Текст книги "Нефть в обмен на девушку"

Глава 27

Филатов шел вдоль моря и представлял, как через час или чуть больше встретится с Тинни, встретится с дочкой. Ему хотелось петь от счастья. Скоро, совсем скоро! А пока он зашел в один магазин, в другой, в третий… Он покупал игрушки, мороженое, сладости, потом огромную бутылку шампанского, цветы, еще цветы. С веселым видом он вытаскивал из бумажника крупные купюры, бросал на прилавок и нигде не брал сдачу. Ему хотелось поделиться своей радостью со всеми. Наконец, навьюченный букетами и пакетами, он добрался до дома и долго стучал в дверь ногой, поскольку руки были заняты. Когда хозяин вышел на шум, Филатов потребовал, чтобы он немедленно принес посуду для употребления шампанского, потому что у него сегодня праздник! И не простой праздник, а очень большой! Поэтому, если они будут очень сильно шуметь, волноваться не надо. А тем более их беспокоить!

Хозяин помог поднять все покупки на третий этаж, принес бокалы и чуть не упал с лестницы, когда увидел, какие чаевые за это получил. А Филатов уже забыл о нем и, напевая веселый мотивчик, стал готовиться к приему гостей. Мороженое было положено в холодильник, цветы расставлены по углам, сладости грудой свалены на столе. Что же касается игрушек, то их Филатов разбирать не стал – ведь дети так любят сами копаться в мешках с подарками! Потом он убрал оставленные утром постели, ровно расставил стулья, поправил картинки на стенах и, не зная, что еще можно сделать, упал в кресло.

Все было готово, оставалось только ждать. Филатов посмотрел на часы – была половина третьего. Половина третьего… Половина третьего! Значит, Аббасу пришел конец! Он еще раз проверил расчет: ящики перетаскивали в полдень, Барри говорил о задержке в два часа, двенадцать плюс два получается четырнадцать. Все правильно! Полчаса назад все кончилось! Кончилось! Никаких «Стингеров» Аббасу не досталось, как говорится, шиш вам с маслицем! И сам Аббас мелкими частями отправился на дно вместе со своей командой!

Филатов представил себе плывущую яхту, сидящего под тентом Аббаса, его самодовольную ухмылку, а потом взрыв – все рушится, пылает, дико кричат раненые, но море уже врывается в отсеки, круша переборки, и яхта уходит под воду. На мгновение ему стало жалко погибших моряков, но он сказал себе: это не моряки, а пособники террориста. И в трюме у них лежали не подарки к Новому году, а самая настоящая смерть. Семь ПЗРК – это семь сбитых самолетов, и ладно, если военных, а может быть, и гражданских! И в каждом три сотни пассажиров. Нет, некого ему на той яхте жалеть!

Может, только Нидаля, который так хорошо относился к Зоюшке в другой, довоенной жизни. Филатов задумался – почему он его не видел на яхте? В первый раз он был, Аббас еще сказал, что нечего сговариваться с командой, а сегодня… Сегодня он точно не появлялся. Ну и ладно, яхта большая, дел много, вот он внутри чем-то и занимался. В конце концов, когда служишь дьяволу, будь готов вместе с ним понести наказание. А вообще, все это теперь не имеет никакого значения! Главное, что Аббаса больше нет.

В коридоре послышались шаги, Филатов вскочил, бросился к двери и столкнулся с Аббасом. Он упер в грудь Филатова ствол пистолета, задвинул внутрь и закрыл дверь. Филатов точно окаменел – ни мыслей, ни эмоций. Он знал, что Аббас уже полчаса как мертв, но тот, абсолютно реальный и осязаемый, стоял, направив на него пистолет.

– Не ждали, господин Филатов? – процедил он. – Ну ничего, есть вещи, которые поразят вас куда больше!

Аббас еще раз толкнул Филатова стволом, и тот попятился к окну.

– Ваш план, конечно, был очень хорош, – продолжал Аббас, не опуская пистолета. – Веселому толстяку Джеймсу удалось обмануть даже меня. Он ведь из ЦРУ?

Филатов смотрел в черную дырку ствола, зная, что в любой момент Аббас может убить его, но почему-то совершенно не боялся. В голове пульсировала только одна мысль – сейчас сюда придет Тинни с дочкой и наткнутся на разъяренного Аббаса с пистолетом. Но что делать – Филатов не знал.

– А как блистательно было разыграно нападение на реке! Настоящие пули, настоящая кровь! – Аббас оскалил зубы, став похожим на хищного зверя.

Филатов снова не ответил. Да, собственно, Аббаса его ответы и не интересовали – он просто предвкушал, как убьет врага, и не слишком торопился, потому что, когда курок будет спущен, все удовольствия останутся позади.

– И взрыв яхты был рассчитан по минутам, каждая мелочь учтена, – Аббас отошел от Филатова и встал сбоку от двери, опустив оружие. – За исключением одного – меня на борту в это время не было. Но я все видел и, скажу вам прямо, получил определенное удовольствие.

Теперь Филатов вообще ничего не понимал: появление Аббаса можно было объяснить только тем, что хитроумный взрыватель Барри не сработал. Но если яхта все-таки уничтожена, то как мог уцелеть Аббас?

– А вы, я смотрю, приготовились к встрече. Цветы, шампанское… – Аббас присел на корточки около пакета с подарками для Зоюшки и, не отводя глаз от Филатова, вытащил оттуда какого-то пушистого зверя, – и конечно же игрушки.

– Не трогай!

Филатов сделал шаг вперед, но Аббас тут же вскинул пистолет и выстрелил. Послышался хлопок, как будто муху ладонью прихлопнули, и сверху посыпалась бетонная крошка. Филатов невольно обернулся – в стене, чуть выше головы расползлось трещинами отверстие.

– Но я должен разочаровать вас, господин Филатов, – на лице Аббаса появилась издевательская усмешка, – мне почему-то кажется, что трогательная встреча не состоится.

– Почему? – вырвалось у Филатова.

– Ваша Тинни вместе с дочкой решили совершить морскую прогулку, – Аббас скорбно покачал головой, – и надо же такому случиться, сели на мою яхту.

У Филатова перехватило дыхание, точно холодный медный обруч сжал грудь.

– Врешь… – прохрипел он.

– Я все понимаю, вы надеялись спрятать их, защитить, и такое стремление, безусловно, похвально, – Аббас вынул из кармана игрушечного щенка Зоюшки и бросил его Филатову. – Но маленький радиомаячок, сущая безделица, между нами говоря, разрушил все ваши планы.

Филатов с ужасом смотрел на щенка, а тот как ни в чем не бывало весело поблескивал глазками-пуговками. Расчет был точным – ребенок никогда не бросит любимую игрушку! Он прислонился к стене, чтобы не упасть. Страшная правда змеей вползала в сознание: Тинни и Зоюшка погибли, их больше нет и никогда не будет! Только что он живо, можно сказать – с удовольствием представлял себе, как разрушенная взрывом, пылающая яхта уходит под воду, как умирают его враги. Но теперь он знает, что в этом аду были его близкие.

– Я в общем-то ничего плохого не имел в виду, когда брал их на борт, – продолжал Аббас. – Просто хотел немного подстраховаться, на случай если вы вдруг вздумаете напасть на меня в море. Так что виноват во всем наш весельчак Джеймс…

Аббас вдруг замолчал и прислушался – вроде бы кто-то поднимается по лестнице. Но Филатов этого не заметил, он даже не смотрел в ту сторону, пытаясь осмыслить смерть близких людей. И тут дверь открылась, и в комнату ворвался Барри.

– Тинни и дочка пропали! – воскликнул он.

– Какое тонкое наблюдение! – усмехнулся Аббас.

Хлопок выстрела вывел Филатова из состояния оцепенения. Он поднял голову и увидел, как Барри дернулся, схватился за грудь, а потом бросился на Аббаса с невероятной для своей толщины скоростью. Хлопнул еще один выстрел – почти в упор, но Барри было уже не остановить! Он налетел на Аббаса и коротким ударом выбил пистолет. Несколько мгновений противники, точно пьяные, покачивались, вцепившись друга в друга, а потом рухнули на пол. Барри оказался сверху, его пальцы безошибочно нашли горло противника и сомкнулись на нем.

Филатов видел, как расползается кровавое пятно на спине Барри. Он понимал, что надо помочь раненому товарищу, но совершенно не представлял, как это сделать. Детство Филатова было безоблачным, ему не приходилось кулаками отстаивать свое право ходить по своей улице. В институте, а потом на работе его окружали люди, которые могли сделать подлость, обмануть, подставить, но не причинить физическую боль. И бороться с ними приходилось теми же методами. Да, собственно, ничего другого Филатов не знал и знать не хотел. Он вообще не представлял себя дерущимся. В гуще беспорядков как политик бывал. А сжать кулак и ударить человека – нет, это было решительно невозможно!

Противники катались по полу, круша мебель, наверху оказывался то один, то другой, но все попытки Аббаса избавиться от железной хватки были бесполезны. Барри как вцепился в горло врага, так и не отпускал, только крепче сжимая пальцы. Постепенно Аббас стал слабеть и, когда Барри удалось придавить его к полу, уже не смог отбиваться, а только судорожно скреб ногтями по рукам, несущим смерть. Филатов видел его перекошенное лицо, слышал тяжелое дыхание, переходящее в хрип, и какая-то часть сознания протестовала – нельзя убивать человека! Но остальной Филатов не желал этого слышать и знать. Кровь за кровь, смерть за смерть!

Наконец Аббас затих, его руки с тяжелым стуком упали на пол. Барри как-то странно выдохнул и завалился на бок, точно сломанная кукла. В первый момент Филатову показалось, что он сейчас встанет и скажет что-нибудь вроде: «Ну и повозиться мне пришлось!», но потом Филатов понял – Барри ничего не скажет и никогда не встанет. Слишком серьезное ранение, слишком большая потеря крови. Непонятно, как он вообще в таком состоянии смог справиться с Аббасом…

Глава 28

Борьба закончилась, Барри и Аббас лежали неподвижно, вокруг растекалась кровь. Филатов смотрел на мертвых. Ему доводилось видеть смерть, но насильственную – никогда. Только сейчас он осознал, как зыбка и тонка преграда, отделяющая человека от небытия. Вот он вроде бы есть – дышит, говорит, двигается, а вот его уже нет. Совсем нет. На Филатова вдруг навалилась страшная слабость. Он почувствовал, как комната покачнулась и пол стал уходить из-под ног. Чудовищным усилием воли Филатов сделал несколько неверных шагов и, едва успев привалиться к стене, сполз вниз. Он не был ранен, но…

Филатову было очень жалко Тинни, такую молодую, красивую, любимую. Женщину, которая среди бед и войны просто хотела найти немного счастья. Но она умерла. Умерла случайно и как-то глупо. Про смерть дочери вообще не хотелось думать. Филатов вспомнил не доеденное Зоюшкой мороженое, вспомнил, как она украдкой проглотила последний кусочек, как послушно пошла за Тинни.

Филатов обхватил голову руками и застонал. Он понимал, что переживет все это, свыкнется, человек вообще живучее существо, но сейчас ему хотелось только одного – отключиться, впасть в спасительное забытье. А еще он понимал, что цэрэушник Барри погиб, спасая его. Вот так бывает – всю жизнь ругал американцев, а сегодня они его спасли.

И забытье пришло. Это было похоже на сон – он вроде бы осознавал себя, видел комнату, видел лежащих Барри и Аббаса, но все это казалось таким далеким, туманным, что почти не беспокоило. В голове зазвучали тысячи голосов, они что-то говорили Филатову, но все сразу, и он ничего не понимал. Разрозненные отрывки воспоминаний, похожие на кадры порванной пленки, возвращали его то в Москву, то в Багдад, точно вся прожитая жизнь пробегала перед глазами.

«Наверное, я умер…» – подумал Филатов, и эта мысль показалась ему облегчением.

А потом в комнату кто-то вошел, но Филатов не придал этому значения – теперь ему было все равно. Вошедший склонился над Барри, перешел к Аббасу, а вслед за ним появилась Зоюшка, испуганная, растерянная.

«Вот мы и встретились! – обрадовался Филатов. – А я еще думал, что после смерти ничего нет!»

Зоюшка увидела его, вскрикнула и, стараясь держаться подальше от лежащих тел, подбежала к нему. Филатов потянулся к ней и почувствовал в руках живое, осязаемое тепло.

– Папа, папочка! – Дочка упала рядом с ним на колени, обняла, и ее горячие слезы точно обожгли лицо Филатова.

Нет, он не умер, ведь мертвые ничего не чувствуют! А значит, и Зоюшка жива!

– Как ты? – спросил знакомый голос.

Это был Нидаль. Он склонился к Филатову и делал что-то с его рукой, кажется, проверял пульс.

– Зоюшка, девочка моя! – вырвалось у Филатова.

Он вцепился в дрожащее тельце, прижал к себе и заплакал. Нидаль тронул его за плечо:

– Нам надо уходить отсюда!

Филатов замотал головой – куда уходить, зачем? Зоюшка здесь, рядом, и ему больше ничего не надо. Но Нидаль продолжал настаивать:

– Да посмотри ты вокруг! Здесь нельзя оставаться!

Сознание окончательно вернулось к Филатову, а вместе с ним пришло понимание – Нидаль прав. Если их застанут здесь, среди мертвых тел, то первым делом арестуют. Это в Москве он депутат, лицо неприкосновенное, а здесь – подозреваемый в двух убийствах. А это означает арест, тюрьму и долгое разбирательство, на время которого Зоюшка останется совершенно одна в чужой стране. Не выпуская дочку из рук, Филатов встал. Непонятно откуда взявшаяся сила наполняла тело.

– Идти сможешь? – спросил Нидаль.

– Смогу! – ответил Филатов.

Он в последний раз обвел взглядом комнату – смятые цветы, поломанная мебель, разбросанные игрушки, два неподвижных тела – и мысленно простился со славным парнем Барри. Веселый толстяк оказался настоящим героем!

Все, можно было уходить. Они быстро спустились по лестнице, вышли на улицу и сели в машину – Филатов с Зоюшкой назад, Нидаль за руль. Никто не встал у них на пути, даже не задал лишнего вопроса.

«Я же сказал хозяину, что у нас будет шумный праздник! – догадался Филатов. – И мешать не велел. Вот он и затаился!»

Он усмехнулся – его необдуманная шутка сейчас работала на них, давая время скрыться. А Нидаль уже завел мотор и, стараясь не привлекать к машине внимания, спокойно доехал до причала и свернул в город. Зоюшка висела у папы на шее, точно маленькая обезьянка, и тихонько хлюпала носом. Филатов гладил ее по волосам, шептал какие-то нежные слова и, честно говоря, все еще не верил до конца, что они вместе. Это было необъяснимое, невероятное чудо, и он боялся его спугнуть неосторожным движением или словом.

Когда Филатов понял, что дочка уснула, они уже покинули город и ехали по шоссе. Слева временами мелькало море. Слева? Это показалось Филатову странным – если бы они возвращались в Бангкок, оно было бы справа. Так куда они едут? Нидаль, заметив, что его пассажир беспокойно озирается, сбавил скорость и, свернув на боковую дорогу, остановился в тени деревьев. Филатов осторожно положил Зоюшку на сиденье и вылез вслед за Нидалем. Они молча отошли на пару шагов, Нидаль закурил.

– Ты можешь объяснить, как это получилось? – нарушил молчание Филатов.

– Мы выследили их по сигналу…

– Знаю. Аббас спрятал радиомаячок внутри игрушечного щенка. Дальше!

– Дальше все было просто. Яхта подошла к берегу чуть в стороне от объекта. Охрана держалась хорошо, но долго противостоять нам они не могли…

Филатов представил себе ситуацию: с одной стороны простые контрабандисты, привыкшие воевать с полицией и конкурентами, а с другой – бывшие спецназовцы, подготовленные еще при Саддаме и прошедшие кровавую школу боевых действий. Да, результат предсказать нетрудно…

– Когда все кончилось, Аббас приказал мне перевезти Тинни и девочку на яхту, а сам уехал. Он собирался лететь самолетом, чтобы организовать встречу товара на месте. Думаю, Аббас видел взрыв яхты с дороги, которая там по берегу идет…

Нидаль раздавил дымящийся окурок и закурил вторую сигарету. Филатов пытался поймать его взгляд, но тот смотрел куда-то в сторону. Он все понял – Нидаль переживает, что нарушил приказ! Ведь для него, человека военного, такой поступок является преступлением, какими бы благими намерениями он ни объяснялся. Спасая ребенка, Нидаль изменил присяге, по сути, предал своих боевых товарищей, и это тяготило его.

– Пока убирали трупы и грузили в лодку раненых, ко мне подошла Тинни и попросила оставить девочку на берегу. Она как будто знала, что случится потом. И я подумал: если вы действительно нападете на яхту, как считал Аббас, то лучше бы девочке там не быть. Уезжая, Аббас назначил меня старшим, поэтому, когда я сказал, что ребенка надо отвезти в другое место, никто не возражал. Вот, собственно, и все…

– Спасибо тебе! – от души сказал Филатов и протянул руку.

Но Нидаль не принял рукопожатия:

– Это воля случая. Я спас ее, она спасла меня. Из-за нее я не попал на эту чертову яхту…

Они помолчали, думая каждый о своем, потом Нидаль достал из кармана конверт и передал Филатову:

– Тинни оставила мне, когда садилась в лодку. Думаю, тебе пригодится…

Он вскрыл конверт – внутри лежали Зоюшкины документы.

– Ты понимаешь, что я… – Голос Филатова дрогнул, – что я теперь смогу спокойно забрать дочку домой?

– Тинни все знала… – точно говоря с самим собой, сказал Нидаль. – Не понимаю откуда, но знала…

– Слушай, а ты можешь отвезти нас в аэропорт?

– Мы туда и едем. Только не в Бангкок, где можно нарваться на американцев, а в Пхукет. Там тоже есть международный аэропорт.

Теперь стало понятно, почему море оказалось не с той стороны – вместо того чтобы ехать на север, они ехали на юг. Ну что ж, на юг так на юг…

Когда Зоюшка проснулась, Филатов посадил ее на колени и начал рассказывать сказки. Детских книжек он давно не читал, поэтому приходилось придумывать на ходу. Больше всего он боялся вопроса: а где мама? Но Зоюшка пока не задавала его. Ближе к вечеру, когда Филатов стал путаться в биографиях придуманных героев, Нидаль сделал остановку у придорожного ресторана. Размяли ноги, поели, попили, Зоюшка получила мороженое, и двинулись дальше.

В аэропорт приехали на исходе ночи, когда небо уже начало светлеть, а на земле еще царила тьма. Нидаль остановил машину в стороне от входа, заглушил мотор и повернулся к сидящему сзади Филатову:

– Здесь расходимся. Сейчас не сезон, так что на Москву, скорей всего, рейсов нет. Но с пересадкой улететь, думаю, можно.

Филатов достал из кармана полученную от Барри пачку долларов:

– Возьми хотя бы деньги. Тебе ведь домой нельзя возвращаться, а тут на первое время хватит.

С первого взгляда стало понятно – он попал в точку. Аббас наверняка не баловал своих людей высокими гонорарами, так что в кошельке Нидаля вряд ли водились большие деньги.

– Хорошо…

Нидаль неуверенно взял деньги и взвесил на руке.

– И еще, – твердо сказал Филатов, – ты можешь думать обо мне все что угодно, но, если когда-нибудь тебе понадобится помощь, знай: есть человек, который всегда поможет…

Нидаль опустил голову и ничего не сказал, а Филатов продолжал:

– Я твой должник, а долги, как сказал Барри незадолго до смерти, надо оплачивать!

Он осторожно разбудил дочку, и все трое вышли из машины. Нидаль долго прощался с Зоюшкой, потом все-таки пожал Филатову руку и, пожелав счастливого пути, уехал. Зоюшка долго махала ему вслед, а потом, повернувшись к отцу, сказала то, что он больше всего боялся услышать:

– А где мама?

По дороге, пока дочка спала, Филатов напряженно думал, что делать дальше, и решил: чем раньше сказать правду, тем лучше. Иначе нерешенная проблема будет со временем только нарастать. Филатов присел рядом с Зоюшкой, погладил по голове, но так и не смог сказать правду. Презирая себя за малодушие, он пробормотал слова, какие обычно говорят в таких случаях: уехала, мол, но обязательно вернется. Впрочем, у него не было опыта общения с детьми, он вообще не знал, как с ними говорить.

Глава 29

Они вошли в пустой и гулкий зал. Судя по царившему спокойствию, никто никуда лететь не собирался. Но Филатов знал, что покинуть Таиланд надо как можно быстрее. Стрельба на реке неподалеку от Бангкока, взорвавшаяся в территориальных водах американская яхта, двойное убийство в Хуахине – и везде появлялся один и тот же большой белый человек, так хорошо заметный среди малорослых смуглых тайцев. А может быть, у пограничников уже лежит его изображение? Тогда конец. Но ведь есть еще старший из ЦРУ. Барри практически похитил ПЗРК, не подчинился приказу, значит, его ищут. А вместе с ним ищут и русского – его видели на реке, и в отчетах наверняка есть все данные. Американцы, конечно, не могут командовать местными властями, но влияние на них имеют. Не зря же Барри настаивал на проведении операции именно здесь, в Таиланде.

Впрочем, старший может просто устроить очередную стрельбу, ума хватит! Филатов испуганно осмотрелся – нет ли кого подозрительного поблизости? И заметил, как в дальнем конце зала начала выстраиваться сонная очередь на регистрацию. Филатов подошел к расписанию, готовый лететь куда угодно, лишь бы побыстрей. Там мигал только один рейс, и рейс этот отправлялся в Дубай! Лучший вариант трудно было придумать: из Дубая и в Москву улететь легко, и большой крюк делать не придется – ведь раньше, когда еще не было прямых рейсов, в Таиланд летали именно через Эмираты. Филатов тут же купил два билета первого класса, рассчитался кредитной карточкой и, взяв Зоюшку на руки, поспешил на регистрацию.

– Ваш багаж, сэр? – спросила улыбающаяся девушка на стойке первого класса.

При этом она даже заглянула за спину Филатова, словно надеялась увидеть там груженную доверху тележку с чемоданами.

– Багажом занимается мой секретарь, – напустив важности, ответил Филатов.

Невольно он вспомнил оставленные в «Байоке» вещи, то утро, когда собирался на встречу с Тинни. Страшно подумать, что было бы, не прояви он тогда предусмотрительности и не возьми с собой документы и деньги! Вот уж действительно, человеку не дано знать, что ждет его завтра, поэтому надо быть готовым ко всему…

Не переставая улыбаться, девушка быстро оформила документы, подарила Зоюшке красивый блокнот с ручкой и проводила до дверей, предназначенных для особо важных пассажиров. Покидая зал, Филатов обернулся, но все было спокойно. Теперь оставалось пройти паспортный контроль, и мысль о возможном задержании не давала Филатову покоя. Что будет с Зоюшкой, если его задержат? И тут его осенило – Марина! Конечно же Марина! Ведь ей все равно придется сказать всю правду, иначе он не сможет объяснить появление дочери. Но как она на это прореагирует? Отношения у них дружеские, у каждого своя жизнь, однако нажитых на стороне детей в дом пока никто не приводил…

Впрочем, сейчас, в критический момент, все эти детали не имели никакого значения. Марина со своими многочисленными журналистскими связями без труда вытащит дочку отсюда в случае его ареста. А значит, надо немедленно звонить в Москву! Филатов посадил дочку в кресло, отошел подальше и, не заботясь о разнице во времени, набрал номер.

– Привет, – заспанным голосом ответила Марина. – Знаешь, который у нас час?

– Мне нужна твоя помощь! – вкладывая в каждое слово свою тревогу, сказал Филатов. – Я сейчас в аэропорту Пхукета.

– А я в московской квартире. Дальше что?

– Здесь моя дочь, ее зовут Зоя.

– Ты серьезно?

Судя по голосу, Марина окончательно проснулась. Филатов даже представил себе, как она сидит, свесив ноги с кровати, озадаченная и недовольная.

– Да. Теперь главное: меня могут арестовать.

– Однако…

– Если в ближайшие полчаса я не перезвоню, тебе надо будет приехать сюда и забрать ее.

– Ты считаешь возможным вот так запросто нарушать мои планы?

– Речь не обо мне, а о ребенке!

– Если есть ребенок, то должна быть и мать!

– Она погибла.

Марина тяжело вздохнула и более миролюбиво спросила:

– Дочке-то сколько лет?

– Семь. Так ты поможешь?

– Конечно, помогу, скотина! Мог бы, кстати, и раньше сказать…

Филатов почувствовал облегчение – все-таки лучше, когда ты не один! С этим ощущением он и подошел к будке пограничника – немного потрепанный, не слишком чистый, совсем не бритый, но уверенный в себе мужчина с милым ребенком на руках.

– Это ваша дочь? – вежливо спросил пограничник, откладывая паспорт.

– Моя, – спокойно ответил Филатов, предъявляя документы, оставленные Тинни.

Пограничник углубился в их изучение, временами поднимая глаза на Филатова. На самом деле он пытался понять, имеет ли отношение стоящий перед ним человек к присланной час назад ориентировке. Словесный портрет вроде бы совпадал, но там речь шла об особо опасном преступнике, а здесь стоял заботливый отец. А самое главное – в нем не было видно страха, только легкое волнение, какое обычно бывает при прохождении границы.

Филатов по затянувшейся паузе понял – что-то не так. Скорей всего, подтвердились худшие подозрения и его уже ищут. Вон пограничник какой-то листок изучает! Но перспектива оказаться в тайской тюрьме его только позабавила. Он знал Марину: если она сказала, что поможет, значит, так оно и будет. И пусть хоть кто-нибудь попытается ей помешать – здесь будет такой международный скандал, что мало никому не покажется!

И тут Зоюшка безо всякой причины взяла да и показала язык вредному дяде, которой ее так долго разглядывает. После чего, испугавшись собственной смелости, быстро отвернулась и обхватила Филатова за шею. Пограничник попытался нахмуриться, но вместо этого только рассмеялся, а рука, точно сама собой, шлепнула заветный штамп.

– Спасибо, – сказал Филатов, забирая документы.

– Счастливого пути, – ответил пограничник. На улице окончательно рассвело, и Зоюшка побежала к окну смотреть самолеты. А Филатов поспешил связаться с Мариной, пока та не начала боевые действия:

– Все нормально, минут через тридцать вылетаем.

– Когда будете в Москве?

– Пока не знаю. Мы ведь через Дубай летим.

– Позвони, как с прилетом определишься.

– А ты что, встречать приедешь? – игривым тоном поинтересовался Филатов.

– Если найду время! – отрезала Марина и дала отбой.

В самолете Зоюшка сразу взялась рисовать в новом блокноте, а Филатов решил, что может немного отдохнуть. Ведь теперь все испытания были позади! Он хорошенько умылся, выпил пару рюмок водки, взял подушку с одеялом и устроился спать. Но сон не шел. Страшное напряжение последних дней не отпускало, мешая расслабиться. Конечно, жизнь полна неожиданностей, но смерть сразу трех человек, с которыми он был связан, – слишком сильное испытание…

А потом вдруг пришло осознание, что все это теперь лишь пройденный этап. Тинни. Ее смерть была глупой и несправедливой. Жестокая игра подразумевает жестокие правила, нельзя остаться сухим, если вокруг все мокрые. И тут уже все зависит от удачи – то ли пронесет, то ли вынесут. Ей выпала плохая карта. Как и Барри, который все предусмотрел, кроме маленького радиомаячка, спрятанного в игрушке. Не повезло даже Аббасу – кто бы мог подумать, что веселый толстяк Джеймс окажется сотрудником ЦРУ…

Да, прошлое должно было остаться в прошлом. Потому что его дочь осталась жива! И теперь он просто не имеет права расходовать себя на бессмысленные переживания, а должен думать только о будущем! Ну что ж, первые шаги уже сделаны, и сделаны правильно. Они успешно покинули Таиланд и скоро будут в Москве, куда не дотянутся ни соратники Аббаса, ни начальники Барри. И с Мариной разговор вроде бы получился, а значит, есть надежда на нормальное отношение к Зоюшке. Очень хорошо, что он с самого начала настаивал на обучении дочки русскому языку – и сам все время говорил только по-русски, и преподавателей оплачивал. Ей как раз семь лет, самое время идти в школу. Поняв, что уснуть все равно не удастся, Филатов пересел к Зоюшке и стал учить ее игре в морской бой.

По прибытии в Дубай Филатов первым делом купил билеты на Москву. Как он и предполагал, рейсов на Москву было много, и ближайший вылетал всего через два часа. Оставив Зоюшку в зале первого класса под присмотром девушки в красивой форме, Филатов отправился принимать нормальный вид. Схема была уже отработана: если с собой ничего нет, надо просто купить бритву и новую рубашку.

Однако не успел Филатов зайти в магазин, как сзади послышался вкрадчивый голос:

– Вам привет от Барри!

Филатов резко обернулся – перед ним стоял незнакомый мужчина в костюме. Улыбка была точно приклеена к его лицу, но глаза оставались холодными. В голове Филатова мгновенно выстроилась цепочка: старший, не дождавшись его в Бангкоке, стал проверять другие пункты выезда, и без труда нашел нужную фамилию в списке пассажиров рейса Пхукет—Дубай. Свои люди у ЦРУ есть везде, стало быть, один из них и стоит сейчас перед ним.

– Мы можем поговорить? – продолжал американец, подходя ближе.

Да, похоже, рано было радоваться победе. Но и сдаваться Филатов не собирался. Он отлично знал, что больше всего спецслужбы боятся огласки. Она для них как солнечный свет для вампира. И в этом все они были похожи как две капли воды. Отсюда и идет их любимое: «Пройдемте!». Главное – вырвать жертву из стада, утащить в темный угол и там уже браться за нее всерьез. Так что решение пришло само собой.

– О чем? – спокойно спросил Филатов, продолжая перебирать рубашки.

– Здесь не слишком удобно. – Американец вежливо, но твердо взял Филатова за локоть. – Господин Филатов, мы приняли решение не задерживать вас по политическим соображениям, но нам с вами нужно кое о чем договориться…

– Какого черта! – заорал Филатов во весь голос.

Стоящие вокруг покупатели и продавцы дружно повернули головы, чтобы узнать, в чем дело.

– Вздумал по карманам шарить! – Филатов грубо оттолкнул противника.

Американец прошипел что-то угрожающее и словно растворился в толпе. Филатов, в планы которого не входило общение с ЦРУ, тоже быстро покинул магазин и до самого вылета безвылазно просидел в зале первого класса, играя с дочкой в морской бой. И, откровенно говоря, дрожал от страха. Но американец не пришел. Видимо, не имел инструкций на случай неадекватного поведения клиента.