Текст книги "Настоящая принцесса и Летучий Корабль"

– Что – вон? – допытывался Филин.

– Да куклы же! – Лиза только сейчас поняла, почему толпа с самого начала казалась ей такой странной.

Конечно! Все ясно! Мужчин и женщин было как положено, хотя вели они себя странно. Мальчишки старше восьми ходили только отрядами. А вот девочек не было ни одной! Что же это такое?! Зато кое-где мелькали большие роскошные куклы – в нарядных платьях и лаковых туфельках, с полуметровыми ресницами и блестящими локонами. И у всех глаза вытаращенные! И все улыбаются! И скрипят! Лиза нырнула под локоть Инго и осторожно высунула нос из переулка. Ага, вон нянюшка в чепце, на руках голубой кружевной сверток, а по пятам целый выводок мальчишек – один с жестяным мечом, другой тащит пушку на веревочке, третий везет четвертого на деревянной лошадке. А за ними шагает кукла на прямых ножках – вылитый циркуль в бантиках! Левушка оттер Лизу плечом:

– Лизка, ты бы не высовывалась, а? Вон они как таращатся.

– Интересно, а почему куклы? – осторожно спросила Лиза.

Левушка мрачно отозвался:

– Пока не знаю. Не люблю, когда непонятно.

– Я догадалась! – Юлечка умоляюще заглядывала в лицо то Инго, то Филину, и только что руку вверх не тянула, как с первой парты. – Андрей Петрович, Инго, я поняла! Они не отличают живых девочек от кукол! А Лизочку они заметили, а меня нет, меня за мальчика принимают, потому что я в джинсах и у меня стрижка! Вот придурки, правда?

Инго Юлечке не посочувствовал – он вглядывался в толпу.

– Не понимаю, – пробормотал Филин, – может быть, у них девочкам до замужества нельзя показываться на люди? Но тогда зачем эти механические штучки? Что за ерунда?!

Неподалеку невидимые часы гулко пробили восемь.

– Именем короля!

Это хором выкрикивал в медный рупор целый отряд юношей, остановившийся посреди улицы. Лица у них покраснели от натуги.

– С добрым утром, соратники и соратницы, жители прекрасной Ажурии, величайшей сверхдержавы в обитаемой вселенной! – Глашатаи старались вовсю, и голос получался оглушительный, как будто орали в ведро: слышно было повсюду.

Жители величайшей сверхдержавы при первых же звуках труб замерли, кто где стоял. Другие маршировавшие отряды застыли как вкопанные, палочки барабанщиков зависли над барабанами. Малыши побросали свои колесницы и пушки и вытянулись в струнку, салютуя мечами. Даже младенцы в колясочках законопослушно умолкли.

– ПРОСЛУШАЙТЕ НОВЫЙ УКАЗ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА! – глашатаи выпучили глаза от усердия. Трубачи надули щеки и вскинули трубы. Лиза чуть не заткнула уши.

– Мы, Гуммиэль Тридцать Второй, Король Ажурии, Повелитель морей, Драконоборец, Владыка попутных ветров, повелеваем. Отныне и навсегда. Соратницы, подарившие нашему славному королевству не менее четверых сыновей, награждаются правом принять под свой кров прекрасную и послушную дочь. Соратницам, удостоившимся подобной чести, надлежит прибыть ко двору вкупе со счастливыми отцами нынче на закате. Те же, кого постигла редчайшая удача преподнести на алтарь отечества двойню или тройню, будут приняты его величеством в первую очередь, удостоены высочайшей аудиенции и вознаграждены особо. Они также получат от канцлера официальное разрешение украсить фасад своего скромного жилища портретом его величества.

– То-то же! – одними губами прошелестела дородная соратница в пышном шелковом платье, стоявшая навытяжку неподалеку от Лизы. – Теперь и мы будем не хуже людей, а то раньше только за пятерых давали!

– Придержи язык! – скосив глаза, прошипел ее муж. – Указ о непочтении забыла, дурында?!

Вновь грянули трубы.

– Радуйтесь, жители прекрасной Ажурии! Отныне и навсегда во имя наших грядущих побед и во славу его величества каждый мальчик, достигший шести лет, пополнит ряды юных солдат! Из пеленок – в строй! Больше не будет слез и обид, дорогие наши сыновья! Гордитесь, отцы!

Горожане разразились рукоплесканиями. Отовсюду неслось:

– Хвала королю!

– Да здравствует Его величество!

Мальчишки с пистолями запрыгали и пронзительно завопили, что твои индейцы на тропе войны. Папаши и мамаши сияли умиленными улыбками и кланялись направо и налево.

– А теперь, соратники и соратницы, желаем вам удачного дня, наполненного трудами и подвигами на благо Отечества!

Глашатаи опустили рупоры.

Бубух!

Лиза ойкнула: это разом ударили пушки, расставленные на крышах домов. «Так и оглушить недолго!» – возмутилась она и только тут поняла, что пушек раньше и не заметила. С крыш по приставным лесенкам ловко спустились мальчишки-солдатики, построились по двое и бодро зашагали прочь. А жители сверхдержавы двинулись по своим делам.

– Чудесная жизнь, – язвительно оценил Филин, выходя из переулка. – Из пеленок в строй, а? Что-то я не уверен, что мы найдем тут хоть какие-то книги, кроме строевого устава. И чем тут занят Амальгамссен, позвольте спросить?

– Буквально всем, – негромко сказал Левушка. – И давно. Видите, пушки оказались совсем не декоративные! А вон еще…

Лиза изо всех сил завертела головой – она поначалу и вправду подумала, будто многочисленные пушки на крышах и сложенные горкой ядра на перекрестках – такое же украшение, как и оградки вокруг деревьев и клумб, увенчанные копьями, или барельефы с трубами, флагами и лавровыми венками. Монограмма загадочного Амальгамссена в городе обнаружилась много на чем – например, на грозных подвесных решетках в подворотнях и тупиках. Зубья внизу у них были вовсе не для красоты. А еще повсюду в брусчатке мостовой чернели подозрительные люки, на которые не хотелось наступать, а на крышах домов повыше торчали то пушки, то катапульты. Про некоторые приспособления Лиза не понимала даже, зачем они нужны, но Инго и Филин уж очень хмуро переглядывались, а Левушка неодобрительно надувал щеки.

– Теперь с ними все ясно, – пробурчал он. – И про мундиры тоже.

– Ага! – зоркий Костя проводил взглядом проплывшую мимо матрону. – Я понял! Вон у той тетки шесть пацанов и звездочек на этих… на эполетах тоже шесть. А вон у той трое – и три звездочки.

– А вон там тройняшки идут, – сообразил Левушка. – Ну-ка, ну-ка…

Костя прицельно сощурился.

– Медаль, – сообщил он. – Золотая. Вон, видишь, блестит?

Вскоре они очутились на идеально круглой площади, от которой аккуратными лучами расходились прямые улицы. Посреди площади черной громадой возвышался величественный монумент: грозный рыцарь, победоносно подняв меч, попирал пятой издыхающего дракона. Толстомясый дракон о двух лапах и четырех крыльях вываливал раздвоенный язык, закатывал глаза и корчился. При виде этого безобразия Костя засверкал глазами и ускорил шаг.

– Щас все узнаем, – угрожающе сказал он. – Кто это его так?

Лиза вслед за остальными поспешила поближе к памятнику, но споткнулась. Ой, опять этот шнурок! Надо перевязать, а то шлепнусь еще, Ю-Ю опять хихикать будет… Лиза присела на корточки. Она еще успела услышать, как по ту сторону монумента Инго читает всей компании надпись:

– Честь и хвала доблестному Гуммиэлю Тринадцатому, избавившему нас от злокозненного и ужасного дракона Гельма в год триста тридцать седьмой от воцарения династии.

– Давно, значит, завелись у них тут эти Гуммиэли, – скривился Левушка.

– Дракон дебильный, – оскорбленно высказался Костя.

– А по-моему, изумительный памятник! – застрекотала Юлечка, стрельнув в Костю глазками. – Надо же, когда-то здесь были драконы!

– Любишь драконов, Южина? – насмешливо поинтересовался Левушка.

Юлечка кокетливо пожала плечиком:

– Ах, это все так романтично… рыцарь, побеждающий дракона! А дракон, наверно, похитил прекрасную девушку… – она мечтательно подняла глазки к небу.

Костя шумно задышал носом, но под тяжелым взглядом Левушки поверх очков промолчал.

– Шкура у драконов не такая, – Левушка презрительно оглядывал монумент. – Тоже мне, знатоки! Вот мы с Лизкой, когда были у гномов, видели лодки из настоящих драконьих шкур…

Юлечка навострила ушки.

– …так там чешуйка на чешуйку находит. Как у рыбы. Правда, Лиз?

Он обернулся.

– Слушайте, а где Лиза?

Инго вскинул голову и вырвал руку из цепкой ладони Ю-Ю.

– Как – где? – неподдельно удивилась Юлечка, обиженно косясь на Инго. – Только что тут была. Может, в магазин зашла? Ой, а вдруг она заблудилась?

– Негде тут заблудиться, – Филин обошел монумент кругом, но без толку – горожане стремительно шагали мимо, спеша по утренним делам, и, по всей видимости, без приказа отвечать на вопросы не желали. Казалось, что и на озабоченных чужестранцев они не оборачиваются именно потому, что не велено. Привлечь их внимание вопросами не удалось.

– Так. Ну Лизавета у меня получит! – волшебник решительно выпрямился. – Ничего, сейчас быстренько разберемся. Круглое бы что-нибудь…

Левушка и Костя принялись рыться в карманах.

– Все, нашел, – Филин подбросил на ладони жетон метро. Потом присел на корточки и запустил его по брусчатке. – Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать.

Юлечка смотрела на Филина как зачарованная. Остальные тоже затаили дыхание.

Но жетон прокатился несколько шагов, покружился, звякнул и замер.

– Ах ты! – Филин в досаде хлопнул себя по бокам. – Инго! Не действует!

– То есть вы хотите сказать… – медленно, чуть ли не по слогам проговорил Инго.

– Да! Не колдуется, словно и не умел никогда. Ехали мы, ехали и наконец приехали… – Филин запнулся и продолжал едва слышно. – Все сходится! Разбросанные волшебники, которые разучились колдовать, и одним из них был Амальгамссен. А он отыскался здесь и занят неизвестно чем. А «Гиппокампусу» еще в гавани стало нехорошо – почуял неладное. И ворота мы бы наверняка без Льва никакой магией не открыли.

Инго на секунду прикрыл глаза.

– Да, – кивнул он. – Я… я тоже чувствую, что магии здесь нет.

Юлечка замигала – часто-часто.

– А если магия не работает, как вы летали? – как будто между прочим поинтересовалась она.

– Оборотень где угодно остается оборотнем, а гном гномом. Биология, – Филин думал о чем-то другом.

– А я… – обрадовался Костя и угрожающе расправил плечи.

– А ты нишкни! – шикнул Филин. – Инго, понимаешь? Там, за стеной, магия еще теплится, а здесь, чем ближе к центру города, тем хуже. Как воронка.

Король и волшебник переглянулись. У Юлечки аж глаза на лоб полезли от усилия хоть что-нибудь уразуметь.

– Скверно, – упавшим голосом констатировал Филин.

– Подождите, давайте тогда я! – вдруг сказал Левушка. – Я… я сейчас попробую, – он покраснел. – Я Лизу упустил, мне и искать.

– Точно, Левка, выручай, – поддакнул Костя. – Ты и без магии всегда сообразишь.

– Как это ты собираешься искать? – заинтересовалась Юлечка.

– Все гномы чуют опасность за километр, – снисходительно объяснил Левушка, пристально обводя взглядом площадь и разбегающиеся от нее улицы. – Когда я в подземелья спускался, меня еще и Кирн с Эрином специально учили. Нужно спросить у камней, только не словами, а мысленно. Мы ходили, ходили, до самого Святилища дошли – тренировались… Камни гномам всегда отвечают – хоть в пустыне Гоби. У них вибрация разная…

Он присел на корточки, приложил ладонь к ровным плиткам и насупился.

– Но как… – начала было Юлечка.

– Цыц! – одернул ее Филин.

Левушка склонил голову набок, пошевелил губами. Потом поднялся, потрогал угловой камень ближайшего дома, обошел монумент доблестному драконоборцу и сосредоточенно обследовал дома по ту сторону площади. Горожане уже не просто косились – они подозрительно переглядывались и даже перешептывались.

– Так. Так. Ага! – наконец Левушка показал в узкий переулок. – Лизка ушла туда. То есть… подождите-ка… Она не сама ушла, ее утащили! Камни сказали, что ее шагов они не помнят, но она там была точно. А эти соратнички хороши! – он сердито обозрел гуляющую толпу. – Молчат как рыбы! – и он решительно направился в переулок. Остальные поспешили за ним.

– Вот тебе и одна тридцать вторая гномской крови, – говорил на ходу Филин. – Охо-хо, у одной волшебный слух, у другого абсолютная память, третий сквозь стены видит – не соскучишься…

А Левушка уже кинулся к первому прохожему, показавшемуся из-за поворота:

– Доброе утро, сударь! Скажите, пожалуйста, тут не пробегала девочка? Рыжая такая.

Прохожий даже шага не сбавил.

– Соратник! – осенило Левушку. – Помогите! У нас… У нас… эээ… дочь пропала!

– Дочь? У вас? – горожанин затормозил, смерил Левушку жестяным взглядом и оглянулся на шествовавшее за ним семейство.

– Да-да, – кивнул Инго. – Она ростом как раз с вашу… с вашу дочку, только рыжая.

– Видел, – горожанин опустил руку на кружевное плечо застывшей рядом синеглазой куклы в бантах и гордо приосанился. – Я полагал, наша Кристабель – самая последняя модель, но ваша, кажется, поновее? – он подозрительно обозрел компанию.

– Или вы ее где-то присвоили? – встряла в разговор дородная мамаша с медалью на пышном платье-мундире. Из-под ее локтя высунули нос три неразличимых между собой лопоухих мальчика лет пяти, а за ними близнецы постарше. – В таком случае ее уже забрали куда следует. У нас, знаете ли, с этим строго, чужеземцы. Согласно указу Его величества, если кто чужую потеряшку подобрал и удержал, с него взыскание по закону, строго карается, вплоть до усекновения…

– Как – забрали?! – вскипел Филин.

– И имейте в виду, о вашем появлении и о вашей находке уже давно доложено во дворец, – строго сказал горожанин. – Око Его величества видит все окрест. За вами выслана стража!

– Благодарю, дойдем без стражи, – отрезал Филин. – А что с дево… с куклой?

– В ней что-то сломалось, – отчеканил счастливый отец.

Лицо у Инго окаменело.

– Не доверяю я этим новшествам, – самодовольно продолжал горожанин. – И зачем Шпигельмейстер этой рыжей голос вставил? Бессловесные куда лучше. – Он опять покосился на свою куклу. – А то чуть что разладилось – она в крик!

– Безобразие, – поддакнула дама. – Ее несут, она вопит! Еле заткнули! Кошмар! Беспорядок!

– Так, – Филин уже хотел было идти, но остановился. – Минуточку, а как вы сказали, зовут вашу… это создание? – он кивнул на куклу.

– Крис-та-бель, – внятно сказала дама, вскинув пышную прическу. – В честь Ее величества, разумеется. По особой привилегии. А про эту вашу зря беспокоитесь – отнесли во дворец, там мастер разберет по винтикам – и будет как новая. Он их ладит, ему и чинить.

– Что? – ахнул Филин. – Так вот чем Амальгамссен занимается!

– Во дворец. Бегом, – сказал Инго.

Замелькали одинаковые улицы, отряды в багряных с золотом мундирах, вывески, пушки. Юлечка начала было ныть про натертую ногу, но Инго только глянул на нее через плечо, и она притихла, семеня за Костей. Левушка, упрямо пригнув голову, спешил впереди всех. Он-то первым и завидел королевский парк, обнесенный высокой каменной стеной.

– Там ров, – выдохнул он. – И подъемный мост.

Из полосатой будочки на гребне стены высунулся щеголеватый офицер.

– Иноземное посольство к Его величеству? – щелкнув каблуками, осведомился он. – Пройдите за мной вон в тот павильон, сдайте оружие и прослушайте протокол процедуры официального приема. Возможно, в силу особого статуса заморских посетителей Его величество соблаговолит принять вас вне очереди. Скажем, после заката. Или завтра поутру.

– Нам некогда, – сказал Филин ровным-ровным голосом, как будто не он только что бежал со всех ног. – Мы бы хотели видеть Его величество без промедления.

Офицер схватился за саблю.

– Как пожелаете, как пожелаете, – покорно сказал волшебник, – только у меня, господин офицер, не хватает воображения представить себе, что с вами сделает Его величество Гуммиэль, если узнает, что вы нас не пропустили, – Филин скорбно прижал руку к сердцу. – На вашей могиле можно будет написать «Он выполнял свой долг до последнего вздоха». Мы, разумеется, будем ходатайствовать о помиловании, но…

Страж взглянул в прищуренные глаза Филина и попятился. Потом он потянул рычаг – и мост опустился, а ворота раскрылись.

«А говорит – не колдуется!» – восторженно шепнул Костя Левушке. «Не в магии дело», – отозвался Левушка. Филин оглянулся, и они примолкли.

Их повели по аккуратным дорожкам, с террасы на террасу туда, где над купами деревьев, как рогатый шлем, всеми башнями щетинилась сверкающая громада дворца. Безупречно распланированный парк с кустами и деревьями, подстриженными в виде кубов, шаров и конусов, был безлюден. Только раз чужеземцам попался озабоченный садовник в блестящей каске, который старательно закрашивал зеленой краской проплешины пожухлой травы на газоне.

А у самого дворца вокруг площадки, выложенной металлическими плитками, бегал взад-вперед человек в высоких сапогах и мундире, расшитом шнурами. Радужная стая павлинов спасалась от него врассыпную с визгливыми воплями. Плитки вразнобой звякали и брякали под лапками птиц, как расстроенное пианино.

– Ничего не желают слушать! – в отчаянии вопил дрессировщик, топая ногами. – Здесь ля минор, ля! Куриные вы головы! Нам же гимн вечером исполнять! Свет небесный, скорее бы мастер механических наладил! С этими одна морока! Вам бы только перловку жрать!

Он схватился за голову и, потрясая пачкой нот, попытался загнать птиц обратно на музыкальный лужок. Какофония только усилилась. Не обращая внимания на гостей, дрессировщик достал из-за пояса бархатный мешочек, натрусил на клавиши зерна и сердито крикнул:

– Марш на место, дармоеды! Еще раз сначала!

Павлиньи клювы застучали по металлу:

– Дили-бом! Дили-бом! Государь наш – солнце в дом! Дили-бом! Слава, слава сверхдержаве! Дили-бом, дили-бом! Нет преград нам и препон! Дили-бом! В море, в воздухе, на суше – мы всех краше, мы всех лучше!

– Ку-ку! – Костя покрутил пальцем у виска и уже хотел было запустить в павлинов камушком, но Филин подтолкнул его в спину – пошевеливайся, мол.

На широких мраморных ступенях Левушка вдруг наклонился:

– Смотрите! – он поднял и показал Филину зеленую бархатную резинку. – Это Лизкин бант. Вещественное доказательство.

– Дай мне, пожалуйста, – Инго протянул руку.

– А можно… можно я Лизке сам отдам? – тихо попросил Левушка. Инго молча кивнул и первым вошел в высокие застекленные двери. «Легче», – негромко сказал Филин ему в спину.

Вышколенные лакеи в ливреях, больше похожих на военную форму, при виде волшебника и его спутников расступались и замирали в поклоне. Расфуфыренные придворные в изумлении глядели вслед: незнакомцы иноземного вида со всех ног мчались через сверкающие анфилады, а стражники еле поспевали следом.

– Где тронный зал? – бросил через плечо Филин. Вместо начальника стражи ответил Левушка:

– Вперед и налево, – он провел ладонью по полированной мраморной стене и склонил голову набок. – Камни говорят, там кто-то опасный. Но Лизки там нет.

– Ничего, – коротко сказал Инго. – Это ненадолго.

У раззолоченных дверей тронного зала дорогу гостям попытались было преградить монументальные гвардейцы с алебардами, но куда там! Филин шел прямо на них, как когда-то шел на Мутабора сквозь заколдованную толпу радингленцев на коронации.

Его величество Гуммиэль Тридцать Второй, повелитель морей, драконоборец и владыка попутных ветров, развалившись, сидел на троне в торце гулкого длинного зала и чистил холеные розовые ногти кончиком кинжала.

За дверями загрохотало, и в зал, разубранный штандартами и гобеленами, пятясь, вбежал церемониймейстер.

– Кто там еще? – недовольно вопросил монарх. – Почему без доклада?

– Заморские гости, – успел пролепетать церемониймейстер. – О них было доложено еще утром.

Заморские гости воззрились на короля в недоумении: этот напыженный пузатенький коротышка, увешанный орденами, даже отдаленно не напоминал собственные парадные изображения, украшавшие город. Коротенькие королевские ножки в сапожках со шпорами не доставали до полу.

А рядом с королем восседала ослепительная дама. По сравнению с ней даже лучшие куклы Шпигельмейстера казались настоящими пугалами. Тут было все – осиная талия, золотые кудри, алые губки, жемчужные зубки. Только вот огромные синие глаза глянули на гостей из-под невероятных ресниц пристально и настороженно.

– Это вы – гости? – не прерывая своего занятия, осведомился Гуммиэль.

– Да, Ваше величество, – поклониться Инго и не подумал. – Мы прибыли, чтобы задать вам один вопрос.

– Вопросы здесь задаем мы, – Гуммиэль медленно поднял веки и глянул на гостей тусклыми крокодильими глазами, похожими на стоячую воду. – И хотя ваше поведение нарушает все наши законы, мы будем милосердны. Так о чем вы просите, чужеземцы?

– О помощи, Ваше величество, – коротко поклонился Филин. – Мы потеряли в вашем городе… куклу. Очень красивую куклу с рыжими волосами. Мы не знаем законов этой страны, но горожане говорят…

– Любезный Парагон?.. – Гуммиэль лениво повернул напомаженную голову. За горностаевым плечом короля как из ниоткуда тотчас возник незаметный человек в сером.

– Вот и наш канцлер, господин Парагон, сама незаменимость, – небрежно уронил король.

– Какая честь для меня, ничтожного слуги короны, быть представленным заморским гостям, – прошелестел канцлер и поклонился, причем было весьма заметно, что спина у него гибкая до чрезвычайности. «Крыса, реально», – беззвучно сообщил Костя Левушке, заметив, как канцлер подергивает острым носом, будто принюхиваясь к гостям и проверяя их: благонадежны ли, не представляют ли угрозу.

– Итак, вы говорите, что якобы потеряли куклу. Что ж. Потеря куклы – серьезное дело, – приятный голос неприметного человека тек спокойно и плавно, как мед с ложки. – И если вы в самом деле говорите правду, Его величество непременно вам поможет. – (Филин с Инго тревожно переглянулись.) – При моем посильном содействии. Но…

– Только после того, как вы расскажете нам о цели вашего прибытия в нашу благословенную страну, – быстро вставил король, эффектно запахиваясь в мантию. – Мы слушаем. Откуда вы явились и зачем? Воевать желаете? Тогда почему в штатском?

– С нами приключилась удивительная оказия, ваши королевские величества, – негромко и учтиво отвечал Инго. – Мы, как бы так выразиться, путешественники из королевства Радинглен… – Он выступил вперед, а Левушка у него за спиной незаметно приложил ладонь к мраморной колонне – вдруг удастся узнать у камней что-нибудь еще. – Впервые слышу. Значит, мы вас покамест не завоевали, – Гуммиэль обвел взором штандарты поверженных некогда врагов и гобелены с изображением былых битв. – Это возможный противник? Любезный Парагон?..

– Позже я снабжу вас полной информацией о королевстве Радинглен, Ваше величество, – сказал Парагон все так же спокойно, но в прозрачных глазах у него что-то вспыхнуло и пропало.

– И как вы сюда пробрались? Мы никого пока не впускаем. И не выпускаем, – брюзгливо добавил король. – У нас другие планы.

– Город наш небольшой и не заслуживает столь пристального высочайшего внимания, – скромно сказал Инго. – А привел нас к вам сугубо мирный научный интерес. Мы путешествуем, дабы увидеть как можно больше диковин. Беда в том, что в ваше королевство мы прибыли морем и без всякого высочайшего дозволения. И нас это несколько… смущает.

– Это можно уладить, – Гуммиэль махнул пухлой ручкой, унизанной перстнями. – Мы вас выпустим, а вы в обмен обязуетесь повсеместно рассказывать о нашей державе только то, что мы вам предпишем. Канцлер даст вам слова, а вы их разучите.

– Благодарим, – Филин снова поклонился. – Ответили ли мы на ваши вопросы, Ваше величество? Можно ли нам узнать что-то о нашей кукле?

– Нет, не ответили, нет, нельзя, – капризно сказал Гуммиэль, косясь на еле заметно кивнувшего канцлера. – Что это за научные справки? Нам доложили, что вы разгуливаете по городу с самого утра – каких вам еще диковин?

– И все-таки есть у вас одна диковина, на которую мы очень хотим поглядеть, – ответил Инго. – Далеко разошлась слава о так называемой Белой Книге.

– Откуда вы о ней узнали? – Гуммиэль даже на троне привстал. – Кто это и где распространяет слухи о наших фамильных реликвиях? Бесконтрольно? А высочайшая цензура?!

– Слухами земля полнится, – осторожно отвечал Филин.

– Только не наша, у нас дисциплина! – оскорбился Гуммиэль, и канцлер что-то зашептал ему на ухо и даже за манжету подергал.

– Мир велик, – успокоил короля Филин. – Да и к чему Вашему величеству обременять память ненужными подробностями? Положим, о Книге мы узнали от некоей ученой дамы по имени Кристабель, а потом…

Все кругом пришло в движение. Гуммиэль впервые посмотрел на гостей в упор. Парагон вскинулся. Королева, которая доселе даже не пошевелилась, подняла на Инго огромные синие глаза.

– Я Кристабель, – прозвенела она и перевела взгляд на Филина. – Я – Кристабель, – повторила она.

– Она тоже кукла? – прошипел Костя на ухо Левушке. Тот отмахнулся.

– Только не думайте, что вы ошиблись, – ледяным тоном продолжала королева, не сводя глаз с волшебника. – Другой Кристабель в Ажурии нет. А Белая Книга издревле хранится в нашем королевстве, во дворце. Вас не обманули, чужеземцы. – Рыбьи глаза Парагона вспыхнули. – С тех пор как Гуммиэль Тринадцатый привез ее среди прочих трофеев после победы над Гельмом. Что еще вы хотите узнать?

– Мы хотим узнать, что сталось с нашей куклой, – твердо сказал Филин. – Сейчас же.

– И вы по-прежнему упорствуете, называя ее куклой? – вкрадчиво спросил канцлер. – Ай-ай-ай, господа чужеземцы. Я вижу, вы не питаете должного уважения к нашему гостеприимному государю. Вам была оказана высочайшая честь аудиенции, а вы начали со лжи. Мыслимо ли такое коварство? – попенял он совсем уж замшевым голосом.

– За дураков нас держите? – прямолинейно добавил Гуммиэль и сунул кинжал за пояс. – Вашу девочку мы королевской волей оставляем себе. Пригодится, – он неприятно облизнулся. Кристабель соскользнула с трона и, шурша шлейфом, устремилась к дверям. Канцлер проводил ее тусклым взглядом.

– Нет, – хором ответили Филин и Инго. Прочие молчали.

– А вашего согласия никто и не спрашивает, – король надменно усмехнулся, дрогнув обвислыми щеками. – Верно, мой добрый Парагон? Мы готовы от щедрот своих отсыпать вам золота… ну хоть втрое больше ее веса. Хотите – берите, хотите – отправляйтесь восвояси так. Ах да, вы еще желали ознакомиться с Белой Книгой? – Гуммиэль смерил чужеземцев снисходительным взглядом. – Это, пожалуй, можно, раз вы такие ценители старины.

– Я не понимаю, о чем тут разговор, – Инго сделал шаг вперед. – Книга сама по себе, а девочку верните немедленно.

Гуммиэль побагровел и раздулся, как индюк.

– Ах, как вы неосторожны в выражениях, чужеземцы! – Парагон бросился наперерез между троном и Инго и всплеснул костлявыми руками. – Позвольте мне, недостойному, предостеречь вас. Да понимаете ли вы, что Его величество в своей неизреченной милости дарует вам щедрую награду за жалкую девчонку! Да в вашем королевстве настоящих девочек наверняка пруд пруди. А Его величество к тому же позволяет вам не только увидеть то, ради чего вы проделали изрядный путь, но и вернуться домой целыми и невредимыми! Так-то вы цените королевскую милость!

– Может, им золота мало? – вполголоса осведомился Гуммиэль, наклоняясь к канцлеру.

– Что вы, Ваше величество, опомнитесь! – зажурчал Парагон. – По сути дела, Ваше величество, господа чужеземцы должны быть нам искренне благодарны, если мы просто выпустим их за пределы Ажурии и позволим возвестить миру о нашей стране. Почему мы, собственно, должны предлагать им выкуп за девочку? В конце концов, пройдет несколько лет, и ее ждет почетная судьба супруги наследного принца, матери наследника престола… Пусть осознают высочайшую честь и… э-э… да будет светел их путь.

– А я? – неожиданно подала голос Юлечка. – Меня оставьте! Я ведь главная фрейлина Ее высочества!

Раздались изумленные возгласы.

– Как же она без меня? – настаивала Ю-Ю. Филин ладонью зажал ей рот, но было поздно.

– Мы не ослышались? – глаза у Парагона вонзились в Юлечку, как две иголки. – Подойди-ка сюда, прелестное дитя.

Юлечка вырвалась из хватки Филина подсеменила к канцлеру и изобразила нечто похожее на книксен.

– Значит, ты тоже девочка, – Парагон пристально оглядел ее джинсы и стрижку и отеческим жестом погладил Ю-Ю по головке. – Очень хорошо. Замечательно. Расскажи-ка нам про свою госпожу. Она в самом деле принцесса? Настоящая?

Юлечка искательно закивала.

Канцлер кликнул стражу, и двое бравых гвардейцев тотчас промаршировали к трону, звякая шпорами.

– Препроводите это дитя в покои Ее величества, – велел Парагон. Юлечка проворно встала между гвардейцами, поулыбалась нужным людям – королю и канцлеру – и послушно заскользила вон из тронного зала, даже не обернувшись.

«Спятила», – прошипел Костя на ухо Левушке.

– Итак, теперь у нас есть принцесса со свитой! – канцлер нагнулся, нажал неприметную кнопку у плинтуса, подхватил с пола нечто маленькое и металлическое и зашептал в кулак. – Конец нашим тревогам о продолжении королевского рода!

– Гадость какая! – возмущенно воскликнул Левушка.

– Вот как? – Парагон опустил металлическое нечто на пол и обернулся к нему. Механическая мышь, дробно стуча коготками, метнулась прочь. – Вижу, вижу, слова вас не убеждают, господа чужеземцы, – посетовал он. – Не согласитесь ли проследовать в наш Арсенал?

– А в самом деле! – Гуммиэль поднялся с трона, потянулся и широко зевнул. – Уж в Арсенале они запоют по-другому!