Текст книги "История Гиены. Хроника неоконченного расследования. Книга I"

Первые полицейские патрули прибыли к 05:25, а криминалисты и детективы приступили к работе до 6 часов утра.

Потерпевшие уверенно заявили, что преступник ни разу не снял перчаток, что лишало смысла поиск отпечатков пальцев. Пива он не пил, во всяком случае ни Джанет, ни Рэнди этого не видели, да и запаха пива не ощущали. Принесённую из кухни пивную банку полицейские нашли пустой, но мало кто из причастных к расследованию сомневался в том, что насильник вылил её содержимое, а банку умышленно оставил на виду. Подкинул, так сказать, фальшивую «улику».

Осмотр дома показал, что преступник при проникновении в дом действовал энергично и довольно смело. Те самые звуки, что насторожили Джанет Пэйс в 3 часа ночи, оказались связаны как раз с действиями Гиены. Преступник, грубо повредив крепление, снял противомоскитный экран с окна, ближайшего к гаражу, а затем отжал вверх раму. Тоже, кстати, сильно её повредив. Проникновение в дом получилось отнюдь не беззвучным. Впервые, пожалуй, насильник из восточного Сакраменто решил не особенно церемониться на этом этапе нападения и подобный отказ от осторожности свидетельствовал о возросшей самоуверенности преступника.

Потерпевшие описали напавшего как мужчину белой расы в возрасте от 25 лет и старше, ростом 175—177 см., спортивного телосложения. Он был одет во всё тёмное – трикотажный бадлон с длинными рукавами, штаны, лёгкие теннисные туфли, на руках – перчатки. Лицо закрывала лыжная шапочка с грубо прорезанными отверстиями для глаз. Казалось, что бороды этот человек не имеет, во всяком случае, из-под шапочки борода не выглядывала. Зато торчали кончики волос, достигавшие воротниковой зоны, другими словами, преступник был длинноволос. Потерпевшая сообщила, что видела из-под повязки ноги насильника – они казались сильно волосаты.

Когда потерпевшим задали вопрос о подозрительных событиях, имевших место в последнее время, они в один голос сообщили о странных телефонных звонках, которые раздавались с самого момента их вселения в дом на Мерлиндейл драйв.

Опрос ближайших соседей и жителей района дал богатую пищу для размышлений.

Самым любопытным, пожалуй, оказалось сообщение 12-летнего мальчика, наблюдавшего ранним утром звёздное небо. Улыбаться не надо, юному любителю астрономии родители подарили телескоп, и мальчик из своей домашней обсерватории на втором этаже следил по ночам за звёздами. Ранним утром 14 мая, а именно – в 05:20 – он видел большой тёмно-синий фургон, выехавший с большой парковки возле многоквартирного дома, расположенного в трёх кварталах от дома семьи Пэйс. Улицы в этот час были совершенно пусты, и резко набравшая скорость автомашина привлекла внимание мальчика. Очень схожее сообщение сделал другой юный свидетель, также мальчик 12 лет, направлявшийся на почту, где он подрабатывал. Он также обратил внимание на тёмно-синий фургон, блестящий, словно недавно покрашенный, который двигался слишком быстро для района жилой застройки.

Полицейские с большим вниманием отнеслись к этим заявлениям и в конечном итоге сошлись во мнении, что преступник до нападения припарковал машину у большого дома буквально в трёх минутах ходьбы от места запланированного нападения.

Другие жители района вывалили в уши детективов, в лице которых нашли благодарных слушателей, столько рассказов о криминогенной обстановке, что впору было заподозрить всех этих рассказчиков в паранойе. Очень многие сообщили о появлении в их дворах в вечернее время подозрительного мужчины. По крайней мере две женщины независимо одна от другой, рассказали о попытках неизвестного человека проникнуть в их дома через крыши. Причём один из упомянутых инцидентов имел место за сутки до нападения на чету Пэйс.

Одна из жительниц дома по Мерлиндэйл драйв сообщила о том, что к ней дважды заходили сотрудники некоего статистического бюро правительства штата Калифорния, заявившие о проведении опроса жителей и задававшие в связи с этим вопросы о домовладении и членах семьи. Данное сообщение очень заинтересовало детективов, привлеченных к расследованию, поскольку согласно правилам тех лет представители административных органов не ходили по домам парами. Они ходили либо в одиночку, либо в сопровождении сотрудника полиции или службы пробации, если в том была необходимость. Но вдвоём – никогда!

В правительстве штата были наведены соответствующие справки, и выяснилось, что ни одно из ведомств не проводило весной 1977 г. на территории Цитрус-Хайтс опросы горожан по месту проживания.

Другой любопытный рассказ местной жительницы оказался связан с неким представителем службы защиты животных, который явился к женщине с расспросами о животных, которых она содержит в своём доме. Находчивая женщина попросила у визитёра визитку, и тот ей таковую подарил. Детективы переписали указанные на клочке бумаги данные и быстро выяснили, что поименованной там организации по защите животных в Калифорнии нет и никогда не было.

Некоторые происшествия происходили с участием местных полицейских. Так, например, в марте месяце патрульные Департамента полиции Цитрус-Хайтс обратили внимание на подозрительного мужчину, слонявшегося вечером между домами. При попытке к нему обратиться, тот пустился наутёк, патрульные, соответственно, помчались за ним. Беглец вбежал в один из домов на Мерлиндэйл драйв, но когда патрульные вломились следом, в доме они никого, кроме хозяина, не нашли. Последний мирно дремал перед телевизором с недопитой банкой пива на животе… Его опрос показал, что он никак не связан с инцидентом, да и внешне этот человек совершенно не соответствовал облику беглеца. Злоумышленник, видимо, удачно промчался через весь дом во двор, умудрившись при этом остаться незамеченным хозяином. Последующий осмотр придомовой территории привёл к обнаружению кепи с вышивкой «Overhead doors» – это была компания, специализировавшаяся на производстве и монтаже уличных и гаражных дверей. Проверка показала, что кепи выдавалась сотрудникам компании как элемент форменной одежды. По вышитому на ней номеру полицейским удалось установить работника, получившего этот головной убор. Оказалось, что этот 58-летний грузный мужчина никак не может быть подозрительным беглецом. Он заявил, что кепи у него украли годом ранее. Сотрудники полиции проверили членов его семьи, предполагая, что головной убор мог взять кто-то из родственников, однако, это направление результата не принесло.

Полицейские были уверены, что вспугнули какого-то вора, возможно, самого Гиену, но расследование этого инцидента практических результатов не принесло.

В течение буквально двух суток – т.е. 15 и 16 мая – полицейские в ходе поголовного опроса жителей Мерлиндэйл драйв и прилегающих улиц зафиксировали более 40 сообщений о разного рода подозрительной деятельности. Некоторые из них звучат анекдотично, другие – по-настоящему тревожно, но в любом случае их чтение оставляет ощущение какой-то ненормальной «движухи», чего-то экстраординарного. В обычной обстановке такого не происходит. Собранная полицией Цитрус-Хайтс информация свидетельствовала не только об имевших место криминальных появлениях, но и росте всеобщей нервозности и напряженности. Практически каждый второй из опрошенных заявлял о появлении хронически тревожного состояния, сообщал о том, что просыпается среди ночи и подолгу лежит в кровати, прислушиваясь к звукам ночного дома. Мужчины стали ложиться в кровать с пистолетами – и это не метафора, опрашиваемые так и сообщали полицейским, дескать, я сплю с пистолетом под подушкой, а у сына в кровати – свой пистолет…

В эти майские дни округ Сакраменто отчетливо погружался в объятия параноидального страха.

Но как это ни покажется кому-то удивительным, самые главные открытия, связанные с нападением Гиены в ночь на 14 мая, правоохранительные органы ещё не сделали. Они были ещё впереди. Но прежде чем до них дойдёт очередь, предстояло произойти другим в высшей степени интригующим и драматическим событиям…

Глава 8. «Завтра вечером я убью двоих!»

Как уже упоминалось ранее, 15 мая 1977 г. служба шерифа округа Сакраменто официально признала тот факт, что серийный насильник, осуществляющий дерзкие ночные вторжения в дома жителей восточной части округа, нападает не только на одиноких женщин, но и на семейные пары. К тому времени было совершено уже 5 подобных нападений – 2 апреля, 15 апреля, 3 мая, 5 мая и 14 мая – но из невнятных сообщений газет и телевидения, узнать эту немаловажную деталь не представлялось возможным. С подачи правоохранительных органов журналисты выпячивали несущественные детали, но при этом не сообщали жителям округа Сакраменто то, что им действительно следовало бы узнать.

Например, имело бы смысл рассказать о том, как можно простейшими подручными средствами обезопасить себя и своих близких от внезапного вторжения в комнату вооруженного чужака. Или на какие нюансы следует обратить внимание при укреплении дверей и окон. Имело бы смысл проинструктировать население о порядке действий при обнаружении в доме постороннего человека в условиях отсутствии телефонной связи… Можно было бы много чего сказать людям дельного, но – увы! – вместо этого полицейские и журналисты упражнялись в рассуждизмах о том, кем должен быть насильник и где именно он мог бы проживать? Какой практический толк для рядового обывателя крылся в этой болтовне понять невозможно…

Многословные обсуждения в теле– и радиоэфире, начавшиеся 15—16 мая, не принесли никакой практической пользы и лишь привели к росту напряженности и панических настроений среди жителей восточных городов округа. За период с 1 января по 10 мая 1977 г. оружейные магазины официально продали чуть более 2600 единиц огнестрельного оружия и ещё почти 300 – всего за два дня 15—16 мая. Такова была цена т.н. журналистской бдительности.

Однако, работа официальных борзописцев имела и совсем иной итог, гораздо более зловещий и опасный для всех. Те обсуждения и разговоры, что полились вдруг из всех утюгов и фритюрниц вызвали крайнее неудовольствие Гиены. Это было совсем не то, что он хотел бы услышать о себе: тон газетных публикаций и репортажей теле– и радиожурналистов показался ему оскорбительным и недопустимым. Преступник отреагировал и сделал это так, как никто не ожидал.

Супруги Джоан и Фрэнк Розалли (Joan Rossalli, Frank Rosalli) проживали в доме на Сэндбар-сёркл (Sandbar сircle) в Кармайкле практически в самом эпицентре активности Гиены. Сэхндбар-сёркл являлся кольцеобразной улицей, расположенной в непосредственной близости к зеленой зоне в пойме реки Америкен. Расстояние от дома Розалли до мест нападений насильника летом и осенью 1976 г. в Ранчо-Кордова не превышало 3,5 км, а до мест нападений в Кармайкле было и того меньше. Супруги оказались в числе первых, кто узнал о появлении серийного насильника, поскольку Фрэнк Росалли работал в той самой школе, в которой сержант Ричард Шелби 4 ноября 1976 г. сделал первое публичное заявление, предостерегавшее жителей района. Фрэнк не просто присутствовал на том собрании – он был в числе его организаторов и открывал его вступительным словом…

Чета воспитывала двух детишек – мальчиков 4 и 2 лет. Супруги являлись этническими итальянцами, но если 26-летняя Джоан родилась и выросла в США, то Фрэнк приехал в страну для обучения в университете, после окончания курса в котором остался на постоянное жительство. 7 мая к нему из Италии прилетел отец, т.о. к моменту описываемых событий в доме Розалли на Сэндбар-сёркл находились пятеро: Джоан и Фрэнк, их двое сыновей и свёкор.

Вечером 16 мая, в понедельник, дед с внуками отправился спать около 22 часов. Джоан и Фрэнк после этого ещё час смотрели ТВ-шоу, после чего также стали готовиться ко сну. Свет в своей спальне они погасили примерно в 22:45 и быстро уснули. Джоан разбудил свет сильного фонаря, направленный прямо в глаза, этот же свет разбудил и Фрэнка, но тот притворился будто спит. Мужчина сразу понял, что в комнате находится Гиена, и интуитивно посмотрел на часы – они показывали 01:36 17 мая.

Географическая локализация нападений насильника из восточного Сакраменто с июня 1976 г. по май 1977 г. Числа указывают очередность преступных посягательств в их хронологической последовательности, штрихованная область А обозначает район в г. Ранчо Кордова, в котором на площади менее 0,5 км² имели место пять нападений (1, 3, 6, 8 и 15 в порядке совершения). Нападение в ночь на 17 мая (эпизод №21) произошло в той самой части Кармайкла, с которой была связана активность Гиены в самом начале его «сериала» (эпизоды 2 и 7 в июле и октябре 1976 г.). Удаленность от мест совершенных ранее преступлений не превышала 800 м. Преступник вернулся в хорошо изученный район, подобно тому, как волк возвращается в овчарню, в котором ему удалось однажды поживиться добычей.

Преступник проник в спальню через стеклянные раздвижные двери, ведущие во двор. Они были заперты весь день и перед сном Фрэнк Розалли проверил их ещё раз. Тем не менее, преступник умудрился открыть замок столь тихо, что не разбудил спавших в нескольких метрах людей…

Джоан, перепуганная лучом света, направленным в глаза, вскрикнула и накрылась одеялом, на что преступник тут же отреагировал, пригрозив, что убьёт всех, находящихся в доме, если женщина будет шуметь. Неизвестный в светло-серой лыжной маске на голове и с пистолетом в правой руке говорил свистящим шёпотом и как будто бы задыхался. Кроме того, в минуты волнения он начинал явственно заикаться.

Поскольку Фрэнк продолжал прикидываться спящим, преступник приказал женщине разбудить его и связать руки шнурками. Для этого он сделал пару шагов к кровати и бросил на одеяло обувные шнурки. Затем преступник вернулся обратно к дверям и, дабы привлечь внимание Фрэнка, постучал стволом пистолета по стеклу. Звук получился довольно громким… Прикидываться дальше не имело ни малейшего смысла, и мужчина поднялся с кровати, но неизвестный тут же направил на него пистолет, приказал лечь обратно и повторил угрозу убить всех, находящихся в доме, если его приказы не будут выполняться.

Фрэнку пришлось лечь.

Преступник наблюдал за тем, как Джоан связывает запястья рук мужа, и пару раз потребовал, чтобы она затянула узлы потуже. После этого преступник велел женщине лечь на живот и лично связал ноги Фрэнка. Мешавший ему пистолет преступник положил на голову связанному мужчине. Когда Фрэнк сделал попытку заговорить с неизвестным, тот приставил нож к его горлу и заявил, что убьёт его без колебаний, если мужчина попробует ещё раз что-то сказать без разрешения.

Затем преступник подступил к Джоан и связал её в той же манере, что и Фрэнка, т.е. сначала руки, потом – ноги. Глаза жертвам Гиена закрывать не стал. В спальне было довольно темно, так что лишнего увидеть жертвы не могли при всём желании. Покончив со связыванием, преступник неожиданно вышел во двор и загремел там какими-то железками. Видимо, во дворе стояла его сумка или коробка с инструментами. По-видимому, он прятал связку отмычек, которыми пользовался для открытия стеклянных дверей… Покончив с этим, преступник вернулся в спальню и положил на край плеча Фрэнка монету, которая грозила скатиться на пол при неловком движении. Неизвестный шёпотом пояснил, что если он услышит её звон, то без колебаний застрелит Джоан.

После этого он вышел из спальни и отсутствовал около получаса. Супруги слышали его шаги в гостиной и на кухне, но в целом преступник двигался очень аккуратно и почти не шумел. Он так и не разбудил отца Фрэнка и детей.

Вернувшись в спальню, преступник заявил Джоан, что не нашёл её кошелька и спросил, где хранятся деньги? Не дожидаясь ответа женщины, он рывком усадил её на кровати, развязал ноги и велел показать, где спрятаны деньги. Перед тем, как выйти из комнаты, преступник ещё раз обратился к Фрэнку с угрозами.

Джоан отвела преступника на кухню и показала, где спрятан конверт с семейными деньгами (сугубо для справки – он находился в холодильнике, в поддоне с зеленью). Гиена забрал наличные себе, после чего повёл женщину в гостиную, где заставил лечь на диван лицом вниз и связал ноги. В комнате уже была включена настольная лампа, абажур которой оказался завешен полотенцем – увидев это, Джоан поняла, что преступник подобным образом попытался придать обстановке «интимность». Хотя преступник был без маски, женщина не успела его как следует рассмотреть, поскольку он завязал её лицо полотенцем.

Оставив Джоан на несколько минут в одиночестве, Гиена сходил на кухню, взял там несколько предметов из чайного сервиза и отнёс их в спальню, где поставил на спину Фрэнка. Последовала очередная порция угроз, но это были только слова – преступник ни разу не ударил пленника и не унизил его каким-либо иным действием.

После этого Гиена направил свои стопы на кухню и потратил некоторое время на утоление голода. Связанные жертвы слышали, как шелестит упаковка сыра и открываются банки с напитками…

Преступник вернулся к Джоан и заявил, что ему нужно больше денег и он точно знает, что в доме имеются деньги помимо тех, что уже найдены. Не дожидаясь ответа женщины, неизвестный разразился бранью и угрозами в её адрес, в ответ на которые Джоан простодушно заявила, что у них есть бутылка, почти заполненная «даймами» – 10-центовыми никелевыми монетами. Ответ звучал издевательски, но являлся чистой правдой, других денег в доме действительно не было. Мелочь преступника не заинтересовала, он даже не стал спрашивать, где же эта бутылка находится?

Какое-то время он бесцельно бродил по дому, а затем вернулся в гостинцу и сел верхом на бёдра Джоан, лежавшей на животе. Вложив свой пенис в её ладонь, преступник приказал возбуждать себя, одновременно прижав нож к горлу жертвы. Затем он потребовал оральных ласк, а после них развязал ноги Джоан и совершил половой акт в традиционной форме. Преступник несколько раз называл женщину по имени, словно старый знакомый, но она осталась в твёрдой уверенности, что никогда не встречалась с ним ранее. Её имя он мог узнать из документов, лежавших в кошельке, который преступник вне всяких сомнений открывал.

После семяизвержения насильник вновь связал ноги женщины и опять отправился на кухню. Казалось, он пришёл в хорошее настроение и успокоился. Оставался он на кухне довольно долго, опять хлопал дверцей холодильника и шелестел упаковками продуктов, но в течение этого времени неоднократно заглядывал в спальню, дабы проконтролировать Фрэнка Розалли. Потом он вновь подошёл к Джоан, и теперь от его прежнего благодушия не осталось и следа. Преступник был чем-то чрезвычайно взбешён, и женщина могла лишь догадываться, что именно вывело его из равновесия. Джоан не сразу разобрала шёпот преступника, но в конце концов поняла, что насильник бранится в адрес журналистов, которых называл самыми нелестными эпитетами. С немалыми потугами он сформулировал-таки свою мысль, которая сводилась к следующему: Джоан должна будет передать журналистам, что он убьёт в следующий раз двух человек, если не увидит о себе статьи в газетах и репортаж по телевидению. Преступник выражался путано и притом явственно заикался, в точности так, как в самом начале нападения.

Джоан не понимала, что послужило причиной гнева преступника, но её до некоторой степени успокоило данное им поручение – судя по всему, он не планировал её убивать.

Преступник же после произнесения сбивчивого монолога поставил на спину Джоан чайную чашку и блюдце, после чего отправился в спальню и повторил свою косноязычную речь перед Фрэнком Розалли. Фрэнк выслушал Гиену и лаконично заверил, что обязательно передаст его слова журналистам.

Насильник как будто успокоился. Он заявил, что хочет попить пива во дворе, но пленники не должны двигаться, потому что он ещё не уходит. После этого неизвестный вышел из дома.

Прошла минута-вторая-третья… Джоан решила, что насильник убежал и начала потихоньку вставать с дивана. Она стала коленями на пол и уже собралась столкнуть со спины чайную чашку с блюдцем, как в гостиную внезапно вошёл преступник. Его опять снедала беспричинная ярость, и он шептал себе под нос ругательства. Женщина уже мысленно попрощалась с жизнью, поскольку была уверена, что насильник убьёт её без промедления, если поймёт, что она пыталась подняться с дивана. Поэтому Джоан интуитивно поступила единственно правильным образом: не дожидаясь, пока преступник сообразит, что она сползла с дивана, женщина проговорила: «Я помню, что ты сказал и обязательно передам твои слова журналистам!»

Преступник на секунду задумался и как будто успокоился. «Именно этого я и хочу», – заявил он Джоан и вышел из гостиной. Похоже, он не понял, что застал женщину при попытке бегства.

Перепуганная произошедшим, женщина боялась пошевелиться. Но очень скоро активизировался Фрэнк Розалли – он стал по-итальянски кричать, зовя отца на помощь (отец не знал английского языка). При этом сын предупредил отца, чтобы тот был осторожен, рядом находится преступник с пистолетом. Отец, сообразив, что сын и невестка попали в беду, вооружился бейсбольной битой и стал тихонько продвигаться по тёмному дому в сторону гостиной. Войдя в неё, он едва не набросился на находившихся там вооруженных людей – это были соседи, мужчина и две женщины, также услыхавшие крики Фрэнка, и бегом примчавшиеся на помощь. Соседи были вооружены огнестрельным оружием – пистолетом и помповым ружьём – и если бы отец набросился на них с битой наперевес, то неизвестно, чем мог бы закончиться ночной инцидент. Над этим можно посмеяться, но в реальности ситуация была очень напряженной и неопределенной, а именно такие нюансы чреваты обычно самым непредсказуемым развитием.

Итак, к месту преступления сбежались соседи и свёкор, которые совместными силами освободили связанных Джоан и Фрэнка и вызвали полицию. Дежурный офицер зафиксировал телефонный звонок в 03:51, т.о. продолжительность нападения составила несколько более 2 часов. Потерпевшие сразу сообщили, что на них напал насильник из восточного Сакраменто, поэтому данное происшествие изначально рассматривалось как очередной эпизод «сериала» Гиены.

Немедленно в дом Розалли был вызван кинолог с собакой. Работа его оказалась не бесполезной. Собака уверенно взяла след, провела полицейских в гараж, покрутилась там, залаяла перед автомобилем Джоан, а когда его открыли, запрыгнула внутрь. Ткнувшись мордой в «бардачок», собака покинула салон машины, вернулась во двор, несколько раз забежала в дом и опять вышла наружу… Собака очень точно воспроизвела последовательность перемещений преступника – тут, кстати, нельзя не удивляться чрезвычайной остроте обоняния собак и их способности понимать того, чего ждёт работающий с ними человек. В конечном итоге ищейка прошла во двор, а далее через калитку помчалась на Сэндбар-сёркл и потеряла след на удалении около 80 м. от дома. Там, очевидно, преступник сел в автомобиль.

Никогда прежде Гиена не оставлял машину столь близко к месту посягательства. Понятно почему – машину могли запомнить соседи, а это потенциально грозило разоблачением. Однако, в этот раз Гиена своему правилу изменил… Почему? Следственным работникам пора уже было самым серьёзным образом задуматься над тем, как преступник прибывает к месту своего посягательства и на чём покидает его, но на самом деле никаких здравых идей на сей счёт у детективов в тот момент не имелось. Поэтому запомним сейчас этот вопрос, ибо в следующей главе нам придётся уделить ему некоторое внимание и высказать соображения, явно оставшиеся «за кадром» в мае 1977 г.

Благодаря работе кинолога стало ясно, что преступник перед тем, как влезть в дом, проник в гараж и изучил содержимое «бардачка» автомашины Джоан Розалли. Это было интересное открытие, но отнюдь не единственное. Осмотр двора позволил обнаружить там три упаковки из-под крекеров и сыра и две пустые пивные банки. Упаковка из-под еды – копченого бекона и чипсов – а также пустая банка из-под пива, оказались найдены и на кухне. Когда детективы стали расспрашивать Джоан и Фрэнка о перемещениях преступника по дому, то оказалось, что последний провёл большую часть времени на кухне. При этом Джоан подчеркнула, что не чувствовала запаха спиртного от насильника, в то время, как мужчина, выпивший три банки пива, согласитесь, распространяет вокруг себя вполне узнаваемое амбрэ. Женщина подчеркнула, что преступник действительно жадно ел, он казался буквально одержим едою; с одной стороны, он хотел совершить половой акт с Джоан, а с другой – ему хотелось поскорее убежать на кухню и сожрать там ещё один крекер. Это выглядело не то, чтобы инфантильно, а просто дико… Другими словами, если мужчина решается на изнасилование, то крекер и бекон – не главные фетиши в его жизни.

Потерпевшие сумели дать его более-менее подробное описание, пожалуй, самое подробное из всех, что следствие получало до этого. Прежде всего, супруги Розалли без малейших колебаний высказались относительно возраста преступника – по их мнению, это был вполне зрелый мужчина, явно за 25 лет, а скорее всего, около 30. Рост насильника, согласно описанию супругов, оказался сравнительно невелик – не более 175 см., а скорее даже пониже – около 173 см. Ноги его были очень мускулисты и покрыты густыми волосами. Джоан полностью подтвердила сообщения предыдущих жертв Гиены, заявлявших о весьма скромных размерах его полового органа, по её словам, тот действительно был очень небольшим, едва ли более 5 дюймов (т.е. менее 13 см.). Хотя преступник говорил шёпотом, голос его казался довольно высоким, напавший осознанно искажал его, пытаясь сделать более низким и угрожающим. В общем, это был в лучшем случае тенор, но никак не баритон и точно не бас… В моменты крайнего раздражения этот человек начинал как будто задыхаться и делал короткие вдохи – эта деталь заставляла подозревать, что Гиена страдает от астмы. Другая интересная деталь в описаниях Джоан и Фрэнка Розалли оказалась связана с заиканием – в моменты возбуждения преступник начинал заикаться и с его стороны это не было имитацией. Супруги посчитали, что напавший действительно был некогда заикой, но дефект его речи в значительной степени оказался устранён работой хорошего логопеда. В обычной обстановке, оставаясь спокойным, заикание преступника оставалось практически незаметным.

Рассказывая о действиях насильника, Джоан подчеркнула его аккуратность в обхождении с нею. Преступник не причинил ей боли и даже был «почти нежен». А вот в отношении Фрэнка он был настроен куда более агрессивно. В целом, Джоан во время нападения не очень переживала за себя, она чувствовала, что преступник не будет её убивать, но вот за безопасность мужа она боялась. Угрозы Гиены расправиться над жертвами при следующем нападении Джоан восприняла со всей серьёзностью, она была уверена, что это не бравада и не пустая болтовня.

Удивительно, но в руководстве полиции штата нашлись люди, воспротивившиеся тому, чтобы передавать в средства массовой информации сообщение о новом нападении насильника из восточного Сакраменто. Уступка требованию Гиены могла быть расценена преступником как слабость правоохранительных органов. Угроза убить казалась шантажом, на который поддаваться не следовало ни при каких обстоятельствах, поскольку преступник, морально готовый убивать, совершит убийство в любом случае… Представители Департамента юстиции придерживались иной точки зрения. По их мнению, если преступник заявлял о готовности воздерживаться от крайних форм насилия, то такую готовность надлежало всячески поддерживать и ни в коем случае не игнорировать высказанные угрозы. Трудно сказать, какая бы точка зрения возобладала в конечном итоге, но определяющим в этом споре оказалось заявление Фрэнка Розалли, который сообщил полиции, что свяжется с журналистами самостоятельно, если только правоохранительные органы попытаются скрыть от прессы угрозу насильника.

В конце концов, днём 17 мая была собрана пресс-конференция, в которой помимо сержанта Ричарда Шелби принял участие и заместитель окружного шерифа лейтенант Фред Риз (Fred Reese). Это был один из опытнейших сотрудников службы, заступивший на стезю защитника правопорядка ещё в 1955 г., в возрасте 22 лет. До этого Риз некоторое время подрабатывал моряком на кораблях торгового флота. До 1970 г. он возглавлял уголовный розыск службы шерифа, но затем ему поручили надзор за строительством женской тюрьмы. Риза было решено направить на пресс-конференцию ввиду его непричастности к розыску Гиены и неосведомленности о деталях расследования. Тем самым на корню устранялась опасность неосторожной оговорки.

Тем не менее, заявления лейтенанта Риза в во время общения с журналистами вряд ли можно считать удачными. Он назвал насильника «параноидальным шизофреником», чего делать, разумеется, не следовало. Во-первых, ставить такого рода диагнозы без надлежащего освидетельствования профильными специалистами, мягко говоря, некорректно. А во-вторых, даже если Гиена и являлся шизофреником, заявлять об этом во всеуслышание было плохой идеей. Указание на психическое заболевание могло быть расценено преступником как диффамация, публичное оскорбление, а служба шерифа в тот момент находилась не в том положении, чтобы уязвлять самолюбие насильника.

Трудно сказать, о чём именно думали должностные лица, инструктировавшие Риза перед выступлением, но подумали они плохо. В последующие дни журналисты активно обсуждали слова Риза и, разумеется, обращались за комментариями к психиатрам. Последние с готовностью отзывались на все обращения и в теле-радио– и газетных интервью наговорили много всякого. Они договорились даже до того, что объявили, будто таинственный насильник является на самом деле гомосексуалистом, стыдящимся своей гомосексуальности и пытающимся её отрицать. Один из психиатров использовал даже довольно необычное словосочетание «гомосексуальная паника» (буквально «a homosexual panic»), которое, по его мнению, объясняло логику Гиены. Преступник, дескать, осознал собственную гомосексуальность, но он стыдится признаться в ней самому себе и потому совершает изнасилования женщин. Тут только руки остаётся развести от недоумения и вспомнить первого президента России с его незабвенным «вот такая вот, понимаешь ли, загогулина»…

Это, конечно, редкостная чушь и удивительно даже, почему правоохранительные органы не обратились к средствам массовой информации с просьбой воздерживаться от оценок личности преступника. Такая просьба была бы разумна и оправданна, глядишь, и обошлись бы газеты и телевидение без подобной белиберды. Гиена не являлся гомосексуалистом, и в его поведении никаких гомосексуальных тенденций не просматривалось. Он совершенно игнорировал связанных мужчин и весь его интерес оказывался сосредоточен исключительно на женщинах, причём в весьма узком «диапазоне приемлемости жертвы», о чём в своём месте уже говорилось. Если бы преступнику мужчины были интересны в качестве объектов сексуального посягательства, то это непременно нашло бы выражение в поведенческих актах. Таковые, кстати, могли быть не обязательно явно сексуальными, но даже демонстративное унижение можно было бы истолковать как содержащее сексуальный подтекст. Но насильник не проделывал со связанными мужчинами ничего особенно унизительного: не засовывал в ректум бутылки, не мочился на них, не плевал в глаза… Преступник лишь устранял потенциальную угрозу, исходившую от мужчин – не более того! Причём, делал он это весьма щадяще и дозировано, на что мы также указывали в своём месте.