Текст книги "Командор"

21
Ярцев. Беглецы

Сам не знаю, как я уцелел. Наверное, правду говорят, что пуля дура, а может, вмешалась судьба, имевшая на меня другие виды. Едва опомнившись после пушечного залпа, я сразу бросился к шлюпкам. Скорее всего, шлюпки в тот страшный момент показались мне частью привычного бытия, из которого меня пытались выдернуть жестоко и страшно. Шлюпки лежали, почти целиком вытащенные на песок, и, упершись руками в ближайшую, я задумался – что же дальше?

Задумался – не то слово. Мысли проносились в голове, сменяя друг друга с безумной скоростью, и я не мог ухватиться ни за одну.

Плыть на корабль? Но парусники уже сошлись с ним вплотную. Меня просто утопят еще на подходе. Да и какой смысл, ядрен батон, плыть в лапы к пиратам?

Направиться в открытое море? Блин, куда? Я и сейчас не имел никакого понятия, где мы находимся, в какой из сторон может быть берег, а горючего в шлюпке кот наплакал.

И все-таки я наверняка бы пустился в плавание наугад, но не смог в одиночку столкнуть на воду шлюпку. Я заходил то с одной, то с другой стороны, но задача одному человеку оказалась не по силам, а рядом уже никого не было.

От фрегата к берегу ходко двигались лодки, и до меня впервые дошло, что сидевшие в них люди – убийцы. Они только что дали залп картечью по безоружным людям и с той же легкостью могут убить меня. Хотя бы как нежелательного свидетеля их преступления.

В страхе я побежал вдоль берега – прочь и от шлюпок, и от готовящихся к высадке головорезов. Бежать по песку было тяжело, поневоле пришлось свернуть в лес, но и там я бежал вдоль самой опушки, почему-то не желая упускать из виду море.

Я быстро запыхался, ноги едва двигались, однако меня подгонял страх, и я пробежал самое малое километра три, если не четыре. На большее не хватало сил. Я остановился, судорожно глотая ртом воздух, и лишь тогда впервые огляделся.

Изгиб берега скрыл напавший на нас фрегат, но с места моей вынужденной остановки виднелся «Некрасов», окруженный тремя парусниками. Даже бинокль не помог разобраться, что же происходит на родном корабле. Хотя, блин, что там могло происходить хорошего? Безоружный, лишенный хода…

Больше смотреть было не на что. Я отдышался и быстрым шагом двинулся дальше.

Куда я иду, зачем, – подобные вопросы даже не приходили мне в голову. За спиной опасность, надо подальше уйти от нее – вот и все, что я знал. Я шел и шел. Будь остров поменьше, я бы, наверное, обошел его весь, вернулся в исходную точку. Но остров оказался достаточно велик, а шаг мой постепенно становился короче, я уже просто брел, не разбирая дороги, и тут неожиданно и ярко брызнуло солнце, резануло по глазам, залило мир позабытым светом.

Я невольно остановился. Не удержался, выглянул из леса и еще раз посмотрел в бинокль туда, где был мой корабль.

В первый момент я не мог понять, что происходит. Вглядывался, не верил своим глазам, точно от моей веры что-то зависело.

«Некрасов» тонул, все сильнее заваливаясь на левый борт, и парусники отодвигались от гибнущего колосса. Очевидно, перебив команду и забрав все ценное, пираты решили избавиться от главной улики – от самого лайнера. Ясно, что ни продать, ни использовать его они не могли. Теперь им оставалось отыскать и добить тех, кто, подобно мне, еще остался на проклятом острове. Тогда ни одна живая душа до скончания дней не узнает, куда исчез первоклассный круизный теплоход и восемьсот человек, на свою беду оказавшихся на нем.

Едва сдерживая слезы, я до конца досмотрел последние минуты моего корабля. Я никогда не считал себя сентиментальным, но сказалось нервное потрясение, да и «Некрасов» был последней связью с привычным миром. Теперь надежды выбраться отсюда не стало. Строить лодки я не умел, а случайный корабль может появиться тут и через год. Да что там год! Без пищи, без оружия, без людей я не протяну здесь и месяца, даже если сегодня меня не выследят и не убьют.

Чтобы хоть немного успокоиться, я закурил и лишь тогда задумался над тем, что же у меня вообще есть, кроме одежды.

Поиск по карманам не занял времени. Полторы пачки сигарет, зажигалка, перочинный нож, шариковая ручка, записная книжка, исписанная почти до конца, паспорт моряка, немного денег…

Ах, да. Еще у меня был бинокль. Остатки былой роскоши…

Знал бы, что нас ждет, сунул бы в карман хоть банку консервов. Да кто же, ядрен батон, мог предвидеть!

Я различил еле слышный шорох шагов, и как-то отрешенно, словно речь шла не обо мне, подумал: вот и конец! Сил сопротивляться или бежать у меня не осталось. Да и к чему? Имей я при себе оружие – и то вряд ли отбился бы, а так… На НВП в школе пострелял из мелкашки, и на этом мое знакомство с ручными средствами убиения себе подобных завершилось.

– Штурман, – услышал я тихий голос и, обернувшись, увидел одного из наших пассажиров.

С ним были жена и сын. Григорий, Виктория и Марат Ширяевы, бизнесмен средней руки со своим семейством. Вика была ничего, симпатичная особа, а про маленького Маратика и говорить нечего. Постреленок из тех, кому всюду надо сунуть свой любопытный нос.

Я вспомнил своих, и на душе стало тоскливо. Как они будут одни? Времена сейчас крутые, безжалостные…

– Слышь, Валера! Никак не могу взять в толк, кто они такие? – Ширяев смотрел на меня так, точно я мог немедленно ответить на все его вопросы.

– Судя по флагу, англичане, – ответил я, а сам подумал: хоть папуасы, нам от этого легче не станет. Бандиты национальности не имеют.

– А чего они таким старьем пользуются? Какие-то допотопные парусники, древние пушки… Что у них, ничего лучше нет?

– Почему нет? Потопили же они как-то «Некрасов». Лайнер, конечно, не крейсер, однако ядром его, ядрен батон, не пробьешь.

Гришка с Викой немедленно уставились на меня. О гибели корабля они еще ничего не знали. Пусть их связывали с лайнером недобрые воспоминания, но при страшном известии оба испытали те же чувства, что перед этим испытал я. Находясь на острове, отсутствие корабля ощущаешь особенно остро.

– Вот даже как… – выдохнул Гриша, и в глазах его вспыхнул недобрый огонек. – Ладно, еще посмотрим…

– От тебя только и слышишь: посмотрим! – взорвалась его жена. – Другие люди дела делают, а ты только смотришь! Мало того что семью как следует обеспечить не можешь, так еще заманил нас на этот дурацкий пароход! В круиз ему захотелось!

– Замолчи, – поморщился Ширяев. – Круиз – твоя идея.

– Сам замолчи! – Похоже, у Вики начиналась истерика. – Я еще и молчать должна?! Не дождешься!

– Сейчас сюда, блин, сбегутся бандиты со всего острова, – заметил я.

Вика поперхнулась на полуслове и завертела головой в поисках упомянутых бандитов.

– Ты прав. Надо уходить, – согласился Ширяев. – Вот только куда?

– Черт его знает! Давай пойдем вдоль берега. По крайней мере, если они попробуют подойти на шлюпках, то хоть заметим их вовремя, – предложил я.

Других предложений не оказалось. Уверенные в скорейшем спасении, мы не изучали остров и понятия не имели, где можно укрыться хотя бы на несколько дней. Не станут же пираты торчать здесь вечно. О том, что с их уходом наше положение улучшится ненамного, я старался не думать.

Шли мы долго. Ширяев нес на плечах сына и небольшую сумку на ремне. В сумке, кроме тряпок, лежало несколько шоколадок, две пачки печенья и бутылка лимонада. По молчаливому уговору еда принадлежала ребенку, нам же еще предстояло решить проблемы своего питания.

– Слышите?

Я невольно обратился в слух и вскоре услышал идущий со стороны моря тихий перестук мотора.

Не сговариваясь, мы повалились на траву и осторожно выглянули из-за деревьев.

Довольно далеко, кабельтовых в шести, не меньше, вдоль берега двигалась спасательная шлюпка. Я даже невольно подумал, не наша ли? Но почти такие есть на всех средних и крупных кораблях, да и у лагеря их стояло целых шесть штук – кто мог помешать пиратам использовать их для разъездов вокруг острова?

– Папа, а это пираты? – Глаза Маратика возбужденно блестели, словно происходящее было увлекательнейшей игрой.

– Это? – Ширяев помедлил, затем с сомнением ответил: – Может, и пираты. Отсюда не видно.

– А давай захватим их корабль и будем сами пиратствовать! – предложил сынишка.

Мы с Гришей переглянулись. Да, в книжках и фильмах пираты порой выглядят просто героями. В жизни все гораздо мрачнее и трагичней.

– Нет, сынок. Пираты – нехорошие люди. Они убивают без жалости всех подряд, и я таким быть не хочу.

Маратик задумался. Он не понимал, что убитые убиты навсегда, но раз папа говорит…

– Надо было тебе с собой пистолет взять, – сказал он после раздумий. – Ты бы их всех перестрелял, и они больше никого бы не трогали.

– Если бы я знал, то пулемет с собой прихватил бы, – вздохнул Ширяев. – И ящик гранат в придачу.

– Дядя, а у вас пистолета нет? – спросил меня Марат, с надеждой разглядывая мою форменную фуражку.

– Нет. Я не военный моряк, а гражданский. Нам воевать не приходится, – пояснил я.

– А что такое – гражданский? – не замедлил поинтересоваться мальчуган.

– Мирный. Тот, кто возит грузы, пассажиров и ловит рыбу, – перечислил я.

Тем временем шлюпка потихоньку прошла мимо. Мы тоже двинулись вперед. Вскоре нам попалась небольшая укромная поляна, со всех сторон окруженная кустами. На ее краю пробивался небольшой родничок, и мы решили немного передохнуть. Ширяев сразу вызвался сходить в разведку, посмотреть, не идет ли кто по нашим следам, но Вика ожгла его таким гневным взглядом, что Гриша осекся на полуслове.

– Ладно, я все равно хотел прогуляться, – бросил я и поднялся. Мне очень не хотелось идти куда угодно, но еще больше не хотелось стать свидетелем чужой семейной ссоры. Да и в главном мой случайный попутчик был прав: сидеть в полном неведении не годилось. Напавшие на нас пираты (как же иначе назвать морских разбойников?) вполне могли бродить где-то поблизости. И не только пираты. Залп с фрегата никак не мог убить сразу несколько сот человек. Многие наверняка уцелели и теперь, подобно нам, бродят по острову в поисках спасения…

Я оставил Ширяеву ненужный в лесу бинокль, снял фуражку и, старясь выглядеть бодрым, зашагал назад. По пути я часто останавливался, вслушивался в тревожную лесную тишину и вздрагивал от малейшего шороха.

И дернуло же меня куда-то пойти! Наткнусь на пиратов, и что, ядрен батон, в итоге? Прихлопнут меня, как комара, а то еще и помучают перед смертью. Я ведь и сопротивляться толком не смогу. Не размахивать же перочинным ножичком курам на смех!

«А сидеть и ждать, пока из кустов вывалятся здоровенные головорезы, легче?» – спросил меня внутренний голос.

Да, спокойные времена кончились. Как знать, может, те, сраженные сразу, – счастливчики по сравнению с нами?

Едва слышный женский вскрик заставил меня в очередной раз замереть на месте. Я всерьез задумался, не убраться ли от греха подальше? Однако любопытство – то самое, что заставляет нас порой заглядывать в бездонную пропасть, – пересилило, и я очень осторожно двинулся на звук.

Где-то впереди затрещали сминаемые кусты, и я проворно укрылся за широченное дерево. Мысленно проклиная все разведки, вылазки и прочую опасную дребедень, я прижался к шершавому стволу, но потом не удержался, выглянул и сразу отпрянул.

Прямо на мое дерево бежала девушка в коротком облегающем платье. Бежала неумело, как бегают почти все девушки: нелепо разведя согнутые в локтях руки и высоко подбрасывая голени. Следом, почти настигая беглянку, мчался босой мужчина в каких-то ненормально широких штанах и серой рубахе.

Я дождался, пока девушка проскочила рядом со мной, а затем неожиданно для себя выставил ногу.

Нехитрая уловка сработала. Преследователь споткнулся и полетел наземь. Теперь позволить пирату встать стало равносильно самоубийству, и я набросился на лежавшего врага сзади, схватил за уши и принялся упорно бить мордой о землю. Не знаю, хотел ли я его смерти? Вряд ли. Все произошло, блин, так быстро, что мне попросту некогда было о таком думать. Скорее всего, я старался просто выключить его, заставить потерять сознание и, пользуясь этим, удрать куда подальше. Не тут-то было! Пират извернулся и перевернулся на бок, а я свалился с него в траву.

Теперь мы оказались лицом к лицу, и мои шансы резко ухудшились. Перепачканная землей и кровью рожа пирата была совсем рядом. Я успел съездить по ней кулаком, но и он чувствительно ударил меня под ребра, а затем в его руке блеснул нож.

Никогда в жизни, ядрен батон, я не испытывал такого страха. Моя левая рука изо всех сил удерживала руку пирата с ножом, наши свободные руки тоже сплелись в противоборстве. Мне нечего было ему противопоставить, я лишь оборонялся, стараясь оттянуть гибель. Противник тоже понял это, его образина расплылась в зловещей усмешке, и я, не помня себя, ударил лбом по его ненавистной роже. Удар пришелся по носу. Сразу хлынула кровь. Рука с ножом ослабила гибельный напор, а другая выпустила мою правую руку – пират схватился за разбитый нос. Тогда я приподнялся и ударил его ребром ладони по горлу, затем, уже кулаком, в висок. Потом бил еще и еще, уже не помню куда. Я так увлекся, что едва не пропустил момент, когда противник попытался нанести ответный удар.

Что-то холодное и острое больно скользнуло по ребрам, но я как-то сумел вновь перехватить его руку, всем телом навалился на нее. Что-то хрустнуло, пальцы пирата вдруг выпустили нож, я подхватил выпавшее оружие и изо всех сил нанес удар в грудь.

Должно быть, нож попал как раз между ребер. Во всяком случае, он вошел в тело легко, почти не встречая сопротивления. Пират дернулся, захрипел, а я нанес ему еще несколько ударов и вдруг понял, что продолжаю бить по трупу.

Ошеломленный содеянным, я тяжело поднялся с земли и тут увидел спасенную мною девушку. Я узнал ее сразу, да и как было не узнать, если в последнем рейсе она была, блин, самой известной представительницей своего пола на злосчастном «Некрасове»? Я уже не говорю о клипах, то и дело мелькающих в различных развлекательных передачах. В наше время эстрадные исполнители намного известнее писателей, ученых, политиков…

Сейчас Мэри совсем не походила на ту кокетливую ухоженную девушку, которую любит показывать телевидение. Косметика на лице поплыла от пота, и без того короткое платье задралось вверх, на колготках зияла здоровенная дыра. Лишь темные волосы сохраняли подобие прежней прически.

Впрочем, кто я такой, чтобы судить о внешности других? Вряд ли я выглядел намного лучше. Бег, ходьба через лес, драка…

– Пойдем отсюда, – сказал я певице и хотел уже встать, когда вспомнил о главном.

Набор оружия у мужчины оказался, мягко говоря, странноват. Не считая окровавленного ножа, который я так и не смог выпустить из стиснутых пальцев, он был вооружен короткой кривоватой саблей и старинным пистолетом, заряжающимся с дула. В другое время я бы изумился при виде такого набора, но сейчас мой запал удивления был полностью исчерпан. Я деловито собрал оружие, прибавил к нему мешочек с порохом и пулями, подхватил Мэри под руку и быстрым шагом повел ее прочь.

Певица шла со мной покорно и безвольно, и я, чтобы хоть как-то привести ее в чувство, тихо заговорил:

– Знаете, мне почему-то кажется, что этот лес не лучшее место для прогулок в одиночку. Первозданная природа, народ дикий до крайности. Без сопровождающего вам не обойтись.

Не уверен, что она понимала смысл моих слов. Мне, например, происходящее казалось бредом, кошмаром, который просто обязан закончиться пробуждением, но лес вокруг был реален до тошноты, моя ладонь отчетливо чувствовала девичью руку, а левый бок горел и болел. Осторожно скосив глаза, я увидел, что рубашка порвана и вдобавок изрядно пропитана кровью.

Мне захотелось немедленно осмотреть свою рану, но я с детства побаиваюсь крови и испугался, что вид раны может подействовать на меня слишком сильно.

– Вы не поверите, но никогда не думал, что буду вот так запросто прогуливаться под ручку с известной звездой… – Я мог бы добавить, что не думал, блин, о многом из того, что случилось за последние дни, но решил об этом лучше не распространяться. – Да что прогуливаться! Быть рядом – и то…

Мэри улыбнулась, но в ее улыбке было больше привычки, чем чувства. Глаза певицы по-прежнему оставались пусты. Видимо, каскад событий, совершенно далеких от ее привычной эффектно-красивой жизни, отключил ее от происходящего и превратил в подобие сомнамбулы.

– Ну, как? – Ширяев вынырнул из кустов настолько неожиданно, что я вздрогнул.

Вместо ответа я протянул ему захваченное оружие и, лишь увидев на его лице недоумение, счел нужным пояснить:

– Сцепился с одним, ядрен батон. Не знаю, кто они, но роль выдерживают умело. Сперва парусники, теперь, блин, эти музейные экспонаты.

– Ты ранен? – прервал меня Гриша, кивнув на мой бок. – Пойдем скорее, перевяжу. Заодно и расскажешь.

Я оказался прав в своих опасениях. Едва Ширяев помог мне избавиться от рубашки и я увидел кровоточащую рану, как лишился чувств…

22
Наташа. Преддверие ада

Наташа бежала, стараясь не упустить из виду Юлю и не врезаться в дерево. Рядом мчались много людей, все это напоминало массовый физкультурный забег, но ставкой в нем была жизнь.

Нападение произошло внезапно. Какие-то странно одетые мужики выскочили прямо навстречу. В руках у них были сабли, хлопнуло несколько выстрелов, кто-то упал, кто-то сцепился с бандитами, но стюардессы, на свое счастье, оказались несколько в стороне от вспыхнувшей схватки.

Девушкам просто повезло. Будь нападающих побольше или бегущих поменьше, они наверняка не вырвались бы из западни, но соотношение оказалось таким, что захватить или убить всех бандиты не смогли физически. Пираты метались в мчащейся толпе, кого-то хватали, кого-то рубили, вселяли во всех неукротимый ужас, но тот же ужас придавал уцелевшим сил, и кое-кому удалось пробежать, скрыться.

Когда ускользнувшие изнемогли от бесконечного бега, то оказалось, что их всего-навсего семь человек. Наташа, Юля, Борин – опять! – со своим менеджером, здоровенный парень, в тот памятный вечер нокаутированный Кабановым (его звали Костей), средних лет спортивный Николай и молодой Пашка. Что стало с остальными, не знал никто. Может, погибли, может, попали в плен, а может, вырвались и теперь блуждают по превратившемуся в ловушку острову.

Едва отдышавшись, мужики стали дружно возмущаться случившимся, грозились куда-то пожаловаться, кому-то что-то сказать… Молчали только девушки, ибо о чем было говорить?

Кто-то – кажется, менеджер – пустил по кругу бутылку коньяка, и ее выпили прямо из горлышка, не чувствуя ни крепости, ни вкуса. Все были немного одуревшие, ни черта не соображали, и из семерых никто даже не подумал, что лучше уйти куда-нибудь подальше.

– Нет, я этого так не оставлю! – продолжал качать права Борин. – Я на наших морячков в суд подам! Сперва устроили крушение, забросили неизвестно куда, а теперь натравили каких-то психованных киношников. Издеваются, как хотят, а я, между прочим, не фуфло какое-нибудь!

– Я этих морячков и их заступничков вот этими руками… – пообещал Костя, демонстрируя здоровенные ручищи.

Стюардессы переглянулись. При таких настроениях им, пожалуй, опаснее было оставаться здесь, чем ходить в одиночку. Только как незаметно покинуть это скопище неврастеников? Все семеро сидели у края поляны рядом с густо разросшимися кустами, но там, за кустами, были береговой лагерь и бандиты. Возвращаться туда явно не стоило, а в другую сторону поляна тянулась довольно далеко, и незаметно пересечь ее под цепким взглядом пяти пар глаз вряд ли удастся.

– А между прочим, – вдруг вспомнил Костя, обращаясь к Пашке, – ты тоже с морячками и их прихвостнем ходил.

– Тебя спросить не догадался, – огрызнулся Пашка.

– Чего? – приподнялся с места Костя. – Хамишь? Да я таких за бакс десятками покупал!

– А я таких, как ты, – за рубль сотнями. И говорили – много даю! – не остался в долгу Пашка и с чувством добавил: – Козел!

Костя не нашел, что ответить, и со злостью ударил по Пашкиной сумке, да так, что она залетела в кусты.

– Достань, гнида! – Пашкино лицо стало пунцовым от гнева, он тоже вскочил.

Они стояли друг против друга, забыв обо всем: об опасностях, о том, что находятся на необитаемом острове, что их осталось очень мало и что на них идет охота…

– Перестаньте ссориться, господа! – попытался образумить их менеджер, но его не стали слушать.

– Видал? – Разгорячившийся Костя сунул Пашке под нос здоровенную дулю. – Выкуси!

Пашкины нервы не выдержали. Он дернулся и врезал Косте так, что тот свалился. Пашка с неожиданным проворством подскочил к упавшему и от души добавил ногой в лицо. Лицо сразу залилось кровью, а Пашка ударил еще раз куда-то под ребра и торжествующе застыл над поверженным противником.

Торжество его оказалось недолгим. Затрещали кусты, и на поляну выскочили трое бандитов. Их появление стало таким неожиданным, что люди на несколько секунд застыли. Затем менеджер стал поднимать вверх дрожащие руки.

– Бежим! – Юленька дернула подругу за руку. Наташа послушно вскочила и изо всех сил бросилась прочь.

Они еще успели заметить, как Пашка, подхватив какой-то чехол, припустил следом, но тут опять замелькали деревья и смотреть по сторонам стало некогда. Хорошо хоть, что стюардессы были в спортивных костюмах и кроссовках – переоделись для затевавшихся соревнований. Вот только программа их изменилась, и вместо предполагаемого волейбола пришлось заняться бегом.

Сзади раздался страшный крик. Так можно кричать лишь перед смертью, и перед смертью ужасной, но кто именно кричал, было непонятно. Крик подстегнул убегавших. Когда же за спинами громыхнуло, то они помчались так, что наверняка побили все рекорды.

Казалось, бегу не будет конца. Они бежали, бежали, бежали, выкладываясь без остатка, пока не обессилели, но и тогда не остановились, а побрели, едва переставляя отяжелевшие ноги и не ведая, куда идут. Они знали только одно – позади смерть.

Две стюардессы, Пашка да невесть когда оказавшийся с ними Борин – четверо из семи. Только четверо…

Судьба остальных в данный момент Наташу не волновала. В конце концов, кто они? Защитнички, мать их! Ладно девушки, но эти бугаи впятером испугались троих! А от одного они бы тоже удирали? Мужчины… Нет, уж лучше бы с ними был этот – как его? – Кабанов. Уж он-то не струсил бы. Не побоялся же выступить один против целой толпы! Или струсил бы и он? Что мы знаем о людях? Казался же Борин самим совершенством. И нежный, и храбрый, а на поверку… Драпака задал не хуже девчонок, а что до нежности… Тьфу! Даже вспоминать противно!

– Все. – Пашка остановился посреди чащи и устало опустился на землю. – Перекур, в натуре.

Остальные тоже не могли сделать и шага. Пришлось опуститься рядом и привалиться спиной к дереву.

– Конина у кого-нибудь есть? – подал голос Борин. – Во рту все пересохло, так и загнуться можно.

Никто ему не ответил. У Юленьки с собой вещей вообще не было, при Наташе только сумочка, в которой, кроме женских мелочей и шоколадки, не было ничего, а Пашка так и не расстался со своим чехлом, скрывающим что-то длинное, но вряд ли съедобное.

– Вот где, короче, влипли! – прокомментировала случившееся Наташа. – Ни корабля, ни еды… Что делать будем?

Никаких предложений не последовало, и тогда девушка ответила на свой вопрос сама:

– Надо искать наших. Не одни же мы уцелели на острове! Вместе, может, что и придумаем.

– Найдешь, как же! – безразлично произнес Пашка. – Их, верно, и в живых никого нет, а если кто и остался, то спрятался в какой-нибудь щели, типа, как таракан.

– Не могли же они перебить всех! – Кто «они», Наташа уточнять не стала. – Нас здесь несколько сотен было.

– А осталось четверо, – продолжил Пашка. – Примерно один из сотни.

Он открыл чехол и неожиданно для всех извлек из него настоящее ружье.

– Вот. – Пашка с любовью погладил приклад. – А патронов нет. Все в сумке остались, хоть возвращайся, в натуре!

Но и по голосу, и по выражению лица было ясно, что никуда он не вернется.

– И ты с этим удирал? – не выдержала Наташа. – Тоже мне, мужик называется!

– Я же тебе толкую: карабин без патронов! А все этот придурок! – вдруг разозлился Пашка. – Не начал бы выступать, так жив бы остался. Я как раз, в натуре, собрался карабин зарядить, а он… Сейчас бы были при оружии. Целая сотня патронов – попробуй сунься!

– Чего уж там, – вздохнула Наташа. Да, будь Пашкино ружье заряжено, все чувствовали бы себя намного спокойнее.

– Сам виноват, – заявил Борин. – Будь у меня оружие, я бы всем показал!

– Сомневаюсь, – ехидно усмехнулся Пашка. – Им еще надо пользоваться уметь, а ты его только в кино и видел.

– Хватит! – оборвала их перепалку молчавшая до сих пор Юленька. – Может, еще разок подеретесь? Вы же, когда не надо, всегда храбрые!

Мужики пристыженно замолчали. Да и было с чего, подумала Наташа. На кого из них ни посмотри в обычной жизни, каждый пыжится, распускает хвост, а стоит копнуть поглубже… И ведь находятся дуры, готовые их слушать! Не слушали бы, не принимали бы на веру их фанфаронистую болтовню – глядишь, и постарались бы мужики стать другими, на деле доказать свою пригодность! Взять Средние века. Пока не проявил себя на войне или турнире, не показал, чего ты стоишь в честной схватке, ни одна девушка на тебя и не посмотрит. А нынешние привыкли все мерить на деньги, воображать себя хозяевами жизни, и что же? Много было этих хозяев, да все по лесу разбежались…

А интересно, как повели себя моряки? Или этот Кабанов? Гриф со своим Жорой? Если так же, как эти, то рассказы о рыцарях – тоже ложь, вечная сказка, придуманная мужчинами, чтобы повысить себе цену. Или женская тоска по идеалу?

– Вы лучше думайте, что делать будем, – сказала Юленька, переводя взгляд с одного на другого. – Мужчины вы, или как?

В ней снова было нечто от кошечки, но на этот раз от кошечки напуганной, ожидающей защиты от злых собак.

– Помощи надо ждать, вот что, – буркнул Борин. – Быть такого не может, чтобы в двадцать первом веке в море свирепствовала банда, а никто ничего о ней не знал. Да одни их корабли чего стоят! Их же издалека видно, а догнать такие – пара пустяков.

Он едва заговорил, как стало ясно, что ничего дельного он не предложит. Ждать помощи! Кто ж ее не ждет? Но ведь ее еще и дождаться надо…

– Не знаю, – с тоской отозвался Пашка. На него внешний вид Юленьки оказал совсем другое воздействие. Захотелось расправить плечи, продемонстрировать мужскую силу, только как это сделать, Форинов не знал. Поэтому слова звучали диссонансом с настроением. – Третий день на острове, и ни от кого ни ответа, ни привета. Как будто вымерли все. Да и как ее дожидаться? На берегу, типа, сидючи? Насиделись уже. Драпать нам надо. И чем скорее, тем лучше.

– Как драпать? Куда? Мы даже на «Некрасов» попасть не можем. Лодки на берегу. И управлять ими никто не умеет, – вздохнул певец.

И тут Наташа впервые подумала о корабле. Последний раз она видела его в окружении трех парусников. Полезут на этот… как его?.. на абордаж, так ребятам и отбиваться нечем. Была бы машина на ходу, играючи ушли бы от этих тихоходов, а вот на якоре…

– Корабль неисправен, на нем не удерешь, – буркнул Пашка. – А так проблем бы не было. Сели – и айда отсюда! Надо, в натуре, что-то другое придумать. Хоть осмотреться для начала, как и что. И местечко найти поукромнее.

– Какое местечко? Где мы его найдем? – спросил певец. – Ни еды, ничего. Пойдем лучше сдадимся. Не будут же нас убивать просто так! Я человек известный.

– На берегу в нас стреляли просто так, – напомнил Пашка. – И плевать им на твою известность!

– Может, у них игра такая? Стрельнули разок для испуга. Живые мы им нужнее. Заложники, скажем, – отстаивал свое предложение Борин.

– Кому нужны такие заложники? – не выдержала Наташа. – Были бы мы какие-нибудь американцы, тогда понятно, а русские… Да и вы как хотите, а мы с Юленькой ни за что не пойдем. Лучше с голоду в лесу подохнем. – Стюардесса представила, что неизбежно их ждет в плену, и ее едва не стошнило.

– И речи быть не может, – поддержала подругу Юля. – Вам, мужикам, легче. Если убьют, так сразу, а нам…

– Ничего, от вас не убудет, – презрительно усмехнулся Борин. – Еще и удовольствие получите. – И он заговорщицки подмигнул Наташе.

Это было уже слишком. Сама не своя, стюардесса вскочила и залепила певцу такую пощечину, что у него дернулась голова.

– Еще раз вякнешь – убью, – пообещала девушка, борясь с желанием дубасить его до полного изнеможения.

Борин попытался подняться, но встретился с Наташиным взглядом, не выдержал его и затравленно сел. На его левой щеке уже проступал четкий отпечаток пятерни. Пашка смотрел на певца с нескрываемой насмешкой, хотя и не мог догадаться о предыдущих отношениях.

– Так его, Наташа, – кивнула Юленька. – Дерьмо ты, Борин. Самое натуральное дерьмо.

После этого разговоры прекратились. Да и о чем было говорить? Высказывать, кто и что думает о других? Гадать, что за придурки играют в морских разбойников, убивая людей направо и налево и не страшась возможной кары?

Укрытие было классное. Сидели бы они тихо, вполне возможно, все бы и обошлось, но появившееся солнце, лесная духота, долгий бег вызвали у беглецов такую жажду, что они не вытерпели и все вместе пошли на поиск ручейка.

Шли совсем недолго. На сей раз им суждено было наткнуться на целую толпу. Ждали ли пираты специально или услышали отнюдь не бесшумную ходьбу – какая разница? Главным было то, что теперь противников разделяло лишь несколько шагов.

Страх полностью парализовал Наташу, и она, точно в замедленном фильме, увидела, как метнулся в их сторону Пашка. Он перехватил карабин словно дубину, резко размахнулся и обрушил незаряженное оружие на противника. Тот рухнул с проломленным черепом, а Форинов, войдя в азарт, подскочил к следующему разбойнику.

Пират успел выставить руку. Что-то хрустнуло, и следом раздался короткий вскрик.

Пашка еще успел сбить с ног третьего, припечатал его для верности ногой, но тут один из уцелевших оказался сзади и вонзил в Пашкину спину саблю.

На ногах Форинов устоял. Он повернулся к новому противнику и с безумным выражением лица медленно двинулся к своему убийце. Тут же грохнул выстрел. Майка на Пашкиной груди окрасилась кровью.

Форинов сделал шаг, другой (пират в ужасе застыл) и без звука упал в траву.

Борин, как перед этим его менеджер, поднял руки да так и стоял, пока один из пиратов не подошел вплотную и не ткнул певца ножом в живот. Борин скрючился, стал оседать, и только тогда Наташа бросилась назад.

Точнее, попыталась броситься. Кто-то успел схватить ее, девушка рванулась и сразу же получила сильный удар по голове…