Текст книги "Начало"

Глава 24

Впереди, в просветах между деревьями, появился сероватый сумрак. В конце августа темнеет рано. Чем ближе они подходили к границе аномальной зоны, тем более странным и нереальным становилось зрелище. Дикое ощущение сюрреализма будоражило разум, когда сквозь лианы и свисающие до самой воды воздушные корни стали проступать фрагменты типичного пейзажа средней полосы России. Березки, купы лещины и два сельских домика на пригорке. Уровень воды понемногу опускался. Возле границы вода едва достигала щиколоток.

Шагавший, как всегда, впереди, Камохин остановился. Он почувствовал, что прежде, чем переступить незримую черту, отделяющую реальный мир от аномальной зоны, нужно что-то сделать. Или, может быть, сказать.

– Что ж, друзья мои, – придерживая за колено сидящего на шее Вадима, квестер обернулся. – Пора сказать «прощай» этой странной земле. Пускай не всегда была она к нам добра, а от комаров и слепней так и вовсе спасу не было…

– К черту прощание! – истошно заорал Орсон. – Псевдокрокодил!

И первым рванулся к черте, отделявшей болото от некошеного луга.

Из кустов, возле которых стоял биолог, разметая фонтаны ила и брызг, выскочило странное, ни на что не похожее чудовищно уродливое существо. С первого взгляда определенно о нем можно было сказать лишь одно – пасть у него была по-крокодильи огромная, и зубов в ней более чем достаточно для того, чтобы внушить страх и трепет всякому, кто их узрит. Поэтому все остальные, не мешкая, последовали примеру специалиста.

По-счастью, до границы было всего несколько шагов, так что обошлось без жертв. Упав в высокую траву, Брейгель тут же перевернулся на спину, приподнялся на локте и выставил перед собой автомат.

Чудовище носилось кругами по другую сторону границы. Будто заводная игрушка. Тварь то и дело опускала вытянутую морду в воду и резко вскидывала ее, издавая при этом короткий, отрывистый звук, похожий на многократно усиленный щелчок захлопнувшегося капкана. Тело твари, похожее на перевернутое корыто с тремя продольными гребнями на спине, опиралось на четыре короткие, кривые лапы. Хвост, широкий и мощный у основания, раздваивался на конце. Как только морда псевдокрокодила уходила в воду, хвост взлетал вверх, выписывал замысловатую петлю и хлестко падал вниз. Похоже, чудовище было в бешенстве от того, что существа, которыми оно твердо намеревалось перекусить, внезапно куда-то пропали. Как под воду ушли. Да только мелковато тут было.

– Может, пристрелить его? – спросил Брейгель.

– Зачем? – Камохин поставил на траву сидевшего у него на плечах ребенка.

– Ну, так, для верности, – фламандец погрозил пальцем беснующемуся зверю. – Не внушает он мне доверия.

– Он не сможет пересечь границу зоны, – сказал Осипов. – Я ведь это уже объяснял.

– Да, но пуля-то на ту сторону пройдет?

– Пуля пойдет.

– Так может, все же пристрелить?

– Как вам не стыдно, дядя Ян, – укоризненно покачала головой девочка. – Вы хотите убить беззащитное существо!

– Беззащитное? – Брейгель сел, сложил ноги крестом, поставил автомат на предохранитель и положил на траву. – Нам, скажу я тебе, дорогая, очень повезло, что мы встретили это беззащитное существо возле самой границы!

– По всей видимости, это существо водится на мелководье, – ответила Ирина. – Так что возможность встречи с ним была минимальной.

– Я согласен с ее выводом, – кивнул Орсон.

Он достал фотоаппарат, присел на корточки возле самой границы и принялся снимать беснующегося зверя.

– Будь осторожен, Док, – предупредил Камохин.

– Я знаю, что делаю, – не оборачиваясь, отозвался биолог. Он нажал кнопку затвора фотоаппарата и с улыбкой обратился к зверю: – Псевдокрокодил Орсона! Так теперь тебя станут называть!

Орсон чувствовал себя почти что господом богом, дающим имена тому, что прежде никак не называлось. Но зверю, похоже, было все равно. Он наконец-то смирился с тем, что добыча безвозвратно потеряна, недовольно рыкнул и, выбрасывая короткие лапы в стороны и нелепо переваливаясь с боку на бок, пошлепал в кусты.

– Эй! Постой! – умоляюще протянул руку вслед ему биолог.

Но только что обретшая имя тварь из зоны номер тридцать четыре, не обернувшись, скрылась в кустах.

– Ну, как самочувствие? – спросил Камохин у женщины.

Светлана зябко обхватила себя за плечи.

– Холодно!

В самом деле, после жаркой, влажной духоты болота теплый августовский вечер казался прохладным. К тому же, и одежда, та, что оставалась на них, была насквозь мокрой. Эдак можно было и простуду подхватить.

Камохин и Брейгель быстро достали из рюкзаков теплоизоляционные одеяла, на болоте служившие им подстилками, и закутали в них женщину и детей.

– Может быть, напросимся в гости? – Осипов указал на дома, стоящие на взгорке, не более чем в полукилометре от них.

Камохин окинул Осипова оценивающим взглядом и с сомнением покачал головой.

– Ты давно на себя в зеркало смотрел, Док-Вик?

– Естественно, я не в костюме и не брит. Так что ж с того?

– Я бы тебя в дом не пустил. Тем более, что дом рядом с аномальной зоной. В которой черт знает что творится и откуда непонятно кто выбраться может.

– Из аномальной зоны никто не может выбраться! В смысле, никто чужой.

– Я знаю. А ты пойди, объясни это тому мужику, что в доме живет.

– У меня есть автомат, – прищурился Брейгель.

– А у мужика – берданка. Устроим перестрелку?

– С нами женщина и дети, – напомнил Осипов.

– Синенькие, – уточнил Камохин. – Слушайте, давайте не будем пугать местное население на ночь глядя. Слава богу, у нас нет ни больных, ни раненых.

Дождемся здесь вертолета.

– Ты его вызвал?

– Сейчас вызову. – Камохин полез в рюкзак за спутниковым телефоном.

– Давай, что ли, костер разведем? – предложил Брейгель Осипову. – А то скоро совсем темно станет.

Осипов посмотрел на почти черное небо, по краю которого, возле самого горизонта, тянулись багровые, перечеркнутые серым полосы.

– Я уже и забыл, что такое ночь, – улыбнулся Осипов.

– Точно, – кивнул Брейгель. – К хорошему быстро привыкаешь.

– Ты хочешь сказать?..

Осипов посмотрел в сторону аномальной зоны. На фоне мягкого зеленоватого света, льющегося из-за незримой черты, отделяющей нормальную землю от ненормального болота, чернел силуэт сидящего на земле биолога. Должно быть, Орсон все еще ждал и надеялся, что названный в его честь псевдокрокодил вернется.

– Ага! Мне понравилось жить при свете. Знаешь, Док-Вик, мне кажется, что если бы на Земле никогда не наступала ночь, вся наша история сложилась бы совсем иначе.

– Почему?

– Потому что нам нечего было бы бояться.

– А как же дикие звери?

– Я хотел сказать, мы не боялись бы чего-то неизвестного, прячущегося во тьме. И не напридумывали бы всяких там чертей, оборотней и вампиров. А значит, и боги нам стали бы не нужны. Мы были бы исключительно здравомыслящим народом. И, может быть, уже в самом начале того исторического периода, который мы сейчас называем «нашей эрой», некто по имени Иисус рассказывал бы людям не сказки про жизнь после смерти, а основы общей теории относительности. И тогда к настоящему времени мы бы уже знали, как бороться с этими проклятыми разломами.

– Гипотеза любопытная, только очень уж умозрительная.

– Ну и пусть. Мне все равно нравится…

Продолжая обсуждать начатую тему, Осипов с Брейгелем отправились за дровами.

Камохин сел на траву, включил спутниковый телефон и нажал кнопку вызова.

Оператор ответил после первого же сигнала.

– «Центр – двадцать четыре».

– Квест-группа «Дельта».

Короткая пауза – оператор проверяет данные.

– Назовите себя.

– Квестер Игорь Камохин. Идентификационный номер два-два-четыре-семь-эм-о-три-семь-ноль-один.

Снова пауза.

– Ваша группа числится пропавшей без вести.

– Я в курсе, – усмехнулся Камохин.

– Вы вышли из зоны?

– Как бы иначе я с вами разговаривал?

– Я задал вопрос: вы вышли из зоны?

Камохин скрипнул зубами.

– Да.

Служака, сидящий на связи, понятия не имеет, что такое аномальная зона. Какое там! Он ведь если куда выходит из ЦИКа, так не дальше хозяйственного двора, чтобы покурить.

– Где вы сейчас находитесь?

– На лугу между берез.

– Мне нужны более точные данные о вашем местоположении.

– Найдите нас по сигналу телефона.

– Я задал вопрос: где вы сейчас находитесь?

– Иди к черту! – не выдержал Камохин. – Только сначала передай господину Кирсанову, что у нас два пакаля. Ты слышал? Два!

Не дожидаясь ответа, Камохин кинул включенный телефон в траву.

– За нами прилетят? – с тревогой спросила Светлана.

– Куда они денутся? – усмехнулся Камохин. – Будут здесь, как миленькие, часа через полтора.

И он оказался прав.

Они сидели вокруг костра и пили чай. С одной стороны их черным куполом накрывала темная, безлунная ночь. С другой, будто фантастическая диорама, стояла светящаяся стена, за которой простиралось затянутое лианами болото. Псевдокрокодил, которого так жаждал вновь увидеть Орсон, так и не появился. Зато пару раз мимо них, демонстрируя себя во всей красе, пробежал по мелководью на вытянутых щупальцах древесный осьминог зеленовато-коричневого окраса.

– Странно даже, – Орсон отхлебнул чай из кружки. – Достаточно сделать всего пару шагов, чтобы оказаться в совершенно ином мире.

– Не всегда граница зоны столь явно заметна, – сказал Камохин. – Бывает, что ее и вовсе не видно. И сразу даже не поймешь, что это за аномалия.

– Кажется, в двенадцатой зоне, что на территории Штатов, была такая ерунда, – Брейгель подкинул дров в костер. – Сначала никак не могли взять в толк, что же там не так? Разлом есть, а аномалий никаких не наблюдается. Оказалось, что через разлом на территорию зоны проникли муравьи-мутанты. Ну или какие-то другие, не наши, не земные муравьи. И вот когда они размножились, тогда и начался кавардак. Сначала всякая мелкая живность начала пропадать, собаки да кошки. А затем эти муравьи и за людей принялись. Когда местных жителей начали эвакуировать, муравьи у машин спасателей все покрышки съели. Ну а к тому времени, когда в городок этот вертолеты прислали, уже и спасать было некого.

– А почему люди сами из города не ушли? – спросил Орсон.

– Кто их знает, – пожал плечами фламандец. – Наверное, не смогли.

– Американцы, – усмехнулся Камохин. – Они просто тупо сидели и ждали, когда их спасут. Менталитет у них такой.

– Правильный, между прочим, менталитет, – заметил Осипов. – Они знают, что государство не бросит их в беде.

– Да? Ну и чем эта вера для них обернулась? А вот наши люди, привыкшие полагаться только на самих себя, без всякого МЧСа нашли бы дуст, чтобы этих муравьев вытравить.

– Да ну, пустые слова, – махнул рукой Осипов.

– А вот и нет! Ты знаешь, был случай…

– Здорово, мужики.

Из мрака в круг света возле костра выдвинулась невысокая темная фигура, одетая более чем странно. На плечах – прозрачный клеенчатый дождевик, застегнутый на все пуговицы. На ногах – высокие болотные сапоги. На голове – маска с мелкой сеткой, как у пчеловода. На плече – удочки, большой рыбацкий сачок и багор. В руке – синее пластиковое ведерко.

– Извиняйте, ежели напугал.

Незнакомец стянул с головы маску. И оказался мужчиной лет пятидесяти с худым морщинистым лицом.

– Отдыхаете?

– Да, вроде того, – ответил настороженно Камохин.

И, вроде как невзначай, положил руку на автомат.

Мужичок взглядом отследил его движение и улыбнулся.

– Охота у нас нынче плохая. Зато рыбалка отменная.

– Так вы, значит, местный?

– Ага. Вон там мой дом, на взгорке. Коли надо, могу пустить переночевать. Или вы, конкретно, дикарями?

– Нас скоро заберут. Но все равно спасибо за приглашение.

– Да не за что.

– Хотите чаю? – предложил гостю Орсон.

– Не, я пойду, – мотнул головой тот. – Порыбачу часок-другой и – на боковую. Завтра рано вставать.

– Где же вы рыбачите?

– А вон там! – махнул ведерком в сторону болота мужичок.

Поначалу квестеры, все, как один, решили, что это шутка. Глупая и совсем неуместная. Сейчас этот остряк рассмеется и укажет совсем в другую сторону. Однако мужичок и не думал смеяться. Он даже не улыбнулся и бровью не повел.

– Вы рыбачите на болоте? – недоверчиво спросил Осипов. – В аномальной зоне?

– Ага, – кивнул мужичок. – Рыбка там мелкая, головастая, на бычка похожая. Только пучеглазая. И дюже вкусная. Моя баба ее и жарит, и варит, и парит, и солит, и разве что только в банки не закатывает.

– Так эта аномалия здесь всего три дня как появилась, – произнес растерянно Брейгель.

– Ну да, – не стал спорить местный. – Как она появилась, так мы сразу и пошли разведать что там да как. И теперь как вечер – все на рыбалку.

– А почему вечером?

– Потому что днем работа. Рыба в этом болоте совсем непуганая. За час полное ведро надергать можно. А соседские ребята так и вовсе с бреднем разок-другой пройдутся – и готово цельное корыто. Я вчерась еще и каракатицу прихватил. Склизкую, со щупальцами. Хотел бабу свою попугать. Так она ее сварила, в мелочь порубила, яичка с лучком добавила, майонезом приправила, посолила-поперчила и отличный салатец вышел!

– Но там же опасно! – в ужасе всплеснул руками Орсон.

– Не, – усмехнулся мужичок. – Вот только гнуса полно. Поэтому и наряжаться приходится, – показал он сетчатую маску.

– Там в кустах прячется псевдокрокодил Орсона!

Это очень опасный хищник!

– Да, видал я этого крокодила, – усмехнулся мужичок. – Для того и багор прихватил. Багром любого крокодила спровадить можно, эт-точно! А ребята соседские петардами крокодилов этих пугают. Дюже они пугливые. Одного с перепугу аж удар хватил. Перевернулся кверху брюхом и издох.

– И что же, вы его тоже съели? – весь в предвкушении подался вперед Брейгель.

– Да что мы дикие, что ли? – обиделся мужичек. – Крокодил – это ж все равно, что лягушка. А мы не французы какие-нибудь, чтобы, значит, лягушек жрать. Мы его порубили, с комбикормом смешали и свиньям скормили. Эти все что хошь съедят, за милую душу.

– Док-Вик! – встрепенулся Брейгель. – Ты же говорил, что из аномальной зоны на нормальную землю ничего чужое попасть не может! А они, вон, – кивнул он на мужичка, – рыбу домой таскают.

– А как, по-твоему, биологические образцы в Центр доставляют? – улыбнулся Осипов. – Или, к примеру, животных для вивария?

Брейгель озадаченно хмыкнул.

– Ну и как же?

– В контейнерах для образцов. Мы свои в замерзшем городе бросили. Для того, чтобы вынести что бы то ни было из аномальной зоны, достаточно изолировать интересующий объект от окружающей среды, – двумя указательными пальцами Осипов нарисовал перед сбой в воздухе квадрат. – Причем герметика здесь не требуется. Контейнеры, которые мы используем, просто удобны. В принципе, можно положить объект в ведро и накрыть его крышкой. Таким образом мы как бы переводим его в наше измерение.

– Все верно, – кивнул мужичек. – Я первый раз-то об этом не знал. Иду, значит, себе домой, с полным ведром рыбы, довольный такой. И вдруг, только ступил из воды на берег – глядь, ведро-то пустое! А вся рыба у бережка на мелководье плещется! Потом-то я сообразил что нужно ведерко крышкой накрывать, и все будет в порядке. А ребята соседские, чтобы крокодила домой притащить, так просто в клеенку его закатали.

– Так вот в чем смысл скафандров, в которые наряжаются «серые»! – щелкнул пальцами Брейгель. – Они позволяют им перемещаться между измерениями!

– Не исключено, – согласился ученый.

– Ну, ладно. – Мужичок поставил ведро на траву, взялся обеими руками за края маски и натянул ее на голову. – Пойду я, пожалуй. У меня тут местечко есть, я этих голованов пшенкой на конопляном маслице прикормил. Ежели что надо будет, так заглядывайте. Мой дом тот, что левее.

– Спасибо, – поблагодарил местного Камохин. – Но за нами скоро вертолет прилетит.

– Ну, так удачи вам.

Рыбак подхватил ведерко, поправил багор на плече и пошел к своим заветным местам. Не останавливаясь, перешагнул он границу между нормальной землей и аномальной зоной, шуганул багром высунувшегося было из кустов псевдокрокодила Орсона и зашагал дальше по колено в воде. Вскоре он повернул налево и скрылся за деревьями.

– Вот это – наш человек! – с гордостью произнес Камохин. – Такого муравьи не сожрут!

– По-моему, это глупо, – возразил Осипов. – Подвергать себя опасности из-за рыбы…

– Из-за очень вкусной, я так полагаю, рыбы, – уточнил Брейгель.

– Дело не в рыбе! – отмахнулся от его слов Камохин.

– В чем же тогда? – спросил Орсон.

– В силе духа! В крепости характера!

– Все равно глупо, – стоял на своем Осипов.

– Что же ты не сказал ему об этом? – Камохин кивнул в ту сторону, куда ушел рыбак.

– Боюсь, он бы меня не понял.

– В точку!

Орсон наклонился, взял чайник и долил себе чая в чашку.

– Тогда какой в этом смысл?

– Никакого! И в этом весь смысл!

– Как-то очень уж замысловато, – Орсон сделал глоток. – Я бы сказал, слишком по-русски.

– По-русски слишком не бывает, – возразил ему Брейгель. – По-русски ничего не слишком.

– Я это и имел в виду, – кивнул Орсон. – Бессмыслица, возведенная в абсолют. Кстати, а кто-нибудь в курсе, где сейчас располагается Российская власть? Москва ведь затонула.

– Президента имеешь в виду? – уточнил Камохин.

– Ну да. Президент, премьер, кабинет министров… Кто там еще у вас есть?

– С нас и одного президента довольно. Он у нас, как Господь Бог, един во всех лицах. Куда не глянешь – везде он. Говорят, он со своими придворными в Казань перебрался.

– Почему в Казань?

– Придворный астролог вычислил по звездам, что там сейчас самое безопасное место.

– Док-Вик, а что на счет пакалей? Для того чтобы вынести любой объект из аномальной зоны, контейнер требуется, а пакали и так через границу проходят. В чем тут фокус?

– Интересный вопрос, – кивнул Осипов. – Это еще одна загадка пакалей. Возможно, пакаль сам по себе является контейнером для перемещения между измерениями чего-то, что находится внутри него.

– А что там может находиться?

– Вот это я даже предположить не берусь.

– Тихо! – вскинул руку Орсон. – Слышите?

Издалека, из темноты, будто из самого сердца ночи, доносились звук работающего мотора и рассекающих воздух лопастей.

– Прилетели.

Звуки быстро приближались. Вскоре в небе появились огни. Луч прожектора упал на землю, дернулся из стороны в стороны, пробежал по березкам, перепрыгнул через заросли бузины, скользнул по лугу и замер, наткнувшись на костер.

Камохин поднялся на ноги и помахал рукой.

Вертолет завис в воздухе и стал снижаться.

Он сел неподалеку от костра, не выключая мотора. Винтовые лопасти все так же продолжали рубить воздух, прижимая к земле высокую траву. Боковая дверца откатилась в сторону, и в глаза людям, стоящим возле костра, ударили два ослепительно ярких широких луча.

– Уберите свет! – крикнул Камохин, прикрыв глаза ладонью.

– Квестеры! На борт! – приказал человек, прячущийся в потоках света. И добавил: – Это приказ!

Голос был властный, только очень уж ровный и бархатистый. Человек любил командовать и, должно быть, привык к тому, что все его приказы беспрекословно выполняются. Но среди ночи, рядом со светящейся стеной, за которой простиралось заросшее джунглями болото, он чувствовал себя не на своем месте.

– Уберите свет! – повторил Камохин, не двигаясь с места.

– Я – командир третьего корпуса внутренней охраны Центра Изучения Катастроф! Приказываю немедленно…

– А я – квестер Камохин. И если ты, администратор хренов, сейчас же не уберешь свет, я перебью, к чертовой матери, твои прожектора! – Камохин одной рукой поднял автомат за рукоятку и дернул затвор. – Понял?

Послышалась какая-то возня, приглушенные голоса. Не прошло и пяти секунд, как оба прожектора опустились вниз. Из открытой двери пассажирского отсека большого военно-транспортного вертолета выглянул человек с одутловатым лицом, одетый в серую форму внутренней охраны ЦИКа с командирскими нашивками на правой стороне груди, и в сером форменном берете с эмблемой, похожей на старинный дворянский герб. Слева от него сидел на корточках рядовой охранник с коротким десантным автоматом в руках. Из-за спины выглядывал еще один.

– Квестер Камохин! – строго посмотрел на стрелка тип с нашивками. – Мне придется доложить о вашем поведении старшему командиру внутренней охраны ЦИКа!

– Ребята, грузимся, – скомандовал Камохин. – Костер потушить не забудьте, – наклонившись, он за лямку поднял рюкзак. И только после этого удостоил взглядом командира третьего корпуса. – Давай, докладывай. Квестеры не подчиняются внутренней охране.

– Ваше командование также будет поставлено в известность об этом инциденте!

Камохин подошел к вертолету и закинул внутрь рюкзак. А вот автомат он оставил при себе.

– О каком еще инциденте?

– Вы угрожали мне оружием!

– Ты что, с дуба рухнул? – удивленно вскинул брови Камохин.

– Квестер Камохин!..

– Слушай, – Камохин наклонил голову и прижал пальцы к вискам. – Давай оставим этот пустой разговор и просто улетим отсюда. Иначе мне действительно придется угрожать тебе оружием. Понимаешь? Я прошел через такое, что тебе и не снилось. Мне сейчас абсолютно все равно. Я не в себе. У меня состояние аффекта. Хочешь убедиться?

Камохин говорил это намеренно спокойным, ровным, почти лишенным каких-либо эмоций голосом. При этом он старался не смотреть на командира внутренней охраны. Ему совершенно не хотелось видеть, как лицо охранника сначала изумленно вытягивается, затем щеки его надуваются от злости, а глаза начинают вылезать из орбит. Он открывает рот, чтобы заорать, но вдруг понимает, что он не в Центре Изучения Катастроф, а где-то в глубине ночи, в пяти шагах от аномальной зоны, и здесь, наверное, черт возьми, действуют другие правила. Совсем не те, к каким он привык. И вот после этого с его оплывшим лицом начинает твориться действительно что-то невообразимое. Он не может контролировать свои эмоции, и все они, одна за другой, проявляются на его лице, превращая его в причудливую гуттаперчевую маску. Смотреть на это так же неприятно, как на человека, корчащегося в блевотных судорогах.

– Квестер Камохин…

– Да, командир?

– Почему вы не отвечали на вызовы по спутниковому телефону?

– Я его потерял. Где-то здесь, в траве.

– Но это оборудование принадлежит Центру!

– А еще мы потеряли принадлежащий Центру вертолет, – дружелюбно улыбнулся, выглянув из-за спины Камохина, Брейгель. – Вы, вообще-то, в курсе?

Охранник сделал вид, что не услышал фламандца. Привстав и вытянув шею, он посмотрел на тех, кто стоял позади него.

– В вашей группе должны быть четыре квестера и один пилот.

– Нас четверо, пилот погиб. И трое гражданских.

– Гражданские? – охранник удивлен этим больше, чем наглостью квестера. – Какие еще гражданские?

– Женщина и двое детей. Единственные выжившие в «Зоне Тридцать Три».

– Квестер, вы понимаете, что делаете?

– Отлично понимаю.

– Мы не спасатели. Гражданское население не по нашей части. – Так что же, нам нужно было бросить их в замерзшем городе?

– Я не знаю… Это не мое дело.

Из-за того, что работал мотор и хлопал винт вертолета, разговор приходилось вести на повышенных тонах. Что отнюдь не способствовало взаимопониманию.

– Эти люди полетят с нами.

– Гражданские? Они останутся здесь.

– Какого черта?..

– Квестер Камохин, вы спасли этих людей, вывели их из аномальной зоны. Замечательно. Полагаю, теперь они в состоянии сами о себе позаботиться.

– Ты спятил, командир? Ты что, не видишь, кто перед тобой?

– Я все отлично вижу…

– Это женщина и двое маленьких детей! Куда они пойдут?

– Это меня не касается.

– Светлана! – обернувшись, махнул рукой Камохин. – Бери детей и садись в вертолет!

– Они не сядут в вертолет! – на этот раз вполне уверенно заявил командир. – Мне приказано доставить в ЦИК только квестеров. Ни о каких гражданских речь не шла. И я не стану нарушать приказ.

– Свяжись с Центром! Доложи, что ситуация изменилась!

– Нет необходимости. У меня есть приказ, и я его выполню. Чего бы это ни стоило.

Посторонним вход на территорию Центра Изучения Катастроф закрыт. Это – Правило Номер Один. Правило, которое знает каждый в ЦИКе. И которое никто не смеет нарушить. Камохин понял, что не уломать, не испугать этого типа ему уже не удастся. Конечно, можно было захватить вертолет и самим долететь до Центра. Но подобная выходка – это не грубость по отношению к старшему по должности и даже не угроза применить оружие. Это открытое неподчинение и мятеж. За это светит трибунал. И очень ярко светит. На памяти Камохина суд трибунала в Центре проводился трижды. И все три раза он был закрытый. Поэтому, какой приговор был вынесен обвиняемым и что с ними стало потом, не знает никто. Но больше их никто не видел. Так что, захватив вертолет, можно было лететь куда угодно, только не в Центр. Американцы, судя по фильмам, в подобных случаях направляются в Мексику. Оттуда, где они находились, до Мексики был далековато. Да и Камохин был не американец. Как у всякого русского, у него на все случаи жизни имелся как минимум еще один запасной план.

Сделав охраннику успокаивающий жест рукой, Камохин закинул автомат за спину. После чего достал из-за пазухи два пакаля, подвешенные к сделанным из бинтов петлям.

– Ты в курсе, что это такое? – Он протянул руку вперед, чтобы охранник мог как следует рассмотреть то, что было привязано к бинтам. И дабы у него не осталось вовсе никаких сомнений, сказал: – Это – пакали. То самое, за чем нас, квестеров, посылают в аномальные зоны. Слыхал про такие?

Охранник молча кивнул.

Конечно, кто в ЦИКе не слышал про пакали? Видел их воочию далеко не всякий, но слышал-то каждый.

Камохин отошел немного назад и повесил пакали детям на шеи.

– А теперь думай сам, как поступить. Либо мы забираем этих гражданских с собой, либо оставляем пакали им. Я, конечно, понимаю, что меня за такую выходку из ЦИКа точно вышибут. А могут и под трибунал отдать. Да только и тебя, дружище, тоже не похвалят за то, что пакали бросил. Я внятно объясняю?

Оплывшее лицо командира охраны вновь начало претерпевать чудовищные метаморфозы. Что уж с чем боролось у него внутри – чувство долга с острой ненавистью, страх с отвращением или глупость с хитростью, – понять было невозможно. Но то, что борьба была нелегкой, сомнений не вызывало. Закончилось все тем, что нижняя челюсть охранника сначала отвалилась вниз, а затем резко встала на место. При этом должен был прозвучать отчетливый щелчок, но из-за шума его не было слышно. Взмахнув рукой, он подался назад и стал почти невидим в полутьме.

– Вперед! – Орсон подтолкнул Светлану с детьми в сторону вертолета.

Рядовой охранник, оставшийся в открытом проеме, положил автомат на сиденье и протянул руку, чтобы помочь детям забраться.

– Боюсь, ты нажил себе смертельного врага, – взглянув на Камохина, сказал биолог.

– Не первого и, скорее всего, не последнего, – усмехнулся квестер.

Орсон одобрительно похлопал его по плечу.

– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

– Лучше и не надейся, Док.

Орсон на секунду задумался и даже приоткрыл рот, как будто хотел что-то сказать. Но вместо этого улыбнулся, еще раз похлопал Камохина по плечу и пошел к вертолету.

Никто не знал, что ожидало их в самом ближайшем будущем. И никто был не в силах это изменить.

Что уж говорить о будущем отдаленном.

Кто вообще хоть что-то знает о будущем? Ну, хотя бы, когда оно наступит?