Текст книги "Настоящая принцесса и Летучий Корабль"

И дышали они все не как люди, хотя у Паулины бока ходили ходуном. А Инго, кажется, уже вовсе не дышит! Лиза попыталась было услышать, бьется ли у него сердце, но ничего не получилось. А в уши опять толкнулся страшный голос, чужой, незнакомый, мертвый: «…и, конечно, Ваша светлость, первичная зачистка территории от нежелательных лиц, практикующих магию». «С отчуждением их энергии в нашу пользу по наступлении летального исхода!» – хрипло поддержала его гарпия. «Конечно, – вкрадчиво согласился Инго, галантно склоняясь к одутловатому лицу Паулины. – Как же без этого. Живые они нам ни к чему. Да и кушать-то вам надо, я что, я разве не понимаю? – он посмотрел вперед, туда, где виднелась гавань и крутились в мачтах и снастях снежные бесы. И раздумчиво добавил: – А шарик я себе на письменный стол поставлю, право слово. Для веселья. Маленькая слабость, знаете ли – люблю изящные безделушки. А ведь красивое пресс-папье получится, с корабликом и фигурками».

Он говорил и говорил, но Лиза как будто перестала понимать слова, будто он говорил на каком-то чужом языке, а сам голос Инго доносился как сквозь ватную стену. Зато она небывало отчетливо слышала посвист поземки. Хруст наста. Мерный скрип начищенных сапог Ангста. Собственные шаги. Ржавый лязг Паулининых перьев. И еще – как колючие снежинки шуршат по плащу Коракса.

Слезы в глазах у Лизы вскипели и застыли. Все. Теперь Инго навсегда останется вот таким. Заигрался. А может, мы его так до конца и не расколдовали? Может, он тут ни при чем, может, это все я виновата, надо было тогда, на коронации, лучше играть!.. А теперь уже ничего не поделаешь… Она понурила голову и смотрела под ноги. Ледяной ветер прохватывал насквозь, жег лицо, дергал за волосы. Лиза дрожала все сильнее, а зубы стучали так, что она чуть язык не прикусила.

Кажется, они шли очень медленно, целую вечность, но вот вдали показалась темная полоска берега.

Корабли теснились в гавани, как бестолковое стадо, попавшее в западню. Некоторые лежали на боку, свесив снасти в подмерзающую черную воду. Их так сдавило льдинами, что борта треснули и зияли ранами. А некоторые вынесло на берег, и там они лежали темными тушами.

А между берегом и Лизой дыбились льдины выше ее ростом, и если бы не Коракс, она бы через них никогда не перелезла. Инго и колдуны уже выкарабкались на берег и двигались к крепостной стене.

– Пойдем, нам нельзя отставать, – Коракс потянул Лизу за собой к разверстой пасти городских ворот. Голос у него был какой-то странный – будто ему было тяжело не то что говорить, даже дышать. Сама не зная почему, Лиза послушно взяла его за руку. Теплая. А ведь когда они все вырвались из этого шара, рука была ледяная, Лиза точно помнила! Она быстро глянула Кораксу в лицо. Бледное, измученное, но ничуть не злое, как у этих всех. Что такое творится? И тут Коракс попытался ей улыбнуться. Кажется, он давно разучился это делать – глаза оставались печальными и больными. Да он же и не страшный совсем!

Они уже вошли под арку, когда их нагнал порыв ледяного ветра с моря, и Лиза поежилась.

– Сейчас, подожди, – Коракс быстро набросил ей на плечи свой короткий черный плащ. За Лизой он, правда, волочился по земле, как шлейф. Странно, но под тонкой легкой тканью сделалось тепло, как в невесомой шубе. Черный шелк пах чем-то горьким и грустным, как погасший костер.

Они шли рядом, и Лиза вдруг услышала гулкий, неровный стук. Она опять глянула на человека в черном снизу вверх. «Да у него же сердце болит, как не знаю что! Ему ужасно худо!» – Лиза закусила губы. А тогда, на палубе, Инго про него Филину сказал – «ваш бывший друг», и еще что-то непонятное про сражение на две стороны. Это что же получается? Если Коракс никакой не черный маг, почему он оказался вместе с колдунами в кристалле? И почему вороньи черные перья? Ой, на бубенчике ведь ворон был, точно! И откуда взялся бубенчик? Филин на него так смотрел, когда увидел у Южиной! А задать Кораксу вопрос нельзя, эти услышат.

Но Коракс, кажется, понял, о чем она думала, и едва заметно кивнул. Потом ускорил шаг. Лиза пыталась лихорадочно сообразить, как быть дальше, но маленькая процессия вступила на улицы Ажурии, и стало не до размышлений.

Колдовская зима упала на город внезапно, как коршун на цыпленка, застала Ажурию врасплох, и жизнь на улицах остановилась. Горожане даже не успели ничего сообразить. Вон отряд маршировал – мальчишки так и замерли с поднятой ногой. Офицер что-то командовал – оцепенел, и в открытый рот снежинки влетают. У барабанщика палочки над барабаном зависли. А вон какой-то малыш целился из лука, а выстрелить не успел. Застывшие фигуры, протянутые руки, невидящие глаза… Крупные хлопья снега опускались на головы прохожих и не таяли. Какая тишина! Только гудит ветер в жерлах пушек да скрипят на ветру вывески.

За спиной у Лизы что-то рухнуло наземь и звонко разбилось. Она чуть не подпрыгнула. На снегу валялась кукла в розовом платье – голова разлетелась на черепки, а фарфоровые ручки бессмысленно тычут в небо.

– Что за эксцессы, Коракс? – повернувшись всем туловищем, каркнула Паулина, прервав мерное журчание речи Инго.

– Ничего особенного – кукла, – глуховато отозвался Лизин спутник и закашлялся.

– Вот так цирк, вот так смех, – хихикнул фон Штамм. – Расколотишь этак всех! – он бочком подбежал к застывшему мальчику на деревянной лошадке, игриво ткнул в спину – маленький всадник повалился на бок, только заледенелая ткань мундирчика хрустнула. – Вот бы где порезвиться, да надо нам торопиться!

– Прекратить! – одернул фон Штамма Ангст. – У нас другие задачи!

У Лизы подогнулись ноги. Она отчаянно уцепилась за Коракса.

Тот, не поворачивая головы, тихо произнес:

– Не время падать, Ваше высочество.

В его голосе было что-то такое, от чего Лизе стало теплее. Она перевела дух и прибавила шаг.

Под самой стеной дворца пришлось остановиться: механизмы подъемных мостов от холода рассыпались, а из широкого и очень глубокого рва куда-то подевалась вся вода. Может, от мороза полопались какие-нибудь трубы. Лезть вниз по обледенелым склонам очень не хотелось, да и глупо это было – выбраться наружу все равно бы не удалось.

– Ангст, сотворите-ка мост, да побыстрее, – велела Паулина.

– Зачем мост? – зачастил фон Штамм. – Выход прост! Нагнать сюда людишек – их тут и так излишек! Набросаем полный ров – вот и мостик нам готов! Захрустят косточки, что твои досочки!

– И то развлечение, – одобрила гарпия. – Ну что, Ваше величество, позовете сюда замороженное местное население?

У Лизы закружилась голова. Ей захотелось упасть наконец в обморок – подольше и понадежнее, – только бы не видеть, как из живых людей делают мост. Неужели Инго согласится на такое?! Тогда уж точно – всему конец!

– Удивительные идеи у вас, господа, – сквозь зубы сказал Инго. – На что предлагаете тратить силы? Простите мою прямоту, но за двенадцать лет заточения вы наверняка разучились колдовать и обессилели! Мне сейчас предстоит отдуваться в Черном замке за всех вас, а вы тут фокусов требуете. Неужто лень перекинуть бревнышко?

– Отказываетесь? – рубанул Ангст.

– Дело ваше, – Инго хлопнул в ладоши. – Мне нетрудно.

В оцепеневшем воздухе раздался тоненький звон и легкий топоток. Со всех сторон к опустевшему рву засеменили… фарфоровые куклы: глупо улыбаясь, расставив локотки и легко ступая по заиндевелой мостовой атласными туфельками, они подходили к обледенелому берегу, съезжали вниз и слоями укладывались на дно, вытянув ручки по швам.

Зрелище было тошнотворное. Инго отвернулся и застывшими глазами уставился в небо.

– С мертвыми куклами пресно! С живыми людьми интересней! – возмутился фон Штамм.

– Не люблю, когда под ногами кости хрустят, – раздельно отозвался Инго, не оборачиваясь, и, вздернув подбородок, первым двинулся через ров. – Очень вредно для чистой совести.

Лизу передернуло. Уже и Паулина вперевалку проследовала на тот берег, и Ангст, прошагав мимо застывшего часового, щелкнул его по кирасе, и Штамм прокатился в ворота, а Лиза все медлила. Она попыталась было ступить вперед, но атласные кукольные спинки отвратительно спружинили под ногами, и она отпрыгнула.

– Не бойся, – прошептал Коракс над ухом и бережно взял ее на руки. – Держись крепче. – Лиза зажмурилась, вокруг свистнул ветер, а когда она открыла глаза, Коракс уже опускал ее на твердую дорожку парка. На снег упало несколько иссиня-черных перьев. Он, как Филин, – оборотень?

Листья в заснеженном парке даже не успели облететь с деревьев – просто побелели. Затянутые льдом пруды были похожи на потускневшие серебряные блюда, а застывшие в воздухе струи фонтанов – на опрокинутые хрустальные люстры.

Во дворце тоже повсюду застыли неподвижные фигуры придворных – как будто кому-то взбрело в голову расставить по переходам и залам множество восковых фигур. «Будто замок Спящей Красавицы, – подумала Лиза. – Нет, в сто раз хуже. Там все спали, а здесь… даже крикнуть не успели».

В полопавшиеся от мороза окна наметало снег.

Колдуны шли мимо застывших людей, словно мимо разбросанных вещей. Так иногда взрослые с занятым видом проходят через неубранную комнату и даже не обращают внимания на беспорядок.

Миновав пеструю стайку фрейлин и потрепав одну по щеке, фон Штамм опять трескуче хихикнул:

– Тут бы прибрать чуток, и был бы полный восторг!

– Некогда, – негромко напомнил ему Коракс.

– Приемлемый вид орудия уборки – огнемет! – Ангст, похоже, тоже решил пошутить и коротко заржал. – Спалить бы все, так дракон в шаре.

– Развлечение ого-го, да сейчас нам не до того! – согласился фон Штамм.

«Как не до того? – ужаснулась Лиза. – Какой огнемет?! Здесь живые люди! Ну пусть они дурацкие с этой своей войной, но они ведь не нарочно! Или это уже насовсем?!»

Перед дверями арсенала толпилось все высочайшее семейство, кроме королевы. Гуммиэль в кирасе замахнулся на кого-то гигантским сверкающим мечом, да так и застыл. А вон выводок принцев, все четырнадцать. Только самого младшего пытается подхватить на руки горбатая старушка. А через секунду Лиза узнала это бальное платье с золотыми туфельками. Так вот она какая на самом деле, Кристабель!

А на пороге следующей комнаты лапками кверху лежала, оскалив зубки, здоровенная крыса. Фон Штамм походя отшвырнул ее носком башмака:

– Хороша крыска, и взобралась не низко!

По льду круглого озера Инго уже бежал. Он остановился только у узкого прохода, забранного решеткой. Паулина издала низкий глуховатый рык, и прутья решеток погнулись, расходясь в стороны.

– Мы прибыли, – сказал Инго, подведя колдунов к краю колодца. – Кто может – летите вниз, кто не может – прыгайте. Внизу неглубоко, но скользко.

– Пусть прыгнет первый, у кого стальные нервы, – замахал руками Штамм.

– Да сколько угодно, – Инго спрыгнул в колодец, а Коракс снова взял Лизу на руки. Открывать глаза Лизе ни чуточки не хотелось, особенно когда она услышала, как дрожат колдуны, не смея сделать дальше ни шагу, как трепещет больное сердце Коракса и каким каменным спокойствием веет от Инго.

Что-то скрипнуло в темноте, и тут же взвыл ледяной ветер.

– Прошу, коллеги, – Инго отступил от двери в темноту.

По сравнению с этим холодом мороз наверху казался июльской жарой.

Первым в проход нырнул Ангст, за ним – фон Штамм и Паулина, Коракс обернулся, несколько секунд мялся на пороге, а Инго чуть помедлил, прикрыв глаза, а потом шепнул Лизе: «Идем, лисенок». Лиза чуть не шарахнулась прочь, но голос у него опять стал как раньше! Да еще Коракс выпустил Лизину руку и тихонько подтолкнул ее к Инго – и они быстро переглянулись у нее над головой. Что это они затевают? Теперь Инго крепко держал ее за руку – обогнал колдунов и шел вперед. Ощущать их за спиной было страшно и мерзко, все время хотелось оглянуться, даже шея заболела, но Лиза терпела и смотрела под ноги.

Внутри было тихо. Такой тишины Лиза никогда не слышала. Обычно кроме всего вокруг слышишь еще, как шумит в ушах кровь, как бьется сердце, как дышишь, а здесь всего этого не было, и эту тишину не могли нарушить ни чеканная поступь Ангста, ни скрежет перьев Паулины, ни трескучий смешок фон Штамма. Все звуки глохли под высокими сводами, будто падали в сугроб. Эхо здесь тоже умерло.

Лиза изо всех сил старалась не смотреть по сторонам и еще – ничего не запомнить. Казалось, что вокруг темнота, и все-таки со всех сторон брезжил мертвенно-серый жиденький свет, и из мрака проступали, нависая над головой, черные своды. Под ногами по каменным плитам перекатывались комья пыли.

Откуда-то тянул сквозняк, иногда казалось, будто что-то шуршит и перешептывается вдалеке, в гигантских пустотах коридоров и лестниц. Будто за каждым поворотом кто-то поджидал, таращился пустыми глазами и решал, затаившись: броситься не броситься? Один раз Лизиной щеки вкрадчиво коснулась паутина, и она чуть не вскрикнула. А потом по стенам очередной темной галереи побежали целые заросли этой паутины и с шуршанием превратились в серый проволочный плющ.

Иногда в тронутых изморозью стенах попадались окна – узкие и стрельчатые, как осока. И такие же серые. За ними ничего не было, совсем ничего, и смотреть в них было невыносимо.

– Так где обещанная книга, юноша? – дергая мясистой щекой, прошипела Паулина.

– Тише, – попросил Инго. – Пожалуйста, тише. Вы ведь не хотите попасться Мутабору?

– Мы его повстречать хотим, мы ему отомстим, отомстим! – приглушенно скрипнул Штамм. – Не уйдет он от нас невредим! Ах, мне бы его найти, и потом хоть трава не расти!

– Фон Штамм! Вам только что дали директиву! – гарпия в ярости встопорщила перья. – Если вышеуказанная персона сохранила хотя бы половину своего прежнего потенциала, в нашей ситуации наметится резко негативный тренд. – Она заплевалась слюной, заторопилась и сразу стала похожей на свирепую продавщицу в овощном магазине: – Это он нас в клочки порвет, скальпель вы тупой, шприц вы немытый! Да по мне лучше сто лет мариноваться в этой склянке, чем попасть ему в лапы!

– Вы! Слушай мою команду! – Ангст шагнул к Инго. – Искать быстрее! Искать сейчас же!

– Что ж, сестренка, – устало сказал Инго, – поищи, пожалуйста, Белую Книгу.

Лиза представления не имела, что и как искать, и поэтому просто прислушалась. Ей было очень трудно слушать звуки, обитавшие в Черном замке, но вдруг в путанице липких шорохов и скрипов ей удалось различить тоненькую ниточку тихого знакомого шелеста – так шелестели книги в Бабушкиной комнате, когда думали, что их никто не слышит. Но здесь шелест был тихий и жалобный.

– Вот, – неуверенно сказала Лиза и ткнула пальцем в ближайшую дверь. И тут же ее узнала – это была та самая, жуткая дверь, которую Инго показывал ей и колдунам совсем недавно, на льду. Дверь, у которой шевелилась ручка.

– Значит, вот как, – еле слышно проговорил Инго. Он оглядел колдунов. – Кто-нибудь хочет туда со мной? – поинтересовался он и подтолкнул Лизу поближе к Кораксу. – Нет? – Он взялся за ручку, рванул на себя дверь и исчез за ней. И очень быстро вернулся.

– Ты ошиблась, – голос у него звенел, – ее там нет. И никого там нет, Мутабора тоже. Нам повезло. Судя по всему, Книга в Библиотеке.

Колдуны послушно двинулись за ним. Они очутились в огромном зале с тусклыми зеркальными стенами и шахматным полом. Идти по чередующимся шероховатым и полированным гранитным плиткам было еще неудобнее, чем по льду. На самом деле зеркала были не обычные зеркала, а высоченные зеркальные двери. Что в них отражалось, Лиза, по счастью, и разглядеть не успела.

– Итак?! – нетерпеливо вопросила Паулина.

– Потерпите, – Инго дернул плечом, как кот, на которого брызнули водой, и смерил Ангста взглядом. – Если мы ошибемся дверью, я за последствия не отвечаю. Вон вам, пожалуйста, сколько дверей – может, сами выберете?

Лиза уловила краем глаза, как скользят и кланяются в зеркалах темные тени, и тут Инго толкнул одно из них, – зеркало то ли отъехало в сторону, то ли вовсе исчезло, и повел всех по узкому коридору в круглую комнату вовсе без окон, похожую на колодец. Сводчатый потолок терялся в клубящейся темноте. И по-прежнему было ужасно тихо, тихо до звона в ушах. Даже сквозняк здесь был бесшумный, и вековая пыль медленно кружилась и сама собой вылетала в коридор.

– Пришли, – сказал Инго и взялся за ручку маленькой дверцы в темной гранитной стене. Под сводами зарокотало такое эхо, что Лиза втянула голову в плечи.

– Даму вперед, – деловито объявила Паулина, клацнув когтями.

– Извините, нет, – холодно уронил Инго. – Вы, господа, останетесь здесь, – он попытался было задвинуть Лизу за спину, но не успел.

Ангст выхватил черный металлический фонарик, и в глаза Лизе ударил слепящий белый луч. Даже лицо обожгло.

– Да вы только посмотрите на него! – взревел Ангст. – Этот щенок нас обманул!

У Лизы в глазах еще плавали красные и желтые пятна, но вдруг луч ушел в сторону, и она увидела, как Инго медленно отводит этот луч рукой – с усилием, но отводит. И лицо у него такое, как всегда – живое, только очень бледное.

– Ничего вы не понимаете про чистую совесть, – уронил он и медленно вытащил из кармана ветровки что-то небольшое. Маленькую толстенькую книжечку в светлом переплете, размером с карманный словарик. Медленно, не отрывая взгляда от отпрянувших колдунов, открыл Книгу.

Постоял так секунду – и захлопнул ее.

– Нет, – произнес Инго. – Так получится нечестно. Я по вашим правилам не играю.

Миг – и Ангст бросился на Лизу. Плечи ей будто сдавило железными клещами, горло стиснуло, Лиза попыталась вдохнуть хоть чуточку пыльного воздуха, и не смогла, и закричала – ей казалось, громко, но получился сдавленный писк. Она ничего уже перед собой не видела, и тут Инго звенящим голосом крикнул: «Сгинь!», и боль отпустила.

– Следующий, – сквозь зубы сказал Инго, отряхивая с ладоней серую пыль. Статный военный исчез. Лиза с трудом втянула в себя воздух – горло саднило ужасно – и вжалась спиной в дверь. Дверь была шершавая и занозистая. И дрожала.

Да что там дверь! Каменные стены и пол – и то содрогались и стремительно покрывались инеем. А из-под земли шел, нарастая, глухой низкий гул, такой, что от него даже сердце болело.

– Караул, караул! – протрещал фон Штамм, крутя блестящей лысой головой. – Кто не успел, тот утонул! Спасайтесь, сударики, а не то нас спалит в сухарики!

Сейчас все сразу набросятся, с ужасом поняла Лиза – и ошиблась.

Коракс что-то шепнул на ухо фон Штамму, коротышка попятился, а Паулина, наоборот, молча двинулась на Инго с Лизой – медленно и неуклонно, как асфальтовый каток. Под когтями у нее по каменным плитам бежали трещины, но гарпия не останавливалась. Вот она запрокинула голову и разинула черный рот.

Вопль колдуньи даже не был звуком – сразу превратился в слепящий вихрь, и Лизе захотелось тут же упасть ничком и заткнуть уши. Сверху сыпалась пыль и каменная крошка, плиты вздыбились, как недавно – льдины у берега, на ногах было не устоять. Но пасть Паулины была уже совсем близко к Инго, и Лиза, не соображая, что делает, швырнула в гарпию первым, что нашлось в кармане – пакетиком жвачки. Блескучая пачечка вспыхнула и исчезла.

– Аглувуглуу! – взвыла Паулина. Огромный липкий ком залепил ей пасть. Резко запахло чем-то знакомым. Мятой, поняла Лиза. Ха-ха-ха, знай наших!

Ее светлость Паулина яростно мычала и отплевывалась, высокая прическа ее разваливалась, а толстенные нити, нет, не нити, а целые канаты жвачки расползались изо рта, обматывали гарпию, как кокон, залепляли ей рот, глаза, уши, вот уже и крылья спеленали. Гарпии только и оставалось, что мотать головой и мести длинными патлами по каменному полу.

– Молчание – золото, – припечатал Инго. – Лизка, что там у тебя еще в карманах, давай сюда, быстро!

Еще в кармане нашелся пластмассовый гребешок.

– Новый гребень больно дерет, а причешется – смирится! – Инго запустил в Паулину расческой, которая тоже взлетела в темноту и пропала.

А потом из-под потолка с лязгом обрушилась железная решетка. Гарпия осталась по ту сторону вместе с оцепеневшим фон Штаммом и Кораксом. Тот слился со стеной – только и было видно, что белую маску. Инго, ожесточенно дернув ручку дверцы, коротко глянул на гарпию и протянул Лизе ладонь: «Еще!» И она сунула брату в руку гладкий камушек-голыш с радингленского пляжа.

– Под лежачий камень вода не течет! – Голыш рухнул на гарпию целой скалой. Лиза, ободренная успехом, принялась нашаривать в карманах носовой платок. А фон Штамм отскочил и понесся прочь с нечленораздельным воплем, скользя на обледенелом полу. Навстречу ему из подземных глубин шла волна гудящего холода.

– Инго, оно движется сюда! – пискнула Лиза. Из-под обломков скалы выпорхнула толстая голубка и заметалась, ища выход. Налетел порыв ветра, подхватил ее и унес вверх, во тьму, как клочок бумаги в тоннель метро. Фон Штамм наконец добрался до выхода и исчез из виду. Дверь все не поддавалась.

Сквозь каменную толщу донесся тонкий заячий вопль – и замер. Стены вновь дрогнули. Что-то неуклонно поднималось из подземелий сюда, наверх, но Лиза даже шагов не различала – будто оно не ногами шло, а волокло по коридорам бесформенную тушу, как огромный мешок, распирающий высокие своды замка.

– Встретились, – выдохнул Инго. – Дверка, милая, откройся, пожалуйста!

Гул приближался. Коракс смотрел на сотрясающиеся стены.

– Попробую его задержать, – сказал он очень спокойно – и быстро, чуть прихрамывая, пошел к выходу из зала.

– Не вздумайте!.. – отчаянно крикнул ему вслед Инго, но было уже поздно. Снова повеяло ужасом и льдом, и в зал вползло, неотвратимо, как во сне, нечто темное, как вековечная тоска. И у Лизы не стало сил ни двигаться, ни визжать, а потом ей показалось, что на мгновение в глубине темной тучи мелькнул человек в сером, и усмешка его была как лезвие. Мелькнул и исчез.

Коракс нырнул в надвигавшуюся тьму.

Раздался глухой вскрик.

Дверь наконец подалась, Инго толкнул в нее Лизу и кинулся следом сам. Там, за спиной, только ледяной ветер промчал по плитам несколько черных вороньих перьев.

– Вот и все, – Инго прислонился спиной к двери и глубоко вздохнул. За дверью было тихо. – Получилось, лисенок.

Лиза собралась с духом и заставила себя взглянуть ему в лицо.