Текст книги "По обе стороны фронтира"

Ничего. Было бы само ружье, а чем стрелять – найдем. Обменяемся с другими, благо будет чем. Оружие принадлежит тому, кто им первым завладел, но многое из добычи делится между всеми участниками набега.

Снаружи продолжали постреливать. Засевшие в доме не желали умирать бесславно и старались продать жизни подороже. Надо признать: среди бледнолицых хватает воинов, достойных уважения.

Чем славнее враг, тем значительнее победа.

Легкой победы уже не получилось. Два окна в доме, без стекол, с разбитыми переплетами, чуть дымились от порохового дыма. На пространстве перед ними в разных позах лежало шестеро. Кто-то еще шевелился, кто-то застыл навеки. Чуть в стороне, вне поля зрения неприятеля, лежали и сидели еще несколько раненых, и возле них возились другие воины, здоровые, накладывали перевязки на пострадавших товарищей. Валялись брошенные пучки соломы, кое-что из оружия… Последнее обязательно бы подобрали, однако ведущийся из окон огонь был слишком убийственным. Главное же – даже подскочишь вплотную, внутрь все равно не залезешь. Надо прежде хоть раму высадить, а как это сделать под свинцовым градом?

– Будем поджигать соседнюю комнату. Дом больше не нужен, – поведал Медведю кто-то из стоявших в стороне приятелей.

Погрузка добычи была практически закончена. Назначенные воины уже погнали прочь трофейное стадо. Дележ будет производиться в другом месте, более укрытом и безопасном. Скотина – в первую очередь мясо, только ведь коровы – не лошади, быстро перемещаться не станут. Потому лучше убрать их сразу. Во избежание любых нежелательных случаев. К ночи надо вообще уйти из ближайших окрестностей, благо укромное место давно намечено.

Больше всего Черному Медведю хотелось испытать новое оружие. Посему он не стал присоединяться ни к тем, кто заканчивал вьючить добычу, ни к тем, кто все еще пытался добраться до последних уцелевших бледнолицых. Добраться до врага юноша был бы не прочь, только неплохо бы слегка довооружиться.

Далеко не каждый захочет поделиться порохом. Предложили пули, однако те не подходили к ружью. В итоге процесс поиска поневоле затянулся. Пока юноша раздобыл десяток подходящих зарядов, команчи уже натаскали поближе к осажденной комнате сухой соломы, а дальше вообще никаких проблем.

Полыхнуло сразу. Дождей давно не было, а полы в доме были деревянными. Как балки и мебель. Главное здание было подожжено с разных концов, и никто не сумел бы загасить огонь. Несколько воинов бросились по двору, подпаливая остальные строения. Поселок бледнолицых должен быть уничтожен. Чтобы и памяти о нем не осталось.

– Змей скачет, – Бьющий Орел как раз давал последние распоряжения, но на то он и был вождем, чтобы первым замечать происходящее.

Прославленный разведчик несся наметом. Новый жеребец действительно являлся лучшим, из всех, которые доводилось видеть Медведю и многим другим воинам. Во всяком случае, не многие лошади вынесли бы такую бешеную скачку.

– Воины бледнолицых! – выкрикнул Змей, осадив коня прямо перед вождем. – Много. Конные. Идут сюда.

– Далеко?

– Я видел их у самого горизонта. Время еще есть.

От горевших домов к небу начал подниматься дым, извещая далекий отряд о судьбе поселения. Если бледнолицые воины перед тем не торопились, сейчас обязательно ускорят движение. Какие еще знаки нужны, чтобы поведать миру о постигшей асиенду судьбе?

Бьющий Орел скользнул по лицам ближайших команчей.

– Меткий Глаз и Дикий Койот. Останетесь здесь. Подождете, вдруг бледнолицые попытаются вылезти? Не задерживайтесь. Мы уходим. Быстро.

Поторапливать никого не пришлось. В набег шли люди умеющие. Выдерживать сражение с подмогой никому не хотелось. Да и добычу требовалось довести до дома.

Все сборы заняли мгновения. Ценное было уложено, скотина и пленные давно исчезли за горизонтом. Даже пыль осела, словно не проходил тут никто и никогда. Какая-то минута, и десятка три индейцев – все, которые еще находились в асиенде, – были на конях и крупной рысью устремились прочь. Лишь взметнулась пыль, и все. Отряд растаял, будто его никогда не было. Только занимающиеся пожары да валяющиеся тела убитых напоминали о недавно разыгравшейся здесь драме.

Усадьба

– Уходят, сволочи, уходят!

Педро первым заметил мгновенно поднявшуюся суету.

Комната постепенно наполнялась дымом. По двери уже пробежал первый робкий язычок пламени. Какие бы причины ни вызвали поспешный отъезд врага, все черные дела команчами были уже сделаны. Несколько минут, и огонь ворвется в последнее убежище, а дальше вопрос, угорят ли защитники или сгорят живьем.

– Подождем чуть и выбиваем раму, – распорядился Луис Альберто.

Про себя он подумал: команчи наверняка оставили несколько человек как раз на подобный случай. Многого не надо. Два-три хороших стрелка мгновенно заметят действия мексиканцев, и останется лишь взять окно на прицел.

Пройти же через комнаты было абсолютно невозможно. Судя по гулу, огонь занялся всерьез. Не успеешь проскочить через первую комнату, как сам загоришься не хуже пучка соломы.

Ждать было тяжело. Дым уже ел глаза, а опасность поджариться вселяла ужас. Гораздо больший, чем погибнуть от томагавка или от стрелы.

– Ускакали уже, – Педро вновь осторожно выглянул наружу. – Нет вокруг никого.

– Ладно, ломаем, – разрешил управляющий.

Вдвоем со слугой они в несколько ударов прикладами выбили остатки переплета.

– Давай и второе! – приказал Луис Альберто.

– Зачем? – Педро явно торопился поскорее выскочить из огненной западни.

– Ломай, кому говорю?!

Огонь возник на потолке. Дверь вообще откровенно занялась. Дышать становилось нечем. Сколько еще осталось? Минута, две?

– Прыгайте и сразу бросайтесь в стороны, – распорядился Луис Альберто. – Оружие не забудьте. Сальваторе, ты как? Выбраться сможешь?

– Смогу. – Сальваторе заметно ослабел, но бывают ситуации, когда человек напрочь забывает о ранах.

– Давайте. И пошевеливайтесь.

Последнее управляющий мог бы не говорить. Кажущийся неповоротливым Педро вмиг запрыгнул на подоконник, чуть примерился и устремился наружу.

Из другого окна попробовал вылезти Сальваторе. Но рана помешала ему проделать прыжок с потребной быстротой, и задержка оказалась роковой. Мужчина дернулся и стал стремительно заваливаться обратно. Из груди его торчала стрела.

Снизу раздался короткий вскрик. Очевидно, Педро тоже оказался не таким удачливым, как показалось вначале.

– Ты как? – управляющий склонился над Сальваторе.

– Достали… – прошептал тот. – Гады… Луис, не бросай меня.

– Не брошу, – с готовностью подтвердил Луис Альберто. – Сейчас я их только уберу…

Он подобрал выпавший у приятеля пистолет. Еще два за поясом, да ружье, плюс – шпага… Только дадут ли пустить весь арсенал в ход?

Но выбора уже не было. Пламя, наконец, проникло в комнату. Дым валил так, что ни смотреть, ни дышать было совершенно невозможно. Оставалось надеяться, что команчи решили, будто больше защитников не осталось, и утратили бдительность. Да и дым ведь тоже на руку. Не так легко в нем кого-нибудь разглядеть.

– Не бросай… – Сальваторе нашел в себе силы приподняться.

– Я мигом, – Луис Альберто примерился и с коротким разбегом прыгнул наружу.

Приземлился, немедленно упал на бок. Над головой что-то прошелестело. Глаза все еще не отошли, воздуха не хватало, и все же поправить дела можно было лишь быстротой.

Немыслимый рывок туда, где почти рядом лежало тело слуги.

Педро дернулся. Луис Альберто обрадовался было, что верный компаньон жив, но то были лишь вздрагивания от очередных стрел.

Вот они!

Двое команчей стояли так, чтобы их было не видно непосредственно из окна. Оба опять натягивали луки, только Луис Альберто не желал больше играть с судьбой.

До противника было шагов сорок, пустяк для человека, жизнь которого частенько зависела от умения стрелять.

Повезло – при всех перипетиях Луис Альберто так и не выронил ружья. Прочее оружие тоже было на месте, хотя и здорово мешало при прыжках и падениях. Особенно шпага с вычурным эфесом, довольно больно впившимся в бок.

Ерунда. По-прежнему лежа Луис Альберто приложился к ружью. Команчи как раз успели наложить стрелы и сейчас целились в лежащего за трупом приятеля человека.

Порох на полке вспыхнул. Ружье ударило в плечо. Вокруг ствола образовался клуб дыма, но и сквозь него управляющий отчетливо понял: попал!

Выстрел оказался удачным вдвойне. Тяжелая пуля ударила Меткого Глаза в ребра так, что тот невольно шатнулся и задел приятеля. В итоге стрела Койота ушла чуть в сторону от намеченной жертвы.

Один из лучших стрелков племени не выронил лук из рук. Он даже не сразу упал. Боль оказалась сильной, пришлось стиснуть зубы, избегая стона, но Меткий Глаз еще пытался отомстить обидчику.

Дожидаться следующего хода со стороны противника Луис Альберто не стал. Убегать на ровном месте – глупо. Пусть угол дома недалеко, да стрела куда быстрее человека.

Иногда, чтобы выжить, надо рисковать.

Управляющий рванул вперед, прямо к противникам. Ружье осталось лежать, зато руки теперь были свободны, и на бегу Луис Альберто выхватил пистолеты.

Когда Койот вновь наложил стрелу на тетиву, половина расстояния была уже преодолена. Первую пулю управляющий выпустил на бегу. Попасть не попал, но и команч поспешил, позорно промахнувшись на небольшом расстоянии. Грохот ли, дым, внезапный бросок Луиса Альберто чуть в сторону, все ли это вместе взятое…

Выстрелить второй раз Койоту было не суждено. Луис Альберто застыл в десятке шагов и, словно на дуэли, спустил курок второго пистолета.

Меткий Глаз наконец-то собрал оставшиеся силы, поднял лук, только пистолетов у его противника было три. Не зря же он взял оружие у бедного Сальваторе.

Вторая пуля бросила команча на землю рядом с бьющимся в агонии Койотом. Меткому Глазу повезло – обе раны пришлись на грудь, и смерть должна была явиться к нему с минуты на минуту, а вот его напарник получил кусок свинца в живот и теперь катался, согнувшись, упорно борясь за ускользающую жизнь.

Если бы команчей было трое, положение управляющего превратилось бы в отчаянное. Оружие было разряжено, а на длину клинка сблизиться трудно. Однако Бьющий Орел оставил лишь двоих, и Луис Альберто напрасно выглядывал в округе очередного противника.

Мертвецов вокруг хватало. Индейцы забрали своих, зато тут и там валялись убитые обитатели асиенды. Белые, черные, уравненные в правах фактом смерти, и какая разница, был ли покойник при жизни богат или беден?

Из дома вдруг раздался дикий крик. Луис Альберто невольно вздрогнул. Кричал Сальваторе. Мужчине не суждено было умереть от последней стрелы, как и не суждено было задохнуться в дыму. Дождаться помощи – тоже. Полыхало так, что лишь безумец попытался бы залезть в дом даже на краткое мгновение.

Луис Альберто дернулся было, но вздохнул. Безумцем управляющий не являлся. Да и крик вдруг оборвался, сделав попытку ненужной.

Все ненужно. Были соратники, и нет соратников. Было доходное место, не стало места. И даже непутевого барина в чем-то жаль. Пропали кони, вещи, та часть сбережений, что находилась здесь… Ничего, кроме одежды на теле, отнюдь не самой лучшей и дорогой, да оружия.

Нет, кое-что отложено на черный день в местах иных. Определенный образ жизни приучил не таскать все капиталы с собой. Только и до иных мест еще требуется добраться.

Справедливости ради, о материальных утратах Луис Альберто подумал мельком. О соратниках – чуть подольше. Потом же наступила липкая пустота. Не отпускавшее последние часы напряжение куда-то ушло. Если бы по-прежнему угрожала опасность, может, подобного и не было бы, но вокруг было тихо. Если не считать треска пожаров. Хотелось сесть прямо на землю и не вставать никогда.

Луис Альберто заставил себя действовать. Он оттащил от горящего дома бездыханное тело слуги. Огонь пожрал Сальваторе, но хотя бы одного из компаньонов надо похоронить.

Тут же на ум пришло более практическое соображение. Управляющий пошарил в карманах Педро и извлек из них мешочек с порохом и пулями. Как раз хватило зарядить два пистолета, а прочее заряжать было нечем. Хоть что-то…

Строения вокруг полыхали. Дым поднимался к небу. Показалось, именно он закрыл солнце и привычную голубизну, однако Луис Альберто быстро понял ошибку.

Гроза, долгое время собиравшаяся прийти и все не являющаяся, решила сдержать слово. Укрыться от нее наверняка было негде. Или поискать? Вдруг команчи что-то пропустили и в асиенде сохранился какой-нибудь овин, сарай или просто навес?

Но безразличие не позволило подняться и пуститься на поиски. Бывший управляющий пылающего имения просто сидел на таком расстоянии от строений, что жар не слишком донимал его. Даже шляпа куда-то пропала, и будет ли голова мокрой, нет ли, большая ли разница?

Апатия оказалась на поверку весьма относительной. Сквозь гул и треск померещился стук копыт, и Луис Альберто немедленно встрепенулся.

Руки сами потянулись к пистолетам, словно реально отбиться двумя зарядами на открытом месте от превосходящих числом врагов. Однако страха не было. Хватит на сегодня. Придется помереть, никуда не денешься. Лишь бы прихватить с собой на тот свет еще хоть кого-то.

Не вышло. Между огней промелькнуло несколько всадников, явно не имеющих к команчам ни малейшего отношения. Уж казачью-то форму трудно спутать с любой другой.

С противоположной от приближающихся казаков стороны прилетел ветер. Первый порыв, сулящий скорую бурю.

Подумаешь, буря! Спасен ведь! Спасен!!!

Севернее асиенды Лавренкова

Уходить от погони надо с умом. Это же не просто бегство. Отягощенный добычей беглец всегда медлительнее, следовательно, находится не в лучшем положении. Тут главное – сбить врага со следа, направить в другую сторону, где он никого и никогда не сможет поймать.

Судя по приметам, должна была помочь гроза. Если духи будут благосклонны и не задержат ее приход, как уже бывало в предыдущие дни.

Надеяться исключительно на духов не годилось. Они помогают тем, кто достоин помощи и умеет все предусмотреть и предвидеть.

На всякий случай кое-что было намечено заранее. Медлительных коров (отобраны были самые лучшие) угнали почти сразу и несколькими стадами. Погонщики старались вести скот там, где уже были чьи-то следы. Точно так же обстояли дела с прочей добычей, будь то дети с женщинами или вещи.

Разные отряды должны были слиться в единый в заранее обговоренном месте. Точно так же, как делалось при налетах всегда. Однако и это было не все.

Группа в два десятка человек, едва не самая многочисленная, во главе со Змеем, отходила демонстративно. Тут имелось даже небольшое стадо для большего правдоподобия картины. Пусть неведомые враги выйдут на ее след, пустятся в погоню, думая, что гонят главные силы. В решающий момент стадо будет брошено, и Змей с воинами просто превратит отход в бегство. Каждый команч одвуконь, груза практически нет, кто имеет хоть малейший шанс догнать их?

Не понадобилось. Порыв ветра известил: духи снизошли до воинов. Еще один порыв, сбивающий с ног, поднимающий в воздух прятавшихся в прерии птиц, и грянула буря.

Молний блеснуло немного. Зато масса воды хлынула на иссушенную землю. Ее потоками были смыты все следы. Даже следопыты действительно опытные и пользующиеся заслуженной славой, наподобие того же Змея или погибшего Шелеста, не смогли бы ничего обнаружить посреди бескрайних равнин.

Все мгновенно вымокли до нитки. Медведю, подобно иным счастливцам, имевшим ружья, пришлось приложить все старания, чтобы хоть как-то спасти порох и кремневые замки. Никакой бой на дальней дистанции был сейчас невозможен. Затравочный порох просто отсыревал бы на полках, кремни не срабатывали, тетивы на луках провисали… Лишь честная схватка лицом к лицу на копьях, саблях, томагавках. Прямо посреди разбушевавшейся стихии.

Трудно сказать, кто мог бы взять в ней верх. Погоне требовалось прежде найти команчей, а сделать этого сейчас она не могла. Так что индейцы откровенно радовались погоде. Да, неприятно, мокро, перемещаться приходится с трудом, зато каждое мгновение дождя увеличивает шансы на благополучный исход дела. Достаточно отдалиться на дневной переход, и тогда уж точно никто никогда не догонит и не найдет отважных налетчиков.

Ливень лил, к вящему удовольствию воинов. Долго, словно небо решило за один раз отдать земле годовой запас воды. Даже стемнело, словно поздним вечером, что тоже было на руку людям Бьющего Орла. Жаль лишь, скорость заметно снизилась, и тем не менее…

Потом ливень превратился в обычный дождь. Он моросил остаток вечера и добрую половину ночи, вселяя в сердца надежду на лучший исход.

В назначенном месте до утра собрались фактически все. Даже Змей с прикрытием. Единственные, кого недосчитались команчи, были Меткий Глаз и Дикий Койот. Ничего страшного. Непонятно, почему они задержались, только двое всегда выберутся, где большее число обязательно бы увязло. Найдутся. То ли увлеклись грабежом, найдя какой-нибудь не подожженный и целый дом, то ли намеренно водят за собой погоню бледнолицых, норовя заработать себе очередное ку. Воины опытные, не пропадут.

Бьющий Орел не мог позволить людям долгого привала. Еще те, кто добрались до места первыми, кое-как отдохнули. Последние же едва успели смежить веки, как пришла пора выступать.

Дождик, на удивление, все моросил. Тронулись, как водится, затемно, но и наступившее утро почти не принесло света. Так, стало возможным разглядеть что-нибудь неподалеку, а прочее терялось в захватившем мир полумраке.

Погони видно не было. По-хорошему, следовало бы разделать хоть часть коров, только сохранится ли мясо, если его нельзя даже как следует обработать? Пусть команчи не держали рогатый скот, но стадо было дополнительным подспорьем племени, своего рода довеском к Большой Охоте. На месте все пойдет в дело. Шкуры – на одежду, мясо будет или съедено, или отложено про запас.

Лишь бы суметь доставить его. Тоже подвиг, и не из последних…

Змей почти постоянно следовал позади отряда. Дождь, не дождь, предосторожности никогда не помешают. Где не поможет мастерство, иногда приходит на помощь случай, и совсем исключить неприятную встречу было нельзя. Вдобавок, врагов может быть очень много, и они просто начнут прочесывать прерию небольшими отрядами.

Но прошел день, ночь, еще один день, и стало ясно – людям Бьющего Орла удалось уйти. Вместе с добычей. Пусть даже какая-то часть скота и пленных погибнет по дороге. Часть – всегда меньше целого. Подумаешь!

Глава двенадцатая

Восток Великих Равнин. Два с лишним года назад

Местность здесь мало чем отличалась от уже пройденной. Те же высокие травы, те же неровности, то мелкие холмы, то мелкие же впадины. Разве что неподалеку рос небольшой лесок да рядом с ним струилась узенькая речушка. Куда и откуда она текла, никого не занимало.

Когда Джордж Раймер тяжело, или, как он сам считал, степенно, слез с коня, все подумали, речь идет о долгожданном привале. Ехали они без остановки с раннего утра, сейчас же солнце немилосердно застыло в зените. Люди и лошади устали. Несмотря на жару, хотелось есть, и отдых был весьма кстати.

Паркинс подскочил к главе общины, дождался его кивка и сделал остальным отмашку рукой. Мол, остановка всем.

Люди полезли из фургонов, разминая затекшие ноги. Кто-то сразу устремился к речушке, кто-то принялся искать дрова, и уже скоро заполыхали костры.

Джордж не принимал участия в общей суете. Не по чину, когда вокруг столько народа. Он не спеша двинулся на стоявший чуть в отдалении довольно высокий холм. Полы его черного сюртука колебались от каждого шага.

У остальных хватало дел, чтобы еще следить за строгим предводителем. Пока еще приготовишь еду, да и кроме еды надо хоть немного перевести дух с дороги. Пусть ничего особо страшного, однако тряска, монотонность, жара – и устаешь так, словно весь путь проделал пешком.

Помимо прочего приходилось еще наблюдать за местностью. Не дай бог, налетят индейцы! Тут места дикие, нецивилизованные, и поневоле приходится быть постоянно настороже.

Не зря мужчины имели ружья под рукой. Пусть кто попробует! Не для того они все отправились подальше от населенных мест, чтобы бесславно полечь от рук дикарей. Кто сильнее, тот и владеет землей. Бог не допустит гибели любезных чад Своих. В великой милости Своей Он подарил им все здешние просторы. Столько, сколько те возжелают взять в безраздельное пользование на веки вечные. Однако и помочь Вседержителю надо. Жизнь самых любезных чад Его – роскошь, которой нельзя разбрасываться.

Избранные да спасутся!

На холме Раймер пробыл с четверть часа. Осматривал окрестности, о чем-то думал, а возвращаясь, в нескольких местах брал почву и подолгу мял ее в больших ладонях.

Зато когда подошел, на его строгом вытянутом лице, украшенном черной с сединой бородой и обрамленной выбивающимися из-под широкополой шляпы длинными волосами, было написано некое подобие довольствия.

Мужчины почувствовали важность момента, стали подтягиваться со всех сторон поближе к предводителю. Лишь женщины продолжали заниматься стряпней, да возились в траве дети. Те из них, что помладше, ибо старшие помогали взрослым.

– Здесь остановимся, – провозгласил Раймер. – Место хорошее. Не зря нас вел сюда Господь! Река, лес для построек, а земля такая – будет родить пшеницу, лишь успевай убирать. На холме поставим укрепление, и никто нас здесь не посмеет тронуть. В добрый час пришли мы сюда.

– А если индейцы? Они же считают земли своими, – напомнил Паркинс.

– Господь дал землю избранным. То есть нам. Индейцы пусть убираются куда хотят, – убежденно произнес предводитель. – Здесь поселимся мы. И мы вправе убить любого, кто попытается нам помешать жить так, как мы хотим. Не так ли?

– Да! – дружно поддержали Джорджа остальные. – Если Господь за нас, кто против?

– Так вознесем хвалу Господу нашему за дарованные Им милости!

Помимо руководства, Раймер исполнял обязанности проповедника и делал это с большим чувством ответственности.

А там подоспел обед. Может, не слишком вкусный и не слишком обильный, однако по случаю выбора места был открыт бочонок с виски, и хорошее настроение поселенцев стало еще лучше.

Главное – найти себе пристанище.

Восток Великих Равнин. Меньше двух лет назад

Бревенчатые стены застыли преградой. Пусть они не были настолько высоки, однако перемахнуть их с налета было невозможно. На внутренней стороне была возведена насыпь, позволяющая спокойно, укрываясь за частоколом, стрелять по возможным нападающим. Против пушек подобное укрепление было бессмысленным, так и возводили его не против регулярной армии с артиллерией, а против кочевых индейских племен, время от времени проходивших по прерии неподалеку от новоявленного городка.

Что тут сделаешь стрелами? А вот у защитников форпоста одно орудие имелось. Небольшая чугунная пушка, обычно стоявшая неподалеку от ворот. Перетащить такую на угрожаемый участок – минутное дело. Кое-какой запас пороха имеется, картечь припасена, пусть только сунутся любители чужого добра и легкой поживы!

Внутри недавно и весьма спешно построенного форта нашлось место и амбарам под грядущие урожаи, и погребам для хранения мяса, и складам под возможные товары, и торговой лавке, и небольшому салуну, и молельному дому, и дому предводителя, и паре вытянутых длинных домов, способных при необходимости вместить всех прочих поселенцев, вольготно разместивших жилища снаружи от примитивной крепости.

Все же жить в ней всем вместе было бы тесновато. Зачем тогда вообще куда-то перебираться? Чтобы ютиться в небольшом внутреннем дворе? Каждому хочется иметь свой дом, а не одно обиталище на всех.

Что до салуна, мужчинам необходимо где-то отдохнуть от трудов праведных, чуть промочить горло вечерами и воскресными днями, посидеть, поговорить здесь о текущих делах точно так же, как о душе говорят в церкви.

Трудолюбие с помощью Божьей вместе творят настоящие чудеса. Пусть первый урожай еще не поспел, однако люди расчистили поля под пшеницу, успели засеять их, а там все взойдет в свой срок. Пока придется немного потерпеть, благо в прерии хватает добычи, и протянуть на ней еще какое-то время трудновато, но не смертельно. Не все же сразу. Господь заповедовал трудиться, зато работящему человеку, сеет ли он пшеницу, разводит ли коров, торгует ли, всегда воздаст сторицей за следование Божественной воле. В превеликой мудрости Своей Он заранее наметил тех, кому суждено спастись для Царствия Небесного, и вернейший знак избранности – благополучие в делах, достигаемое через труд.

Не зря поселенцы выбрали предводителем Джорджа Раймера. Вместе с Паркинсом и еще двумя помощниками тот сумел договориться с ближайшем племенем индейцев о своего рода взаимном ненападении.

Потрясая какими-то бумагами (на самом деле то были старые счета), Раймер с пылом доказывал дикарям, что земли вокруг холма отданы прибывшим с ним людям. Поверили ли индейцы, понять было невозможно. Кажется, они вообще не могли уразуметь, каким образом земля может принадлежать какому-то человеку. Однако сколько той земли могут отвести под поля полсотни мужчин? Пусть растят свои травы, раз им так хочется. Жаль, часть леса изрубили на постройки, словно не умеют обходиться нормальным типи.

Большой беды не будет.

– Главное – не задирайтесь, – убеждал своих людей Джордж. – Пока не обоснуемся так прочно, чтобы нас отсюда не выкурить. Как устроимся поосновательнее, тогда посмотрим. А пока, без урожая и запасов, ведем себя спокойно. Господь терпел и нам велел терпеть. Порою, если выпала такая нужда.

С ним согласились. Случись что, отсидеться в форте какое-то время удастся, но чем питаться? Штурмом стены индейцы не возьмут, зато с легкостью отрежут защитников от прерии с ее бизонами, и с пустыми амбарами придется резать драгоценных коров. Где их потом достанешь? Платить ведь надо, сюда переправлять, все время, труды, да еще опасности добавятся. Надо прежде подготовиться получше, потом уже можно будет диктовать никчемным дикарям свои условия.

Хоть и чесались порою руки, хотелось прогнать дикарей подальше от приобретенных земель, терпели, делали вид, будто рады гостям, когда кто из индейцев приезжал в форт. Торговлю с ними вели, несколько ружей и то продали, пусть грозило это в дальнейшем возможными неприятностями. Зато по весьма достойной цене, потому остались в выигрыше, и, можно сказать, двойном – и деньги заработали, и дружбу туземцев приобрели. Те наивно считали – раз торгуют, значит, все будет хорошо. Не зря пустили пришельцев, теперь нужные вещи можно покупать прямо на месте.

Но так представлялось поселенцам. На деле картина была намного сложнее…

* * *

– Их надо изгонять, пока не поздно, – Черный Орел старался сохранять невозмутимое выражение лица, и лишь голос его слегка подрагивал от напряжения. – Белые коварны. Вначале они просят небольшой клочок земли. Затем он вдруг начинает расти. Возражений белые прежде словно не слышат. А затем говорят, все вокруг их земля. И тогда начинают изгонять их хозяев. Я уже видел такое на севере у Озер. Кто не был убит бледнолицыми, те покинули родные края. Здесь повторится та же история. Есть один путь – прогнать пришельцев, пока их немного.

– Они не уйдут, – спокойно возразил Утес.

Внешне он действительно напоминал скалу. Такой же крепкий, плотный, словно выдолбленный из камня. Сила у вождя была немереная, поговаривали, будто как-то он даже сумел в одиночку с одним ножом справиться с бизоном.

– Тогда – выгнать.

Черный Орел раньше не принадлежал племени. Он пришел с севера, уже со страшными шрамами на щеке и груди. Это было уже зим десять назад. Конечно, принимать чужого было не принято, однако Орел поразил ловкостью даже видавших виды охотников и воинов. Затем последовала женитьба на дочери вождя.

– Как? Их вождь ясно сказал – тот кусок земли отныне и навсегда их. Кто возделывает землю, тот ей владеет.

– Им понадобится все больше и больше земли, – горько произнес Орел. – Потом – вся земля. Бледнолицые коварны. Они не соблюдают законов. Потому я говорю – если они не уйдут, надо их уничтожить. Только так мы спасем свой народ. Только так мы останемся на своей земле.

Молчание было ответом. Каждый здесь знал историю Черного Орла. Он был одним из вождей, кто без колебаний выступил на стороне легендарного Текумсе и был с ним до самого конца. В последнем бою Орел получил несколько ран. Его бы без сомнения добили, однако младший брат сумел вывести с кровавого поля тяжело раненного героя.

Лечился Орел очень долго. И лишь спустя месяцы узнал – брат не смирился с поражением. С небольшим отрядом он решил отомстить врагам. В первом бою удача улыбнулась отважным. Враги не смогли справиться с воинами в открытом бою, зато одолели их хитростью. Удар был нанесен по стоянке, где находились лишь женщины и дети. Вырезаны были все, а когда воины мчались на помощь, их отряд угодил в ловушку и был просто расстрелян из засады.

Так Черный Орел остался один. Конечно, в нем горела жажда мести к коварным бледнолицым. Его понимали, ему сочувствовали. Никто не удивился следующей фразе.

– Не хотят уходить – надо уничтожить. Пока за ними следом не пришли другие. Бить бледнолицых лучше поодиночке.

Многие соглашались, а вот поддержать не решились.

– Мы можем покупать у них ружья и порох, – возразил Хромой Енот. – Нам надо много оружия. Иначе, когда придут мстить, нам нечем будет воевать.

– Оружие мы потом заберем у мертвых, – возразил Орел.

– Нет, – отрезал Утес. – Мы будем торговать честно. Только если бледнолицые попытаются нарушить договор, тогда мы выступим против них.

При этом он кинул взгляд на лежащую рядом бумагу, данную новоявленными соседями. Там содержались пункты взаимной сделки. Пришельцы клялись – скрепленный подписями документ свят и никем не может быть нарушен.

– Они нарушат его тогда, когда почувствуют себя сильнее, – предупредил Орел.

– Мы – дома, – возразил Утес. – Мы – воины. Воины всегда защитят родное племя.

Черный Орел не удержал тяжелого вздоха.

Выходило, они не были воинами, раз не сумели сохранить женщин и детей.

– Воины могут погибнуть. Бледнолицые будут идти и идти. Их очень много.

Он знал, что говорил. Вот другие пока этого не представляли.

А зря.

Восток Великих Равнин. Полтора года назад

Урожай был собран. Жители нового поселения могли быть довольны. Амбары полны, хватит не только на весь год, но еще что-то останется для торговли. Жаль, везти зерно далеко. Поневоле подумаешь, стоит ли игра свеч? Пока доставишь до ближайшей судоходной реки, пока договоришься, чтобы перекупщики приплыли и забрали для дальнейшей перепродажи. Да и тех перекупщиков еще надо найти и дождаться. Самим не очень хотелось оставлять форт надолго. Пусть доход сразу становился поменьше, но это еще как посмотреть. Перевоз тоже стоит немалых денег. Вот если бы где-нибудь поблизости были города, или дороги не такими длинными и опасными…