Текст книги "По обе стороны фронтира"

– И что вы думаете об этом?

Француз не спеша наполнил опустевшие наполовину бокалы, отпил небольшой глоток, посмаковал и лишь затем произнес:

– Только то, что наши соседи прекрасно уяснили главное – самое большое препятствие для их полной гегемонии на континенте – это мы. Прочие новообразованные государства ничего из себя не представляют. Подкупят кого надо из сенаторов, а то и косвенно очередного президента – и те будут поступать в полном соответствии с желаниями лиц из Вашингтона. Мы – иное дело. Тут управлять так не получится, не выборная в России власть. Вот и надо с нами что-то делать. То ли Государя свергать, то ли революцию в колонии устраивать, то ли в открытом бою побеждать. Государь далеко, а оба других метода они будут пробовать. Одновременно ли, порознь, уже не столь важно. Собственно, уже пробовали, как вы помните. Республиканское правительство, попытки поселиться в Тешасе, да еще руководствуясь своими законами… Так что…

– И Адамс их не устраивает, как человек, недостаточно жесткий и не способный вести с нами полномасштабную войну, – закончил за друга Иван Петрович.

– Совершенно верно. Не всех, разумеется. Многим вообще нет дела ни до нас, ни до кого другого. Тех, кто определяет политику, – несомненно. Дело даже не в том, что нынешний президент успел побывать послом в Санкт-Петербурге. Как вы верно заметили, решимости у него нет. Если по-русски – ни рыба ни мясо, – последние слова де Гюсак действительно произнес на русском с чудовищным акцентом. – Рабовладение ему не нравится, проблемы с индейцами он не решает, армия в сравнении с прошлым президентом почти не растет. Он наверняка готовится к походу на нас, только решимости нет. Помнит, кто разбил великого Наполеона. А тут требуется человек, который борьбу сделает главным фактором политики. И без малейшего сомнения или страха.

– Значит, Джексон?

– Очевидно. Он же был вторым в списке. Да и считается генералом. Потому говорю еще раз – нам весьма желательно в самом ближайшем времени покончить с остатками банд. Просто чтобы не мешались в случае политических осложнений. Да и вообще, постараться ликвидировать любые тайные общества. Они же спят и видят, как прибрать все к рукам, – даже если подавляющей части населения от этого станет хуже. Впрочем, любые революционеры думают только о себе. А Фернандес… Он же не так далеко от Веракруса. Не знаю, как захватить, но проблем при некоторой подпитке деньгами доставить нам может. Они же там совсем одичали в своей сельве. Наверняка уже и на людей не похожи, – и де Гюсак улыбнулся собственной шутке.

Восток Великих Равнин

День не задался с самого начала – еще до рассвета.

Брукс привык вставать рано, еще в предутренней тьме. Даже дома, а уж на походе – и говорить не стоило.

Нет, все вроде бы шло нормально, как и должно было быть. Всю прерию не перекроешь. Из уничтоженного кочевья кто-то должен был вырваться и предупредить своих соплеменников. Конечно, лучше бы обойтись без этого, но надо быть реалистом. Потому безлюдье на дальнейшем пути Бруксу удивительным не казалось.

Собственно говоря, у арапахо было два выхода перед лицом неотвратимого возмездия. Или торопливо бежать без оглядки куда подальше, освобождая территорию, или собраться с силами и попытаться напасть в ответ.

Не страшно. Пусть даже индейцы соберут тысячу, даже две тысячи воинов, против пушек они окажутся бессильными, а союзники-пауни с лихвой компенсируют численность. Зато после разгрома и гибели многих взрослых мужчин у арапахо опять-таки останется только бегство. Таким образом, цели в любом случае будут достигнуты.

Майор был дальним родственником Джексона и, понятно, о целях экспедиции знал больше, чем все его солдаты и офицеры, вместе взятые.

Нет, все было в порядке, и тем не менее в предутренней темноте Брукс проснулся с каким-то нехорошим предчувствием. А предчувствиям он привык доверять. Это же знак свыше, и главное – правильно понять его и повернуть в свою пользу.

Первая явившаяся мысль – может, арапахо замыслили ночное нападение? Но обе пехотные и кавалерийская рота стояли кучно в самом центре лагеря, со всех сторон окруженные союзниками-индейцами, а те несли сторожевую и дозорную службу не только по периметру, но и в ближайших окрестностях. Что ни говори про жителей Равнин, в нападениях и охране от нападений толк они понимают. Тревогу поднимут раньше, чем враг доскачет на расстояние в милю, и время на подготовку к бою еще останется. Если же погибнет часть союзников, не жалко. Кто они такие, чтобы их жалеть?

Нет, ночное нападение исключалось. Вернее – не исключалось, но чрезмерно страшным не было. Как не бывает страшной предвиденная опасность.

Тут явно было нечто иное. Но вот что?

– Вокруг тихо, сэр, – доложил дежурный сержант.

Тихо… Конечно, тихо! Словно он сам не слышит! Но скоро уже подъем, далеко в стороны уйдут разведчики-пауни, и будет еще один день похода.

Даже надоело, если честно. Хочется вернуться в цивилизованные места, посидеть в салуне, не напрягаясь и не думая о завтрашнем дне. Да и деньги за экспедицию получить.

Предчувствие не подвело. Даже позавтракать не успели, не говоря уже о прочем. Посыльный индеец примчался наметом, конь в мыле, будто скакал десяток миль, а не две в лучшем случае.

– Арапахо?

– Они. Много.

– К бою! – Что ж, почему бы благородным джентльменам не преподнести еще один урок наглым дикарям?

Сражения ждали. Вряд ли индейцы не попытаются отомстить и уйдут после первого же урока. Но в отряде даже пауни поголовно были вооружены ружьями, пороху хватало, а пушки бьют подальше луков. И уж совсем дивные вещи проделывает картечь с атакующей верховой толпой.

Пехота застыла в двух небольших колоннах, готовых развернуться линиями в сторону противника. Пауни подтянулись вплотную, и лишь дозоры шныряли по окрестностям. А затем в отдалении замаячили конные. С одной стороны, с другой, с третьей…

Не сплошным фронтом, конечно. Точного числа воинов у противника никто не знал, но вряд ли их могло хватить для такого большого кольца. Даже если тут собрались все. На гребнях холмов пока маячили разъезды, а основные силы скрывались, не давая понять, откуда будет нанесен главный удар.

Или индейцы решили атаковать со всех сторон небольшими партиями?

Признаться, подобный вариант для отряда Брукса был самым плохим. Майор предпочел бы одну фронтальную атаку, вне зависимости от того, какое направление считать фронтом. Но тогда хоть не придется вертеть пушки, да и линия – не куцее по малолюдству каре. Поставить пауни на флангах, самим встать в центре, и арапахо в жизни не сумеют одолеть, прорвать строй, зато сами понесут такие потери!

А в нынешнем варианте – еще неизвестно, чем закончится дело. Если союзники подведут, достанется и солдатам. Не разгромят, нет, но неприятности доставят.

– Там еще кто-то… – пробормотал стоявший рядом лейтенант. Помотал головой, словно пытаясь отогнать наваждение, и вновь припал к подзорной трубе. – Дьявол!

Майор посмотрел в ту сторону и невольно вздрогнул. Среди индейцев явно мелькали мундиры южных соседей. Как их? Казаки?

Хотя вон там, в противоположном направлении, уже не казаки, а явно регулярная кавалерия. Но откуда?

Словно в подтверждение вдали пропела труба.

Теперь зашевелились и солдаты. Даже они прекрасно понимали – таких инструментов у индейцев просто не может быть. Да и сигнал был довольно знакомый.

К сгрудившемуся в боевом порядке отряду с одного из холмов направлялись трое. Двое явно являлись офицерами, третий – тем самым трубачом, который встревожил пехоту и артиллерию.

Вновь запела труба. Союзники усмотрели, что ближайшие всадники противника держатся на расстоянии, и явно приготовились напасть на троих парламентеров.

– Всем стоять! – заорал Брукс. – Кто тронется с места – расстреляю!

Было добавлено еще несколько фраз из тех, которые никто никогда не рискнет сказать в обществе женщин. Но в обществе мужчин, тем более подчиненных, – за милую душу.

– Трубача ко мне! Лейтенант! Вы, кажется, владеете французским и испанским? Поедете со мной!

Не то чтобы Брукс был сторонником дипломатии. Если бы ему противостояли лишь арапахо, то языка пушек было бы достаточно. Но требовалось узнать, что тут делают русские? Мексика далеко, территории тут ничейные, так какого дьявола их занесло в эти края, да еще, может, в немалых силах? Что вообще делает здесь чужая армия? Не хватало еще по недоразумению подраться с другим противником!

Оно, конечно, когда-нибудь придется, но для драки требуется перевес в силах. И поддержка правительства. Чтобы все уже было готово к войне.

Шесть человек сближались подчеркнуто неспешно. Скоро Брукс смог рассмотреть ехавшего во главе парламентеров офицера. В парадной пехотной форме, при орденах и в треуголке с пышным плюмажем, подчеркивающей немалый чин, он держался с некоторым высокомерием, как полагается человеку непростому, занимающему высокий пост.

Брукс мысленно поблагодарил себя за предусмотрительность. Вряд ли русский вельможа путешествовал по прерии с небольшим отрядом. Нет, если такие пускаются в путь, то во главе большой и хорошо вооруженной экспедиции. За его спиной как бы не полк, не считая бесчисленных казаков. А то и бригада.

– Полномочный посланник Наместника Русской Америки полковник Муравьев, – представился русский, когда всадники остановились друг напротив друга.

Говорил он на французском. Впрочем, в таких пределах язык понять было вполне возможно даже без переводчика.

– Майор Брукс. Начальник экспедиции Северо-Американских Штатов, – Брукс предпочел родной язык.

Он искренне не понимал, почему должен представляться на каком-то другом, заведомо варварском, наречии.

Но русский продемонстрировал бескультурье и на английский переходить не пожелал. Хорошо хоть, второй офицер взял на себя услуги переводчика.

– У меня к вам претензии, господин майор, – Муравьев старательно изображал высокомерие. Он неплохо разбирался в людях и был уверен – другого тона Брукс просто не поймет. – Насколько знаю, ваш отряд напал на селение арапахо. Погибло много народа. В их числе – женщины и дети. Но, согласно недавно заключенному договору, индейцы арапахо являются союзниками России и пользуются покровительством нашего императора. Надеюсь, вы понимаете, что сие означает?

– Какого договора? – не понял Брукс.

– Вожди племени и Наместник Русской Америки подписали договор о дружбе, в котором ясно и недвусмысленно указываются взаимные союзные обязательства в случае нападения на кого-нибудь третьей стороны, – нарочито скучающе поведал Николай Николаевич. – Поэтому любые военные действия против арапахо трактуются как военные действия против Российской империи и будут отражаться всей мощью нашего оружия.

Челюсть майора отвисла от изумления. Едва не впервые в жизни он не знал, что сказать. Вернее, сказать хотелось весьма многое, просто на переговорах такие слова были явно недопустимы. Более того – могли быть чреватыми самыми непредсказуемыми последствиями. Полковник – значит все-таки полк. Но какие сволочи!

– На основании вышеизложенного я требую объяснений, – все тем же скучающим тоном продолжил после паузы Муравьев. – На каком основании вы совершили нападение?

Брукс хотя бы отчасти справился с удивлением. Да, он влип. Конгресс и президент позорно прошляпили нарочитый демарш индейцев. Однако становиться козлом отпущения майор не пожелал. За его спиной стояло могучее государство, а против были какие-то варвары.

– Индейцы арапахо уничтожили мирное поселение наших граждан. Между прочим, на землях, перешедших к людям тоже на основании договора с коварными аборигенами. И вдруг в один день все они были безжалостно вырезаны без какого-либо повода с их стороны. Или вы считаете, будто подобное можно спускать с рук?

Муравьев с некоторым трудом сохранил бесстрастное выражение на лице.

Значит, Соколов был прав. Пока не столь важно, что послужило причиной нападения новых союзников, но в самом факте сомневаться оснований не было. Тем не менее бумаги были подписаны и отступать от буквы договора полковник не имел никакого права.

Хотя, зная нравы соседей, еще вопрос: были ли арапахо кровожадными дикарями или же поселенцы сами спровоцировали случившееся? Они же привыкли везде вести себя как хозяева. И уж подавно в грош не ценят местные племена.

– Я выясню данный вопрос, – пообещал Муравьев. – Но разбирательство случившегося – прерогатива дипломатов. Единственное, что могу сделать лично я, – отпустить ваш отряд подобру-поздорову. Без права возвращения на союзную территорию.

Вообще-то без крайней нужды нападать Николай Николаевич не собирался. Но так фраза звучала намного солиднее.

– Да? – процедил Брукс.

Он уже стал обретать обычную спесь, и лишь остатки осторожности не позволяли высказать все, что он думает.

– В противном случае я имею честь атаковать вас, – докончил Муравьев. – Согласно союзному долгу. Выбор за вами, майор. Или вы уходите и я гарантирую вам беспрепятственное возвращение, или… Срок вам – два часа. Честь имею!

И, не тратя больше слов, полковник развернул коня.

Слова хотелось сказать другим людям. Тем, кто стал новыми союзниками.

Эпилог

Тешас осенью

– Кум, а кум! Как ты розумешь – чи фельдъегерь скачет, чи ни?

Дорога, тянувшаяся на самом горизонте, пылила. Кто-то сломя голову мчал в сторону недалекого Сан-Антонио.

– Бис его знает, – равнодушно отозвался Мыкола. – Може, и фельдъегерь. А може, и просто якыйсь торопыга. Из тех, кому не сидится вдома.

Осень полностью вступила в свои права, но день был погожий, и кумовья сидели под навесом да не спеша откушивали, что Бог послал. А послал он немало. Тут и вожделенное сало, и галушки, и великолепный борщ. Посмотришь на стол – душа радуется. Что говорить о теле!

– И что им неймется? – вопросил Петро.

Но Мыкола лишь пожал плечами да щедро наполнил стаканы чистейшим первачом.

– А справная у тебя горилка, кум. Да и текила ничего.

Кто б спорил?

И почему бы не отдохнуть после трудов праведных?

В станице Яшка Бакланов тоже приходил в себя после долгой поездки. Только ограничился он лишь двумя чарками, принятыми совместно с отцом. Сидели, и младший рассказывал старшему о перипетиях похода.

– Молодец, – подвел итог отец, выслушав историю о похождениях сына. – Справный казак. Правду старики говорят – быть тебе со временем офицером.

Сыну даже неловко стало. Что он сделал-то? Был приказ: доставить профессора и чиновника в Калифорнию да охранять их по дороге. Он и доставил. Странный неуклюжий барин уже, наверно, домой вернулся, а вот профессор сразу отправился к речкам севернее Сан-Франсиско. Заявил, что там по всем признакам что-нибудь найдет. Дай-то Бог! Очень справно ученый говорил о богатствах, которые лежат в земле просто потому, что никто их толком не искал. И о немалой пользе для Отечества от разных находок.

Потом отец улыбнулся и добавил:

– Вон уже и усики растут.

Яков недоверчиво провел рукой над верхней губой. В самом деле, там уже пробился мягкий пока пушок. Не настоящие усы, действительно, усики, да отрастут. Куда они денутся?

Мехико, столица Русской Америки

– Поселенцы вели себя так, будто земля вокруг принадлежит им, – Николай Николаевич рассказывал не спеша, тщательно подбирая слова. – Внезапно потребовали, чтобы ни один индеец не приближался к их территории на расстояние мили под угрозой немедленной смерти. Главное – действительно стали стрелять. Двух проезжавших мимо арапахо убили наповал, и лишь третьему удалось уйти. При попытке выяснения отношений вели себя нагло, грозились, будто на их защиту из Вашингтона прибудут войска. Оскорбляли местных жителей, ну, последние и не выдержали. Гонец действительно был послан, просто пока в Вашингтоне шли дебаты, пока утрясали, слушали, постановляли, было уже поздно. А арапахо, соответственно, обратились к нам.

Наместник слушал внимательно. Он уже читал обстоятельный доклад Муравьева, но не все же доверишь бумаге!

– Николай Николаевич, кого вы считаете в данном конфликте правым? – спросил Резанов.

– Арапахо, – ни секунды не колеблясь, ответил полковник. – Надо же как-то считаться с исконными владельцами тех земель! И уж нападать первыми под надуманным предлогом… Есть же разница – отражать набеги и самим первыми вторгаться на чужие земли.

– Вы меня не убеждайте, – чуть улыбнулся Наместник. – Я-то все понимаю. Да и арапахо фактически отдались под наше покровительство, и мы не имеем права обмануть их ожидания. По верности слову о нас другие судить будут.

Помолчали. Муравьев служил под началом Резанова не первый год, и они научились понимать друг друга. Например, сейчас Николай Николаевич чувствовал – Резанова что-то гнетет. Сильно гнетет, хотя он старается ничем не выдавать собственных чувств.

Но спрашивать у старшего по положению об его заботах не принято, потому оставалось сидеть и ждать, вдруг тот поведает сам? Если данные вопросы находятся в компетенции обычного командира егерского полка. Пусть и выполняющего порою некоторые выходящие за рамки непосредственных обязанностей поручения.

– Его Величество недавно прислал письмо, – вдруг сказал Резанов. – Опять говорит, чтобы по мере возможности избегали любых конфликтов с северными соседями. И о недопустимости нашего распространения за пределы нынешней территории. Но договор утвердил, предупредив, что в последний раз. Как понимаю, не хочет, чтобы Наместник терял свое лицо как перед подданными, так и перед коренными жителями. Наше счастье, что удалось избежать столкновения. В противном случае, боюсь, вместо наград нас ждало бы монаршее взыскание.

– Командовавший карательной экспедицией майор сам перепугался моего появления. Он же не знал, что, кроме свиты, никого со мной нет. Вот и был готов отступить без боя – лишь бы не подвергнуться разгрому. Вдруг там уже оказался целый полк?

– Наше счастье, – повторил Резанов. – А тут еще Липранди одновременно предостерегает о возможной насильственной смене власти в Вашингтоне. Мол, определенные круги крайне недовольны нерешимостью нынешнего президента и готовы предъявить ему импичмент, – Наместник без запинки произнес новое в государственных делах слово. – Возможно – устранить его иным путем. Соответственно, в ближайшее время возможны осложнения со Штатами, вплоть до войны – если они на нее решатся. Иван Петрович предлагает на всякий случай целую операцию против наших внутренних инсургентов. Тех, кто затаился в сельве на территории Веракруса, равно и всех, кто состоит во всевозможных тайных антиправительственных обществах. Если с так называемыми повстанцами все ясно, то насчет обществ опять-таки требуется позволение императора. Он по каким-то соображениям за одни слова старается никого не наказывать. В случае прямых выступлений – дело иное, но пока дело ограничивается болтовней…

– Сегодня – болтовня, а завтра? – Николай Николаевич явно вспомнил собственные юношеские мечтания о свободе.

Но в юности кажется – достаточно одного усилия, и весь мир сразу станет лучше. А с возрастом поневоле задумываешься – лучше ли? Одной крови прольется столько, и все ради того, чтобы какие-нибудь проходимцы сумели воспользоваться ситуацией и взять власть в свои руки.

Франция до революции была великой державой. Только итог…

Нет, лишь плавное развитие государства без всяких смут и внутренних потрясений. Особенно здесь, в далекой американской колонии. И крепостное право в метрополии обязательно будет отменено. Главное – делать все взвешенно, на века. Благо малоземельные крестьяне смогут отправиться за океан. Тут-то места хватит всем.

Только война… И не вмешаться нельзя, без России индейцев могут вообще уничтожить, и вмешиваться чревато. Не такие и мирные обитатели Великих Равнин. Сколько проблем с теми же команчами! И действовать в стиле соседей не стоит, и вообще бездействовать – постоянно находиться под угрозой налетов.

Проблем…

– Вот такие на данный момент дела, Николай Николаевич, – подвел итог Резанов. – Ладно. Пройдемте к столу. Кончита ждет. Ей же тоже интересно побеседовать с вами. О поездке, о семье, о родственниках. Посидим втроем, а чуть позже – общий обед. – Наместник улыбнулся, счастливо, как человек, нашедший верную спутницу во всех делах.

– Спасибо, Николай Петрович, – поблагодарил Муравьев, поднимаясь вслед за хозяином.

За обедом, как всегда, народу будет столько…

– Я сегодня же вышлю Его Величеству некоторые соображения по всему, о чем мы с вами говорили, – по пути в малую гостиную поведал Резанов. – Жаль, расстояния великоваты. Пока судно пересечет океан, уже навигация на Балтике закончится. Значит, до Кенигсберга, а потом уже сухим путем. Да и любит наш Государь путешествовать. Где-то он теперь?

Разумеется, ответить на последний вопрос полковник не мог. Он так давно не был в России… Хотя здесь же тоже она.

– Надеюсь, – продолжил Наместник, – Государь положительно ответит на мои прожекты. Где-то в середине декабря сего восемьсот двадцать пятого года бумаги должны быть у него. А пока нам остается только ждать. Несколько месяцев – не велик срок. Что за время сие случится?

И сам себе ответил:

– Особенного ничего…