Текст книги "Мои воспоминания"

Преподавательская деятельность

В ноябре 1890 г. окончились выпускные экзамены, и 6 ноября, в день праздника Морского училища, состоялся выпускной акт Морской академии; нам роздали знаки (который каждый должен был купить сам) и дипломы об окончании курса.

Кораблестроительный отдел я окончил первым, имея на всех репетициях, на переходном и выпускном экзаменах по всем предметам полный балл 12.

Конференция академии при обсуждении результатов экзаменов, на основании отзыва профессора А. Н. Коркина, постановила оставить меня при академии, предоставив мне ведение практических занятий по математике на механическом и кораблестроительном факультетах.

Вместе с тем я был зачислен в штат Морского училища отделенным начальником, но пробыл в этой должности меньше одного месяца и был переведен на должность штатного преподавателя.

Произошло это так: иду я по Большому проспекту Васильевского острова, встречаю бывшего командира «Варяга» контр-адмирала П. И. Ермолаева. Он останавливает меня и спрашивает:

– Где вы сейчас находитесь и что делаете?

– Состою отделенным начальником в 4-й роте Морского училища и дежурю по роте.

– Морское училище просит о назначении лейтенанта Г. штатным преподавателем; он в академии не был, ни одного офицерского класса даже не кончил, но он хороший строевой офицер; для него самое подходящее быть отделенным начальником, а вам надо быть преподавателем. Я доложу об этом начальнику штаба.

Ближайшим приказом по Морскому ведомству так и было сделано. Итак, я стал штатным преподавателем Морского училища и доцентом Морской академии.

Учебный год в Морском училище начинался около 15 сентября, к этому времени уроки уже были распределены, расписание составлено. Я оказался преподавателем без уроков, если не считать случайных, заместительских, когда кто-либо заболевал.

Чтобы не терять времени, я испросил согласие морского начальства прослушать лекции на III и IV курсах Петербургского университета. Это мне было разрешено, и я стал посещать лекции А. Н. Коркина – интегрирование дифференциальных уравнений обыкновенных (III курс) и интегрирование дифференциальных уравнений в частных производных (IV курс); Д. К. Бобылева – теоретическая механика (III и IV курсы); А. А. Маркова – теория вероятностей; Д. А. Граве – приложение анализа к геометрии; И. В. Мещерского – интегрирование уравнений механики (метод Якоби).

Само собою разумеется, что эти курсы, дополняя то, что нам читалось в Морской академии, были для меня весьма полезны, и учебный 1890/91 г. не пропал для меня даром.

С осени 1891 г. И. П. де Колонг, ввиду обилия работ по компасному делу в Главном гидрографическом управлении и работ по эмеритальной кассе Морского ведомства, практические занятия по математике передал мне. Кроме того, А. А. Грехнев был назначен заведовать Опытовым бассейном, постройка которого была начата, и был командирован более чем на год в Англию, чтобы наблюдать за изготовлением приборов для бассейна, поэтому чтение курса теории корабля было поручено мне.

В Морском училище мне поручалось в разное время преподавание в общем классе (плоская тригонометрия) и в младшем специальном (сферическая тригонометрия, начертательная геометрия, аналитическая геометрия, дифференциальное и интегральное исчисление).

Я никогда не брал много уроков, так что у меня оставалось достаточно свободного времени для самостоятельных научных занятий, причем я главным образом занимался теорией корабля.

Как уже упомянуто выше, я по мере возможности слушал лекции Н. Я. Цингера по астрономии. Я усвоил общие принципы численных вычислений, развитые еще Гауссом, которые превосходно излагал Цингер и знания которых строго требовал от своих слушателей.

Я вскоре заметил, что во всех справочниках, как русских, так и иностранных, рекомендуемые приемы численных вычислений могут служить образцом того, как этих вычислений делать не надо. Приступив в 1892 г. к чтению курса теории корабля (в 1891 г. мне пришлось главным образом читать динамику корабля), я предпослал этому курсу основания о приближенных вычислениях вообще и в приложении к кораблю в частности, выставляя как принцип, что вычисление должно производиться с той степенью точности, которая необходима для практики, причем всякая неверная цифра составляет ошибку, а всякая лишняя цифра – половину ошибки.

Насколько практика этого дела была несовершенна, я показал на ряде примеров, где 90 % было таких лишних цифр, которые без ущерба для точности результата могли быть отброшены, а в одном вычислении, исполненном в чертежной Морского технического комитета, такой напрасной работы было 97 %. По этому поводу я написал обширную работу, которую и поместил в «Bulletin de l'Association technique maritime» и ввел в свой курс, читаемый в Морской академии.

Затем долголетней практикой я убедился, что если какая-либо нелепость стала рутиной, то чем эта нелепость абсурднее, тем труднее ее уничтожить.

Через 17 лет я стал главным инспектором кораблестроения, т. е. занял наивысший по кораблестроению пост, и тогда вспомнил слова моего однофамильца-баснописца:

 
Там слов не тратить по-пустому,
Где надо власть употребить.
 

Когда главный корабельный инженер Севастопольского порта Л. указаний относительно кораблестроительных вычислений не исполнил, то был уволен по моему представлению от службы.

За 50 лет моего преподавания в академии ученики моих учеников стали профессорами и заняли руководящие посты, и предложенные мною методы стали общим достоянием.

В 1895 г. управляющий Морским министерством адмирал Н. М. Чихачев предложил на разрешение вопрос, какой надо иметь запас глубины под килем корабля, чтобы при килевой качке на волнении корабль не касался дна.

Этот вопрос возник при постройке Либавского порта; рассмотрение его было поручено Морскому техническому комитету и мне персонально, причем решения требовались независимые одно от другого.

В то время существовала только теория В. Фруда боковой качки корабля, поперечные размеры которого предполагались весьма малыми по сравнению с размерами прямого сечения волны. Очевидно, что эта теория была совершенно неприложима к килевой качке.

У меня этот вопрос был подготовлен для курса; мне оставалось только изложить его применительно к данному случаю, поэтому я представил свое решение в Главное гидрографическое управление через три дня после получения запроса. Управляющий Морским министерством сам пожелал, чтобы я лично доложил ему это дело. Адмирал Н. М. Чихачев вникал во все подробности так, что мой доклад продолжался около часа.

Я доложил свое исследование в заседании Технического общества, затем перевел краткое изложение своего доклада на французский язык и послал члену Парижской академии наук Guyou, который представил доклад Академии наук для напечатания в «Comptes Rendus», а также в «Bulletin de l'Association technique maritime».

Но наиболее авторитетное научное общество по кораблестроению – английское общество корабельных инженеров I. N. A. (Institution of Naval Architects), заседания которого для заслушивания научных докладов происходят ежегодно в конце марта. Я изложил подробно свой доклад о килевой качке по-английски, отправил его через члена общества Э. Е. Гуляева в Совет I. N. А.

Доклад был принят и оттиски его приготовлены к заседанию, на которое я был командирован для прочтения этого доклада.

Доклад мой прошел с большим успехом. В прениях я заслужил одобрение таких авторитетов, как Е. Рид, В. Уайт, Р. Фруд, профессор Гринхиль, причем последний выразил пожелание, чтобы я рассмотрел общий вопрос о качке корабля на волнении при косвенном курсе корабля относительно гребней волн. Это было мною исполнено в 1898 г. Я снова был командирован в Лондон для прочтения доклада под заглавием «Общая теория колебаний корабля на волнении».

Доклад имел еще больший успех и был удостоен редкого отличия – золотой медали общества I. N. А. Оба эти доклада вошли затем в мой курс теории корабля, читаемый мною в Морской академии[31]31
  5 сентября 1944 г. академику А. Н. Крылову был поднесен диплом на звание почетного члена Британского общества инженеров-кораблестроителей. Диплом вручен на торжественном заседании Научной секции Всесоюзного общества культурных связей с заграницей. Председатель Общества В. С. Кеменев и британский посол в СССР сэр Арч. Керр произнесли при этом речи о научных заслугах А. Н. Крылова и о влиянии его идей на развитие мировой техники (см. «Вестник Академии наук СССР», 1944, № 11–12, с. 142–143). Речь А. Н. Крылова на этом заседании см. дальше (с. 446 и ел.).


[Закрыть].

О морском образовании[32]32
  Было напечатано в журнале «Море» за 1905 г. (№ 46) с заявлением от редакции, что очерк помещается как отклик на опубликованные в № 42–43 материалы по вопросам морского образования.


[Закрыть]

В одной из комиссий по вопросу морского образования было упоминаемо о военно-морских училищах. Постановка преподавания во всяком училище находится в самой тесной связи с условиями приема в это училище, ибо ими определяется степень подготовки и развития поступающих.

Мне лично привелось ознакомиться с приемными требованиями во французские школы: Ecole Polytechnique и Ecole Navale и присутствовать на экзаменах. Ecole Polytechnique не есть собственно специально морское училище, но питомцам ее предоставлено право поступать и во флот.

Вступительные требования в Ecole Polytechnique таковы, что о чем-либо подобном у нас в России нет и помину (я сам экзаменовал несколько лет для поступления в Институт инженеров путей сообщения и хорошо знаю требования на конкурсных экзаменах). В этом легко убедиться, бросив даже беглый взгляд на прилагаемые к подлиннику письменные задачи вступительного экзамена в Ecole Polytechnique, а также на прилагаемые записи вопросов, предлагавшихся на устных экзаменах.

Руководствами по аналитической геометрии и высшей алгебре теперь служат сочинения, например, Nievenglovsky, «Geometrie Analitique» и «Algebre Superieure». Первое сочинение представляет три больших тома, заключающих 1340 страниц мелкой печати, второе – два больших тома в 1200 страниц. По начертательной геометрии пользуются сочинениями Caron'a, Mannheim'a, Gournerie. У нас, в России, в таком объеме аналитическая геометрия не изучается не только ни в одном техническом учебном заведении, но и ни в одном университете.

Такие требования в Ecole Polytechnique выработались сами собою, вследствие постоянно возрастающего числа конкурентов, достигшего 2000 человек на 220–250 вакансий.

Готовятся конкуренты в так называемых Classes de Mathematique Speciales французских лицеев.

Достаточно сказать, что в этих классах в неделю 21 час уделяется на математику.

Требования в Ecole Navale не столь обширны, как в Ecole Polytechnique; но из прилагаемого к подлиннику экземпляра письменных работ, предложенных на экзамене в 1897 году, можно видеть, что требуется отчетливое знание аналитической геометрии, не в том жалком объеме, как она проходится в младшем специальном классе Морского корпуса, а в несколько даже большем, чем она проходится в Морской академии. Готовятся для поступления в Ecole Navale или в тех же Classes de Mathematique Speciales, или же в так называемых Classes de Marine, имеющихся при многих французских лицеях. На экзамен является около 700-1000 конкурентов, из коих принимается 75. Необходимо также заметить, что для поступления в Ecole Navale производится весьма строгий экзамен по истории (главным образом Франции) и по географии.

Характерна также оценка письменных работ по математике: она производится, во-первых, преподавателем французского языка, который обращает внимание на правильность языка и орфографии, и, во-вторых, преподавателем-специалистом, который уже оценивает работу по существу.

Сказанного достаточно, чтобы видеть, что требования, предъявляемые у нас к оканчивающим младший специальный класс корпуса, не могут быть и сравниваемы со вступительными требованиями в Ecole Navale. Такие требования там выработались путем вековой свободной конкуренции, являющейся следствием высокой степени культурности огромного числа жителей государства и общей постановки дела народного образования.

Подобных требований в России предъявлять невозможно, представляется даже, что они для дела и излишни; я считал лишь необходимым сообщить вышеприведенные краткие сведения, чтобы показать, что Ecole Navale, тем паче Ecole Polytechnique, нельзя сравнивать с Морским корпусом.

Подполковник Крылов

Основание Петербургского политехнического института

В Лондоне я познакомился на заседании I. N. А. со студентом Берлинской высшей технической школы Людвигом Гюмбелем (Ludwig Giimbel), который делал доклад об остойчивости судов. Он обещал мне исхлопотать разрешение на осмотр этой школы, когда я при возвращении буду проездом в Берлине. Вернувшись в Петербург, я сделал доклад о своей командировке Морскому техническому комитету и, по предложению главного инспектора кораблестроения Н. Е. Кутейникова, представил докладную записку о кораблестроительном отделе Берлинской высшей технической школы[33]33
  Записка представлена в Морской технический комитет 20 апреля (2 мая) 1898 г.; опубликована в «Ежегоднике союза морских инженеров» (1916, т. I, с. 44–48).


[Закрыть]. Эту записку я привожу здесь целиком ввиду тех последствий, которые она имела.

«Высокий уровень образования, получаемый германскими инженерами, и быстрое развитие судостроения в Германии не только в смысле экономическом, но и техническом заставляют думать, что по получаемому образованию германские корабельные инженеры не отстают от своих собратий в других отраслях техники. Не встречая в печати данных об этом вопросе, я, возвращаясь из командировки в Лондон, решил собрать доступные сведения.

На съезде в Лондоне я познакомился со студентом выпускного курса Берлинской технической школы Л. Гюмбелем, который делал доклад об остойчивости судов. Гюмбель сообщил мне, что все германские корабельные инженеры получают образование в этой школе, и обещал доставить мне случай познакомиться с профессором Фламом, читающим теорию корабля и проектирование судов, и вообще доставить мне случай осмотреть школу.

8 (20) апреля 1898 г. проездом через Берлин я посетил студента Гюмбеля, который представил меня профессору Фламу и его ассистенту Марквардту.

Профессор Флам был настолько любезен, что сам показал мне весь кораблестроительный отдел школы, давал объяснения и сообщил все сведения.

Королевское высшее техническое училище в Берлине (Technische Hochschule, Berlin) получило свое теперешнее устройство в 1882 г. Оно помещается в Шарлоттенбурге и занимает отдельное огромное и прекрасное здание, построенное в 1879 г. специально для училища.

Училище это состоит в ведении Министерства народного просвещения и духовных дел и есть высшее учебное заведение. Оно заключает следующие отделы: 1) архитектурный; 2) инженерно-строительный; 3) машинный; 4) кораблестроения и построения морских машин; 5) химический и металлургический; 6) научный вообще, главным образом для математических и естественных наук.

Курс в училище 4-летний, разделяемый на 8 полугодий, причем вакат продолжается с 1 августа по 1 октября и по 14 дней на Рождество и Пасху.

К приему допускаются все имеющие аттестат зрелости гимназии, классической или реальной. Студенту самому предоставляется выбрать отдел, а также лекции, которые он намерен посещать. В программе студенту лишь рекомендуется придерживаться определенной постепенности при прохождении курса, но это не составляет обязательства. Для получения окончательного диплома студент должен лишь выдержать выпускной государственный экзамен и представить все требуемые правилами практические работы, проекты и чертежи. В настоящее время в училище состоит свыше 3000 студентов и вольнослушателей, из них на кораблестроительном отделе около 200.

Предметы преподавания на кораблестроительном отделе с уделяемым на изучение их временем распределяются следующим образом (см. таблицу).

Из этой таблицы видно, как много времени уделяется на прохождение курса, в особенности приняв во внимание, что зимний семестр продолжается от 1 октября до 1 апреля, с перерывом лишь на 2 недели, а летний – с 15 апреля до 1 августа; таким образом, учебный год заключает полных 38 недель, а не 20, как у нас, и, кроме дня рождения императора, дня провозглашения империи и дня молитвы и покаяния, других в году праздников нет.

В течение первого года студенты слушают общий курс математики, теоретической механики, физики и получают подготовительные упражнения в судостроении и судостроительных чертежах. Это достигается тем, что студенту дается теоретический чертеж, на котором представлена одна из проекций, например, корпус какого-нибудь судна: он должен составить остальные две проекции, снять копию корпуса сперва в данном масштабе, а затем изменить масштаб. Вместе с тем студент упражняется в снимании чертежей с натуры по моделям разных судов и частей судового набора.

В течение второго учебного года читаются начатки теории корабля и проектирования, причем под руководством преподавателя студенты упражняются в составлении теоретических чертежей судов разных типов и им читается основной курс корабельной архитектуры.

Последние два года посвящены исключительно специальным предметам: теории корабля, судостроению и построению морских паровых машин, а также составлению проектов.

Каждый студент составляет полный проект корабля со всеми расчетами и подробно разработанными чертежами машины, котлов и всех внутренних устройств корабля.

Кроме того, студенты делают полную разбивку корабля на имеющемся в школе плазе. Так, я видел готовую разбивку грузового парохода длиною 50 метров, шириною 8 метров и углублением 3,5 метра. Плаз помещается на чердаке под крышею здания, длина плаза – около 30 метров, ширина – около 10.

При составлении проектов студенты, которые готовятся стать специально корабельными инженерами, разрабатывают весьма подробно устройство корпуса, составляя лишь главные чертежи машины и котлов: студенты же, которые желают посвятить себя специально машиностроению, разрабатывают лишь общие чертежи корабля (приблизительно в такой мере, как у нас требуется от цензовых проектов), а для машины и котлов составляют подробные, можно сказать, почти рабочие чертежи.

Так, для примера, профессор Флам показал мне проект студента, готовящегося стать машиностроителем; он проектировал грузовой пароход около 2000 тонн водоизмещением с машиною в 1300 лошадиных сил.

По корпусу им составлены в масштабе 1/50 н. в. следующие чертежи: 1) теоретический со всеми расчетами, 2) планы палуб и трюма с показанием общего размещения, 3) продольный разрез, 4) модель с указанием размеров связей (масштаб 7₂₅), 5) конструктивный чертеж палуб с расчетами, 6) подразделения корабля на отсеки с оправдывающими их расчетами.

По теоретическому чертежу в мастерской при школе изготовляется модель, на которой студент разбивает пазы и стыки обшивки.

По механизмам этот студент должен был составить детальные чертежи с подробными расчетами. Этих чертежей было свыше 40 листов, причем указаны все размеры; кроме того, на отдельном чертеже показана установка машин в корабле, план коридора гребного вала со всеми подшипниками, сальниками и пр., котлы с их фундаментами и полные чертежи трубопроводов.

Когда я спросил студента, сколько времени у него заняла подобная работа, он ответил мне, что последние два года студенту приходится работать, не разгибая спины, с 8 час. утра и до 8 час. вечера. То же мне подтвердил и Л. Гюмбель.

При школе находится испытательная станция, в которой работают студенты. Эта станция, или механическая лаборатория по испытанию материалов, наиболее мощная и лучшая в мире по своему оборудованию, например, в ней имеется пресс, на котором можно подвергать нагрузке до 500 тонн образец длиною до 20 метров на растяжение и сжатие.

Так, при мне испытывался образец проволочного каната толщиною по окружности около 14 дм, предназначенный для подъема шахтной клети; он выдержал нагрузку в 390 тонн, причем оборвалась одна стрендь.

Работы этой механической лаборатории и ее оборудование описываются в настоящее время в „Marine Rundschau“, поэтому не буду на них останавливаться.

Профессор Флам сообщил мне также, что разрабатывается проект устройства при школе Опытового бассейна для испытания моделей судов.

Капитан А. Крылов».

Эта моя записка была представлена главным инспектором кораблестроения управляющему Морским министерством вице-адмиралу П. П. Тыртову, при следующем докладе управляющему Морским министерством: «Штатный преподаватель Морской академии капитан Крылов, по моему предложению, представил в прилагаемой при сем записке описание организации кораблестроительного отделения Высшей технической школы в Берлине, которую он имел случай осмотреть на обратном пути из последней командировки его в Англию.

Из этого описания, ваше превосходительство, в главных чертах изволите усмотреть, что в Германии также: 1) морского инженера и техника в одном лице не соединяют и 2) в соответствии с современным состоянием морской техники морских инженеров подготовляют для конструирования корпусов судов и механизмов, предоставляя лишь заниматься одним преимущественно корпусами, другим – механизмами.

О вышеизложенном докладываю вашему превосходительству в дополнение к тому, что высказывалось мною о необходимости реорганизации в России кораблестроительного дела и соответственной подготовки персонала в докладе моем предместнику вашего превосходительства от 21 февраля 1896 г. за № 145 и с разрешения вашего превосходительства в 1897 г. на Съезде любителей и деятелей по яхтенному и вообще водному спорту.

Главный инспектор кораблестроения Н. Кутейников».

(Написано на бланке: «М. М„Техн. Комитет по кораблестроению, 25 апреля 1898 г., № 380, Дело № 11».)

На этом докладе Морского технического комитета управляющий Морским министерством вице-адмирал П. П. Тыртов положил следующую резолюцию:

«Вполне сознаю, что кораблестроительное дело в России собственно по образованию корабельных инженеров не стоит на должной высоте. Но это происходит потому, что до сих пор потребность в корабельных инженерах была только для Морского министерства, которое имело всегда несколько высокообразованных и сведущих по своей специальности человек и довольствовалось таким контингентом при обычном небольшом судостроении.

Теперь, когда в России стараются развить торговое мореходство, а следовательно, как последствие этого и частное торговое судостроение, для которого потребуются, конечно, опытные и сведущие корабельные инженеры, надо возбудить вопрос о создании высшего кораблестроительного и машиностроительного училища или отдельных факультетов при каком-либо высшем техническом училище, но задача эта государственная и не под силу одному Морскому ведомству.

Корабельные инженеры и механики, несомненно, с каждым годом будут все более и более требоваться. Германия это поняла и, предвидя развитие своего флота, военного и торгового, поспешила создать действительно то, что нужно, и в настоящее время, уверен, заботы ее сторицею окупаются: она имеет до 200 студентов, изучающих теорию корабля и его механизмов.

Осенью возбудить об этом вопрос следует сношением с министром финансов и министром народного просвещения. Указать на ненормальное в этом отношении такое положение, в устранении которого Министерство финансов заинтересовано не менее Морского министерства.

П. Тыртов.

27 мая 1898 г.

Прошу Николая Евлампиевича [Кутейникова] вопрос этот обсудить совместно с военным морским отделом Главного морского штаба

Вице-адмирал П. Тыртов».

Само собой разумеется, что этим была пущена в ход обычная канцелярская машина, и осенью 1899 г. я получил от директора Департамента мануфактур и торговли тайного советника Владимира Ивановича Ковалевского приглашение прибыть на квартиру члена Государственного совета инженер-генерала, профессора Н. П. Петрова для совещания. На этом совещании были, кроме самого Петрова, Ковалевский, Михайлов, начальник отдела учебных заведений Министерства финансов, князь Андрей Григорьевич Гагарин, помощник Ковалевского Ланговой и я.

Ковалевский доложил, что министр финансов Витте решил учредить в ведении Министерства финансов Политехнический институт в составе четырех отделов: экономического, металлургического, электромеханического и кораблестроительного; на это испрошено «высочайшее», как тогда говорили, соизволение и приобретен в 8 верстах от Финляндского вокзала поросший сосновым редколесьем участок земли с сухой песчаной почвой, на котором и предположено соорудить: а) главное здание института, б) общежитие для студентов, в) дом с квартирами для профессоров.

Директором института будет назначен князь Андрей Григорьевич Гагарин; образуются две комиссии: а) учебная под председательством генерала Петрова и б) строительная под председательством Ковалевского.

Учебная комиссия должна наметить деканов факультетов, профессорский состав, выработать учебные планы и программы.

Князь Гагарин предложил мне быть деканом кораблестроительного факультета, но 1 января 1900 г. я был назначен заведывать Опытовым бассейном Морского ведомства и от деканства отказался, указав наиболее подходящего кандидата корабельного инженера К. П. Боклевского; но я продолжал принимать деятельное участие в разработке учебных планов и программ, особенно по математике и теоретической механике.

Я вошел также в состав строительной комиссии, главными деятелями которой были архитектор Бенуа и его помощник, впоследствии строитель института архитектор Вирих.

Комплект студентов на кораблестроительном факультете был установлен в 24 человека на каждом курсе.

К. П. Боклевский проявил ревностное умение как руководитель факультета, и первые же выпуски морских инженеров вскоре заняли ответственные должности на заводах, и звание морского инженера внушало доверие руководителям зарождавшейся частной промышленности[34]34
  См. ниже очерк «Памяти К. П. Боклевского» (с. 404 и ел.).


[Закрыть].

Я читал в институте «Курс вибрации судов» – предмет тогда новый, ни в одном учебном заведении не излагавшийся. Впоследствии этот курс был мною переработан и напечатан в 1936 г.

После революции Политехнический институт был расширен как по числу факультетов, так и слушателей и переименован в Индустриальный институт.

Кораблестроительный отдел из него выделен и развит в самостоятельный Ленинградский кораблестроительный институт (ЛКИ), переведен из Сосновки в ближайшее соседство с заводом имени Марти; ему было предоставлено на Лоцманской улице в доме № 3 обширное помещение, ранее занятое Судопроектом.

После кончины К. П. Боклевского деканом кораблестроительного факультета, а затем заведующим учебной частью был назначен ныне академик Академии наук СССР Вячеслав Львович Поздюнин и директором института Иван Ионыч Яковлев.

Теперь комплект студентов на курсе, вместо первоначальных 24, стал около 300 человек, в соответствии с ростом потребностей судостроения в СССР.