Текст книги "Глобус Билла. Первая книга. Почти человек"

Ас первым пришёл в себя и произнёс:

– Простите, сир. – Таким изменённым голосом, будто принял по совету того чудесного ветеринара не менее полустакана рекомендованного собачке средства.

Билл покосился, но смолчал. Его буйная душа утишилась от вида такой красоты.

Инженер сделал движение: «К вашим услугам, сир», и, воспользовавшись тем, что фигурки ожили, предложил им спуститься на пару ступеней на вышку, откуда откроется самый подробный обзор кораблей.

Его величество, облокотясь на перила, сказал, указывая на циклопический торт из металла и камня, несколько несуразный, но чем-то привлекательный:

– Вот, говорят, похож на легендарный Царский Град. Тот самый, на котором последняя династия великой эпохи испытаний пережидала потоп, погубивший Эриду. Осколки Града стали частью литосферы, и на глубине двух геологических периодов, наверное, вплавилась в магму каминная решётка, хранящая память о мимолётных свиданиях и взглядах, перехваченных ею в отблесках семейного огня.

Он печально посмотрел на пялившего карие глаза Билла. Тот шевелил губами и вздрогнул, когда отец снова обратился уже непосредственно к нему:

– У нас такого, сынок, нету. Это древние могли себе позволить… балки над обрывом холла, бальная зала и уйма кладовых, не говоря уж о заколоченном крыле дворца, где тебе и просторная темница, и площадь с трибуной, и ритуальные помещения… прелесть расточительства. У них, верняк, с финансами было получше.

– Да какие ж, папа.

– Династия, чьё имя потерялось.

– А как же дядюшка?

– Кто?

Папа, казалось, смутился. Он завертелся быстрее своих очков.

– Глянь, сынок. Остроносые…

В соседней комнате летали самолёты.

– Почему они…

– Не могут находиться в статичном состоянии. – Пояснил Ас. – Устройство двигателя.

Остроносые напоминали хищных рыб в поисках лакомого куска. Один чуть повёл носом и, нервно дёрнувшись, вылетел из строя. Передние огни мигнули.

– Красивые. – Неуверенно заметил король. – Древние говорили, некрасивый самолет не полетит.

Билл попытался их сосчитать. Это было непросто. Гонимые нервно бьющимися сердцами, машины мельтешили, храня строй.

– Кажется, сорок.

На повороте строй совершал престранный манёвр: замирал, как бы не в силах двинуться дальше. Пока один из них не подпрыгивал в воздухе, и тогда стая снималась с мёртвой точки. Прорези в стенах зажигали на боках сорок острых отливающих медью знаков.

Под нервной стаей дюжина кораблей потолще вяло шевелила хвостами. Носы их были красны, что придавало им не зловещий, а чуть комический вид.

– Бомбардировщики первых поколений. Экипаж до полусотни.

В самом низу на полу спокойно сидел плоский шестиугольный корабль, производящий такое впечатление, будто вытесан из белого камня.

Шанни обрадовалась:

– Это из учебника. Строительный отвес, мог также служить шуруповёртом, если кидался по прямой вниз с орбиты. Большую дыру мог пробить. Очень полезно для рытья колодцев или фундаментов.

Пернатые торопыги облетали строителя по неверному кругу.

На Билла почему-то вся эта компания произвела тяжёлое впечатление. Он вышел и подпрыгнул от неожиданности: над поляной с синергетическим газоном суетились, как крысята, усыновлённые кошкой, семеро маленьких, не больше письменного стола, беспилотников – так называемых стрелок.

– Папа, закругляйся. – Молвил Билл.

– Да я ещё и до середины не дошёл. – Добродушно ответил отец, вокруг которого крысята исполнили весёлый танец. – Или ты имеешь в виду…

Он пощекотал крысенка, и тот подскочил, издав протестующий писк.

По галерее на вторую площадку поднимался Ас.

Снизу смотрел Энкиду. Билл подумал, какое впечатление производит Ас на окружающих.

Иногда, когда он смотрел на Александра сира, он видел совершенно явственно: большой шар какой-то планеты, и на его фоне древний хищник, задрав острую морду…

Папа поднял палец.

– О.

Билл пригляделся.

– Эвон… Совершенно круглый. Будет лететь и светиться…

Билл остановился.

(…После этого прошло изрядное количество ярролет, но, когда заходила речь о том, первом мгновении, спора не вызывало только одно. Первым увидел Билл.

Правда, он столько раз это повторял, что всем уже стало невмоготу. Даже если бы кому-нибудь захотелось поддразнить Билла, уже сил не было.)

Он остановился и вытянул ручищу. Палец Кишара указывал туда, куда они, утомившиеся перечнем кораблей, наверное, уже не посмотрели бы.

Они увидели в углу ангара, как им показалось, небольшую планету, которая была подвешена ни на чём. В белизне и обшарпанной чистоте стен она выглядела до приятной жути живой и обитаемой.

Половина её, обращённая к востоку, светилась изнутри, будто здесь и стены не было. Западное полушарие темнело, изредка показывая какие-то набухающие синие жилки, будто шар думал, и мысли волновали его тёплую плоть.

– А…

Баст-старший с весёлым смешком направился в угол к сияющему радужному шару, чуть приплющенному на макушечках. Тут они поняли, что перед ними просто – корабль, звездолёт, похожий на глобус.

Потом они – а двое из них чуть не до драки спорили десятилетиями – кто первый это сказал. Увы! Кто первый сказал, что Глобус похож на глобус – и хроникёр не может засвидетельствовать. Сожги папирус, жалкий писака, выбрось стилос, напоминающий тебе ножичек… впрочем, если хочешь – продолжай.

Тут, слегка придя в себя, они увидели уже чуть спокойнее, что шарик – или точнее, эллипс, что довершало его сходство с планетой – вовсе не так уж велик. Но они продолжали смотреть на него. Они стояли там, где их застало первое впечатление. Даже Билл не торопился сделать первый шаг.

Баст-старший, конечно, постарался, как мог, чтобы испортить волшебное впечатление. Он сразу стал трещать, так как заметил, какое впечатление корабль произвёл на молодёжь, и особенно на ту её часть, у которой были светлые волосы и синие глаза.

Папа доволен, сказал себе Билл. Но и я…А я? Что со мной? Я видел…

– Шарик уникальный, снят с производства. Дорогая игрушка. Смотрите мне. Полегче с вечеринками. – Добавил он, давясь смешком, столь добродушным, что Энкиду посмотрел на длинную челюсть господина.

Господин вёл себя прилично, приподнятое настроение не лишило его воспитанности. Правда, он всех перехлопал – кроме леди, само собой, что они снесли с неподражаемым покорством и смирением. Энкиду разок покосился на царскую ухоженную кисть, упавшую на его, законопаченное во вполне приличную спортивную куртку, огромное плечо. А так, ничего. Руку царь убрал не сразу.

Шанни разок задалась вопросом, было ли это проявлением вообще свойственного его величеству дружелюбия, или царь воспользовался поводом прикоснуться к кому-то из них лишний раз.

– Значит, нравится? – Спросил король.

И хотя он задал этот вопрос раз в одиннадцатый – хотя кто считал? – никто не рассердился. Он широким жестом обвёл пространство ангара. Рукав лоснящегося, как требуют законы элегантности, поношенного, страшно дорого костюма отразил блёклый свет.

– А как он будет выглядеть там… там…

Они пока помалкивали. Тем временем, его величество потребовал прищёлкиванием пальцев, и дежурный интеллигент, скосив от усталости умные глаза, кивнул кому-то. Стены вдруг оказались обвешаны лампами. Шанни что-то сказала, так коротко, что все заинтересовались.

Билл только мельком глянул на два синих огня и снова отвёл взгляд.

Глобус зажёгся.

Билл отвёл глаза от пульсирующего эллипса с изгибом неведомой реки с таким трудом, будто к поверхности Глобуса прилипли карие его радужки, посветлевшие до тайной золотой подкладки, как у тех королей, которые, говорят, правили Нибиру до Абу-Решита, или же Он был одним из Них.

Вокруг Глобуса плыли иногда едва заметные блики, повторяя его очертания.

Все ждали, что ли. Ас начал что-то говорить об экономичности и стратегической защитке, когда Билл отверз уста.

Он сказал:

– Я назову его Глобус.

Энкиду посмотрел под ноги и улыбнулся. Шанни смотрела на короля, но, увы, не видела, что его величество улыбается ей. Баст-старший сказал, подумав, посреди тирады относительно покрытия из синергии:

– Что ж… довольно, э… точно. И как-то это… – Он посмотрел на Шанни. – Свежо.

И закричал:

– Свету нам!

Усталый нибириец подвёл их к Глобусу.

Тогда они явственно увидели то, что раньше только могли предположить. Корабль был заключён в прозрачный кокон синергии, поддерживающей его, так что чуда, конечно, тут никакого не наблюдалось. Синергия дорожала. Будучи бесплатным и бесконечным потоком, она зато пожирала оборудование.

Отодвинув пред ними засов синергии, нибириец пропустил их внутрь. Они ощутили то, что дарила вечная энергия: сочетание стихий …воздух… вода… огонь… сама суть вещества в его двойственности. Каждый ощутил по-своему.

Биллу почудилось дыхание океана, Энкиду всем своим остриженным существом воспринял спокойствие и веру земли. Ас слышал шёпот огня в разговоре молчащих пока двигателей, а Шанни… что было здесь для неё?

Король пошептался с дежурным, и тот, начертив по воздуху код, сказал:

– Открыто…

Пока он говорил, на стыке светлого востока и тёмного запада, срастающихся почти незаметно, зашуршало что-то, и гигантские врата корабля начали раскрываться.

– Новая система шлюзов. – Шепнул дежурный, но его услышала только Шанни.

Даже Ас только и делал, что смотрел своими серыми ледышками. Никто друг друга не поддразнивал.

Шлюз занимал в высоту треть корабля, и стыки были не видны.

– Сочетает принцип раздвижного и подъёмно-опускного. – Донёсся откуда-то из глубин мозга шёпот инженера. – Вообще у него тринадцать функций.

– Скока-скока? – Сразу невежливо переспросил Билл, хотя все отлично расслышали – сколько.

Инженер повторил и прибавил, что функции вариативны и моделируемы.

– Хороший выбор, сынок. – (В одиннадцатый раз.)

– Занавес способен пропустить шатун. В обе стороны.– Сказал инженер, и они окончательно убедились, что он, действительно, интеллигентнейший нибириец. Все, что он говорил, мало того, что было ценно и умно. Он ещё при этом говорил вполголоса, так что вы могли решить, будто это вы не услышали, а сами подумали.

Но помянутое чувство достоинства ему было не занимать, и это стало понятно из следующего: Билл бросился к нему и крикнул:

– Во имя Абу-Решита, как вы его назвали?

Тогда интеллигент улыбнулся совсем другой улыбкой – чуть с чудинкой, так она была неожиданна.

– Мы так назвали его – те, кто работал над ним – Большой Занавес. Он работает на синергетических полозках, что создаёт… как видите… эффект расходящейся завесы.

Да, они видели.

– Но, как сказано, у него ещё чёртова дюжина вариантов. Может пропустить шатун… при желании. – Повторил инженер, хотя был не из тех, кто повторяется…

Тут Ас внимательнее посмотрел на инженера, хотя до этого, как истый военный, он всячески показывал, что штатские умники должны сидеть (на своём шестке).

Большой Занавес, или, как они впоследствии называли его – безешечка, – расходился с лёгкостью, непостижимой для такого массивного и сложного сооружения.

Рассказывая – через мужественного суфлёра – папа сыпал умными словами, вроде:

– Горизонт сцены из любого пункта наблюдения. Падуги… Арлекин…

Наговорившись всласть и перестав понимать, что он говорит, царь ослабел и умолк.

– Ты всё сказал, что хотел, папа?

Баст-старший, заведя глаза без очков на крайний Запад, повёл их.

Глобус был не так, чтоб уж очень велик, метров ста пятидесяти в диаметре. Восточная его сторона забрана стеклом, но снаружи ничего из внутреннего убранства не видно. С запада Глобус радужно светился и вдруг остывал, темнел. Здесь покрытие стены было непроницаемым для источников из космоса.

– Там у вас лесенка, винтом. Чудесная лесенка, узенькая, но весь глобус изнутри обежать можно.

Лестницу они, войдя через распахнутый, как ткань и даже собравшийся складками портал, увидели. Шанни обернулась на врата.

– И, впрямь, на занавес похоже.

– Очень сподручно. – Объяснил усталый дежурный, прежде чем его величество успел сказать то же самое, только более образно.

Папа – ничего, даже не покосился.

Вошли и увидели, что оказались в обычном большом доме. Просторная прихожая с зеркалом и встроенными шкафами. Ас покачал пальцем великолепную штуковину, предназначенную цивилизацией, чтобы удобно надевать ботинки. Хоть зарежьте хроникёра, но как точно звучит её название, ему неизвестно.

Две лестницы расходились на восток и запад. На широкой восточной площадке в кадке высилась пальма.

– Кто будет поливать? – Спросила Шанни. – Я пас.

Западная лестница была уже и круче – похожа на выросшую и получившую аттестат винтовую. Перила напоминали змею, застывшую в задумчивости, так что её кое-где успели обвить плети растения с лаковыми листьями.

– Как это называется? – Спросил Билл.

Снизу если посмотреть, что и сделала Шанни, а за ней все остальные, видны были потолочные балки.

Прямо пред ними за решёткой кабина старинного лифта.

– Можно сразу в рубку попасть. – Пояснил король.

Кроме того, они сразу увидели и даже скорее почувствовали ту лестницу, о которой упоминал король. Она обвивала корабль изнутри, ветвясь, как западное растение. Сквозь стены там и сям прорастали переходики вроде мостков над речкой.

Слева и справа две шторы.

Компания разделилась. Ас, не почтив лифт, заспешил со страшно деловым видом в левую кулису, чтобы пробежав по закрытой части лестницы, добраться до главной рубки.

Снизу чувствовалось, как дом живёт. Ворчание холодильника было таким мирным, что сразу настраивало на бытовой лад.

Король завернул в коридорчик направо. Билл пошёл за ним, думая так отчаянно и с такой быстротой, что его черепушка, пожалуй, должна была запротестовать. Если поделиться таким откровением, скажем, с Александром, что он скажет, любопытно?

В коридорчике сразу стали зажигаться настенные лампы, но одна или две забарахлили. Король озабоченно потрогал абажур и пробормотал:

– Да что ж это. Ведь сказал же…

Он осёкся. Билл смотрел на него.

– Папа…

Король сразу заторопился:

– Ну, что, ну, что… папа, папа. Конечно, папа волновался и велел… тут всё привести в порядок. Все корабли должны были надеяться, что один маленький славный мальчик захочет с ними поиграть.

– Папа. – Снова повторил Билл, и напрасно.

Он махнул рукой, и, кстати, сразу зажглись лампы-халтурщицы. Последовав за отцом, он оглянулся, но ни Энкиду, ни Шанни не увидел. Компания разделилась. Каждый хотел побыть с машиной наедине, разведать побольше, и для себя что-то уяснить.

Нас четверо, и у каждого свои мыслишки, память и, возможно, намерения. Да… весело будет.

Билл покорно последовал за скрывшимся в полутьме ещё не освещённого коридора отцом. Его голос был хорошо слышен, даже когда его величество канул за резкий и внезапный поворот. Билл остановился – ну, как принято говорить, как вкопанный.

Славный какой поворот. В самый раз для появления привидения, держащего под мышкой свою голову или без головы, но кого-то более весомого с пистолетом в руке. Такие, прямо скажем, неумные и несвоевременные мысли, если это можно назвать мыслями, посетили Билла и ещё раз, очень скоро.

За поворотом он обнаружил, что голоса или иных признаков отца не обнаруживается, зато увидел, что домашний путь разошёлся перекрёстком.

Лесенка резво, как котёнок, карабкалась отвесно к площадке, где были видны четыре двери. Ведут к жилым, служебным, стратегическим и техническим помещениям. Умный умысел – просто и понятно.

Коридор на восток светлел в конце – там светилась дверь. Наверное, гостиная, о которой говорил отец. Направо коридор сужался и пол понижался. Билл прислушался и, пройдя по коридору, приоткрыл низкую дверь: здесь он увидел стиральную машину и ретировался. Вернувшись в исходную на перекрёсток, он пошёл прямо и оказался в крохотном внутреннем дворике.

Фонтан и скамья. Вот и всё, что здесь было по части меблировки.

Потолок терялся в свете и тьме, угадывались мостки и переходы. Стены цилиндрического помещения густо увиты растением с западной лестницы. Теперь Билл увидел, откуда тянулись многочисленные плети этого зелёного и очень жизнеспособного обитателя корабля. У фонтана перед скамьёй чёрный треугольник источал отнюдь не противный запах здоровой и богатой земли. Туда уходили, матерея и черствея, плети, преображающиеся у своего истока в тяжёлые толстые лозы.

Билл рассмотрел переплетение ветвей. Похоже, ни цветов, ни плодов это растение не признаёт.

Скамья белела удобным квадратом, похожая на посмертное существование какого-нибудь удобнейшего дивана. Благородство камня напоминало о памятнике.

Сверху в перекрытиях слышались шаги и дважды голоса, в которых он признал тонкие ноты Шанни и низкие перекаты баритона Энкиду.

Билл задумался, почему-то почесался и сел на скамью, как оно вроде и предлагалось, чтобы довершить сходство с памятником. По сторонам дворика легонько пульсировали еле заметные огоньки.

Дворик был замкнут, и выйти из него можно только этим вот коридорцем. Билл снова задрал подбородок. Конечно, если попробовать влезть по лозе до нижнего мостка и подтянуться на руках. Но зачем?

Тем не менее, Билл поднялся с удобного, приятно прохладного ложа и подошёл к стене. Подёргал лозу и задумался – как отнесётся вот этот довольно крепкий с виду, как добротный канат, побег к попытке Билла вступить в более тесное знакомство и выдержит ли лоза царское немалое тело?

Голос Шанни раздался совсем близко. Она говорила что-то вроде о погребах на юге. Билл сумел разобрать только пару слов:

– …если выгорит, сумеем продержаться… кувшин…

Билл в два шага приблизился к фонтану, который, очевидно, был заключён в вечный кругооборот и трудно представить, сколько раз омывал корни странного растения, – вскочил на скамью.

По мосткам несколько раз ударили тонкие каблуки, и в двух местах более основательные шаги отметили движение над головой наблюдателя. В полутьме мелькнул свет и край платьица. Билл улыбнулся и постарался сделать свой взгляд скромным и бесстрастным. Он окликнул совсем негромко:

– Вы бы сюда шли. Отсюда такой вид.

Голоса замерли. Потом ещё шаги, и осветились мостки. Свесились две пряди светлых волос. Ослеплённый, Билл отступил и споткнулся.

Свет чуть помягчел, и два синих глаза заблестели над смутно белеющими мостками.

– Э, да за нами наблюдают. – Сказал тяжёлый и спокойный голос.

Шанни пыталась рассмотреть помещение. Потом сказала, отходя вглубь, так что её юбка порхнула, как чудовищной величины бабочка:

– Интересно, многое ли он успел подслушать.

Билл рассмеялся – почти искренно. Нервы натянулись, в клетке ребер забилось сердце, которое он представил себе совершенно явственно, как на плакате в универе.

Он поспешил вон из загадочного дворика, и на перекрёстке, заслышав их шаги, столкнулся с Энкиду.

Шанни, чьи синие глаза потемнели в полутьме коридора – или ему показалось? – заметила:

– Что-то нашёл?

Билл кивнул. Сердце медленно успокаивалось. Он сказал, причём голос – как он отметил со стороны – звучал, как обычно, то есть глуповато и внушительно:

– Приют для поэта.

Шанни обернулась к Энкиду, который после столкновения с братом отошёл:

– Есть такие среди экипажа? Просим пассажиров сообщить, есть ли среди них поэт?

Билл возразил:

– Этак никто не признается. Сначала скажи, что мы падаем.

В эту самую минуту пол под их ногами слегка дрогнул. Лампы мигнули, и одна из них погасла.

Энкиду успел сказать:

– Серьёзно, боцман…

Повинуясь стайному чувству или чему-то более ощутимому, погасла ещё парочка, и вскоре коридорчик заняла темнота. Билл сразу услышал их дыхание и смешок. Смешок был, что называется, натянутым.

Баритон Энкиду, обрастая в темноте весом и мышцами брата, ответил:

– Уже взлетаем?

Тут же издалека снизу, как им показалось, и ещё где-то очень высоко разом заговорили. Вернее, один голос кричал. Билл признал отцовский на грани паники.

– Давайте-ка проясним, что там затеял командир. – Предложил Энкиду.

Билл ощутил укольчик раздражения. Уж больно непринуждённо братец взял компанию по выводу прекрасной дамы из тьмы на свои плечики.

Он заставил себя устыдиться.

– Наш прохладный приборы опробовал. – Мирно предположил он.

Энкиду так охотно ответил:

– Ага, и локоток соскользнул. —

Что Билл устыдился по-настоящему. Тут же он испытал что-то похожее на прилив нежности, вроде как безадресной.

Впрочем, они мгновенно оказались в надёжной тишине вполне освещённой прихожей.

Энкиду предложил пойти по восточной открытой лестнице, но тут к ним из правой кулисы нагрянул рысцой его величество. Он перебирал очки и тараторил:

– Вы испугались? Бедные мои… это суровый твой друг, – обращаясь к Биллу, пояснил он, косясь на ничуть не испуганную Шанни, – шевельнул там что-то. Уж он мне объяснял, объяснял… но ты же знаешь, я и в Мегамире вечно умудрюсь вместо пиццы вызвать, в лучшем случае, полицию.

– Вот, я же говорил. – Разом молвили Билл и Энкиду.

Король сказал:

– Он там вовсю критикует систему охлаждения или замерзания, уж не знаю что.

– Я его сейчас охлажу. – Вовсе не сурово пообещал Билл.

Шанни снова рассмеялась.

– Так короче. – Сказал король, показывая очками на левую кулису. – Если повернёте направо на третьем повороте, там сразу дверь увидите.

– Написано – не беспокоить. – Отозвался Билл.

Король сказал, что с ними не пойдёт. Ему очень нужно кой-что проверить, и, не договорив, что именно, он для любителя мучного довольно быстро смылся по направлению к службам.

Они направились в рекомендованном направлении, умолив Шанни идти между ними. На третьем повороте они, видимо, не повернули, заплутали в рекреации со множеством дверей, и Энкиду сказал:

– А, ну, его. Давайте лучше сюда.

Внимание всех троих привлекла комната в западном полушарии. Небольшая, стены в стеклянных шкафах, она располагалась там, где сходились боковые лестнички, ведущие от Главной Лестницы через прорези в переборках.

Сквозь стекло Шанни увидела книжные корешки и штабельки старинных дисков. Сбоку сдвинутый и перевёрнутый на бок ждал своей участи стол для бильярда.

– Ваш командир велел убрать. – Шёпотом пожаловался внезапно присоединившийся к ним с довольным выражением царь. – А я-то для вида послушался, больно строг. А сам думаю, пусть полежит. Чем вам ещё заниматься в полёте?

– Да, и в самом деле. – Согласился Билл, отодвигая схваченный отцом мазик.

На втором этаже над этой комнатой обрели кухню. Эти два помещения были обычной прямоугольной формы.

Билл оглядел мойку и сушилку и сказал:

– Семечки, вашество, припасли? Для заполнения умственного пространства?

Царь сказал:

– Надо поискать. Вряд ли. Продовольствием твоя мама занималась.

Шанни вздохнула с облегчением.

– Это вот радует. Если бы этим занимался кто-нибудь из них…

Царь взглянул, прикоснулся зачем-то к узлу галстука, и, когда Шанни отвернулась, ляпнул:

– Это тоже есть, не беспокойся. Чтоб было чем об скалу Эриду вдарить.

– Так, а где у нас тут руки помыть? – Хозяйственно спросил Билл.

Руки, оказалось, есть где помыть. Под библиотекой разместились широкие антресоли со стиральными машинами, а на уровень ниже – с тем, что конюх называл «царской репетицией». Билл благоразумно не стал цитировать, чтоб уж совсем не прослыть пустым шутником.

– Хорошая звукоизоляция. – Сказал Билл. – Ежли мы будем в библиотеке наслаждаться литературой, а кто-нибудь зайдёт руки помыть.

Ванная понравилась, но одно вызвало сомнения.

– Далековато от жилых комнат, не находишь.

Папа пожал плечами и что-то сказал шёпотом. Билл радостно засмеялся.

Поймав неодобрительный взгляд заглянувшего к ним командира, вероятно, наладившего систему охлаждения и самостоятельно шаставшего по кораблю, Баст-старший предложил посмотреть жилые комнаты.

Перешли по шаткому мостику в восточное светлое полушарие. Билл останавливался, перегибался и всматривался, пытаясь отыскать среди балок и ламп помещение с фонтаном.

– Ты уронил что-то? – Спросил неизвестно откуда появившийся Ас, когда Шанни наткнулась на более, чем на половину свесившегося вглубь корабля Билла.

Тот обернулся и поглядел полоумными глазами.

– Я? Я тут ни причём… – Опомнился. – Слушайте… вот пристали. Идёте? Идите.

На востоке в небольшом холле-подъёмнике у выступа вроде скалы их потряс свет, заливающий снаружи прозрачную стену. Вид открывался на поле удивительно точный – приглядись, даже травинку разглядишь.

– Оттуда вас совсем не будет видно. – Сразу утешил отец.

– Уф, успокоил, – ответил Билл, – а то я подумал, что с бритьём придётся быть повнимательнее.

С площадки открывались двери в две комнаты – Игровую и Детскую.

– Там ещё Балкончик. – Объяснял отец. – Выдвижной.

Ас тщательно изучил выражение лица Билла.

– И он, несомненно, выдвигается только из командирской рубки. – Процедил он.

Билл, кинувшийся в Игровую, обернулся.

– Само собой. – Заговорил он. – Мы не будем с Энком выкидывать отсюда ложечки из семейного серебра.

Ас прислушался.

– Кто так делал?

– Никто. – Сказал Билл.

Его величество, входя следом за компанией, хихикнул.

– Ну, один ребёнок… когда его впервые привезли в городскую квартиру его папы.

Ас безжалостно слушал.

– И много он серебра накидал?

Билл нетерпеливо огрызнулся, глядя, как Шанни подошла к балкончику и что-то рассматривает:

– Мне показалось, что они там внизу все вампиры и оборотни.

Энкиду ответил Шанни на негромко заданный вопрос. Тщетно прислушавшись, Билл услышал, как папа вздохнул.

– А я-то решил, ты хочешь что-то пообещать народу.

– …внутренние замки. – Говорил Энкиду.

Шанни возразила:

– Но это же не сумасшедший дом.

– А кто тут сумасшедший?

– Никто, ваше величество, – ответила Шанни, хотя король смотрел на Энкиду.

– Внутри дом неплох. – Важно подытожил Билл. – Но где же собственно Игрушки? Заметьте, я имею в виду игрушки, а не пистолеты.

– О, их тут полно. – Отмахнувшись, ответил отец.

После последнего вдохновенного порыва он как-то приутих, что было папе несвойственно и придавало ему, пожалуй, вид слегка зловещий. Наверное, лет тридцать назад он при этом делался обольстительным, да и сейчас папа, в сущности, совсем недурён. Настоящий отменный и увесистый политикан с прекрасными зубами и без живота.

Ас холодно обвёл комнату – светла и высока – и присутствующих взглядом.

– Надеюсь, мы займемся Игрушками позже.

Энкиду ответил:

– Ну, да, долгими зимними вечерами… не сомневайтесь, комр.

Командир снова ушёл от них по лесенке, ведущей в рубку. Её создатель поместил на севере, в комнате, которая имела форму лодочки, но была исключительно удобной и разумной.

Король потащил остальных в Детскую, смежную с Игровой. Здесь всё выглядело как в идеальной детской. Кровати в два этажа и ещё одна в углу.

– Для няни, а?

Шанни бесцеремонно оглядела Билла.

– А что ты на меня посмотрел?

Его величество восторженно сказал:

– Дом для молодой семьи.

– С демографическим потенциалом?

Царь охотно посмотрел на красивую Шанни и закивал.

– О, да.

– Потому, наверное, и снят с производства.

Царь погрозил.

– Детская для детей, игровая для игрушек… спаленка для молодожёнов, которые собираются пронести своё пылкое чувство сквозь тернии привычки и карьерного роста. И всё – с размахом, этак.

– Папа, ты если что, работу найдёшь. – Уверил Билл. – Из тебя экскурсовод по столице получится отличный.

Баст-старший посмотрел и строгим шёпотом сказал:

– Не называй меня папа… неудобно. Какая-то семейственность получается.

Шанни отвлекла его, спросив:

– А что ещё находится на светлой стороне?

В спальню только заглянули – здесь восточный свет сладко приглушён двойными шторами. Светлый тюль, ради звёздного пейзажа, и глухие чёрные.

– Для того чтобы прикорнуть днём и не мешать привидениям.

Король неожиданно сурово возразил:

– Не пори чушь, сынок. Здесь не может быть привидений.

– Папа, я имел в виду, представь себе, настоящих… с цепями и отрезанными портфелями под мышкой, издающих невнятные стоны. А не секретных сотрудников. К тому же, им бы плохо пришлось во время полёта. Знай, прячься по разным погребам и таскай еду.

– Билл, твои шутки сведут меня в нибирийскую землю раньше срока.

– Граждане всё равно не поймут, раньше или не раньше. Ну что – есть тут кто, о ком мы должны узнать до того, как наткнёмся на дрожащего пехотинца в холодильнике глубокого морожения?

Король сказал совершенно серьёзно:

– Никого из носителей белково-нуклеиновой формы жизни, кроме вас… – он поклонился Шанни, – тут нет, и не может быть.

Энкиду за всех решил:

– Что ж… можно успокоиться.

Беседа как-то расклеилась, но когда все вышли по лесенке из спальни в прихожую, а из неё во внутренний дворик, вроде акульей вышки, король снова принялся расписывать достоинства Глобуса. Впрочем, зря старался – они, эти достоинства, были видны напросвет.

Они разглядывали с высоты прихожую и крыши комнат, будто на сцену заглядывали с высоты, как упокоившийся автор удачной пьесы. Послышались шаги сбоку, и Энкиду, думая о чём-то, повернул голову на Запад.

– Эта тёмная лестница, – протянул он, – кто-нибудь по ней уже прошёлся?

Билл, размышлявший, стоит ли упомянуть о беседке с фонтаном и разросшимся растением, и, кому сказать, встрепенулся.

– Я мельком заглянул. А что?

– Необычное место.

По его тону Билл понял, что братанчик подобрал эти два, в общем-то, обычных слова не сходу.

Ас вернулся и доложил:

– Два дополнительных пункта управления. На юго-востоке под какой-то комнатёнкой пафосной со столом вроде эшафота и камином, куда можно двух царских сыновей валетом сунуть…

– Гостиная это. – Укоризненно поправил царь. – А второй?

– Второй – кто? – Осторожно и дипломатично переспросил Ас.

– Ну, пункт этого самого управления.

Ас намеревался ответить и даже рот открыл, как вдруг они услышали крик. Шанни звала поглядеть на что-то, привлёкшее её внимание.

– Ох, я испугался. – Сообщил его величество – Я подумал… мало ли что тут может быть.

– Что, ваше величество? – Построжал Ас.

Тот помахал, уходя.

– А теперь надо будет кой-что провернуть. Повыбирать всяких паразитов. – Сказал Билл.

– А именно? Политических? – Презрительно спросил Ас, так как Билл почесался. – Тогда уж лучше национализацию, батенька.

– Ну …вязание…

Ас вытянул из кармана проводок.

– Уже. – (Скромно.)

– Ого. И всё? Там же целый клубок был?

– Это из диспетчерской. А здесь ещё потрудиться надо будет. Думаю, это не всё.

– Вот и я почему-то так думаю. Следует найти главный проводок.

– Этак можно ядро из Нибиру вытянуть.

Билл вздохнул:

– Да, это верно. По крайней мере, трон зашатается. Я знаешь, хочу написать на корабле название в родительном падеже.

Они спускались из прихожей под присмотром разошедшегося для них тринадцатифункционального БЗ. Под куполом ангара, в котором инженер удобства ради прорисовал окно своим карандашиком, Билл показал, протирая ладонью пространство, закрасив целый ряд кораблей и часть лётного бескрайнего поля. Заодно попал на луну над невидимым морем.