Текст книги "Нельсон. Морские рассказы"

Потом Вадим говорит им:

– Ну всё, девчонки. Давайте, идите, пока день и светло, на катер. Тут идти недалеко. Если вы сейчас поедете им, то успеете тогда на вечерний автобус до Владивостока. Давайте, двигайтесь на катер.

Потом он вышел из каюты девчонок и заглянул к нам:

– Лёха, давай, проводи девчонок, чтобы тут погранцы не тормознули их. Так будет безопаснее. И смотри, – погрозил он мне пальцем, – чтобы никто к ним не пристал.

Я взвалил их сумки на плечо, и мы спустились и пошли к катеру.

Девчонки по причалу шли осторожно. Но потом приободрились, и даже стали улыбаться.

Видя, что их состояние бодрости духа улучшилось, я говорю им:

– Вы нас простите, пожалуйста. Мы же не знали, что вы такие нежные. Мы же предлагали вам робы надевать, а вы хотели сэкономить на этом, – пытался я оправдаться хоть в чём-то.

– Да ладно, Лёша, ты не переживай. Сами дуры, и сами во всём этом виноваты, – успокаивала меня рыженькая Оля.

– Ну, простите, я не хотел, чтобы вам так было плохо, – всё равно пытался оправдаться я.

– Ничего, отмоемся. Домой приедем и ещё лучше отмоемся, – уже смеялись они.

Сами они были из Приморья, то ли из Дальнегорска, то ли из Дальнереченска. Тогда это были Иман и Тетюхе.

Я довел их до рейдового катера и посадил в него. Когда катер отошёл, я ещё помахал им вслед рукой, а потом развернулся и вернулся на судно.

Работа была сделана, ресивер закрыт, плиты вокруг главного двигателя вымыты, и нигде не осталось и следа от прошедшей чистки.

Наутро Иван Степанович, увидев чистоту машинного отделения, смягчился и говорит:

– Ну всё, ребята. Вчера вам после Вадимовского дня рождения отдохнуть так и не пришлось. Так вот: на сегодня вся работа закончена. Наведите порядок в кладовках, а после трёх часов разрешаю вам быть свободными. Но завтра с восьми смотрите мне, чтобы все были на работе. И были все трезвые. Довожу до вашего сведения. У меня есть план дальнейшей работы. Вот этот план к приезду деда мы обязательно должны выполнить. Поняли?

Мы были рады такому повороту событий и в один голос подтвердили:

– Поняли, Степаныч. Всё будет нормально.

Когда Степаныч ушёл, Вадим предложил:

– Давайте-ка через сопочку пойдём. Там есть классный пляж. Вот на этом-то пляже мы и отдохнём.

Я тут же побежал к тёте Оле и взял у неё мясо. Оно мариновалось в холодильнике. Вадим с вечера его замариновал. Это было мясо точно для шашлыков. У кого-то из матросов были шампуры. Водка у нас ещё оставалась.

Взяли мы эту водочку, распихали всё наше добро по сумкам и после обеда, как и приказал Степаныч, сошли на берег.

За проходной стояло два параллельных дома. В одном из них был продуктовый магазин. Над его входом красовалась гигантская надпись: «Гастроном». Мимо не пройдёшь.

В этот гастроном мы и зашли. Взяли ещё пару бутылок шампанского и пошли через сопочку на пляж.

Двигались не спеша. Всё это из-за Вадимовской «травмы».

Серёга, Колян, и меня с собой взяли как главного носильщика, Вадим и Люда – жена Вадима. Ну, жена или не жена, не знаю, но любовь у них была. Перевалили сопочку.

Вадим шёл – ноги колесом. Каждый из нас, по мере возможностей, помогал ему идти. Иной раз или Серёга ему поможет, или Колян поддержит под руку.

Когда спустились на пляж, то расстелили занавески и разлеглись на прибрежной мелкой гальке.

Я быстренько пробежался по берегу и набрал плавника. Плавник – это высушенные деревья, обломки леса и прочее, что вынесло на берег прибоем. Он уже кое-где просох и был годен для костра.

Я набрал пару охапок, и запалили костер. Он ярко разгорелся. Когда дрова прогорели и остались одни угли, я соорудил вокруг них что-то наподобие мангала и положил на него шампуры с нанизанным мясом. Мясо быстро обжарилось, и я выложил его на широкую тарелку.

Тут же налили по стопочке. Ой, хорошо! Вода тёплая, градусов двадцать пять. Вечернее солнышко на закате всё ещё припекало. Пляж был освещён, но чувствовалось, что скоро солнышко скроется за сопку и наступит вечерняя прохлада.

После шести часов оно начало уходить за сопку, но и в тени всё равно было тепло и комфортно. Вода – тёплая, шашлык пахнет, костерок потрескивает, обдавая тебя своим теплом. Водочка размягчает все органы тела и прочее. Лежишь, и ничего тебе больше не нужно.

Вокруг только гладь залива Америка, а где-то там, на той стороне залива, стоят суда.

От лени и бессилия ничего не хотелось делать. Но чтобы заполнить эту пустоту, я спросил Вадима:

– А что это там такое делается? Что они там стоят?

– А, это… – лениво ответил Вадим. – Так это же рейд для иностранных судов. А вот напротив него будет строиться или уже начал строиться новый порт. Он будет называться Восточный. И это будет один из крупнейших портов Дальнего Востока. Тогда тут на рейде будет не протолкнуться. Вот тогда порт Находка станет вообще центром Дальнего Востока.

Я так же лениво отвечал ему:

– Посмотрим, что будет дальше, а пока давайте выпьем ещё по одной с шашлычком.

Так вот мы и лежали. К нам подошёл какой-то парнишка из соседской компании, что отдыхала тут же на пляже. Мы ему не отказали в шашлыке, и он на какое-то время стал нашим другом.

Солнце полностью зашло за сопку, и пляж погрузился в небольшой полумрак. Стало немного прохладнее. Но всё равно можно было искупаться ещё по последнему разу.

Уж очень не хотелось уходить с этого пляжа, так было на нём хорошо!

Мы не ругались, не кричали, не вопили. Даже не вспоминали тот курьезный случай, что произошёл с девчонками. Просто на душе было хорошо.

Надо было просто немного отдохнуть, чтобы завтра опять кинуться в машинное отделение, а после этого опять выйти в море. Чтобы моя практика продолжалась, а у ребят своим чередом шла их собственная морская жизнь.

«Бородин»

Инспектор отдела кадров хитро посмотрел на Малова:

– Ну что? Хватит тебе бездельничать. Наверное, уже замучался бичевать? Не хотелось бы тебе пойти и поработать?

При таком раскладе Малов, конечно, был бы не против и поработать. Тем более что это было слишком шикарно предложено:

– Бездельничать и бичевать.

Хотя он приехал только неделю назад в Петропавловск, после отпуска, и набичеваться уже успел. Некоторые из моряков, бывало, и месяцами сидели, ожидая подходящего судна. Но это была – «элита», а он – простой четвёртый механик, только что после училища. Хотя уже за спиной имел год работы в этой должности.

Малов не стал возражать инспектору. Инспектор есть инспектор, пусть говорит, что хочет. Он бог и царь. От него зависит твоя судьба, судно, на которое он тебя пошлёт. Поэтому ничего Малов ему не стал говорить, а молча стоял перед ним в ожидании решения своей судьбы.

Инспектор покопался в бумагах, вытащил карточку Малова, ещё раз просмотрел её, а потом, изображая, что он долго что-то ищет и думает, вновь посмотрел на свою жертву:

– Так, – утвердительно сказал он, – всё. Пойдёшь на «Бородин».

Что такое «Бородин», Малов понятия не имел. Он только слышал, что такое старенькое судёнышко есть в пароходстве, поэтому осторожно спросил у инспектора:

– А что это такое, этот «Бородин»?

Инспектор многозначительно поднял указательный палец над головой:

– Придешь – увидишь. Отличный пароход, лучше его у нас в пароходстве нет, – и криво усмехнулся.

Ну что ж, если лучше нет, то придётся с этим соглашаться.

– Хорошо. Я согласен, – подтвердил Малов, покорно стоя у стола инспектора в ожидании его дальнейших решений.

Не то чтобы он был доволен, но хотя бы бичевать уже точно больше не придётся. Постоянно приходилось думать о еде и ночлеге. Но Малову повезло. Его друг по училищу Стас сейчас был дома один. Его жена с детьми уехала на материк. Поэтому ночевал Малов у него, а не в гостинице для моряков, которая в простонародье называлась «бичхолом».

Одно Малова только напрягало, что без бутылки туда не приходи, а то друг всех твоих благих намерений не поймёт. Возьмёт и обидится. Где потом ночевать? А пить уже порядком надоело.

Поэтому Малов стоял навытяжку перед инспектором и ждал. Что же он будет делать?

А инспектор, видя покорность Малова, выписал ему обходной лист со словами:

– Вначале сходи в ВЛКСМ, потом в военно-учётный стол, а затем уже к механикам-наставникам. После этого вернёшься ко мне, и вот тогда я уже выпишу тебе направление на судно.

Процедура была знакомая. Все указанные в «бегунке» пункты Малов прошёл быстро. Никто не обратил внимания на молодого четвёртого механика, бегающего с обходным листком. У всех чиновников, а это были истинные моряки (для них он был просто плавсостав – пешка, которую можно было двигать, куда захочется), были свои неотложные дела, за которыми суета какого-то четвёртого механика с обходным листком – ничто. Пыль. Они небрежно, не глядя в листок, подписывали его и так же небрежно возвращали его Малову, даже не взглянув тому в глаза.

Только у наставников произошла небольшая заминка.

Механик-наставник, который отвечал за группу судов, в которую входил «Бородин», посмотрел на Малова и с сочувствием спросил:

– Ты хоть представляешь, куда ты идёшь?

Отвечать надо было на все вопросы обязательно бодро и незамедлительно, поэтому Малов, как и прежде в училище, бодро брякнул:

– Нет.

Наставник повертел в руках обходной и со вздохом произнёс:

– Это сложный пароход.

– Почему? – также не задумываясь задал Малов свой первый за целый день вопрос.

– Старенький он, там много что ломается, и много что не работает. Мы скоро планируем его списать на гвозди, но ему ещё нужно проработать несколько рейсов. Сможешь осилить такую работу?

В этой ситуации только и оставалось, что так же бодро отвечать:

– Конечно смогу!

Наставник сочувственно покачал головой и поставил свою подпись напротив графы «Наставники».

Получив от него обходной лист, Малов вновь спросил:

– Куда мне теперь?

– Если ВМП прошёл, то дуй в кадры. Теперь ты по уши в их распоряжении, – отмахнулся от Малова наставник. Он свою работу сделал. Теперь этот четвертак ему был абсолютно не интересен.

У Малова было не то положение, чтобы выбирать суда. Знакомых у него не было, и волосатой лапы тоже не было. Поэтому оставалось только одно – куда пошлют, туда и идти.

После того, как обходной лист был полностью заполнен, Малов вернулся к инспектору отдела кадров.

Тот, тоже не глядя на него, выписал направление и со значительным видом произнёс, будто он облагодетельствовал Малова чем-то серьёзным, например, премией в размере полугодового оклада:

– Всё. Иди, удачи тебе. Работай, – и протянул Малову подписанное направление на судно.

– А куда идти-то? – Малов всё ещё не понимал, что судьба его уже решена и ему остаётся только идти, и ещё раз идти, подальше от этого отдела кадров и сборища настоящих моряков.

Инспектор на секунду задумался и посоветовал:

– У Морвокзала сядешь на рейдовый катер и поедешь на свой «Бородин». Он стоит лагом около плавбазы. По-моему, она называется «Василий Богатырёв». Вот у неё-то твой «Бородин» и стоит, – сказал инспектор, и Малов даже не успел удивиться, что «Бородин» уже стал его, – он там грузится консервами на Находку.

Это известие Малова даже обрадовало. Вот это да! Находка! Это же рядом с Владивостоком, откуда он сможет съездить домой. А там он постарается сделать всё, чтобы отпроситься и увидеть свою юную жену!

Хоть в этом повезло!

Это затмило для него всё остальное, поэтому прочие «прелести» предстоящей работы у него напрочь вылетели из головы.

Малов забрал у инспектора направление и поехал к Стасу, чтобы попрощаться с ним.

Перед тем, как зайти в дом Стаса, он заглянул в гастроном и купил обычный набор – бутылку «Варны», булку хлеба и полкило минтаевой икры на закуску.

Когда он открыл дверь ключом, которым его одарил Стас, то увидел, что тот после вчерашнего «отдыха» сидит на кухне за столом в майке и трусах и «мучится» с очередной бутылкой пива.

Увидев Малова, Стас даже обрадовался. У него созревало желание рассказать Малову о своих страданиях прямо сейчас. Его поблёкшие глаза напрямую так и говорили об этом. Но, зная Стаса и предполагаемую беседу, Малов опередил его:

– Всё, Стас. Получил направление на «Бородин». Сейчас поеду принимать дела.

– Ну ничего себе… – только и смог сказать Стас, еле ворочая языком. – Это же лушпайка! Самые настоящие дрова.

Малову даже обидно стало за своё приподнятое настроение.

«Неужели я так пролетел? Что же будет?» – непроизвольно подумалось ему.

Но Стас, немного подумав и выдержав паузу, продолжал:

– Вообще-то не переживай. Оно сделает ещё пару рейсов и уйдёт на гвозди. Недавно я слышал об этом в ССХ. Так что, считай, что тебе повезло! В Японию пойдёте. Командировочные получите, – чувствовалось, что его силы на исходе, от произнесённой речи. – Не забудь и мне жвачки привезти, – это он уже добавил из последних сил и погрозил Малову пальцем, нагнув голову к столу.

Малов не знал, что ему делать. Радоваться, что он попадёт в Японию, или огорчаться, что угодил на старую развалюху.

В пароходстве пойти на Японию считалось большой удачей. Закордонных судов было не так уж и много. А те, кто на них работал, – багром с них не сковырнёшь. Там все сидели плотно, у всех была где-то своя «лапа». Куда Малову было до них?

– Значит, повезло, – вновь проскочила мысль, и он достал бутылку из портфеля.

Стас почти не отреагировал на его жест, только молча показал пальцем на свой стакан.

Малов набулькал туда половину и всучил его в протянутую ладонь Стаса, наблюдая, как светлое болгарское вино исчезает в его утробе.

У того хватило сил только допить стакан и поставить его на стол. Потом он глубоко вздохнул и сложил голову на руки, лежащие на краю стола.

Пока Стас ещё совсем не размяк, Малов подхватил его, отвёл в соседнюю комнату и аккуратно уложил на диван.

Через пару минут, после того, как послышался равномерный храп Стаса, Малов пошёл складывать свои вещи. Что там было собирать? Полотенца, зубную щётку и пару рубашек с брюками.

Быстро собрав их, Малов запер дверь и вышел из дома. Ключ, как и всегда, он оставил в почтовом ящике. Выйдя во двор, он с грустью взглянул на запорошенный снегом балкон квартиры Стаса, как будто прощаясь с ней навеки, и пошёл на остановку автобуса.

Хорошо, что это происходило днём. Рабочий день ещё не закончился, и поэтому в автобусах было мало народу. Это утром в автобус проходилось втискиваться с боем, а сейчас, даже с полной сумкой вещей, Малов спокойно доехал до Морвокзала, прошел к стоянке рейдовых катеров и принялся ждать очередной рейдовый катер.

Вскоре катер подошёл к причалу, и желающим было позволено пройти на борт. Он отвалил от причала по расписанию и направился на рейд.

Катер не спеша обходил суда, стоящие на рейде, и наконец-то встал у плавбазы.

По сравнению с катером база выглядела как небоскрёб. Катер казался щепкой рядом с ней.

Почему-то вновь подумалось: «Ничего себе, сколько же на ней народу работает?»

Потом прочитал название. Да, точно, это был «Василий Богатырёв». Именно около него и должен был стоять его «Бородин»? Но где же он?

Немного заволновавшись, что не сможет попасть на своё судно, он поднялся в рубку и спросил у капитана рейдового катера:

– А где «Бородин»? К нему-то вы подойдёте?

– Сейчас подойдём, подожди, – насмешливо посмотрел на Малова капитан катера.

Народ с рейдового катера поднялся по крутому трапу на борт плавбазы, а потом катер развернулся и обогнул её с кормы, направляясь к небольшому судёнышку, стоявшему у неё, но уже с другого борта.

Вот именно там и находилась примерно такая же щепка, как рейдовый катер, только что чуть-чуть больше, которая и была конечной целью назначения Малова.

Две мачты – носовая и средняя, небольшая надстройка, весь ржавый до ужаса.

Сердце у Малова прямо рухнуло в отсек, который находился ниже ватерлинии. «Вот это я попал!» – проскочила мысль.

Но делать ничего, бумага-то уже на руках, и поздно было отрабатывать задний ход.

Катер уткнулся носом в борт «Бородина», и Малов, взяв свой небольшой чемоданчик, по сходне, которую скинул на катер вахтенный матрос, поднялся на борт.

Вахтенный матрос хитро посмотрел на Малова:

– Ты кто?

Озираясь по сторонам на ржавой и неприбранной палубе, Малов просто ответил:

– Четвёртый механик я.

– А, четвертак?! Здорово! А то наш-то, вон, уже заждался тебя. Иди, сейчас дела будете передавать, – и махнул рукой в сторону надстройки.

Не поняв его жеста, Малов уточнил:

– А куда идти-то?

– Сейчас, – приветливо улыбался молодой матрос, – пойдём, я покажу тебе, – сказал он так же приветливо и пошёл к надстройке.

Малов последовал за ним, обходя какие-то концы и бочки, валяющиеся на палубе.

Сделав пару противолодочных зигзагов, они зашли в надстройку, благо до неё было от силы метров десять.

Матрос провел Малова по полутёмному коридорчику правого борта к одной из кают. Постучал в неё и, не дожидаясь ответа, толкнулся в дверь.

Засунув голову в щель полуоткрытой двери, он чуть ли не прокричал туда:

– Четвертак! Тебе замена приехала! – и распахнул дверь полностью.

Откуда-то из глубины каюты, а это была какая-то полутёмная щель, выглянула заспанная физиономия с взлохмаченными волосами. А потом раздался радостный вопль:

– Ура! Наконец-таки они разродились! А то я уж тут думал, что мне опять придётся в рейс идти, – это уже говорило тело, которое всовывало ноги в какие-то чёботы, стоявшие тут же на полу.

Мужику было уже лет за тридцать, но почему-то он всё ещё был четвёртым механиком. Малову-то было всего лишь двадцать четыре. Вид четвёртого механика как-то удивил Малова. Он считал, что встретит такого же возраста четвёртого механика, как и он сам, и им легче будет найти общий язык. Поэтому в первый момент Малову как-то стало не по себе, что встретил такого «старика».

«Ну ладно, – непроизвольно подумалось, – пусть будет и так. Всякое бывает в жизни».

Не обращая внимания на замешательство Малова, мужик сунул Малову заскорузлую широкую ладонь:

– Колян.

Ощутив мощь его ладони, Малов пожал её с достоинством. У Малова ручка тоже была не щепка. Не каждый мог её сломить.

– Егор, – как можно спокойнее Малов посмотрел в его открытое лицо.

– Некогда мне тут больше ждать с моря погоды, – начал Колян с пол-оборота, – через два часа придёт рейдовый катер, а потом следующий будет только поздно вечером. А я хочу домой хоть сегодня съездить, – потом, не переключая тона, он продолжал, – пошли к деду, – он протиснулся в щель между Маловым и дверью и приглашающе махнул рукой, показывая, чтобы тот следовал за ним.

По узкому трапу они поднялись палубой выше. Каюта деда находилась по левому борту, в носу надстройки.

Дверь в неё была открыта, как всегда у всех нормальных моряков.

Колян пару раз стукнул костяшками пальцев по открытой двери и осторожно заглянул туда:

– Иваныч! Глянь, ко мне замена приехала, – радости Коляна не было предела. Он весь прямо-таки светился от счастья, которое свалилось на его голову.

За столом, который находился у лобового иллюминатора, сидел небольшой кругленький дедушка. На самом деле – это был «дед». По возрасту он был точно дедушкой.

Голова у него была абсолютно лысая, как бильярдный шар, только где-то у шеи просматривались остатки седых волос. Лицо круглое, носик вздернутый. На кончике носа напялены очки.

Дед сидел и что-то старательно выписывал на одном из бланков, который лежал перед ним.

Он оторвался от своих бумаг, медленно посмотрел на Малова и, похлопывая белесыми ресницами небольших глубоко посаженных глаз, спросил:

– А чё эт тя к нам направили?

Малов всего ожидал, но только не такого вопроса:

– Сам не знаю, – пожал он плечами. – Выписали направление, потому и направили.

– Ну, ладно, ладно, – миролюбиво продолжал дед.

Он приподнялся с кресла и протянул Малову розовую круглую ладошку:

– Иван Иваныч, – представился он.

Малов тоже непроизвольно пожал протянутую руку:

– Егор, – на предыдущем судне такой фамильярности дед бы себе никогда не позволил.

А Иван Иваныч, кашлянув, опять сел в кресло и, оглядев Малова с ног до головы, с интересом спросил:

– А чё эт ты такое сотворил, что заслужил такую честь – быть направленным к нам? – он сделал небольшую паузу и так же не спеша продолжил допрос: – Ну и сознавайся, где работал? Что делал? Уж что-то ты больно молод для четвёртого механика. Опыт-то работы хоть у тебя есть?

Пришлось Малову отвечать:

– На «Чите» отработал год после училища, а потом в отпуск пошёл. Вот после отпуска сюда меня и направили.

Дед спокойно слушал его, вновь с любопытством оглядывая с головы до ног:

– Так, так. Ясно. А чем же это ты не угодил начальству, что тебя с «японского» парохода к нам послали, а не вернули назад?

– Да не знаю я, просто инспектор так решил, потому и направил, – такая дотошность деда Малову уже стала надоедать.

– Ладно, ладно. Охолонись, – покряхтывая, приструнил дед эмоции Малова.

Видно было, что он ещё прикидывал, чтобы ещё такое спросить у своего нового механика. Видимо, решив, что все вопросы исчерпаны, он почесал лысину и заёрзал, поудобнее устраиваясь в своём раздолбанном кресле. Потом, вдруг что-то вспомнив, с интересом спросил:

– Чё же ты закончил, мой дорогой, такой молодой да ранний?

Не видя в его словах никакого подвоха, Малов честно признался:

– ДВВИМУ я закончил.

– Как? – глаза деда расширились. – Инженер, что ли? – по его широко раскрытым глазам было сразу видно, что удивлению его не было предела.

Ничего не понимая, Малов непроизвольно подтвердил:

– Да, инженер-механик.

– А ну-ка покажи бумагу, – не унимался дед.

Малов порылся в портфеле, вынул оттуда рабочий диплом и показал его деду.

– Не, не, не. Ты мне покажи тот, который об образовании. Есть он у тебя?

Этот диплом почему-то у Малова тоже был с собой. Обычно Малов оставлял его дома, а тут, уезжая, на всякий случай положил в портфель.

Малов достал диплом и протянул его любопытному деду.

Осторожно взяв диплом, дед бережно повертел его в руках, раскрыл и внимательно принялся изучать его содержимое. Прочитав обе страницы, он перевернул корочку и посмотрел на него с обратной стороны. Потом аккуратно положил диплом на стол и с неподдельным интересом уставился на Малова:

– Это же надо! Ин-же-нер! – раздельно, немного понизив голос и подняв над головой указательный палец правой руки, произнёс он по слогам.

– Да, инженер, – для Малова это не было чем-то необычным. Отучился, получил диплом – вот поэтому и инженер.

– Ну, посмотрим, какой ты инженер, – покачал головой дед и переменил тему разговора. – А теперь, инженер, иди с Коляном в машину и принимай у него дела. Колян, смотри, – он усмехнулся в сторону Коляна, – как торопится домой.

И точно. Колян чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, так ему надо было быстро сдать все дела и свалить с этого корыта.

– Понял вас, Иван Иванович, – понимая настроение Коляна, подтвердил Малов приказ деда.

Дед замахал обеими руками, выпроваживая их из каюты:

– Идите, идите, да смотрите, чтобы всё хорошенько проверили. Особое внимание обратите на котёл. Ты там его, Колюня, обучи всему, что успеешь, – в напутствие посоветовал он.

Колян утвердительно кивал головой:

– Понял, понял. На всё обращу внимание, – Колян повернулся к Малову и подтолкнул его к выходу.

Колян был доволен и счастлив. Он только приговаривал:

– Давай, давай, переодевайся. А роба-то у тебя есть? А то сейчас я сгоняю к подшкиперу. Получим новую, – суетился он.

– Да есть, есть. Всё есть. Сейчас переоденусь. Не переживай, – Малов пытался как-то сбить Коляновскую суету.

Придя в каюту, Малов раскрыл чемодан и, насколько позволяла теснота каюты, начал переодеваться.

Переоделся, надел рабочие ботинки и глянул на суетливого Коляна.

Тот, видя полную готовность сменщика, подскочил к двери:

– Всё! Пошли в машину, я сейчас тебе буду всё показывать.

Вход в машину был почти напротив каюты. Подойдя к двери, Колян принялся показывать Малову, как она правильно открывается и закрывается.

Дверь открывалась с каким-то отвратительным скрипом, она была вся перекошена, её надо было как-то особо поддержать, потом крутануть колесо кремальеры, и только после этого она начинала открываться.

Такой дверью Малов был просто поражён. На предыдущем судне дед всю машинную команду просто сожрал бы с потрохами за такую дверь.

– А что вы её не сделаете? – удивления Малова только начинались.

– Да зачем её делать? Через пару месяцев на гвозди идём, – равнодушно ответил Колян, ныряя вглубь машинного отделения.

– А, ну понятно тогда, значит, надо только дожить до этих гвоздей, – подтвердил Малов главную мысль Коляна.

– Да, да, дожить, – отмахнулся Колян. И тут же напомнил: – Только смотри. Будь тут осторожен. Доживать-то надо бережно, как бы тебе ещё самому что-нибудь по башке не прилетело.

Войдя в машинное отделение, Малов был поражён.

Машинное отделение было небольшим, но оно было таким закопчённым, что Малова это сразило наповал. Переборки и борта были тёмного серо-коричневого цвета, а подволок был чуть ли не чёрный.

Вниз, к главным плитам, вёл всего лишь один небольшой трап, и из-под этих главных плит возвышался так называемый «главный двигатель».

На последнем судне Малова дизель-генератор был чуть поменьше размером.

Это был восьмицилиндровый «Ланг». Малов вспомнил, что механик-наставник говорил ему, что этот пароходик – 1937 года постройки, был по репарации отдан в Камчатское морское пароходство после Великой Отечественной войны и уже достаточно тут отработал в его собственности.

Теперь, даже с первого взгляда, можно было понять, сколько людей на нём отработало за это время, как они здесь трудились и как относились к тому, что им не принадлежит.

Судно было чисто каботажное, и народ на нём не держался. Все старались только отсидеться на нём и побыстрее, при первой же возможности, перейти на закордонное судно. Поэтому и вид машинного отделения представлял собой чуть ли не преисподнюю. Всё вокруг было чёрное, мрачное, закопчённое, немытое и некрашеное.

Да и когда было заниматься мытьём и покраской? Во время коротких переходов по побережью Камчатки экипаж был постоянно занят на самовыгрузках. Трудно было себе представить, чтобы после двенадцатичасовой работы в трюме у кого-то хватило бы сил взять тряпку с ведром и хоть что-либо отмыть с этих переборок.

По одной из переборок Малов провёл пальцем. Под стёртой копотью слегка пробилась белизна от прежней краски.

Малов подошёл к главному двигателю и осмотрел его. По сравнению с общим мрачным видом машинного отделения в глаза бросились бронзовые блестящие рукоятки рычагов пуска, реверса и различные маховики, которые находились рядом с постом управления. Видно было, что их крутили чаще остальных, поэтому-то они так ярко выделялись на общем фоне разрухи.

Колян был весь в нетерпении, поэтому постоянно теребил Малова:

– Потом тебе всё второй покажет, а пока иди сюда, я тебе покажу механизмы нашего заведования.

Он показал Малову все насосы и как они запускаются. Клапана, которые надо крутить, вертеть, чтобы они качали в нужном направлении.

Потом он показал Малову, как запустить компрессор и вентиляторы на распределительном щите.

В конце концов они подошли к котлу.

Колян тут приосанился и с ещё более важным видом произнёс:

– Котёл для нас – это самое главное. Кроме тебя, никто за него не отвечает. Только вахтенные, когда давление упадёт, запаливают его. Но они боятся его пуще, чем чёрт ладана.

– А чего бояться-то? – удивился Малов. Котёл как котёл. Маленький. Без видимых следов сажи из-под обшивки. Водомерные стёкла чётко показывают уровень воды. Было видно, что с ним всё нормально. Это даже не котёл, а котелок.

В том, как котел был расположен, просматривался один нюанс, который Малову сразу бросился в глаза.

Между фронтальной поверхностью котла, на которой была расположена форсунка, и переборкой котельного отделения, был проход, примерно в метр шириной. Смотровой люк топки с форсункой открывался наружу. То есть когда ты разжигаешь форсунку, то спиной почти упираешься в эту переборку.

По сравнению со всем машинным отделением котельное отделение было относительно чистым. Переборка напротив форсунки была даже почти белой. Наверное, её совсем недавно мыли.

Колян с важностью подошёл к фронтальной переборке котла и похлопал рукой по форсунке.

– Сейчас я покажу тебе, как запускается котёл. Но только ты так, как я его буду запускать, никогда не делай. Я-то знаю, чем это заканчивается, поэтому только я так и могу делать, – похвастался он.

Важности в его движениях было хоть отбавляй.

– Для начала мы хорошенько провентилируем топку, – показал он Малову на вентилятор и включил его, – потом зажигаем факел, – он достал из металлического стакана факел и подпалил его.

– Смотри сюда, а вот так нельзя запаливать котёл, – снова повторил он и приоткрыл лючок у форсунки. – Перед котлом не становись, а то если топлива нальётся в топку больше, чем нужно, то на тебя вылетит пламя с дымом.

Малов слушал его внимательно. Ведь на предыдущем судне всё это делала автоматика, и он знал об этих процедурах только чисто теоретически. А вот так, факелом, ему никогда не приходилось запаливать котёл.

– Хорошо – он только кивал головой в знак согласия, что ему понятны все манипуляции Коляна.

– Запаливай только через эту дырку, – он указал Малову на смотровое стекло, которое в данный момент было закрыто на «барашек».

Но, противореча всем своим словам, он приоткрыл лючок у форсунки, запустил топливный насос и через пару секунд сунул туда факел.

Тут как из топки пыхнет… Как грохнет…

Оттуда вылетел чёрный клуб дыма с пламенем и обдал стоящего перед топкой ошалевшего Коляна.

Тот автоматически захлопнул лючок и остался стоять перед котлом, мотая головой.

Самое интересное, что переборка напротив котла была белого цвета.

Наверное, совсем недавно кто-то отмывал её после подобных манипуляций. Может быть, манипуляций того же самого Коляна.

Когда дым рассеялся, то обнаружилось, что Колян был там же – напротив топки.

Он застыл в той же самой позе, что и при закрытии лючка. Только стоял он на фоне закопчённой переборки, чихал и плевался. Лицо его было чёрное, волосы слегка опалены, а глаза закрыты. На почерневшей переборке за ним просматривался белый человеческий силуэт.

Теперь Малову стало понятно, почему эта переборка так сильно отличается от общего вида всего машинного отделения.

Малов подскочил к Коляну и потряс его за голову:

– Ты видишь хоть что-нибудь?

– Да всё я вижу. Всё нормально, не переживай. Не в первый раз. Я же глаза специально держал закрытыми, – бормотал он, разлепляя глаза.

От такого нелепого вида своего «учителя» Малова просто разбирал смех. Он его с трудом сдерживал, но всё равно оттащил Коляна от котла:

– Пошли мыться, брось ты этот котёл, – приговаривал он, отводя Коляна от топки.