Текст книги "Хулиномика 3.0: хулиганская экономика. Еще толще. Еще длиннее"

Можно поизучать график этих фьючерсов, возьмём обычный нешлифованный рис и глянем на кривые в разные месяцы. Там на целый год вперёд есть разные фьючи, а котировки идут в центах за фунт риса, причём американский фунт, по 455 граммов. То есть торгуется рис (и свинина, и дрова, и крупная рогатая корова) по всему миру за американские доллары. Поэтому японцы, которые хотят купить фьючерсы на рис в Осаке, должны поменять свои йены на доллары, завести их на американский Globex и там покупать. Стандартный контракт – 2000 стофунтовиков, то есть 91 тонна риса.

Итак, фьючи торгуются на год (даже чуть больше) вперёд, но основная торговля идёт на ближние месяцы. Годовой фьючерс не такой ликвидный, и не факт, что можно купить или продать нужный объём. Но факт в том, что сейчас можно купить риса, который приедет через год.

Как правило, фьючерсы торгуются выше спотовой цены. То есть люди ждут повышения цен в будущем. Любой, кто торгует рисом, видит: цены будут выше.

Отвлекусь немного от фьючерсов, но есть мнение, что именно повышение цен на еду стало одной из причин недавних революций на Ближнем Востоке: за 2004–2008 годы оптовая цена на рис выросла в два раза, это очень много. Когда еда дорожает, люди беспокоятся и бунтуют. Даже небольшой рост на оптовом рынке может привести к падению многих семейных бюджетов за черту бедности. А самый большой экспортёр (но не самый большой производитель) риса в мире – Таиланд.

Допустим, мы видим, что рис на споте сейчас стоит 14 долларов за сто фунтов, это примерно 18 рублей за кило. Трёхмесячный – 14,75. А шестимесячный фьюч стоит 15,5 доллара. Годовой – ещё дороже. Неплохая возможность для заработка – 10,5 % за полгода, то есть 21 % годовых. Купить рис сейчас и продать на фьючерсном рынке. Отличное время для продажи. Цену фиксируем сразу, ведь фьючерсный рынок для этого и существует! Заработаем!

Но это очень профессиональный рынок. Это не как акциями торговать, тут лохов нет. Поговоришь с зерновыми трейдерами или там со свинячьими, это тебе не бинарные опционщики с гидроцефалией головного мозга. Поверьте мне, это умные ребята. Они всю жизнь этим занимаются. Спросишь их: «А чо вы, прибыль не видите, что ли?» Они и объяснят, кто ты и что ты. Наверное, есть-таки причина, почему все вдруг не ринутся и не заработают миллионы на этой теме. Не одни мы такие смекалистые.

Такая ситуация – когда дальний будущий контракт дороже контракта в ближнем будущем – называется «контанго». Либо когда будущий дороже текущего (спотового). Противоположная ситуация – «бэквордация», или бэквардейшн. Контанго характерно для непортящихся товаров, а бэквардейшн – наоборот, для скоропортящихся.

Шестимесячные яйца – это не текущие яйца через шесть месяцев. Сегодняшние к тому времени уже стухнут. Это другие, новые и блестящие яйца.

Но вернёмся к рису. Получается, что-то должно мешать тому, чтобы дико обогатиться, купив рис сейчас и продав его на фьючерсном рынке. Понимаете, что это безрисковое вложение? Если у меня физически есть этот чёртов рис и я продаю фьючерс на него, никакого риска нет – я ведь по фьючерсному контракту отгружу свой рис, и всё! Почему же так все не делают? Видимо, есть какая-то проблема. Догадались, какая?

Хранение. Рис надо не только купить, но и полгода (или какой там фьючерс мы продали) хранить. Выходит, что цена хранения выше, чем разница между спотом и фьючерсом.

Вот что происходит в реальном мире. Есть люди, которые хранят рис. Должны же быть? Урожай риса случается чаще одного раза в год, там разные сорта, но всё равно их там не десять, а три или пять. И какие-то обычно больше, какие-то меньше. Поэтому рис надо где-то хранить. И это очень, очень важно, потому что если он пропадёт, то кто-то точно умрёт с голоду. Это не зефир и не шоколад. Без риса люди реально чешки отбросят.

Профессиональные операторы складов тоже ведь смотрят на эти графики. И они видят, что – ого! – ничего себе контанго на полугодовом фьючерсе! Трейдеры его видят и будут покупать рис на споте, чтобы продать на фьюче. Может, организовать ещё один склад? Было одно пустое здание на юге Чикаго, надо проверить, подходит ли оно для хранения риса. Ну там страховка, санэпидемстанция, негры на чёрных «рафиках», все дела. То есть когда все видят мощное контанго, целая индустрия начинает шевелиться. Умные люди просчитают, где прибыль, и запасут побольше риса в новые закрома. И вот что происходит: риск голода исчезает! Закрома-то полны!

Добавлю драматичности. Эта тема восходит аж к Адаму Смиту, который в своём «Богатстве наций» в 1776 году написал знаменитый пассаж о людях, которые делают благородные поступки. Ну, там, жертвуют на благотворительность. Ходят в церковь, ныряют в прорубь, не едят мяса, и всё такое. Короче, сердоболы. Но они не делают ровным счётом ничего для того, чтобы предотвратить реальный голод. Да, да, об этом они не думают совсем. А вот кто этим занимается – так это наши дельцы, торгующие на рынке. Они видят контанго, видят ситуацию. Заходят в складской бизнес. Чисто из шкурного интереса. Так вот, продолжая знаменитую цитату: люди, которые действуют из своего интереса, более важны для человечества, чем все благородные доны, вместе взятые. Это правда. И большой вопрос, когда Билл Гейтс принёс миру больше пользы – когда он сделал Майкрософт Офис или когда поехал помогать детям Уганды.

Мы знаем, что эти люди, которые «организовывают» нехватку зерна, мало кому нравятся. За ужином мы их не обсуждаем, всем похер, чем они занимаются. Меж тем они в своём деле очень хороши. Они знают свою работу, и они знают этот рынок. Понятно, что они не святые. Они спекулянты. Пытаются заработать, что тут такого?

В сделке между парой контрагентов всегда есть риск, что партнёр киданёт. У вас есть контракт, это да. Есть юрист, который долго согласовывает детали. Если вторая сторона не выполняет условия сделки, можно привлечь контрагента в суд и даже выиграть дело, обанкротить его или ещё что. Но это стоит денег и времени. Да и не знаешь в конце – даже с учётом выигранного суда, – стоило ли дело свеч.

А вот на фьючерсных рынках от этого риска избавились. Каким образом? Система стандартизирована полностью. Кто угодно может играть на рынке фьючерсов, но правила для всех одни и те же. Покупаете вы или продаёте, но маржу вы должны занести на счёт. Вот как это происходит. Звоните вы брокеру и говорите: «Хочу купить фьючерсы на рис». Хочется риском торгануть, сил нет. Брокер вам отвечает: «Хорошо, я открою вам счёт. Сколько денег вы хотите положить?» Без денег торговать не выйдет. Допустим, занесли вы ему пять тысяч долларов на фьючерсный счёт. Требуемая маржа на фьючерсы составляет 5 %, ну или 3 %, неважно. Сейчас биржа требует $2025 на контракт, то есть примерно 4 % от текущей стоимости. Торговать можно в пределах установленной маржи. То есть внесли вы 5000, но купить (или продать) рисовых фьючей вы можете аж на $125 000.

И вот вы хотите запасти рис и продать. Продать вы хотите фьючерс. Неважно, продаёте вы или покупаете, деньги на счёт внести надо в любом случае. Пусть вы решили заняться складированием риса. Найти элеватор, или где там его хранят, купить рис и держать его. И можете продать по такой-то цене. Продать риса вы можете на 125 тысяч, хотя занесли только пять.

Что потом? Каждый день они смотрят на изменения. Цена фьючерса – это цена на контракт сегодня. Но это не та цена, которую ты по нему заплатишь. Платишь только в конце, когда настаёт день исполнения контракта. Или в случае продажи, ты получаешь по нему деньги. Если ты продаёшь фьючерсов на май 2018 года, ты обещаешь доставить рис на склад в Чикаго в конкретный день мая 2018 года по оговорённой цене.

Но сегодня цена фьючерса такая, какой её установил рынок. Завтра она опять изменится. И что происходит – на этом рынке пересчёт идёт ежедневно. Это означает, если вы продаёте фьючерсы – запасли рис и продали фьючерсы – и цена идёт вверх, это работает против вас. Потому что вы уже фьючерсом зафиксировали себе более низкую цену. И брокер снимает денег с маржинального счёта, каждый день пересчитывает и снимает. Если вы продали фьюч, а цена растёт, он каждый день будет снимать требуемую разницу со счёта. А если цена пойдёт вниз, он будет добавлять.

Пять тысяч могут кончиться довольно быстро, так? Цена растёт. Вы думаете, что лучше бы вы не заключали этот контракт. Если б подождать пару дней, можно было бы продать подороже. Потом вам звонит брокер и говорит: извини, чувак, но твоя маржа упала ниже критической. Ты будешь довносить деньги?

Вот в чём реальная тема торговли фьючами. Риск контрагента исключён. Это означает, что, если вы не довнесёте деньги, брокер закроет вашу позицию и вернёт вам остаток. Поэтому контрагенту неважно, пьяны вы, под коксом, или просто стали ненавидеть людей. Брокер держит ваши денежки в заложниках. Неважно, что вы делаете, но, если маржи не хватает, брокер вам позвонит и попросит довнести, а если вы не возьмёте трубку, он закроет позицию. У него риска никакого нет. Хотя чаще всего он даже и звонить не станет – просто закроет позу, и всё.

Вы даже не знаете, кто ваш контрагент в каждой конкретной сделке. Неизвестно, кто на другой стороне. Вы оба заключаете сделку с биржей. И вам всё равно, кто там на другом конце и какая у него мотивация. Об этом риске вы не волнуетесь. Это чистые цены, избавленные от риска обмана вас второй стороной.

Взглянем ещё на один фьючерсный контракт. В США большое значение имеет мягкая краснозёрная пшеница. Сеют её осенью (что для многих американцев сюрприз) – называется «озимая», – всю зиму она лежит в земле как покойничек, а ранней весной всходит. В начале лета уже собирают урожай. Мягкая краснозёрная озимая пшеница хороша для печенья, хлопьев и кексов, но для хлеба не очень подходит. Ну, то есть вполне себе прикольный и нужный сорт.

Торгуется она в центах за бушель (это примерно 35 литров), то есть это мера объёма, а не веса. Причём бушелями амеры измеряют только сыпучие продукты. Посмотрим на какой-нибудь график и увидим, что бушель весной 2011 года стоил 723 цента. Там тоже обычно сильное контанго, и цены на дальние фьючерсы дороже ближних. Но совсем дальний фьюч – на лето 2012 года – теряет контанго. Почему? Там может быть миллион факторов, но, скорее всего, будет урожай. То есть летом они соберут миллионы тонн зерна, а хранить зерно во время урожая – довольно дурацкая идея. Надо старые склады опустошить, поскрести по сусекам, подмести и завезти туда новое.

Поэтому трейдеры не ждут контанго во время будущего урожая.

Получается, что у нас есть удобная ассоциация: рынок фьючерсов – это рынок хранения. А цена фьючерса = цена спот × (ставка + стоимость хранения).

Часто у биржевых контрактов вообще нет текущей цены, потому что вся торговля идёт на фьючерсах. Но если мыслить абстрактно, можно посчитать цену любого фьючерса из спотовой. Если годовая ставка у нас 5 %, а контракт исполняется через полтора года, тогда надо добавить к нашей цене 7,5 %. Плюс хранение.

Это называется «справедливая оценка», потому что фьючерсные цены как бы должны вести себя согласно этой формуле. Поэтому обычная ситуация – это контанго, когда цены вырастают в будущем. Ведь чем дальше будущее, тем больше надо заплатить за использование денег и за хранение. Означает ли это, что нельзя заработать прибыль, покупая зерно под хранение? Ну, типа, заработаешь только ставку, потратив ту же ставку на организацию всей этой катавасии.

Но если бы эта формула работала со 100-процентной точностью, конечно, никто бы из трейдеров не хранил зерно. С ходом времени – в смысле, календарного времени – цена на фьючерс была бы всё ближе с ценой спот, как раз из-за того, что срок хранения уменьшался бы, а процентная ставка рассчитывалась бы на всё меньший и меньший срок.

Давайте представим себе идеальный мир, где все урожаи происходят вовремя и катаклизмов не бывает. Тогда цена спот росла бы до даты сбора урожая, а потом сразу падала бы. Ведь кто-то должен хранить зерно до урожая, а это стоит денег. Потом каждое лето падала бы цена на озимую пшеницу, и каждую осень – на яровую (мир её праху). Не было бы никакой неопределённости. На следующий год ситуация бы повторилась. Получается, что в идеальном мире цена на фьючи не менялась бы, была бы прямой как палка. Понимаете, о чём я? Если бы всё всегда было по этой формуле, то цена бы просто повторяла спот с добавлением стоимости хранения и кредита. Чем дольше хранить – тем дальше цена от спота. В день урожая она бы совпала со спотом. То есть она была бы прямой горизонтальной линией от урожая до урожая, и мы всегда бы её знали заранее. Но в реальности, конечно, такой зависимости нет. Мы живём не в идеальном мире.

Я пока рассказывал о сельскохозяйственных фьючах, но есть рынок, который куда весомей. С сельхозпродукции всё это только началось – люди жили на фермах, торговали урожаями, и всё такое. Семейная история про ферму и красную шапочку. Но потом к торгам подключились настоящие капиталисты.

Перейдём к рынку нефти. Раньше фьючерсы на нефть торговались на Нью-Йоркской товарной бирже, но сейчас Чикагская всё скупила – я уже писал про CME и Globex.

Для нефти был весьма интересен 2011 год – нефть тогда торговалась по 100 баксов за бочку. Кстати, рынок нефти и рынок еды взаимозависимы – сейчас из рапса делают спирт и добавляют в дизельное топливо, то есть это замена для нефтепродуктов. Поэтому рынки зависят друг от друга.

Нефть – это энергия, а от энергии зависит вся мировая экономика. Тогда было землетрясение и цунами в Фукусиме, люди в очередной раз напряглись по поводу атомной энергетики, и нефть подросла. Плюс революции в арабском мире. Трейдеры пытаются предугадать, что будет дальше, и это отражается в ценах на фьючерсы. Нефть – очень важный товар. Такой важный, что фьючерсы на неё торгуются аж на 8 лет вперёд. Основная торговля сосредоточена на ближних датах, но всё же.

Общая стоимость нефти в толще нашей планеты оценивается примерно в 100 триллионов долларов. Это больше, чем ВВП любой страны, даже Омерики (там около 70 трлн). И те, кто добывает эту нефть, внимательно следят за фьючерсами.

Так же как и наш торговец рисом, покупатель нефти нуждается в ней регулярно. Кто покупает сырую нефть? Перерабатывающий завод. У них большое производство и они гонят. Они следят, чтобы им всё привозили вовремя (за опоздание штраф!) и на их конкретный склад, чтоб не впарили шнягу, там сложные контракты. Поэтому как определить цену на нефть? Да хер его знает, никак. Слишком много разных факторов.

Существует спотовый рынок нефти, но он только для излишков. Что может произойти? По ошибке кто-нибудь привёз в порт чуть больше нефти, чем продал по контракту. Куда девать остатки? Можно продать на споте. Но этот рынок маленький и ненадёжный. Никогда не знаешь, что там за нефть и сколько её, – короче, выходит, что, когда люди говорят о ценах, речь всегда о фьючерсах. Имеется в виду ближайший фьючерс, на 1 месяц.

Уравнение фьючерс = спот × (ставка + хранение[78]78
  В процентах за год, конечно


[Закрыть]) держится не всегда, а только когда есть запасы товара, когда его можно хранить. Хотя можно сказать, что оно держится и в случае бэквордации, потому что в некотором смысле цены на хранение могут быть и отрицательными. Просто даже если будущая нефть дешевле текущей, заводы всё равно должны держать у себя запас. Практически всегда останавливать производство на короткий срок дороже, чем продолжать его в убыток, в таком случае хозяин фабрики не позволит цистернам опустошиться, он будет держать некоторое буферное количество про запас. Это означает, что фактически у него будет отрицательная цена на хранение.

Ещё есть фактор кораблей. Сейчас нефтяные супертанкеры настолько огромны, что хранят в себе какой-то невообразимый запас нефти – сотни миллионов баррелей. При сильном контанго может оказаться выгодным не выгружать нефть на берег, а дать танкеру несколько дней (или недель) постоять на якоре.

Опять отправимся в прошлое, на этот раз в 1871 год. Если скорректировать цены на инфляцию, то баррель и тогда стоил примерно как сейчас – от 25 до 60 долларов. Но раньше цены были все спотовые, а теперь фьючерсные. Поначалу цена нефти колебалась из-за постоянных открытий новых месторождений и истощения старых месторождений. В Техасе нашлись огромные запасы около 1900 года (и цены рухнули), но вообще экономика тогда не так сильно зависела от цен на нефть – в ходу был уголь, да и дерево не отставало. Тогда по-английски нефть ещё не называлась «oil», а была «petroleum». А бензин у них вообще сейчас называется «gas». Да и у нас, кстати, педаль газа, а не нефти.

В конце XIX века был огромный скачок цен, а потом сразу падение. Это Standard Oil (о ней немного позже) скупила кучу мелких компаний вместе с железнодорожными перевозчиками и устроила себе подарок. Американское правительство так офигело, что приказало разделить фирму-смутьяна на много мелких фирм, чтобы разрушить монополию.

В то время Штаты были самым большим производителем нефти в мире. Цены были очень стабильны – ими занималась специальная комиссия. Хотя скважины постоянно истощались, простые американские инженеры придумывали и совершенствовали технологии добычи.

Никаких фьючерсов, понятное дело, не было – потому что и необходимости в них не было. Первый большой нефтяной кризис произошёл через сто лет – в 1973–1974 годах, после него и возник рынок нефтяных фьючерсов. В то время на Израиль напали коварные египтяне и сирийцы (кстати, не без помощи СССР), евреи отбились, но куча африканских стран ввела против Израиля эмбарго. Нефтепроизводители, которые были членами ОПЕК, решили ещё жёстче приструнить Израиль и сократили поставки нефти на рынок. Это породило первый нефтяной кризис.

Надо упомянуть национализацию нефти. Раньше хищные нефтяные компании тайком искали залежи и скупали землю, под которой их нашли. Но никому, естественно, ничего не говорили. В развивающихся странах, где капитализм ещё не успел оскалиться, это вызывало мощное бурление говн.

Типа, вам продали землю, а не то, что внутри неё, какого хера вы нашу родную нефть высасываете?

Процесс начался в Мексике в 1938 году. Нефть тогда принадлежала компаниям, которые владели землёй. А мексы сказали, что, пожалуй, хватит: это национальное достояние и не вам тут хозяйничать. Взяли и забрали всё взад. Был, естественно, адский скандал – ну как так, капстрана! Право на собственность! Но мир немного склонялся влево в те времена. Потом Иран в 1951 году национализировал нефтянку. Дальше ещё какие-то страны. Так нефть отобрали у корпораций и поставили на службу родине. У нас она вон до сих пор родине служит, а простым гражданам не достаётся.

Надо сказать, что после Второй мировой в мире активно шёл процесс деколонизации, создавались новые независимые страны. Они, естественно, хотели вернуть контроль над своими ресурсами и защитить появляющиеся национальные интересы. Но львиную долю нефтедобычи захавал адский буржуазный картель «Семь Сестёр»: Exxon, Royal Dutch Shell, Chevron, Texaco (продана Chevron), Gulf Oil (большей частью продана Chevron), Mobil (в 1999 году объединилась с Exxon), и British Petroleum. Сама BP раньше называлась «Англо-Персидской Нефтяной Компанией», помните такие из первой части? Эти «сёстры» были так круты, что диктовали закупочные цены государствам, давили и устраняли конкурентов не из англосаксонской тусы. В один прекрасный момент это всем надоело.

В 1960 году Иран, Ирак, Саудовская Аравия, Кувейт и Венесуэла создали ОПЕК, что сразу вызвало кризис. За десять лет ОПЕК сильно вырос и стал сопротивляться капиталистическому картелю, который к 1973 году контролировал аж 85 % запасов мировой нефти.

В 2000-е годы заговорили о «новых сёстрах» из развивающихся стран. По данным Financial Times, эта группа включает в себя CNPC (Китайскую Национальную Нефтегазовую корпорацию), Газпром, NIOC (Национальную Иранскую Нефтяную Компанию), Petrobras (Бразилия), PDVSA (Венесуэла), Petronas (Малайзия) и Saudi Aramco (Саудовская Аравия) – последняя на данный момент самая большая компания в мире по капитализации (по некоторым оценкам), по добыче и запасам нефти.

У них есть общая черта: основной акционер – это государство. «Новые сёстры» контролируют около 30 % мировой добычи и запасов, старые – только 3 % запасов и около 10 % добычи. Однако доходы оставшихся четырех сестёр-гигантов (BP, Exxon Mobil, Shell и Chevron) всё ещё больше – ведь за годы доминирования они создали собственную индустрию переработки, и торгуют бензином, маслами и кучей другой нефтехимии с большой добавленной стоимостью.

Но самое поразительное во всех этих сёстрах – это то, что из семи «старых» как минимум пять имеют непосредственное отношение к рокфеллеровской Standard Oil. BP поглотила Amoco (бывшую Standard Oil of Indiana), Chevron – это Standard Oil of California, Exxon – до этого Esso – называлась Standard Oil of New Jersey, Mobil – до этого Socony – сокращение от Standard Oil Co. of New York. Просто офигеть!

Но Джон Рокфеллер и его бизнес – тема для отдельной книги. Он прожил 97 лет и владел шестнадцатью железнодорожными и шестью сталелитейными компаниями, девятью фирмами, торгующими недвижимостью, шестью пароходствами, девятью банками и тремя апельсиновыми рощами. В 1900 году Standard Oil на нынешние деньги стоила порядка триллиона долларов, а если собрать раздробленные судом 34 части монополии на текущий момент, то Рокфеллер был бы богаче Безоса, Баффета и Гейтса вместе взятых. Внук Джона – Дэвид Рокфеллер – прожил 102 года и умер буквально на днях. Думаю, что его собственные внуки уже будут жить вечно.

Но я отвлёкся. В 1979 году была иранская революция, опять перебои с поставками и второй нефтяной кризис. Шаху поставили мат, и к власти пришёл Аятолла Хомейни, там ещё война была ирано-иракская, короче, цены на нефть резко выросли. На рынке царила настоящая паника – никто никогда не видел таких скачков цен. Все привыкли, что цена на нефть более-менее стабильна. А тут за шесть-семь лет цены выросли в пять раз! Потом была вторая ирано-иракская война, когда амеры сбросили Саддама – это 2003 год. Тогда на некоторое время поставки из Персидского залива были прекращены. Хотя фьючерсный рынок был в мощной бэквордации. Все же понимали, что война закончится и поставки возобновятся – благодаря американскому вмешательству.

Практически каждый всплеск цен на рынке нефти провоцировал мировую рецессию – никто никогда не готовится к чёрным лебедям. Хотя можно вспомнить и обратный пример. В начале восьмидесятых окрепший ОПЕК сокращал добычу, чтобы сохранить высокие цены. Так как арабы добывали больше всех, они и сокращать должны были больше всех. И Саудовская Аравия снизила добычу с десяти до 3,5 млн баррелей в день. Но остальные члены не спешили сокращать своё производство. Арабы обиделись и в 1985 году начали лить нефть как проклятые – к тому же у них уже была финансовая подушка безопасности. В результате нефть упала с 30 долларов до 12. Между делом сколлапсился и Советский Союз – у него не то что финансовой подушки, а даже и финансовой наволочки не было. Многие считают, что действия арабов были спровоцированы рокфеллеровской мафией во главе с ЦРУ, и я готов в это поверить – хотя бы отчасти.