Текст книги "Равнодушие Роман-исследование"

Сашу с трудом можно было узнать в непривычном наряде, с висящей за спиной в красно-белую полоску спортивной сумкой и в смотрящих как лопасти солнцезащитных очках. Едва уловив от Даши приветствие, Саша стала торопливо рассказывать о том, как собирается целый месяц провести на Байкале.

– Там хорошо, вода в бухте прекрасная, можно искупаться, – говорила без остановок Саша. И вдруг, заметив печалью заполненные глаза Даши, спросила:

– Ты чего поникшая? Смотришь, будто кислой капусты объелась. Улыбнись. Лето же. Здорово!

Даша молчала, не зная, что сказать. Однокурсница поправила чуть съехавшие на нос очки и посоветовала:

– Ты бы тоже билет купила и на Байкал съездила отдохнуть. Или хотя бы на речку сходила. Не всё же дома на диване лежать!

Даша представила себе, как она с больным парнем сидит возле реки, развалившись на цветном покрывале, и горько усмехнулась.

– А что, – продолжала её теребить Саша, – у тебя, может, другие планы есть?

– Нет у меня никаких планов, – опустив глаза, ответила Даша.

– Так, может, тогда на Байкал махнёшь? Пока ещё тепло и занятия в университете не начались? – не унималась однокурсница.

– Нет, ничего не получится, – вздохнула Даша, так и не взглянув на собеседницу.

– Ты просто не хочешь, вот и отказываешься. Неужели не понимаешь, что нужно радоваться жизни? – возмущённо проговорила Саша, не зная, как это в восемнадцать лет можно ходить с таким вот лицом. Сессию Даша сдала, практику тоже, говорит, прошла, так чего унылая? – Ну, ладно, бывай! – прошумела весёлая однокурсница и торопливо скрылась за поворотом.

– Пока, – неслышно сказала Даша и, вздохнув, задумчиво посмотрела на звонко торгующих разнообразными лакомствами торговок, а затем побрела дальше, с трудом подавляя поток слёз, невыносимо давящих от осознания собственного положения. А когда немного успокоилась, подумала: «Как было бы здорово, если бы можно было не вспоминать о еде. Может, попросту заснуть на несколько дней? Нет, к сожалению, не получится. А то так бы раз – заснул, а потом когда проснулся, уже и деньги появились и, значит, еду можно купить… А всё-таки, почему так сильно хочется есть? Почему?»

Придя домой, Даша узнала, что матери раньше выдали зарплату. Значит, ещё на какой-то срок их горькое существование продлено. Но даже это, казалось бы, приятное известие не стёрло грусть с Дашиного лица. Она знала, что это временная передышка. Впереди их с Артуром ждала зима, а значит, куда большие расходы.

Прогулка на реку

Даша рассказала Артуру о встрече с однокурсницей.

– Представляешь, – с волнением говорила она, – посоветовала мне на Байкал съездить или на речку сходить. Как это не понимают, что нет у других людей таких же возможностей! Ну, куда бы мы с тобой отправились без денег, да ещё в твоём состоянии?

– А почему бы нам и вправду не побывать на реке? – вдруг предложил Артур.

– Ты опять смеёшься, – упрекнула его Даша. – Только почему-то тоскливо от твоих слов.

– Но мы же можем хотя бы до берега Ангары добраться. Мой дом находится в паре кварталов от реки, – указал Артур.

Даша нахмурилась:

– Конечно, с твоими ногами мы вообще можем везде ходить, даже на соревнованиях участвовать! Или ты предлагаешь мне процессию возглавлять, где ты будешь на коляске скакать по колдобинам, а я впереди в качестве смотровой лошади дорогу расчищать от прохожих?

– Не надо со мной разговаривать как с калекой! – нахмурив брови, повысил на неё голос Артур. – Не хочешь со мной находиться, можешь уходить.

– Артур, – смущённая вспышкой его гнева, тихо сказала Даша. – Я просто хотела… Нам пока что нечего надеяться на прогулки. Мы не можем себе позволить то, что для других кажется само собой разумеющимся. – И, наконец, переборов обиду от его резких слов, громко добавила: – Я вовсе не хотела тебя как-то задеть. Я только сказала, что мы…

И она отвернулась, так и не окончив фразы, вот-вот готовая расплакаться. Артур понял, что «перегнул палку», и чтобы как-то загладить свою вину, взял Дашу за руку и притянул к себе.

– Прости меня.

Даша оттолкнула его руку и продолжала сидеть, упрямо глядя в сторону. Но знала, его слова много стоили: он ведь редко чувствовал себя виноватым и уж тем более никогда не нуждался в чьём-то прощении. Даша повернулась к нему и тут же, не удержавшись, кончиками рта улыбнулась.

– Я хочу, чтобы мы побывали на реке, – пояснил Артур.

– На коляске? – робко спросила Даша, боясь задеть его гордость.

– Я сделаю так, чтобы мы прибыли туда иным образом, – уверенно заявил он.

– Но как? – все ещё не веря в возможность маленького путешествия, поинтересовалась Даша.

– Неужели я не способен решить такую простую задачу и воздать моей плачущей принцессе за её труды хотя бы днём отдыха? – весело сказал он.

У Даши на глазах засверкали слёзы, она положила голову на беспомощные ноги парня и в тайне представила обещанное как правду, где-то, должно быть, устроенную на небесах. Артур дотронулся до её волос рукой и стал напевать сумбурную мелодию из американского фильма про ковбоев. Успокоенная его голосом, Даша заснула.

На следующий день Артур, глядя в Дашины ещё грустные, но уже со светом надежды глаза, в шутливой форме задал вполне конкретный вопрос:

– Сеньорита, надеюсь на завтра у Вас не запланировано каких-нибудь важных дел?

– А что, сеньор, – стала подыгривать ему Даша, – Вас это так интересует?

– Ну, вдруг какой посол прибудет, а ты – раз и к нему за интервью пойдёшь.

– Вот, вот. Только меня там и будут ждать, – с усмешкой заметила Даша. – Ведь во всём городе больше нет человека, готового его выслушать, а ему так захочется что-то сообщить, и исключительно мне.

– Сеньорита, Вам предстоит отложить любые, ранее намеченные визиты, встречи или беседы, так как завтра Вы будете находиться в полном моём распоряжении. У нас с Вами намечается грандиозный выезд на ближайшую полноводную реку под великомудрым названием Ангара, – продолжал Артур описывать их будущую прогулку. – Не забудь с собой взять всё необходимое, суперкупальник от какого-нибудь кутюрье или хотя бы коротенькое платьице, чтобы ноги успели загореть.

– Что? – спросила Даша. – Мы действительно поедем на реку?

– Да, моя сеньорита, – поклонился, размахивая воображаемой шляпой, Артур. – Я же сказал Вам, что готов с радостью выполнить Ваше желание. Разве ты забыла, что я – всемогущий маг?! – Даша невольно прыснула. Прищурившись, с любопытством посмотрела на Артура.

– Завтра наш сосед дядя Гриша нас на машине отвезёт, – пояснил уже серьёзно Артур, – а после обеда – обратно. Так что кроме пары бутербродов, нам ничего и не понадобится. Ты согласна со мной отправиться в маленькое путешествие? Будешь рада оказаться там с таким оболтусом, как я?

– Ну, какой же ты оболтус? – с улыбкой заметила Даша. – Ты действительно маг! Сотворил невозможное и настолько быстро, что, кажется, это чудо.

И глядя восхищёнными глазами на Артура, Даша прижалась к нему, а он обвил её руками. И в этот момент она почувствовала себя так уверенно, будто оказалась в средневековой крепости, крепко защищающей от бурь, неприятных взглядов и колдовства. С Артуром было так надёжно, а его умение никогда не унывать и находить неожиданные решения изумляло её. Даша всё отчётливее понимала, что Артур являлся для неё образцом поиска силы, стремления выстоять в этом трудно шагающем мире.

– Так ты не забудешь завтра про бутерброды? – оторвал Артур её от сладостных размышлений. – Я на столе деньги оставил, купи что-нибудь. Свежий воздух повышает аппетит, а в нашей ситуации – это противопоказано. А потом спать ляжем и проспим голод до вечера.

Даша кивнула в знак согласия. Конечно же, она сделает бутерброды, сварит картошку и прихватит пару луковиц, недавно привезённых матерью с огорода.

– А дяде Грише не будет накладно нас вот так развозить туда – обратно? – вдруг испугавшись, спросила Даша.

– Нет, ему как раз по пути будет.

– Тогда ладно, – согласилась Даша.

На следующий день, едва она появилась, в дверь постучал сосед, помог больному парню сесть в машину и довёз их до берега Ангары.

Наконец-то Даша с Артуром оказались возле кромки плескавшей широкими волнами реки. Раньше Даша не была в этой части берега, граничившей с фабрикой и явно не пригодной для отдыха. Но теперь работал единственный оставшийся от фабрики цех, и воздух был несравнимо чище.

Рыбаки уже облюбовали это место, и, чуть отплыв от берега, охотно закидывали удочки. Несколько парней, устроившись на заворошённом примятой травой пригорке, лежали, подставив пеклу красно-прыщавые бока. Они только раз обернулись, услышав приближающуюся парочку, и тут же забыли про Дашу с Артуром. Да мало ли ещё людей стремилось каждый день вот так где-нибудь прикорнуть у берега и понежиться в отсветах журчащей воды, окунаясь в воздушную прохладу, стойко усмиряющую льющее водопадом солнце.

Даша расстелила покрывало. На одном из его краёв осторожно примостился Артур, а рядом устроилась она, уткнувшись подбородком в его плечо. Даша с восторгом разглядывала посеребрённую капризными брызгами реку, твёрдо упиравшуюся в невысокие береговые бока и трепавшую склонённую к ней траву. А потом неслышно поблагодарила Ангару за право вот так просто наблюдать за сияющими раскатистой свободой волнами, то тихими, то бурчащими, и топчущими полукруглыми ступнями камни. Даша искренне полагала, что без ведома хозяйки-реки к безмятежным берегам никто не смеет приближаться и уж тем более касаться её прозрачной, бурно пенящейся воды.

Артур, напротив, никогда не пленяемый чувствами, не мечтавший далеко вперёд, внимательным взором осматривал берег, чтобы быть уверенным, что они с Дашей находятся в безопасности. Он не испытывал того, ранее привычного ему спокойствия, с которым когда-то ездил купаться или ловить рыбу. Теперь он был не в окружении приятелей, ради него готовых ввязаться в переделку.

Артур не смотрел на мир глазами Даши, тепло и радужно; он представлял жизнь в виде крутых виражей нескончаемых углов и обвалов, где постоянно требуется борьба за существование, где каждый думает о себе и повинуется отнюдь не благородным инстинктам.

Но всё было спокойно. Река мирно текла, рыбаки занимались привычным делом. Стоя в огромных резино-прочных сапогах в холодной воде, орудовали крючками и лесками. Отдыхающие парни жарились без претензий. Даша улыбалась, с упоением глядя на милую, неприхотливо расстилающуюся воду. Радовалась сегодняшнему, счастливо идущему дню, и каждому из мелькавших вдали людей посылала частичку нежности. Уверившись в относительной безопасности их пребывания, Артур лёг, подложив под голову свёрнутую рубашку, и стал рассказывать анекдоты. Однако уже через полчаса ребятам захотелось есть. Даша вспомнила про бутерброды с сыром. Артур отломил часть своего бутерброда и оставил на потом, а оставшуюся половинку съел. Даша старалась откусывать маленькие куски, пытаясь после каждого отложить бутерброд в сторону, но всё-таки не удержалась и съела всё до конца. Через час достали луковицы и, поделив их, стали медленно пожевывать, чуть-чуть посыпая солью, а потом с жадностью засовывая большой кусок хлеба в рот. Еда закончилась. Видя, что Даша всё голодна, Артур вытащил оставленную им половинку бутерброда и отдал ей. Даша сначала оттолкнула протянутый ей кусок, но потом, ощутив на себе спокойный в своей настойчивости взгляд карих глаз, подчинилась, и с немного проступавшим чувством вины доела и ту часть бутерброда, что причиталась Артуру.

Парень сначала молча смотрел на берег, а потом, прижав Дашу к себе, упрямо сказал: «Когда-нибудь, Дашенька, мы с тобой будем есть всегда, как только захотим этого, и наши животы не будут ругаться». Даша, сдерживая слёзы, улыбнулась. В его словах чувствовалась неумолимая твёрдость.

Разве можно было Артуру не верить? И глотки радости пробились сквозь голод.

Молящийся сын материной подруги

Всё лето Вероника Петровна с Дашей жили на даче, в квартире по распоряжению Валерия Матвеевича делался ремонт.

И вот в калитку постучали неожиданные гости. Это были взрослые дети давней материной подруги. Их звали Вадим и Татьяна. Они были немного старше Даши. Татьяна имела уже двоих детей. Вадим же решил поступать на факультет психологии, с чем и прибыл из маленького сибирского города, чтобы сдать документы и подписать договор на обучение.

Татьяна была невысокой, зеленоглазой девушкой с пучком каштановых волос. Длинные, чуть полноватые ноги кокетливо выглядывали из-под спускающейся ниже колен цветастой юбки; а белоснежная блузка-безрукавка подчёркивала яркий загар лица, шеи и рук.

Вадим же, по всей видимости, предпочитал чёрный цвет: и одежда, и сумка, и ботинки его были одного смуглого оттенка, даже Библия, которую он стал демонстрировать во время разговора, была в чёрном кожаном переплёте с мерцающими на обложке золотисто-узорными буквами. Только тёмно-русые волосы немного выделялись на общем каком-то неприглядном чёрном фоне молодого человека.

Появились брат с сестрой некстати, даже не сообщили, что приедут, ни письмом, ни телеграммой. Пояснили, что планировали в другом месте остановиться, но там почему-то никого не застали, хотя договаривались заранее. Адрес тёти Вероники им на всякий случай дала их мать, а там, в квартире, рабочие сообщили, что хозяйка на даче, вот они и заторопились сюда. Вероника Петровна, конечно же, была довольна встречей. Ей хотелось быстрее расспросить о давней подруге, окунуться во времена молодости.

Пару часов гости делились новостями о семье, домашних делах, о том, как поживают родители, а также иные родственники. Даше они заранее не понравились: свалились как снег на голову. Что с ними было делать? «Не будут же они спать на голом полу!» – с раздражением размышляла она. Даша хотела обратиться к соседке, чтобы та за деньги приняла неожиданных визитеров. Но мать остановила её. Она не понимала, как можно детей её давней подруги куда-то отсылать, да ещё предлагать им переночевать за плату.

Вероника Петровна решила, что Татьяна может спать вместе с Дашей. Та же ужаснулась подобной мысли: как можно было находиться так близко с женщиной, которую она видела впервые, да ещё после того, как та поделилась, что приехала, чтобы пройти обследование по поводу какого-то гинекологического заболевания? Дашу бесила бестактность гостей: с болячками решили завалиться в чужой постели. Она тут же настояла на том, что будет спать вместе с матерью, уступив место на кровати Татьяне.

– А почему не получилось остановиться там, где вы раньше планировали? – поинтересовалась Даша, несмотря на глубоко сочувствующий взгляд матери.

– Так сложилось, – ответил Вадим. – Мы договорились с одним из моих духовных наставников, у него здесь дочь живёт, приехали, а никого нет.

– Что за духовный наставник? – живо спросила Вероника Петровна.

– Я принадлежу к группе христиан. Мы ходим к пастырю, беседуем о жизни мирской и духовной. Почили все в грехе. Не веруют. Вот беды везде, несчастья, – начал речь Вадим.

– Как у нас? Православные? – уточнила Вероника Петровна.

– Нет, католическая вера.

– А чем отличаетесь от православных? – почувствовав одну из своих любимых тем, стала допытываться Вероника Петровна.

Вадим начал рассказывать, найдя благодатных слушателей и не забывая вставлять поучения:

– Жить надо по воле Божией. Вот наш пастырь говорит, почему люди ропщут? Сами погрязли в грехе. Не молятся, не живут, как предначертал Господь. Вот я, например, считаю, что нельзя без молитвы ни одного дела начинать, и читать Библию нужно каждый день непременно, – перебирал он заученное.

– Вы вот когда Закон Божий открывали? – обратился он к развесившей уши Веронике Петровне.

– Да когда нам читать-то? – покачала головой она.

– Давайте, я Вам поведаю истины Господни, – продолжал тем временем Вадим, ловко из сумки достав Евангелие.

– Вот она, священная книга. Как в заповеди сказано…

Дашу взбесило. Какая наглость! Мало что приехали, когда никто не ждал. Так ещё и проповеди вздумали читать.

– Смысл Божия величия в том… – тем временем голосил Вадим, продолжая убеждать Веронику Петровну в своей исключительности.

Даша решила предложить Татьяне приготовить ужин. Они ушли на кухню. А после того, как все поели, Вадим, глядя на Дашу, заявил:

– Ты тоже должна присоединиться к вере Божией. Нельзя всё время в грехе пребывать. Неизменно надо очистить душу покаянием.

Даша настолько была поражена самонадеянностью парня, который, как выяснилось, школу едва закончил, а в вуз надумал поступать только к двадцати шести годам и то за деньги. Раньше, видимо, тоже только Закон Божий читал.

– Молодой человек, – строго заметила Даша, – давайте, Вы в другой раз проповедью займётесь.

Вадим немного опешил, но тут же нашёлся:

– Конечно, Закон Божий изучать нужно вовремя, когда душа близка к Богу. А если до этого человек далёк, то помощь ему надо оказывать. Вот я вам с мамой книги оставлю, просмотрите их, потом с пастырем свяжетесь.

Даша хотела ему посоветовать замолчать, но, не желая завязывать словесные баталии с никчёмным человеком, перевела разговор на более важную тему:

– Где спать-то сегодня будешь?

Вероника Петровна предложила отвести гостя к Артуру домой. Даше не хотелось предлагать святошу любимому человеку, но делать было нечего.

Вадим всю дорогу молчал. Даша уже догадалась, что это трусливый человек, наполненный множеством комплексов. Наверняка, ни в детстве, ни в юности он не мог чем-то выделиться и тогда нашёл комфортную для себя нишу – религию, выступающую неким прикрытием, ширмой, за которой скрывались честолюбие и душевная пустота. Благодаря религиозному многословию Вадим пытался хотя бы в чём-то чувствовать себя выше. «Какая мерзость, – думала она, – вместо того, чтобы заниматься делом, читает с собратьями религиозные книги и пытается определить себя, как нечто благочестивое».

Артур удивился появлению Вадима, но после объяснений Даши принял спокойное выражение лица. Прижал её к себе и стал расспрашивать о том, как прошёл день.

На давно расхлябанном от старости диване, недавно отданном соседом Артуру, Вадиму предстояло провести ночь. Артур приготовил чай. И тут, к злости Даши, гость принялся за нравоучение:

– Бог посылает наказание не спроста, любая болезнь, увечье – это наказание, которое человек заслужил. Надо с покорностью принимать это.

– Тогда зачем твоя сестра приехала на обследование? – едва сдерживаясь, чтобы не заткнуть рот грубым словом, спросила Даша. – Пусть бы с терпением и принимала болезнь. Чего лечиться вздумалось?

– Ты не права. Рассуждаешь по мирскому. Нельзя возжелать быстрого излечения, ведь все мученики в царствии небесном. А сестра не для себя лечится, ей детей воспитывать надо.

– Ах! Вот как? – резко отреагировала Даша. – Давай, ты будешь советы другим давать, а здесь лучше помолчишь!

Вадим перестал разглагольствовать, уяснив для себя, что в этом доме не хотят слушать слов божественного свойства. Когда Даша уехала обратно к матери, Вадим прошептал несколько молитв и, с трудом разглядев приготовленную для него постель, лёг, даже не раздевшись. «Ладно, хоть не в обуви», – с сарказмом отметила Даша, узнав об этом.

Каждую следующую ночь в течение трёх ещё суток Вадим приходил к Артуру домой уже поздно, ссылаясь на какие-то дела, и тихо укладывался спать, более не утруждая себя поучительными речами.

– Что-то не приняли его в доме дочери его великолепного духовника. Если они все такие хорошие, почти святые, что ж не пустили своего на ночлег? – возмущённо рассуждала Даша, сидя с Артуром за столом.

Вадим за эти дни ни разу не помыл посуду, из еды принёс только две пачки вермишели и с удовольствием поглощал всё, что готовили Даша и Артур. Ни разу и за водой не сходил, видя, насколько трудно Даше справляться с тяжёлой работой. Вадим предпочитал пользоваться уютом, данным ему хрупкой девушкой, зарабатывавшей своим трудом маленькие деньги, и больным парнем, пытающимся самостоятельно справиться с неудобствами неблагоустроенного дома. И даже когда Даша, возмущённая леностью непрошенного гостя, попросила его подладить осевшую под напором студёной зимы дверь, Вадим широко открыл рот, подняв полные удивления глаза. «Видимо, не к лицу знатоку религиозных заповедей заниматься столь непочётной работой», – сделала вывод Даша и с нетерпением ждала, когда святоша уедет.

Вадим написал заявление в вуз, заплатил деньги, а на вопрос Даши, почему он не попытался поступить сам, ответствовал, что немногим дано получить такую милость свыше. И Даша подумала, что так мог говорить только недалёкий человек, всю жизнь пристраивающийся за деньги родителей. То, видно, была плата за расплывшуюся в душе убогость.

Дрова

Беря свои права, постепенно наступала зима.

На еду денег не хватало, одежда износилась. Вспомнив школьные уроки труда, Даша попыталась сшить необходимые вещи, заставив тарахтеть старую зингеровскую машинку. В результате у Артура появились брюки и рубашка; с премии, неожиданно полученной матерью, Даша приобрела единственное за год платье. Но дрова… Они стоили очень дорого. Где взять огромную сумму на дрова? Полностью отдать материну зарплату? Но тогда на что есть, чем платить за проезд в общественном транспорте? Про оплату света, коммунальных услуг и налогов Даша даже не думала. Как выжить?

И тогда Вероника Петровна обратилась к своим подругам. Тётя Лена дала пятьсот рублей, выговорив, что могли бы и на свои деньги прожить. А вот тётя Наташа заявила, что Даше стоило бы поменьше есть шоколад, да и мороженое не покупать, вот и скопила бы. И вообще, Даша стипендию получает, а раньше студенты на одну стипендию жили. Но то было раньше… Да и без «драгоценных» сладостей Даша не могла бы справиться с огромной нагрузкой.

Вероника Петровна плакала навзрыд, получив отказ подруги. И вдруг вспомнила, что в течение многих лет выполняла её прихоти. Лечила всех подряд родственников тёти Наташи и денег за работу не брала, считая оказываемую ею помощь долгом дружбы. Теперь, всхлипывая, недоумевала, почему подруга так холодно отнеслась к ней? Даша тут же вставила, что не раз предупреждала о чёрствости этих людей. Но не хотела мать верить дочери и сейчас.

Муж тёти Наташи хорошо зарабатывал, работая на лесовозе. И, разумеется, тёте Наташе, жившей в частном доме, и всем её многочисленным родственникам дрова доставались бесплатно. Однако когда Вероника Петровна попросила привезти их в долг или хотя бы без коммерческой накрутки, тётя Наташа посоветовала: «Идите в горторг, берите государственные дрова, а не у частников» и выпроводила подругу ни с чем.

Даша, улучив свободную минутку, побывала в горторге, там пообещали привезти дрова дешевле, однако через три месяца после поданной и оплаченной заявки. Но денег у них не было. Да и зима ждать бы не стала. В государственном учреждении пояснили, что заказов и так много.

Вероника Петровна обратилась к Лере. Но та сказала, что ей самой нужны деньги: они с мужем недавно приобрели новую машину и ещё не выплатили кредит. То была отговорка. Три брата Леры регулярно отдавали ей часть своих денег, и она уже не знала, куда бы их потратить, покупая множество безвкусных, но дорогих безделушек. Когда её попросили помочь ближнему своему, как предписывал один из красочных религиозных постулатов, в том числе воспеваемых Лерой, она решила придерживаться иного правила.

Конечно же, существовала ещё возможность обратиться к отцу. Однако смущало то, что в этом году он для них не передал денег. Почему он так поступил, Даша могла только предположить. Видимо, узнал, как мать распорядилась деньгами, выделенными прошлым летом.

Но веря, что как бы родители не поссорились, они не должны были забыть о своём ребёнке, Даша надеялась, что, если мать попросит у отца денег, пообещав их больше не переводить на всякую ерунду, то он не позволит им бедствовать. Однако Вероника Петровна вернулась с пустыми руками, пояснив, что бывший муж не желает поддерживать их материально. Так что, заверила мать, нужно рассчитывать на свои силы.

Даша хотела, чтобы Артур переехал жить к ним, но он отказался. Да и мать воспротивилась такой идее. «А вдруг он приведёт туда своих приятелей? – наговаривала она Даше. – Ты хоть знаешь, с кем он общается? Проболтается кому-нибудь, что у нас есть в квартире, время, когда приходим и уходим, того и гляди, последнее утащат».

Был ещё один выход из сложившейся ситуации. Мать могла сменить работу. В конце девяностых с невероятной быстротой стали появляться частные клиники, в особенности стоматологические кабинеты. Так что Вероника Петровна могла воспользоваться приглашением кого-либо из старых знакомых. Даша давно пыталась уверить мать, что нужно было рискнуть, так как их нынешних доходов не хватало даже на них самих, не то что на Артура.

Но мать и слышать не хотела о каких-либо переменах, ведь она привыкла к своей районной поликлинике, да ещё считала, что идти в услужение к частникам – это сомнительное предприятие, и пускаться в такие авантюры не стоит. И зарплату могли не выплатить, и уволить в любой момент, да мало ли что там ещё могло случиться, а тут она всех знала, всё было по ней, а за большой зарплатой никогда не гналась. И не хотела предпринимать резких перемен в своей привычной размеренностью жизни.

Холод наступил ещё в октябре, сейчас же шёл заснеженный ноябрь. Даша с Артуром усиленно экономили дрова. Невзирая на недовольство матери, все выходные Даша проводила у Артура. Устроившись среди тёплых вещей на кровати, укрывшись, чем могли, ребята с трудом согревали друг друга. Артур вполголоса сообщал Даше очередные, прибывшие с телевизора, новости, а Даша без умолка рассказывала о проделках детсадовских малышей.

В конце концов, Вероника Петровна предложила Артуру переехать жить к ним, но он отказался.

Угроза замёрзнуть заставила Артура сломать забор в огороде: разрубленные доски пошли в печь. Сидя у Артура дома, Даша стягивала рукава пуловера вниз, чтобы прикрыть замерзающие ладони и с неимоверным упорством читала заданные книги, поминутно ёжась от надвигавшегося со всех сторон холода.

Вода, стоявшая у порога, за ночь успевала покрыться льдом. Из щелей окон и входной двери дуло; Даша тщетно пыталась заткнуть их ватой и старыми тряпками.

Все деньги ушли на еду и уже давно. Приходилось довольствоваться хлебом с кипячённой водой либо кашей и сменяющей её китайской лапшой. Сосед Артура, оказывая посильную помощь, раз в месяц забрасывал ведро картошки. И тогда Даша к всеобщей радости, варила суп или стряпала картофельные оладьи.

И вот когда самые рациональные средства получения дров исчезли, Даша вознамерилась прибегнуть к последнему, не жизнестойкому способу, лихорадочно возникшему в голове: она решила пойти в церковь. Ей не нравилась Лера, но там служил её брат – священник, и Даше верилось, что хотя бы он может дать денег взаймы.

Отец Пафнутий читал проповедь: как будто нарочно речь шла о заботе о ближнем своём. Священнослужитель снисходительно глядел на поверженные головы старух и случайно заглянувших прохожих. Люди стояли смирно, покорно внимая словам.

Закончив проповедь, отец Пафнутий стал приближаться к выходу и едва не толкнул Дашу, желая промахнуть мимо старух, прытко ищущих губами его благословение.

Даша окликнула его. Отец Пафнутий, бывший когда-то просто Петькой, на что ещё указывали его руки с неподстриженными ногтями, в силу теперешнего сана зацелованные старухами, остановился. В те времена, когда он был пареньком-пэтэушником, бывал в доме её деда, он в шутку называл Дашу своей невестой. Подвергнутый грубому воспитанию жёсткой мамаши, для острастки хлеставшей детей даже тогда, когда они уже достигли совершеннолетия, стал священником. И теперь Даша упрямо надеялась, что он выслушает её.

Она представилась. Петька, ныне учившийся в духовной семинарии, а ранее в армии работавший портным в соответствии с профессией, полученной в ПТУ, сделал вид, что не узнал её. Ещё бы, теперь он был солидным человеком.

Даша, не умевшая просить и брать в долг, робко рассказала о своей проблеме. Нужны дрова, очень нужны.

– Но я не занимаюсь доставкой дров, – быстро отрёкся отец Пафнутий.

– Но, может, Вы как-то поможете? Вы ведь любили моего деда, ходили с ним в лес по грибы, были у него дома. Помогите деньгами. Я Вам буду выплачивать понемногу.

– Хм, – усмехнулся отец Пафнутий. – «Причём тут упоминание о детстве? – неторопливо размышлял он. – Да мало ли у кого я был в гостях, пока пацаном ходил? Когда-то по требованию матушки я и свиней растил, и корову доил, и сено по пол-лета косил, и навоз убирал – хлев чистил. Но кто я теперь! А она лишь простая девушка, и с чего-то решила вдруг мне рассказать, что раньше было. Да я уж забыл всё».

– Извините, но я не помню Вашего деда. Да если бы и помнил… Я по велению Божьему во многих домах бывал. Меня очень многие знают и почитают. И вам не предстало со столь низкими просьбами обращаться к служителю церкви.

– Но помогите, как человек, – взмолилась Даша, все больше обволакиваясь чувством чужого предательства, смешанного с раздражением и тошнотой.

– Я не касса взаимопомощи, – звонко произнёс священник, – и денег у меня нет. Я их все в доллары перевёл. Вы вот не знаете, а я совсем недавно сделал ряд крупных приобретений, автомобиль, земельный участок. Теперь вот коттедж строю. В общем, и так изрядно потратился.

Самовлюблённый, покорно радующийся своей приятной денежной работе человек, чуть колыхнув длинными полами монашеского платья, огромными шагами заторопился в архиерейский дом.

Даша стояла, словно побитая. Она не знала, как придёт домой к больному парню, что ему приготовит поесть, точнее, из чего. Она так надеялась, что знакомый священник не откажет в помощи. Куда ещё идти, если и здесь оттолкнули, у дверей храма?

Даша вернулась домой и рассказала матери, смешивая слова со слезами, о встрече с Петькой – отцом Пафнутием.

– И как ты ещё эту благочестивую Леру принимаешь? – накинулась она на мать. – Они врут, всё врут о своей вере, о помощи ближнему. Они корчат из себя святош, а сами… Коттеджи строят и на мерседесах ездят. Священнослужители твои любимые, – выкрикивала укоризненные слова Даша, пытаясь вырвать душившее её чувство омерзения.

Вероника Петровна расстроилась. Ей было обидно и за Дашу, и за веру. Как-то не так получалось, как предписывал Новый завет.

Немного успокоившись, Даша решила отправиться к Артуру, заявив матери, что останется у него до утра. Если уж им и придётся замёрзнуть в эту ночь, значит, так суждено. Мать недовольно промолчала, считая, что Даша всё же преувеличивает, рассказывая, что у Артура совсем не осталось дров…