Текст книги "Глобус Билла. Первая книга. Почти человек"

– Это неизвестно.

– В таком случае, эти граждане готовили отцеубийцу. – Сказал Ас. – Если отбросить всякие штучки. Народу Нибиру нужен генетически чистый революционер царского происхождения.

Билл одобрил:

– Как ты красно умеешь выражаться… то есть, событие совершилось.

– Да, совершилось.

– Когда?

Она призадумалась.

– Очевидно, не позднее, чем через год после рождения вашего высочества.

– Значит… моложе меня на год… А где он родился?

– Где-то… здесь. – Туманно ответила Шанни и почему-то рассердилась.

– И где же он… Или она? Вот это, пожалуй, могло бы несколько утешить меня.

Ас сделался циником:

– Видали? Если у него искусственная сестричка, он не осердится. Он у нас ценитель Вечного Женственного, и на собственную копию в нежном варианте не будет в претензии.

– Нет, ваше высочество, это – он.

Билл встал, будто желая занять побольше пространства.

– У меня братец. Ну, надо же. Ах, его величество.

Он быстро спросил:

– Мама…

Шанни поспешно сказала:

– Леди Сунн не знает. Во всяком случае, я так думаю.

– Значит, это всё.

Ас присмотрелся.

– Это не всё. Иначе, – пояснил он Биллу, – у неё было бы другое выражение лица.

Шанни понимая, что добры молодцы созрели до стадии вскриков, начала мысленно считать единорогов. На втором она сказала:

– Видите ли… Билл…

– Что может быть хуже?

– Я даже не знаю…

– Где он?

– Я вот об этом… И вот теперь обнаружился нибириец. Ему столько, сколько вам, ваше высочество… примерно. Очевидно, готовили заговор, покушение. Вроде того, что произошло лет тридцать назад… но тогда самозванца никто не принял.

Мантия была сизая и в звёздах, а полумаска узкая и съехала набок, создавая ассиметрию, и вообще странное получалось лицо. Вокруг высокой фигуры чёрные деревья, лес, и между деревьями что-то двигалось. Впрочем, тропинка наличествовала и выводила к жёлтым холмам. Тут же сбоку встревал океанический берег с красиво загнутыми волнами.

Волшебник – а это был он – имел право произнести одно-единственное слово. Все ждали, когда он скажет, наконец.

Леди Сунн поудобнее умостила альбом на диванчике. Она прилегла, рассматривая его, только на секунду. До этого она расхаживала по комнате. Но, когда дело дошло до последнего снимка, она ощутила волнение и по дороге сделала посадку на тот диванчик, который утром видел в Мегамире Билл.

Она помнила, что Билл долго держал паузу, прежде чем произнести слово. Так долго, что кое-кто из его приятелей стал надеяться, что Билл готовит какую-то каверзу. А вожатая заметно разволновалась. Вот как леди Сунн сейчас.

На летней сцене лагеря сияло небо. Большая Аллея была нарисована с мудрой детской достоверностью. Привал – в нахлобученной каске, с воинственной ухмылкой. Незнакомка имела модную в то лето среди девочек причёску, а ресницы её были выкрашены со всей тщательностью двенадцатилетней руки, дорвавшейся до набора косметики вожатой. Радужный Кишар представал просто радугой, а дальше плыл Аншар в кольцах – для него не стали придумывать лицо или образ, сочтя его постоянную меблировку вполне удачной.

А на поляне, где разместили зрителей – на скамьях и просто на траве, уже стемнело. Настоящее небо спустилось пониже и вместе с ними устроилось в зрительном зале. Эта мысль – Сунн помнила, что подумала именно таким манером – не показалась высокопарной ни тогда, ни сейчас.

Представление всем понравилось. Леди Сунн изрядно развлекло обстоятельство, что её сын участвует в спектакле. Сложное соединение чувств, из которых сочувствие к вожатой было не последним, преследовало её на всём протяжении трёх действий.

Вокруг поляны со сценой тоже рос чёрный густой лес. Над ним всходила одна из небольших лун. Никто этого не знал, все были захвачены кульминацией. Леди Сунн сочла, что декорации подобраны умно. Сцена выглядела частью лагерной территории, только более достоверной. Океанические волны с левой кулисы беспокоили воображение. Шаги в нарисованном лесу вызывали трепет.

Волшебник не видел, что к нему приближаются. Он задумался.

Но Билл не оплошал. Подержав поляну, луну и вожатую в неведении, он обернулся и звучно произнёс свою единственную реплику.

На поляне, среди полумрака напряжение выросло до того, что всем казалось, будто кто-то ходит между ними. Когда после долгой тишины, нарушаемой звуками леса, прозвучал голос Билла, не все поняли, что это то самое долгожданное слово, которое согласно воле автора обязано развязать сюжетный узел.

Волшебник появлялся так близко только раз – до этого он лишь мелькал то среди деревьев, то среди волн, а однажды – к вящему и чуть непристойно выраженному восторгу публики – волшебник пронёсся в небе между Привалом и Незнакомкой. Сунн удивилась, что Билл не отчебучил чего-нибудь. Скажем, не снял шляпу и не помахал ею, или не издал футбольный клич.

По тому вздоху, который испустила вожатая, в позе издёрганного миром гения сидевшая среди травы, Сунн всё поняла. Вожатая тоже ожидала какой-нибудь штуки. Но на удивление волшебник, проносясь в безвоздушном пространстве, был величествен и спокоен. Билл скорчил мрачную и торжественную рожу – и впечатление не было смазано. Даже верёвочку не видно.

Ишь, сказала себе Сунн. Как мы, однако, Хорсы, умеем тень на плетень наводить…

И вот в самый последний момент Билл, то есть, волшебник появился перед публикой лицом к лицу. Он вышел к самой рампе, как его научили, и, дождавшись, когда придёт мгновение, совершил то, что должно.

И после того, как слово было сказано, на сцене произошла последняя, уже бессловесная сцена – и всем показалось, что всё это происходит на самом деле. Поэтому аплодисменты запоздали. Но потом, конечно, зрители спохватились.

Сунн никогда не поощряла традицию этих глупых телодвижений. К тому же она знала, что не позднее сегодняшнего вечера волшебник обязательно что-нибудь сделает такое, за что аплодисменты никак не полагаются.

(Так и произошло. Она даже не помнила, что натворил её сын, но ощущение, что её предсказание сбылось, как всегда, дало ей ощущение не уюта и покоя, а лёгкой тревоги. Не любила она догадываться, но ничего не поделаешь – наблюдательность и умение делать выводы сродни наследственной почётной болезни.)

Леди Сунн поднялась с диванчика. Ей казалось, что фотография оживает в её руках, хотя это был сделанный по старинке неподвижный снимок.

Угадал Билл – беспорядок имелся сегодня в безупречно вычищенном доме леди Сунн, а это ведь состояние, ей не свойственное.

Билл прислонился слоновьей спиной к стенке сарайчика в солнечной решётке. Стена не была рада, а решётка перешла на крупные черты Билла, на его пёструю рубашку – Шанни учла размеры довольно точно – и нос Билла сморщился.

– Будьте здоровы… Билл.

– Спасибо, я вроде и так… но спасибо.

Ас значительно помолчал.

– На этом… книжка с картинками закрыта?

Билл – вот простак – решил, что так и есть. Шанни сказала:

– Увы… нет. Говорили о третьем элементе…

– Третьем – что?

– К генетическому материалу ваших прямых предков был подмешан третий элемент.

– Чей?

– Вот этого я не знаю.

Ас сощурился.

– Правда… не знаю.

– Кто-то всё же знает?

– Тот, другой? Не думаю. Нет. Он вообще всячески сопротивлялся этим откровениям. До сих пор, по-моему, вполне не убеждён. Как-то сказал, что мог бы угадать, увидев кого-то из мнимой родни, правда это или нет.

Билл распрямился.

– Ну, таки он увидит… Киборг семейки Баст. Три Га.

– Да и ещё три. – Согласился Ас. – Не жалко.

Шанни обводила их взглядом, как девочка раскраску, в надежде, что принц и волк оживут.

– Не верите… А мне-то что?

– А то… – Сказал Ас. – Вы похитили этого парня, и меня в придачу. Грубо заставили нас надеть обывательские лохмотья, притащили в какое-то тёмное место…

Билл отстранил слишком яркий луч.

– И теперь рассказываете нам о претенденте на престол… в присутствии этого парня. Ваш непутёвый авантюрист… он ведь непутёвый?

Шанни согласилась задумчиво:

– В каком-то смысле…

– Как это понять?

– Ну… вроде диссидента.

– Тёмная лошадка?

– Тёмный леану, скорее… – Усмехнулся Билл. – Как те, что на папином крыльце.

– Да, и создан примерно так… в мастерской? Дерево пищало? Что сказал мастер Вишня?

– Нет, он был рождён. Не сотворён.

– Он несёт ещё какие-то гены… Билл, он тебе не опасен, этот пирог с птичками.

– Самозванцы так отчаянно не противятся признанию. – Сказала Шанни. – Не бегут от мира.

– Профессия у него есть?

Шанни ответила:

– А у вас, подлипала?

Ас сказал:

– Представьте, есть.

– Я не считаю профессией совокупность навыков по издевательству над нибирийцами.

Ас спокойно возразил:

– Это вам кажется. Если бы вы попали в мои руки…

Билл возмутился:

– Он вовсе не из Вечных… – Посмотрел на Аса. – Правда, друг?

– Правда, друг. А почему вы не спросите, есть ли профессия у его высочества?

Шанни отмахнулась от профессии его высочества так непринуждённо, что Билл решил не обижаться.

– Я познакомилась с ним около года назад, на Заповедных Территориях. Ну, Большой Остров, знаете. Он там вроде как работал, по найму или как независимый инструктор, не знаю. Кажется, он был егерем. Мы с ним пару раз поболтали.

– Он тогда уже знал?

– Не могу сказать. Тогда же от кого-то я услышала про него то, что рассказала вам. Не поверила, конечно. Но на меня это произвело впечатление. Может, поэтому я и разговорилась с ним. И всё.

– И всё?

– И всё. Пару недель назад я приехала в столицу и случайно увидела репортаж в газете об аресте какого-то типа, совершившего акт вандализма в Гладиаториуме. Он организовал похищение из вольера, где были собраны животные для Праздника Солнцестояния.

– Вот как… а мы читали, что он их просто распустил.

– Просто распустить крупных животных в городе – значит, обречь их, в лучшем случае, на смерть. Нет, это было грамотно и толково устроено. Животных перевезли, предположительно, на Заповедные Территории. Я это узнала потом. Фото в газете показалось мне знакомым. Я собиралась навестить обвиняемого, но в тюрьме сказали, что его выпустили под залог. Кто-то внёс за день до того, как я узнала. Я решила его найти, но мне сообщили, что лучше этого не делать.

– Кто сообщил?

– А я откуда знаю? Все эти чиновники на одно лицо. В общем, про залог это неправда. На самом деле ему организовали более энергичное освобождение.

Билл переглянулся с Асом.

– Надо же. Побег из центральной тюрьмы. С учётом нынешней реформы… Ас, ты слыхал?

Тот медленно кивнул.

– Чего только не услышишь.

Шанни вздохнула.

– За что купила, за то и продаю.

Билл задумчиво заметил:

– А знаете, я верю. Более того, это наводит на размышления.

– В смысле, что у его друзей нет денег?

– Нет… эти друзья скуповаты. Но у них есть возможности и эти возможности сильнее денег. Понимаешь, Ас, о чём идёт речь? Что сильнее денег?

– Власть, дружок.

– Вот именно. Кому-то было жалко тратиться. Да и зачем, если достаточно просто дать указание?

– Ты подозреваешь его величество?

Билл сказал:

– Тш.

Повернулся к Шанни.

– Я прервал ваше повествование. Дурная привычка. Прошу вас…

– Я всё-таки его нашла.

– Здесь, в Южной Нибирии?

– В столице… недалеко.

– Оригинальный способ скрываться после побега.

– Я с ним поговорила.

Возникло на удивление неловкое молчание.

– А что вы, господа, молчите?

Ас повернулся.

– Билл, ну? Что надо сказать?

– Спасибо, мэм, за интересный рассказ.

Шанни усмехнулась. Встала.

– Тогда в лодку, господа. Ещё раз прошу прощения, что подвергла вас тревогам и переодеваниям. Кстати, не забудьте на берегу вернуть мне маскарад.

Ас молчал. Шанни мягко сказала ему:

– У вас нет психологических барьеров?

– Что?

– На островке в океане в уединённом месте у вас, уважаемый профессионал, столько вариантов, чтобы услышать более подробный рассказ.

Билл возмутился.

– Говорю, он не из таких.

Ас спокойно сказал:

– Да, вариантов много. Но, во-вторых, это всё же неэтично.

– Во-вторых?

– А во-первых, это бессмысленно.

– Вы уверены?

Ас быстро окинул её взглядом, как молодого офицера, пришедшего с первым докладом.

– Боюсь, вы знаете не больше того, что рассказали.

Шанни улыбнулась.

– Это хорошая попытка. На тот случай…

Ас сказал:

– На тот случай, если вы действительно та, за кого себя выдаёте. Тогда бы вы не удержались. Уязвлённое самолюбие и прочее.

– …если я действительно знаю больше. Мне ужасно жаль… я действительно уязвлена, что смогла рассказать вам такие пустяки.

Билл встревожился.

– Помолчи. – Бросил он Асу. – Леди, вы оказали мне неоценимую и, осмелюсь сказать, дружескую услугу. Я ваш должник и прочее.

– Вы хотите с ним познакомиться?

Ас успел ответить первым:

– В смысле, хочешь ли ты его убить?

Билл укоризненно положил руку ему на плечо. Ас спихнул руку.

– Конечно, хочу. – Сказал Билл. – И причина очень простая… я привык подвешивать на Рождество два чулка, а теперь один придётся отдавать.

Ас мстительно кивнул:

– Да… маменькин сынок, единственный и неповторимый, теперь ты узнаешь, что чувствуют горошины в стручке.

Билл предположил:

– Но может, он не такой хорошенький? И не такой умный и милый?

Он повернулся к Шанни.

– Не знаю…

– Какой он? – Спросил Билл, не изображая небрежности.

Шанни неожиданно замедлилась с ответом. Ас подбодрил:

– Или он в маске ходит?

Шанни рассмеялась.

– Волосат… слегка. Поэтому я не знаю, что вам сказать.

Ас и Билл размышляли. Шанни явно отнеслась к вопросу недостаточно серьёзно.

– Я не разглядела.

– Всё понятнее и понятнее. – Согласился Ас. – Что ж…А откуда мне знать… заметьте, леди, я всего лишь предполагаю… что вы не познакомите моего белотелого и мечтательного господина с самозванцем или, что веселее – с кем-то, задумавшим нечто более, чем примазаться к престолу и столу?

Шанни согласилась:

– Неоткуда вам знать, головорез и насильник. Это верно.

Ас довольно удачно изобразил приветливую улыбку.

– Вы ещё с кем-то разговариваете?

Билл поспешил:

– Леди повторяет роль. Всего лишь.

Стало тихо. Шанни сказала упавшим голосом:

– Простите, конечно. Вы меня подозреваете во всех смертных грехах, сударь. И только потому, что я сочла необходимым рассказать совершенно чужому мне человеку…

Ас сокрушённо молвил:

– Действительно, я не большой поклонник непринуждённости. Чуть было не обиделся… Кстати, его высочество – не человек.

Билл показал пальцами:

– Нет, вот настолько всё-таки… и это лучшая моя часть.

Ас заметил:

– Хорошо, что ты на себе не показал. А то бы я подумал, что тебе хочется пить.

Едва договорив, он повернулся к улыбнувшейся Шанни и резко сказал:

– Хоть какие-то доказательства этого бреда у вас есть?

Шанни мстительно улыбнулась.

– Не здесь.

Он удовлетворённо кивнул.

– Я могу их принести…

Билл вскочил.

– Ты куда?

– Туда, где я смогу посмотреть в зеркало.

Шанни подумала.

– Тогда лучше не откладывать. Я знаю, где он сейчас. Это на улице…

Она назвала.

Ас продолжал сидеть:

– Мне придётся сделать звонок.

Шанни пожала плечом и посмотрела на Билла. Тот махнул.

– И думать забудь. Если я явлюсь к брату со взводом полицейских, как бы он не перепутал, кому кинуться в объятья.

– Ты это серьёзно?

– Я иду.

Билл вышел из сарайчика, и тут солнце так его шарахнуло, что он еле устоял на ногах. Такого сроду с ним не бывало. Он даже нащупал зацепленные за рубашку чёрные очки, но прикрыть ими глаза не успел. Снова вокруг поплыл песок, и воздух стал другим – резче, будто он хлебнул кипящей водки.

В этот момент в сарайчике Ас встал и обменялся с Шанни долгим взглядом. Она опять пожала плечом. Он подал ей руку, которую она отвергла. Оба вышли к Биллу, на скалу.

Когда устроились в лодке, Ас, хоть и говорил что-то о непринуждённости, которую он, дескать, недолюбливает, сам же без малейших объяснений, с полнейшей этой самой… направил лодку совсем в другом направлении. Шанни пристально посмотрела на вёсла, сжала губы – что её не испортило – и промолчала. Зато не промолчал Билл.

– Э. Э? – Спросил он.

– Хочу причалить у северо-западных ворот.

– Там же камни и городской сток!

– Зато там два шага до твоего зеркала.

Билл набрался терпения, (хотя, по мнению конюха, так можно только про блох говорить.)

– Слушай, дяденька, дай порулить. Ну, ей-Богу, мне перед леди неудобно. Дева Нибиру будет считать меня слабаком.

Ас подумал и, взвешивая каждое слово, предсказал:

– Как-нибудь сочтёмся, Билл. Не сегодня.

Билл озадаченно умолк, потом быстро посмотрел на холодный профиль бастарда и отвёл взгляд. Ему пришла мысль – так уж принято говорить об этих порой незваных гостьях. Но поделиться ею он не собирался. Вместо этого он обратился к Шанни:

– Ты ведь не сочтёшь, что я полнейшее ничтожество, оттого, что меня сопровождает явный бандит, который заботится, чтобы я не натёр себе ладошки?

Шанни весело, но с несмеющимися глазами сказала:

– Нет, Билл, не сочту.

Она посмотрела на неладно опустившиеся в воду вёсла – одно запоздало, другое поторопилось, – и добавила:

– Полагаю, ваше высочество, вас ждёт выговор за то, что вы обратились ко мне на ты. Ибо явный бандит явно воспитан лучше, чем вы.

Билл возмутился:

– Но ты первая! Эй, наперсник, я, и впрямь, что-то нарушил?

Ас довольно раздражённо ответил:

– Как вам будет угодно, сир.

– Нет, ты скажи. Немедленно!

– Билл, дама может обращаться к тебе, как угодно, но ты должен придерживаться чётких правил.

– Каких ещё правил? Где это написано?

– Это неписаные правила, Билл. С давних времён, с тех пор как жизнь спустилась с деревьев, мыслящие существа придерживаются этих правил во избежание недоразумений.

Шанни не удержалась и засмеялась.

Камни и бурлящий сток вполне соответствовали настроению Билла. Жара здесь поскромнела в тени срезанной, как ломоть и обречённой на дробление и перемол скалы. Билл и Ас вернули себе первоначальный облик. Билл обратил внимание, что Ас подверг тщательным изысканиям свои манжеты, а галстук смял и сунул в карман. Билл не смог не улыбнуться…

Ас был прав, конечно – десяток шагов по дощатому настилу, и они миновали камнедробильню. Они вышли в город.

– Что вы делали в том заповеднике?

– Кое-что по делам своей профессии, которая у меня есть. Я строитель. Компания, в которой я работаю, проектирует коридоры защиты во время экскурсий.

– Защиты… от кого? У нас нет хищников, кроме тех, что на небе и на крыльце его величества.

– Защиты животных.

– А вы не из Вечных? – Вдруг спросил Ас.

– Припоминаешь, не встречал ли меня в залитом кровью коридоре?

– Ладно, не сердитесь.

– Всё же – как вы познакомились?

Ас и Билл как-то особенно молчали. Шанни не без раздражения доложила:

– Это значит – познакомились. Сказали – привет, здравствуйте. Вы можете себе представить?

– Пытаемся. – Заверил Билл. – Он… авантюрист… скромен? Ну, какое амплуа у него было бы в королевском театре?

Шанни позабавил вопрос.

– Благородный друг, оттеняющий харизму главного героя.

– В первом акте? А дальше?

– Дальше ещё не написано.

Билл сунул руку в волосы, вздыбив их. Шанни почему-то сфокусировалась на этом случайном и объяснимом жесте.

– Вот так вот… – И она поклонилась в сторону Билла, – он никогда не делает. Даже если ветер ему в бороду.

– Бороду? – Повторил Билл.

Шанни посмотрела на его подбородок. Он занимал её внимание нешуточно, хотя бы с точки зрения физиогномики.

Это было что-то вроде надгробия над университетским образованием, потому что все всегда считали, что нибириец с выпуклостью больше среднего в нижней части лица должен обязательно играть в футбол, а не за партой сидеть. Билл даже всерьёз подумывал как-нибудь заявить протест в Глобальную Ассоциацию Всемирного Народного Образования, но, посидев над бланком с логотипом Ассоциации, почему-то замысел оставил.

Ас, также не обделённый в этом смысле, почему-то такой дискриминации не подвергался. Возможно, что шкиперская еле приметная бородка придавала вес его аттестату.

На берегу она бросила наземь сумку с маскарадом:

– Здесь недалеко.

Ас сказал:

– Ну? Пошути насчёт недалёкости?

Билл возразил спокойно:

– И не подумаю. Сам шути.

Она посмотрела на них:

– Странно… что вы не подумали.

Ас возразил:

– Что вы шантажистка? Конечно, подумали. Верно, Билл?

Билл задумался, рассматривая более вдумчиво, чем следовало синие глаза – он уже несколько раз сказал себе, что они требуют более детального изучения. Встрепенулся.

– А? Что? Конечно. Конечно!

Она не улыбаясь, ещё раз посмотрела и отвернулась. Один из бесчисленных перекрёстков города поднимался, как вынырнувшее под камнями мостовой морское чудо. Шанни понадобился восточный кривой переулок между высокой стеной и рыбным магазином с изображением огромной акулы.

– Знаешь, что меня грузит? – Прошептал Билл, глядя, как старые тяжёлые и подозрительные ступени принимают удары лёгких каблучков.

– Необходимость переодеваться дважды в день? – Ас коснулся своего ворота.

– Его роман с леди Шанни… – Начал Билл. – Этого моего… братца.

– … которого нету. – Громко сказала она, обернувшись на третьей ступеньке. – В смысле, романа.

Билл виновато развёл руками.

– Как его зовут? – Спросил он.

По улочке мимо стареньких домиков, но таких, знаете – Ас обернулся, прошагал немножко, пятясь – бойцовских. Обтрёпанные их кирпичные тела врезались крошащимися углами фасадиков в сараи, треуголки наспех подобраны во время наступления, окна щурились в подбитых веках. Красный кирпич в облезлых шкурах штукатурки казался пятнистыми телами квадратных зверей, вечно готовых к последнему поединку с мэрией.

Билл беспроигрышно угадал, остановившись вопросительно с указующим пальцем. Старое стекло двери и окон было намыто за четверть века до радужных катарактных пятен. Сотня глаз при определённом ракурсе слабого в переулке освещения разом уставилась на приблизившихся посетителей. За стеклом шёл полдень затишья, была возня, как замедленная нарочно жизнь. Здесь пахло честной провинцией, устойчивой в своём избранном ритме. Городу здесь противостоял устав здравого смысла.

– Здесь?

В кафешечке было мирнейше. Переплёт окна разрушен постоянным мытьём, и цветок, видно, давно боровшийся проникнуть к нибирийцам в их кофейный приют, личиком бойца прижимался к стеклу, не жалея лепестка.

Оба, отмерив друг другу по ничего не говорящему взгляду, вошли так – Билл, вдруг приятно занервничавший, будто в быстром сне, первым.

Шахматы на столике и ровные движения тряпки, возимой по дальнему столику рукой молодого официанта, с тихим хорошим лицом будущего писателя, настраивали сразу на целый час мира и покоя. А это ложь – покоя нет, мир не предусмотрен.

Нибиру в этот момент – их Родина, с ними на борту материка, на верхней палубе дорогих предместий, с плебсом в трюмах загаженных мегаполисов – по-прежнему шла против часовой стрелки крупным сочным телом, поздоровевшим после схватки с Первой Звездой. Луна-спутник, знавший время чёрных мятежей, всем выгоревшим сухопарым естеством встрепенулся. Плоть, некогда хлюпавшая под слоем растворённого в крови пепла, ныне закаменевшая, словно знала, что происходит. Но это всё, впрочем, обман.

Просто в этот момент в очередной раз шар-гигант, золотой и красный, развернулся, перевалившись на несуществующий бок.

– Ты же славный. – Сказал цветку Билл. – Думаешь… о чём, собственно?

Что тебе чужие мысли, Билл? Позаботься о своих собственных.

Возле стойки кто-то стоял. Один полубоком, нибириец обычных стандартов. Второй показывал спину. Бармен сквозь третий глаз поднятого стакана опытными глазами измерил двух вошедших, и в старых стёклах появился обречённый блеск. Что-то в повадке пожилого кравчего намекало на то, что в его родословной были люди.

Билл остановился. Поздоровался с барменом. Тот ответил довольно сухо и с тоской оглядел старое чистенькое помещение.

Билл кивнул на не повернувшегося незнакомца. Ас подтвердил также кивком.

– Ну, здравствуй. – Сказал Билл. – Брат.

Стоявший даже не подумал шевельнуться.

– Как тебя?

Он снова выдержал молчание по всем правилам.

– Энкиду?

Билл обошёл его и поставил локти на стойку чуть ближе к незнакомцу, чем предполагается правилами общежития.

– Как тебе он? – Спросил он у Аса, севшего на отодвинутый от столика стул.

Ас молчал.

Билл попытался заглянуть за архитектурный заслон рук незнакомца. Ас изрёк:

– «Голова тигра на геркулесовом торсе», как сказано в Предании.

– Это что? Ничего не понял. Подскажи…

– Я тебе не записная книжка… властитель.

– Да… что с тебя взять. Курс в военной академии ограничивается цитатами без подписи. Ты же не учился в университете.

– Будто ты учился.

– Да я до трёх пропадал там… почти каждый день.

– Просто сидеть на подоконнике и… ну, как сказать, здороваться с девушками это не всегда значит учиться.

– Но не всегда и не значит.

Притворная и приторная перепалка, затеянная для разогрева, была прервана.

– Слишком сложно. – Ответила спина, обтянутая курткой в дожде унылых прядей. Немытое золото совсем не волнующе расползлось по жёстким взгорбиям лопаток.

Оба замолчали.

Засаленная ткань без шуток развлекалась показом такого плечевого пояса, что Билл приподнял не без усилия рыжую бровь.

Голос спины был низким, на октаву – это такая штука, Ас сто раз объяснял сиру Баст… – на октаву ниже, чем у Билла. Он был низкий и тёплый… характер – неясен, настроение – спокойное. Ничего не говорил голос.

– Волосы у тебя красивые. – Сладко молвил Билл. – Длинные такие…

Обернулся. Лицо с заложенной за ухо грязной прядью обросло бородой. Сверкали глаза. Не из-за каких-либо бушующих эмоций – сверкали по определению, как звёзды, понимаешь, в небе…

Новый нибириец, упираясь поясницей в стойку, поставил локти на неё пошире. Куртка разошлась надвое, как врата в душу, тускло освещённую пряжкой сползшего ремня.

– Вижу, приятель, ты ценишь прикосновение воздуха к плоти. – Сказал Билл, откидываясь на стойку и разглядывая голую светлую кожу с будто вставленными под неё латами. – Под одеянием ты сам по себе. Это что-то да значит. Говорит о тебе, э?

Билл вспомнил, что где-то видел лицо, которое сейчас смутно требовалось угадать среди набора всех видов волос, могущих давать всходы на коже нибирийца.

– Я видел тебя… но там ты выглядел, как мёртвый. Это я не очень неделикатно?

Незнакомец ответил:

– Узник всегда мёртв.

Билл переглянулся с Асом.

– Круто забрал. А?

Ас согласился.

– Будто гречневой каши наелся.

Нехорошо вдвоём на одного с шутками, Билл это понимал. Но понимал и другое – перед ним нечто такое, что грех было бы не поточить об него карманный ножичек, если б таковой имелся у Билла. Радостное предвкушение – от нового ли знакомства, от всего вида этого типа… – проникло сразу в кровь Билла. Будто в руке медленно вырастало копьё – его давний сон-морока, который он не забывал.

Во всяком случае, бояться задеть чувствительность этого парня не стоит. Не потому что тот бесчувствен. Нет, как раз… кажется, как раз напротив.

Хотя с первого взгляда об этом лице можно было сказать значительно меньше, нежели о его спине, с которой так неудачно началось знакомство.

Длинные пряди и борода предлагали живописцу, стой тут таковой с вдохновением наготове, только глаза и лоб.

Ну… глаза? О цвете которых судить было трудно, будто и тут он себя банными процедурами не утруждал. Билл поднапрягся. Фиолетовые, что ли… странный-престранный цвет.

На полголовы ниже ростом, чем Билл, он был, пожалуй, даже шире в плечах, суше плотью.

– Одна леди сказала, что ты… несколько оброс… – движение, – теперь вижу, что не все леди преувеличивают.

– Что такое тигр?

– Это животное, понимаешь… – Задушевно сказал Билл. Он посмотрел на Аса, то ли надеясь на словесную поддержку, то ли наоборот, приказывая молчать. – Сказочное. Вроде леану.

– Хуже? – Спросил неизвестный, снова предлагая говорить за себя спине – вернулся к своему стакану.

– Из него так и не сделали говорящего человечка.

– Понимаю. – Согласилась спина. – А тебя из чего сделали?

– Это ты, действительно, интересуешься? Или, чего доброго, обидеть хочешь?

– Тс, тс. – Громко осёк Ас. – Мешаешь. Пусть допьёт.

– Драки не будет? – Загрустил Билл.

– Не будет.

– Леану ведь сильнее? – Спросил Билл, обращаясь к Асу.

– Это вы спрашиваете у меня, сир? – Огрызнулся Александр. Глаза его внезапно заблестели.

Незнакомец рассмеялся за стеной спины. Сказал:

– Ну, да, он ведь не записная книжка.

– Угадай, кто он?

– Он твой телохранитель.

– Ну, знаете. – Отчеканил Ас с таким видом, будто последнюю фразу из выношенной диссертации, скрипнув мелом по школьной доске.

– Я и сам могу охранить своё тело. – Сообщил Билл.

– Высказывание не отдаёт умом.

– Я тебе не собираюсь что-либо отдавать. – И внезапно предложил. – Будем на вы. Это сразу сблизит нас.

Энкиду поставил правый локоть на стойку, левый спустил.

– Дружище, не имею намерения сближаться с тобой.

– Значит, то полосатое существо, из которого тебя сделали, было грустным и замкнутым.

– Если у тебя в роду Хорсы, почему ты белый?

Билл обрадовался. Развёл руки.

– Да я скорее персиковый, а местами я просто расцветаю.

Он посмотрел в окно, где ждал цветочек.

За призрачной преградой он прижимался на согнутой дугой от нетерпения лозе к вымытому вчерашним дождём стеклу. Видны были шипы и нежнейшее личико цветка.

Билл явственно увидел, как падает дождь из блестящих треугольных капель и встряхнул головой – это было просто видение. Стекло эвон… целенькое.

– Впрочем, – закончил Билл, стараясь быть точным, – ты же не видел меня всего.

Ас мрачно занялся заказом выпивки в одном экземпляре.

– Да ты вот у любой… в смысле вот у друга, что ли, спроси.

– Я тебе не друг. – Блеснуло стекло. – Я на тебя работаю.

– Да вот спроси у него, хоть и не друг… мы с ним вместе мылись.

Потёр ладонями голову, похлопал себя, подняв руку.

– Он тебе скажет. Только на ухо – неудобно же.

И, правда, было неудобно – вдалеке в мирном мирке кафешечки кто-то уже смотрел девичьими глазами. Возможно, немногие посетители чувствовали примерно то же, что ощущается перед грозой – что-то с воздухом и вот-вот раздадут тетрадки с текстом ролей.

Энкиду слушал. Заметил вскользь:

– А ещё Хорсы жуть умные, говорят, были. И даже их человеческие коперы почти не хуже.

– И что?

– Нет, нет, – заверил Энкиду. – Это я так… думаю вслух.

Билл вгляделся и хлопнул себя по лбу.

– Ну, точно. Фото…

– Что? – Невольно спросил допивающий из стакана и вздёргивающий бороду, будто желал прозреть в потолке небо.

– Забыл. Ты бы мне тово, автограф… Если ты писать умеешь, конечно. Я не в обиду. Образование вздорожало.

Энкиду устроился так, что половина волосатого лица осталась в тени, и взгляд блестел исподлобья. Биллу помстились в двойном прицеле жертвенность и спокойствие постоянной ярости. И ещё ему почудилсоь где-то виденное – чёрное дерево, обрыв и шествие неизвестных. Но вспомнить, откуда это, не смог.

– Это ты зверюшек выпустил? Любишь зверюшек…

Длинноволосый незнакомец отметил, что Баст побледнел. Говорят, трусы бледнеют от гнева и любезного их сердцам страха. Что ж, сейчас представится случай проверить, так ли верна это древняя мудрость.