Текст книги "Начало"

– Да какая разница? Главное, что у нас есть бумаги. С гербами и печатями. В соответствии с легендой, неподалеку от Косогорья упал спутник. И мы должны убедиться, что в окрестностях не произошло загрязнения окружающей среды гептилом.

– На спутнике, летающем вокруг Земли, нет никакого гептила, – заметил Орсон. – Гептил используется только при запуске ракеты-носителя.

– Ну, значит, спутник упал во время запуска.

– Откуда же его запускали, если он упал в Архангельской области?

– Док, ты никогда не слышал про Плесецк?

– А что, это где-то рядом?

– Настолько рядом, что на нас прямо сейчас может свалиться отработанная ракетная ступень.

Орсон посмотрел на аварийный люк в крыше.

– Шутишь?

– Да уж какие тут шутки. Плесецк – рядом.

– Ну, хорошо, допустим, мы из этой самой комиссии по охране чего бы там ни было. Что дальше? Каковы наши действия?

– Крис собирает образцы. Все, как обычно, в такой ситуации – грунт, воздух, вода, продукты питания, – и проводит предварительный анализ. Если кто-то из местных согласится сдать кровь на анализ – замечательно. Но ни в коем случае не следует их к этому принуждать. Ян, ты, если не против, будешь помогать Крису.

– Я ничего не понимаю в биохимии.

– Научишься, – ехидно усмехнулся Орсон. – Я тебе все объясню. С теми приборами, что оснащена эта машина, и знать-то ничего не нужно – они все сами за тебя сделают.

– Поможешь Крису в общении с местным населением, – уточнил задачу Осипов. – Ну, и, если что, обеспечишь прикрытие.

– Вот это мне понятно, – кивнул Брейгель.

– Мы с Игорем тем временем осмотримся на местности, попытаемся поговорить с местными. Я думаю, единственная причина, по которой предыдущей квест-группе не удалось обнаружить разлом – он находится внутри одного из домов. Куда их попросту не пустили.

– Если бы было так, то их десканы должны были засечь пакаль, когда они по деревне ходили. Хотя бы у одного, да запищал.

– Я не знаю, ходили они по деревне или нет. В отчете сказано только то, что поиски разлома в окрестностях деревни Косогорье результатов не принесли. Понятно – в окрестностях. Такое впечатление, что местные даже не пустили квестеров в деревню.

– А какая у них была легенда?

– Никакой. Они были уверены, что местные легко пойдут на контакт с представителями любой властной структуры. Не сработало. Так что нам, фактически, придется начинать с нуля. На первом этапе наша главная задача – найти разлом и попытаться выявить суть данной аномалии, понять, что происходит в Двадцать Четвертой Зоне. После этого решим, что делать дальше. – Сколько времени отвели нам на квест?

– Во времени мы не ограничены. Главное – результат.

– Понятно. Не будет пакаля – нашу группу расформируют.

– В ЦИКе это обычная практика.

– Кирсанов обещал мне полную свободу действий. Он, естественно, рассчитывает на нашу результативность, но не до такой степени, чтобы ставить существование группы в зависимость от того, сколько пакалей мы принесем.

– По-моему, Док-Вик, у тебя период увлеченности Ка-Ка-Ка. Да, вы мило с ним поболтали, выпили кофе, он рассказал тебе о пакалях. Но это не означает, что ты стал его партнером. Мы на него работаем.

– Мы делаем общее дело.

– Это он тебе сказал?

Осипов задумался. Вообще-то, он не мог дословно вспомнить, что именно сказал Кирсанов, но что-то в этом духе.

– Не обижайся, Док-Вик, – Брейгель похлопал Осипова по коленке. – То, что мы получили классную машину, то, что наш квест не ограничен во времени, то, что нас кормят ухой из ресторана – все это здорово. Да что там, просто замечательно! Что б я так жил изо дня в день! Но, ты знаешь, по-моему, Игорь прав. Не стоит воспринимать все, что сказал Кирсанов, в серьез.

– Это обычная практика руководителя, – заметил Орсон. – Кого-то он приближает к себе и гладит по шерстке, кому-то грозит кнутом. В результате в коллективе создается атмосфера здоровой конкуренции.

– О! – указал пальцем на англичанина Брейгель. – В корень зришь, Док!

– Не знаю, – недовольно пожал плечами Осипов. – Вы ведь даже не знакомы с Кирсановым.

– Хочешь сказать, он не похож на других миллиардеров?

– Он заинтересованный человек!.. Он прекрасно разбирается в том, чем занимается!..

– Естественно! Как бы иначе он заработал свое состояние! Но вся проблема в том, что, оказавшись наверху, герой начинает воспринимать тех, кто не сумел вскарабкаться до одного с ним уровня, только как рабочий материал.

Умом Осипов понимал, что, скорее всего, в том, что говорят сейчас его коллеги, присутствует доля истины. И, может быть, эта доля не так уж и мала. Но ему страшно не хотелось в это верить. Наверное, он был идеалистом, потому что привык думать о людях хорошо до тех пор, пока они своими действиями не доказывали обратное. В общем, это свойство, присущее всем хорошим людям. Человек, который сам не способен на подлость, уверен, что с первого взгляда распознает подлеца. Увы, как правило, это не срабатывает. Но, обжегшись в очередной раз, он снова и снова сует руку в огонь. Такая уж у него натура. И никуда от этого не деться. Осипов хотел думать, что Кирсанов ведет с ним честную игру уже хотя бы потому, что так ему было комфортнее. Ему не нравилось все время думать, что его могут обмануть, и не хотелось постоянно решать, где еще его могут подставить. Как будто ему больше нечем было заняться! Ему и сейчас не хотелось спорить, доказывая свою правоту. Он просто не видел в этом смысла. Ведь даже если он окажется неправ, это ничего принципиально не изменит.

Конец спору положил Камохин. Очень вовремя, надо сказать.

– Да какая нам разница, мужики. Мы делаем свое дело. И, когда мы в квесте, мы ни от кого не зависим и никому не принадлежим. Разве не ради этого мы здесь? Ну а то, что времена нынче сложные, так в том никто не виноват. Для того, чтобы крепче спать, нужно меньше болтать.

– Так было во все времена, – усмехнулся Брейгель.

– Ну а в чем тогда проблема? – не оборачиваясь, пожал плечами Камохин.

– Как это, в чем? – недоумевающе вскинул брови Орсон. – В нас! В «серых»! В той игре, которую они с нами ведут! В том, что наступил Сезон Катастроф!..

Что, разве этого мало?

– Не путай котлеты с мухами, Док, – отпустив ненадолго руль, помахал рукой Камохин.

– Что? – не понял англичанин.

– Док, «серые» и все, что с ними связано – это за пределами той работы, что мы выполняем для ЦИКа, – попытался объяснить Брейгель. – Проведи мысленно границу. Вот здесь – пакали, – он двумя ладонями взял воображаемый кубик и переставил его налево. – А вот здесь – «серые», – он переместил другой кубик направо. – Про пакали нам известно примерно то же самое, что и всем. А вот насчет «серых» наше мнение расходится с мнением руководства Центра. Кирсанов считает «серых» врагами, работающими на его конкурентов…

– Потому что у него нет достоверной информации, – вставил Осипов.

– Совершенно верно, – согласился Брейгель. – Я даже готов предположить, что информацию о злонамеренности «серых» подкидывают Кирсанову не только неудачливые квестеры – это было бы слишком просто и глупо, – но и притаившийся в ЦИКе злодей, засылающий в аномальные зоны «черных» квестеров. Но вся проблема в том, что имеющуюся у нас информацию мы обязаны хранить в тайне. Потому что есть очень высокая вероятность того, что разглашение ее будет всем нам стоить жизни. Разве мы этого хотим?

Брейгель вопрошающе посмотрел на Орсона.

– Не хотим! – уверено мотнул головой англичанин.

– Вот именно! – щелкнул пальцами фламандец. – Поэтому, с одной стороны, мы спасаем мир, разыскивая пакали, с другой, – спасаем самих себя, собирая достоверную информацию о «серых» и «черных» квестерах. Конец этой двойной жизни придет только после того, как нам удастся раскопать зарывшегося в Центре «крота».

– Ян! У тебя потрясающая способность расставлять все по своим местам! – Орсон положил руку фламандцу на плечо и крепко, с благодарностью сжал. – Хочешь, я за это отдам тебе свой пирожок с рыбой?

– Спасибо, не откажусь, – спокойно, с достоинством ответил Брейгель.

– Эй, мужики, собрались! – подал голос Камохин. – В зону въезжаем!

– С чего это ты взял? – Брейгель зажал в зубах пирог, что торжественно вручил ему Орсон, быстро перебрался на переднее сиденье, откусил кусок пирога и посмотрел в окно. – Вроде пейзаж все тот же…

– Впереди кордон!

Дорогу впереди перекрывал шлагбаум. Новенький, в белую и красную полоску. По краям от дороги стояли два крытых «Урала». При приближении лабораторного фургона из того, что слева, выбрался солдат в непромокаемой накидке, с автоматом в руках. Камохин остановил машину у шлагбаума. Лениво, вразвалочку солдат приблизился к машине. Камохин приоткрыл боковое окошко.

– Куда направляетесь? – процедил сквозь зубы солдат.

– А представиться ты не должен? – спросил Камохин.

– Это ты мне давай представляйся, – все так же лениво растягивая слова ответил боец. – Я на службе.

Камохин не стал спорить, а просто сунул в окошко пластиковую папку с документами.

С солдата тотчас же слетела напускная леность, стоило ему только увидеть печать с орлом. Лихо развернувшись на каблуках, он во весь дух рванул назад, к «Уралу». Не прошло и минуты, как из машины выпрыгнул уже не солдат, а офицер с капитанскими погонами. Подбежав к машине, офицер вытянулся в струнку, вскинул ладонь к козырьку и доложился по полной форме:

– Капитан Сурков! Командир третьей роты…

– Вольно, капитан, – усмехнувшись, скомандовал Камохин.

– За время моего дежурства никаких происшествий не было!..

– Мы не с инспекцией, капитан. – Камохин забрал у военного документы. – Нам просто нужно проехать.

– Так точно!

Капитан Сурков махнул рукой, приказывая бойцу с автоматом поднять шлагбаум. Что тот и выполнил незамедлительно.

– Как обстановка, капитан? – спросил, выглянув из-за плеча Камохина, Брейгель.

– Обстановка спокойная! – доложил Сурков.

– Чужих в окрестностях не замечали?

– Никак нет! Здесь только наши!

– Ладно, капитан, удачи. – Камохин закрыл окно и тронул машину с места.

Выехав за шлагбаум, он прибавил скорость. И вскоре кордон скрылся вдали.

Сдавленно пискнув, отключился спутниковый навигатор.

– Ну вот, – Камохин на всякий случай щелкнул по дисплею прибора ногтем. – Связь отрубилась!

– О-па!

Брейгель схватил пирог зубами, достал из сумки дескан и включил прибор в режиме поиска пакаля.

Невдалеке раскатисто грохнуло. В ту же секунду что-то щелкнуло по боковому стеклу водительской кабины, с той стороны, где сидел Камохин.

– Ну, ни фига себе!

Камохин откинулся назад, и Брейгель смог увидеть, что на стекле образовалась щербина.

– Антон, кажется, забыл сказать, что у этой машины еще и стекла пуленепробиваемые!

– В чем дело? – Осипов пробрался веред и ухватился за спинку водительского сиденья.

– Похоже, местные, действительно не любят гостей! В нас саданули из охотничьего ружья! Причем не дробью, а жаканом!

Снова грохнул выстрел невдалеке. Но на этот раз пуля прошла мимо.

– Вон, за тем кустом! – наклонившись, указал местоположение стрелка Брейгель.

– Черт с ним! Держитесь!

Камохин сильнее вдавил педаль газа. И машина понеслась по проселку, подпрыгивая на рытвинах.

Вслед раскатисто громыхнул и рассыпался эхом среди деревьев еще один выстрел.

Глава 32

Справа от дороги остался столб с прибитым к нему синим указателем – «КОСОГОРЬЕ». Сразу за столбом находился заросший камышом и тиной пруд, к середине которого тянулись старые, почерневшие мостки.

За ним уже и начиналась сама деревня.

– Стой! – скомандовал Осипов.

Камохин надавил на тормоз.

Машина послушно замерла на месте.

Все прильнули к лобовому стеклу.

Дождь кончился, но небо все еще оставалось грязно-серым. И как будто вот-вот готово было снова пролиться на землю. Деревенские избы казались придавленными к мокрой земле этим серым, тяжелым небом. Смотреть на них было тягостно и грустно. В голову лезли странные, мрачные мысли. Не то предчувствие конца света, не то воспоминание о былом похмелье.

– Никого… – шепотом произнес Орсон.

И в самом деле, ни на дороге, ни во дворах, не было видно ни единой живой души.

Камохин приоткрыл окно. Снаружи не доносилось ни звука. Не перекликались соседи, не лаяли собаки, не мычали коровы. Деревня будто вымерла.

– Может, действительно эпидемия? – немного растерянно произнес Брейгель.

– Кто тогда по нам стрелял? – Камохин ткнул пальцем в едва заметную щербинку на боковом стекле.

– Да мало ли, кто…

– И что будем делать?

Камохин положил на колени планшет.

– В деревне сорок пять дворов. Население, в соответствии с последней переписью, восемьдесят шесть человек. Есть продмаг, клуб, библиотека, сельсовет и гостевой дом.

– Что такое гостевой дом? – спросил Орсон.

– Наследие советских времен. Тогда в деревни из городов присылали студентов, ученых, инженеров и прочих бесполезных интеллигентов. Для помощи сельскому хозяйству.

– В качестве специалистов?

– Нет, в качестве рабочей силы. Для уборки урожая. Вот их-то и селили в так называемых гостевых домах.

– Так, может быть, и остановимся в гостевом доме?

– Он почти в самом центре деревни. – Камохин указал местоположение гостевого дома на карте. – Стратегически не слишком удобное место.

– Тогда что ты предлагаешь?

– Библиотеку. Она в трех дворах отсюда. Прямо перед ней – продмаг. Дальше – сельсовет и клуб.

– А напротив?

– Жилые дома и какая-то неопределенная постройка.

– Что такое «неопределенная постройка»? – спросил Орсон.

– На плане она никак не обозначена.

– Может быть, это дом с привидениями? – предположил Орсон с затаенной надеждой.

– Да все, что угодно, – пожал плечами Камохин.

– Ладно, едем к библиотеке, – сказал Осипов. – Только – не торопясь. И внимательно смотрим по сторонам.

– Как скажешь. – Камохин кинул планшет Брейгелю на колени и положил руки на руль.

Машина медленно миновала пруд и поравнялось с первым двором по правую сторону от дороги. Дом был не новый, но еще крепкий. Покрашенный в темно-зеленый цвет года три-четыре назад. Все три окна, выходящие на дорогу, закрыты и плотно зашторены.

Во дворе никакого движения.

Дом слева – та же самая картина. С той лишь разницей, что окна скрывают разросшиеся рябиновые кусты.

Очередной дом справа не похож на остальные. Широкое, но невысокое, выступающее почти что к самой дороге крыльцо и отходящие от него два крыла. Над крыльцом – старая, чуть покосившаяся вывеска «ПРОДУКТЫ».

– Притормози! – попросил Брейгель.

Дверь в магазин чуть приоткрыта.

– Что там?

– Мне, вроде, показалось, что из-за двери кто-то выглядывал.

– Так показалось или выглядывал?

– Наверное, показалось.

– Однако следы на крыльце свежие, – кивнул Орсон.

Действительно, на ступенях были отчетливо видны еще влажные грязные следы, оставленные сапогами или тяжелыми кирзовыми ботинками.

– Может, посигналить? – предложил Камохин.

– Нет, поехали дальше.

Дом, в котором располагалась библиотека, был похож на обычный деревенский дом. С той лишь разницей, что стоял он прямо на земле, без подпола. Крыльцо, расположенное справа от дома, имело всего пару ступенек. И никаких хозяйственных пристроек рядом не было. Собственно, только по этому и можно было догадаться, что в доме находится библиотека. Никаких вывесок ни на самом доме, ни на опоясывающем его низком заборчике не было.

– А это – дом с привидениями, – указал на другую сторону дороги Орсон.

Дом и в самом деле выглядел странно. Прямоугольный, приземистый, сложенный из красного кирпича, с искусно выложенным узором на углах, сверху он был накрыт двускатной, почти плоской крышей, застеленной рубероидом. В середине фасадной стены имелся пустой дверной проем, а по обеим сторонам от него – по три окна с выбитыми рамами. Над двумя крайними окнами с левой стороны от входа видны были черные разводы, оставленные когда-то давно вырывавшимися из окон языками пламени. Странный был дом. Совершенно неопределенного назначения.

Но то, что давно уже заброшенный, это точно.

Рядом с крыльцом библиотеки имелась засыпанная песком и опилками площадка. Как будто специально для того, чтобы машину поставить. Развернувшись, Камохин осторожно съехал по широкому настилу, перекрывающему придорожный кювет, и поставил фургон возле крыльца.

– Приехали.

– Переодеваемся.

В фургоне имелись костюмы высокой биозащиты. Но работать в них было неудобно. Особенно в полевых условиях. При этом достаточно было зацепиться за любой гвоздь, чтобы смысла в названии костюма не осталось никакого. Поэтому решено было переодеться в комбинезоны, разработанные специально для квестеров. Они, кроме того что обеспечивали минимальный уровень биозащиты, имели еще и кевларовые вставки, делавшие их неплохим заменителем бронежилетов. Дополнением к комбинезону служили круглый, фиксирующийся на воротнике шлем с крепящимся на спине кислородным баллоном, либо лицевая маска с биофильтрами.

– Шлемы или маски?

– Маски. Иначе местные, если они не вымерли, а прячутся по домам, чего доброго, примут нас за инопланетян. И начнут палить из винтовок.

– Уже начали.

– Не факт, что это были местные.

– Оружие?

– Только ручное. Не стоит людей пугать.

– Думаешь, пистолетов будет достаточно?

– Пистолеты на самый крайний случай. В случае необходимости постарайтесь обойтись тазерами и газовыми баллончиками.

– Если придется иметь дело с людьми.

– А кого еще ты думаешь здесь встретить?

– Ну, не знаю… Это все же аномальная зона.

– Все готовы?

– А почему костюмы такие черные?

– А какими они должны быть? Розовыми в цветочек?

– Можно было выбрать цвета повеселее. Разноцветные вставочки сделать.

– Тогда мы были бы похожи на спортсменов…

– А так мы на кого похожи?

– На ниндзя!

– И какой в этом смысл?

– Ниндзя внушают уважение.

– Готовы?

– Да!

– Держите, – Осипов выдал каждому по пластиковому браслету с небольшой металлической нашлепкой. – Если включить режим защиты, а мы так и сделаем, то все двери машины будут запираться автоматически. Снаружи их можно будет открыть только этими магнитными ключами.

– Предусмотрительно. – Камохин перекинул рычажок, включающий режим защиты. – Готово.

– Вперед!

Брейгель опустил маску на лицо, приоткрыл боковую дверь лабораторного отсека и осторожно выглянул наружу. Не увидев ничего подозрительного, он толкнул дверь в сторону и выпрыгнул из машины. Под ногами сочно чавкнул влажный грунт.

– Помнишь, Док, сколько комаров было на болоте? – спросил он у выбравшегося из машины следом за ним Орсона.

– И что?.. – Орсон взялся обеими руками за края маски и подвигал ее, удобнее пристраивая на лице.

– А здесь нет совсем! – радостно сообщил Брейгель.

– Это потому что дождь прошел.

Камохин вышел из машины последним, аккуратно закрыл дверь и, услыхав, как щелкнул запор, удовлетворенно кивнул.

Осипов подошел к окну библиотеки и попытался заглянуть внутрь.

– Ничего не видно. Темно.

Брейгель взялся за ручку двери и тихонько надавил на нее. Дверь чуть приоткрылась.

– Эй! Есть кто здесь? – фламандец согнутыми пальцами постучал по дверному косяку. – Можно войти?

Ему никто не ответил.

Брейгель посмотрел на Камохина. Тот молча кивнул, расстегнул кобуру на поясе и положил ладонь на рукоятку пистолета.

– Стрелять только в самом крайнем случае, – шепотом произнес Осипов.

– Понятное дело, – так же тихо ответил фламандец.

И тоже расстегнул кобуру.

Медленно, словно ожидая какого-нибудь подвоха, он отвел дверь в строну.

За дверью находился маленький, всего на один шаг, темный тамбур. Вторая дверь была распахнута настежь. За ней располагалась комната библиотекаря. У самой двери небольшая печка. В дальнем углу – двухтумбовый письменный стол и старомодный шкаф с застекленными дверцами. Справа, у стены с двумя окнами – несколько стульев и этажерка с газетами и журналами. Слева – дверь в библиотечный зал. Под потолком – люстра с широким пластиковым плафоном ярко-красного цвета.

Так все должно было выглядеть в идеале.

На самом же деле стол был опрокинут. Дверцы шкафа распахнуты, а его содержимое: учетные карточки, тетради, журналы и прочие канцелярские принадлежности, – вывалено на пол. Стулья разломаны, как будто ими колотили по полу или об стены. Журналы и газеты изорваны в клочья, которые покрывали весь этот разгром, словно хлопья странного серого снега. Целым остался только красный абажур и горшок с геранью на окне. Сами окна, как ни странно, тоже не пострадали. Хотя, казалось бы, тот, кто безумствовал в комнате, непременно должен бы был их высадить.

Брейгель заглянул в библиотечный зал. Там царил такой же разгром. Как будто кто-то методично брал с полок книги, одну за другой, и раздирал их на страницы.

Других помещений в библиотеке не было.

– Это похоже на буйство сумасшедшего, – заметил Орсон.

– Хорошо еще, что крови нет, – нашел все же положительный момент Брейгель.

– А говорят, что если людей оставить без телевидения и интернета, то они снова начнут книги читать, – сказал Осипов.

– Вранье. – Камохин, наклонившись, взялся за крышку стола и поставил его на ножки. – Это все равно, что злостного курильщика лишить сигарет. Он, сдуру, головой о стенку биться начнет.

– Что мы здесь и наблюдаем, – кивнул Орсон. – Проявление активного, антисоциального протеста.

– Не думаю, что это связано с тем, что отключилось телевидение, – с сомнением покачал головой Осипов.

– Скорее всего, сработала совокупность нескольких факторов. Но главным, я полагаю, стала изоляция от остального мира.

– Да, они тут привыкли жить в изоляции!

– Я имею в виду принудительную изоляцию. Когда люди знают, что даже если и захотят, то не смогут покинуть отведенную им территорию.

– Активная, пассивная, – Брейгель пожал плечами. – Книги-то зачем рвать? – он наклонился и поднял с пола переплет. – Вот – Добрынин. Хороший ведь поэт!

– Вандал, изорвавший книги, действовал, скорее всего, безотчетно…

– Черт с ним, с вандалом, Док, – перебил Камохин. – Скажи лучше, нам можно маски снять?

Орсон посмотрел на полевой газовый анализатор, что держал в руках.

– В воздухе никаких посторонних примесей. На счет эпидемического состояния я пока ничего сказать не могу.

– А когда сможешь?

– Когда у меня будет материал для исследований.

– Какой именно?

– Да какой угодно. Лучше всего – тела умерших.

– Это английский юмор? – указал на него пальцем Брейгель.

– Можно и так сказать, – безразлично пожал плечами Орсон.

– Ладно, будем считать, что у нас тут штаб. – Камохин хлопнул ладонью по столу. – Что дальше?

– Пойдем искать местных? – предложил Брейгель.

– Живых или мертвых, – добавил Орсон.

– Док, откуда вдруг у тебя появилась склонность к черному юмору?

– Она всегда у меня была. Только раньше я ее скрывал.

– Должно быть, из-за нее тебя и не любили в Центре?

– И из-за нее тоже, – не стал отпираться Орсон. – Хотя, я считаю, что человек, не понимающий юмора…

– А ну, хорош трепаться, юмористы.

Все разом обернулись на голос.

В дверях стоял мужик лет сорока, в грязно-коричневой болоневой куртке нараспашку. Высокий, худой и небритый. С охотничьей двустволкой в руках. Которая могла и заряженной оказаться.