Текст книги "Сказки призраков. Премия имени Эдгара По. Игра в Иную Реальность"

3. Диалог

Она стоит у зеркала и плачет. Я сижу в кресле и улыбаюсь. Я всегда говорил ей не оборачиваться назад, не смотреть в Прошлое, но она только этим и занимается!

«Она» – это Соня, хорошенькая девушка с голубыми глазами и длинными, почти русалочьими, волосами. Мужчины сходят от неё с ума. Я даже иногда ревную.

– Я выхожу замуж, – произнесла Соня, глядя на своё отражение в зеркале.

– Я знаю.

– Он прекрасно зарабатывает.

– Я знаю, – снова повторил я. – Только ты никогда не будешь счастлива с ним!

– Только я никогда не буду… – вторила она мне. – Но это неважно. Я же не могу выйти замуж за того, кого я любила, люблю и всегда буду любить!

Я знаю её, как самого себя, и произношу:

– Маленькая глупенькая девочка! Ты думаешь, что человек любит только раз? Если твой принц не любит тебя, ты выйдешь замуж за другого шутки ради? А что, если появится кто-то третий?

Соня замолчала.

Я всегда был рядом с ней. Она подрастала на моих глазах, я помогал ей учиться ходить, рассказывал на ночь сказки. Но Соня этого не помнит…

– Всё уже решено. Я выхожу замуж! Да! Это лучший способ забыть мою настоящую любовь!

– Ты же пожалеешь об этом, – с грустью произнёс я. – Не повторяй чужих ошибок. В своей жизни я тоже наломал немало дров. Мне бы хотелось, чтобы твоя судьба оказалась посчастливей моей!

Я был тем единственным, с кем она делилась своими печалями и радостями. Я давал ей мудрые советы, но Соня никогда не следовала им и упрямо наступала на те же грабли.

– Нет! – вдруг решительно произнесла она. – Ещё не совсем всё решено! Ведь я могу умереть! Уж лучше я умру! Что теперь значит для меня жизнь? Весь мир вокруг? Что мне осталось? Никого, ничего, я – одна… И я никому не нужна!

– О, юношеский максимализм и женская театральность! Соня, ты, как обычно, забываешь обо мне! – недовольно пробурчал я. – Я же – здесь! Я – с тобой! Ты не понимаешь, что значит мир вокруг, что значит жизнь! Ты можешь смотреть ночью на потрясающее звёздное небо, слушать песни чарующих птиц, чувствовать сердцебиение нежной природы и восхитительные ароматы полевых цветов. Ты можешь ощущать предметы вокруг тебя, в конце-то концов!

– Если уж и выбирать, то лучше – смерть! – воскликнула она.

– Глупышка! Пора бы уже начать превращаться из Сони в Софию! А ты так ничего ещё и не поняла! Смотри, жизнь преподаст тебе урок!

Соня обернулась ко мне.

– И ещё лучше – умереть прямо сейчас!

Она достала из ящика много разных таблеток и побросала их в стакан с водой. Я смотрел на неё и улыбался – когда-то я тоже был максималистом!

– Ты никогда не сделаешь этого, пока я рядом!

– Я сделаю это, и они все горько пожалеют! – воскликнула Соня и решительно протянула руку к стакану.

Но стакан выскользнул, упал и разбился, а я рассмеялся.

Соня бросилась к окну и попыталась его открыть, но тщетно – замок заклинило.

– Ах так? Тогда…

Ну и дурочка же она у меня! Никогда не прислушивается к моим словам!

Но Соня не стала бы слушать меня, наверное, даже если бы могла… услышать…

Я показал бы ей настоящую жизнь и её ценности, если бы мог… Рассказал бы всю правду и открыл истину, если бы… Если бы я не был…

…призраком…

Но облегчило бы это знание её жизнь или сделало бы абсолютно бесцельной? – интересно мне знать…

1997

4. Из Зазеркалья

За окном гулял дождь. Ветер играл осенними листьями. В деревне никого не осталось: местные старички со старушками уже давно отправились в Зазеркалье, а их дети разбрелись по свету.

Я вернулась сюда спустя много лет. Сад зарос непроходимым бурьяном. Дом покосился, краска облезла, крыльцо прогнило.

Сбив маленький заржавевший замок, я с трудом открыла осевшую скрипучую дверь и зашла внутрь. Меня встречали мрачные коридоры с паутинной шалью по углам. Крыша местами протекала, и равномерный шум капель напоминал мне тиканье часов на стене – часов, которые уже давно остановились.

Я вошла в комнату. На столе – ваза с засохшими полевыми цветами. На подоконнике – бумага и карандаш, письмо в Никуда.

Передо мной – огромное старинное зеркало. Я подошла к нему и тяжело вздохнула. Оно – причина моего возвращения.

Любопытная круглолицая Луна, заглянув в окно, с интересом наблюдала за мной: правильно ли я расставлю свечи? И вот, по зазеркальному коридору, освещённому мерцающими огоньками, навстречу мне уже двигались чьи-то тени.

Страх? Но мне же хотелось именно этого, разве что пугливое земное «Я» совсем не спешило за черту – оно схватило вазу и бросило её в зеркало! Паутина трещин расползлась по его поверхности, но оно не рассыпалось на кусочки. Тени продолжали медленно приближаться.

Послышался скрип половиц. В зеркале появилась фигура Человека в Чёрном. Он стоял за моей спиной. Обернувшись, я никого не увидела, но Человек по-прежнему отражался в зеркале.

– Зачем ты пришла сюда? – спросил он абсолютно спокойным голосом.

– Чтобы уйти, – твёрдо ответила я, уже не чувствуя страха. – Я знаю, что здесь находится Точка Перехода.

– Если ты смогла почувствовать её сама, без чьей-либо помощи, значит, ты сможешь и перейти к нам без чьей-либо помощи, ведь Дверь в Зазеркалье всегда открыта, – произнёс Человек в Чёрном и растворился.

Я не смогу объяснить словами, что происходило далее. Возможно, я сконцентрировалась на коридоре и, не прекращая смотреть в зеркало, позволила сознанию утечь в него? Это похоже на перетекание вязкой жидкости из одного сосуда в другой. Всё, что я помню, – внезапное чувство лёгкости и осознание: отныне я существую там, где раньше находилось лишь моё отражение.

Жалею ли я? Наверное, нет. Теперь я могу смотреть из Зазеркалья на всех, кто остался в «реальном» мире. Я даже научилась выходить из зеркал в любой точке земного шара. Погулять. Но…

…недавно я зашла в гости к одному Человеку в Белом. И мне очень захотелось его обнять…

по-земному…

руками…

19 апреля 1994

5. Квартирный вопрос, или Иконописец

Кто бы мог подумать, что решение квартирного вопроса кардинальным образом изменит мою судьбу и переместит меня в совершенно иную реальность! Воистину: неисповедимы пути Господни, дамы и господа!

Всё началось с того, что я поссорился с девушкой, а затем и с собственной матерью. Вернее, девушка бросила меня, потому что я так и не смог подарить ей квартиру на годовщину нашего знакомства. И тогда я, как ни прискорбно признаться в этом сейчас, бросил свою мать. Конечно, она была тут ни при чём, не ей же дарить квартиру моей девушке, когда у неё самой вообще квартиры никогда не заводилось, – мы жили в деревенском доме. Однако в итоге, оставив наш захолустный тёмный уголок, но не теряя надежды на светлое будущее, я перебрался в город.

В начале мне пришлось поработать курьером по доставке продуктов и пожить в «общаге» – убитой однокомнатной квартире на первом этаже в пригороде, снимаемой сразу всемером – мной и ещё шестью такими же, как и я, курьерами. Через год, устроившись водителем в службу такси, я смог накопить денег на аренду отдельной квартиры.

Надо сказать, квартира мне потребовалась срочно – я познакомился с Лейлой. Магически-очаровательная, черноглазая богиня с арабским именем, которое в переводе означает «сумерки», или попросту «ночь», она не без гордости позиционировала себя коренной горожанкой в 1001-м поколении и обитала с родителями как раз в престижном районе у женского православного монастыря. Конечно, брать штурмом Лейлу одновременно с её родителями и их квартирой в придачу я не отважился, поэтому решил снять студию поблизости, сразу с мебелью и ремонтом, чтобы не заморачиваться.

Однако в том районе ничего подходящего, кроме «двушки» на 13-м этаже, не нашлось. Квартира оказалась достаточно светлой, с прекрасным ремонтом, мебелью и бытовой техникой, но с одним… тараканом: на стенах повсюду вместо картин висели… иконы, и в договоре аренды указывалось, что снимать их со стен категорически запрещено.

Агент по недвижимости, милая блондинка студенческого возраста, заметив мой немой вопрос при прочтении договора, сказала, что квартира принадлежит тому самому, находящемуся рядом с домом, женскому монастырю.

– Да Вы не переживайте! Монашки же не пойдут проверять, сняли Вы иконы или нет! Главное, потом, когда соберётесь съезжать, повесьте их обратно!

***

Вечером в день заезда, чтобы отметить не столько переселение, сколько начало нового жизненного этапа, весь в мечтах о Лейле, я пригласил на мальчишник своих продуктовых собратьев, ранее деливших со мной «общагу».

Уже за полночь, когда ребята засобирались домой и одевались в коридоре, один из них вдруг вскрикнул, уставившись на стену, и прошептал:

– Этот чувак на иконе пригрозил мне пальцем!

Собратья подняли несчастного на смех. Но я, взглянув на пригрозившую икону, замер в оцепенении – изображённый на ней Святой приложил палец к губам: «Тсс!!!»

Проводив ребят, я вернулся в квартиру и решил сразу же завалиться спать, оставив уборку на завтра, но, заходя в спальню, смежную с квартирой соседей, внезапно заметил у окна… монахиню!

Я инстинктивно перекрестился, но картинка не поменялась.

– Не снимай иконы, Стефан, – ледяным голосом произнесла Монахиня и тут же исчезла.

***

На следующий день, в воскресенье, я рискнул пригласить к себе Лейлу, и она согласилась! Сбросив дорогие меха, Лейла окинула взглядом квартиру и удивлённо спросила:

– А почему ты не сказал, что ты – иконописец?! Или эта квартира – музей православных икон?

– Ну-у-у… – мне совершенно не хотелось терять Лейлу. – Убрать?

– Конечно! Я же – мусульманка. У нас не принято так. И вообще… не хочу, чтобы они на меня глазели!

Я бросился судорожно снимать иконы, складируя их в тёмный угол стопками, как книги, а они, как назло, рассыпались… Сколько их было во всей квартире? Явно больше ста…

Лейла… Ах, Лейла…

Она ушла в полночь. Я сидел на кухне за кофе с коньяком и курил, как внезапно… почувствовал поток холодного воздуха за спиной. Обернувшись, я увидел…

– Здравствуй, Стефан, – всё тем же ледяным голосом сказала Монахиня. – Они скоро придут. Верни иконы на место. И уезжай отсюда.

Я не успел ничего ответить, как послышался шум. Монахиня удалилась в спальню и принялась читать молитвы, но кто там хихикал и шушукался?! Я вышел из оцепенения и осторожно подкрался к приоткрытой двери. Увиденное мной походило на сон: бесы – или черти? – высовывались прямо из стены, граничащей с соседней квартирой, строили рожицы и хихикали над монахиней, которая продолжала молиться у стопок сложенных мной в тёмном углу икон.

Вскоре раздался жуткий удар в стену со стороны соседей, будто некто взял гигантскую кувалду и решил сломать перегородку между нашими квартирами.

– Чего ждёшь? Повесь иконы! – ледяным голосом приказала Монахиня, обернувшись.

Но я выбежал в прихожую, оделся и уехал к собратьям.

***

В понедельник мне совершенно не работалось. Кто бы сказал, что я начну бояться того, чего ещё вчера для меня не существовало в принципе!

Возвращаясь с работы, я всё-таки решил расспросить консьержку о соседях.

– Опять стучит? Да она сумасшедшая! – шёпотом произнесла консьержка, будто боялась, что нас кто-то подслушивает. – Одинокая, если не считать чёрного кота, но молода ещё, а уже того, с приветом, кукукнутая! Вроде, притихла на время, а теперь опять за своё? Несколько лет подряд стучала так, что весь дом по ночам не спал! Ходили жильцы и к ментам, да что с них взять? В дурку же её не заберут. Менты даже воров не ловют, а тут – бесы!

– Бесы? – оживился я.

– Так стучать только одержимый может! Силы-то в ней сколько, а? Сходили б лучше в церковь и батюшку ей позвали. На отчитку!

Ничего более от консьержки узнать мне не удалось, однако и этого вполне хватало, чтобы хоть как-то успокоиться: дело ясное, что дело тёмное!

Вернувшись в квартиру, я развесил иконы по стенам. Конечно, я не помнил, в каком именно порядке они располагались первоначально, но с ними всяко лучше, чем без…

Мои размышления прервал внезапно раздавшийся звонок в дверь. На пороге стояла Лейла.

– Привет! – удивлённо, но одновременно обрадованно, произнёс я.

– Привет! Вот мимо проходила, подумала… нет ли у тебя желания посмотреть вместе… фильм сегодня вечером?

– В кино? – переспросил я, пропуская её в прихожую.

– Нет, просто по телеку…

Лейла разделась и, бросив взгляд в спальню, воскликнула:

– Как?! Опять?! Ты же снял эти деревяшки!

Наверное, именно в тот момент я впервые начал задумываться о борьбе Сил Света и Тьмы за душу человека.

– Лейла… Видишь ли… по договору аренды… здесь живу я… но не совсем один… Эти иконы…

– Не один?! – Лейла подошла к двери в ванную, но остановилась и подняла брови домиком.

– Да. Здесь ещё… бесы… у соседки… Поэтому иконы, они…

– Бесы?! – Лейла подошла ко мне. – У соседки? А при чём тут ты?

– Они сюда через стену приходят.

– От соседки? – переспросила Лейла.

– Да… И монастырь попросил…

Лейла покрутила пальцем у виска, оделась и ушла…

Я стукнул кулаком в стену, а потом поснимал все иконы, проклиная и себя, и их, и бесов, и консьержку, и монахиню за… Лейлу… как внезапно…

Из стены вылезла голова чумазого чёрта.

– Коньячку не найдётся? – поинтересовался он.

– А разве бесы пьют? – ошеломлённо спросил я.

– Нет, конечно! Нюхают! – чёрт расплылся в улыбке чеширского кота и, хихикнув, подмигнул: – Нас к земному тянет – праной не корми! По телу скучаем – потому в живых и вселяемся!

«Чёрти что!» – подумал я, не особо доверяя рогатому, но пригласил его на кухню и попросил рассказать, что здесь происходит, в обмен на бутылочку Реми Мартин.

– Что происходит? – усмехнулся чёрт. – Война, братан!

– За душу соседки? – переспросил я.

– Не, за все!

– А соседка, она – кто?

– Ведьма! Точно тебе говорю! Но не с неё всё началось и не ею, надеюсь, закончится! Квартира соседняя проклята. Лет десять назад мужчина там девушками баловался. Одна из них приревновала его к прочим, заключила договор с Силами Тьмы, и нас сюда к нему отправили на подселение! Мужик нас приютил и начал спиваться, в итоге убил по пьяни ту, которая его приворожила. Квартиру вскрыли при понятых, труп вынесли, а его посадить не успели – застрелился. А мы тут остались – новеньких поджидать. Ну, приехала семья стариков с дочкой – твоей соседкой. И мы принялись их окучивать! Старушка повесилась, узнав, что у неё рак, старик порезал вены в ванной, а дочка ударилась в колдовство и состряпала алтарь Дьяволу – прямо во всю вашу общую стену! С её стороны, разумеется. Но однажды, когда она стала нас видеть, испугалась и сбрендила – купила топор и носится за нами по ночам по всей квартире! Пытается разрубить на части! Смешная такая! Иногда мы в неё прыг-скок, и – за гантели берёмся! Я при жизни боксёром был, но у неё груши нет! А гантели ещё от её отца-спортсмена остались. Налей коньячку-то, не жадись!

Я разлил коньяк по бокалам, но в тот же момент появилась Монахиня. Она осенила нас огромным крестом, принялась читать молитву, и чёрт, повизгивая, сбежал к соседке.

– Кто Вы? – спросил я у Монахини.

– Это моя квартира, – ответила она.

– Но разве квартира не принадлежит монастырю?

– Я вела недостойную жизнь, и Бог решил вразумить меня соседями. Мне пришлось покреститься, выучить молитвы и продать почти всё имущество, чтобы купить «живые» иконы, написанные монахами на Афоне. Они защищали меня от Зла. Эти триста икон я собирала много лет, всё чаще и чаще читая молитвы, пока однажды моя квартира не превратилась в келью. Мирская жизнь осталась далеко позади. Три недели назад меня приняли в монастырь в обмен на эту квартиру.

– Три недели назад?! – непроизвольно воскликнул я.

– Да, именно. Обычно квартиры тех, кто приходит на постриг, продаются, а выручка поступает в казну монастыря. Я была категорически против продажи – вряд ли кто-то сможет без Божьей помощи противостоять здесь Злу. Мне было важно сохранить в квартире намоленные «живые» иконы. Но ни монастыри, ни монахи не застрахованы от Нечисти, молодой человек. Один из бесов соседки вселился в игуменью. Она умертвила мою плоть ядом накануне Вашего заселения, чтобы поскорее заполучить квартиру в своё полное распоряжение и, естественно, для продажи. Только деньги, как Вы понимаете, не поступят в казну монастыря. Правда, соблюдая внешнее приличие, игуменья решила не трогать квартиру в течении 40 дней после моей смерти.

– И Вы до сих пор верите в Бога, который позволил игуменье убить Вас?

– Её план удался только по одной причине – Бог решил, что моей душе лучше уйти прямо сейчас. Она созревала здесь, в этой квартире, пока не сделала свой окончательный осознанный выбор в пользу Света.

– Но мой контракт с агентством подписан на год…

– Вы не продержитесь здесь более 40 дней, Стефан. Советую вернуть все иконы на стены и как можно скорее уехать отсюда.

Сказав это, Монахиня исчезла.

***

Всё, что происходило со мной далее, казалось бесконечно длинным кошмарным сном.

Я метался между Лейлой – с горем пополам мне всё-таки удалось с ней помириться! – и иконами, снимая их каждый раз, когда она приходила по вечерам, но ленясь вешать их обратно.

Между мгновенно улетучивающимися бутылками Реми Мартин и бесами, всё чаще забегающими ко мне на коньячок с выматывающими душу разговорами об их проделках и уловках, используемых при совершении обрядов изгнания.

Между колдуньей и прочими соседями, собирающими подписи на очередных петициях, тщетно вызывающими полицию и берущими в осаду проклятую квартиру.

Адские перестукивания по ночам превратились в настоящую войну: соседка-колдунья пыталась снести нашу общую стену, соседи отвечали ей ответным ударом – били в батареи, в пол, потолок, стучались к ней в дверь, низвергали потоки проклятий со всех сторон света!

Месяц бессонных ночей на поле боя, и я был выжат как лимон! Мне хотелось бежать отсюда прочь, но по условиям договора аренды, заключённого на год, расторжение без оплаты всего срока было невозможно. Поскольку миллионером я так и не стал, мои финансы пели романсы, удерживая меня в рамках заключённого договора, как террористы – заложника.

Под утро того дня ко мне явилась Монахиня.

– Если ты хочешь, чтобы твой кошмар закончился, сегодня же вечером ступай в церковь на исповедь, а завтра с утра – причастись.

Да, я был крещёным, но в сознательной жизни ещё не ходил в церковь. Однако, недолго думая, я решил последовать совету Монахини.

На следующий день, выйдя из церкви после причастия, я почувствовал невероятную лёгкость бытия, но буквально через пару минут услышал жуткий взрыв, раздавшийся с той стороны, где находился «мой» дом. Одновременно мне пришло сообщение от Лейлы – она бросила меня.

Пребывая в состоянии шока, словно зомби, я завернул за угол и привычно взглянул на дом, но вместо окон и балконов на 13-м этаже обнаружил… огнедышащую пасть дракона!

Конечно же, в новостях сказали, что произошёл банальный взрыв газа в проклятой квартире, разрушивший за компанию и ту, которую я снимал. Но, взглянув на календарь, я невольно занялся просчётами: взрыв произошёл ровно на 40-ой день после смерти Монахини! К счастью, никто из жильцов не пострадал, а в списках пропавших без вести числился лишь чёрный кот…

Через неделю в СМИ появилась новость о загадочном исчезновении игуменьи одновременно с монастырской казной.

Через месяц меня постригли в монахи в далёкой пустыни недалеко от деревни, в которой по-прежнему живёт моя мать.

Через год я стал освещать дома и квартиры, а через десять лет – писать иконы и изгонять бесов. Если что – обращайтесь!

2021

6. Когда умирают феи

 
«Странные вещи случаются с нами иногда в жизни.
А мы даже не замечаем, что они происходят».
Джеймс Барри «Питер Пэн»
 

Этот Храм – детская мечта Кирилла, которую мы воплотили в реальность вместе. Я была с ним почти с самого начала, даже помню, как закладывали фундамент. Кирилл фонтанировал идеями, меняя их с поразительной скоростью, поэтому строительство затянулось, постоянно подстраиваясь под новые замыслы своего творца. В итоге Храм получился великолепным и совершенно не похожим на другие в городе, и, казалось, ни один житель не пропустил его торжественного открытия!

Но в каждой сказке обязательно появляется отрицательный персонаж – представитель Сил Тьмы, одновременно с его появлением сказка превращается в реальность…

***

– Привет, мальчики! – сказала я полусонным голосом, плюхаясь на заднее сиденье крутой машинки Кирилла.

Было около пяти утра. Самолёт вылетал в семь.

Пройдя паспортный контроль, мы засели в баре. Зло позвонило кому-то:

– Щас нахрюкаемся! Потом ещё в самолёте, пока долетим, совсем хорошо будет!

– Ну, чтоб поездка удалась! – радостно произнёс Кирилл, чокаясь с нами коньяком.

***

Через четыре часа мы – уже в Милане, берём такси и прямиком «домой» – в трёхкомнатную квартиру на последнем этаже. Хозяйка квартиры говорила с явным акцентом, будучи родом из Португалии. Да, всё то же – мне досталась комната с почти детской кроватью на мансарде, где маленькое окошко-форточка в скошенной крыше – подарок для настоящих звездочётов и просто любителей Неба.

Выпив ещё коньяка, мы отправились на гигантскую специализированную выставку. Зло, как и обычно, считало, что приехало сюда чисто по приколу, поэтому, проходив пару часов, стало отставать и лениво волочилось за мной и Кириллом в тринадцати шагах.

– Слышь, Фея, у Кирилла – сапоги скороходы, что ли? – вопрошало Зло, но я не реагировала на его подколы и тихонько напевала песенку про звезду по имени Солнце.

Периодически нас сталкивали с кем-то из знакомых итальянцев, они целовали меня в обе щеки и выражали неистовую радость.

– О! Вернёмся и замутим с этими – это дело, с теми – то! Ух! – радостно восклицал Кирилл после каждых мимолётных встреч и переговоров и периодически жалобно добавлял: – Дай сигарету, пожалуйста!

Я заранее знала, что сигареты он забудет, поэтому взяла их для него.

Вечером после выставки мы пошли «гулять по городу». Для Кирилла гуляние по городу заключалось в обходе всех магазинов мужской одежды самых известных марок. Зло тоже было не прочь опустошить свои, набитые зеленью, карманы.

– Слышь, Фея, запиши мне название нашей улицы, если вдруг я от вас отстану? – попросило Зло, но за всю поездку так ни разу и не отстало, на то оно и Зло, наверное.

Периодически мы заходили в кафешки, чтобы посидеть и что-нибудь выпить. Так наступала ночь. Мы возвращались в квартиру и пили коньяк.

– Да все – козлы! – говорило Зло с усмешкой, раскинувшись на диване со стаканом коньяка и сигаретой в руке. – Поэтому всё и хреново в вашем Храме! Храм надо взорвать, чтобы место освободить! Даже не вижу смысла разбирать его по кирпичику, потом перевозить куда-то и устанавливать на новом месте.

Кирилл завороженно кивал головой Злу в ответ, а я тщетно пыталась найти очередной способ от Зла избавиться.

– Завтра с утра надо будет купить что-нибудь поесть, – задумчиво сказал Кирилл, посмотрев на меня, прощаясь перед сном.

– Кофе в постель, – прошептала я и провалилась в сон.

Мне снилось, что какой-то итальянец ждёт меня, чтобы отвезти в аэропорт, правда, не здесь, а в Венеции, но я снова растворяюсь в тумане…

Проснувшись рано утром, я услышала кукушку. «И сколько мне осталось…?» Но кукушка, услышав мой вопрос, мгновенно замолчала. Я открыла дверь и вышла в коридор из комнаты. Кирилл тоже уже проснулся, а Зло храпело.

– Пойдём в магазин, купим поесть? Не одним же коньяком завтракать, – предложил Кирилл.

В магазине он набрал всякого разного. Когда мы вернулись, Зло всё ещё дрыхло. Мы с Кириллом накрыли столик, Кирилл разбудил Зло. Они сидели, пили коньяк. Я – кофе. Потом мы с Кириллом пошли мыть посуду, а Зло закурило.

***

В такси я сидела рядом с водителем и могла отвести душу, разговаривая на местном диалекте.

– А вы откуда будете? – поинтересовался таксист.

– Из Города Храмов, – ответила я.

– А кто эти люди с тобой?

– Тот, кто сидит у тебя за спиной, почти сам Дьявол…

– Правда?! – воскликнул таксист, обрадовавшись завязавшемуся разговору, и взглянул в зеркальце для обозрения Зла.

– Вор и лжец, хочет разрушить Храм… и убить меня, – спокойно произнесла я.

– Вот это да!!! А тот, второй? Большой босс?!

– Босс, да. Он хороший, но приворожен Дьяволом и ничего не слышит.

– Но Босс же не дурак? Разве он позволит Дьяволу тебя убить?

– Он слушает тех, кто хорошо поёт.

– А ты не умеешь петь?

– Умею.

– Так почему же ты ему не споёшь?!

– Я работаю здесь, в Мире Иллюзий, по контракту, по которому петь запрещено.

– Вот это да! Значит, ты – Фея?! Тебя прислали Свыше? Защищать Босса?

– Ну да, Оттуда, но не Босса, а Храм… Хотя, получается, и Босса тоже… А что это у вас тут справа, в окне, за крепость? Монастырь?

– Нет, это кладбище! – гордо заявил таксист. – Тебе надо быть очень осторожной, чтобы не попасть туда! Но, послушай, Фея, разве Босс не считает деньги? Он же потратил их на Храм?

– Его деньги считаю я.

– Опасное занятие – считать чужие деньги! Будь осторожна! Правда, ты – Фея… Я слышал, что служить сюда присылают только тех, кто сильно ностальгирует по телесности?

– Вполне возможно, – ответила я, исходя из собственной истории.

– Но ведь Феи тоже умирают! Говорят, они умирают, когда в них перестают верить!

Я вздохнула. Мы подъехали ко входу на выставку. Таксист протянул мне визитку:

– Держись, Фея! И звони, если что!

***

Во второй половине дня были важные переговоры с акулами империализма. Кирилл ради такого дела облачился в костюм. Если не знать, что они – акулы, вряд ли и узнаешь когда-нибудь, ведь, встретив их на улице, подумаешь, что мимо проплывает обычная мелкая рыбёшка. Впрочем, так и должно быть. Со Злом бывает так же.

– Переводи хорошо, поняла? – настоятельно потребовал Кирилл. – Ну, то есть передавай мне все оттенки, что они там себе думают…

«То, что они думают, – это как раз по моей части…» – подумала я и кивнула.

Пока мы с Кириллом шагали по Храму империализма, выслушивая лекции итальянцев о том, кто, где, как, зачем, за что и почему, Зло постоянно терялось по уголочкам-закуточкам, выражая тем самым полное отсутствие какой-либо заинтересованности в чём-либо по причине своего всезнайства. Кириллу это действовало на нервы, и периодически он кричал Злу всё же подойти и послушать умудрённых собственным опытом акул. Меня же радовал тот факт, что построенный нами Храм не уступал шедеврам итальянского зодчества.

В который раз нарезая вокруг меня круги, самая старая акула империализма всё же подъехала ко мне на велосипеде – да, их Храм был настолько велик, что внутри него акулы не всегда передвигались вплавь! – и, воспользовавшись тем, что Кирилл отлучился за Злом, приветливо ущипнула меня:

– Как думаешь, Кирилл наконец-то хоть что-нибудь понял?

Что именно должен был понять Кирилл, акула не уточнила, но, будучи феей, я поняла и без комментариев. Секунду поразмышляв, что бы такое ответить, чтобы получилось ни так и ни эдак, произнесла:

– Я думаю, Вы правы. Но разве можно знать, что происходит в голове у другого человека?

Я солгала. Я могла знать, что происходит в голове у другого человека, и уж тем более у Кирилла. Но акула почтительно заглянула мне в глаза и с глубоким уважением произнесла:

– Ты – умная. Тяжело с Кириллом, да? С его-то характером! Сколько он платит тебе?

– Простите, но у меня контракт с Высшими Силами…

Акула тут же извинилась за вторжение на чужую территорию. Акулы империализма вообще были очень учтивы со мной. Когда мы общались за круглым столом, они обращались ко мне лично, что не соответствовало этикету официальных переговоров. Акулы прекрасно знали этикет, но поступали так специально, нарочито подчеркивая своё человечное отношение к феям. Например, как сегодня, вместо того чтобы сказать: «Кирилл, мы готовы к сотрудничеству с тобой не только в области построения Храмов…», они произносили: «Дорогая, скажи Кириллу, что мы готовы к сотрудничеству с ним…»

Иногда акулы внезапно переходили на свой – и заведомо известный мне – акулий диалект, давая мне понять: переводить дословно не нужно, но я имею право их послушать и пересказать Кириллу позже своими словами.

– О чём они говорят? И почему ты молчишь?! – злился Кирилл, не понимая: если я сейчас начну ему что-либо пересказывать, то прослушаю очередной фрагмент их занимательной беседы.

Я печально ныряла в его кошачьи глаза. Сколько всего Кирилл мог бы прочитать во мне в эти моменты, если бы не отводил взгляд в сторону… Но Зло, конечно же, читало всё…

***

Ехать на поезде из Милана в Венецию – около трёх часов. Прилетали мы в Милан, а улетали – из Венеции. Всё это уже было, да. Зло помнит, а Кирилл – нет. По кругу. Одно и то же, вернее – сотни вариаций одного и того же сценария.

Я не понимаю, где и что сделать иначе, не могу нащупать Точку Невозврата, за которой Храм каждый раз разрушается. Как противостоять Злу? Как помочь Кириллу, если я не имею права действовать методами Зла?

Я сидела у окошка, Кирилл – рядом, а Зло – напротив. Пока они делали вид, что спали, я делала вид, что что-то пишу в блокноте. Зло открыло глаза и, усмехаясь, спросило:

– Протокол встречи с акулами строчишь?

– Нет, сказку.

Кирилл приоткрыл глаза и лукаво уточнил:

– А протокол уже написала?

Никакой протокол никому, естественно, не был нужен – это такая шутка, но я демонстративно посмотрела на часы и произнесла:

– Рабочий день уже закончился!

– Тогда запиши туда, в сказку, – попросил Кирилл, – что в этом поезде нет вагона-ресторана и покурить по-человечески негде!

– А о чём сказка? – ухмыльнулось Зло, предлагая мне в 1001-ый раз пересказать Кириллу наш сценарий, никак не проигрываемый в сторону Добра.

– Об ангелах-хранителях, феях и эльфах, которых отправляют к мальчикам и девочкам, живущим в Мире Иллюзий, за чьи души идёт война между Силами Света и Тьмы…

Зло, которое прекрасно знало эту сказку, прикрыло ладонью лицо, чтобы не выдать своей злорадной ухмылки. Кирилл вжался в кресло и спросил:

– Короче, чем всё закончилось?

– Пока ничего не закончилось, – вздохнула я.

– Почему? – удивился Кирилл.

– Фея терпеливая попалась – сдаваться не хочет. Уже тысячу раз умерла, но упрямо перевоплощается!

– Как умерла? Почему фея умерла? – ещё больше удивился Кирилл. – Разве феи умирают? Дай сигарету, пойду перекурю это дело.

Кирилл вышел в тамбур. Зло молча взглянуло на меня, предвкушая свою победу:

– Ну, и где твои чудеса? Ничего нового! Сдавайся давай! Сколько можно в Милан мотаться? Тошнит уже и от этой выставки, и от этого сценария! Давай уже следующий разыграем! Сценариев – как грязи! Чё ты к этому-то пристала, как банный лист?!

***

Накануне отъезда, как и прежде, Зло оставило нас наедине, сославшись на дикую усталость.

– Пойдём поужинаем где-нибудь? – предложил Кирилл.

Мы сидели в ресторанчике, друг напротив друга. С замиранием сердца я слушала его красивые речи. И вот Кирилл вздохнул и, не смотря мне в глаза, произнёс: