Текст книги "Шлюз"

Ему было не суждено закончить предложение. Ван Эффен нажал на кнопку, и менее чем через две секунды раздался взрыв. Он был приглушенным, словно его произвели под водой. Но по звуку можно было безошибочно понять, что это был именно взрыв. Любой человек в километре от дворца мог его слышать. Площадь перед дворцом содрогнулась. Ангелли не улыбнулся. Рот его полуоткрылся, выражение лица было отсутствующим. Лейтенант налил себе шнапсу.

– Кажется, я могу себя поздравить. Взрыв достаточно громкий, в то же время стены дворца на месте. Как я и обещал. Так что, мое здоровье!

– Просто замечательно! – радостно улыбнулся Ангелли. – Просто замечательно, мистер Данилов! И после такого грохота – никаких разрушений. Просто невероятно!

– Возможно, немного вина было пролито на скатерть в королевском дворце, – махнул рукой ван Эффен. – Излишняя скромность мне несвойственна, это не в моем характере, но сегодняшний взрыв – это просто пустяк. В следующий раз, если у нас с вами будет следующий раз, – пожалуйста, дайте мне что-нибудь посложнее.

– Следующий раз будет обязательно. Это я вам обещаю. И задача действительно будет немножко посложнее. Это я вам тоже обещаю, – Ромеро замолчал и выпил немного шнапса. Остальные сделали то же самое. Все были явно взволнованны и довольны. Они повернулись к ван Эффену, чтобы его поздравить. В это момент снова зажужжал зуммер.

– А, так вы его тоже слышали, да? Очень, очень неплохо! Мистер Данилов – человек слова, – примерно минуту Ангелли молча слушал, потом сказал: – Да, я согласен. Я сам об этом думал. Совершенно случайно… Спасибо. Тогда до десяти часов.

Положив на место наушники и микрофон, он откинулся на спинку сиденья.

– Ну, теперь можно и расслабиться!

– Вы, конечно, можете расслабляться, – недовольно заметил ван Эффен. А я – нет. Если вы отсюда не уедете, то я уйду.

Он сделал движение, собираясь встать, и озадаченный Ангелли поймал его за руку.

– Что случилось?

– Со мной ничего не случилось. Просто у меня, как я вам уже говорил, слишком обострен инстинкт самосохранения. Как только полиция придет в себя, она тотчас же начнет расспрашивать всех, кто находится поблизости от дворца. Я абсолютно уверен, что наш маленький автобус с восемью странными личностями, припаркованный на площади в проливной дождь, будет их первой мишенью, – движением плеча лейтенант убрал руку Ангелли и встал. – У меня глубокое отвращение к полицейским допросам. Преступник – а мы здесь все с вами преступники – должен быть просто идиотом, чтобы оставаться на месте преступления.

– Сядьте, прошу вас. Вы, конечно же, правы. Это было глупо с моей стороны. Никогда нельзя терять бдительность. Хельмут!

Падеревский, который явно был полностью согласен с ван Эффеном, тотчас же включил двигатель, и автобус тронулся.

Все вернулись в комнату, которую они совсем недавно оставили. Ангелли упал в кресло.

– Спасибо вам, милые дамы, большое спасибо! Да, можно шнапсу. Теперь, мистер Данилов, мы можем расслабиться.

– Мы сейчас, конечно, в большей безопасности, чем были на площади. Но расслабиться? Что касается меня, то нет. Мы все еще слишком близко. Инстинкт? Явная трусость? Не знаю. Так или иначе, но у меня сегодня еще назначена встреча. На девять тридцать.

Ангелли улыбнулся.

– Вы были уверены, что успеете?

– У меня не было никаких оснований сомневаться в этом. Даже это будет не совсем точно. Я никогда не сомневался, что подготовить этот взрыв будет несложно. У меня были серьезные сомнения в вашей способности провести нас внутрь и вывести обратно. Просто раньше у меня не было возможности убедиться в вашем выдающемся организаторском таланте. Больше я в вас не сомневаюсь.

– Так же как и мы в вас – после сегодняшнего представления у нас нет никаких сомнений. Я уже упоминал возможность постоянной работы с нами. Теперь я вам эту работу гарантирую. Если вы не передумали.

– Конечно, я не передумал. Сегодня вы получили бесплатную демонстрацию. Теперь я предпочел бы постоянную занятость.

– Именно об этом я и хотел бы поговорить. Как я понимаю, вам вполне можно доверять.

Ван Эффен молча посмотрел на него, отпил глоток шнапса и улыбнулся.

– Я лично вашего доверия не чувствую. Вы ведь не собираетесь рассказывать мне о ваших конечных целях. Как не собираетесь говорить о том, как вы все оказались вместе. Не собираетесь сообщить мне о том, как и кто вас финансирует. Вы также не собираетесь распространяться о том, где вы живете, хотя, если мы будем с вами работать вместе, вам придется дать мне возможность связываться с вами по телефону. Вы также не собираетесь проинформировать меня о том, почему столь высокоорганизованной группе понадобились мои услуги в самый последний момент.

Ангелли задумался.

– Вы уверены, что мы многого вам не скажем. Почему вы так думаете?

Ван Эффен нетерпеливо сказал:

– Потому что я бы сам так действовал. По принципу «Знать только то, что необходимо для дела». Думаю, мне больше не придется напоминать вам о нем. Я уверен, что ваше доверие ко мне будет ограничено вашими ближайшими планами. В моем предположении нет ничего необычного. Вам придется так поступить. В случае, если я вам буду нужен.

– Справедливо во всех отношениях. Скажите, мистер Данилов, вы можете приобрести взрывчатку?

– Господи, Боже ты мой!

– Это что, совершенно необычная просьба к эксперту по взрывам?

– Меня удивляет не то, что вы меня об этом спрашиваете. Меня удивляет другое, что столь хорошо организованная группа должна осуществлять некий нетривиальный замысел, не имея под рукой самого необходимого.

– То, что вы называете самым необходимым, у нас есть. Но наших запасов может оказаться недостаточно. Вы можете нам помочь?

– Прямо – нет.

– А косвенно?

– Может быть. Я должен навести справки.

– Тайно, конечно. Ван Эффен вздохнул.

– Пожалуйста, не делайте вид, что вы так наивны. Если бы в Нидерландах можно было получить взрывчатые вещества без официального разрешения, вы бы их уже получили.

– Извините. Глупое замечание. Но нужно же нам себя защитить. Скажите, человек, с которым вы собираетесь контактировать, получает интересующие нас материалы законным образом?

– Не вижу ничего дурного в том, чтобы сообщить вам, что, по моим сведениям, мой друг ни разу в жизни не занимался законной деятельностью Он считает это оскорблением профессиональной гордости. Надо сказать, что это единственный человек в стране, кто знает о взрывах больше, чем я.

– Кажется, это было бы для нас полезное знакомство, – Ангелли внимательно посмотрел на свою рюмку, а потом на ван Эффена.

– Это случайно, не ваш друг Васко?

– Упаси Боже, нет! – Ван Эффен выгнул бровь и поджал губы. – Васко вряд ли можно было бы назвать моим другом, мистер Ангелли. Я выручил его из большой беды и несколько раз привлекал к выполнению несложных поручений. Но мы не близкие друзья. Я совершенно уверен, что Васко ничего не понимает во взрывах. У него нет доступа к взрывчатым веществам. Для него проблема – найти детский пистолет в магазине игрушек.

Ангелли повернулся к брату и пожал плечами.

– Если бы мы это знали, Леонардо, ты бы не потратил сегодня полдня, разыскивая его.

– Васко часто исчезает, – сказал ван Эффен. – У него, как я понимаю, девушка в Утрехте. Вы хотите сказать что вы всерьез думали о том, чтобы нанять Васко?

– Не совсем, но…

– Если вы его привлечете, я с вами не работаю. Этот человек – непостоянный, непредсказуемый. Он опасен, даже когда не собирается причинить вам никакого вреда.

– Я не совсем понял, что вы хотите этим сказать.

– А я не совсем понял вас. Вам что, никогда не приходило в голову проверить его прошлое?

– Мы же не проверяли ваше прошлое.

– В этом не было необходимости, – мрачно заметил ван Эффен. Ордера на мой арест говорят сами за себя.

Ангелли улыбнулся.

– Это было утром. Теперь все уже в прошлом. Вы, очевидно, знаете о Васко нечто такое, чего мы не знаем.

– Очевидно, это классический пример того, как егерь становится браконьером. Этот человек способен на предательство. Он полон ненависти. Васко ненавидит закон и общество, которое этот закон защищает или должен защищать. Он опаснее преступника, потому что сам он бывший полицейский.

– Полицейский?! – Ван Эффен про себя отметил, насколько мастерски было разыграно удивление Ангелли. – Полицейский?

– Бывший. Никаких публичных обвинений в злоупотреблениях, не говоря уже о суде. Уволен без объяснений. Хотя сам он наверняка знает причину. Можете попробовать навести о нем справки в полицейском участке Утрехта. Спросите бывшего сержанта Вестенбринка. Тогда посмотрим, что за уклончивые ответы вы получите. Мой друг Джордж – совершенно другого поля ягода. Он твердо верит в честь среди воров. Честный преступник, если такой противоречивый термин существует.

– Этот Джордж – ваш друг, специалист по взрывам?

Ван Эффен кивнул.

– У него есть другое имя?

– Нет.

– Вы думаете, что он стал бы работать на меня?

– Джордж никогда ни на кого не работает. Он может работать с кем-то. И еще один момент. Джордж никогда не работает через кого-то. Он не работает даже через меня. Джордж очень осторожный человек. У полиции на него ничего нет, и он хочет, чтобы и дальше так было. Мой друг разговаривает только с начальниками и только с глазу на глаз.

– Вот это по-моему. Как вы думаете, вы смогли бы организовать нашу встречу?

– Кто знает. Я могу его спросить. Только, конечно, встречаться нужно не здесь.

– Почему?

– Потому что я бы ему этого не посоветовал, а он знает, что я ничего не делаю без причины. Где я могу с вами связаться?

– Я сам с вами свяжусь. В «Трианоне».

– Я не стану говорить о том, как я тронут таким проявлением вашего доверия. Итак, завтра утром.

– Сегодня. В десять часов.

– Вы очень спешите. Думаю, нет смысла спрашивать о причине. Видимо, у вас есть для этого основания. Кроме того, как я уже говорил, у меня назначена встреча на девять тридцать вечера.

– В десять часов, – Ангелли встал. – Было бы хорошо, если бы вы связались с вашим другом немедленно. Я предоставлю в ваше распоряжение машину.

– Пожалуйста, мистер Ангелли, не будьте так наивны.

Глава 7

– Ты стоишь на афганском ковре, – заметил полковник де Граф. – Он очень, очень дорогой.

– Нужно же мне куда-то капать, – резонно возразил ван Эффен. Он стоял перед камином в роскошно меблированной библиотеке полковника" От его насквозь промокшей одежды поднимался пар. – У меня же нет лимузина с персональным водителем, который бы меня возил от двери до двери: Мне приходится иметь дело с такси, которые отправляются по домам при первых каплях дождя, и с людьми, которые жаждут узнать, куда я направляюсь. Мне показалось неразумным предоставить им возможность выяснить, что я направляюсь в дом шефа полиции.

– Твой друг Ангелли тебе не доверяет?

– Трудно сказать. Конечно, это Ангелли приказал следить за мной. Никто другой не мог этого сделать. Но я не думаю, что он меня в чем-то подозревает. Просто Ромеро Ангелли никому не доверяет. Трудный характер. Его мудрено понять. Но вам он, вероятно, понравился бы. Ангелли выглядит дружелюбным, приветливым. Трудно представить, что этот человек может быть замешан в шантаже и пытках. И даже когда вы знаете это наверняка, вам все равно трудно в это поверить. Но сейчас это неважно. Кажется, вы провели приятный вечер, сэр? Вам не пришлось сегодня иметь дело с преступными элементами и не надо было в любой момент ожидать пули в спину.

Де Грааф махнул рукой. Его жест можно было трактовать как «Это все пустяки, не имеющие отношения к делу».

– Встреча была до некоторой степени интересной. Боюсь, что сегодня Бернард был не очень-то сообразителен и не склонен к сотрудничеству.

Бернардом полковник называл Бернарда Дессенса, министра юстиции.

– Он напоминал взволнованную старушку, которая боится принять на себя ответственности не желает связывать себя никакими обязательствами и которая только и ищет, на кого бы эту ответственность свалить? – спросил лейтенант.

– Именно так. Я бы сам не мог… Я уже говорил тебе, Питер, что нельзя так отзываться о министре нашего правительства. Другую сторону представляли два человека – Риордан и Самуэльсон. Человек, называющий себя Риорданом, приложил усилия, чтобы изменить свою внешность. Другой не пытался ничего скрыть. Это значит, что он очень уверен в своих силах. У Риордана длинные черные волосы до плеч. Я думал, что подобный стиль давным-давно вышел из моды. Он очень загорелый, носит кепочку, как у владельца баржи, и черные очки.

«Броские детали должны быть маскировкой», – подумал ван Эффен.

– Он случайно не был очень высоким и неестественно худым?

Де Грааф кивнул.

– Я подумал, что ты сразу об этом догадаешься. Это тот самый парень, что распоряжался захватом катера у… Как его зовут?

– Рыботорговца из Схипхола? Деккер.

– Да, Деккер. Должно быть, это тот самый человек, которого он нам описал. И я склонен согласиться с твоим смелым предположением, что этот парень, Риордан или как там его зовут, альбинос. Темные очки, темный тональный крем под загар, чтоб скрыть алебастровую бледность кожи. Черные парик, чтобы скрыть белые волосы. У второго, у Самуэльсона – волосы седые, густые и вьющиеся. Седые брови и седая козлиная бородка. Он не альбинос, хотя и голубоглазый. Обычно такие седые волосы бывают у пожилых людей, но у него на лице почти нет морщин. Но этот тип довольно полный, что может объяснить отсутствие морщин. Самуэльсон – нечто среднее между американским сенатором и располневшим плутократом – нефтяным магнатом-миллиардером.

– Кто знает, может быть, он загримирован еще лучше Риордана.

– Вполне возможно. Оба они говорили по-английски, из чего я сделал вывод, что Самуэльсон не говорит по-голландски. Оба акцентировали внимание на том, что они американцы ирландского происхождения… Я в этом не сомневаюсь. Не нужно быть Гектором или одним из его у друзей-профессоров, чтобы понять это. У них акцент жителей северо-восточных штатов или жителей Нью-Йорка. Почти все время говорил Риордан.

Он просил, нет, он требовал, чтобы мы связались с Британским правительством. Точнее, это человек требовал, чтобы мы выступили посредниками между FFF и Уайтхоллом на основании того, что Уайтхолл более охотно будет контактировать с правительством другой страны, чем с неизвестной группой, каковой они и являются. Когда Бернард спросил, что же все-таки собирается обсуждать FFF с Уайтхоллом, они ответили, что собираются завести разговор о Северной Ирландии, но отказались сообщить подробности до тех пор, пока голландское правительство не согласится с ними сотрудничать. – Де Грааф вздохнул. – К сожалению, наш министр юстиции кипятился и негодовал, хотя и знал, что его поставили в безвыходное положение. В такой критический момент Дессенс всегда садится на своего любимого конька. Естественно, что суверенному государству не следует вести переговоры по поручению банды террористов. Наш министр распространялся об этом в течение пяти минут, но я тебя пощажу и избавлю от всей этой парламентской риторики. Он закончил свою речь, сказав, что такие переговоры будут проводиться только через его труп. Риордан выразил сомнение в том, что Дессенс дойдет до такой крайности. Далее представитель FFF выразил убеждение, что четырнадцать миллионов голландцев придерживаются диаметрально противоположной точки зрения. Потом он перешел к довольно неприятным личным выпадам и угрозам. Риордан утверждал, что ничего не изменится, если даже Дессенс совершит самоубийство сейчас же, не сходя с места. И добавил, что дамба в Восточном Флеволанде, в районе Лелестада, будет взорвана в полночь, если правительство не согласится принять выдвинутые условия к десяти часам вечера. Потом Риордан достал бумагу со списком мест, где, по его утверждению, могут быть произведены взрывы. Он не сказал, заложены ли уже мины в этих районах – как всегда, FFF держит нас в состоянии неуверенности.

В числе мест, которые перечислил Риордан, а их было так много, что я забыл половину из них, были Леуварден, Северо-восточный польдер в районе Урка, Амстелмер, Виерингермер, Пюттен, польдер южнее Петтена, Шоувен, Дуивеланд и Валхерен – мы помним, что произошло в Валхерене во время войны. В том списке были Восточная и Западная Шельды. Он спросил, помним ли мы, что там произошло в феврале 1953 года. Риордан также назвал немало мест в Северной и Южной Голландии. Я привел тебе лишь несколько примеров. Риордан сделал несколько очень зловещих замечаний по поводу погоды. Он спросил, заметили ли мы, насколько высок уровень Северного моря, как силен ветер, напомнил, что приближается время весенних приливов, в то время как уровни Рейна, Ваала, Мааса и Шельда близки к минимальному за все время наблюдений. Все это напоминает февраль 1953 года. Потом Риордан потребовал, чтобы FFF предоставили возможность поговорить с министрами, которые наделены правом принимать решения, теми, у кого есть мужество их принимать, а не с нытиками, которые заботятся только о сохранении собственного министерского кресла, что было уже совсем несправедливо по отношению к Бернарду.

Риордан пообещал, что FFF выразит свое неудовольствие ходом переговоров, взорвав несколько общественных зданий в столице. После этого двое террористов шепотом посовещались и Риордан объявил, что они выбрали для взрыва королевский дворец и предлагают всем желающим поискать там взрывные устройства до того, как они будут взорваны. Он заверил нас, что от взрыва во дворце люди не пострадают. Взрыв будет произведен через пять минут после ухода представителей FFF. Он также добавил, что любая попытка их задержать, помешать им уйти, либо проследить за ними, неизбежно приведет к тому, что плотина в Восточном Флеволанде будет взорвана не в полночь, а в девять часов вечера. На этой радостной ноте Риордан и Самуэльсон закончили встречу. Как ты знаешь, взрыв во дворце произошел точно в назначенное время.

– В этом я уверен, – сейчас был не самый подходящий момент для того чтобы рассказать де Граафу, что именно, он, ван Эффен и нажал кнопку. Лейтенант дрожал от холода. Он нашел на афганском ковре место посуше и стал туда.

– Мне кажется, у меня начинается пневмония.

– Выпей бренди. – Де Грааф махнул рукой. Он был погружен в свои мысли, и его раздражало, что кто-то может забыть об универсальном средстве от простуды. – Есть шнапс, скотч… – Он замолчал, потому что в этот момент раздался стук в дверь и молодой человек в форме полицейского ввел Джорджа и Васко. Они были еще более мокрыми, чем ван Эффен, если это вообще возможно. – Еще два случая пневмонии.

– Прошу прощения, полковник, что вы имеете в виду? – спросил Джордж,

– Я имею в виду воспаление легких. Наливайте себе. Должен сказать, что я не ждал вас, джентльмены,

– Но лейтенант сказал…

– Понимаю. Он просто забыл меня предупредить.

– У меня сейчас слишком много забот, – сказал ван Эффен. Ну так что?

– Мы хорошенько рассмотрели Риордана и Самуэльсона, когда они вышли из дома министра юстиции, чтобы пройти в маленький автобус. Мы также хорошенько рассмотрели их на площади пред дворцом. Теперь мы узнаем обоих в любое время дня и ночи. – Джордж сделал паузу и задумался. – 'Мне они показались довольно безобидными.

– Вы когда-нибудь видели в жизни или на фотографии молодых убийц из Баадер-Мейнхофской банды? Им не хватало лишь нимбов и арф в руках. Когда я сказал «ну», я имел в виду другое.

– А! Это! Да. Ну… – Джордж казался немного

смущенным. – Ты вышел из дома, мы видели, как ты

шел, но не стали приближаться, потому что ты просил

не делать этого в случае, если за тобой будут следить.

Ты знал, что за тобой следят?

– Да.

– Мы подождали десять минут на противоположной стороне улицы, потом подошли к освещенному окну. Проклятый дождь! Такое ощущение, что стоишь под Ниагарским водопадом. – Джордж ждал сочувственных возгласов, но не дождался их и продолжил. – Мы подождали еще десять минут. До нас доносились музыка и обрывки разговоров.

– Не сомневаюсь в этом. Потом, одолеваемые дождем, подозрительностью или нетерпением, вы вошли. Свет все еще горел. Звуки имитировались благодаря магнитофонной кассете. Птички улетели через заднюю дверь. Не очень оригинально. Но мы до сих пор не знаем, где они прячутся. Это не ваша вина – Ангелли одержим манией преследования.

– И все же можно было обойтись и без ошибок, – сказал Васко. – В следующий раз…

Пронзительно зазвенел телефонный звонок, и де Грааф взял трубку, некоторое время молча слушал, потом сказал:

– Минуточку, сэр, – и закрыл рукой микрофон. – Я так и предполагал. Это Дессенс. Кажется, кабинет министров потрясен взрывом в королевском дворце и убежден, что дамба в Восточном Флеволанде также будет взорвана в полночь. Поэтому министры решили пойти на переговоры. Они хотят, чтобы я к ним приехал, и предлагают встретиться в одиннадцать вечера. Мне бы хотелось, чтобы и ты там был. Как насчет одиннадцати часов?

– Можно это сделать в одиннадцать тридцать? – у меня уже назначено несколько встреч.

Де Грааф поговорил еще немного и повесил трубку.

– У тебя, похоже, очень плотное расписание. Я не помню, чтобы ты говорил мне об этих встречах.

– У меня не было такой возможности. Я должен быть в «Трианоне» в десять вечера. Мне позвонит Ангелли. У него проблемы со взрывчаткой. Я обещал, что достану ее для него.

– Взрывчатка. Ну, конечно. Вполне естественно. – Де Грааф едва не пролил бренди на ковер. – После того как ты уже взорвал дворец… – Это было преувеличение, но оно было вполне простительно в данных обстоятельствах. – Нам не следует думать, что эти лавры тебя удовлетворят. А где ты собираешься взять взрывчатку? Я уверен, что больше пары сотен килограммов тринитротолуола тебе не понадобится.

– Мне? У меня нет времени. У меня также нет и полномочий. Но я подумал, что возможно, сэр, вы могли бы использовать ваше влияние…

– Я? Шеф полиции? Нелегально поставлять взрывчатые вещества группе террористов? – Де Грааф задумался. – Я полагаю, ты еще захочешь, чтобы я их лично доставил? Господи, Боже мой!

– Нет, конечно. Этим займется Джордж. Извини, Джордж, у меня не было времени что-либо тебе объяснять. Сегодня вечером я долго беседовал с Ангелли о тебе и о Васко. Боюсь, Васко, что я тебя очернял без надежды на реабилитацию. Ты проштрафившийся полицейский с трудной судьбой. Недостойный доверия, непредсказуемый. До психбольницы тебе – один шаг. Ангелли чуточку переиграл, расспрашивая о тебе. Он сделал это уж слишком небрежно. Я уверен, что Ромеро знает, что ты полицейский или был им. Сам он тоже яз Утрехта. Нет, я не собираюсь отказываться от твоей помощи… После того как мы внесем некоторые деликатные изменения в твою внешность и в твою легенду. Этим придется заняться в самом ближайшем будущем.

А ты, Джордж, торгуешь оружием. Видит Бог, торговцев оружием здесь хватает, но ты – нечто особенное. Своего рода король этого бизнеса. Торговец с большой буквы. Ты в состоянии достать и танк «леопард», и ракету «земля-воздух», и даже подводную лодку. Ты – очень важная персона. Никаких посредников. Даже я

не могу выступать в качестве твоего посредника. Ты заключаешь сделки один на один или не заключаешь вообще.

– Мне поговорить с этим Ангелли? – Джордж от души улыбнулся. – Ты хочешь ввести меня в дело?

– Некоторая помощь мне не помешает. Конечно, я не имею права просить тебя об этом. У тебя Аннелизе и дети. Дело может оказаться очень непростым.

– Непростым! – Де Грааф, когда хотел, умел добавить в голос саркастическую нотку. – Дело это трудное. Я бы не сказал, что оно безнадежное, потому что нельзя считать безнадежным дело, в котором есть шансы на успех, но мне оно не нравится. У тебя, Питер, все построено на предположении, что твои друзья-преступники тебя не подозревают. А этого мало. Конечно, до сих пор они с тобой ладили и ты ладил с ними. Но только потому, что это устраивало обе стороны. У преступников может возникнуть желание тебя убрать. Наступит момент, когда они решат, что ты им больше не нужен, и тогда они решат избавиться от тебя раз и навсегда. Имеешь ли ты право просить об этом Джорджа? – Я только что это сделал. Снова зазвенел телефон, и де Грааф взял трубку.

– Да, лейтенант Валкен. Да, да. Мне важно, что ты никогда об этом не слышал. Подожди, пока я возьму бумагу и ручку.

Де Грааф записал несколько слов, попрощался с Валкеном и повесил трубку. После этого он потянулся за своей рюмкой.

Ван Эффен спросил:

– Это насчет Жюли и Аннемари?

– Да. А откуда ты знаешь?

– Валкен, ваше лицо, бренди. Плохо?

– Очень плохо. Телефонный звонок от братьев. Как мы и предполагали, они собираются извлечь из похищения максимальную выгоду. Эта типы также сказали, что направили телеграмму с соболезнованием в Роттердам, – Полковник взял листок, на котором он только что писал. Телеграмма направлена Дэвиду Джозефу Карлманну Мейджеру.

Ван Эффен отпил немного бренди и ничего не сказал. Джордж и Васко обменялись взглядами. Они не понимали, что происходит. Наконец Джордж спросил:

– А кто это может быть?

– Я забыл сказать. Вы, конечно, не в курсе. Это отец Анны – отец Аннемари.

– Я не понял, полковник. Что насчет Аннемари? Де Грааф недоверчиво посмотрел на ван Эффена.

– Ты что же, не сказал им?

– Я не думал, что это необходимо.

– Всемилостивый Боже! – покачал головой де Грааф. – Я полагаю, это все принцип «Знать только то, что необходимо для дела». Когда-нибудь, Питер, ты забудешь напомнить себе о чем-нибудь важном и это тебя погубит. – Де Грааф посмотрел на Джорджа и Васко. – Аннемари и сестра лейтенанта ван Эффена Жюли были похищены братьями Аннеси.

– Братьями Аннеси! – Джордж некоторое время помолчал. – Мерзкие негодяи! Вы посадили их на пятнадцать лет.

– Бели быть точным, это лейтенант посадил их на пятнадцать лет. Двое из братьев избежали наказания. И с тех пор они ему угрожают. Теперь эти негодяи нашли верное решение. Они похитили Жюли.

– Я прекрасно знаю Жюли. А какое значение имеет послание отцу Аннемари?

– Смысл этого послания – в ее отце. Я понимаю, Джордж, в это трудно поверить, но отец этого жуткого существа, которое так часто посещало Ла Карачу

один из самых богатых людей в Нидерландах. Возможно, САМЫЙ богатый .К тому же очень могущественный. В правительстве с ним считаются. Подобное положение во Франции занимает Дассол, авиационный магнат. В некоторых областях своей деятельности правительство и шагу не сделает, предварительно не проконсультировавшись с отцом Аннемари. У этого человека есть власть, богатство и дочь. А теперь эта дочь в руках злоумышленников, и они могут использовать власть и богатство отца девушки в своих целях. Анна Мейджер – это просто мечта любого похитителя.

Ван Эффен поставил рюмку в посмотрел на часы.

– Пора, Джордж.

– Господи! Я просто не верю своим глазам! Ты смотришь на эти проклятые часы и говоришь, что пора идти! Тебя даже не удивляет, как эти негодяи получили информацию о Дэвиде Мейджере! – воскликнул полковник.

– Вероятно, благодаря настойчивым расспросам.

– Настойчивым расспросам! Благодаря пыткам! Они пытали бедную девочку!

– Какую бедную девочку?

– С тобой все в порядке, лейтенант? Аннемари, конечно!

Ван Эффен решительно покачал головой; не соглашаясь с полковником.

– Нет, не Аннемари. Братья Аннеси – :по крайней мере, те двое, которых мы посадили, – никого не пытали без серьезных оснований. Конечно, основания могли быть самыми извращенными. Например, месть или желание получить информацию. Зачем им мстить Аннемари? Она им ничего не сделала. А информация…

Какую информацию они могли от нее получить? Аннеси не знали, кто такая Аннемари, не знали, кто ее отец. Для них она была только подругой Жюли. Они прихватили Аннемари только потому, что она оказалась в квартире Жюли. Если похитители кого-то и пытали, а я подозреваю, что они ограничились только угрозами, то только для того, чтобы получить информацию обо мне. А это значит, что пытали Жюли. Я предполагаю, что Аннемари добровольно дала злоумышленникам информацию о себе, бросив им ее как кость, для того чтобы похитители сосредоточили все свое внимание на выкупе, который смогут получить за нее. Может быть, она даже упомянула о влиянии, которым пользуется ее отец в правительстве, хотя люди, подобные братьям Аннеси и сами понимают, что к чему. Аннемари сделала все, чтобы отвлечь внимание от Жюли. Аннемари далеко не дурочка. Если бы она была дурочкой, я не стал бы переводить ее сюда из Роттердама. Она прекрасно понимает, что люди, подобные Аннеси, очень прагматичны. Их привлекла возможность осуществить с помощью отца Аннемари свои далеко идущие планы. Это для них гораздо интереснее, чем доставать меня через мою сестру.

– У тебя рыбья кровь! – пробормотал полковник.

– Прошу прощения, сэр, не понял?

– Может быть, ты и прав. А может быть и нет. Если ты прав, у братьев Аннеси появились новые возможности, а Дэвид Мейджер лишится очень крупной суммы денег в самом ближайшем будущем. Если ты не прав, то ты сам сунешь свою голову в петлю, которую братья рисовали на своих открытках. Если ты не прав, то девушка рассказала им о многом. Например о том, что Стефан Данилов – это Питер ван Эффен. Я не могу рисковать. Поэтому я приказываю прекратить это дело.

– При нормальных обстоятельствах, полковник, я бы не стал не считаться с вашими желаниями, – сказал Джордж. – Но обстоятельства далеки от нормальных. Отказываясь выполнить ваше требование, я не нарушаю закон. Я больше не полицейский. Я просто иду своей дорогой, поступаю, как считаю нужным. Де Грааф кивнул.

– Вас я не могу остановить. Но я могу…

– Лейтенант тоже может пойти своим путем, – сказал Джордж. – Для этого вам достаточно его уволить. Только вы себе этого никогда не простите, полковник.

Де Грааф бросил на него сердитый взгляд, снова наполнил свою рюмку, сел в кресло и стал смотреть на огонь в камине. Ван Эффен кивнул Васко, и все трое вышли.

Ван Эффен и Джордж вернулись в «Трианон» и обнаружили, что знакомый соглядатай исчез, а его место занял другой, еще более невзрачный субъект. Он сидел на некотором расстоянии от стойки дежурного и пил не джин, а пиво. Ван Эффен нисколько не сомневался, что новый соглядатай – человек Ангелли. Когда лейтенант проходил мимо стойки дежурного, его окликнул менеджер. Он протянул ван Эффену полоску бумаги. Лейтенант взял листок и прочитал:

«Не могу ли в поговорить с вами в вашей комнате? Две минуты».

– Да, конечно. Большое спасибо. Ван Эффен сложил листок, сунул его в карман и повел Джорджа к лифту. Через две минуты в комнату ван Эффена пришел менеджер. Он закрыл за собой дверь и с сомнением посмотрел на Джорджа. Было видно, что он не решается при нем говорить.