Текст книги "По обе стороны фронтира"

Пронеслись мимо, и один из индейцев упал. Крюков умудрился достать его, а теперь трое уцелевших разворачивали коней и уже вертелись в прихотливом танце.

Кюхля все стоял на месте и лишь едва не в последний момент вдруг развернулся и припустил бегом. Лицо индейца было настолько страшным, что даже охвативший Вильгельма ступор пропал, сменился отчаянной попыткой спасти жизнь.

Преследователь несся намного быстрее. Расстояние сокращалось стремительно. Чуть дальше гнал коня Бакланов, но еще вопрос, кто кого успеет догнать первым?

Интересно, индеец должен был слышать несущегося в погоню и все равно не желал оставить свой замысел. Словно убить Кюхельбекера стало вдруг вопросом чести.

На холме Медведь все еще заряжал ружье. Процесс долгий, не столь простой, а юноша еще не настолько напрактиковался в нем, чтобы совершать действия совершенно механически. Его спасали крутой склон да ранение Жадова, который с трудом держался в седле.

Кюхля споткнулся, растянулся на земле. Индеец в момент оказался рядом, только и Яков наметом оказался здесь же. Разить на такой скорости пикой почему-то показалось несподручно. Зато к месту оказалась сабля. Один взмах, и индеец вдруг разделился на две части. Удар пришелся по левому плечу, затем клинок прошел сквозь тело и закончил путь у правого бедра. Верхняя часть рухнула прямо на Кюхлю, и чиновник дернулся, вскрикнул, вобрал голову в плечи, очевидно решив, что все.

Яков разворачивал коня вдалеке, по инерции пролетев весьма порядочное расстояние. Он сразу оценил, что Кюхельбекер уже вне опасности, и теперь быстро обозревал общую картину боя.

– Живьем! – фраза относилась к сражавшимся с последним конным индейцем.

Еще возьмут на рожон, и кого потом допрашивать?

О разнице в языках Бакланов как-то не подумал. Помнил, что Бычехвостов умеет болтать с индейцами, да и как не уметь, если сам по крови принадлежит к ним, а что между ними огромная разница и живущие у линии и напавшие здесь не понимают речи друг друга, даже в голову не пришло.

Лошадь уже одолела кручу. Как раз в тот момент, когда Медведь зарядил ружье и насыпал порох на полку. Но то ли сыпанул недостаточно, то ли в спешке вообще просыпал, то ли порох чуть отсырел, однако вместо выстрела раздался лишь негромкий щелчок.

Казак был рядом, и разбираться с оружием стало некогда. Одна рука Жадова была полупарализована болью, но он все же попытался достать противника пикой.

Саблей, наверное, было бы лучше. Медведь отскочил чуть в сторону, подхватил оказавшееся рядом древко и с силой дернул.

Силы у юноши были немереные. Жадов потерял равновесие и наполовину сполз с седла. Если бы действовала вторая рука!

Медведь одним прыжком оказался рядом, на мгновение отпустил пику и нанес удар кулаком.

– А-хе! – привычный крик огласил округу.

Конечно, вряд ли ку будет зачтено. Погибнет Конь – и никаких свидетелей. Но вдруг?

Вреда удар не нанес. Зато затем Медведь вцепился в казака и обрушил противника на землю.

В пылу краткой борьбы досталось ране. Жадов невольно вскрикнул и на некоторое время оказался полностью беззащитным.

На его счастье, об убийстве в данной ситуации Медведь не помышлял. Со своей вершины он успел заметить вдали возвращающихся галопом товарищей, а противоположный от казаков склон был куда более пологим и пригодным для бегства.

Толчок – и индеец, не касаясь стремян, запрыгнул в седло. При этом он не забыл главное богатство – ружье. Пусть оно подвело сегодня, однако в другой раз просто обязано стать послушным.

Примерно в этот миг Крюков изловчился, выбил копье из рук Быстрого Коня, а подскочивший с другой стороны Бычехвостов без всяких изысков ткнул кулаком так, что Конь вмиг лишился сознания.

Зато Медведь уходил. Учитывая крутой склон с этой стороны, фора у него получалась такая, что догнать его нечего было и думать.

Бакланов выхватил ружье, вскинул, но явно поторопился, и пуля прошла намного выше головы беглеца. А второй раз стрелять было уже не в кого – голова индейца исчезла за гребнем, и лишь слабый перестук копыт напоминал об исчезнувшем противнике. Да валялся на горушке Жадов, а живой ли, мертвый, было не видать.

– Ушел! Ушел ведь! – Яков в досаде стукнул себя кулаком по колену. – Вот ведь гад!

И лишь сейчас Кюхля кое-как стал переворачиваться. Взглянул, чтó лежит на нем, и вдруг подпрыгнул так, что мгновенно оказался на ногах, да еще в стороне от разрубленного тела.

Его счастье – казаки смотрели в сторону и не видели случившегося. Могли бы не удержаться, рассмеяться обидным для Кюхли смехом.

Неудобно бы получилось…

В стороне от лагеря

Сражаться с мчащимися сюда противниками было делом довольно безнадежным. Их там минимум дюжина, но вполне может быть, и много больше. Против троих здоровых и одного раненого – немалая сила. В конном строю истыкают стрелами, а обороняться в чужом лагере еще хуже. Индейцы выбирали место для лагеря, больше руководствуясь соображением скрытности, чем обороны. Обойдут с разных сторон, складок местности тут полно, и втроем никак все не перекрыть. А потом наступит ночь, и вообще станет плохо.

Оставалось одно – уходить. Но как, когда один из пятерых – раненый, а другой отнюдь не блещет искусством верховой езды? Хорошо хоть лошадей хватало. Едва не на любой вкус. Что до казаков, те давно оценили возможности выращиваемых индейцами скакунов.

Рана Жадова была не смертельна. Конечно, в бою он не мог действовать так, как здоровый, и все же удержаться в седле был просто обязан. Теперь, когда плечо было наскоро плотно перевязано, кровь уже текла не столь сильно. Прочее – в руце Божьей.

– Пошли!

Двинулись одвуконь. Больше ничего из лагеря не взяли. Если честно, даже не посмотрели, есть ли что ценное в оставленных индейцами вещах. Время поджимало, не позволяло потерять ни одного лишнего мига. Лишь приторочили к седлу одной из лошадей пленного, и все.

До преследователей была пара верст. Практически ничего. Тем более читать следы индейцы умели превосходно. Сумеешь затеряться на время – все равно не спрячешься. Найдут.

Единственная надежда – преследователи должны были проделать большой путь. Да в завершение еще галопом неслись на выстрел. Кони у них наверняка заморенные, долгой скачки не выдержат. Тут бы продержаться до темноты, а там никаких следов никто не разглядит. Луна в последней четверти, толку от нее практически нет. Одним словом, хоть что-то на руку казакам. А дальше, имея целую ночь, можно уйти достаточно далеко.

Бакланов на правах начальника вынужден был скакать впереди. Он был в ответе за всех, ему и путь выбирать. Замыкающим шел Бычехвостов. Постоянно оглядывался, не показались ли преследователи, одновременно следил за остальными товарищами. Вернее, не столько за ними, сколько за Кюхельбекером, да отчасти – за Жадовым. Неровен час – вылетят на скачке из седла, и что тогда? Спасти и потерять – разве бывает ситуация глупее?

Местность тут была предгорной. Многочисленные холмы, невысокие скалы, неглубокие ущелья, овраги, котловины – все словно подготавливало путешественников к настоящим вершинам и зловещим пропастям. Дальность обзора поневоле падала, что опять-таки играло на руку беглецам. В прерии-то их было бы видно хоть у самого горизонта.

Но зато и объявиться погоня могла при некотором невезении настолько близко, что хоть с ходу в бой вступай, никак не уйдешь.

Кони неслись легким галопом, вот только долго ли они сумеют выдержать такой темп?

Бакланов понемногу забирал в сторону далеких российских владений. Не к своему небольшому отряду, вот уж куда не стоит вести погоню, просто к границе. Пусть быстро до нее не добраться, пусть войск там никаких нет, да все на родине легче. Даже если эти земли стали называться родиной совсем недавно.

Скачи, не скачи… Тут уж одно из двух – или спасительный ночной покров, или последняя схватка.

Бычехвостов дал плетку коню, догнал урядника.

– Идут за нами, – выдохнул казак. – Точно.

Свежий след взять опытному человеку не очень трудно. Как назло, ни ветерка. Пыль от промчавшихся всадников оседает долго. Опытные охотники идут позади, словно путь беглецов отчетливо начерчен прямо на земле белой краской.

Вполне вероятно, индейцы тоже имели при себе заводных лошадей и еще в лагере пересели на них. Или воспользовались теми, что не взяли с собой казаки. Хотя сколько не взяли-то? Пять штук? Но пятеро врагов – не двадцать. Их одолеть вполне реально.

– Много их?

– Не знаю, – пожал плечами Бычехвостов и чуть замедлил бег коня, вступая на свое место.

Все эти горушки, лощинки, изгибы низин и вершин спасали от взглядов погони. И в то же время не давали увидеть ее. До прихода тьмы оставалось около часа. Может, чуть меньше. Только кони уже стали заметно уставать, да и скачка с поворотами по неровной местности требовала постоянного внимания.

Казаки-то легко могли перескочить на заводных лошадей прямо на ходу, а как быть с барином? Остановка же – всегда задержка. Потом можно не наверстать.

– Индейцы! – Крюков вскрикнул и показал рукой направление.

Дети прерий весьма неплохо ориентировались среди здешних холмов. Словно родились здесь, хотя лагерь лучше всяких слов говорил – сюда заявилась не слишком большая разбойная партия. В противном случае повсюду бегали бы ребятишки, стояли бы типи и женщины трудились бы не покладая рук над извечными женскими работами.

Не зря индейцы – противник опасный. Не местные, но загодя разведали окрестности, да так, что сумели предположить, куда именно помчатся налетевшие на лагерь казаки. А потом просто вышли к нужной точке прямой дорогой.

К счастью, не то чуть рано, не то чуть поздно и промахнувшись саженей на триста. А скорее всего, то была просто еще одна возвращающаяся в лагерь группа в шесть человек. Вылетели из-за холма, заметили добычу и сразу ринулись ей наперерез.

Свернуть? Но эти будут в полном смысле мчаться по пятам, а где-то позади еще та самая первая дюжина, а может быть, и больше. Рано ли, поздно сблизятся на дистанцию выстрела из лука и будут садить, пока всех не свалят. Да и вдруг шестерка новых всадников – лишь загонщики, а главный сюрприз ожидает где-то там, впереди?

Душу Бакланова охватило бесшабашное отчаяние. И так плохо, и иначе нехорошо.

– В атаку, казаки! – ломким юношеским голосом выкрикнул урядник, поворачивая коня навстречу опасности.

И никто не обратил внимания, что лошадь со связанным пленником продолжала мчаться дальше по прямой. Не без посредства того же пленника. А потом вообще повернула в сторону.

Не до него!..

Всадники стремительно сближались. Даже Кюхля, безоружный, неуклюжий, несся вместе со всеми. Две сотни саженей, одна…

Команчи не выдержали. Они были храбрыми воинами, однако тут вдруг пропала уверенность в победе. Показалось – налетят, изрубят, перестреляют, да еще без урона со своей стороны. И вся шестерка вдруг рванула куда-то вправо, освобождая противнику дорогу. И даже никто не попытался выстрелить вдогон…

Край Великих Равнин

– Они наверняка хотят навести нас на засаду, – выразил свое мнение Бьющий Орел. – Специально напали вчетвером, а вся остальная сотня поджидает неподалеку.

Тьма еще не наступила, но солнце скрылось за далекой скалой, и земля стала погружаться в сплошную тень.

Команчи взирали на вождя, признавая за тем право принимать решения. Как скажет, так и будет.

Поход был довольно удачным, у каждого второго воина имелся вражеский скальп, налетели на небольшую кавалькаду из пары колясок с людьми. Зато чуть не потеряли разгромленным собственный лагерь. Ладно хоть, убитых оказалось лишь двое. Медведю удалось не просто сбежать, а добыть себе еще одно ку. Которое подтвердил Быстрый Конь, вообще ускользнувший из плена.

– Наверняка, – согласился с мнением вождя один из воинов, а затем то же проделали остальные.

– Надо уходить отсюда. Нас мало против такого количества казаков. Раз они уже знают, где мы…

И почему-то никто не возразил. И даже не выразил желания преследовать группу казаков дальше.

Но даже за имеющиеся скальпы плата будет не настолько маленькой, и зачем жадничать без меры?

Зато уже потом, в лагере, индейцы долго разглядывали разрубленное надвое тело своего товарища.

– Вот это удар! – покачал головой Орел. – Тут побывал действительно великий воин.

Даже юный Медведь, силой не обиженный, постарался прикинуть, смог бы так, – и не нашел точного ответа. Томагавком – точно нет. Но даже оружием бледнолицых, саблей, разве удастся рубануть и сразу разделить противника? Как тут надо бить?

Но какое ку!

Надо было срочно собираться и уходить, пока сюда не нагрянули враги, однако индейцы, как зачарованные, все стояли и при свете факелов разглядывали разрубленное тело.

– Думаю, мы еще услышим об этом воине, – произнес Бьющий Орел.

Помолчал, вспомнил Джексона, возжелавшего за товар платы в виде скальпов бледнолицых, и добавил:

– И не только мы.

Глава восемнадцатая

Сан-Антонио, столица штата Тешас

– Хорошо-то как в городе, господа!

Маркес потянулся, словно кот. Подпоручика можно было понять. Роту наконец-то сменили, и теперь вместо крепостной глухомани вокруг был Сан-Антонио. Такой непривычно людный, бурлящий жизнью, даже весьма немаленький по любым меркам. Столица штата, или, как говорят в России, губернский город.

Разумеется, службу никто не отменял. Поверки, экзерциции, ротные учения, теперь еще – батальонные и полковые, внешний вид… В отдаленном гарнизоне еще можно было позволить егерям некоторые вольности, все-таки глухомань, служба – не сахар, но здесь, на виду у самого разного начальства…

Зато вечером, если свободен от дежурства, можно позволить себе прогулку по городским улицам, визиты к многочисленным местным знакомым (включая дам, господа-с!), а то и посещение бала или хотя бы какого-нибудь салона.

Учитывая – балов пусть не столь много, однако почти каждую неделю хотя бы один, да имеется, не жизнь – сказка!

Но сегодня никаких балов не намечалось, а тут еще заскочил оказавшийся в городе проездом Карпов, и офицеры решили посидеть немного в своей компании. Когда еще даст Бог увидеться с сотником? Казаков тоже гоняют по самым разным делам, даже куда больше, чем пехоту. Им достается и охранение, и сопровождение, и даже у себя в станицах приходится попутно следить за беспокойной границей.

– У нас в станице краше, – улыбнулся в усы сотник. – Вокруг лепота! Простор… Что еще надо казаку?

Понятно, на балах и званых вечерах Карпов чувствовал себя неуютно. Дворянин, однако, как и все казаки, обучался с детства не политесам, а исключительно военной науке. Потому с саблей на коне чувствовал себя намного лучше, чем посреди избранного общества. Зато среди офицеров никакого стеснения не было. Ну, не умел Карпов танцевать, как полагается, так тут оно и не требовалось. Максимов ведь тоже балов сторонится, словно чумы. По той же самой причине. Откуда бывшему простому солдату знать великосветские науки? Да и очень ли они нужны? Пустое времяпровождение, если подумать.

– Мы же не казаки. Пехота, – подмигнул Блохин.

– Зато куда без вас?

Разумеется, немедленно последовал тост за содружество армии регулярной и нерегулярной. И вообще, всех, кто служит Государю на военном поприще.

– Я вот думаю, господа-с, – Максимов запыхтел трубочкой. – Те ироды, что поместье разорили, уж не наши ли знакомые-с?

– Вы скажете тоже, Матвей Матвеевич! – развел руками сотник. – Тех самых мы же вместе проводили. А мои молодцы и апачи еще и проследили до самой пустыни.

Штабс-капитан тяжело вздохнул. Налет на асиенду не давал ему покоя, словно он был лично виновен в случившемся. Тем, что позволил команчам ворваться на мирную территорию у Рио-Гранде.

– Ушли, а потом пришли опять. Сделали здоровенный крюк да и проскочили там, где никаких постов нет-с.

– Матвей Матвеевич, – в который раз за последнее время вымолвил Блохин, – в таком случае какая разница, те ли, не те? Мы охраняли конкретный участок, а за всю границу мы не в ответе. Маловато для нее не то что нашей роты, а всего полка. Да и дивизии, если уж на то пошло.

– Дивизии хватит, – возразил Маркес. Покосился на гостя и добавил: – Если с казаками, разумеется. Только кто же там дивизию держать будет, словно их у нас целая сотня? Тогда уж проще собрать все население да выкопать бездонную широкую пропасть. Чтобы ни объехать, ни на коне не перепрыгнуть. А на дне на всякий случай еще колья вбить.

– Шутки – шутками, – когда все отсмеялись, вставил Карпов, – однако ходят у нас упорные слухи, будто начальство еще казаков с Дона решило перебросить. Ежели смешать с теми же апачами, как раз границу кое-как прикроем.

– Не сезон, – скептически вымолвил Блохин. – Осень на дворе. Скоро навигация закроется. А ведь казаков еще перебросить к морю надо. Да вместе с семьями. Если бы они уже в портах были… Разве что на будущий год.

– А лучше собраться да и провести ответную экспедицию! – загорелся Маркес. – Пройтись по прерии, отыскать стоянки… Будут сопротивляться – преподнести урок. А главное, всех пленников назад вернуть. У них же женщины, дети…

Офицеры переглянулись с тайным сочувствием. Чувства подпоручика были вполне понятны. Только какие чувства могут быть там, где властвует политика?

– Наместник не разрешит-с, – высказал общее мнение Максимов. – Сейчас как раз стараются наладить мир с индейцами Равнин-с. Вон и наш Николай Николаевич туда отправился…

– Он отправился к арапахо, а на нас нападали команчи, – воистину, никаких секретов в полку утаить было невозможно. – С команчами так просто не замиришься, господа! Они от века были нашей головной болью.

– Да уж! Хлебнем еще с ними горюшка-с.

– Или они с нами, – усмехнулся в усы Карпов. – Что-то в стычках верх явно не в их пользу будет. Разбойники степные, одно слово. И больше никто.

Но хлопот с разбойниками частенько больше, чем с регулярными войсками иного неприятеля… Войска что? Разбил, и победа. А разбойников еще отловить надо…

Веракрус

– Я вам говорю, Антон Васильевич, где-то они собирались это оружие выгрузить. И явно – в наших краях. Вон в сельве до сих пор банды прячутся. Уж не им ли везли? – Врангель явно начинал горячиться – несмотря на хваленую шведскую выдержку.

Впрочем, шведом он был номинально. Даже языка предков отродясь не знал, хотя свободно беседовал на немецком, английском, французском. Это – не считая русского.

Род барона уже свыше ста лет служил России. Под Полтавой Врангели сражались и погибали на шведской стороне, но, раз дав присягу, изменять новой родине не собирались. Были они талантливы, потому карьера давалась довольно легко.

– Но где именно их ждут, выяснить вам не удалось, – Моллер с самого начала был главным командиром порта. Порт вырос – и контр-адмирал стал вице-адмиралом. Да и орден за труды прибавился. Но уже потихоньку стали поговаривать, будто скоро отзовут Антона Васильевича на Балтику, некоторые даже поговаривали – в министерство. Да мало ли тех разговоров!

– Кто же признается, что не просто занимается контрабандой, но и поддерживает мятежников? То есть находится в состоянии войны с нашим государством? По документам шхуна плывет в Панаму, обычная торговая операция. А что у берегов Мексики оказались, то, мол, чистая случайность. Сбились с пути. Только как тут сбиться?

– Я понимаю, Федор Петрович. Однако в самом ближайшем будущем нас обвинят в нападении на мирных торговцев. И не меньше. – За годы службы Моллер настолько привык к подобному, что ничего иного явно не ожидал.

При огромном протяжении береговой линии на флот поневоле в числе прочего выпала задача борьбы с контрабандой – насколько это вообще возможно в данных обстоятельствах, да еще имеющимися силами. Но оружие – это уже не контрабанда, а поддержка мятежников.

– Надо срочно послать разъезды вдоль берега, – напомнил Врангель. – Раз есть товар, должен быть получатель.

– Армия мне не подчиняется, – поведал Моллер. – Признаться, у губернатора штата сил тоже весьма немного. Но вы правы, Федор Петрович. Поставить его в известность необходимо. Вдруг удастся кого-нибудь обнаружить? Если еще не поздно. Мятежники порою вылезают из сельвы, но почти сразу предпочитают вновь отойти. Придется вам ехать со мной.

– Я готов, – с готовностью поднялся Врангель.

Надо отдать должное губернатору – меры были приняты сразу. Начальство не забывало о скрывающейся в сельве банде, хотя с виду не боролось с нею. Ввиду ее полной недоступности, если уж честно говорить. Но сейчас немедленно посыпались приказы, стоявший в городе дивизион драгун выступил через каких-то два часа, а тем временем в готовность привели полк Гомеса. Полковник распоряжался энергично, самолично проверял снаряжение солдат, и остановка была за одним – куда именно надлежит держать путь?

Увы, ответа на это не было. Когда же на третий день поисков обнаружились следы, толку от выступления уже не было. Как утверждали понимающие люди, мятежники действительно простояли неподалеку от одной из безымянных бухточек около суток, но было то без малого неделю назад. После чего снялись с места и, явно спеша, отправились обратно в сельву.

Понятное дело – наверняка рандеву было назначено на конкретную дату. А тут пока Врангель довел приз до Веракруса, она уже давно миновала. И никакие принятые в самом срочном порядке меры помочь уже не могли.

Жаль. Одной головной болью было бы меньше…

Хартфорд, штат Коннектикут. САСШ

Приезд родственников – всегда радость. По крайней мере, с точки зрения детей. Конечно, если родственники любимые, а не взявшиеся вдруг неизвестно откуда да и неизвестно кто.

Дядя Том с точки зрения маленького Сэма относился к самым желанным. Крупный, сильный, никогда не забывающий про подарки, всегда готовый рассказать какую-нибудь историю из своей богатой на приключения жизни…

На этот раз подарком послужил деревянный пистолет, вырезанный настолько хорошо, что на расстоянии его можно было спутать с настоящим. Единственное – стрелять игрушка не могла, но велика ли беда для одиннадцатилетнего мальчишки? Всегда можно вообразить, что производишь выстрел. Только прицелиться получше, а потом губами обозначить грохот. Никаких проблем!

В компании других сорванцов Сэм носился целых два дня, старательно изображая схватки то с коварными индейцами, то с подлыми англичанами, то с русскими негодяями. Врагов-то всегда хватает, что в играх, что наяву.

А потом вечером, пользуясь тем, что отец ненадолго ушел по делам, Сэм расположился рядом с гостем и в очередной раз дотронулся до страшного шрама, изуродовавшего лицо Тома.

– Дядя, это ведь сабля?

– Да, Сэм, – историю ранения родственник рассказывал не в первый раз, но племянник постоянно внимал ей, будто понятия не имел о давнем сражении.

Однако дядя Том сам был не прочь поведать о делах дней минувших, в которых принимал самое живое участие.

– Я тогда служил в армии капитаном, – тонкие губы чуть скривились в улыбке. Шрам на лице дернулся, словно тоже пытался обозначить отношение к рассказу. – Давно, ты тогда совсем маленьким был. Я командовал кавалерийской ротой. За рекой Миссисипи мы столкнулись с русскими. Но противник обманул нас. Мы думали, будто встретим небольшой отряд казаков, в крайнем случае – немного усиленный мексиканцами, а нас ждали несколько полков, только что переброшенных на континент. Но мы все равно решили не отступать и храбро атаковали врага. Мы, кавалерия, прикрывали наши пушки. Но почти сразу выяснилось – русские артиллеристы стреляют превосходно. Другого слова не подберу. Ядра стали бить наш строй, и пришлось отойти назад, куда не доставали выстрелы. В противном случае нас всех бы перебили без малейшей пользы. На новом месте мы могли спокойно наблюдать за боем. Вот наши храбрые ополченцы попытались атаковать колонну русской пехоты. Однако та быстро перестроилась в каре и встретила отважных наездников сокрушительным ружейным залпом. Те же, кто доскакал, вынуждены были остановиться перед сплошной стеной штыков. Наша батарея довольно быстро потеряла две пушки из четырех. А тут откуда-то появились казаки с явным намерением захватить оставшиеся орудия. Мы помчались им наперерез. Далековато было, но не отдавать же свое! Мы явно не успевали спасти артиллеристов и уже видели, как те рубили постромки на запряжных лошадях, а то и пытались убежать на своих ногах. Но хоть, пусть с опозданием, мы могли обрушиться на врага и отбить трофеи назад. Пока они будут возиться на позиции без строя, толпой, три наши кавалерийские роты должны были натворить немало дел.

Сэм зачарованно слушал бывалого дядю. Сейчас мальчик словно бы находился посреди бескрайней прерии, где сошлись в сражении синие друзья и зеленые враги.

– Казаки, конечно, заметили нас. Часть их продолжала нестись на артиллерийскую позицию, но другая часть слаженно повернула нам навстречу. Я видел, как на другом фланге русская пехота смяла нашу линию и солдаты начали отступать. Но исход боя был пока не ясен. Тут – успех, тут – неудача. Любая битва может изменить свой ход. Резервы имелись и у них, и у нас, значит, бой требовалось продолжать. Мы начали стрелять прямо на ходу, однако казаки не повернули. Ружья и пистолеты оказались разряженными, и мои кавалеристы остались безоружными перед неприятелем. С одними саблями против их сабель. И все равно мы продолжали атаковать.

На самом деле сворачивать в сторону было уже поздно. Даже самый неопытный новобранец понимал, что на таком расстоянии столкновение уже неизбежно, и постарайся бежать – казаки просто будут гнаться и рубить спины. Но говорить такое Том посчитал излишним.

– Удар был страшен. Я видел, как вылетали из седел мои кавалеристы под ударами казачьих пик. А затем бой перерос в большую свалку. Мои пистолеты были пусты, а вокруг мелькали бородатые противники, больше похожие на чертей, чем на нормальных джентльменов. Несколько ударов отразить мне удалось, только врагов было слишком много, – дядя умолк и коснулся рукой зловещего шрама.

– А дальше… Дальше… – нетерпеливо поторопил Сэм.

– Дальше меня ударили так, что… – вздохнул Том. – Еще счастье, что всеобщая схватка не позволила противнику нанести удар в полную силу. Но все равно я едва удержался в седле. Упадешь – и затопчут копытами. А так… Добивать не стали. А очнулся я уже в плену. Как и те мои кавалеристы, которым повезло остаться в живых, но не повезло в бегстве. Вот если бы у меня были заряженные пистолеты!

Том вздохнул.

– Зато живой остался, – подал голос вошедший в комнату отец. – Остальное не столь важно.

– Жив – да, – согласился Том. – Даже не могу сказать, чтобы плен был особенно в тягость. Подлечили, насколько возможно, а там дипломаты договорились, и всех нас отпустили домой. Но не хотелось бы еще раз участвовать в такой схватке!

– Надеюсь, не придется. С тех пор, когда ты оставил армию и занялся торговлей, я за тебя спокоен. Давай-ка выпьем по этому поводу, – отец шагнул к шкафчику, в котором хранилось виски.

Пока взрослые занимались своими делами, Сэм в задумчивости вертел подаренный игрушечный пистолет.

– А если из него можно будет стрелять несколько раз? Скажем, пять?

– Как же такое может быть? – рассмеялся дядя.

– Не знаю. Но если… – упрямо повторил вопрос мальчик.

– Тогда мы бы победили кого угодно.

– Только жаль, сделать так нельзя, – дополнил отец.

Сэм вздохнул. Его довольно пытливый ум уже работал в нужном направлении.

– Видишь, изобретает, – тихо смеясь, поведал отец. – Мы, Кольты, народ упрямый. Вот как придумает – и будет у тебя самое мощное оружие на свете!

– И всех сразу одолею! – с готовностью поддержал шутку Том.

Теплым вечером, да под стаканчик, другой виски – почему бы не повеселиться?

Эх, дети, дети!..

Сан-Антонио, столица штата Тешас

– Куда вы подевались, Жан? Я искал вас чуть не месяц.

Де Гюсак взирал на своего друга с такой укоризной, что Липранди поневоле стало неудобно.

– Дела, – развел он руками. – Замотался по службе, сегодня здесь, завтра – в другом месте. Сами понимаете – порою обстоятельства требуют нашего личного пригляда. У вас что-то срочное?

– Не очень, но по степени важности – весьма и весьма.

– Слушаю, – в подтверждение слов Липранди даже отставил в сторону бокал вина. Как всегда, превосходного, из личных запасов де Гюсака.

– Мне удалось завербовать известного вам человека, – поведал де Гюсак. – Он обещал нам помочь в обмен на определенную плату.

– В чем помочь?

– Как вы помните, мой дорогой друг, в момент решительного сражения данное лицо находилось с поручением у известного Фернандеса. Дальнейшее, надеюсь, понятно. Надо ввести нового сотрудника в какое-нибудь тайное общество, а там уже найдутся люди, которые связаны с лесными разбойниками. Главное – под каким-либо предлогом выманить Фернандеса с его воинством в заранее намеченное место, где его уже будут ждать. И провести операцию в полной тайне. Чтобы даже офицеры не знали, куда и зачем они выдвинулись. На всякий случай.

– Анри, мы все-таки разведка, а не полиция, – после некоторого раздумья напомнил Липранди. – Тайные общества не по нашей части. Хотя, не спорю, сам план хорош.

– Наше дело, Жан, – безопасность государства. А происки врагов внутренних зачастую не менее опасны, чем происки врагов внешних. Не говорю, что они зачастую взаимосвязаны прямо ли, косвенно…

– Не без этого, – согласился полковник. – Наши северные соседи постоянно принимают решения о поддержке всевозможным инсургентам. Если не сказать большее. По некоторым данным, они не просто поддерживают, а даже активно финансируют любые группы недовольных.

– О чем я и говорю. Увы, но работать лишь за пределами Отечества мы позволить себе не можем. Надо наносить удары и здесь. Просто недовольные – ладно. Но недовольные, берущие в руки оружие…

– Я поговорю с Наместником. Завтра-послезавтра отправлюсь в столицу и там попытаюсь убедить графа воспользоваться случаем. Но надо еще найти реальные тайные общества.

– За этим дело не станет, – улыбнулся де Гюсак. – В Веракрусе они имеются точно. Даже предполагаю, где именно и кто туда входит. Кстати, мне как-то писал наш старый знакомец Гомес. У него в полку тоже вроде имеется пара офицеров, по крайней мере, на словах бахвалившихся принадлежностью к тайной организации. Разумеется, оба местные уроженцы. Зацепки имеются. Еще бы людей побольше…

– Люди – да, – погрустнел Липранди. – Недостатка в агентуре у соседей нет, а вот на нашей собственной территории… Кстати, Анри, вы слышали о тайных делах некоторых конгрессменов?

– Вы имеете в виду планы устранения нынешнего президента и замены его на Джексона?

Ивану Петровичу оставалось лишь покачать головой.

– От вас ничего не утаишь в этом мире, Анри!

– При моих старых связях иного ожидать было бы смешно, Жан, – в тон ему отозвался де Гюсак.