Текст книги "Равнодушие Роман-исследование"

Даша села, обняла руками колени и улыбнулась. Может, ещё что-то случится прекрасное? Теперь она отчётливо понимала, что за последнее время успела сильно привязаться к этому парню, постоянно думала о нём, ждала улыбку…

Даша забралась под фыркающий фонтаном душ, затем накинула лёгкое домашнее платьице и, оказавшись в комнате, выглянула через бледно-серые шторы на улицу.

Старушки привычно расселись на лавочке и вели оживлённый спор, а мальчишки гоняли мяч, целясь в проём между гаражами.

Всё было как всегда: местами тень, а дальше солнце. Бледные с размазанной по лицу краской двухэтажные отсыревшие дома; подмигивающий весёлым глазом и шуршащий вздыбленной коркой асфальт.

И тут вдруг Даша увидела Серёжу, идущего в магазин, в руках у него была хозяйственная сумка. Не удержавшись, Даша открыла дверцу балкона и, сливаясь с дыханием ветра, окликнула парня.

Серёжа остановился, посмотрел вверх и одарил Дашу солнечной улыбкой.

– Мне подняться? – спросил Серёжа, размышляя, правильно ли будет принят поступок его родителями. Она махнула рукой, и Серёжа открыл дверь подъезда.

Минуту спустя он был в квартире. Даша кинула «привет» и спешно скрылась в ванной, чтобы подкрасить ресницы и переодеть платье.

Серёжа огляделся, разулся, прошёл в зал и, усевшись на диване, взял с журнального столика газету.

– Ты прямо как отец семейства после работы, – заметила, появившись, Даша. Розовощёкая, с сияющими глазами.

Серёжа отложил газету в сторону.

– Как твоё настроение? Выспалась сегодня? – спросил он.

– Да, сегодня попозже встала. Но это ведь не так уж важно было, что вставать надо было рано. Нам же хорошо там было, правда? – с нежностью в голосе сказала она.

– А что полезного? Мне – собирать и разбирать часы, а тебе на машинке строчить, – пробурчал он.

Но Даша была полна только радужных воспоминаний о прошлом месяце.

– Чай-то у тебя есть? А то я дома не завтракал, – указал он.

– Сейчас, – очнулась Даша и поспешила на кухню.

Она с гордостью вынула блюдца и чашки, в вазочку насыпала конфет, заварила и разлила чай. «Просто как настоящая хозяйка для своего мужчины», – подумала. Впервые так Даша мысленно назвала Серёжу. Все с утра до вечера твердили, что она нравится ему. И только сегодня она признала его своим.

В чём-то они были похожи – целеустремлённостью, хорошим воспитанием и развитым интеллектом, а в чём-то дополняли – Даша мягкостью и терпимостью, а Серёжа уверенностью в собственных силах и прагматичностью. Сочетание было удачным.

Даша принесла чай. Серёжа стал с наслаждением поглощать конфеты, то и дело заглядываясь на юную хозяйку – с тёмно-синими горящими глазами, с волосами, завитками разбросанными по плечам.

Но и Даше было приятно наблюдать за ним. Она знала, что Серёжа весьма капризный молодой человек. Он мог часами ворчать по глупому поводу, но его сердитость умиляла. Сегодня Серёжа, кажется, был доволен.

– Родители на работе? – поинтересовался он.

– Да, – кивнула Даша, ласково улыбаясь, а потом присела рядом и стала с восхищением рассказывать об отце и матери.

Серёжа одобрил профессиональный выбор Дашиных родителей. А потом немного поведал и о своих. Его отцу поручили возглавлять отдел в одном из административных учреждений, руководить многими людьми, и он гордился этим.

– Ты-то кем хочешь стать? – перебила его Даша. И Серёжа с упоением стал расписывать об открывшейся сейчас возможности начать своё дело.

Даша улыбалась. Ей нравилось находиться рядом с этим немного самовлюблённым человеком, но в то же время разумно рассуждающим о своём будущем.

Включили телевизор. Серёжа сам выбрал, что смотреть, но продолжал при этом говорить на излюбленные темы. Даше нравилось всё, что он делал, а сейчас, у неё дома, вкупе с поглощением шоколадных конфет, критиковал политические взгляды демократов. Она то просто соглашалась с ним, то дополняла, но ей было глубоко всё равно, что происходит в стране, в мире, ей было хорошо здесь и сейчас.

И Даша прижалась к Серёже, чем его приятно удивила. Ещё бы! Наконец-то девчонка, для покорения сердца которой он приложил немало усилий, нежна с ним. Блаженные лавры победителя заставили его расплыться в улыбке. Серёжа забыл про политиков и одной рукой обнял Дашу, а другой стал медленно перебирать её длинные волосы. Даша подняла на него счастливые глаза и улыбнулась. Он обхватив её за талию и принялся целовать в щёки, в губы, в волосы. И не уставал дотрагиваться до этой девочки, полной жизни и любви. Он желал её, но тут же призвал себя контролировать ситуацию. Сейчас нужен был трезвый ум, и достаточно было лёгких прикосновений.

Приятно было вдыхать запах её кожи, прислушиваться к чёткому биению сердца и ощущать теплоту губ, таких страстных и упрямых, невинных и в тоже время полных стремления отдаться.

Даша принимала Серёжу таким, каким он был, если и пыталась его воспитывать, то делала это мягко, ненавязчиво, и ему невольно хотелось ей угодить. Она не была похожа на его мать, всегда громко говорящую и любящую шумные вечеринки. Даша была другой, с ней можно было рассуждать на любые темы. Она не заводила скандалов, была чуткой и не скупой на эмоции, её внутренняя сила невольно завораживала.

Он прижал Дашу к своей груди и продолжал нежно целовать. А потом вдруг поднял и стал кружить, наслаждаясь её звонким смехом.

Время учащённо шло. Вскоре с работы должна была вернуться Вероника Петровна, и Серёже надо было уходить. Через день он должен был уехать отдыхать к бабушке с дедушкой. И с Дашей мог увидеться только осенью.

Серёжа возвращался домой, унося с собой возбуждающие воспоминания о прошедшем дне. А Даша, обняв подушку, надеялась на будущее – тёплое, милое, объятое страстью и наполненное яркими событиями. Она снова проникновенно ждала сентябрь.

Хвастовство

В июле, как было заведено, на день рождения Вероники Петровны пожаловали её главные подруги – тётя Наташа и тётя Лена. И вручили очередной ненужный подарок – вазочку для цветов, хотя у Вероники Петровны их уже было четыре, преподнесенные теми же подругами в предыдущие годы.

Даша не хотела огорчать мать и помогла накрыть на стол. Вероника Петровна была воодушевлена. Ещё бы. Её дочь теперь ходила влюблённой, совсем, как взрослая. Точнее, она нравилась одному парню… Он хорошо учится, серьёзный, деловой. Что могло быть лучше? В общем, мать с радостью хлопотала на кухне, пребывая в наилучшем настроении.

Даша была её надеждой, её опорой и помощницей. «Как здорово, что дочка подрастает, скоро поступит в институт, а там и внуки появятся», – мечтала Вероника Петровна и жаждала своей радостью поделиться с подругами. Ведь они давно уже являлись спутницами её жизни, им известны все её тайны и переживания. Она им доверяет.

И как только они прибыли, Вероника Петровна, приступила в красках расписывать Серёжу:

– Он переехал с родителями в наш город и попал в Дашину школу… Он так хорошо задачи решает, не то что их мальчишки… Они с Дашей вместе контрольные теперь делают… Он из порядочной семьи… Симпатичный… Впрочем, я вам сейчас его фотографию покажу.

И Вероника Петровна достала фотографию Серёжи. Тётя Лена оценила:

– Да, славненький.

А тётя Наташа прошипела:

– Лучше б дочь варить научила, чем с парнями забавляться.

Вероника Петровна, не замечая злобных слов и завистливых взглядов, продолжала твердить о дочери; поделилась и своими планами насчёт Дашиного поступления в институт.

– Нечего по вузам бегать, пусть работать идёт, – посоветовала тётя Наташа.

Вероника Петровна добродушно ответила:

– Но кем же? У неё же нет образования.

– Можно полы мыть или посудомойкой устроиться, – указала тётя Наташа.

Даша невольно усмехнулась: «Что-то своим детям она такого не предлагает. Оба у неё на шее сидят, нигде не работают и не учатся». Но вслух ничего не сказала, лишь с ненавистью взглянула на тётю Наташу.

Вероника Петровна продолжала ворковать о своём, так и не поняв, что раздражает подруг…

Одиннадцатый класс

Сентябрь наступил. Даша надеялась встретить Серёжину улыбку, пылающие восторгом глаза. Да и по книгам, урокам она тоже соскучилась. Кроме того, это был последний год учёбы в школе, и Даше он виделся несравнимо ярким.

Она уже редко вспоминала Артура. Казалось, что он промелькнул дымкой по утру и растаял, будто ничего и не было, а те моменты, что их связывали, остались в прошлом. В её мыслях прочную позицию занял другой человек…

На школьном дворе классы выстроились в ряд, ожидая поздравления директрисы. Даша, посматривала по сторонам, надеяясь, что Серёжа не задержался на отдыхе и она сможет его увидеть уже сегодня.

Действительно, он появился. Но поздоровавшись с Дашей, сделал вид, что она такая же его одноклассница, как и все остальные. Даша была разочарована. «Неужели он всё забыл? А, может, потерял интерес к ней?» Даже подумать о таком было страшно.

Но линейка закончилась, а разговор с Серёжей так и не состоялся. В том же порядке пролетело ещё несколько дней. Даша постоянно наблюдала за Серёжей, но не встретила ни улыбки, ни тёплого взгляда.

Учебный год почти не отличался от предыдущих, только всё чаще ходили разговоры о поступлении в вуз. Девчонки собирались пойти, кто в медицинский институт, кто в педагогический, но непременным фаворитом был экономический. Даша любила историю, но путь на желанный факультет был закрыт незнанием английского языка.

Мнение завуча по учебной работе, высказанное на родительском собрании в начале года, удивило и расстроило:

– Готовьте деньги, ваши дети со школьными знаниями никуда не попадут.

Родители не ожидали подобного поворота событий и призадумались. О том, что введено ещё платное образование, знали, но живых примеров не видели, то были знакомые знакомых. Ребята надеялись на собственные силы. В результате все, кто решил поступать в вуз, пошли на курсы при каком-нибудь институте либо начали заниматься с репетитором.

Даша решила посещать курсы в пединституте, по окончании которых можно было досрочно, уже в мае, сдать вступительные экзамены. Такая подстраховка её вполне устраивала, да и учиться на курсах было интересно.

Серёжа активно занимался с репетитором. И к Даше не подходил. Не выдержав странного поведения некогда влюблённого парня, она решила спросить напрямую:

– Что с тобой? Почему ты стал со мною другим?

Серёжа улыбнулся, как в былые времена, но затем серьёзно ответил:

– Раньше ты мне нравилась, очень нравилась.

– А теперь?

Серёжа неторопливо посмотрел на Дашу, а затем перевёл взгляд на учебник. Разговор был закончен, и ответ был ясен из короткой фразы в прошедшем времени.

Только вот почему Серёжина любовь прошла? Что послужило причиной? Даша не понимала. Не ругались, не ссорились и не вместе.

Оставив Серёжу одного, Даша с грустью вспомнила материн день рождения, и её премилое воркование о Дашином светловолосом поклоннике. Стало больно.

«Матрёнин двор»

Теперь на уроках литературы изучали, главным образом, произведения о репрессиях и трудном советском быте. Однако Даше понравилось только одно из них – «Матрёнин двор» А. И. Солженицына. Эта повесть освещала жизнь не политических заключенных, арестованных НКВД, сосланных и расстрелянных, а описывала судьбу простой русской женщины, всю жизнь проработавшей в колхозе, и ничего, по словам писателя, не имевшей в доме, кроме грязно-белой козы, колченогой кошки да фикусов.

Литературные критики, а вслед за ними и Наталья Викторовна акцентировали внимание на том, что описываемые автором события датировались пятьдесят шестым годом. Только что отгремели страшные сталинские годы; не так давно закончилась война. Время, когда жила и трудилась Матрёна, приходилось на эпоху социализма, вот и выходило, что именно тогда и существовали законы, обеспечивающие преимущественно убогое существование.

Автор описывал скудные запасы Матрёны, мизерную пенсию и отсутствие заботы со стороны государства, на которое та всю жизнь проработала. Однако Дашины одноклассники недоумевали, почему горестный образ существования советского человека связывался именно с послевоенным временем? Теперь, в постперестроечные годы, обременённые лозунгами о демократии и рыночной экономики, многие жители находились в аналогичных условиях, и при том не в Богом забытой деревне, а в областном центре. Люди также честно работали, также получали мизерную зарплату, также, порою воровством, обеспечивали себе возможность существования.

Многие жили не лучше той самой Матрёны. Как не нужны были эти люди советскому государству, так не стали они нужны и после его крушения.

Какое оно, будущее?

Политические события в стране не могли не отразиться и на буднях простых людей. В городе не было ни демонстраций, ни пикетов, ни тем более автоматов и танков, пущенных орудиями на мирный народ, даже если этот самый народ являлся депутатами. Это в Москве, Санкт-Петербурге и в некоторых других городах центральной России шла волна бурных выступлений. А здесь, в Сибири, жители наблюдали за всеми событиями только по телевизору и обсуждали их.

Нередко подобные беседы проходили и в Дашином классе.

– Вот Жириновский совершенно правильно говорит. Коммунисты всю страну развалили и убирать их надо, – выступил с обвинительной речью Ваня, воспользовавшись переменой между спаренными уроками литературы. Он давно интересовался политикой и с жаром принимал участие в дискуссиях о будущем страны.

– Но Жириновский всего лишь игрок, ему и коммунисты мешают, и демократы. Он вообще неизвестно куда страну может завести, – возразила Наталья Викторовна. – Представьте себе, что было бы, если бы Жириновского избрали президентом. Он бы сразу решил новые земли завоёвывать. Помните, как он предлагал присоединить к России Индию и другие территории вплоть до Тихого океана?

– Он ведь и правильные вещи говорит, – не унимался Ваня.

– Но нельзя же все слова депутатов воспринимать как истину в последней инстанции. Это глупо, – подключился к разговору тихоня Саша. – Все политики говорят красиво. Все предлагают улучшить жизнь простых людей. И якобы видеть свою страну процветающей, а на самом деле они хотят только одного, чтобы их избрали. А как только становятся депутатами, то сразу забывают о том, что обещали, и поступают так, как им выгодно. Надо сегодня быть с коммунистами – примкнут к коммунистам, власть поменяется – и они уже в среде демократов, а то могут и какую-нибудь религиозную партию создать. Смотря по обстановке.

– Вот, вот. Я тоже согласна. Выберут их, а они только и думают, как в Москву переехать, квартиры, машины им бесплатно предоставляют, зарплату огромную. Ради этого они и стремятся стать депутатами. А вовсе не о людях думают, – поддержала Сашу и взбалмошная критиканка Света.

– Но так нужно слушать, кто что говорит. И выбирать надёжного человека, – возразил, деловито поставив на пояс руку, Ваня.

– А как ты узнаешь, кто из них не врёт? Ты же лично с каждым претендентом на должность не сможешь познакомиться. Он тебе наплетёт с три короба, ты поверишь, проголосуешь за него, а потом он и забудет, что обещал, – наступал Саша на громогласного Ваню, не давая тому даже на минуту почувствовать себя правым.

– Но ведь если он обманщиком окажется, – с улыбкой возразил Ваня, – то его уже на другой срок не выберут, – и самодовольно посмотрел вокруг. – Депутаты же это понимают, значит, будут держаться за место.

– Да они за свой срок столько всего получить успеют, что им без разницы будет, выберут их ещё раз или нет, – отпарировала Света.

– Правильно, – подключился к разговору неказистый троечник Митя, – потом новых выберем, и им опять же квартиры в Москве надо давать.

– А я считаю, – наконец-то решила высказаться Даша, – что нужно всё равно ходить на выборы. Только прежде чем за кого-то голосовать, прочитать их программу.

– А я что говорил! – воскликнул Ваня. – Надо полагать, что не все только ради переезда в Москву депутатами стать хотят.

– Подожди. Я ещё не договорила, – прервала его Даша. – Нужно не слепо верить в то, что они расписывают в своих замечательных речах, а смотреть, есть ли в их программах конкретные предложения по реформированию страны. То есть не нужно только на лозунги обращать внимание. А потом, конечно, когда уже человек станет депутатом, следить за его работой, будет он что-то делать или нет.

– Только ребята, неужели вы думаете, что у наших депутатов есть конкретные программы? – снисходительно глядя на подопечных, заметила Наталья Викторовна. – Отнюдь. У них только пустые обещания.

– Но, может, они не хотят раскрывать своих планов, – предположил Ваня.

– Вот, вот, думают переделать страну. И не знают как, – сыронизировал Саша.

– Да, конечно, понятно, что социалистический строй нужно менять. Но вот в какую сторону, пока остаётся неясным. Никто же никакой конкретики не даёт, все только прошлое ругают, – подтвердила всеобщее мнение о смутности проводимых преобразований Даша.

– Да что там говорить, – возразил воодушевлённо Ваня. – Вот на Западе как люди живут! Старики на пенсию по Европе путешествуют. Денег, видать, некуда девать. А у нас ждут, когда ещё рубль добавят к очередному празднику.

– Но, может, и у нас пенсионерам когда-нибудь будет вольготно, – с надеждой сказала Даша.

– У нас в стране никто работать не любит. Вот поэтому ничего и нет. Ни товаров на прилавках, ни возможности куда-либо съездить отдохнуть, – продолжил критику Ваня.

– Неправда. Что, у нас все лентяи, что ли? Вот сколько и заводов, и фабрик построено. И учителя у нас трудятся, столько на нас времени тратят. Правда, Наталья Викторовна? – обратилась Даша к любимой учительнице.

– Только сколько этим учителям платят? – опять заспорил Ваня. – Копейки получают. А надо так, кто хорошо работает, тот и должен хорошую зарплату получать, а кто лентяй – гнать его куда подальше. А у нас всех пьяниц на работе оставляют и ещё уговаривают. А им что? Никакой бы частный собственник не держал у себя такого работника, а государство всем зарплату выдаёт.

– Я согласна, что таких выгонять надо, – кивнула Даша. – Но зато у нас каждый может работать там, где хочет, главное, чтобы желание было и образование соответствующее. А в Америке, говорят, безработица, многих с работы выгоняют и заставляют переучиваться.

– И правильно. Раз профессия его уже устарела. Вот вы, девчонки, долбите на изживших себя машинках тексты, а скоро везде компьютеры стоять будут. Так зачем же вы с такой специальностью нужны будете – «секретарь-машинистка»?

– Да, ты прав, наверное, – робко сказала Даша.

– И потом, кто работать хочет, тот никогда без работы не останется, – строго пояснил Ваня.

– Вот это действительно так, – подтвердила Наталья Викторовна.

– А разговоры о безработице, которую якобы нужно бояться, – это всего лишь происки коммунистов, – продолжал Ваня. – Они ведь всё по-старому оставить хотят, вот и выдумывают что-то. Да в Америке тем, кто не работает, пособие выплачивают. У нас если такое сделают, лентяи только обрадуются. Сиди дома, да ещё тебе деньги будут выдавать. Рай, да и только. – И Ваня с гордостью посмотрел на окружающих.

– Может, и так, – нехотя согласилась Даша.

Безусловно, она мечтала, чтобы и в России тоже всем, кто хорошо трудится, платили достойную зарплату, а не такую как сейчас, например, у её матери-врача; чтобы не было так называемого «потолка», выше которого повышать зарплату на государственных предприятиях и в государственных учреждениях нельзя. Несправедливо и то, что учителя получают совсем мало. Люди институт закончили, а зарабатывают меньше рабочего на заводе. Но что такое безработица, Даша, как и её одноклассники, плохо себе представляла. «Неужели в Америке выдают деньги всем лоботрясам? – размышляла она. – Так зачем им, действительно, работать? Будут бездельничать».

Даша никак не могла понять, что происходит в стране, кто прав, и что нужно делать. И ей очень хотелось также, как когда-то открывший путь в историю учитель, уметь определять, куда и почему движется государство, и что ждать от будущего. Предстояло научиться делать анализ событий, приходить к верным выводам.

А пока Даша только находилась в этой действительности смущающих перемен девяностых.

Гром от встречи

Долгожданная осень не принесла радости. Серёжа почти не замечал Дашу. А порою вёл себя странно: как в былые времена. То при ответе у доски смотрел на неё; то шутил, как будто невзначай прикасаясь к её волосам или задевая рукой тетрадь. Бывало, и ревновал, крутясь возле её парты, как только Даша заговаривала с кем-то из одноклассников.

Она успела привязаться к Серёже и частенько скучала без него. Нередко вспоминала и Артура, однако свою страстную любовь к нему считала безрассудством двенадцатилетней девочки-подростка, не понимающей, за что нужно любить мужчину.

Если с Серёжей Даша чувствовала себя уверенно и комфортно, то Артур заставлял её сердце биться от страха, от ощущения своей непривлекательности; и от этой боли сила страсти только возрастала. Серёжа за год сумел утихомирить и ослабить чувства к Артуру, но по-прежнему не давал Даше возможности отвязаться от мысли быть рядом с человеком, проникшим в её сознание ещё на пути к взрослению. Артур был далёкой и недоступной звездой.

Но однажды, по дороге домой, Даша заметила вихрастую тёмноволосую голову. Артур кивнул ей и протянул руку. Даша растерянно смотрела на него, не в силах вымолвить и слова. Он стал выше ростом и чуть шире в плечах.

– Привет, – наконец, выговорила Даша и улыбнулась, но пожимать его руку не стала, не парень же она в конце концов.

Артур почувствовал неловкость из-за её отказа. В общем, он не знал, что делать, как быть. Вроде бы перед ним стояла та же его одноклассница. Но это была и не совсем она. Даша повзрослела, превратившись не в тоненькую, не в пухленькую, а в самую что ни на есть хорошенькую девушку. Им было уже по шестнадцать. Стареющие Ромео и Джульетта.

Они шли вместе, Артур задавал Даше вопросы, а она, не переставая волноваться, отвечала. Так много хотелось рассказать. Но день, как ему и было предназначено на закате года, начал закругляться. Артур, проводив Дашу до дома, ничего важного не сказал и убежал.

Оставшись наедине, уже в своей комнате, Даша прижалась к подушке. И, почувствовав себя счастливой, улыбнулась. Любовь к Артуру проглянула как солнышко из детства и заполонила ноющее сердце. «Спасибо, – радостно шептала Даша, – спасибо всем небесным силам за нашу встречу».

А поздно вечером грянул гром: сначала сообщили, что скончалась бабушка Стеша, та самая, что когда-то посоветовала бросить занятия с неблагодарным Вовой; а потом выяснилось, что у отца разбили стоявшую в гараже машину.

На следующий день Даша впервые в жизни поссорилась с любимой учительницей. Через час объявили, что вместо Даши старостой будет другая девушка. Вечером Валерий Матвеевич прямо в подъезде сломал руку, и дочке пришлось вызывать «скорую», чтобы отвезти его в больницу. А мать неожиданно потеряла журнал с записями полученных лекарств и вынуждена была предстать перед начальством, теряясь в оправданиях.

Удары сыпались на Дашу беспрерывно, словно комья удушливого града. Проблемы заполоняли жизнь с быстротой майского дождя, а приятные события и вовсе исчезли с горизонта. Казалось, кто-то мстит Даше за её глупое «спасибо», за встречу с первою любовью – удивительно желанным принцем из вдохновенной жизни-сказки.

«Лунная соната»

«Какая чудная мелодия у «Лунной сонаты»! – не скрывая бурного восторга, делилась своими впечатлениями директриса, обсуждая с Ириной Станиславовной, учительницей географии и одновременно завучем по воспитательной работе, игру симфонического концерта по радио. Даша случайно услышала их разговор в коридоре.

Ирина Станиславовна всегда просила Дашу сыграть что-нибудь на очередном мероприятии. Даша не отказывалась. Ведь она была тем редким ребёнком, которого водили в музыкальную школу, и единственной в этом роде в своём классе. Большая часть ребят имели представление о музыке только с магнитофонных лент. Их родители не стремились тратить деньги на дополнительные занятия, считая это делом хлопотным и бесполезным.

Музыка, пусть на краткие мгновения, объединяла в своём порыве совершенно разных людей: шалунов и тихонь, детей пьяниц и детей обеспеченных родителей, одарённых и глупцов, малышей и взрослых; всех, кому в душу могла проникнуть беззастенчиво яркая искорка звука.

– Что сыграть? – спросила Даша, когда Ирина Станиславовна предложила ей выступить на новогоднем вечере. – Может, «Турецкий марш» Моцарта? – Даша обожала этот темповой марш. Он как раз подходил к весёлому празднику.

– А ты умеешь «Лунную сонату» Бетховена? – поинтересовалась Ирина Станиславовна.

– Да, – быстро ответила Даша и тут же пожалела о сказанном. Она действительно умела играть это произведение, но оно не казалось ей жизнерадостным.

– Ну вот и ладно, – кивнула Ирина Станиславовна, заторопившись по другим делам.

– Но… – попыталась возразить Даша. Какая разница, умеет она или нет играть это произведение! От «Лунной сонаты» веяло холодом.

Однако завуч уже ушла, и переубеждать было некого. «Что они находят в этой мелодии?» – размышляла Даша. Она никогда не понимала восторженных возгласов в отношении медленной, монотонно звучащей и от того мрачной музыки. А других завораживала её простота и спокойствие звуков.

Но отметив, что под Новый год и так много хлопот, Даша решила, что, наверное, так будет лучше, что попросили сыграть «Лунную сонату», а не какую-то более сложную в исполнении мелодию. Тогда бы пришлось ещё готовиться. А тут только повторить.

Накануне праздника участники новогоднего концерта собрались в кабинете труда. Ирина Станиславовна попросила помочь украсить актовый зал. Девочки, два завуча и Антонина Павловна подшивали шторы до самой темноты, неприхотливо беседуя о школьных делах. Директриса обожала Серёжу, частенько помогала ему делать домашние задания, и была рада, что из всех своих одноклассниц он выбрал Дашу. А потому сейчас она с удовольствием расспрашивала девушку о планах на будущее.

И хотя, по мнению самой Даши, от их с Серёжей романа остались лишь следы, она не стала разубеждать приветливую директрису и послушно кивала. Возможно, если бы они с Серёжей помирились, из них и вправду получилась бы хорошая пара. По крайней мере, Даша не хотела ставить точку в их отношениях.

Когда Даша, собираясь на вечер, прихорашивалась перед зеркалом, появилась тётя Лена. И стала ходить вокруг, восхищаясь Дашиным платьем. Даше не хотелось видеть эту женщину. Она боялась, что кто-то может помешать, пусть невольно, её желанию быть рядом с человеком, который своим вниманием превратил её в принцессу, и в объятиях которого она хотела оказаться вновь. Этот день, по её расчёту, был рождён с одним намерением – воплотить в жизнь её мечты.

На новогоднем вечере Даша быстро отыграла «Лунную сонату» Л. В. Бетховена, сделав пару ошибок. Хотелось отвязаться от обещанного обязательства и потанцевать, из-за этого и торопилась.

Потом была дискотека. Даша украдкой поглядывала на Серёжу. Но он оставался невозмутимым и беспечным. Раньше Серёжа танцевал с Дашей, но сейчас ему было безразлично, где она и что делает. Как будто что-то надломилось. То ли тётя Лена сглазила, ведь мать поделилась с ней новостью о новогоднем вечере, то ли «Лунная соната» была неприятным предзнаменованием? Даша не знала ответа на этот вопрос. На душе было тревожно, и хотелось поскорее перелистнуть неприятные минуты.

Только в конце вечера Серёжа подошёл к Даше, накинул на плечи пальто, и всю дорогу, пока они шли до её дома, молчал. Почти не касаясь губами, поцеловал в щёку и ушёл. Поцелуй обжёг нестерпимым холодом, отрешённостью, пустотой. Даши в мыслях Серёжи уже не было, и она поняла это; бесцельно, с горечью в иссохшем горле она стояла у подъезда, а потом заплакала, прижавшись к входной двери.

Переступать порог не хотелось, тянуло забиться в угол, чтобы не отвечать на вопросы матери. Даша с горечью вспоминала минувший, полный предвкушения счастья, день. Надежда разлетелась, не прислушавшись к бурно говорящему сердцу.

В начале января Серёжа и Даша встретились на улице. Случайно. Даша услышала холодное: «Привет». И тут же сообщение:

– Ты знаешь, что Антонина Павловна погибла?..

В первый после каникул учебный день директрису провожали. Гроб, обшитый ярким красным бархатом, стоял в том самом зале, где на окнах висели сшитые её рукой шторы, а из рупора громкоговорителя звучали аккорды непобедимой «Лунной сонаты».

Дашин класс был самым старшим в школе, поэтому ребят обязали обслуживать гостей, готовить поминальный стол и проводить иные обычные для такого дня действия.

Даше было не по себе. Разве могла она подумать, что улыбающаяся директриса, совсем недавно пышущая полной грудью жизненных сил, уйдёт в небытие? И музыка, та неприятная музыка, которой так восхищалась Антонина Павловна, станет последним произведением, что Даша сыграет для неё?

Первая встреча с Серёжей в Новом году была связана с печальным известием; первый школьный день – с прощанием. Череда плохого ряда неустанно преследовала Дашу. Негативные события плотно обвили.

Чтобы там не произошло, Даша решила, что день пройдёт, и неприятные переживания отстанут. Но звуки надрывной «Лунной сонаты» не давали покоя, мучали, резали. «Интересно, при каких обстоятельствах Бетховен создавал её? – подумала Даша. – Может, и в его жизни произошло что-то трагически неизбежное и навеяло ему бессознательное желание сочинить эту камерно тихую, уносящую с собой радость музыку?..» Как это выпало из поля зрения, когда она изучала музыкальную литературу? Почему тогда не спросила?

С того дня Даша несколько лет не открывала ноты всё сокрушающей лавиной «Лунной сонаты».

Чёрные камни

Тёплый голос Натальи Викторовны привычно успокаивал, приводя в мир грёз. И Даша с нетерпением ждала каждого урока литературы, невзирая на то, что российская классика не могла покрасоваться чередой обрётших счастье героев.

Но многие произведения привлекали правдивостью, заставляли задуматься. Как, например, роман А. Жигулина «Чёрные камни». Автор никого не обвинял, а пересказывал факты. Роман был не столько о сталинских репрессиях, сколько о человеческих отношениях. Ведь это с подачи лжецов и завистников ни в чём неповинные люди попадали в тюрьмы и лагеря, это с помощью наветов соседей и сослуживцев человека хватали и допрашивали. Разве при честности и порядочности окружающих могло такое произойти? Не Сталин же всех тащил на расстрел, и не руководитель же государства писал на тысячи и тысячи людей доносы! Хотя систему, действительно, создал он. Но среди простых, невластвующих мужчин и женщин всегда находились те, кто готов был на всё ради должности, денег, славы, жилой площади и даже забавы.