Текст книги "Шлюз"

– А где же наш друг О'Брайен? Надеюсь, у него не грипп?

– С О'Брайеном все в порядке. Он сейчас не здесь.

– А1

Самуэльсон улыбнулся.

– Вы действительно на редкость нелюбопытный человек, мистер Данилов.

– А что мне толку знать, чем именно он занят?

– Вы правы. Просто Ромеро несколько раз говорил мне о вашей философии – знать только то, что нужно для дела. Я с ней полностью согласен, – Самуэльсон посмотрел на часы.

– Ромеро, без минуты восемь.

Диктор был прежним. Он выглядел так, словно только что получил известие о том, что вся его семья погибла в авиакатастрофе.

– Передаем последнее коммюнике FFF, – у диктора были такие интонации, словно он был священником, читающим заупокойную службу. – Оно очень короткое:

«Мы не доверяем утверждениям министра обороны. Мы считаем, что голландское и британское правительства вводят нас в заблуждение или же не верят нашим угрозам. А может быть, и то, и другое. Мы же не собираемся никого вводить в заблуждение. Мы намерены заставить правительства поверить нашим угрозам. После полуночи будут взорваны дамбы к северу и к югу от Лелестада. Ядерный заряд в Эйсселмере будет взорван завтра в два часа дня. Уверяем вас, что эти инциденты покажутся вам просто пустяками по сравнению с тем, что ожидает Нидерланды в результате другого ядерного взрыва, который будет произведен в Течение ближайших суток».

–На этом коммюнике заканчивается.

Мы также получили заявление от министра обороны. В нем говорится, что министерство обороны не намерено комментировать последнее коммюнике FFF, поскольку считает невозможным предсказать иррациональные действия террористов.

Самуэльсон щелкнул языком и грустно покачал головой.

– Таким образом, ваш министр хочет сказать, что считает террористов сумасшедшими. А к сумасшедшим требуется и соответствующее отношение. – Он снова щелкнул языком и покачал головой. – Мистер Виеринга считает нужным предупредить местные власти, чтобы те приняли меры предосторожности.

Телепередача продолжалась.

– Голландские эксперты и британские специалисты по ядерному вооружению пришли к согласию о том, каковы возможные последствия ядерного взрыва, в случае, если он произойдет в Маркерварде. Если взрыв произойдет в центре или близко к центру Маркерварда, то цунами – приливная волна, которая достигнет берега, будет невелика, сантиметров шестьдесят-семьдесят. В случае, если взрыв произойдет ближе к берегу, волна может быть в несколько раз больше, и последствия могут быть ужасны.

В случае получения других сообщений страна будет немедленно проинформирована.

Ангелли выключил телевизор.

Самуэльсон с легкой улыбкой посмотрел на ван Эффена:

– Вы, кажется, хмуритесь, мистер Данилов? Ван Эффен не ответил.

– Ромеро говорил мне, что вы готовы ответить насилием в случае, если жизням ваших соотечественников будет угрожать опасность. Я имею в виду страну, которая стала для вас второй родиной. Ромеро считает вас и ваших людей опасными. Я с ним согласен. Думаю, что вы, к тому же, хорошо вооружены.

Ван Эффен приоткрыл полу куртки, чтобы показать, что на нем нет кобуры со «Смитом и Вессоном». Затем он повернулся к Ангелли, сидевшему рядом с ним, положил ногу на ногу и задрал штанину, чтобы показать, что с ним нет и его «лилипута».

– Я не считаю оружие необходимой деталью туалета, когда одеваюсь к ужину. Вы что думаете, что я настолько ненормальный, что мог бы устроить пальбу в обществе четырех прекрасных дам? В обществе любых дам, если на то пошло.

– Не думаю. Это моя ошибка. Ядерный заряд в Маркерварде расположен точно в центре. Вы мне верите?

– Если бы я был таким подозрительным, как вы, я бы сказал, что подожду до двух часов завтрашнего дня и узнаю. Но я вам верю. Вы, мистер Самуэльсон, уже знаете, что я не имею привычки совать нос в чужие дела, но должен признаться, что ядерные заряды меня немного встревожили. Я и мои друзья – признанные эксперты по взрывам, но о ядерных зарядах мы ничего не знаем. Мы бы не поняли, что это такое, даже если бы их увидели. Тем более мы не могли бы инициировать взрыв или, наоборот, обезвредить подобное взрывное устройство. Однако мы знаем, что это вещи опасные и непредсказуемые. Я знаю, что они у вас где-то поблизости, хотя и не знаю сколько их. Что я знаю наверняка, это то, что у меня здоровый инстинкт самосохранения. Я полагаю, что вы собираетесь их куда-то транспортировать, здесь вам от них толку мало. Но у меня нет ни малейшего желания быть поблизости во время транспортировки. Самуэльсон улыбнулся.

– Мистер Даникен полностью разделяет ваши чувства.

– А какое он имеет отношение к этим зарядам?

– Мистер Даникен у нас пилот вертолета. Он не желает перевозить подобные вещи.

– Я не отказывался, мистер Самуэльсон, – возразил Даникен. – Я только сказал, что мне бы этого очень не хотелось, потому что это связано с большим риском. Я согласен с мистером Даниловым. Я не знаю, насколько эти заряды чувствительны к тряске. Погодные условия сейчас на пределе возможного. При неожиданном попадании в восходящий или нисходящий поток, нас будет бросать на сотню футов вверх или вниз за несколько секунд. Посадка может быть очень тяжелой. Возможно повреждение вертолета, если, вообще, не катастрофа. Помоги нам, Боже!

– Вы с мистером Даниловым можете быть спокойны. Мне следовало бы раньше вам об этом сказать, но мы приняли решение совсем недавно, перед ужином. Мы решили использовать для перевозки этих зарядов грузовик, которым нас снабдили мистер Данилов и его друзья. Ракеты с атомными зарядами невелики. Их нетрудно скрыть. Длиной они не более двух бочек с горючим. У нас есть три человека в военной форме. Илвисакер одет как полковник. Остальные…

– Где вы достали форму? – спросил ван Эффен.

– Я же вам говорил, что мы снимаем фильм о войне, – терпеливо объяснил Самуэльсон. – Все остальные полетят на вертолете. А поскольку у нас фильм о войне, то есть и военный вертолет. Древний, но на ходу. Вооружение, конечно, с него снято. Но мы заказали макеты. Предлагаю пересесть в более удобные кресла и выпить по рюмочке. Есть бренди, ликеры… Кому

что нравится.

Ван Эффен встал:

– Если вы не против, я, пожалуй, пойду проведаю Лейтенанта.

– Передайте, что я ему сочувствую, – попросил Самуэльсон. – Думаю, он не откажется от пунша.

– Спасибо. Уверен, что не откажется. Если, конечно, он не спит.

Васко не спал. Он удобно устроился в небольшом кресле, которое принес в ванную. При свете маленького фонарика, который он всегда брал в поездки, ван Эффен передал Васко рюмку.

– Мистер Самуэльсон передает тебе привет.

– Очень мило с его стороны. Сейчас восемь двадцать. На часах тот же охранник. Судя по всему, он уже высосал полбутылки. Как и я, этот тип устроился в кресле. Удивительно, как он еще не заснул. В любом случае я понаблюдаю, пока часовые не сменятся. Пунш поможет мне бодрствовать в долгие ночные часы.

Ван Эффен изложил Васко резюме министра обороны и FFF, пообещал, что они с Джорджем вернутся часов в девять и вышел.

Ван Эффен вернулся в гостиную и обнаружил, что группа, сидевшая в креслах, заметно поредела.

– Похоже, от пунша Лейтенанту стало полегче. Он уже не так хрипит. Он задремал, но не настолько, чтобы отказаться от новой порции. Просил благодарить. Кажется, наши прекрасные дамы нас покинули. Очень жаль. Но меня это не удивляет. За столом они были не слишком веселы.

– Говорят, устали, – сказал Самуэльсон.

Ван Эффен знал, что Жюли не устала. Она, очень плохо переносила путешествие по воздуху. На вертолете его сестра не летала ни разу в жизни. Брат догадывался, что подобное путешествие представляется ей сплошным кошмаром.

– Отчего это они устали? Чем это они занимались?

– Ничем. Просто перенервничали. Тревожатся.

– Прямо как мы с Джорджем.

Самуэльсон бесстрастно оглядел двух друзей.

– Сомневаюсь, чтобы вы и ваш друг, вообще, когда-либо нервничали и тревожились.

– Ну, когда-то надо начинать. А как наш святой

отец?

– Вы же знаете, что он не пьет. Но это еще не все. Каждый вечер; перед сном Риордан проводит час в молитве и медитации. Ван Эффен мрачно заметил:

– Будем надеяться, что он упоминает в своих молитвах души жертв ядерных игрушек.

Наступила тишина. Некоторые из присутствующих были смущены подобным замечанием; Ван Эффен, казалось, не обратил на это никакого внимания.

Ромеро, желая нарушить молчание, торопливо сказал:

– Раз уж вы заговорили о ядерных игрушках, как

вы их называете, то я уже говорил вам, что могу вам их

показать. Думаю, что вам, как эксперту по взрывам,

это будет интересно…

– Только не мне, – отмахнулся ван Эффен. – Тот же принцип "знать только то, что нужно. Что с того, если я их увижу? – Он видел, что Джордж слегка нахмурился, но никто больше этого не заметил. Ван Эффен помолчал, потом сказал, словно это только сейчас пришло ему в голову: – Но кто-то же должен работать с этими устройствами. Только не говорите мне, что это Йооп и Иоахим и их друзья-психопаты.

– Это и в самом деле Йооп и Иоахим и их друзья-психопаты.

В словах был упрек, а в тоне – нет. Было нетрудно догадаться, что Самуэльсон разделял мнение ван Эффена о «Подразделении Красной Армии».

– Когда эти ребята получили в Метнице заряды, они прихватили и инструкции. Одно без другого бесполезно.

– Предупредите меня, пожалуйста, чтобы я был километров за пять от того места, где Йооп и Иоахим станут возиться с этими игрушками. Мне когда-то нагадали по руке, что я буду жить долго. Но могли и ошибиться. Каким образом будет инициирован взрыв в Маркерварде?

– Часовым механизмом.

– А два других?

– По радио.

– Помоги нам, Боже! Значит, мне надо быть кило

метров за десять от этого места.

– Вы им не доверяете?

– Я бы не доверил Йоопу и Иоахиму устроить детский фейерверк. Они – фанатики, а фанатики – народ ненадежный. Я подозреваю, что и руки у них ненадежные. Разумеется, я им не доверяю. Как мне кажется, вы тоже.

– Вы все еще не хотите взглянуть на эти устройства?

– Надеюсь, вы не психи, чтобы держать их на мельнице?

– Они в километре отсюда, в безопасном подземном погребе.

– У меня нет ни малейшего желания куда-то ходить в такой ливень. И хотя вы, возможно, и не сумасшедшие, но, как мне кажется, вы совершаете серьезную ошибку. Чтобы взорвать эти устройства по радио, не надо быть Эйнштейном, но дело это непростое. Тут требуется опытный человек. Йооп и его компания в жизни ничего не взорвали.

– Откуда вы знаете?

– Это очевидно. Бели бы это было не так, зачем бы вы стали меня приглашать для взрыва во дворце?

– Верно, верно. Но если вам не хочется выходить в такую погоду, не хотите ли вы взглянуть на инструкции? Они у нас здесь.

Ван Эффен посмотрел на него, потом в сторону. Телевизор был включен. На экране был квартет в странных одеждах. Вероятно, эти люди пели, но, к счастью, звук был выключен. Видимо; Самуэльсон и его друзья ожидали очередной выпуск новостей. Ван Эффен снова посмотрел на Самуэльсона.

– Конечно, не хочу. Но на самом деле у вас на уме другое. Вы хотите, чтобы мы сделали за вас вашу грязную работу. Хотите, чтобы это сделали именно мы, а не эти идиоты-любители. Вы понимаете, что произойдет, если из-за этих взрывов погибнут наши сограждане?

– Да. Вы позаботитесь о том, чтобы я стал покойником. Мне бы этого вовсе не хотелось.

– Давайте посмотрим инструкции.

Ромеро Ангелли достал две бумажки и протянул одну ван Эффену, другую – Джорджу. Джордж заговорил первым, буквально через несколько секунд.

– Это не одна килотонна. Это эквивалент пятидесяти тонн тринитротолуола.

Самуэльсон подошел поближе.

– Меня бы вполне устроил эквивалент десяти тонн. Но порой полезно преувеличить возможный урон от террористического акта, не правда ли?

Джордж не ответил.

Через минуту он снова посмотрел на/собеседников и заговорил.

– Не слишком сложно, но требует аккуратного обращения. Тут два момента. Первый: Йооп не слишком хорошо говорит по-английски. А люди, которые плохо говорят, часто еще и не умеют как следует читать и писать. Второй – это технический жаргон.

– Жаргон?

– Технические термины, – пояснил чан Эффен. – Йооп с тем же успехом мог бы читать их на санскрите.

– Ну так что?

Ван Эффен вернул бумагу Ангелли.

– Нам надо подумать и обсудить.

Самуэльсон пытался, хотя и не совсем успешно, изобразить улыбку человека, который добился того, чего хотел.

В последующие несколько минут вал Эффен и Джордж потягивали бренди и молчали. К этому времени на экране телевизора певцов сменил убитый горем диктор.

– Правительство только что сообщило, что совсем недавно получило новые требования FFF. Первое из них касается ста двадцати миллионов гульденов и способа их передачи. Правительство не сообщило, собирается ли оно выполнить это требование и отказалось обсуждать вопрос о передаче денег. Второе требование касается освобождения двух узников, уже несколько лет отбывающих срок за преступления, связанные с насилием. Правительство отказывается назвать имена заключенных.

Мы напоминаем нашим телезрителям, что сегодня мы будем вести репортаж с вертолета, чтобы посмотреть, осуществит ли FFF свою угрозу взорвать Флеволандские дамбы.

Ангелли выключил телевизор.

– Вполне удовлетворительно, – сказал Самуэльсон. Он потирал руки. – Очень, очень неплохо.

– Мне эта передача показалась довольно глупой, – заметил ван Эффен.

– Вовсе нет, – возразил сияющий Самуэльсон. – Теперь страна знает, что правительство получило подробности, связанные с нашими требованиями. То, что их не отвергли немедленно, означает, что власти собираются уступить. Эта передача также показывает, насколько слабо правительство и насколько сильны мы.

– Я не это имел в виду. Власти повели себя глупо. Им не нужно было делать никаких заявлений.

– О нет, нужно. Мы их предупредили, что если они этого не сделают, мы по радио передадим это коммюнике в Варшаву, которая будет только рада ретранслировать его на всю Европу.

– У вас есть передатчик такой мощности, что вы можете вести передачи на Варшаву?

– Такого передатчика у нас нет. Но им было достаточно пригрозить. Ну и правительство у вас! – С удовлетворением воскликнул Самуэльсон. – Оно просто дрожит от страха. Сейчас ваши власти поверят всему, что бы мы ни сказали. Кроме того, они бы выглядели совершенно по-дурацки, если бы это сообщение поступило из Польши!

Ван Эффен отказался от новой рюмки бренди. У него были свои причины для того чтобы желать на ближайшие два часа сохранить ясный ум. Он пожелал всем спокойной ночи.

Самуэльсон удивленно посмотрел на него.

– Но вы же спуститесь, чтобы послушать ночной выпуск новостей?

– Не думаю. Я не сомневаюсь в вашей способности выполнить свои угрозы.

– Я, пожалуй, тоже пойду. – Джордж встал. – Но я еще спущусь. Пойду посмотрю, как там Лейтенант. Кстати сказать, мистер Самуэльсон, если можно…

– Еще пунша для Лейтенанта? Конечно, мой друг, конечно.

– Возможно, утром у него будет побаливать голова, но зато он будет на полпути к выздоровлению.

Васко, надо сказать, был здоров как бык. Не было заметно никаких признаков начинающейся головной боли.

– На часах все тот же парень. Думаю, смена караула произойдет в девять часов. Ну и охранник! Большую часть времени дремлет, периодически дергаясь.

– Будем надеяться, что его сменщик окажется таким же. Что до меня, то я тоже вздремну. Если его не сменят, скажем, в девять двадцать, то разбуди меня. Если его сменят в девять, разбуди меня в десять. Как ты управляешься с передатчиком в грузовике? Какая у него дальность?

– Почти неограниченная. Сотня, две сотни километров. Я точно не знаю. Работает очень просто. Просто подними трубку и нажми красную кнопку. Передатчик настроен на ближайшую военную базу, где прием ведется постоянно.

– Мне бы не хотелось общаться с военными. Мне нужно позвонить в управление.

– Это просто. Там стандартный диск, стандартная настройка и переключатель возле кнопки. Легко настраивается на любую волну.

Ван Эффен кивнул, вытянулся на кровати и закрыл глаза.

Глава 10

Джордж разбудил ван Эффена ровно в десять вечера.

– Новый часовой заступил на пост в девять часов. Он едва ли лучше предыдущего – толстый, тепло одетый, сидит в кресле, прикрыв одеялом колени. Тебе будет приятно узнать, что этот тип тоже держит в руках бутылку.

– Похоже, это человек в моем вкусе. – Ван Эффен встал и сменил брюки на джинсы. Васко спросил:

– Это у тебя что, полевая форма?

– А как, по-твоему, что подумает Самуэльсон, если увидит меня в мокрых брюках или даже в сухих, но сморщенных так, словно я упал в речку?

– А! Ну, промокнешь ты основательно, это верно. Дождь стал еще сильнее. Временами почти не видно парня на чердаке напротив.

– Это мне подходит. Этот сарай не вчера построен. Ступеньки лестницы наверняка страшно скрипят. А сейчас дождь так барабанит по крыше, что охранник наверняка ничего не услышит. Кроме того, судя по описанию Джорджа, часовой еще и туговат на ухо.

Ван Эффен надел кобуру с пистолетом, натянул куртку, положил в карман баллончик с аэрозолью. В другой карман он сунул фонарик.

– Бархатные перчатки, – сказал Джордж.

– О чем ты? – спросил Васко.

– Пистолет с глушителем и газовый баллончик. Это и называется бархатными перчатками.

Ван Эффен сунул руку во внутренний карман, достал маленький кожаный кошелек, расстегнул его, вынул какие-то металлические штучки, осмотрел их, потом снова положил в бумажник и сунул его в карман.

– Отмычки, – одобрительно заметил Джордж. – Ни один уважающий себя детектив без них не обходится.

Васко спросил:

– А что, если вы не вернетесь, сэр?

– Я вернусь. Сейчас пять минут одиннадцатого. Я должен вернуться к десяти тридцати. Если я не вернусь к одиннадцати, идите вниз. Ничего не говорите. Никаких разговоров, никаких предупреждений об их грядущем конце. Убейте Самуэльсона. Покалечьте братьев Ангелли и Даникена. Если Риордан будет там, то и его тоже. Разумеется, отберите все оружие. Потом один из вас останется присматривать за этими негодяями, чтобы они не выскользнули из комнаты и не позвали на помощь, в то время как второй пойдет за девушками. Пистолеты у вас с глушителями, так что никаких проблем не должно быть. Потом сразу же удирайте. Если кто-нибудь попытается вам помешать, вы знаете, что нужно делать,

– Понимаю. – Васко был немного шокирован. – А как мы отсюда выберемся?

Ван Эффен похлопал по карману, в который только что положил отмычки.

– А это, по-твоему, на что?

– А, армейский грузовик!

– Ну конечно! Как только вы отсюда выберетесь, позвоните военным или в полицию. Укажите им при мерно, где вы находитесь, – мы знаем , что это где-то между Лердамом и Горинхемом – и предоставьте остальное им. Васко сказал:

– Преступники могут попытаться удрать на вертолете.

– У вас есть выбор: либо прострелить Даникену оба плеча, либо взять его с собой. Но я совершенно уверен, что ничего подобного не произойдет. Я не хочу, чтобы это случилось. И не потому, что если это произойдет, то я к этому моменту, вероятно, буду уже мертв. Это значило бы признать, что я потерпел поражение, а я не люблю, когда мое имя связывают с поражением. У Самуэльсона есть другая штаб-квартира и, как мы уже поняли, и другие помощники. Скорее всего, О'Брайен как раз и отправился к этим помощникам. Теоретически, эти помощники могут осуществить план босса и без него самого, хотя я очень в этом сомневаюсь. – Ван Эффен открыл окно. – Вернусь в десять тридцать.

Он спустился по двум связанным простыням и исчез в темноте.

Джордж и Васко прошли в темную ванную. Васко сказал:

– Он на редкость хладнокровная бестия, не правда ли? Джордж сказал:

– Гм!

– Но ведь он убийца.

– Я знаю, что ему приходилось убивать. Если придется, он сделает это снова. Но кого попало ван Эффен не убивает. Он очень разборчив, наш Питер. Никого из тех, кто покинул этот мир с его помощью, общество не оплакивало.

Четыре минуты спустя Васко схватил Джорджа за руку.

– Видишь?

Они оба увидели, как часовой сделал изрядный глоток из бутылки и поставил ее на пол сбоку от себя. Крепко сжав руками одеяло, которым он был укрыт, охранник погрузился в забытье. Через минуту позади него появилась тень, которая очень скоро приняла облик ван Эффена. Правой рукой он на пару секунд поднес к лицу часового баллончик, сунул его в карман и поглубже усадил отключившегося часового в кресло, чтобы тот не сполз, взял с пола бутылку, полил ее содержимым лицо и одежду мужчины. Сжал пальцы охранника вокруг горлышка бутылки, сунул руку с бутылкой под одеяло и растворился в темноте.

– Ну, – сказал Васко, – этот тип не станет докладывать о том, что Пренебрег Своим долгом; напился и заснул на посту.

– Питер ничего не делает наполовину. Давай подождем. Он мне как-то говорил про такой баллончик. Этот газ вырубает человека через две секунды и действует минут тридцать. Через полчаса часовой должен очнуться.

– И что же, охранник не поймет, что его усыпили?

– В этом-то и вся прелесть! Никаких следов. С другой стороны, сам подумай, ты просыпаешься и видишь, что твоя одежда облита шнапсом, рука сжимает пустую бутылку. Что бы ты на его месте подумал?

С чердака, где спал часовой, вниз, в сарай, ставший импровизированным гаражом, вела лестница с очень скрипучими ступеньками. Держа в руках фонарик, ван Эффен быстро спустился. Немного повозившись с засовами на входной двери, он сосредоточил все свое внимание на грузовике. Машина выглядела так же, как и раньше, только номера были другие. Ван Эффен залез под грузовик, расчистил местечко чуть впереди от задней оси и магнитной защелкой прикрепил к машине

маленькую металлическую штучку, которую Васко извлек из куска мыла. Тридцать секунд спустя он был уже на сиденье водителя и звонил в управление.

– Соедините меня с полковником де Граафом, пожалуйста!

– Кто говорит?

– Это неважно. Дайте полковника.

– Он дома.

– Он не дома. Он в управлении. Еще десять секунд, и с завтрашнего дня вы больше не работаете в полиции. Через десять секунд полковник взял трубку.

– Ты что-то круто обошелся с парнем, – пожаловался полковник.

– Он либо дурак, либо, его неверно проинструктировали. Ему же велено было вопросов не задавать. Принимать анонимные звонки. – Ван Эффен говорил по-польски.

Де Грааф понимал этот язык не хуже ван Эффена. Голландская полиция часто меняла частоту, на которой работала. Подобное изменение было сделано как раз в этот день. Как в любом крупном городе мира, преступники время от времени прослушивали полицейскую волну. Но вероятность того, что преступник, которому удалось настроиться на эту только что измененную волну, понимает по-польски, была чрезвычайно мала.

– Пожалуйста, включите магнитофон. Я не знаю, сколько у меня времени, поэтому не хочу повторяться.

– Готово.

– Имена я буду говорить задом наперед. Мы находимся к югу… даю название, – он произнес задом наперед «Утрехт» – и два других названия – Лердам и Гронихем. Уловили?

– Да.

– Не пытайтесь выяснить наше точное местонахождение и не пытайтесь атаковать. Шефы находятся в другом месте. – Это была заведомая ложь, но полковниц об этом не знал. – Если вы это сделаете, то погибнут пять человек, которые этого не заслуживают. Вы знаете, кого я имею в виду?

– Знаю.

– У нас здесь армейский грузовик. Вы знаете, какой именно. На нем поменяли номера. Даю новые цифры задом наперед, – назвав цифры, ван Эффен добавил: – На нем повезут ядерные заряды, о которых вы знаете.

– Что?!

– Я прикрепил к грузовику маячок. Поставьте в этот район полицейскую машину без опознавательных знаков. Сказкем, часов в семь. Она выследит грузовик с безопасного расстояния. Кроме того" эта машина должна будет поддерживать связь с двумя военными грузовиками, расположенными к западу. У меня есть основания считать,, что наш грузовик будет двигаться в сторону Шельды. В нем будут трое преступников, все в военной форме. Человек по имени Илвисакер будет одет полковником. Не исключено, что у него могут быть документы на это имя. Я хочу, чтобы грузовик захватили и вместе с людьми подержали в надежном месте. Если о захвате грузовика станет известно, то ответственность за затопление страны ляжет на вас.

Голос де Граафа стал еще более жалобным.

– Не надо мне угрожать, мой мальчик!

– Извините. У меня сложная ситуация, очень мало времени, и я вынужден изъясняться как можно более убедительно. Еще одно. Пусть по радио и по телевидению объявят, что вы перекрываете дороги на Роттердам и в сторону Шельды. Вы попросите всех жителей этих районов проявлять бдительность и сообщать обо всем, что покажется им странным, полиции. Это меры чисто психологические, но наши друзья об этом не догадаются. Но я вас умоляю, после того, как вы в строжайшей тайне захватите грузовик, не пытайтесь вмешиваться.

– Понял. Тут рядом со мной кое-кто хочет с тобой перемолвиться словечком. Он говорит по-польски лучше, чем мы с тобой.

– Назовите его имя задом наперед. Де Грааф назвал, и ван Эффен услышал голос Виеринги.

– Поздравляю вас, мой мальчик!

– Боюсь, что ваши поздравления слишком преждевременны, министр. Я, например, не могу помешать взорвать Флеволандские дамбы или ядерный заряд в Маркерварде. Мне тут пришла в голову еще одна мысль. Попросите средства массовой информации, когда они будут говорить о районе Роттердама, пусть скажут, что Уайтхолл и парламент Северной Ирландии пришли к соглашению о начале немедленных переговоров.

– Парламентам это может не понравиться.

– Я голландец. Объясните политикам так, чтобы им это понравилось.

– Я полагаю, что информацию о переговорах вы тоже собираетесь использовать для некого психологического давления. Хорошо, я согласен. Скажите честно, мой мальчик, как вы оцениваете наши шансы?

– Больше пятидесяти процентов. Преступники нам доверяют. Им приходится нам доверять. – Ван Эффен коротко пересказал то, что узнал о взрыве склада боеприпасов в Де Дурсе и о неспособности «Подразделения Красной Армии» справиться с устройствами, инициирующими взрывы по радио. – Я уверен, что наши друзья нам доверяют и не подозревают нас. Они во многом наивны и слишком уверены в своих силах. Им недостает изобретательности, которой могут похвастаться местные детективы. Мне нужно идти, сэр. Я позвоню, как только будет возможно.

Министр обороны спросил, обращаясь к де Граафу:

– Вы согласны с мнением ван Эффена, полковник?

– Я думаю так же, как и он.

– Почему этот молодой человек – а он действительно молод, по сравнению с нами, – не занимает где-нибудь должность шефа полиции?

– В недалеком будущем он будет шефом полиции Амстердама. А пока он мне нужен.

– Как и всем нам, – вздохнул Виеринга. – Как и всем нам.

Ван Эффен поднялся на чердак, легонько потрепал часового по щеке. Никакой реакции. Лейтенант вышел. Через три минуты он был в спальне. Васко указал на часы.

– Десять тридцать три, – укоризненно заметил он.

– Извините. Меня задержали. Но хорошо же вы встречаете человека, который, можно сказать, только что вырвался из когтей смерти.

– Были проблемы?

– Нет. Все как по маслу.

– Ты не разобрался с замком в гараже, – укоризненно сказал Джордж.

– Вот тебе и теплый прием. А где же поздравления по случаю успешно выполненной миссии? А сам-то ты стал бы возиться с замком, если бы в окне, соседнем с нашей спальней, увидел достопочтенного Риордана, который, видимо, медитировал, стоя с открытыми глазами и задумчиво глядя во двор? Вместо этого я разобрался с задвижками изнутри.

– Надеюсь, ты не забыл потом оставить все в прежнем виде?

– Джордж!

– Извини. Что тебя задержало?

– Виеринга, министр обороны. Он был в управлении вместе с полковником. Если ты воздержишься от вопросов, я передам тебе наш разговор слово в слово.

Выслушав рассказ ван Эффена, Джордж остался доволен.

– Неплохо. Ты, конечно, поставил маячок. Тогда к чему была вся эта суета с инструкциями по работе с ядерными зарядами?

– Ты, вообще, хоть раз встречал полицейского или солдата, который бы не ошибался? Джордж задумался:

– Присутствующие, как всегда, исключаются. Нет, не встречал. Но эта информация нам еще может пригодиться. Илвисакер и его друзья могут просочиться сквозь кордоны на дорогах. Но ты ведь не сказал полковнику, что мы полетим вертолетом?

– Да, не сказал. По той же самой причине я не откликнулся на неявно высказанное предложение Самуэльсона сообщить нам, куда мы поедем. Знаешь, какая была бы реакция? Я имею в виду нашего министра обороны? Он бы тут же позвонил своему коллеге в Великобританию, чтобы те прислали «нимрод», британский бомбардировщик, имеющий особую радарную установку, и военные стали бы следить за нами так, что мы бы об этом и не знали. – Питер улыбнулся. – Джордж, у тебя забавное выражение лица. Тебе что, это тоже пришло в голову?

– Да, – вид у Джорджа был задумчивый и в то же время огорченный. – Мне показалось, что это неплохая идея.

– А мне нет. Я не сомневаюсь, что королевские военно-воздушные силы были бы рады поучаствовать. Как не сомневаюсь в том, что вскоре после нашего прибытия в пункт назначения нам бы нанесли визит наши десантники. Они, как известно, отличаются прямолинейностью. Нет, эта идея мне не нравится. И для этого есть три причины. Я не хочу устраивать перестрелку, не хочу устраивать кровавую баню. Убийство или захват Самуэльсона и его друзей не решит проблемы. Я уверен, что существует еще немало людей из FFF – не спрашивай, почему я в этом так уверен, я не знаю, – которые смогут выполнить его угрозы. И мне не нравится мысль о том, что наши дамы могут быть ранены или убиты. Мне также не слишком хочется ранить – не говоря уже о том, чтобы убивать – соотечественников, которые станут угрожать жизни девушек.

– Ты имеешь в виду Жюли и Аннемари спросил Васко.

– Всех четверых.

– Остальные две – преступницы, – осторожно заметил Джордж.

– Они связаны с преступниками. Но это совершенно другое дело. Так или иначе, если бы правительство сделало подобную глупость, мы были бы не в состоянии поступать, как считаем нужным. Виеринга и полковник нас поддержат, а сейчас только они двое и важны. Однако это все теоретизирование. Это не должно случиться. Одну минутку, джентльмены. Эти джинсы слишком мокрые!

Переодевшись, ван Эффен продолжил беседу:

– Отсутствие нашего друга О'Брайена очень огорчительно, потому что он – недостающее звено. Я бы много дал, чтобы узнать, где он сейчас. Вряд ли его знания и опыт, связанные с системами сигнализации, потребовались сейчас на второй штаб-квартире. Мы можем только гадать, кому и где потребовалось его искусство, но это бесполезная трата времени.

– Я, кажется, пренебрегаю своими обязанностями. – Васко решил продолжить наблюдение. – Джордж, ты не включишь свет, после того, как я выйду?

Выключив свет в спальне, Васко прошел в ванную, закрыв за забой дверь. Джордж снова включил свет. Очень скоро Васко тихонько постучал по двери. Джордж выключил свет и вошел в ванную. Ван Эффен последовал за ним.