундой заниматься.

Философическое
26 декабря

Сегодня утром мой френд Караулов объявил о скором закрытии дневника и, как водится, получил соответствующую порцию ахов, вздохов и призывов типа «Опамятайся, пане!»

Я написал ему, что всем трудно, надо держаться.

Он ответил, а зачем?

Правда, сейчас я этой записи и комментов не вижу.

Вечером я задумался: а зачем? Получилось весьма спорно, заранее прошу прощения, если понесу ахинею.

Мне кажется, что на определенном этапе твой журнал настолько врастает в общую сеть, связывается тысячами нитей с другими журналами и ЖЖ в целом, что уже как бы перестает тебе принадлежать.

Ты становишься рабом собственного журнала, этого чудовища, которое требует от тебя новых записей, мыслей, историй, шуток.

Вероятно, есть юзеры, которым все равно. Не знаю.

То есть возникает нечто вроде обязанности или – чуть выше – чувства долга. Чувство долга – высокое чувство, поэтому я и сказал Караулову «надо». Потому что выпадение одной цепочки нарушает прочность цепи, точнее, разрыв ячейки вредит сети.

Мы проникли глубоко друг в друга, уже полюбили и разлюбили, уже привыкли, стали равнодушны, уже скользим по строчкам и ругаем себя за малодушие и невозможность произвести решительную чистку френдов, но, если честно, эти привычные утренние вздохи Караулова о том, что его не любят девушки, и эти ночные радостные открытия Соамо, и его рисунки, и истории Бози и Сивилки, и мрачно-смешная хуйня Горчева, и бесконечное извержение шуток Гоши, и точное, достоверное знание, что Нюшка уже выпила свою чашечку кофе, – все это наш мир, и мы тоже являемся частицей этого мира.

Разрушать его самовольным, самонадеянным уходом – значит, немного предавать своих друзей. Нужно иметь веские мотивы, нужно испросить разрешения и покинуть сообщество, провожаемым теплыми сочувственными взглядами, сожалея о случившемся.

Мы гораздо более коллективисты, чем думаем.

Поэтому надо вести свой дневничок, надо тянуть свою песнь, надо помогать себе и другим создавать этот хрупкий мир, который так легко разрушить.