Текст книги "Пропащие души"

16

– Послушай вот это, – сказал Джаред, обращаясь к Зи, и запустил для нее песню на своем ноутбуке. Они сидели рядом на кухне в доме Зи, за массивным центральным столом, подбирая с тарелки остатки бейгл-пиццы. Это было единственное, что Джаред умел печь в духовке, но она всегда получалась у него идеальной.

Зи прислушалась к печальному ритму песни, к шепчущему голосу певца на фоне гитарных рифов.

– Не знаю… она какая-то депрессивная, – честно сказала она.

Джаред посмотрел на нее, наклонив голову.

– С каких это пор что-то может оказаться для тебя слишком депрессивным?

Подмечено было очень верно.

Обычно в мрачном настроении Зи не случалось просветов. До этого момента она всегда чувствовала себя так, будто ей всю жизнь приходится идти вверх по едущему вниз эскалатору. Она по-прежнему не знала, могут ли они полностью доверять Патриции и Нэшу (в конце концов, при первой встрече они тайком подмешали ей лекарство), но пока возможность узнать, кем она окажется без своей депрессии, стоила того. Когда вообще в последний раз она ощущала утром желание встать с постели?

– Нет, я имею в виду, мне нравится. Определенно.

Он улыбнулся.

– Я знал, что тебе понравится.

Отлично. Ей удалось выкрутиться. Держать историю с сывороткой в секрете от Джареда оказалось не так уж сложно – на самом деле их разговоры не углублялись в личные темы. Иногда Джаред напоминал ей скорее золотистого ретривера, чем парня. Кого-то, кому по необъяснимой причине нравилось проводить с ней все свое время. Когда она подслушала, как Джаред несколько месяцев назад назвал ее своей девушкой, она не стала спорить. Она все равно не встречалась больше ни с кем и знала, что он не ждет от нее, чтобы она стала вести себя так, как обычно ведут себя чьи-то девушки: ужинать с его родителями, проявлять симпатию на публике или идти с ним на выпускной бал. Вместо этого они пару раз в неделю смотрели выступления разных групп, и это их по-настоящему объединяло. Если Джаред в чем-то и разбирался, так это в музыке. В каждом жанре, в каждом звуке.

– Скажи мне, что ты думаешь вот об этом, – попросил он и включил следующую песню. – Я от нее без ума.

Когда из динамиков послышался мужской фальцет на фоне отрывистого ритма, в кухню вошел Скотт в спортивном костюме.

– Кем бы ни был этот тип, он поет, будто кошку топят, – ответил Скотт, кивнув на ноутбук.

Джаред рассмеялся, а Зи бросила на него встревоженный взгляд.

– Что? – спросил он, пожав плечами.

Скотт вытащил из холодильника бутылку воды.

– Я на пробежку, – сообщил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Обещают дождь, – откликнулся Джаред.

– В этом идиотском городе всегда обещают дождь, – пробормотал Скотт, направляясь к выходу.

Зи повернулась к Джареду.

– Почему ты так по-доброму ведешь себя с ним, хотя он постоянно грубит?

– Не знаю. Никогда не слыхала о том, что можно убить добротой?

– Я слышала о том, как можно убить, – сказала Зи себе под нос.

* * *

Несколько часов спустя она забралась в кровать, устраиваясь поудобнее под теплым пуховым одеялом. Теперь, когда присутствие Джареда не отвлекало девушку, она не могла избавиться от мысли о завтрашнем дне и уже начала волноваться.

Предполагалось, что она встретится с Нэшем утром, неподалеку от одной квартиры в Фалькон-Роке. Эта квартира принадлежала Сэди Уэбб, официантке из «Хмельной таверны», которая явилась Гэбби в ее видении и чей браслет как-то оказался в хижине Лили. Возможно, завтра Зи не придется ничего говорить, но она по-прежнему была встревожена. Ее единственная задача – слушать, что будет говорить Сэди, и работать живым детектором лжи. Может быть, Сэди еще на один шаг приблизит их к правде о том, что случилось с Лили.

Глядя на вычурный светильник под потолком комнаты, Зи наконец-то осознала источник своей нервозности. Страх провала. Она в первый раз встретится с Нэшем наедине, когда рядом не будет остальной компании, остальных «пропащих», как они назвали себя той ночью в Фалькон-Роке. И без помощи других ответственность за поиск очередной улики будет лежать исключительно на ней. Вот это и действовало ей на нервы. Многие годы Зи удавалось избегать этого давления, связанного с ожиданием успеха. Если ничто не имеет значения, то на самом деле ты и провалиться не можешь. Но сегодня вечером она почувствовала тот груз, который наваливается вместе с желанием по-настоящему достичь чего-то – и сопутствующими сомнениями. Что если она не сможет услышать мысли Сэди, когда Нэш будет ее допрашивать? До сей поры ее способность проявлялась случайно, и Зи понятия не имела, как заставить ее работать в нужный момент. Что если она не справится? Помимо осознания того, насколько высоки ставки и как важно продвинуть расследование вперед, Зи не хотела подвести других «пропащих», которые, несомненно, с интересом ожидали, как она проявит себя на индивидуальном задании.

Девушка провела бессонную ночь, и когда до выхода из дома остался час, потащилась вниз по лестнице на кухню, чтобы заправиться кофеином.

Зи маленькими глотками пила свой тройной эспрессо, глядя на лежащий перед ней нетронутый бублик, когда услышала тихий звук шагов по мраморному полу и скривилась – в кухню вплыла мама. После очередной маски кожа на ее лице была гладкой и словно светилась изнутри. Николь Чепмэн выросла в небогатой семье, но приняла богатство спокойно, и оно ей идеально шло. Она открыла дверцу холодильника и вытащила из него бутылку «перье».

– Доброе утро, Зельда.

Зи передернуло, как обычно, когда мама звала ее полным именем. Их с братом назвали в честь Фрэнсиса Скотта и Зельды Фицджеральд – семейной пары, известной своими неповторимо разрушительными отношениями. Хотя мама никогда не утруждала себя прочтением «Великого Гэтсби», она, кажется, коллекционировала платья в стиле чарльстон двадцатых годов в то время, когда родила детей, так что сочла эти имена стильными. Родители вряд ли имели право обвинять Зельду в том, что она постоянно пребывает в депрессии, после того как назвали ее в честь женщины, которая провела последние годы жизни в психиатрической лечебнице, не говоря уже о нездоровых ассоциациях, которые возникают, когда брату и сестре дают имена в честь супружеской пары.

– На улице становится свежо. За год во Флориде я почти забыла, как выглядит осень, – сказала мама, обращаясь скорее к себе самой, чем к Зи.

Они могли провести не один день, совсем не общаясь друг с другом. Зи всегда объясняла это тем, что ее мама слишком легкомысленна и живет в своем собственном двухмерном мире. Состояла ли правда в том, что мать ничего от нее не ждала? Хотя родители обеспечили Зи прекрасными машинами, на которых она могла ездить, роскошными домами, где можно было спать, и кредитными картами, которыми она отказывалась пользоваться, в то же время они ничего не дали ей. Они не обращали внимания, когда она была в депрессии, и определенно не заметили, что теперь она стала счастливее, даже когда она рассмеялась – рассмеялась! – глядя на гифку с котенком прошлым вечером. Если их что-то и объединяло, так это отсутствие интереса к жизни своей дочери.

Зи встала и бросила бублик в мусорку, признав наконец, что нервничает слишком сильно, чтобы съесть его. У самого выхода из кухни ее настиг звон в ушах, заставив замереть на месте как статуя.

Интересно, видела ли она, как Стивен пришел домой этой ночью.

Зи посмотрела на мать, которая оперлась локтями на кухонный стол, с отсутствующим видом перелистывая журнал «Веранда». Она часто задумывалась об отношениях между родителями – на публике они выглядели безупречными. Даже Зи, живущей с ними постоянно, было сложно разобраться, как они на самом деле относились друг к другу. Иногда казалось, что единственными людьми, которые на самом деле хорошо знали ее отца, были те, с кем он вел бизнес.

– Где был папа прошлой ночью?

Мама вскинула голову.

– Прости, что?

– Куда ходил папа прошлой ночью? – снова спросила Зи, стараясь, чтобы на этот раз вопрос прозвучал более непосредственно.

– Тебе придется его самого спросить. Я никогда не слышу, когда он приходит домой. – Мама одарила Зи испепеляющим взглядом, как будто дочь каким-то образом была виновата в непредсказуемом рабочем графике Стивена, и убралась из кухни.

* * *

Когда Зи приехала к назначенному месту в квартале от дома, где находилась квартира Сэди, Нэш уже ждал ее. Он стоял, прислонившись к белому фургону, одетый в серые брюки и черную рубашку с длинным рукавом. Его легко можно было бы принять за студента колледжа. Улица жилого квартала была пустынна, если не считать мужчины, который сметал опавшие листья с газона перед своим домом с таким видом, будто каждый лист оскорблял его лично.

– Ты готова? – спросил Нэш.

Зи кивнула, хотя сначала ей нужно было сделать еще кое-что. Она вытащила клочок бумаги из заднего кармана и передала его Нэшу.

Он развернул его и прочитал два слова, которые Зи там нацарапала.

– Что это?

– Имя бармена, который пытался опоить Сабрину.

Нэш продолжал разглядывать бумажку.

– Ты же агент ФБР, – напомнила она ему. – Я не хочу, чтобы это случилось с кем-нибудь еще.

Это было самое меньшее, что она могла сделать, учитывая, что теперь у нее хватало энергии на беспокойство о том, восторжествует ли справедливость.

– Принято. – Нэш свернул листок и положил себе в карман. – Пойдем.

Они направились к многоквартирному дому. Нэш двигался быстрым шагом, а Зи старалась не отставать от него.

– Эта женщина может быть опасной, верно? – Помимо браслета Сэди, на котором обнаружили кровь Лили Карпентер, дело осложнялось еще и тем, что Сэди, похоже, имела привычку носить с собой пистолет.

– Может быть, – сказал Нэш. – Это нам и нужно выяснить.

Зи постаралась не обращать внимания на ту ответственность, которую он неявно, но возложил на нее.

– Ладно. А разве не разумнее было бы вызвать ее в ваш кабинет для допроса?

– Люди часто замыкаются в себе в таких обстоятельствах, или, что еще хуже, сразу начинают выстраивать линию защиты.

– Как ты собираешься объяснить, почему я здесь? – Она понимала, что выглядит как Джаред, когда тот закидывал ее миллионами вопросов, но четвертый эспрессо, выпитый по пути сюда, сделал ее более нервной, чем она думала.

– Просто следуй за мной.

Сэди Уэбб проживала в неприглядном четырехэтажном доме, который последний раз всерьез ремонтировали где-то в восьмидесятых. Бледно-желтая штукатурка выцвела и местами отвалилась, на запыленной постройке не было никаких ярких деталей, кроме одежды, беспорядочно развешанной на нескольких балконах.

Когда они подошли ко входной двери, Нэш набрал на установленной рядом с ней клавиатуре какой-то код. Дверь издала протяжный писк, и замок открылся. Зи решила даже не спрашивать, откуда он знает комбинацию.

Когда они вошли в здание, ее почти трясло от неуверенности в себе. Что она здесь делает? Почему Патриция и Нэш не сомневались, что она готова к этому заданию, в то время как она сама в этом совсем не уверена?

– Что если я буду слышать твои мысли, а не ее? – спросила она Нэша.

– Ты не услышишь моих мыслей.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я тебе не позволю.

Зи приподняла бровь. Ее саму вряд ли можно было назвать открытой книгой, но Нэш казался непроницаемым, как сейф. Возможно, это из-за того, что он служил в ФБР и натренировался прятать свои мысли? Или дело в чем-то большем? Может, у него были свои секреты, которые он хотел скрыть?

На двери лифта была наклеена желтая табличка с надписью «НЕ РАБОТАЕТ», так что на пути к квартире Сэди они преодолели пешком четыре лестничных пролета. Зи с трудом поспевала за широкими шагами Нэша, потому что подошвы ее армейских ботинок постоянно прилипали к чему-то, недавно пролитому на лестничной клетке. С каждым шагом ее тревога нарастала, но продолжать расспрашивать Нэша не имело смысла. Она явно не получит от него ни серьезных ответов, ни слов ободрения. Когда они дошли до квартиры 4D, Нэш негромко постучал в дверь. Прошло несколько секунд, но никто не отпирал, и он постучал еще раз. Зи изо всех сил старалась расслышать шаги по другую сторону двери, однако это было непросто, потому что в соседней квартире грохотало техно.

– У тебя есть оружие? – прошептала Зи, не уверенная, какой именно ответ она предпочла бы услышать.

– Есть.

В этот самый момент дверь приоткрылась на цепочке, и женщина, которую Гэбби описала им по своему видению, настороженно посмотрела на них.

– Кто вы? – спросила она. – Что вам нужно?

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, мисс Уэбб, – ответил Нэш.

– Вы из полиции?

Нэш показал ей свой значок. Она пристально изучила его опытным взглядом, как будто Нэш был не первым представителем сил охраны правопорядка, без приглашения появившимся у ее дверей.

– ФБР, да? – Сэди на мгновение оглянулась на кого-то или что-то в квартире. Зи изо всех сил желала услышать ее мысли, но слышала лишь стук собственного сердца. Был ли в квартире кто-то еще? Или Сэди подала кому-то знак?

– У вас пять минут, а потом мне пора на работу.

Дверь с громким стуком закрылась, послышалось звяканье цепочки, и дверь открылась снова.

– Прошу, входите, – сказала Сэди чрезмерно доброжелательным тоном, который так и сочился сарказмом. Она впервые внимательно посмотрела на Зи и оглядела ее так строго, что Зи отвела взгляд.

– Кто она?

– Это наш советник по мистике, – пояснил ей Нэш.

– Советник по мистике? Вроде экстрасенса?

Зи не знала, что ответить. К счастью, Нэш ответил за нее.

– Что-то вроде того. – Он вошел в квартиру. – Вы ведь сказали, что вам скоро на работу?

Квартира оказалась не просто чистой, а безукоризненно чистой – ни пятнышка, ни пылинки. Легкий запах лимона и чистящего средства свидетельствовал о том, что маленькую гостиную и соседнюю с ней кухню недавно тщательно отдраили. Может, Сэди смывала важные улики? В помещении было лишь два маленьких окна с опущенными жалюзи, и было сложно толком что-то разглядеть.

Зи села рядом с Нэшем на обитую коричневым велюром кушетку, сложив руки на коленях. Сэди пристроилась на краешек кресла того же цвета, стоявшего напротив них, словно чтобы продемонстрировать, что у нее нет времени на заботу о комфорте.

– Откуда вы знаете Лили Карпентер? – напрямую спросил Нэш.

– Кто это? – спросила Сэди. Зи изо всех сил старалась что-то расслышать и молилась, чтобы звон в ушах наконец поглотил ее слух.

Нэш показал ей фотографию Лили в своем телефоне.

Сэди прищурилась.

– Это ее прихлопнули? Я видела ее в новостях, но не была знакома с ней и ничего об этом не знаю.

Нэш бросил на Зи быстрый взгляд, но она только пожала плечами. С ней ничего не происходило.

– Вам знакома эта вещь? – Нэш продемонстрировал Сэди пластиковый пакетик с браслетом из розового золота.

Сэди чуть не спрыгнула с кресла, пытаясь схватить браслет…

– Где вы его нашли? Я думала, этот ублюдок спер его!

Нэш напрягся, как сторожевой пес, который только что услышал шаги непрошеного гостя.

– Какой ублюдок?

Сэди уклонилась от ответа, неотрывно глядя на браслет.

– Я хочу его обратно. Это вообще единственная вещь, которую мой дерьмовый папаша купил мне перед тем, как отбросил коньки.

– Если он принадлежит вам, тогда, уверен, вы сможете объяснить, как он оказался на месте преступления. Ваш браслет – улика в расследовании убийства.

Сэди скрестила руки на груди.

– В расследовании убийства? Я ничего об этом не знаю. Я несколько недель его не видела.

– Что с ним случилось?

– Я… я… потеряла его.

Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, что она врет. Зи требовалось найти способ услышать ее мысли. Патриция сказала, что сыворотка усилила способности, которые у них уже имелись. Значит, Зи должна довериться своему дару и не обращать внимания на все эти мысли, сбивающие ее.

Девушка вдохнула пахнущий лимоном воздух, потом медленно выдохнула на три счета. Мамин тренер по йоге говорил, что это помогает очистить ум. Она настроилась на звук своего пульса, заставляя басовые ритмы техно из-за соседней двери раствориться в стенах. Она услышала, как Нэш задает Сэди еще один вопрос, но полностью сконцентрировала свое восприятие на сознании Сэди, сделала еще один глубокий вдох – техно звучало почти гипнотически. Звон в ее ушах раздался так громко, что она вздрогнула.

Если он сделал это со мной в мотеле, кто знает, что он сделает, если я выдам федералам его имя. Он, наверное, убьет меня.

– Но я не могу помочь вам, потому что я ничего не знаю, – негодующе говорила Сэди Нэшу в тот момент, когда Зи вырвалась из своего похожего на транс состояния.

– Мы знаем, что он сделал с вами в мотеле, – тихо сказала Зи. Нэш взглянул на нее, но его лицо осталось невозмутимым. Теперь он отступил, дав Зи возможность вести беседу.

Сэди застыла.

– Какого черта, как вы это выяснили?

Зи выдохнула, и звон в ушах раздался снова.

Я не ходила к копам. Должно быть, та тупая корова на регистрации. Она с усмешкой смотрела на мои синяки.

– Администратор на регистрации сказала нам, – ответила Зи. Это оказалось проще, чем она ожидала.

Сэди застонала.

– Это моя собственная чертова вина. Я не должна была идти туда с каким-то козлом, которого не знаю.

Он не выглядел как человек, который собирается ударить девушку в лицо.

Зи почувствовала себя маленькой и беззащитной, ее охватила волна сочувствия к этой женщине. Это было незнакомое ощущение.

Нэш выпрямился на кушетке.

– Этого человека вы встретили в мотеле?

Он вытащил из заднего кармана лист бумаги, развернул его и положил на кофейный столик. На нем оказалась увеличенная зернистая фотография, на которой Сэди Уэбб была с каким-то мужчиной. Нэш и Патриция ничего не говорили о фото. Сэди сердито взглянула на него.

– Как вам…

– Это фото с уличной камеры, установленной рядом с «Хмельной таверной», сделанное в тот вечер, когда вы с ним встретились.

Должно быть, они добыли это фото уже после того, как Гэбби опознала Сэди. Зи старалась не показать заинтересованности, разглядывая фото молодого мужчины, не старше тридцати, бесспорно привлекательного, хотя и в непривычном смысле. У него была борода, длинные темно-русые волосы спускались до плеч. Он выглядел крутым, будто для него обычное дело – гонять по улицам вместе с бандой мотоциклистов или играть на басу в группе, исполняющей дэт-метал.

Одной рукой он обхватил Сэди, а его губы кривились в недоброй улыбке. А может, Зи просто проецировала на реальность свое представление о нем. Вскоре после того, как было сделано это фото, он напал на Сэди в номере мотеля. Обдумывал ли он свои будущие действия уже в тот момент? Лелеял ли мысль о том, как его кулак врежется в ее щеку?

– Это он, – сказала Сэди, уже не так настороженно.

– И той ночью он украл ваш браслет? – подтвердил Нэш.

– Он вырубил меня, а когда я очнулась несколько часов спустя, мои браслет и кошелек пропали.

Зи вздрогнула, представив, как Сэди лежит без сознания на полу, а тот человек срывает браслет с ее руки.

– Он больше ничего не взял? – спросил Нэш.

Поколебавшись, Сэди ответила:

– Еще мой пистолет. – Она вздохнула. – Если бы я дотянулась до него побыстрее, ничего этого не случилось бы.

– Что это был за пистолет?

– Я как раз собиралась зарегистрировать его, если вы про это спрашиваете, – ответила она, будто защищаясь. – Это был «Магнум 357»

Что-то блеснуло в глазах Нэша.

– Мне нужно имя этого человека, – сказал Нэш, подавшись вперед.

Сэди пожала плечами.

– Я не знаю. Он убедил меня не называть имен и не говорить о работе. Тогда я думала, что это будет сексуально.

Нэш окинул ее скептическим взглядом.

– Не помните, он платил в ресторане кредитной картой?

– Наличными.

Зи посмотрела на Нэша, ожидая, что он соберется уходить. Им нужно было имя, а женщина его не знала. Но Нэш просто продолжал играть в гляделки с Сэди, не дрогнув ни единым мускулом. Он научился этому приему в ФБР?

Секунду спустя барабанные перепонки Зи снова чуть не взорвались от звона.

Неважно, сколько эти ребята будут смотреть на меня вот так, я не скажу, что видела права этого психа, когда он расплачивался. Девон Уорнер. Я никогда не забуду, как звали этого урода.

Девон Уорнер.

Зи сама узнала его имя.

– Что ж, спасибо, что уделили нам время, – выпалила Зи и встала. Нэш тут же поднялся следом за ней. Он знал, что Зи уже получила то, что им нужно.

И они ушли как раз вовремя, потому что, как только они покинули квартиру, из носа Зи закапала кровь.

19

– Ты же знаешь, что если хочешь о чем-то рассказать, я здесь, – сказал тренер Брандт Джастину, сидя за столом и наклонив вперед свое массивное тело.

– Ага, круто, спасибо, – поспешно ответил Джастин, надеясь, что так встреча окончится быстрее. Он чувствовал себя смущенным и огорченным, стоя перед тренером Брандтом после того, как всю игру в прошлую пятницу играл как последний кретин. Он ждал, что тренер Брандт вызовет его сразу после игры, но в духе тренера было дать ему остыть и обдумать ситуацию за выходные. Единственное, что Джастин в итоге ощущал, – это растерянность. Он не мог понять, почему то, что давалось ему так легко, даже естественно, теперь ускользало как вода между пальцев. Даже предыдущее объяснение Гэбби – якобы его отвлекало расследование – больше его не устраивало. Джастин был уверен, что ему удалось подавить все эти мысли, как только вечером в пятницу прозвучал сигнал к началу матча.

– Мне просто показалось, что ты был… не слишком эффективным на поле во время игры, – упрекнул его тренер Брандт. И это он еще мягко выразился.

– По крайней мере, мы выиграли, – равнодушно сказал Джастин. К счастью, их кикер[14]14
  Кикер – в американском футболе игрок, который бьет по мячу, например, вводя его в игру или пытаясь реализовать пас, и заработать очко.


[Закрыть] забросил мяч с тридцати метров буквально за несколько секунд до конца игры.

Тренеру Брандту, кажется, было все равно.

– Я на твоей стороне, Джастин. Я хочу, чтобы ты в полной мере проявлял себя. Если что-то происходит в твоей личной жизни, я здесь, чтобы помочь.

Верно. Конечно, ФБР обманом заставило меня выпить какую-то стремную сыворотку, и если я сконцентрируюсь достаточно сильно, то смогу оторвать от пола твой стол, не шевельнув ни одной мышцей.

– Я знаю, что последнее время рассеян, – начал Джастин, пытаясь отсечь любые вопросы о своей личной жизни, – но сейчас я собрался. Я всех порву на следующей игре. – И он действительно на это рассчитывал. Он уже планировал сверх нормы заниматься с весами каждый день и делать дополнительные подходы после каждой тренировки. Если ради этого придется отложить работу над делом в сторону, так тому и быть.

– Надеюсь, – сказал тренер Брандт. – Потому что скаут от штата Флорида как раз подтвердил, что будет на игре через две недели.

Желудок Джастина сжался. В команду штата Флорида он хотел попасть больше всего на свете. Если он выиграет стипендию, то сможет не только играть там в американский футбол, но и убраться к черту из Седар-Спрингс, подальше от своей матери, на другой конец страны. В прошлом году тот скаут сказал тренеру, что присматривается к Джастину, потому что его игра в линии нападения заслуживает поощрения. К тому же мама не собиралась помогать ему с оплатой колледжа. Неделю назад она сказала, что ему нужно начать работать по выходным, чтобы он наконец смог «стать мужчиной» и самостоятельно покупать себе продукты.

– Тогда отлично. Думаю, на этом все, – сказал тренер все тем же огорченным тоном. – Просто помни: я не меньше тебя хочу, чтобы ты получил эту стипендию.

Джастин в этом серьезно сомневался.

* * *

Когда Джастин вышел из кабинета тренера Брандта, Хинди ждал его в коридоре. К счастью, он сообразил, что Джастин не испытывает никакого желания пересказывать свой разговор с тренером, пока они шли к раздевалке для старшеклассников. Вместо этого Хинди не переставая болтал о вечеринке в штате Колорадо, на которую хотел пойти. Но Джастину мешала сосредоточиться мысль о том, что сейчас он, возможно, пускает под откос всю свою жизнь.

– …Но я думаю, что девушкам из студенческого общества по вкусу что-то более шикарное, вроде шампанского. А ты как думаешь? – спрашивал Хинди.

– Ага, точно, – ответил Джастин, даже не пытаясь сделать вид, что ему интересно то, о чем говорит Хинди.

– Я понимаю, что тебя это все бесит, но пара плохих игр случается у каждого.

– И вовсе не бесит, – сказал Джастин, понимая, что это звучит так, будто его действительно все бесит.

– Ты в последнее время как без вести пропал. Сильвестри сказал, что он видел тебя с какой-то странной стриженой девицей. Скажи мне, что на самом деле ты не клеишься к этой уродине.

– А что если да? – сказал Джастин, хмуро взглянув на него.

– Было бы круто. – Хинди поднял руки, продемонстрировав, что сдается.

Зи сводила Джастина с ума своими теориями заговора и трастафарианскими[15]15
  Трастафариане – ироничное название людей, которые ведут жизнь хиппи и «свободных художников», потому что деньгами их обеспечивают родители. Происходит от слов «трастовый фонд» и «растафари».


[Закрыть] рассуждениями о том, что иметь в своем распоряжении грузовик с деньгами – худшее бремя в жизни. Но у него было намного больше общего с Зи, чем с приятелем. Хинди, чьи мама и папа чуть ли не разражались аплодисментами каждый раз, когда он входил в комнату, не понимал, каково это, когда родители считают тебя безнадежным. И каково это, когда не можешь доверять никому, кроме себя. Зи понимала. И когда Хинди оскорблял Зи, Джастину казалось, что это задевает и его лично.

– Ты можешь пригласить безволосую девушку на нашу вечеринку, если хочешь, – предложил Хинди.

Они уже почти дошли до его шкафчика, когда Джастин внезапно оживился. Прямо рядом с ним стояла Гэбби. Она зачем-то начала натягивать лямки своего рюкзака, будто не знала, куда девать руки.

– О, привет, – сказал Джастин, когда они подошли к ней, стараясь, чтобы его движения были менее неловкими, чем его голос. Он чувствовал, как взгляд любопытного, жадного до слухов Хинди прямо-таки приклеился к нему.

– Привет, – сказала Гэбби.

– Увидимся позже, приятель, – сказал Джастин, намереваясь отделаться от Хинди.

– На обед не пойдешь? – ответил Хинди. Он что, не мог просто уловить намек и убраться?

– Я тебя догоню.

– Ладно, братан, как хочешь, – пробормотал Хинди и наконец пошел прочь.

– Что-то новое насчет того человека по имени Девон Уорнер? – тихо спросил Джастин, убедившись, что больше никто не может их подслушать. Уже по пути домой после визита в квартиру Сэди Зи написала им обо всем, что произошло. Похоже, она была сама изумлена тем, что ей удалось выяснить имя человека, укравшего браслет. Они ответили ей, использовав все поздравительные смайлики, какие только существуют. Девон Уорнер украл браслет Сэди за два дня до убийства Лили, значит, вероятно, именно он потерял его у хижины. Он мог оказаться убийцей Лили и тем, в чьих руках сейчас была сыворотка. Зи добыла еще одну восхитительную зацепку. Джастин мог убеждать себя, что все, чего он хочет, – это оставить расследование и сосредоточиться на футболе, но это было бы непросто. Он никогда не занимался ничем, кроме американского футбола, а расследование было намного круче. Но за раскрытие дела никто не даст ему стипендию от штата Флорида.

– Я ничего не слышала, – ответила Гэбби. Внезапно на ее лице отразилась неуверенность. – Я хотела обсудить с тобой кое-что другое.

Три чирлидерши прошли мимо, прервав их разговор.

– Привет, Джастин, – сказали они хором, не расцепляя рук, будто приклеенные друг к другу. Джастин поверить не мог, что когда-то считал их привлекательными. В сравнении с Гэбби они интересовали его не больше, чем дряхлый учитель физики.

Джастин проигнорировал их и повернулся к Гэбби.

– Давай найдем место потише.

* * *

Они устроились на каменной скамейке во дворе за школой, которой редко кто-то пользовался – разве что весной, когда лучшие учителя проводили уроки на свежем воздухе. Но теперь похолодало, и здесь не было ни души, за исключением Джастина и Гэбби. Джастин пожалел, что не взял плащ, но не хотел выставлять себя слабаком, возвращаясь за ним теперь.

– Так в чем дело? – с любопытством спросил он.

– Я подумала о твоих проблемах с футболом, – ответила она. Он был удивлен. В хорошем смысле слова удивлен. – Думаешь, это как-то связано с тем… с тем, что происходит с нами?

Он пожал плечами.

– В том смысле, что мы заняты другим делом?

– Нет, я имею в виду… – она понизила голос, хотя поблизости никого не было, – из-за сыворотки.

– Что ты хочешь сказать?

– Я, конечно, не знала тебя раньше, и вообще, но разве твои… ну… прошлые проблемы не исчезли?

Он сообразил, что она говорила о его яростном темпераменте, и почувствовал смущение. Даже когда он прилюдно выбивал дурь из этого чудилы Ника Престона прямо во время общешкольного собрания болельщиков, Джастин всегда носил собственную ярость как своего рода знак отличия, которым он гордился. Это был совсем не тонкий намек, а предупреждение другим: держитесь подальше – или я за себя не отвечаю. С тех пор как он принял сыворотку, гнев притих и теперь будто тлел в нем. Конечно, ему по-прежнему случалось разозлиться. Но глубокая, инстинктивная ярость, которая заставляла его не только применять силу, но и наслаждаться этим… Ее больше не было.

– Я не такой злой, каким был раньше, – признался он.

– Именно это я и имею в виду. Может, именно поэтому ты раньше уделывал всех на футбольном поле?

Он поверить не мог, что такая мысль не приходила ему в голову.

– Ты права. Боже, я отстойно играю именно потому, что мне больше не хочется непременно всех поколотить, как это было раньше.

Гэбби выдохнула, будто переживая из-за чего-то.

– Думаешь, я должен попросить у Патриции антидот? – Даже только произнеся эти слова, он почувствовал опустошение. Но на задворках его сознания осталась крошечная пугающая мысль. А что если и это не сработает?

– Может, тебе не придется этого делать. – Ее глаза улыбались. – У меня есть идея.

– Какая же? – спросил он, стараясь не показать своего отчаяния.

– Ну, это своего рода жульничество, но не в прямом смысле.

– Я не стану пить допинг, если ты это задумала.

Она пришла в ужас.

– Что? Нет, не это. Что если ты будешь использовать свой телекинез на футбольном поле? Чтобы сдвигать игроков?

– Сдвигать их?

– Ну, знаешь, со своего пути. Или тебе достаточно будет только посмотреть на игрока, чтобы перехватить мяч. Я хочу сказать, тебе придется потренироваться, чтобы никому не навредить. Но, я думаю, у тебя получится.

Да, это было бы намного лучше, чем облажаться на виду у скаута от штата Флорида или попросить Патрицию дать ему антидот.

– Пожалуй, это даже гениально. У меня игра в пятницу, так что, если начну так же тупить, как в прошлый раз, я опробую твою идею.

Если это сработает и он снова станет собой на поле, значит, он сможет концентрироваться на расследовании и одновременно играть в футбол.

Гэбби ласково улыбнулась.

– Это ужасно несправедливо, что тебе надо выбирать – чувствовать себя хорошо или играть в футбол. Больше никому из нас не приходится делать такого выбора.