Текст книги "Равнодушие Роман-исследование"

День начался вполне обычно. Даша легко отвечала на уроке и не думала с кем-то ссориться. Но на перемене к ней подошла Оля и стала задираться:

– Ну что, ты теперь в вуз готовишься, да?

Даша не стала отвечать и продолжала внимательно читать конспект в тетради.

– А, теперь молчишь, – всё более язвительным тоном продолжала Оля.

Девчонки собрались вокруг, ожидая приятнейшую сцену «поедания» Даши.

– Теперь тебе и разговаривать не с кем? Вот, доносчица!

– Рот закрой, – не выдержала Даша.

– Ты, с…, сама рот закрой, – скривилась Оля. – Серёжа в тебе уже разочаровался. Хвалиться нечем.

Одноклассницы тихо смеялись, видя, что Даша попалась.

– Я, по крайней мере, с разными типами по закоулкам не хожу, – отпарировала Даша, указав на развязный образ жизни обидчицы.

– Ты на что это намекаешь? – злобно прошипела Оля. – Ты знаешь, что за такие слова бывает? – И грозно надвинулась на Дашу. Та едва успела увернуться, и удар Оли пришёлся по Дашиному платью.

– Ах ты, дрянь, – сказала Даша, готовая дать сдачи. Но тут же услышала до боли знакомый голос:

– Ты, дурочка, за своим языком следи, и руки не распускай на хороших девчонок. Оля не чета тебе.

Даша не могла поверить. Это говорил Серёжа! Тот самый Серёжа, который обнимал и целовал её, который так часто бывал рядом, то словом, то улыбкой поддерживая её. Даша оцепенела. А тем временем Оля уже успела нажаловаться Мише, что Даша замахнулась на неё, и Миша, нашедший предлог, со всей силы толкнул Дашу. Ударившись о стену, она упала. Подскочившая учительница-студентка, возмущаясь, загородила Дашу собой, боясь, как бы Миша не накинулся на одноклассницу снова. Как совладать с парнем, управлявшим классом и никому не подчинявшимся, она не знала.

Даша с упрёком взглянула на Серёжу, но он стоял в стороне, беспечно беседуя с приятелем.

Начался урок. А Даша никак не могла прийти в себя. Девчонки посмеивались, глядя на поверженную Дашу: когда-то она была такой гордой, когда-то она нравилась Серёже, а теперь… Что она представляла теперь?

Даша тупо взялась за книгу. Это был единственный друг в ту минуту. Но язвящие душу мысли не давали покоя. Почему Серёжа так повёл себя? Почему заступился за ту, которая была источником многих обид? Почему встал на сторону беспринципной и подлой одноклассницы, которая частенько строила козни и вешалась на парней, не стыдясь говорить непристойности и ругаться матом? Даша отказывалась поверить в случившееся.

Всё было намного проще. Это в книгах и фильмах мужчины рисовались благородными рыцарями и защитниками. На деле же мужской инстинкт самосохранения был в приоритете. Сыграл он свою роль и сейчас.

Серёжа посчитал неразумным идти против мнения того, кто был у власти. И Даша это поняла. И, правда, кто такая Даша? Ну да, девчонка, которая когда-то была ему симпатична. Да ведь девчонок вокруг много, почти все одноклассницы крутятся вокруг него. Не виноват же в конце концов Серёжа в том, что ей завидуют. Он-то тут при чём?

Только через день, очнувшись от залпа страданий, Даша поняла, что с кончиной директрисы Серёжи остался без защиты. Теперь у Нины Степановны и Миши были развязаны руки, и Серёжа предпочёл быть подальше от девушки, которая им не нравилась, ведь неприязнь к Даше могла распространиться и на него.

Больше Серёжа и Даша не разговаривали. Этот день был концом их некогда дружеских отношений. Серёжино предательство стало ещё одним камнем судьбы, брошенным в Дашу.

Белый медвежонок

Между тем Вероника Петровна активно готовилась отметить семнадцатилетие дочери. А потому поинтересовалась, какой та хочет подарок. Она всегда спрашивала, но просьбы выполняла редко, обычно чем-нибудь их заменяя.

– Я хочу мишку, плюшевого мишку, – сказала Даша.

– Мишку? Игрушечного, что ли? – заулыбалась, удивившись, мать.

Прошло много лет с тех пор, как Даша получила свою последнюю куклу. Через какое-то время перестала играть в куклы, так как жизнь наполнилась новыми увлечениями. Но сейчас Даше хотелось получить игрушку в знак родительской любви.

– Да, мишку, – пылая рассерженным взглядом, подтвердила Даша.

– Хорошо, как хочешь, – согласилась Вероника Петровна. Она была рада тому, что подарок запрашивался такой простой.

– И больше ничего? – все ещё сомневаясь в малой просьбе дочери, переспросила мать.

– А ты способна сделать что-то ещё? – грубо ответила Даша. Она и так пребывала в раздражённом состоянии из-за школьных разборок.

Девчонки наперебой спрашивали, с кем она собирается проводить день рождения, а самое главное, отчего разгоралось их любопытство, пригласит ли Серёжу.

– Нет, – резко отвечала Даша на расспросы недоброжелательниц.

Она не хотела видеть Серёжу. Но правдивость её слов не имела поддержки. Отрицательный ответ Серёжи тоже не принимался всерьёз. Поговаривали, что Даша темнит, и ей готовили новый, как логично предполагала она, гадкий сюрприз.

За неделю до своего дня рождения она появилась в школе в новом синем пальто, прекрасно оттенявшим её глаза. Ненавидящие девчонки посчитали это достаточным предлогом, чтобы приступить к действию. Оля с подружкой Тамарой на перемене тихонечко спустились на первый этаж в раздевалку. И, проскользнув мимо зазевавшейся гардеробщицы, отыскали Дашино пальто, сорвали с него пуговицы, и проделали это с такой злобой, что повредили ткань самого пальто.

Внимательная Даша заметила отсутствие двух девчонок. Остальные Олины приятельницы о чём-то шептались. Через несколько минут Оля с Тамарой появились и под весёлое шушуканье одноклассниц с довольным видом посмотрели на Дашу. Оказавшись в раздевалке, Даша ужаснулась, поняв, что случилось.

Она рассказала матери о том, что произошло. А та воскликнула: «Как же, Даша, ты с девочками ужиться не можешь!» Вероника Петровна была расстроена тем, что нужно было снова просить деньги у мужа, он ведь контролировал все расходы.

Валерий Матвеевич велел купить для Даши пальто, но потребовал, чтобы жена сходила в школу и разобралась в случившемся. Вероника Петровна своим походом ничего не добилась: новая директриса, которой стала учительница химии Татьяна Петровна, заявила, что нет каких-нибудь доказательств, кто это сделал, а уж поверить, что такое совершила Оля, такая милая и послушная девочка, тем более нельзя.

Если бы Вероника Петровна действовала с умом и потребовала бы компенсацию за испорченное пальто, так как именно школа должна была нести ответственность за сохранность вещей, сданных в гардероб! Но Вероника Петровна настаивать не стала, она пожалела гардеробщицу, с которой бы стали взыскивать деньги. Да и вообще отстаивать свои права или интересы дочери она не умела, уступая наглости и безответственности чужих людей.

Девиз Вероники Петровны остался тем же и после этой истории: если ничего плохого человеку не делаешь, то и он к тебе относится со всем уважением. Поэтому, придя домой, она накричала на дочь, обвинив её в испорченном пальто. Ведь у других же пальто не резали, следовательно, дочка чем-то не угодила девочкам, кого-то обидела. В эту минуту Даша ненавидела мать.

После той ссоры прошло два дня, так что гнев дочери ещё не успел затихнуть. Даша уже не думала жалеть мать.

– Больше всего я хочу, чтобы твоих подружек на моём дне рождения не было. Я их ненавижу, ненавижу! – кричала расстроенная Даша. – Могу я хотя бы раз свой день рождения провести нормально?

Мать недоумённо пожала плечами. Она прекрасно знала, что дочка по какой-то непонятной для неё причине не жалует её подруг. А они почти что родные люди.

– Так они сами приходят, я их даже не приглашаю, – глупо оправдывалась Вероника Петровна.

– Приходят? – воскликнула Даша. – А что ты не можешь им сказать, чтобы не заявлялись? Кому нужны их визиты? Если тебе нравится, когда тебя унижают, то мне – нет, – объясняла она срывающимся голосом.

Даша не понимала, почему мать так привязана к людям, никогда не желавшим и не делавшим ей добра? Почему мать не понимает, что тётя Лена и тётя Наташа – это всего лишь две женщины, привыкшие приходить к ним в дом, чтобы наговорить гадостей? Валерий Матвеевич отмечал праздничные мероприятия в служебном кругу и подружек жены игнорировал.

– Вот ты скажи мне, – стараясь быть спокойной, спросила Даша, – с какой целью они приходят?

– Ну как, доченька, – удивлённо разводя руками, отвечала та, – чтобы с днём рождения поздравить, попроведовать нас.

– Или может быть бесплатно поесть, выпить, новости выведать, о всех планах разузнать? – продолжала напирать, снова раздражаясь, Даша. – Им нет никакого дела ни до тебя, ни до меня. Что полезного они для тебя сделали? Что хорошего ты от них слышала?

– С тётей Наташей мы ещё со школы знакомы были, а с тётей Леной – незадолго до твоего появления встретились, в турпоездке. Они ко мне в роддом приходили, и сейчас не забывают, – пролепетала удивлённая гневом дочери мать.

Даша сжала губы и покачала головой в ответ. Объяснения Вероники Петровны были также наивны, как и предыдущие. Она готова была молиться на тех, кто когда-то заглянул к ней в роддом.

– Уж лучше бы не приходили, – набравшись воздуха, сказала Даша. – И потом, причём тут вместе в школе учились? Я тоже с кем-то учусь, что ж мне теперь их до конца жизни на день рождения к себе приглашать? А кто посоветовал тебе мне кукол больше не покупать, не твои ли подруги горячо любимые? Кто решил, что раз ребёнок идёт в школу, то игрушки можно выбросить? Ты их всегда слушала! – кричала Даша. – Ты никогда у меня не спрашивала, что мне надо, чего я хочу. А если и спрашивала, то делала это так, для формы, вовсе не пытаясь выслушать и понять. Тебе главное было, чтобы твоим подружкам было хорошо, чтобы они довольные остались. А что твой ребёнок, если он переживает? Какое тебе дело, что он в слезах?

Вероника Петровна молчала. Перебивать Дашу уже было бессмысленно, да и таким красноречием, как Даша, мать похвастаться не могла. Она знала, что любит Дашу, любит всей душой. Отдает ей максимум своего внимания. И поэтому считала, что упрёки дочери вызваны только плохим настроением.

Вероника Петровна никак не могла согласиться с мнением Даши в отношении своих подруг. Кто, как не они могут поддержать Дашу в трудную минуту, дать ей совет? А дочка вдруг говорит, что их видеть не хочет. Чем они ей не угодили? Тётя Наташа всегда на день рождения Даши коробку конфет приносит, а тётя Лена – цветы. Они же с детства помогают Дашу воспитывать, спрашивают о ней. А то, что Даша кричит, так это потому, что с девчонками в школе поссорилась. Но это пройдёт. С детьми всегда так: сегодня поссорятся, завтра помирятся.

В день семнадцатилетия на Дашином столе восседал плюшевый мишка. В школу Даша не пошла: благо был выходной, поэтому настроение испортить, кроме домочадцев, было некому. Тётя Лена притащила букет цветов, с восторгом встреченный Вероникой Петровной, а тётя Наташа – коробку конфет.

Мать в этот день уже не заставляла Дашу, как бывало раньше, готовить на стол, высматривать у окна приход гостей. Она не хотела ещё раз выслушать дочерину тираду. Попытки двух материных подружек наговорить гадостей Даша также проигнорировала. Тогда они принялись за саму Веронику Петровну: и что хозяйка она плохая (торт, приготовленный к столу, Веронике Петровне не очень удался), и что дочку она ни чему не обучила, так как тот самый злополучный торт должна была испечь Даша; и почему пальто Вероника Петровна дочери дорогое и красивое купила (мать Даши, разумеется, поведала историю с пальто), купила бы дешёвое, и ничего не случилось бы; а Даша сама виновата, что в школу нарядилась; и вообще пусть бы и в рваном дальше ходила, чего её баловать; вот будет деньги сама зарабатывать, тогда и пусть покупает, что хочет; и что Даша совсем не уважает мать, раз заставляет её покупать дорогие вещи; и вообще, пусть уже начинает работать, хватит на неё деньги тратить.

Дослушивала Вероника Петровна перечень своих недостатков уже со слезами на глазах. Поняв, что добились своего, гостьи размякли, щёки их покрылись румяной коркой, а глаза заалели блеском удовольствия. Почмокивая, они пили чай с тортом, а от наступившей вследствие переедания тяжести продавили диван. Когда же доели всё, что оставалось на столе, приговаривая, что нечего продукты за зря выбрасывать, отправились домой.

Мать Даши ещё долго всхлипывала, убирая тарелки. Даша помогла вымыть посуду, не говоря ни слова и почти не жалея мать. В этот день рождения рыдать пришлось только Веронике Петровне. И всё же, несмотря на слёзы, вызванные ядовитыми словами подруг, Вероника Петровна провожала тётю Лену и тётю Наташу со словами благодарности, что вот не забывают, пришли и даже подарки принесли…

Экзамен не для большинства

Настал тёплый июнь, лёгким колыханием свежей травы и листьев напомнив о поре отдыха, не такой знойный, как июль, но бесконечно ласковый за своё усердие отмести назад холод майских ночей и приятно освежавший мостовые кратким дождиком.

Для поступления в вуз, кроме обязательного для всех сочинения, требовалось сдать только два экзамена, а в школе наряду с русским языком и математикой ещё три. Видимо, чтобы школьники не вздумали расслабляться в бесконечной череде экзаменов и усиленном повторении тех или иных тем. Теперь остался один – по истории. И нужно было, нет, не подготовиться к очередному испытанию, а выспаться, отдохнуть немного, чтобы набраться сил.

Месяц назад Даша уже сдавала экзамен по истории в институте и блестяще справилась с этой задачей. Не было страшно повторить то, что не так давно получилось, при том при более строгих экзаменаторах и по более объёмной программе.

Ожидая последний школьный экзамен, Даша с всё ещё не рассеявшимся удивлением вспоминала то, что ей сказала преподавательницы вуза, та самая, что готовила Дашу вместе с другими ребятами на курсах: «Ты просто молодец! Жаль, что ты не поступаешь на исторический факультет… Я бы потом и диссертацию писать тебя к себе взяла». После этих слов Даша растерялась, не зная, что ответить. Ей непривычно было, что кто-то так высоко оценил её. В родной школе ей редко приходилось слышать похвалу.

В день экзамена Даша по-прежнему чувствовала не успевшую растаять усталость: даже несколько часов дневного сна не помогли приобрести желанную бодрость. Перед входом в кабинет Даша повторила ряд дат и открыла дверь. Наверное, впервые в жизни она не волновалась на экзамене, была спокойна и уверена в своих знаниях. Не боялась даже случайностей.

Так как историю вела ещё совсем юная учительница, то на экзамене у выпускного класса присутствовала новоиспечённая директриса Татьяна Петровна. Она, конечно же, знала Дашу, но считала её ничем не выдающимся ребёнком, прилежно относящимся к урокам. Впрочем, её больше волновали дела по управлению школой, чем знания учеников.

Анна Николаевна, учительница истории, протянула Даше стопку с билетами. Та вынула один наугад, и пока учительница записывала его номер, осматривала кабинет, раздумывая, куда бы сесть. Даша не собиралась долго оставаться здесь, а потому разместилась за первой партой среднего ряда, чтобы уже следом за Серёжей, начавшим отвечать на вопросы, освободиться от экзамена.

Даша прислушалась к тому, что парень рассказывал. Ей всё равно нечего было делать, ожидая своей очереди. Билет без пользы, словно от скуки, лежал на столе, он был пропуском для выхода из нестерпимо надоевшего школьного мира.

Серёжа путался, говорил не те даты; переставлял слова, нарушая стройный ритм речи. Явно волновался, то ли от того, что сдавал экзамен, то ли от того, что недалеко от него сидела Даша. Покраснел, руки дрожали, а Даша непрерывно смотрела на него и, не выдержав, стала поправлять. Серёжа стал нервничать ещё больше.

Анна Николаевна сделала замечание Даше, но в ответ получила укоряющий взгляд. Даша немного помолчала, а потом стала помогать Серёже и дальше, шёпотом направляя нужные слова с непременным попаданием в цель. Наконец его закончили спрашивать. Он встал и, сжав листок с ответами, вышел из класса. Всё это время Татьяна Петровна глядела на Дашу с явным неодобрением. Обычно ученики на экзамене старались либо что-то быстро списать либо, хмурясь, вспоминали нужное и царапали на листке бумаги. Даша даже не думала готовиться.

Анна Николаевна предложила подойти очередного ученика, но Даша попросила, чтобы вызвали её. Учительница кивнула головой, облегчённо вздохнув, что не придётся ругаться с кем-то из старшеклассников. И Даша, пересев к столу экзаменаторов, пробежала глазами билет. Первый вопрос касался индустриализации страны, второй был посвящён основным этапам Великой Отечественной войны.

Татьяна Петровна даже привстала на мгновение, чтобы лучше рассмотреть самоуверенную ученицу.

– Но ты даже вопросы в билете не успела прочитать, – язвительно заметила она. Ей давно надоели эти странные подростковые привычки считать себя всезнайками и всюду спешить. – Сядь, подготовься нормально, а потом выйдешь отвечать, – указала она.

Даша удивлённо взглянула на Татьяну Петровну, а Анна Николаевна махнула рукой. За год преподавания в Дашином классе она не раз убеждалась в знаниях сидящей перед ней девушки, и не видела ничего странного в её сегодняшнем поведении.

– Пусть отвечает, если хочет, – разрешила она.

Татьяна Петровна скептически улыбнулась и пододвинула к себе стопку журналов. Но с каждой новой, абсолютно чётко произнесённой Дашей фразой, менялась в лице. Будучи от природы не эмоциональным человеком, она вдруг широко открыла глаза, поправила причёску и с интересом стала слушать, окончательно забыв про проверку журналов.

Даша убедительно перечисляла факты, умело объясняла причины событий и смело жонглировала датами. Только отвечая на первый вопрос, она без заминки назвала не менее тридцати дат. Подобными знаниями могли похвастаться не все выпускники истфака.

Анна Николаевна, однако, не прерывала Дашу, а терпеливо слушала. Ответ на второй вопрос мог занять несколько часов, если бы Даша решила во всех деталях изложить прочитанный ею материал по теме. Ещё бы, Великая Отечественная война! Разве тут всё перескажешь? Поэтому Анна Николаевна попросила остановиться только на наиболее важных моментах. Не беспристрастный взгляд Татьяны Петровны, ещё недавно отрешённой и безучастной, придавал Даше сил и дальше демонстрировать своё мастерство. И на секунду не умолкая, она плавно переходила от предложения к предложению, всё больше обволакивая окружающих обаянием знаний. Наконец Дашу прервали.

– Достаточно, вставай, – сказала Татьяна Петровна, поняв, что Дашу можно слушать бесконечно долго.

Анна Николаевна промолчала. Даша сдала билет и вышла. Те несколько одноклассников, что присутствовали при её ответе, глядели на неё во все глаза, в очередной раз потрясённые её возможностями, и, не удержавшись, обменялись восторженными репликами.

Но объявление оценок не доставило Даше радости. Конечно же, ей поставили пятёрку, но при этом сделали замечание: меньше нужно давать подробностей при ответе. В очередной раз Даша получила «оплеуху» за свою индивидуальность, выраженность и непричастность к толпе.

Опять наткнулась на людское равнодушие. На сей раз к способностям и трудолюбию. Как будто позабыв на мгновение, что большинству учителей посредственности всегда будут ближе, им ведь не хочется выглядеть хуже своих неожиданно выпорхнувших дарований, а закон самосохранения усредненного большинства дарует ни с чем несравнимое спокойствие и блаженство.

Нападки

На следующий день необходимо было пойти в школу, чтобы подготовить два праздничных зала: один для вручения аттестатов, другой для проведения дискотеки.

Девчонки разделили между собой территорию и занялись уборкой. Часа через три к ним заглянула Нина Степановна, принесла пирожные, а потом и чай. Одноклассницы устроились на подлокотниках кресел и принялись обсуждать насущные проблемы.

В это время к Даше подошла Яна – светловолосая, воспитанная и прилежно учившаяся девушка. Вероника Петровна и мать Яны были знакомы ещё с тех пор, как дочки ходили в один детский сад. Яна, как и Даша, посещала институтские курсы и сдавала экзамены в мае. Но девушками были выбраны разные направления подготовки, встречались они только перед началом занятий в фойе.

Даша не спрашивала о том, как сдала экзамены Яна, сама она даже о посещении курсов никому не рассказывала. Но Яне было любопытно.

– Даша, ты летом какой предмет пересдавать будешь? – спросила она.

Даша подняла удивлённые глаза и честно ответила:

– Никакой. У меня только за русский язык четвёрка, но пятёрки никто и не получил, да и четвёрок немного, так что проходной балл я имею.

– Четвёрка? – зло взметнув брови, уточнила Яна.

– Да, – удручённо сказала Даша, только теперь поняв, что допустила оплошность своим признанием.

– Вот как! – воскликнула Яна.

– А ты что получила? – поинтересовалась Даша.

– Мне двойку поставили, – состроив кислую мину, пояснила Яна. – Из нашей группы только одна девочка четвёрку за русский язык получила, а у большинства – «неуд». Я думала, ты как все, а ты – нет, – почти прошипела Яна и сжав кулачки, ушла к своей подружке Миле.

Они о чём-то между собой поговорили. И Даша вполне логично предположила, что Яна пожаловалась на то, что Даша успешно сдала экзамены. Но не могла же она в угоду кому-то получать оценки хуже! И тут Даша успокоилась, вспомнив, что уже завтра выпускной вечер, а, значит, она скоро расстанется с негодующими одноклассниками.

Однако через пару часов, когда Нина Степановна снова заглянула к девочкам, вручив им горячий пирог и бутерброды, Яна, взяв поднос, нарочно прошла мимо Даши, чтобы та ничего не смогла себе взять поесть. Потом, минут через пять, неся швабры, намеренно задела Дашу плечом; следом якобы невзначай кинула тряпку в ведро так, чтобы выплеснувшиеся капли грязной воды заляпали Дашину одежду. Даша с ненавистью обратила взор на Яну. Остальные девчонки злорадно усмехались, указывая на униженную одноклассницу.

Даша недоумевала. За что с ней так Яна? Девчонка, которая никогда раньше не была замечена в конфликтах и ссорах, которая никого не обзывала, не строила козней и всеми считалась девочкой-паинькой.

Что она плохого сделала Яне? Разве виновата в том, что сдала экзамены лучше неё? Она просто больше занималась.

А после уборки Дашу в коридоре остановила Наталья Викторовна. Сначала Даша обрадовалась, но, заметив недовольство на лице любимой учительницы, смутилась.

Наталья Викторовна строго сказала, что Даша в последнее время ведёт себя неправильно с ребятами.

– Что значит «неправильно»? – переспросила удивлённая Даша.

– Ну зачем ты про Мишу неприятные вещи говоришь? – попрекнула Наталья Викторовна.

– А что конкретно? – поинтересовалась Даша, хотя уже поняла, что опять стала объектом чьей-то интриги. Она вообще в последнее время мало с кем разговаривала, и то лишь, если это касалось обыденных вопросов. Обсуждать с кем-то сына классной руководительницы, да ещё человека, который заправлял всеми в классе, уж точно ей в голову бы не пришло.

– Да вот, не далее, чем час назад, – тем временем выговаривала Наталья Викторовна, – слышала, как Мила передавала твои слова Нине Степановне. В частности, о том, как ты называла Мишу тупым маменькиным сынком и утверждала, что он девчонок меняет как перчатки.

– И Вы в это поверили? – с грустью посмотрев на Наталью Викторовну, спросила Даша. И тут же поняла, что знает ответ на этот вопрос. Конечно же, Наталья Викторовна была уверена, что всё, что наплела Мила, – правда, иначе бы этот разговор не состоялся.

Наталья Викторовна сурово взглянула на Дашу. Она ведь хотела предостеречь её от неразумных поступков, а та ещё не довольна.

– Да я едва на ногах стою после череды экзаменов. За май и июнь мне пришлось сдать… – Даша задумалась, подсчитывая, а потом почти выкрикнула: – Десять экзаменов. Вы это понимаете? Десять! Когда мне ещё, по Вашему, было о Мише разглагольствовать?

Наталья Викторовна неодобрительно посмотрела на Дашу.

– Но Мила не на пустом же месте взяла это. Значит, ты где-то невзначай обронила пару фраз. Может, и сама не заметила, как.

Даша нахмурилась:

– Я всегда помню, о чём, когда и кому говорю. До Миши мне нет никакого дела. Вообще ни до кого здесь нет дела. Мила же, понятно, почему небылицы про меня сочиняет и хочет Нину Степановну против настроить, – за подругу обидно.

– А при чём тут Яна? – живо откликнулась Наталья Викторовна.

– Мне можно пойти? – с обидой в голосе спросила Даша. Наталья Викторовна кивнула, считая что Даше просто нечем оправдать своё поведение.

Дома Даша не удержалась и всё рассказала матери. Та, однако, посчитала, что Даша преувеличивает масштабы происшедшего, не видит своей вины, которая, наверняка, имеется. Разве можно поверить, что такая девочка, как Яна, пример во всём, могла так себя вести? Но потом, глядя на расстроенную дочку, ласково сказала:

– Ну, позавидовала тебе Яна немножко, неприятно ей стало, что ты экзамены сдала, а она завалила. Однако не стоит сердиться на неё из-за этого.

– Да?! – удивлённо воскликнула Даша. – Только почему я, когда получаю оценки хуже, ни на кого не набрасываюсь?

Мать не стала спорить с Дашей. Ей казались настолько невинными колкости Яны, несуществующими обиды Даши, что она с лёгким сердцем отправилась на кухню.

Религиозная Лера

За день до выпускного вечера неожиданно объявилась давняя материна знакомая – Лера.

Когда Вероника Петровна была ещё девочкой-подростком, Лера и её братья часто бывали у них дома, ходили вместе с Дашиным дедом по грибы и ягоды. Потом ребятишки подросли, разлетелись, кто куда: учиться, работать. Да и деда давно уже не было в живых. А тут такая новость!

Лера, которую Вероника Петровна не видела много лет, пожаловала не одна. С мужем и тремя детьми, премилыми мальчиками двух-семи лет. Вероника Петровна, конечно же, обрадовалась: столько счастливых хлопот по поводу выпускного, а ещё и старая знакомая пришла, прямо как нежное напоминание об отце и прогулках с ним по лесным дорожкам.

Лера улыбалась во весь рот; прямо с порога заявила, что вспомнила отца Вероники Петровны, когда недавно с мужем проезжала по этой улице. Даша не поверила предлогу и внимательно разглядывала гостью.

И Лера, и её дети были хорошо одеты. Мальчики беспрекословно слушались мать. Словно маленький взвод, они по указке здоровались, кивая не коротко стриженными головами; снимали курточки, брали в руки ложки, читали стихи. Муж во время разговора не проронил ни слова. То ли ему было всё равно, то ли он просто подчинялся Лере.

Сели за стол. Вероника Петровна всё сетовала, сомневаясь, сможет ли попотчевать гостью должным образом. Но, к удивлению Даши, Лера заявила, что прежде, чем приступить к трапезе, необходимо произнести благодарственные молитвы. Дети тут же выстроились в ряд, и старший с большой важностью стал твердить заученные фразы. Восхищённые взгляды незнакомых людей ему льстили, и он старался ещё больше. Во время чтения «Отче наш» мальчики в такт крестились. Лера умиленно молчала, взирая на них, а её муж терпеливо ждал конца молитвы.

Даше не понравилось показное благочестие. Но дети, действительно, хорошо смотрелись, походя на земных ангелочков. Однако уже раздражающим стало чтение молитвы, когда пришлось её выслушать повторно после еды. Подобные ритуалы повторялись и при последующих появлениях Леры. Но Вероника Петровна была в восторге: так воспитать детей!

Больше всего Лера любила поговорить о своих родственниках. У неё было восемь братьев и сестёр, а потому беседа могла продолжаться долго. Когда же Вероника Петровна попыталась перевести разговор об учёбе будущих деток, Лера вдруг заявила, что образование ни к чему. Она вот институтов не кончала, да и многочисленные её братья и сестры тоже техникумами обошлись. «Главное, – убеждённо сказала Лера, – что-то делать, например, заниматься воспитанием детей». «То есть, учить их святому писанию и молитвам», – язвительно подумала Даша. Лера мечтала, что её дети будут работать при церкви; трое её братьев стали священнослужителями, и Лера очень гордилась ими.

Появление Леры в период подготовки к выпускному вечеру, а самое главное – после тяжести событий минувшего года было некстати. Дашу визит тяготил, а её мать, напротив, отнеслась к нему с воодушевлением. Вероника Петровна уже успела показать Дашины платье и туфли для выпускного, да и вообще решила, что Лере можно доверять.

Но сама Лера особо не вникала в болтовню Вероники Петровны, однако в гости зачастила, причём всегда оставляя что-то в качестве подарка. Одним из подношений стало Евангелие. Даша недоумевала: «Зачем оно, если в наследство от деда осталась целая библиотека религиозной литературы? Он показывал старинные церковные книги как Лере, так и её братьям, так что та прекрасно знала, что Евангелие в доме точно имеется». Вероника Петровна подарки принимала как проявление набожности и широты души.

В другой раз вместе с приходом Леры в доме оказалось зеркало. И снова Даше показалось странным подношение. Мать с юности не любила больших зеркал, боялась их вешать, чтобы не разбить, веря в недобрую примету. Так что ясно было, что принесённое зеркало отправится на отдых в шкаф.

Но разве можно было отказаться от подарка! Вероника Петровна даже представить себе такого не могла. Так и человека можно было обидеть, а это уж было не в характере Дашиной матери.

Из всего, о чём рассказывала Лера, Даше запомнился эпизод, связанный с венчанием. Лера вышла замуж за человека с некогда мусульманским вероисповеданием. Мать Леры, человек жёсткий и деспотичный, разумеется, не могла допустить зятя без соответствующего обряда. И будущий Лерин муж вынужден был принять православие.

Удивляло то, как человек с другой религией, другой нации, выросший в Азии, отказался от веры и семьи ради ничем непримечательной Леры. И образования никакого, и внешность – простенькая. Никогда никакой косметики, никогда никакой причёски, кроме гладкого хвостика, ничего не знающей, ни о чём не рассуждающей, кроме как о праведной жизни, религиозном обучении и домашнем хозяйстве. Но факт оставался фактом.

Лера в подробностях описывала торжество. И лишь как-то осунулась при рассказе, ненароком обмолвившись, что у мужа свеча быстро потухла, а старухи зашептали: «Не долгий век у него, не долгий».

Даша думала о своём. О будущем счастье, о любви. Пока ей любовь не приносила радости. Но она надеялась, что когда начнёт учиться в институте – мечта сбудется. Скоро, совсем скоро… Она так стремилась к этому!

Выпускной вечер

Даша не раз слышала разговоры взрослых о том, что нет момента прекрасней, чем выпускной вечер. Там и только там вспыхивают настоящие чувства, выплёскиваются самые яркие эмоции и раздаются звуки безмерно покоряющего танца. Однако выпускные бывают разные: не самые счастливые, не самые романтичные и даже не самые приятные.