Текст книги "Вера в верования и наоборот"

***

Иначе ведь и не могло быть. Это горело и жгло внутри. Это выходило рыданиями. Но никак не могло быть иначе. Потому что тогда не было бы ничего того, что есть сейчас. Во мне. Я не был бы частью всего этого. Я просто бы… Не был. Была бы оболочка, движения, пульсировало бы сердце и работали рецепторы. Но Всего, Того Всего, что и дало мне Все – не было бы. Я смотрел на Распятие. Мне не надо было ничего понимать. Я абсолютно точно знал, что сейчас – я часть Его. Сильная и счастливая часть Его… Колена… К которому я прижался щекой. И мое сердце болело не болью похмелья, бывшего когда-то и не страдало от собственных изысков бытовой повседневности. Оно звенело. Этой ноты нет в нашей музыке. Но эта музыка с такими нотами есть. И именно она, через звон в моем сердец, несла мне Веру. Он давал Ее мне постоянно. Он давал мне все. Я не знал, как не отрываться от колена, поэтому просто перестал снимать крест. Мой нательный крест годами был на мне. Потом он просто вошел в меня и я смог хотеть менять нательные кресты. Я изредка снимал их, ненадолго. И все было со мной и во мне. Понимание? Осознание? Нет формулировки. Я могу сейчас написать столько слов, что это такое. Какой Иисус Христос во мне. Какая боль. Я много могу написать. Но уже идут слезы, говорящие именно теми словами, которых нет на губах. Здесь Молчание. Я заговорю очень скоро. А сейчас не надо говорить, что-то писать и изгаляться в чем-либо. Потому что самое важное – это то, что дадено мне. Выдано. Подарено. Просто так. От Великой, непостижимой Любви Его ко всем таким же частям Его, как я. Я помолчу. А ты, имеющий звонкое сердце, если хочешь, напитывай моим молчанием свою душу. Потому что это Молчание тоже Его. И если ты возьмешь частицу Его. Он хочет этого. И если я слышу это, то ты тоже это слышишь. Бери. Слушай… Помолчим…

75

Люций думал. Помощники, в буквальном смысле, забились в дальний угол залы, где находились, и боялись шелохнуться. Мысли Люция маревом шли по огромному помещению. Давили. Душили.

– Эта… София… Я понять не могу: Чандр просчитался? Где тот, что ее соблазнит? Большого Собора не избежать и так, но Собор Белых собрала она! Она одна!!!! Кто она, мать ее? Я вас всех троих спрашиваю?! Феномен, Гений? Монастырский подкидыш! Я признаЮ, что она сильная, но собрать Собор Сил Плотных и Бесплотных, невозможно даже тому, кому Он дал Право обходить Иерархии!!! Как она сделала это? Я спрашиваю, как?!!!

Первый Помощник знал, что терять уже нечего. Рукой остановил двоих своих подручных, поднялся медленно. Прокашлялся.

– Господин… Мы не видим «как», тем более, что ты сам не видишь. Но есть логическое обоснование. Кроме него ничего нет.

– Давай свое обоснование, Штур.

Штур вдохнул так глубоко, что, казалось, задохнется. А выдыхал в четыре раза дольше.

– Хватит успокаиваться, Штур. Слово даю, я ничего вам троим не сделаю, что бы я сейчас не услышал.

– Да, Господин. Она Потомок.

Люций присел на свое кресло. Достал трубку. Долго забивал. Долго прикуривал. Выдохнул дым.

– Кого… Потомок???!

– Господин… Его…

– Вас свели с ума?! Вы продались Белым?!

– Нет, Господин. Я поясню.

– Да уж поясни.

– София – потомок Иисуса Христа.

– Ты спятил. ОН НЕВИНЕН!!! КАКИЕ ПОТОМКИ????!!!!

– Он был таким до Вознесения.

– Что?!!!!!

– Люций. Есть одна история, которая прошла мимо нас.

– Ты о байке, что распяли не Его? Или о другой байке, что он остался жив???!!! Я ТАМ БЫЛ! ОН ВОЗНЕССЯ!

– Да, Люций. Но тело…

И тут Люций понял все.

– Он вознесся, как Бог, тело, которое не нашли… Оно умерло и…

– Оно ожило, Люций.

– Это я понял. А быть Богом на Земле не представлялось возможным?

– Да, Люций.

– Но тогда, какие, к чертям, потомки???!!! Даже если он стал просто человеком в оболочке Иисуса… Стоп…

– Он выполнил Миссию, Господин мой. Он искупил все и за всех и…

– Простил меня. Не надо напоминать, Штур. Я все хорошо помню. Дальше!

– А дальше… Это Любовь, Люций.

– Магдалина?!

– Да.

– И что? – Люций стал смеяться. – И что, Штур? Ну, любовь. Он же стал земным.

– Есть нюанс.

– Какой? Мне очень интересно!!!

– На последних трех ступенях Голгофы, он дал клятву.

– Да, Магдалине. Открыл Америку. Это все и так ясно. И эти двое в нашем времени – Сони и Станислав. Потомки-то при чем? Потомки Бога, я имею ввиду?!

– Это была последняя Его Клятва. И она коснулась губами его руки.

– Которой еще касаться было нельзя, потому что Его руку за день до этого трогал я!!! Ты это понимаешь?! Что пока Он не искупил все до конца, Его нельзя было касаться!

– Это и есть нюанс, Люций. Можно.

– В ЧЕСТЬ ЧЕГО???!!! В ЧЕСТЬ ЧЕГО, Я ЗАДАЮ ВОПРОС?!

– Он искупил все… Чуть раньше.

– Бред! Как?

– В Гефсиманском Саду.

– Объясни.

– Он просил Отца об Искуплении и получил его. Для всех.

– А на Крест пошел зачем? Ты в своем уме?

– Это и есть логическое, я подчеркиваю, Люций, только логическое заключение: в Ответ на Прошение об Искуплении, Он моментально получил Слово, что все прощены. Но вознестись Он мог только с Креста.

Люций задумался. Трубка потухла.

– А зачем, Штур, Вселюбивому Богу было вести Его на Крест? Чтобы все видели Его страдания? Зачем?!

– Чтобы Магдалина коснулась Его, уже Чистой и Святой Руки в момент Его Клятвы.

– Не понял!!!

– Голубь над толпой в этот момент, Люций…

– Она зачала от Его Духа Святого.

Трубка выпала из рук Люция.

– Да, Господин.

– А для чего тогда надо было выживать Его телу? Если и так все произошло?

– Для любви, Люций. Той Любви, которой он никогда не знал до этого.

– Да что ты будешь с этой любовью делать!!! Она же просто женщина! Пусть Святая, но женщина. Ее место номер два! Всегда! И любовь, про которую ты уже три раза сказал, Штур, три раза! Это временная величина. Она окрыляет, бодрит, молодит, дает открытия и откровения, да. Но она ВРЕМЕННАЯ! Зачем Ему, после оживления тела, она была нужна?

– Ни за чем, Люций.

– Чего? Я что-то не расслышал! Ты сейчас меня пытаешься убедить, что могила и Место Поклонения Пророку Исе, в Кашмире, есть Его место погребения, как человека? Да пусть даже так! Но ты произнес, что Ему это все, включая любовь не было нужно!!! Ты не запутался, Штур?

Второй помощник поднялся, сделал поклон.

– Это был Подарок, Люций. Он и понятия не имел, что это.

– Как это?

– Бог Единый, Отец Небесный просто подарил ему вторую жизнь. Земную. С той, которую Он, Сын Божий, Иисус Христос, не мог быть, будучи Сыном Божиим. Соль в том, что она – Магдалина, зачала от Бога. И жила с его… Телом, я не знаю, как выразиться, до конца дней своих. Но родила…

– От Господа…

Люций прикрыл глаза.

– И ни я, никто из наших этого не знали?!

– Никто. Она же исчезла.

– Теперь мне понятно, как исчезла. Он либо сохранил в себе перерожденном Дар Чудотворений и просто блокировал это для всего мира. Либо, частично сохранил этот Дар, а в остальном ему помогли. Но не она же!

– Не она.

– Кто? Кто, вашу мать??!!!!

– Тот, кто оживлял.

– Друид… Этот старый Друид. Вот что в этой рукописи! И она у Чандра?

– Да, Господин.

– Так вот почему Чандр так уверен в победе на Соборе. Очевидно, с помощью манускрипта, можно прервать цепь Потомков?

– Думаю, именно так, Люций.

– Чандр – гений!

– Никто не сомневается в этом, Господин. Ты бы не поставил его над Землей, если бы было иначе.

– Я доволен, Господа. Что хотите за это?

– Поменять Хранителя Баланса.

– Вождя?! Для перетяжки в нашу сторону?

– Ты мудр, Хозяин.

– До этого, как вы помните, не удавалось.

– До этого не было такого Большого Собора.

– А козырь какой?

– Да все та же рукопись, Люций. Он ведь ее уже упустил однажды. И теперь она у нас.

– Я вот подумал… А если Чандр и Савр расшифруют неправильно тетрадь? Им никто не помогает с Другой Стороны. Или помогает?

– Они начнут помогать сегодня.

– До сходки Белых, надеюсь?

– Да.

– И кто помощники?

– Умершая семья потомка Главного Ангела и сам потомок.

– Шутите, мальчики?

– Нисколько, хозяин. Мы нашли того водителя.

– Сбившего семью Станислава? И?

– Месть – сильное чувство, Хозяин.

– С этим я согласен. Но эта, сестра-то…

– Анфиса.

– Да, она. Она предупредит его.

– Нет, Люций. Точнее предупредит, но совсем о другом.

– Мальчики… Она мученица. Она под сильнейшей защитой. И она вне нашей досягаемости. Но я устал. Посмотрим на результат. А соблазнитель этой Сони, он-то где шатается?

– Мы делаем одновременный тройной удар: соблазнение, отсюда ревность и…

– Дальше я понял. Месть к нему придет сама, что бы ему сестра не говорила.

– Именно так, Люций.

– Красиво. Мне нравится!

И Люций спокойно стал раскуривать трубку.

76

Этот стук в дверь знал только один человек. Она подскочила, ринулась ко входу, который почти никогда не закрывала, даже ночью. Ждала? Она не знала ответ. Скорее всего ждала. Все время. Ждала и верила. «Так банально», – подумала она, но дверь уже раскрылась и Зоря, настоящая и сияющая, улыбалась в дверях. Они простояли так почти с минуту. Они обе приросли к полу. А потом поцелуи, слезы, снова поцелуи, обрывки фраз, вино… Дело шло к полуночи. Устав сидеть, они разделись и легли, как тогда, в монастыре, в схроне Зори. И говорили, говорили…

…Где грань между сильнейшей дружбой и любовью? Однополой любовью, в которой нет места половым отношениям? Их даже хотелось, обеим, не один раз… Но все было так чисто и прозрачно.

…Они лежали и гладили друг друга по волосам. Это было так… Сладко… Такое родное… Теплое… Безветренное…

…Стас размышлял то вслух, то про себя. Он не осознавал до конца, кто он, но внутренняя ответственность, врожденное и не искаженное чувство настоящей ответственности за все, во что он вступал, говорить ему о серьезности. Крайней серьезности происходящего. И Стас напрягался. Хотел выпить – передумал. Вышел на балкон отеля. Выкурил полпачки сигарет. Мысли не выстраивались стройно. Ряд был, но с преломлениями. Он хотел позвонить Сони, но подумал, что ей лучше сейчас побыть одной. Насидевшись на балконе, Стас повернулся к комнате… Анфиса стояла в трех метрах от него. «Боже! Как хорошо! Только заговори, милая! Заговори!» Стас вложил в эту просьбу всего себя.

– Привет, братец!

– Привет, Анфисушка! Я ведь не сплю?

– Нет, Стасушка.

– Как вы там, Сестрица?

– Мы хорошо, Братец! Ты в опасности, да?

Стас улыбнулся.

– Не только я, Анфисушка. Несколько очень… Очень нужных и хороших людей в опасности. Пожалуй, не только людей.

– А что не пойдешь к ней, Стасушка?

– К кому? – Стас даже не понял, о ком речь.

– К Сони.

– Я хотел, Сестрица.

– И?

– Когда мы все расходились, я подумал, что она хочет побыть одна.

– Стасушка… Женщины и говорят, и показывают совершенно не то, что есть на самом деле. Всегда.

– Но она ведь другая совсем, Анфисушка.

– Но она любит. И ты любишь.

– Да, сестрица.

– Посидишь еще на балконе, братец? Потанцуй ночью с нами, хорошо? Будет дождь. А завтра ливень с грозой.

– Да, Анфисушка, – Стас еле сдерживался.

– Я потанцую с вами. Ты поцелуй всех от меня.

– Да, Стасушка. До встречи!

– До встречи, Анфисушка! – Стас уже не сдерживал слезы. Напряжение, Анфиса, любовь поднимала в нем могучую волну. Он оделся, как в армии, быстро и точно и выскочил из дома.

77

Великий Бодхисатва всегда чувствовал все Пространства. И все бы хорошо: и Собор, намеченный на рассвет, и дождь, и Большой Собор назавтра. Но что-то было не так. Главный Ангел не мог найти это «не так». «Сход Черных»? Это нормально. Сони? Стас? Вождь? Что-то не склеивалось. А самое главное, что Великий Бодхисатва не знал, что с Манускриптом. Мысли о рукописи шли по двойному пути. Нашли? Нашли. Но почему выскакивал Чандр на второй дороге? И Бодхисатва не стал рисковать в одиночку. Он отправил троих Принимающих Ангелов проверить все, что можно и нельзя проверить. Главный Ангел понимал, что создавать волнение перед двумя, точнее тремя важнейшими Соборами не очень мудро, потому что будет замечено Обоими Полюсами Сил, но иного выхода Он не видел. Принимающие Ангелы, стараясь не сильно тревожить Пространства, проверили все. Ничего. Все чисто. Волнительно, не совсем спокойно, но это и было показателем того, что все нормально. Главный Ангел решился. Он не совсем понимал, зачем делает это. Но это было последнее, где можно было уловить неувязку. Самое последнее. Теперь Время играло очень большую роль. И ровно в полночь, Великий Ангел отправился к людям.

78

Садри и Магдалина подошли к пещере в скале. Матфей стоял у входа, держа Его на руках, завернутого в плащаницу.

– Хорошо, Матфей. Очень хорошо. Мария не знает?

– Я все сделал тихо.

– Очень хорошо. Ты, Матфей, вход снова завали камнями.

– Да. Я хочу спросить.

– Спрашивай.

– Когда я вынес Тело… И ждал вас… Мне показалось, что в пещере кто-то есть.

– Матфей… Сын Божий, Его Дух, там и остался.

– А Тело? Ты ведь забираешь его не просто так.

– Ты ступай, Матфей. А послезавтра, в Воскресенье, приведи сюда людей на рассвете.

– Я услышал тебя. Я сделаю так, как ты сказал.

Матфей переложил Его Тело на руки Вайами и ушел. Садри и Магдалина обогнули одну гору, другую. Перед ними был проем в скале, похожий на грот. Садри вошел в пещеру.

– Стой у входа, Женщина. Я скажу, что делать, когда настанет час. Просто стой…

Вайами Садри обошел тело четыре раза с разных сторон. «Йе-Хо»… Птица над пещерой оставила быструю тень.

– Будет еще одна гроза. Войди, Женщина, но встань лицом ко входу и не поднимай глаза. Искрометность твоей красоты понадобится чуть позже. Смотри за закатом. Когда солнце станет синевато-оранжевым, начни свою песню.

Вайами Садри говорил ей в спину и шелест концов его фраз наполнял ветер пустыни. Ладони песка удерживали воду, которая скоро напоит кочевой табун, идущий с Запада и несущий отвагу жажды. Табун утолит жажду, и соплеменники иноходцев начнут свою колыбельную для жеребят, перескакивающих со звезды на звезду, и все ближе приближаясь к орбите Земли. Красно-белые дороги межзвездных перекрестков сложатся одним большим крестом, и ураганом забвения прошлой Мудрости сойдет на землю многовековая жажда. Кони обретут всадников и, осененные звездным Крестом из межгалактической пыли, пойдут крестоносные отряды вглубь великой и пересохшей пустыни. Они пойдут от впадины острова Тура, вклиниваясь в бесконечность. И, даже напившись, не утолят они жажду. Это будет скоро…

…Вайами Садри растирал тело по меридианам. «Йе-Хо»… «Йе-Хо»… «ШШУ»… Песня полилась на закат. Слеза скатилась с бледной щеки Женщины и, прорываясь сквозь толщи песков, вошла в чрево Земли.

Вождь остановился посреди ущелья и раскурил трубку. «ШШУ»… Звук ветра донес первым до его спутника Песню Слезы. Его новый спутник – такой же волк, замедлил шаг и напрягся. Потом Охотник лег и застыл. «Ахх»… Песня прошла через ущелье звуком нити, вдеваемой в иглу, и ушла вглубь заката громовым раскатом. Вождь присел рядом с Охотником. Волк положил голову на колено Вождя и поднял свои желтые глаза на молнию, ударившую в ущелье.

– Подпевай.

Вождь гладил волка по спине.

– Подпевай. Зови.

И Охотник, высоко выталкивая кадык, слился в своем звучании с Песней Слезы и новым раскатом грома.

– Йе-Хо… Йе-Хо…

Вайами растирал тело все мягче и быстрее, скользя между торчащих лопаток и ребер.

Вторая молния осветила ущелье и Охотник, вытягиваясь в Руну Солнца, симметрично отражался в глазах Вождя.

– ШШу-Ахх… Шу-Ах…

Женщина опустилась на колени в пещерном проходе. Тело почти не сдерживало ее рыдания. Пески встали стеной и в новом огне молнии громом и непроходимой стеной пошли воды великим дождем в недра древней пустыни. Вода мгновенно полилась в пещеру, отражая Песню Женской Слезы во всех сводах над телом.

– Повернись, Женщина!

Вайами почти кричал шепотом.

– Повернись и продолжай петь!

…Волк жадно глотал дождь. Дым от трубки Вождя сделал четыре вертикальных кольца. Вождь наполнил все легкие новым дымом и выдохнул в новую молнию:

– Йеее-Хооо…

– Шшуу…

Выдохнула Женщина.

– Аххх…

Громко шепнул вместе с раскатом грома Вайами Садри. Мертвое тело содрогнулось и безжизненные до этого губы вдохнули из женских губ:

– Шшшууу…

«АХ»… Выдохнули все. «Йехошуах»…

79

«Хорошо, что эта дверь всегда открыта. Интересно, а к ней кто-нибудь приходит? А от чего она всегда открыта?» Мысли Стаса ему самому казались странными. Пока он бежал по лестнице, он вскользь заметил, что внутри, в холле дома лежит человек. «Странно… Сейчас поговорим с ней, и я спущусь, посмотрю». Стас вошел в квартиру. Что-то сдавило сердце, вызвало удивление. «Подкрадусь. Может, удастся увидеть ее раздетую?» Он приоткрыл дверь спальни совершенно бесшумно. И заглянул так же бесшумно. Свечи, ночник… Сони и Зоря лежали голые в обнимку так плотно. И гладили друг друга. Стас не сразу понял, что второй человек – тоже девушка. Он включил верхний свет. Девушки вскочили и оказались прямо перед Стасом, сидящими на кровати. С влажными глазами… Голые… Испуганные и счастливые.

– Что случилось, Стас?

– Ты снова не закрыла дверь.

– А зачем, Стас?

– Действительно…

Пьянов перестал понимать, что с ним происходит. Мысли путались с огромной скоростью. Девушки, как сидели голые, так и продолжали сидеть.

– Я… Я, что… Я должен был это увидеть? Можно было сказать…

– Стас, перестань, это Зоряна.

– Какая Зоряна?

– Которая тоже жила в монастыре, я упоминала о ней.

Стас напряг остатки памяти.

– Да… Зоря? Из детдома?

– Ну, да.

– Я не знал, что вы…

– Что мы «что», Стас?

– Я пойду. Ты позвони мне потом, есть разговор. Не об этом, конечно. Здесь я все понял.

И тут до Сони дошло, а до Зори дошло уже давно.

– Стас, да Бог с тобой. Это не объяснить, но это…

– Сони… – Зоря вскочила, а Стас уже, крепко держась за перила, заплетаясь ногами, шел вниз, к выходу. Лестница была какой-то нескончаемой. Грохнул один удар грома, совсем близко. Стасу показалось, что это взрыв, и он привычным движением нырнул через последние ступеньки в другую сторону от раската. И упал прямо на лежащего человека у входа. «И ты еще». От мужчины сильно пахло спиртным, дыхания не было видно. Стас перевернул его на спину. «Русский. Сто процентов. Что он здесь то делает?»

– Мужик! Мужик!!!

Тот зашевелился. За все время в Израиле, Стас первый раз видел пьяного лежащего человека. Да еще в приватном подъезде. «Понятно, что дверь открыта была. Устал и уснул, не дойдя до себя?» Пьянов достал телефон. Потом сообразил, что стоит посмотреть документы у мужика. «Мало ли что у кого в жизни происходит. Испортишь еще человеку что-нибудь.» Стас полез в карманы лежащего. Наверху открылась дверь.

– Стас!

– Да здесь я, Сони. Развлечения закончились? Я обломал вам весь кайф?

Пьянов плохо понимал, что несет. Раскрывая паспорт человека, он слышал, как Сони спускается к нему.

– Стас, да что ты! Мы так… Я не знаю, как сказать.

– Трахаетесь? – Стаса несло вовсю. «Владимир Сирин». Водительское удостоверение, лицензия… Сони уже спустилась.

– Стас, милый мой, хороший… – Сони посмотрела на лежащего.

– Ой! Это дядя Вова. Его машина здесь всегда стоит. А здесь-то он что делает?

– Какая машина?!!!

– Стас, не кричи, все хорошо. Что с тобой?

– Со мной что?! Что со мной, ты спрашиваешь?!

На этих словах Стас открыл дверь подъезда и сквозь дождь, мелкий и частый, увидел стоящий на другой стороне улицы Камаз.

– Стас, он обычно в машине ночует, он недавно в Иерусалиме, я знаю его.

«Сирин… Владимир Сирин». И тут Стас совсем перестал соображать. Когда нанятые им сыскари искали водителя, сбившего его семью, они нашли единственного возможного «кандидата» на это место – Владимира Сирина. Камаз. Сони с Зорей в кровати. Стас медленно поднялся.

– Стас… Стас, пойдем наверх, пусть спит он. Стас, что с тобой?

Пьянов, шатаясь, вышел из подъезда. «Как же так???!!! Как же так?!»

– Стас!!!

Сони кричала в дождь. Но Стас ее не слышал. Дверь кабины Камаза оказалась открыта. Стас взлетел в кабину, нашарил рукой монтировку. «Все, Вова. Я тебя нашел. Это твоя земная судьба, которая здесь и заканчивается». От шума в ушах и усилившегося дождя, Пьянов ничего не слышал. Поэтому удар идущего Мерседеса подбил его на несколько метров наверх, когда он выпрыгнул с монтировкой из кабины. Шок не дал ему потерять сознание. Водитель Мерса бежал к нему, из подъезда бежала к нему Сони. Великий Бодхисатва сел прямо на дорогу, расправил крылья, медленно опустил. Все застыли: водитель Мерса, Сони, Стас…

– Это все подстроено, Станислав. Повторяй за мной слова. Повторяй за мной! Громкий голос Главного Ангела перекрыл шум в ушах Стаса.

– Отдаю месть и ревность свою тому, кто дал мне ее. Навсегда отдаю, сейчас, незримо и полностью. Владей тот, кому отдал. Навеки. Аминь.

Стас повторял слова, колени слабли и, закончив заклинание, Стас оказался на руках у Сони и Бодхисатвы.

– Поцелуй меня, милый мой, любимый… Я никогда не… Никогда не спала с Зорей, как с женщиной. В той ситуации, в которой мы поначалу встретились, да и потом, этого просто не могло быть. Я твоя, Стас. Я всегда буду только твоя.

Пьянову стало так хорошо, как после наркотика, который ему после спецчистки в Африке, ввели врачи. Он закрыл глаза и прошептал:

– Прости меня, Сони. Прости меня, Господи. Простите меня все.

И мгновенно потерял сознание.

80

– Мы успели?

– Да. Ты все успел.

– А почему я не помню почти ничего. И это уходит с каждой секундой?

Магдалина больше не могла держаться на ногах. Она просто легла на бок лицом в пещеру, прямо на входе. Ливень полосовал пустыню вдоль и поперек. Гром отдавался в гроте непонятным гулом. И только молнии прибавляла свечам, стоящим по окружности странные очертания.

– Ис… Тебе надо успеть еще одно…

Вайами достал тетрадь.

– Ты будешь говорить, а я зарисую и запишу, что успеем.

– Я понял. Я умер?

– Да.

– А сейчас?

– Сейчас происходит то, что происходить не может. Никто, кроме нас, не видит, не слышит и не знает этого.

– Я… Реинкарнация?

– Да, Ис…

– Я понял. Пиши.

Слова Его лились безудержно. Река Времени стала Океаном Вечности. Знание. Вселенная, которую видел Садри до этого стала другой. Ис не видел Магдалину, но то, что он говорил, подняло ее. Он стояла, невидимая и ошеломленная. Никто и никогда и подумать не мог, что Космос может быть таким. Мудрому Садри и в голову не приходило, что Земля – это главная часть всей Вселенной. Не одной галактики, а всей бесконечной Вселенной. Что именно на Земле Единый Великий Бог оставил когда-то Знание и Дух, который не подвластен никаким другим силам. Неизменен. Бесконечен. И что именно Он питает всю остальную Вселенную, все Миры и Пространства. Мудрый Садри стал осознавать, за что идет бесконечная война Полюсов Силы. Он всегда считал, что Люди, именно Людское Племя, созданное Всемогущим Богом, является основой всего в Этом огромном и бесконечном Мире. То, что он слушал и записывал, рисовал, как успевал, не укладывалось в сознании. Садри отключил все ассоциации, схемы, убрал все свое многовековое Знание. Святой Дух передавал через Иса, сидящего перед ним, Откровение. И когда они закончили, даже Магдалина поняла, что хоть так и есть, как было сказано, это невозможно. Немыслимо. Никто из людей никогда не поймет такое. А если поймет – не поверит.

– Я должен сказать самое важное.

– Говори.

Вайами трясло конвульсиями. Энергия Бога насквозь проходила через него и моментами он думал, что умирает. Но он оставался жив.

– То, что ты записал, найдут. И когда настанет час, они узнают Истину.

– Да, Ис.

– Я уйду. Я становлюсь человеком. Я только сейчас понял, Кем я являлся недавно. Она здесь?

– Да, Ис, – Магдалина поднялась и встала во весь рост.

– Какая ты… Прекрасная.

– Ис…

– Мы пойдем далеко. Пройдем много стран.

– Мне не важно. Я буду с тобой всегда.

– Да. И я буду с тобой всегда, Далина.

– «Далина»?

– Тебе не нравится, если я так тебя называю?

– Нравится, Ис. Очень.

Вайами постепенно приходил в себя.

– Ис, ты видишь место, время, ориентиры, когда узнают Истину?

– Нет. Я вижу некоторые вещи, кое-что из будущего, но того, о чем ты спрашиваешь, не вижу.

– Хорошо. Я сейчас уйду. Вы останетесь здесь эту ночь, завтра и половину следующей ночи.

– Хорошо. Как твое имя?

– Вайами Садри.

– Я услышал тебя, Вайами.

– Ис, я перед уходом должен задать один вопрос.

– Задавай.

– Если во всем огромном Мире, на всей Земле, только горстка людей будет, даже не то, что знать Суть и Истину, то как спасутся остальные?

– Верой. Надеждой. Любовью. Мудростью. Больше никак.

– Я благодарю тебя, Ис. Мне пора.

– Прощай, Вайами.

– Прощай, Ис…

…Перед самым восходом солнца Матфей, Мария и ученики пришли к пещере, заваленной камнями. Разобрали камни. Мария вошла в пещеру. Тела не было.

В этот момент первый луч Великого Ра коснулся ее капюшона и волос. Она подумала, что ей показалось, но ее Сын, Сын Божий, стоял прямо перед ними. Мария протянула руку, коснувшись Его руки и упала без чувств…

…В это время Ис и Магдалина стояли на горе неподалеку. Ис молился, Магдалина повторяла следом за ним. Вся картина Святого Явления была перед ними.

– Я верую.

– Что, Ис?

– Я верую.

– Во что?

– В Господа Нашего Иисуса Христа.

Магдалина посмотрела в его глаза. Ис перевел взгляд на нее и погладил по волосам.

– Все правильно, Далина. В этом Мире все теперь ПРАВИЛЬНО.

И Магдалина, почти шепотом, произнесла:

– Я верую в Господа Нашего Иисуса Христа.

Ра озарил всю пустыню и Иерусалим. Яркий свет его заливал каждый уголок, каждую ложбинку. И стоявшие возле пещеры видели, как Сын Божий поднял обе ладони вверх, Крестом, повернулся три раза, в этом положении по часовой стрелке и встал на солнечный луч.

– Имеющий глаза да увидит.

И в залитом Солнцем Пространстве, Сын Божий стал подниматься вверх. Солнце слепило глаза всех, стоящих на коленях. И все они, несмотря на слезы, видели, как Он растворялся в Небе. В бесконечном Небе, оставляя на Земле навечно Веру, Надежду, Любовь и Мудрость… Это не было похоже ни на что. Это была… Правда.

– Нет в Мире другой Правды. Эта Правда есть. А другая – лишь духа нашего томление. До момента, пока каждый не увидит эту Правду. Все остальное – суета…

Мария даже не понимала, что это произносит Она. И губы Ее продолжали шептать что-то. А Солнце в этот момент вычертило нимб вокруг Ее головы. Мир воскрес. Мир встал. Мир поверил, что все не умирает никогда. Это вечно, любимо и истинно… Это Правильно.

81

Стас проснулся и увидел Сони, сидящую рядом. Она неотрывно смотрела на него.

– Я видел очень странный сон.

– Про воскресшего Господа?

– Да. И не только. Ты знаешь весь мой сон?

– Не весь. Расскажи.

– Я думаю, это просто следствие удара и моего состояния.

– И поэтому не будешь рассказывать?

– Буду. Наш Вайами Садри, каким-то образом, воскре… Нет. Оживил Тело Иисуса Христа.

– То есть?!

– Он был там тогда. И оживил тело. Христос воскрес, а тело и человек, именно человек Иисус, оживленный Садри, ушел с Магдалиной.

– Стас… Куда ушел?

– Я не знаю. Только Он уже не был Богом. Он стал земным человеком.

– Необычно. Ты знаешь про Шринагар?

– Да, конечно.

– Я думаю, Стас, что не имеет никакого значения то, что могло быть или даже было после Воскресения Господа нашего.

– Я согласен с тобой.

– Тогда и не будем об этом думать. Мало ли, что приходит в снах…

– А если спросить у Вайами?

– Зачем? Да и вряд ли он расскажет.

– Этот манускрипт… Во сне было так…

– Стас… Ты как маленький мальчик: верю в то, верю в это. За этой рукописью гоняются все Силы Обоих Полюсов. Ясно же, что не просто так. Поэтому, нет разницы, что там было во сне. Абсолютно ясно, что эта рукопись – расшифровка каких-то глобальных вещей. У меня вообще есть крамольная мысль.

– У тебя-то и «крамольная мысль»???!

– Да.

– Какая?

– Что лучше бы этого манускрипта не было.

– Тем не менее, он существует.

– Да… Значит зачем-то.

– И он продиктован Святым Духом.

Сони странно посмотрела на Стаса.

– А если это так, то вряд ли Дух Святой стал бы диктовать что-то плохое.

– Да. Это так. Но мы чуть-ли не воюем из-за этого документа. И что будет на Большом Соборе, вообще непонятно.

– Мы выиграем.

– Я знаю. Но что получим, в результате этого? И что или кого отдадим? По-другому ведь не будет.

– Да… Сони прикрыла глаза и прислонилась к Стасу. Он осторожно положил свою руку на ее локоть.

– Сони…

– Да…

– Софьюшка…

Их губы сошлись вместе мягко и тихо. Оба шептали друг другу что-то и Мир исчез. Были только ощущения. И полное их обоих отсутствие. Они были везде и нигде одновременно. Когда Стас вошел в нее, он почувствовал, что весь огромный Космос обнял его, а Сони чувствовала, как летит с невероятной скоростью по Бесконечности. Оба кричали и не слышали своих криков. А потом лежали, лежали, лежали. Нет Времени. Нет расстояний. Нет рамок и условностей. Есть только Это… Миг… Несколько Мигов… Много Мигов… Целая жизнь…

Аламат стоял невидимый никому в коридоре этой же больницы и напряженно смотря в одну точку, еле шевелил губами. В момент криков Сони и Стаса, доносившихся из палаты, он вышел из тени своего угла, развел их крестом, ладонями вверх, свел в «рыбку» над головой и провел, в таком положении, вдоль своего корпуса. Разъединив только пальцы и ладони не до конца, на уровне своего паха, он сделал огромный вдох и сильно выдохнул, при этом разводя руки и направляя их вперед. Его звук «ХХХА! заполнил все пространство коридора. Лампы погасли и зажглись снова. Аламат присел на правое колено, склонил голову и приложил свою правую руку к сердцу.

82

Их было 13. Вместе с Люцием. Ровно столько, сколько было Апостолов с Христом. Они сидели на викторианских стульях с высокими спинками, занимая верхний ряд полукруглой галереи. На ряд ниже сидели 72 Демона Сатаны. Ровно столько, сколько было Основных Демонов астрального мира со стороны Белого Полюса Силы. В самом нижнем ряду сидели четверо. Именно эти четверо, несмотря на самое нижнее место в Верхней Иерархии дьявола, решали судьбу Большого Собора Черных. Голос Люция был решающим, если мнения разделялись поровну. Решающая четверка была основной в принятии всех вещей, которые выносились на суд. Эти четверо были беспристрастны, их не интересовали нюансы, взвешивания и прочие вещи. Ими никто и никогда не управлял. Они были даже не Силой. Они были Решением, куда повернется Мир до следующего Большого Собора.

Люций сидел в левом углу в глубине помещения. Все знали, что он здесь, но никто не видел его. И хоть он мог принимать участие в любых обсуждениях всей троичной системы Иерархии, все отчетливо понимали, что сегодня этого не будет.

…Чандр поднялся. Спустился вниз трех рядов на небольшую арену и преклонил левое колено на небольшой пьедестал.

– Я перед Вами, Великие Всесильные. Сказанное мной будет только тем, что есть, без единого отклонения.

Наверху поднялся один из двенадцати.

– Собор слушает тебя Чандр.

– Наш выигрыш на Общем Соборе завтра зависит вот от этой тетради. Ее расшифровка представляет собой стройную цепь белых заклинаний, сложив которые в определенном порядке, мы узнали, как Другому Полюсу Силы удается побеждать. Все заклинания подкреплены сильной защитой, пройти которую поначалу казалось нам невозможным. Но мы нашли другой путь. Он представляет собой то, о чем до сегодняшнего дня не знал никто.