Текст книги "Глобус Билла. Первая книга. Почти человек"

Он отошёл от стойки. Билл вежливейше посторонился, слегка сморщив за спиной прошедшего нос. И показал Асу, отмахнув ладонью воздух, что незнакомец вовсе не тотчас из-под душа.

Энкиду остановился в двух шагах. Билл уже про себя называл его только по имени, каждый раз с бестолковой запинкой. Так вот, брат… или кто он, в конце-то концов, встал опять же спиной к нему. Неторопливо обернулся – и в упор посмотрел на Билла тихими тёмными глазами. Глаза были, как у оживающего игрушечного медвежонка – никаких знаний о мире и высоконравственный до поры до времени. Светлая кожа вокруг глаз, незанятая бородатой декорацией, казалась до смешного беззащитной, в кулисах грязных волос скрывались скулы и та линия, которая называется «кошка плачет».

На самом деле, кошка хочет вас съесть, но по своей природной сдержанности не докучает вам преждевременной информацией. У его высочества тоже такая линия имелась.

Энкиду поднял кроткий взор на Билла, потом обе руки. Ладони у него были обширные, хоть карты двух города начерти, запястья широкие. Куртка, маловатая для размаха несостоявшихся крыльев, поднялась, показывая полосу кожи на поясе.

Что означал жест? Хотел этот странный предотвратить что-то? Или этот смиренный вид означал вызов…

Ас занимался своей выпивкой, хотя у старого хозяина бара всё валилось из рук. Ас кивком извинил промах бармена, подавшего не ту бутылку, и мельком взглянул на часы, вмонтированные среди блестевших бутылочной библиотекой полок.

Обе стрелки были почти рядом на полдне. Меньшая двигалась рывками. Они соединились.

Энкиду бросился на Билла с распростёртыми руками, открывшись.

Билл, у которого сердце ударило, будто с одного нокаута хотело прогнать всю кровь по кругу, ощутил великую радость. Он не купился на трюк «я дурак, я открыт», и развернулся боком. Это в первое мгновение было самым правильным.

Ведь и напавший первым – но Билл никогда не забудет, что Энкиду, начиная драку, предупредил его – руки переместил по-другому. Потому и плечо и поднятые на без пяти двенадцать руки Билла только мимоходом встретили удар, столь основательный, что Билл покачнулся.

Правда, он уклонился, ещё в то мгновение, когда не успел осознать, что Энкиду складывает руки «стрелки сломаны». Иначе сражение пошло бы по-другому.

Первая проба завершилась так:

Энкиду, явно промахнувшийся, выглядел ни опечаленным своей неточностью в расчётах, ни испуганным лёгкостью и расторопностью увальня Билла.

Билл, – а они поменялись в результате обмена прикосновениями позициями – поспешил сбросить свой пиджачишко и выпрямился.

Ас со вздохом удовлетворения остался на месте, не шевельнувшись. Только рука его механически, как хваталка робота, дважды поднялась со стаканом. Старик бармен закатил глаза.

За столиками в глубине зала ещё ничего не поняли, только увидели, как два здоровенных обалдуя столкнулись плечами.

Энкиду посмотрел своими вечно чуть печальными глазами – Билл показался ему другим нибирийцем. Исчезла вмиг расслабленность. Томный взгляд заменили ему боги драки на два огня. Он расправил плечи, теперь поражавшие своим разворотом.

Разом бросились друг к другу, и, схватив друг друга за плечи, как в южнонибирийском танце, упали на стойку в шаге от Аса и его выпивки. Стойка дрогнула и устояла, а стеклянные сложности раскатились с испуганным слабым звуком.

Энкиду оттеснил двумя скачками Билла к подоконнику. Билл уже стоял портретом в раме на этой старой доске, выгнутой эмоциями нескольких поколений глядящих в окно.

Старый переплёт не выдержал, и локоть Билла довершил дело. Маленькое оконце от удара пошло трещинами и осыпалось, без звука и очень медленно, светящимися дребезгами. Цветок распрямился и залез в кафешечку. Губы Билла запорошило. Он сплюнул, и его движение повторили губы Александра у стойки.

Билл обернулся, бережно поцеловал цветок в самую сердцевину и прыгнул над плечами Энкиду как страшный гость из сна. Энкиду присел и оглянулся вовремя. Они с силой ударились плечо в плечо. Билл поймал руку Энкиду выше локтя, – ощущение, что братец туда напихал украденные где-то бильярдные шары – и куртка затрещала.

Ворот куртки отделился от целого. Озабоченный, вероятно, порчей личного имущества, Энкиду лягнул Билла, и тот остался ни с чем, прыгнув пару раз на ноге и строя зверские гримасы.

Энкиду, упираясь коленом и ладонью в пол, издавал кашляющие звуки. Отряхнул стекло с ладони, вскочил этак – ну, изваяли его на этом месте в начале времён.

Билл прыгнул на стойку, подвинув её на полметра в сторону запада.

Они смотрели друг на друга. Билл сверху, Энкиду исподлобья с замётанным волосами подбородком, будто на нём прорезался ещё глаз.

Энкиду издал странный звук, почти не открывая рта. Билл посмотрел и, задрав голову, ответил тем же.

И тогда стрелки, наконец, разошлись. Меньшая продолжила свой путь, прыгнув на следующую чёрточку.

– Разнимите их… сделайте что-нибудь… – Крикнула впечатлительная девушка, бесстрашно пробиравшаяся между столиками. – Они просто… убьют… ах, вы трусите, господа.

Мужчина, бочком уходивший к выходу, где присмотрел себе безопасное местечко на галерке, без всякого стыда, даже назидательно ответил:

– Барышня… являться свидетелем этого – уже требует мужества. Вам бы следовало гордиться тем, что вы стоите рядом со мной, и вы должны желать произвести от меня потомство…

Он не договорил, так как стойка повалилась и, пока падала, разговаривая голосами оскорблённого дерева и пластика, Билл в воздухе перемахнул через эпос обрушения и приземлился на расколовшийся бортик, который под его кроссовками треснул вдоль.

Его отделяло от храброго мужчины, пригодного для воспроизведения, целых три шага, но от Билла повеяло таким смачным и густым духом свалки, что тот метнулся и исчез за дверью.

– Полиция! – Звучным голосом прорыдала девушка и дрожащими руками попыталась начертить на воздухе всем известный знак вызова стражей.

Бармен, выскочив из подсобки, неожиданно ловким ударом ладони стёр зарождающийся код и дрожание воздуха, отметившее место Мегамира, рассосалось концентрическим кружком на воде.

Именно это и произошло в стакане Аса. Тот заглянул в стакан одним глазом и одобрительно кивнул ему.

– Ни в коем разе, деточка. – Прошипел бармен вполне, впрочем, приветливо. – Государству здесь не место. Вы что, хотите, чтобы этих милых зверей навеки упрятали в клетку?

Девушка замолчала, и бармен, деликатно приобняв вздрагивающий локоток, потянул её к подсобке, так как выход был заблокирован двумя скончавшимися столиками. В это время Энкиду вытащил доску из-под Билла, и тот, нагнувшись, поднял вторую, взвесил на руке.

– Ну, идёмте же… – Уговаривал этот тёртый опытный нибириец. – Уверяю вас… они не убьют друг друга. Их силы равны. Поверьте старому рефери на слово. Я на запретных боях работал, уж поверьте. Они… – И он вытянул ладонь, покачал ею, изображая равновесие.

Билл огрел вытянутое оружие Энкиду, доски сломались. Энкиду усмехнулся, но тут девушка вскрикнула, и он, обернувшись, оступился, смешно схватил воздух руками и упал, как неумелый танцор на льду.

Перевернувшись, вскочил, прижимаясь к полу коленом. Его куртка разошлась надвое и половина сползала, мешая Энкиду. Он сделал рывок и сбросил её.

Билл, в это мгновение любовавшийся единоборством материй, сделал шаг и оказался в воздухе. Его нога совершила разворот, как бы отдельно от всего его неторопливого тела, и ботинок смазал Энкиду по скуле и виску.

От удара боровшийся с останками ткани завалился, выставив руки и колени.

– Холера! – Крикнул издалека посетитель, прилепившийся к стене в мареве драки. – Полицию всё же!

Билл вскочил, похлопывая себя по бедру будто хвостом.

Хозяин из дверей подсобки покачал кудлато-лысой головой.

– Лучше новую конституцию, если вам не принципиально.

Билл, упав на противника, обхватил колени Энкиду и пытался сквозь заслон метких ударов добраться до его горла и лица.

На полминуты оба замерли, не в состоянии сладить друг с другом и таким образом сдвинуть течение событий.

Два профиля сблизились.

– Да ты флегматик. – Прохрипел Билл.

Энкиду отъехал по полу на спине, и, лёжа на боку с приклеенными к полу волосами, выпустил на свободу левую руку. Билл встретил её ещё бы чуть-чуть и носом, но уклонился на четверть линейки в десять сантиметров для первоклассников и кулак Энкиду, красивый, как переродившийся крупный бутон цветка, прижёг напрягшуюся шею Билла.

Билл встал и выпрямился, кашляя и рыча. Глянув, улыбнулся с радостью.

Энкиду уже стоял.

Билл отскочил и с правой ногой, как несуществующая стрелка часов, вернулся, ступня его проехалась по плечу брата. Энкиду успел зажать его щиколотку подмышкой, и Билл предсказуемо оторвался от пола.

Но перебросив свой вес в воздухе, благодаря тому, что сгруппировался, как падающее яблоко, оседлал Энкиду спереди, что, конечно, за яблоками не замечено. Обхватив бёдрами его пояс, Билл засмеялся слабым смехом. Энкиду не сбросил его, но его повело назад. Вес Билла накренил его, и эта арка из двух тел некоторое время находилась в неустойчивом равновесии.

Удерживать в движении массу, равную его собственной Энкиду, разумеется, теоретически не мог, но удерживал страшно долго, если считать по биениям сердца.

Колени Энкиду скрипели, зубы тоже. Вены на лбу надулись рекой с притоками.

Билл нарушил шаткий паритет законов физики, отогнувшись и локтями зажав в тиски голову Энкиду.

Арка рухнула, с глухим стуком распадаясь на составные части. Билл, впрочем, перевалился через голову Энкиду, и тотчас схватив его за пояс, вскинул, крякнув – это так называется – себе на плечо. Затем швырнул и, став на колено, нанёс несколько прямых ударов, от которых Энкиду не пострадал.

Схватил за волосы и отогнул голову назад.

Борода уставилась в потолок, где, к счастью, не летела нибирийская дева. Он вывернул голову Энкиду и с пристрастием заглянул в его глаза, дорвался, смотрел, как в глаза возлюбленной.

– Точно, флегматик. – Прохрипел Билл.

– Воды! – Догадался какой-то интеллигент. – Где тут у вас шланг…

Александр мрачно посмотрел.

– Отличная идея.

И, встав, шагнул к ним.

– Не ходите. – Пожалел этот добрый нибириец. – Я бы и сам, но у меня…

– У вас семья.

Лысый и кудлатый хозяин заметил:

– Поглядели бы родители на этих…

В это время фигура драки зеркально повторилась. Оба тяжко и звучно дышали. Билл, наклонившись и ухватясь за колени – Энкиду, привалясь плечом к стене.

Кто-то сунулся в дверь и с криком отпрянул.

Билл, чья рубашка потемнела от пота, поёжился – мокро и холодно – и, взявшись за ворот, стащил с треском порванного письма переднюю половину.

Вторая прилипла к его вздувшейся мускулами спине, когда Энкиду вынес вперёд ногу, и Биллу пришлось выставить сцеплённые руки в осиротевших манжетах.

Ветхий ботинок Энкиду развалился в воздухе, и Билл, вдруг схватив его, помотал перед носом Энкиду.

Прыгнул, и коленями засандалив в грудь Энкиду, с ним свалился.

Александр, пару мгновений выждав, сделал такую штуку – с места побежал на них, намереваясь пробежать насквозь, и два тела распались, как оно и подобает, приняв дозволенный природой облик. В этот же момент его прыжка в кафешечку вошла Шанни.

Какое-то время, показавшееся всем очень долгим, он высился между двумя оскаленными лицами. Шанни осталась у дверей. В лице не изменилась, только предусмотрительно перехватила свою хорошенькую сумочку и зажала локтем.

Глаза Энкиду горели между стоящих дыбом волос. Билл в мокром шлеме своей гривы вытянул руку и, не меняя выражения личика, сделал пальцами – ах… Александр повернул голову, и Билл теперь мог увидеть волка в профиль.

– Слава Абу-Решиту. – Успел сказать хозяин.

Александр в этот момент успел отскочить и показал, выкинув в воздух два пальца. Кивнул.

Приглашение на второй раунд оба восприняли по-разному. Билл вскочил, довольно неуклюже, так что треснула натянутая на бедре ткань. Энкиду лёг на бок и положил ладонь на колено.

Билл пожирал его глазами. Энкиду сильно подул, вытянув губы, на прядь, застившую ему вид врага, и гостеприимно похлопал себя по колену. Билл шагнул к нему и, толкнувшись в пол носками кроссовок, полетел.

Его встретил на грудь вскочивший и расставивший для упора ноги Энкиду. Попав прямиком в его объятия, Билл воспользовался этим, чтобы обнажить клыки у горла Энкиду, где сильно билась жилка.

Билл зашипел, потом издал кхакающий звук. Энкиду невероятно ловко извернулся в его руках и, дико взглянув, сказал:

– Ты… что?

Потом оскалился и, отогнув голову, врезал лбом в скулу Билла. Билл на миг обмяк в его руках. Энкиду выпрямился и, протащив полшага тяжёлое тело, уронил. Руки Билла скользнули по бёдрам Энкиду, вцепившись в ремень.

Билл, пока его противник размышлял, как избавиться от ожившего груза и спасти штаны, обхватил колени Энкиду и повалился навзничь, использовав тело врага, как рычаг драки.

Ему пришлось туго, когда Энкиду, в рывке собравший всю мускульную силу, хлопнулся ничком, едва не своротив нос Билла набок. Билл едва не умирал от смеха – он, не удержавшись, укусил, как подвернулось.

Он услышал протестующий вопль, и принялся хохотать, хотя было не до смеха. Взбешённый девчачьим приёмом, Энкиду быстро сел на живот врага, и, схватив Билла за плечи, принялся трясти, как пинчер крысу.

Длинные волосы Энкиду летали над Биллом, пару раз сверкнули свирепые глаза.

Ас отошёл в сторону и взял со стола бокал. Отпив, он прислонился к стойке и, вытащив платок, приложил к углу рта.

Отхохотав и вскрикнув – Энкиду недурно приложил его затылок об пол – Билл посерьёзнел.

Тут из них и сделался, наконец, клубок. При желании можно было вычленить взглядом подошву Билла или голое плечо Энкиду, вздувшееся от усилий.

Внезапно они вернули себе индивидуальность, не ожидая сигнала Аса, ждавшего у стойки, причём наготове был только его взгляд – двойной серый. Холодный?

Билл отошёл почти неторопливо, волоча ногу с явным притворством. Нагнулся, потирая колено, исподлобья глядя на открывшуюся игровую площадку.

Энкиду, впрочем, не нуждался в том, чтобы ему освободили пространство. Он сразу занял его: пошёл в сваливающемся ботинке и, дёргая мокрыми плечами, чтобы избавиться от мешающих ему неприятных прикосновений липкой рваной куртки.

Подойдя вплотную, он встал. Билл смотрел на него в упор. Оба протянули руки и некоторое – недолгое время – держали друг друга, убивая взглядами – на расстоянии. Мышцы на сплетённых руках начали двигаться.

Внезапно Энкиду стряхнул не ожидавшего этого Билла, сделал шаг влево, потом вперёд. С грохотом свалив сразу сдавшийся барный табурет, он занял место за спиной Билла. Энкиду стоял, почёсывая босой ногой щиколотку обутой.

Билл обернулся, отступил, взвизгнув от удовольствия, сделал непристойный жест.

Потом сразу шагнул вперёд. Они столкнулись носами в буквальном смысле. Но это было не смешно.

Билла, тем не менее, охватило веселье, и, положив голову на плечо брата, он продолжал смеяться. Они оба устали. Внезапно колени Энкиду, вынужденного во время перемирия удерживать их обоих от падения, не выдержали. Оба упали, голова к голове.

Прядь волос попала в рот Билла. Он выплюнул и приподнялся.

– Жаль, что ты не девица. – Шепнул он. – Да слышит Абу-Решит.

Ас у руин стойки мельком глянул.

– О. – Сказал он. И отвернулся. – Ну, знаете.

Билл глянул из положения лёжа. Мотнул Энкиду на него.

– Суров.

Ас язвительно промолвил:

– Так они встретились и полюбили друг друга.

– Что?

Энкиду попытался выкарабкаться из объятий. Пробормотал:

– Убери это, друг.

Ас скривился.

– Стыдно смотреть на вас, идиоты.

Оба тяжело дышали. Грудь Энкиду вздымалась в останках ветхой ткани.

Билл повернул голову, не поднимая её с плеча Энкиду. Нос Энкиду и подбородок указывали в потолок. Билл и туда посмотрел – ничего такого интересного, разве что тонкие плитки с вялым рельефом каких-то звёздочек разошлись и между ними что-то шуршало. Просыпалась нежной струйкой штукатурка.

Билл еле слышно проговорил, проверяя изнутри языком передний зуб:

– Покурим?

Энкиду, не шевелясь, ответил разбитыми губами:

– Не курю.

Билл, морщась, выгнул губы и вопросительно посмотрел на стоявшего у стойки боком, локоть на столешнице, Аса. Тот сначала вообще на взгляд не ответил, потом с выражением досады пробормотал:

– Так я-то тут причём?

Билл прицокнул.

– Тоже не хочет.

Голос – тонкий и непонятно с каким выражением – молвил:

– Не хотят трое.

Энкиду, взглянув по направлению голоса, увидел стройные ноги, выше колен к белой коже прикасалась деликатная цветная юбка из летней ткани. Он стряхнул башку Билла, грохнувшуюся на пол, сел и встал. Мельком оглядев себя и прикрываясь сложенными калачиком руками, отступил. То ли поклонился он, то ли просто пытался оглядеть себя получше, чтобы понять, насколько он нарушил правила хорошего тона, представ перед леди в таком виде.

Билл сел и, перегнувшись, опираясь ладонями в пол, увидел перевёрнутую в гладких светлых прядях голову, между прядями два синих глаза. Вернее, один. Левый прикрылся попавшим из окна бликом света и моргнул.

Билл сразу понял, что подмигивание не носит дружелюбного характера, и ничуть не опечалился.

– Видите ли, – принялся он оправдываться. – Достойные мужи прибегают к курению в том случае, когда их что-то тревожит… когда сердца их бьются неровно… когда они находятся на перепутье.

Энкиду подхватил, переводя дыхание, из тени, куда он удалился:

– Если выразиться попроще, когда они влюблены.

– О. – Сказал Билл. – Миленько.

Он посмотрел на Александра, и тот опять сделал раздосадованный жест – я тут ни причём.

Билл оглядел его, затем сказал Шанни:

– В поединке без правил всегда побеждает судья. Он так заботился о нас…

– Так вы познакомились… – Непонятно спрашивала она или утверждала.

Тонко застонало что-то в ответ из глубины пострадавшей бутылочной библиотеки, и, повернувшись дважды плоскостью круга, показав бегущие в отчаянии против часовой логики стрелки, часы упали, встали на ребро, и дважды хлопнув об пол, затихли.

Сочтя, очевидно, что её роль исчерпана этими словами, Шанни села за столик, не обращая внимания на то, что от столешницы, как в музее, отбит кусок. Это был один из последних ударов, но чей – уже ушло в бесконечную безымянность.

Бармен немедленно вылупился из подсобки, и по пути ни взглядом не отметив троих, любезно заспешил к ней, но его опередил тот молодой официант. Всё время схватки он простоял в углу с полуоткрытым ртом. Сейчас вместилище речи было замкнуто.

Энкиду, не поправив на себе ничего, с висящими волосами вышел из тени и тишком принялся поднимать мощи стойки. Бил с всклокоченной гривой, подумав, присоединился к субботнику. Ас, двумя руками резко загладив свою голову, снова взял стакан с деревянного островка.

Билл с безмолвным упрёком взглянул на него, но тот ответил бестрепетным взглядом. Билл явственно прочёл уже известное – я-то тут причём?

Когда братья собрали подобие былого, чтобы облокотиться, оба так и сделали. Бармен с ледяным, не хуже чем у Аса, выражением, поставил перед ними бутылку и ушёл в подсобку. Шанни ласково беседовала с официантом.

Энкиду взял бутылку и, не спрашивая, разлил в два стакана примерно до половины в каждый. Билл отзывчиво взял свой.

Спустя полминуты Энкиду спросил:

– Ну?

Билл воззрился, и, едва двигая челюстью, передразнил эхом:

– Ну?

– Я так понял, – копотливо, трогая губу языком, ответил Энкиду, и в голосе его, негромком и настойчивом, Биллу померещилось бесконечное терпение, – что тебе что-то от меня нужно.

Ас хохотнул на своём островке. Билл вскользь посмотрел на островок и сказал:

– Я отправляюсь в путешествие и ищу себе спутников.

– Куда?

Билл махнул стаканом в направлении потолка, выплеснув немного на стойку:

– Туда…

Энкиду покумекал:

– Ты интересовался, в чём разница между леану и тигром.

– Так ты знаешь…

– Тигр опасней, непокорней и мудрей.

Билл скис и тут же вцепился во второе слово:

– Что значит – непокорней. Разве непокорность имеет меру? Или ты непокорный или покорный, что-то одно.

Энкиду пояснил:

– Договориться с ним невозможно, если он принял решение.

У Билла вытянулось лицо. Он молчал, потом уныло сказал:

– Что ж… ничего не поделаешь. Давай тогда хоть примем по чутка… за твоё решение.

Энкиду как воды в рот набрал, хотя качество напитков в заведении было не таким уж слабым. Ас тоже – с каким-то ненатуральным выражением. Прошло ещё несколько минут. Билл, вопреки своей покорности, промолвил чуть заплетающимся языком:

– И всё равно… не понимаю. Я ведь твой брат…

– А на кой ты мне? Я без тебя прекрасно обходился всю жизнь…

– Откуда ты знаешь, что прекрасно? – Взъелся явно расстроенный Билл. – Как посмотреть. Взглянув на тебя, не скажешь, что тебе было так уж прекрасно. Столько волос. К тому же, приключение…

Ас кашлянул. Билл мрачно посмотрел. Ас сказал:

– Ты не узнал, какое решение он принял.

Билл выпучил глаза, потом повернул голову к Энкиду.

– Ты…

Он захохотал.

– Так ты летишь!

И он осёкся. Шанни не обращала на них внимания. Билл с упрёком сказал:

– Так что ж ты…

Энкиду ответил не сразу:

– Ты почему-то решил, что я отвечу – нет. Почему?

Билл ошарашено молчал. Ас повернулся к Энкиду:

– Видите ли, сир… Билл всегда знает, кто что должен сделать или подумать. Все, кто окружает Билла, уже привыкли. Есть единственный случай, когда он этого не делает. В остальных случаях он охотно расскажет вам, что вы решили.

– Отчего же?

– Дар такой, понимаете ли.

Билл, чуя возможность обидеться, воспользовался:

– Это вот что, ирония была?

Ас возразил:

– Ничуть.

И снова обратился к Энкиду:

– Сир, прошу вас принять это во внимание.

Энкиду согласился:

– В особых обстоятельствах это может быть накладно.

Билл помахал рукой:

– Понимаю… чернота… чудовища.

– Приказ командира…

Билл смутно посмотрел на Аса. Энкиду вздохнул с заметным облегчением.

– Значит, он не командир.

Он взглянул на Аса:

– Впрочем, мне всё равно…

Посмотрел на Билла:

– Проясню кое-что, пока мы на твёрдой почве. Я согласился не из сентиментальных соображений.

Билл подозрительно спросил в стакан:

– Это как понять?

– Что ему наплевать, брат ты ему или нет.

Билл рассердился:

– А ты, что – переводчик?

Ас пожал плечами:

– Это хорошая специальность.

Энкиду сказал:

– У меня условно-досрочное. Поэтому ваше предложение мне подходит.

Ас заметил:

– Билл, слыхал? Ты мог втянуть нибирийца в неприятности. А всё почему?

Билл растерянно ответил:

– Я думал… он тоже очень хочет подраться, но стесняется сказать.

Двойная сдержанная и продолжительная ухмылка вывела его из равновесия:

– Идиоты… ну, чего вы?

Энкиду покачал головой:

– Да, телохранитель прав… это может стать опасным.

– Но ты же сказал, что ты опасней меня, так что проблемы нет.

Ас вздохнул. Оба повернули к нему профили. Тот пояснил:

– Да… проблемы нет. Есть две проблемы.

– Бедняжечка. – Посочувствовал Билл и показал на него. – К слову… твой командир.

Из-за столика поднялась Шанни.

– Вы прояснили ситуацию? – Спросила она.

Леди Сунн закрыла последнюю страницу альбома. Её тонкие пальцы легонько барабанили по обложке, задавая ритм её мыслям. Потом, двигаясь сами по себе и даже воровато, вытащили из-под обложки сложенный вчетверо, обветшавший газетный обрывок. Текст расползался муравьями. Мелькнула строчка – «Окончательное подавление мятежа. Переговоров с подонками не…»

Этот случайно подвёрстанный историей отрывок тоже был ей известен – она не помнила его наизусть, но могла бы во сне увидеть – точно, до буквы.

Она развернула вырезку. Как вырезку мяса.

Репортаж, ставший легендой. Мать умоляет убийц сына… она снова прочла рассказ. Его она помнила наизусть.

Хотя эта история, случившаяся во время обострения мятежа на Севере, не имела отношения к её семье… Правда, папа-Баст имеет отношение ко всему, вроде отштампованной статуэтки судьбы.

Молодой призывник в федеральную армию был похищен мятежниками и убит. Таких историй было много. Мать плачет…

Но эта мать нашла убийц, и они – за деньги – довели её до того холма, под которым похоронили её сына.

Леди Сунн глубоко задумалась. О чём?

Могила… одна.

Но для этого нужны двое. Чтобы могила была – одна.

– Может, папа, и вправду, хочет от меня избавиться?

Спросил Билл, когда они вчетвером возвращались из кафешечки (оставив владельцу номер кредитки Билла, чек от с. А. и расписку с красивой неровной подписью «Энкиду Гурд»).

Владелец почему-то не лепетал «Да что вы… какие пустяки» и даже спасибо не сказал, а вдобавок вздохнул с нетерпеливой усталостью, засовывая в нагрудный карман большие командирские в качестве залога.

Нежная душа Билла, облачённого в пиджак на голое тело, этим удручилась. Сам ничуть не отличавшийся повышенным чувством благодарности, он уважал градус эмоций, по которому оценивал всякое событие.

– Мог бы хоть прослезиться… немножко.

Ас фыркнул, и Билл мстительно спросил:

– Который час?

С отрадой отметив, что рука бастарда дёрнулась на сантиметр – правда, Ас и не подумал поднести запястье поближе к глазам – Билл удовлетворился такой несложной компенсацией.

– Я же говорю – немножко. – Вполне примирительно завершил он тему и обернулся на Энкиду.

Тот шёл не позади, но сбоку, и вид тигра на теле кого-то там, в мешковатом и коротковатом смокинге, выданном бездушным владельцем разгромленного заведения, отнюдь Билла не расстроил.

Смокинг, чьи узкие и обрывающиеся чуть ниже локтей засаленные рукава каким-то чудом гармонировали с джинсами и древними башмаками из того же источника, производил всё же диковинное впечатление.

– Тебе идёт. – Подольстился Билл, когда его взгляд встретился с фиолетовыми глазами нового царского сына.

Тот никак не дал понять, какие ощущения у него вызвала реплика. Он испытывал тесноту в грудной клетке, на которой попытался со здоровой мужской стыдливостью максимально воссоединить пластроны. (Одеяние, прикрывая его наготу на севере, безжалостно расходилось ближе к югу.)

Билл решил настоять на своём.

– Ну?

– Спасибо. – Глуховатым голосом ответил Энкиду.

– Нет… – Раздосадованно сказал Билл. – Вот эгоист, я же про себя. Хочет папа от меня избавиться?

Ас согласился:

– Сразу чувствуется родная кровь, Баст, верно?

Рефери выглядел отлично. Особенно если разглядывать компанию в совокупности – он уступал только Шанни.

Правда, та отказалась от купального одеяния – район был далековато от пляжа, да и публика слегка чопорная, как полагается бюргерам с окраин. Но и в этом наряде – цветная лёгкая юбка и маленькая белая блузка – выглядела просто чудесно.

– Ну, братва, отец таки решил меня удручить. Ждёт ли он возвращенья с победой, вот вопрос…

– Над кем победой?

Сахарный звук голоса Шанни застал Билла врасплох, и он въехал продранным об голову брата кроссовком в рытвинку. Не привык к этому голосу? Спросил у себя Ас.

Улочка кончалась. Через путаницу двух выясняющих отношения речек виднелась площадь, за ней серый дом сбоку и высотка символизировали возвращение в богатый город – тюрьма и банк. Запахло розами и душноватым речным илом.

– Победа предполагает чьё-то поражение. Чьё, ваше высочество?

Все замолчали и даже остановились – не разом, правда. Энкиду предпочёл дистанцию. Ас, вспомнив о «котором часе», со злопамятным интересом ждал, что за ответ родит мятущаяся мысль его высочества.

А мысль металась. Или, как бы сказал конюх, – метусилась.

Но Билл был непрост. Он встал неплохой колонной и с высоты нашёл взглядом синие глаза Шанни и заодно всё остальное.

– Прекрасная госпожа, я не знаю.

Шанни нагнулась и подобрала что-то. В следующую секунду колонна вопреки законам гравитации заплясала и взвизгнула басом:

– Уй-ю-юй.

Билл, в чью голень угодил острый камешек, выпавший из мостовой, с подавленным изумлением смотрел на девицу.

– Не ценю фамильярность. – Объяснила она.

Билл показал себя с лучшей стороны – в тайне он считал, что и там, в кафе, увидев снизу пару стройных ног, на которые теперь пялился сверху вниз, он тоже был неплох. Он спокойно извинился, сказал, что это у него мужская амбициозность зашкаливает – Ас только головой покачал от таких словес – и проговорил всё так серьёзно и самоиронически, что Шанни, вглядевшись в этого шута повнимательней, успокоилась.

– Больно?

– Ничуть. Это же не в сердце… – Завёл Билл волынку, но Шанни нахмурилась.

Он откашлялся и спросил:

– Надеюсь, моя глупость и суровость этого, который без часов так бесстыдно ходит, не настолько шокировали тебя, чтобы ты отказалась лететь с нами на енту Эриду?

Ас только, имея за широкими плечами большой опыт бестрепетности, сумел сдержать первую реакцию на такой юмор. Тем более, что по шуточному тону он сразу понял, что и он, и Шанни услышали самое настоящее деловое предложение.

Они все стояли на задах тюрьмы-банка, у городского задника между двух потёртых кулис, и Ас ждал, что же они услышат. Вернее, он сразу задумался над тем, в какие слова молодая леди облечёт свой вежливый – или не очень – отказ.

Пауза это всегда Судьба, её короткая жизнь… и по определению Билл должен был в неё влезть.

– Если уж тебя не пугает волосатость этого… полетим, а? к слову, если там ледниковый период, мы сможем греться в его шерсти.

Тут даже Ас испуганно посмотрел на Шанни. Чем была продиктована природа этого взгляда – неизвестно, ведь на согласие Шанни рассчитывать было нечего… да и вряд ли это согласие было бы желательно. Даже, прямо скажем – совсем не…

– Да.

Ас успел заметить, что больше всех изумлён Билл.

Хотя бы сумел удержаться и не переспрашивать.

– Пожалуй… – Добавила удивившая их.

Она подумала – умела этим по-настоящему заниматься, это видно по мелькающим в глазах теням.

– Но ведь состав экипажа будут утверждать какие-нибудь важные господа?

У наперсника, утратившего часы, мелькнула мысль из одного слова, и он не знал, видна ли она по его глазам.

«Безошибочно».

Билл разозлился так, что снялся с места и зашагал – такой кошмар архитектора-монументалиста. На ходу он бросил:

– Не знаю, что вы имеете в виду, прекрасная госпожа. Я-то думал, что решать мне, тому, кто рискует и теряет больше всех…

Тут он всё же устыдился и собирался, остановившись – никто за ним не пошёл – извиниться по новой. Но Шанни, которая минуту назад швырнула в него камень, теперь только усмехнулась.

– Все, кто летит… – Сказал Билл. – Мы все… какие ещё важные господа? Из кабинета номер одиннадцать?

Ах, не поминай, Билл, к ночи…

Примерно тоже самое ему намеревался сказать Ас, но тут заговорил Энкиду:

– Полагаю, нас всех оповестят. А теперь, неважные господа… мне хотелось бы свернуть в какой-нибудь кривой переулок потемнее и потеснее…

И он показал глазами на свой смокинг. После этого, ограничившись коротким кивком, он так и сделал. И переулок, представьте, нашёлся. Слева от банка дворы, которые вот только сейчас появились как по заказу. Очень живописные полутени и какие-то качели на верёвке. В общем, зловещие и почтенные дворы.