Текст книги "Чужая невеста"

Но как говорить об этом с отцом и стоит ли? И что говорить-то?! Нет. Не сейчас.

Боюсь, конструктивного диалога не получится, а случится истерика с возмущениями. Ну действительно, родители знают меня лучше, чем кто бы то ни было! Они должны были понимать, что я не рвану навстречу любви с радостным писком, а как следует заморочу себе голову!

Так что с «на днях» я конечно, малость погорячилась.

– Ну… удачного дня тебе, Мирра! Мы с мамой ждем тебя.

– Да, папа, конечно! Спасибо, что позвонил!

Выронив амулет на стол, я тяжело вздохнула. Так… Между прочим, влюбляться в Хранителя Грез мне бы и в голову не пришло! Интересно, родители это понимают? И понимает ли Альери…

– …в архиве, – услышала я и обнаружила перед столом своего секретаря. Он смотрел на меня с беспокойством. – Леди Ситрелин? С вами все в порядке?

– Нет, – честно ответила я. – Извините, Дарнин, я задумалась… И голова что-то кружится, – соврала.

Все-таки надо было посидеть несколько дней дома! Пока все это не кончится… Каким-нибудь образом. Еще неделю назад я забывала обо всем на свете, занимаясь любимой работой. Теперь же…

– А вы еще не собираетесь жениться, Дарнин? – спросила я секретаря, и тот вдруг залился краской. Ага… видимо, собирается!

– Я… – промямлил Дарнин. – Ну… я пока не уверен, леди… Но в любом случае это никак не отразится на моей работе, поверьте!

– На моей тоже раньше не отражалось, – печально сказала я и поняла, что именно говорю, только когда паренек вытаращил на меня изумленные глаза. – То есть… Дарнин, – произнесла деловым тоном. – Мне необходимо уйти. Оставляю сегодняшнюю работу на вас! Уверена, что вы справитесь!

– Конечно, леди Ситрелин, – растерянно кивнул секретарь. – А завтра…

– А завтра я вернусь! – твердо сообщила я, поднимаясь. – Удачи!

С порога я обернулась и увидела, как Дарнин расправляет скомканный мной документ. На лице у парня было совершенно неописуемое выражение. И неудивительно! Ни разу за два года моей работы на этой должности я не уходила из библиотеки раньше вечера, ни разу не брала отпуск и ни разу не вела с секретарем подобных бесед.

Что с тобой происходит, Мирра?!

Влюблена.

Вот такой, на самом деле, простой, элементарный даже ответ. Влюблена – давно, сильно, как не подобает, наверное, взрослой леди. До меронина, с меронином и без меронина – банально влюблена!

Я остановилась, не дойдя шага до телепортационной комнаты, и затрясла головой. Да так сильно, что пробегавший мимо маг затормозил и спросил:

– С вами все в порядке, леди Ситрелин?

Нет! Я больна! Тяжело и серьезно! Я влюблена в Хранителя Грез, то есть в Безумного Барда, то есть в рыжего шута, начальника отдела Иллюзий… Да что же это такое!

Маг, так и торчавший рядом, с тревогой заглянул мне в глаза.

– Леди?..

– Все в порядке, – четко ответила я. – Просто голова слегка кружится. Иду домой.

– Вас проводить?

– Нет-нет, что вы! Все хорошо, правда.

Домой я всегда ходила пешком, любуясь вечерними улицами столицы. Мне нравилось, как окрашиваются розовым деревья на аллеях, как погружаются в синие сумерки дома… Но сейчас было утро. Да и настроение не то.

Минуту спустя я оказалась в своей кухне, поставила чайник и мрачно уставилась в окно. На толстой ветке, почти упиравшейся в стекло, изящно возлежала солнечно-рыжая кошка. Кажется, я назвала ее Искоркой… Кошка косила на меня насмешливыми зелеными глазами и словно спрашивала: «Как твои дела, Мирра? Ты в порядке?»

Но позвать кошку пить со мной чай я не успела – очнулся выложенный на стол амулет связи. Вибрацию я ощущала и не касаясь его. И ритм узнала. И когда-нибудь это должно было произойти. Почему не сейчас?

– Доброе утро, Альери!

– Рад тебя слышать, Мирра. Прости, что отвлекаю от работы, но должен сообщить, что я наконец вернулся. Это во-первых.

– Славно, – откликнулась я любимым отцовским словечком.

– А во-вторых, нам нужно встретиться. Если ты можешь сегодня…

– Я дома, Альери. И могу прямо сейчас.

– Ты дома? – с недоверием переспросил мой жених. Или лучше сказать – бывший жених?

– Да, я дома. И приглашаю тебя на чай. Прямо сейчас, если ты свободен, конечно.

Рыжая кошка спрыгнула с ветки на подоконник, явно требуя открыть окно, и я пустила ее в дом. Ведь это уже моя кошка. В отличие от бывшего жениха, который еще не знает, что он бывший, и от несостоявшегося мужа. С которым все по-прежнему непонятно.

Я и моя кошка – две свободные женщины, ведь так?

Глава 13. О самом лучшем дне в моей жизни

Стол я накрыла в гостиной – маленький, изящный столик, предназначенный для визитеров, не являвшихся моей ближайшей подругой или рыжим бедствием, которому глубоко наплевать на приличия, хорошие манеры, субординацию и что там еще…

Расставляя на шелковой бежевой скатерти чайничек, сахарницу, блюдца и чашки из подаренного мамой сервиза, я вдруг с удивлением поняла, что кормлю на кухне исключительно тех, кто мне близок. Тех, перед кем нет ни смысла, ни желания строить из себя идеально воспитанную леди, соблюдать этикет и тщательно следить за тем, что говоришь.

Разумеется, с Лореной, которую я знаю с детства, можно расслабиться, похихикать, поплакать и пить чай из огромных и безмерно удобных чашек, купленных мною лично на распродаже. На чашках весело скалились лохматые эльфики и танцевали феи с прозрачными зелеными крылышками. Прелесть что за чашки, только поить из них посторонних гостей я не стала бы ни за что. Но Мидьяр? Он ведь сам откопал сей эстетический кошмар в моем посудном шкафчике, и почему-то меня это совершенно не пристыдило и не возмутило… Вот сейчас впервые об этом подумала.

Странно… Значит, рыжий шут, который на самом деле опора трона империи и столп равновесия мира, близкий мне человек?

Подумав об этом, я застыла над столом, перестав красиво раскладывать салфетки. И вдруг рассмеялась. Ну да, Мирра, да! Пора это признать и смириться!

Звонок в дверь отвлек меня от занимательных размышлений. Застегнула до самого горла кофейного цвета блузку – так и не переоделась еще после работы, но оно и к лучшему! – и отправилась открывать.

Честно сказать, увидев Альери, я в очередной раз испытала гордость. Не каждой, нет, далеко не каждой девушке достается такой жених! И если Лора действительно в него влюблена, то я могу ее понять! Еще бы понять, почему я-то не влюблена…

На пороге моего дома стоял широкоплечий красавец-мужчина. Темные, почти черные волосы, аккуратная короткая стрижка, потрясающие светло-серые глаза, очень приятные черты лица, безупречный камзол цвета осенних туч… И эмблема Службы Безопасности – да ее одной хватит, чтобы сделать Альери Тайвера мечтой любой женщины. Кроме библиотечной мышки Миррайны, получившей такого великолепного жениха без единого усилия… М-да…

Мой бывший жених держал перед собой изумительно подобранный букет, обрамленный тончайшей бумагой и увитый прелестной, ничуть не вульгарной розовой ленточкой. В другой руке у него была не менее шикарная коробочка с тортом.

– Здравствуй, Мирра! – И с тревогой в голосе: – С тобой все в порядке?

Третий раз за утро мне задают этот вопрос!

– Здравствуй, Ал! Я совершенно здорова! Просто… решила сегодня побыть дома. Да заходи же!

Мне вручили букет и торт, поцеловали ладонь, сверкнули подобающей улыбкой и зашли наконец.

Усадив гостя за стол, я поставила цветы в вазу и принялась распаковывать тортик. Но тут же снова застыла, услышав фразу, которую мог сказать кто угодно, кроме Альери:

– Знаешь, я тоже практически сбежал сейчас с работы.

– Что-то случилось?! – ахнула я, и мой гость поморщился.

– Нет-нет. Все, что со мной случилось, случилось довольно давно.

Он несколько наигранно рассмеялся и потянулся к чайнику.

– Я вернулся вчера вечером. И решил, что нам не стоит откладывать разговор. Я многократно обдумывал его, но понимаешь, Мирра… Так и не решил, с чего начать. Скоро должна состояться наша свадьба…

Эта фраза заставила меня напрячься. На самом деле я тоже не знала, с чего начать. Вот как сказать ни в чем не повинному передо мной мужчине, что свадьбы не будет? Лучше пока послушаю, что он скажет…

Но Альери замолчал. Налил нам обоим чаю, разрезал торт. Поднес к губам чашку. Пальцы у него были большие, крепкие. Такими, наверное, трудно было бы играть на гитаре. У Ярра пальцы тонкие, музыкантские, что называется. Изящные, словно нарисованные…

Я пила чай и сравнивала. Понимая, что дело вовсе не в пальцах. Не в глазах, не в чертах лица, вообще не во внешности. Пластика движений? Но, несмотря на кажущуюся медлительность движений, Альери тоже способен двигаться быстро как молния – ведь он безопасник, иначе просто не может быть. Значит, и не в этом дело. Просто сейчас передо мной сидит чужой мужчина. А Ярр – он мой. И именно это я всегда ощущала с ним рядом. Мидьяр Ле-Кинаро – МОЙ мужчина.

Я хотела замуж за Ала? В мирную гавань семейной жизни с чужим мне человеком? Которому всегда буду накрывать стол по всем правилам этикета? К которому не испытываю ничего, кроме дружеского тепла?

Я незаметно потянула носом, пытаясь определить, чем пахнет этот чужой, хоть и давно знакомый мне человек.

Чистый, чуть горький аромат – не свой, не личный. Одеколон какой-то, очень дорогой и приятный, но…

Ну ладно, Мирра, чем бы он там ни пах, тебя это не возбуждает. О чем и надо ему сказать! Даже библиотечная мышка должна суметь прямо сказать, чего она хочет!

Однако Альери прервал затянувшуюся паузу сам.

– Мирра, я действительно не знаю, как начать. Словом… Я хотел спросить тебя. Наверное, нужно было сразу, но я счел, что в личной беседе такой вопрос будет более уместен.

– Когда – сразу? – осторожно поинтересовалась я.

– Мидьяр Ле-Кинаро… Мы встретились по его просьбе, и он сообщил мне, что хочет жениться на тебе. Собственно, что уже женился. По обычаям народа ленейри.

– Прости… – пробормотала я. – На самом деле было немного не так, но…

– Но? – переспросил мой жених. Теоретически оскорбленный создавшимся положением. Ведь я его бросила, получается так. Без предупреждения, без повода…

– Альери, я не могу тебе внятно объяснить, как это все вышло. Спонтанно, если быть честной. И печати ленейри уже нет, я свободна. Но если быть честной… В общем, я люблю Мидьяра.

Ал смотрел на меня не отрываясь.

– Я очень виновата перед тобой… – добавила я, не понимая его реакции. Но извиниться-то нужно!

Мой бывший жених вдруг выронил на стол ложечку, которую крутил в пальцах, и расплылся в улыбке. Очень искренней, широкой и никаким местом ему не свойственной!

Если ты давно знакома со своим женихом и уверена, что он похож на каменную стену даже в буквальном смысле – всегда спокойный, словно не испытывающий вообще никаких эмоций, – довольно странно наблюдать, как в его глазах разгорается даже не искра – пламя откровенного счастья.

Не то чтобы я удивилась. Вовсе нет. Это был настоящий шок!

– Мирра! Я так рад за тебя! Ты уже поговорила с родителями? Полагаю, они согласны?

Э-э-э…

Альери расстегнул верхнюю пуговицу камзола и глубоко вздохнул. С облегчением, подумала бы я, если бы могла поверить собственным глазам.

– Я осведомлен, что Мидьяр беседовал и с ними. Лорд и леди Ситрелин решили, что ты должна сделать выбор сама. Но я же знаю тебя! Вне сомнений, Мирра, ты думала о долге перед родом и о том, что дала слово мне. Но я всегда говорил тебе, что ты можешь на меня рассчитывать, что бы ни случилось.

– Ты надеялся, что я справлюсь со своими сложностями к твоему возвращению… – пробормотала я и тоже расстегнула уже душивший ворот. – Это ты Мидьяра имел в виду под сложностями?

– Ну конечно! Если бы ты вдруг вздумала пожертвовать своим счастьем ради эфемерных приличий… Это было бы неправильно, Мирра, и я сказал бы тебе об этом. Но ты справилась! Ты сумела справиться с собой, а ведь косность традиций накладывает на наше сознание серьезный отпечаток. Я горжусь тобой, Миррайна, дорогая моя!

Ну отлично, да. Еще бы понять, что привело в такой бешеный восторг этот оплот спокойствия и тех самых традиций.

– Ал…

– И я должен поблагодарить тебя. Ведь теперь и у меня есть надежда на счастье. Будучи помолвленным, я не смел и думать…

Так. Еще один сумасшедший на мою голову. Или?..

Я прищурилась, глядя, как бывший жених снова гнет мою замечательную серебряную ложечку, и аккуратно ее отобрала.

– Альери!

Так и хотелось пощелкать пальцами у него перед носом. Или постучать по столу, что ли, чтобы убрать с его лица дурацкую блаженную улыбку. Иначе мой мир точно рухнет! Хотя чему в нем уже рушиться…

– Послушай, ты что – влюбился? – прямо спросила я. В рухнувшем мире стесняться уже точно нечего.

Безопасник из Белого клана, славившегося своей стабильностью и невозмутимостью во всех жизненных аспектах, посмотрел на меня очень виновато, буквально как нашкодивший ребенок.

– Да, Мирра… И давно. Года полтора уже. Прости меня. Я не счел нужным делиться с тобой таким…

– И кто она? – перебила я. – Ал, не молчи! Я тоже хочу за тебя порадоваться!

– Она… – Счастье слегка потускнело. – Она не знает, так что радоваться нечему. Это во-первых. И я не уверен, что…

– Я ее знаю? – Ну куда денешь женское любопытство! – Да в чем ты не уверен, Ал? Что не так? Ее происхождение? Статус? Ты боишься, что твои родители…

– Да ничего я не боюсь, Мирра. Кроме того, что она мне откажет.

– Ну ты должен попытаться! – радостно сказала я.

– Наверное, ты права… Раньше я и смотреть-то на нее боялся. Ведь я помолвлен, и любое проявление чувств к другой женщине оскорбило бы тебя. А в данном случае оскорбило бы вдвойне…

Он встал и прошелся по комнате. Такой взъерошенный, непривычно взволнованный, такой… живой! Кто бы мог подумать, только не я! Прав был Ярр – я совершенно не знала своего жениха.

Но как же отлично все сложилось!

– Ну теперь-то ты знаешь, что я бы только обрадовалась.

Альери остановился и провел рукой по волосам. А потом задумчиво так посмотрел на меня.

– Точно, Мирра? Даже если бы она оказалась твоей подругой?

Что?!

И я тоже расплылась в блаженной улыбке. Спасибо тебе, Создатель!

– Даже не знаю, Ал, – сказала так же задумчиво. – Смотря какой подругой. Вот если бы ты влюбился в Лорену, которая тоже в тебя влюблена…

Впервые за несколько лет знакомства Альери Тайвер заключил меня в страстные объятья. Точнее – удушающие, да еще и по комнате закружил. Кое-как вырвавшись и отпрыгнув, я поправила волосы и спросила:

– Ал, скажи мне, это правда, что все волшебники немножко сумасшедшие?

Мой бывший жених растерянно заморгал и пожал плечами.

– Ну, если говорить о психотипе… То, полагаю, можно применить и это определение.

На душе было легко-легко. Я даже и не помнила, когда мне было настолько легко!

– Давай все-таки торт съедим, – предложила я. И когда мы снова уселись за стол, гордо заявила: – Знаешь, Ал, а вот я, по-моему, совершенно нормальна! Хотя у меня и дар, конечно, так себе.

– Ты? – серьезно переспросил Альери. – Думаю, ты плохо себя знаешь, Мирра. Рассмотри хотя бы такой аргумент: лично мне никогда бы не пришло в голову влюбиться в ее величество Александру. А Хранитель Грез в каком-то смысле стоит даже выше трона.

И я не нашлась, что ему ответить.

* * *

Проводив бывшего жениха, я вернулась в гостиную, улыбаясь. Вот так вот и становятся пустышкой мечты о мирной семейной жизни со спокойным, безмятежным и полностью предсказуемым мужчиной. Хотя что там говорить, в того Альери, который сегодня плыл от восторга и горел надеждой на счастье, пожалуй, можно и влюбиться… Интересно, Лорена рассмотрела в нем именно это или тоже мечтала о тихой гавани? Хочется верить, что первое!

Продолжая радоваться за подругу, я неторопливо допила чай, без энтузиазма ковыряясь ложкой в тортике. Хотелось чего-то более существенного, главное – несладкого! До того хотелось, что я начала ощущать аромат жареного мяса!

То, что запах совершенно реален, я поняла, только начав собирать на поднос посуду. Да и на шум, доносившийся с кухни, только в этот момент среагировала. Стук какой-то… шипение сковородки… шаги… И голос, напевающий что-то бравурное… Знакомый такой голос.

Так бесцеремонно в моем доме мог вести себя только один человек. Явиться, не позвонив в дверь, и заняться чем-то, не поздоровавшись. И почему, спрашивается, сегодня, в обычный будний день, никто не работает?!

Да и вообще, еще не вечер! Что за дела?!

Уже привычно застав на кухне Мидьяра Ле-Кинаро, я пристроила поднос на загроможденный стол и со вздохом спросила:

– Почему ты не на работе? И что ты делаешь?

Впрочем, последний вопрос был риторическим.

Мое рыжее бедствие стояло у плиты и жарило мясо. На соседней конфорке пыхтела кастрюлька, издававшая не менее приятный запах – тушившейся в сливках картошки. А хаос на столе явно указывал на хлопоты по приготовлению обеда. Серьезного, полноценного обеда!

Посреди хаоса стоял высокий кувшин для воды, а в нем здоровенная охапка ромашек.

– Я вспомнил, что у меня осталось несколько дней отпуска, – сообщил Ярр, не оборачиваясь. – А поскольку утром я чуть не зарыдал, заглянув в твой холодильник…

– Мидьяр!

– Ну что? Я мужчина, и мне нужно много еды! Когда ты последний раз готовила?

Да я бы готовила! Если бы была в нормальном состоянии души!

На самом деле никакого возмущения я не испытывала. А вот голод – да! При таких-то запахах… Но что за бесцеремонность, в конце-то концов!

– Что ты тут делаешь?! – повторила я, подхватывая с тарелки горсточку натертого сыра.

– А ты не видишь?

Его медные волосы были собраны в одну косу, спускавшуюся по ярко-зеленой рубашке. Солнце… Мое рыжее солнце.

Которое вполне могло поесть где угодно… И кстати, сыра и зелени в холодильнике точно не было. То есть еще и за продуктами заходил. Не знаю насчет тишины и покоя, но вот голодной я точно не останусь, пока в моей жизни есть Мидьяр Ле-Кинаро.

Хранитель Грез, чистящий картошку у меня на кухне, м-да.

Кстати, о картошке. На приготовление обеда нужно время. А это значит, что Ярр здесь довольно давно.

– Слушай, а ты… а ты когда пришел?

Он наконец обернулся и безмятежно ответил:

– Час назад, а что?

Но я уже достаточно изучила этого мужчину, чтобы заметить смущение в синих глазах.

– Увидел, что у меня гость… – сказала, усевшись у окна.

– Ну да. Я не стал мешать. Накрыл кухню пологом тишины и занялся делом. Вы так мило беседовали. – Ярр помедлил и чуть хрипло добавил: – Так страстно обнимались…

Или это не смущение?..

– Ты подглядывал! – Я обвиняюще ткнула в него пальцем.

И тут до меня дошло. О Стихии! Он видел, как Ал кружил меня по комнате! А значит, подумал, что у меня с женихом все прекрасно… О не-ет!..

– И даже подслушивал, – кивнул этот гад, ухмыляясь. – Мирра, прекрати краснеть. Это же я подслушивал, а не ты.

– Ты ужасен, – со вздохом констатировала я. – Мы с Альери все обсудили, я сказала ему, что люблю тебя, а он признался, что влюблен в мою подругу. И…

– Что-что ты ему сказала? – переспросил Ярр.

Ой…

Я зажмурилась, ощутив, как от щек отливает кровь.

– Как любопытно… – совсем рядом сказал вкрадчивый голос. – Это особенность твоего клана – так быстро менять цвет лица?

На мои колени опустились теплые руки.

– Мирра?.. Ты не сказала ничего, о чем бы я не знал. И кстати! Ты уже простила меня?

Я посмотрела на него из-под ресниц.

Хранитель Грез сидел около меня на корточках, склонив голову набок. А его руки переместились мне на талию. И от этого, в общем-то, невинного прикосновения из меня словно выдернули пружину, ту самую, что заставляла злиться, ругаться… противостоять.

И обнять его в ответ мешало только одно.

– Да. Простила. А ты меня?

– Я? – Неподдельное удивление. – За что?

– Ярр. Я обидела тебя. Я сбежала с твоего выступления. Я…

На мои губы легла твердая ладонь.

– Перестань, – мягко сказал он. – Я сам виноват. Практически во всем. И мы уже так много обо всем этом говорили, Мирра. Но если ты хочешь выяснить что-то еще, я готов тебе ответить. Наверное, зачем я тебя обманывал, да? Понимаешь…

Запах… этот будоражащий, чуть горький, чуть пряный, с какими-то новыми, резкими нотками костра…

Да это же…

Я мотнула головой, освобождаясь от его руки, и выкрикнула:

– Мясо горит!

На самом деле, это завораживающее зрелище – мужчина у плиты. По крайней мере для меня, потому что Мидьяр Ле-Кинаро первый мужчина, которого я вижу за этим занятием.

Я следила за его движениями, не отрываясь. Как скользящим шагом переходит от плиты к столу, как сыплет в сковороду сыр, как отбрасывает за спину мешающую косу… Следила и понимала, что готова смотреть на это каждое утро. Правда, заставлять мужчину готовить ежедневно – это точно нехорошо!

Потом он убрал на столе, разложил по тарелкам еду, налил сок, а я все смотрела и смотрела… И понимала – неважно, что именно он делает. Меня просто околдовывают его движения. Любые.

– Ешь! – приказал Ярр, орудуя вилкой и ножом. – Я же знаю, что ты голодная. Потом поговорим…

О чем и зачем? Да, утром я думала, что до вечера найду, что ему ответить. И, кажется, нашла. Наверное, ни здравого смысла, ни логики в моей находке нет. Но разве все это есть в галантных походах в ресторацию или в букетах, тщательно упакованных в цветочной лавке? К тому же у нас уже была заваленная цветами спальня и несколько самых разных встреч «на людях».

А сейчас… Вот ромашки в кувшине, вот мясо, вкуснее ресторанного, вот мужчина, с которым за несколько дней мы словно целую жизнь прожили. Который безоговорочно взял на себя всю вину за то плохое, что между нами случилось. В том числе за мои страхи и мою глупость.

И это – МОЙ мужчина.

Когда он потянулся, чтобы налить мне еще соку, я отставила чашку в сторонку. Встала. Мидьяр тоже поднялся и вопросительно уставился на меня. А я вздохнула и прыгнула на него, очень надеясь, что не уронит от неожиданности.

Не уронил. Схватил в охапку и тесно прижал к себе.

У меня даже в глазах поплыло от яркого ощущения счастья. От миндаля, мешавшегося с корицей, от плавившегося внутри шоколада, от накатившего восторга и совсем маленькой капли страха.

Да, я права. Меронин ничего не изменил. Все было так же, как до него. И так же, как с ним.

Это очень просто, Мирра. Люби его. Позволь ему. Позволь себе. Ведь этому действительно ничего не мешает!

– Поцелуй меня, – попросила я, подняв голову, чтобы посмотреть в синие глаза. Хотя нет, уже не синие. В них бушевал шторм, рожденный тем же желанием, которое испытывала я.

* * *

Желания, они такие разные… Можно смертельно хотеть какую-то безделушку, можно мечтать о путешествиях, можно считать дни до встречи или, напротив, ждать, когда же останешься в одиночестве. Но только с Мидьяром Ле-Кинаро я поняла, что такое – желать мужчину. И на самом деле называть это желанием – неправильно. Не желание, нет! Необходимость. Потребность. Словно голод, и чем ближе вы друг к другу, тем сильнее становится голод, он сводит с ума, с каждым прикосновением тебе хочется больше, больше и больше.

Голод – или жажда.

Ярр целовал меня именно так, как будто хотел утолить жажду, а она с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее. Только он точно знал, что это за напиток, а я… Я просто самозабвенно целовалась, даже не пытаясь сопротивляться охватившему меня… восторгу. Не знаю, как еще можно назвать то, что росло внутри. То, что рвалось навстречу мужскому телу – теснее, еще теснее, слиться, стать одним целым! Только я не знала как, а потому, обвив его руками и ногами, просто наслаждалась близостью, смутно понимая, что между нами несколько слоев одежды и что она мне мешает. Особенно плотный камзол…

Надо как-то избавиться хотя бы от камзола, но мои пальцы перебирали волосы Ярра и никак, ну никак не могли оторваться от них. И даже не потому, что солнечно-медный шелк был прохладен и безумно приятен на ощупь. От него исходили какие-то токи, перетекали в меня, делали мой восторг все слаще и слаще. И те же токи вливались в мое тело от мужских губ, таких твердых, таких нежных… От рук, ласкавших мою спину, от горячей груди, от бедер… Нельзя, невозможно оторваться!

И когда мой рот внезапно оказался свободен, я застонала от разочарования.

Открыла глаза и встретилась со штормовым, совершенно сумасшедшим темным взглядом.

Почему он перестал меня целовать? Ведь он чувствует то же самое, я точно знаю!

– Ла-авелин… – не сказал, выдохнул. – Подожди…

– Что?..

– Ты понимаешь, что делаешь?

Я моргнула, пытаясь понять, о чем он спрашивает. А тем временем меня отцепили и усадили на стул. Сразу стало так неуютно, так холодно.

– Мирра?

– Да?

– Посмотри на меня.

Смотрю же… В доказательство я широко распахнула глаза.

– Ты… не боишься?

О Великие Стихии! Чего я должна бояться?

Ярр отступил на шаг, провел рукой по волосам, которые я изрядно растрепала. И я заметила черные пряди, змеившиеся среди рыжего щелка. Но на ощупь я не смогла бы их отличить. А выделившиеся скулы хотелось потрогать. И в глазах Безумного Барда не было холодного огня. Там горел уже знакомый голод, не опасный, нет… Этому мужчине хотелось схватить меня в охапку и не отпускать. Любить мое тело так же, как он любит меня саму.

А как он выглядит… Я вдруг отчетливо поняла, что мне все равно. Тот, совсем недавний, испуг растворился в более сильной эмоции. Все маски Мидьяра Ле-Кинаро перестали иметь значение. Нет, я боялась… совсем чуть-чуть. Но вовсе не Безумного Барда. И даже знала, что этот страх – глупый.

– Я не могу сейчас… – хрипло сказал мой мужчина. – Не могу контролировать свою внешность. Слишком хочу тебя. Слишком сильно. Позже… наверное, смогу. Когда…

– Ярр, – сказала я, продолжая завороженно его рассматривать. – Ты только птичью маску не надевай, ладно? Остальное… неважно.

И снова услышала протяжное, недоверчивое:

– Ла-авелин?..

– Жрица сказала, что мы должны осуществить супружеское право. И мне ужасно жаль, что мы давно этого не сделали.

– Должны… – эхом повторил Мидьяр, и на его лице появилась привычная нахальная ухмылка. – Ну раз она сказала! И раз тебе жалко…

Меня подхватили на руки, и я немедленно обвила руками сильную шею, запустила пальцы в косу и уложила голову на широкое плечо. О Создатель, как же хорошо!

– Я хочу тебя, – прошептал бархатный голос в самое ухо. – Я хочу тебя так, как никогда никого не хотел. Лавелин… Я не называл так никого и никогда. Я буду называть так тебя, нравится тебе или нет.

И я знала, чувствовала, что он говорит правду.

– Мне нравится, – призналась тоже шепотом.

– Я так хочу тебя… – повторил он хрипло.

– Да, – откликнулась я и провела губами по его шее. Какая гладкая кожа… и этот терпкий вкус, и миндальный запах… – Я тоже тебя хочу…

Когда тебя несут на руках – это как полет. А если несет любимый, полет превращается в предвкушение. Предвкушение полета иного, заоблачного, невыносимо блаженного, в конце которого ждет… наверное, счастье? Хотя в этот момент мне казалось, что стать еще счастливее просто невозможно.

Когда меня положили на кровать и оставили одну, я испытала даже не разочарование – пустоту и одиночество. Особенно когда открыла глаза и никого не увидела. Только бежевый потолок своей спальни.

Мгновенно повернувшись на бок и приподнявшись на локте, я облегченно вздохнула: вот он, никуда не делся! Расстегивает так мешавший мне камзол и не сводит с меня глаз. И да, плохо владеет собой, с трудом выпутывает пуговицы из петель. Зачем, зачем на форменных камзолах столько пуговиц?! И почему Ярр не снял его сразу, как пришел?

С рубашкой он справился гораздо быстрее и встал около меня на колени. Отвел с моего лба прядь волос и с удивленной нежностью проговорил:

– У тебя в глазах словно звезды горят. Так необычно, лавелин… Раньше там словно был разлит кофе. А теперь уронили звезды.

Легкий поцелуй по очереди коснулся моих век. А потом теплые пальцы начали расстегивать блузку, так медленно, словно никуда не торопились. А когда блузку потянули с плеч, я вдруг смутилась. Да, он видел меня раздетой. Мы даже спали в одной постели… Но то было совсем другое, а сейчас…

Едва ощутимые прикосновения к груди заставили беззвучно ахнуть и выгнуться от впервые испытанного ощущения. Постель рядом прогнулась, и к пальцам присоединились губы.

– Красивая… До чего же ты красивая! Моя… Ми-ир-ра-а…

– Я-ар-р…

Мое тело отзывалось на осторожные ласки уже знакомым сладким восторгом. Только он все рос и рос, требуя чего-то большего, чем эти почти невесомые касания.

Я повернулась к своему мужчине, прильнула, прижалась, провела рукой по плечу, по спине. Наконец-то! Наконец-то между нами ничего нет!

Кажется, совсем ничего… Он успел раздеться полностью и раздел меня, а я даже не заметила этого. И сейчас все случится.

Страх перед тем, что должно случиться, затаившийся во мне крошечной каплей, вдруг рванулся вверх. Так накрывают город зимние сумерки. Так расплывается клякса на белой бумаге. Так меняется вкус чая, в который уронили крупинку соли.

И Ярр мгновенно почувствовал это.

– Не бойся… – шепнул, чуть покачивая меня. – Не будет ничего, если ты не захочешь. Я люблю тебя. Я так тебя люблю…

Если я не захочу? Но я хочу! Страх обиделся, съежился и сменил маску: ничего не будет?! Ну не-е-ет!

Я пробежалась пальцами по животу мужчины, ощущая, как напрягаются его мускулы. Опустила руку ниже, где напряглось уже так… Мидьяр подался навстречу, тяжело задышал. Из-за меня. Мой!

– Ми-ир-ра…

Его руки стали настойчивее, быстрее. Казалось, что они везде. Невозможно одновременно держать в ладонях мое лицо, целуя, гладить грудь и вырисовывать на ногах какие-то узоры, но я могу поклясться, что так и было. И сама я лихорадочно и восхищенно трогала его, гладила, целовала.

А когда Ярр оказался сверху, мыслей не осталось совсем.

Наверное, мастера иллюзий умеют прятать даже боль. Превращать ее в незначительное, сразу забывшееся неудобство. По крайней мере я никакой боли не запомнила. Я летела.

Комната будто качалась. Да и не комната это была вовсе – небо, в котором мы летели оба, вместе, не разрывая объятий.

– Лавелин тайле ильверо… – прошептал мой мужчина. – Ильлин тайле… ла-авели-ин…

Я не знаю этого языка, но перевод не требовался.

Кажется, мы уснули одновременно. И на пороге сна я увидела совсем не небо и даже не светлеющие глаза Безумного Барда.

Библиотечная мышка помахала мне лапкой, прощаясь. Примерещилась, конечно…

* * *

Попроси меня кто-нибудь описать этот день, я бы впала в ступор. Но, кажется, день был лучшим в моей жизни. И совершенно точно очень насыщенным… Любовью, да. Именно ей. Но даже Лорене я не взялась бы рассказать детали. При воспоминании о деталях у меня начинало пылать лицо и замирать сердце, и не столько от смущения, сколько от мгновенно возвращавшейся эйфории.

Счастья было столько, что оно во мне просто не умещалось. Приходилось выплескивать его – на мужчину, который раскрасил мой мир в цвета, и не снившиеся радуге. На мужчину, ставшего в тот день моим миром. На лучшего во всех мирах мужчину! Единственного! Самое странное, что он сумел убедить меня, что и я – лучшая во всех мирах женщина… Самая красивая, самая желанная, самая необыкновенная. Единственная!