Текст книги "Женщина перемен"

– Максим, прекрати! – взмолилась Люба.

– Так, как это уже сделала другая женщина, – неумолимо продолжал муж, – Инга Малышева. Твой друг ничего не говорил тебе о ней? Нет? А ведь ее смерть у него на совести. Неужели он тебе ничего не рассказывал об этом?

Земля ушла у Любы из-под ног. Вчера, когда она узнала о происхождении ожерелья, она ощутила нечто подобное: увидела себя, как будто болтающуюся в невесомости. Она словно смотрела на себя со стороны. На себя, беспомощную, обнаженную и разрезанную поперек живота. Не человека и не личность. Кусок плоти, из которого вынули душу. Она подняла на Максима глаза, полные слез:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – прошептала она. – Какая Инга, почему кто-то должен был мне о ней рассказывать?

– Не должен был, я согласен, не должен, – послушно кивнул Максим. – Разве кто-то расскажет о себе такое? Но ты должна узнать правду, хочешь ты этого или нет. Принимай решение с открытыми глазами. Тебе известно, кем работал твой знакомый до того, как уехал из города?

Люба отрицательно помотала головой.

– Он был следователем, работал в следственном отделе какого-то района города и даже подавал какие-то надежды, – начал Максим, – во всяком случае, его считали способным. У него был роман с молодой хорошенькой девушкой Ингой, криминалистом их отдела…

Максим был безжалостен, рассказанная им история не оставляла никаких сомнений в том, что Илья Шаталов – банальный мерзавец, пошляк и трус. Он легко бросил свою девушку из карьерных соображений. Так же легко он воспользовался ею, когда ему захотелось. Не думая о том, что предает своего покровителя, который в него верил, не думая о том, что разрывает душу женщине, которая его любит. Он просто делал то, что хотел в данный конкретный момент. А то, что Инге это стоило жизни, – что ж, в жизни бывает всякое. Она сама виновата.

– Он сбежал отсюда поджав хвост, – закончил Максим, – он персона нон-грата не только для своего бывшего руководителя, но и для всех своих коллег, которые его презирают. Он трус и подлец, и этого человека ты хочешь приблизить к себе?

Максим был предельно осторожен, он ни разу не намекнул на то, что связь Любы и Ильи – уже состоявшийся факт. На факт надо как-то адекватно реагировать, а говоря сослагательно, он как бы давал Любе возможность опомниться и отступить. Не исключено, что потом он изменит свою позицию и Люба понесет наказание, но пока ему нельзя выпустить ее из рук, и это самое главное.

– Мне нужно побыть одной, – сказала Люба, когда рассказ был закончен. – Как это можно осуществить?

– Мне уйти? Я тебе мешаю?

– Ты не мешаешь, но мне лучше побыть одной, прости.

– Нет, милая, я не хочу, чтобы история повторилась.

– Ты думаешь, я могу что-то с собой сделать? – Люба удивленно воззрилась за мужа. – Брось, Максим, я не сумасшедшая. Ничего такого не будет. Просто я хочу побыть одна.

Некоторое время Максим смотрел в лицо жены, пытаясь угадать, что она чувствует.

– Не смотри на меня так и ничего не бойся, – прервала молчание Люба, – я очень виновата перед тобой. И вряд ли мои оправдания покажутся тебе достаточными. Дай мне пережить это в одиночестве.

– Хорошо, – мягко сказал Максим, – я оставлю тебя одну. Но ты должна знать: что бы с тобой ни случилось, я всегда рядом. И так будет всегда, Люба. Всегда.

С этими словами он ушел, хотя и сомневаясь в том, что достиг желаемого, но все же склоняясь к тому, что по меньшей мере близок к этому.

Я не могла дождаться, когда за Максимом захлопнется дверь. А потом не могла поверить, что он действительно ушел, а не притаился где-то, чтобы подслушивать меня. Я выглянула в окно: вот он, топчется возле своей машины, не садится, значит, приехал с водителем. А вот и Владик бежит на всех парах со стаканчиком кофе в руках. Максим милостиво разрешает ему сделать несколько глотков, после чего они уезжают. Ну и что мне прикажете делать? Ответ простой. У Максима в баре стоит новенькая, еще в подарочной коробке, бутылка «Камю». Вот и весь ответ. Напиться. Да так, чтобы ничего не чувствовать. Чтобы завтра болела голова, и борьба с этой проблемой поглощала все мои мысли. Именно так я и сделаю. Напьюсь до синих огней, до беспамятства, чтобы не видеть, как вернется Максим, не разговаривать с ним. Чтобы завтра проснуться и начать день с бутылки шампанского, которая облегчит мое состояние и потянет на новые подвиги. А потом пойти гулять, забрести в какой-нибудь ресторанчик, как раньше… Не выбраться мне из этого порочного круга, нет мне из него исхода. Такой будет расплата за несколько мгновений счастья, за робкую надежду, сверкнувшую за дверью, которая начала передо мной приоткрываться. Но дверь снова захлопнулась, и я снова погружаюсь во тьму одиночества и бессмысленности.

Я открыла коробку, откупорила бутылку, налила себе в пузатую рюмку. Сейчас я сделаю глоток и услышу лязг захлопнутой двери. А ведь еще вчера…

Вчера Максим явно был в настроении, пока не удивился моей бледности, а еще больше – скудных слов благодарности за подарок. Он рассчитывал на большее. Он видел, в каком восторге я была от Ларисиной «Русалочки», он хотел меня поразить. Но не получилось. Он не мог не задать себе вопрос: почему? И искать ответ на этот вопрос он стал вечером, когда мы пришли домой. Какая же я дура! Как я могла оставить сообщения в телефоне, не стереть их? У меня не было даже мысли о том, что Максим может его проверить. Переписка с Ильей была не регулярной, так, редкие эсэмэски, основной смысл которых состоял в том, что мы собираемся встретиться. Никаких любовных признаний, никаких нежностей, никаких ласковых прозвищ, которые дают друг другу влюбленные. Мы еще не дошли до этой стадии отношений. Но в целом общее впечатление переписка производила недвусмысленное, и Максиму сразу стало ясно, что между нами что-то есть. Причем узнать это он мог только вчера ночью, когда я вырубилась, а он залез в мой телефонный аппарат. Однако как быстро он узнал об Илье такие подробности! Значит, с утра поехал к Панюкову и озадачил его. У Семена серьезная контора, большой штат, крупные клиенты. Я только прикоснулась губами к своей рюмке, как меня прон-зило: а ведь Максим так меня ошарашил, что я совсем забыла про колье и тот вопрос, который мучил меня весь вчерашний день. Вопрос, над которым мы с Ильей ломали головы и который именно сегодня он должен был попытаться прояснить у Евгении Леонидовны. Как попало колье из наследства Роберта в руки моего мужа? Вернее, сначала подобное изделие появилось у Семы, потом у моего Максима… Не мог ли Максим что-то заподозрить? Чтобы вычислить, кто такой Илья, значившийся в моем телефоне, им потребовалась пара часов. Нетрудно, наверное, будет определить, где живет Илья, установить за ним плотную слежку. Очень скоро они узнают, над чем Илья работает в нашем городе, ради чего нарушил запрет появляться здесь. Мысли завертелись в моей голове с лихорадочной скоростью. А ведь Илье может угрожать нешуточная опасность…

Я отшвырнула бутылку в сторону, пузатая рюмка покатилась по столу, ее содержимое наполнило воздух удушающим ароматом дорогого конька. Илья говорил мне, что квартира, в которой он живет, съемная, значит, чтобы его найти, специалистам Панюкова нужно либо проследить за мной, когда я пойду с ним на свидание, либо установить местоположение его телефона. Я не особенно вслушиваюсь в разговоры, которые ведут Максим и Семен, когда мы проводим вместе время, но какие-то вещи знаю даже я. Например, что за 100 долларов в сутки можно прослушать любой телефон, хоть сотовый, хоть домашний. Что сотовая компания может по запросу определить местонахождения любого аппарата своей сети. Официальным органам для такого обращения требуется санкция суда, Панюков решает этот вопрос при помощи денег. Ему не нужны юридически правомочные доказательства, ему нужна информация, и он за нее платит. А клиенты, в свою очередь, платят ему. Отшвырнув стул в сторону, я бросилась к домашнему телефону. Если Максим обратился к Панюкову полтора-два часа назад, то сейчас его люди, наверное, уже активно работают над заданием. Вряд ли они так быстро договорились о прослушке, для этого нужно какое-то время, Панюков с кем-то специально договаривается об этих услугах. А вот сколько требуется времени, чтобы запеленговать аппарат, я не знала.

Аня никак не хотела брать трубку, мой домашний телефон был ей незнаком. Звонить с сотового я не хотела – теперь мне это казалось опасным. Домашний мне представлялся более надежным: если мой муж небезосновательно считает меня курицей, не способной даже стереть эсэмэс-сообщения, более сложные конструкции он сочтет тем более недоступными моему интеллекту. На третий раз в трубке послышался недовольный Анин голос.

– Анечка, это я, Люба, ни о чем не спрашивай, произошли некие серьезные события, Илье может угрожать опасность. Позвони ему и попроси его срочно избавиться от мобильного телефона. Пусть быстро собирает вещи и уходит из квартиры. Телефон пусть немедленно выбросит, но скопирует нужные номера. Или вынет симку, я не знаю, что делают в таких случаях. Но главное, чтобы избавился от аппарата. Ты дома?

– Пока нет, – испуганно пролепетала Аня, – но я могу быть дома через полчаса.

– Значит, скажи Илье, чтобы через полчаса был у тебя, я буду звонить либо с домашнего, либо с какого-то другого телефона. На сотовый мне не звоните.

Я повесила трубку, сердце мое бешено колотилось. Правильно ли я сделала? Все ли предусмотрела? Сможет ли Аня срочно найти Илью? Насколько серьезно он отнесется к ее сообщению? Сделает ли все, как я сказала?

Бездействовать, сидя дома, казалось невыносимым, но я боялась выходить на улицу. Что, если Панюков посадил мне на хвост какого-нибудь своего мордоворота, и я приведу его прямиком к Ане и Илье? Что же делать? Оставалось только одно место, куда я могла пойти, не боясь вызвать подозрения. Этим местом был дом моих родителей.

«Пожалуй, это случилось раньше, чем я ожидал. Я был уверен, что у меня в запасе еще как минимум недели две», – думал Илья, вынимая сим-карту из мобильного устройства. Из истерического Аниного полушепота понять можно было только одно: нужно немедленно сматываться. Мысли теснились в голове. Что же произошло у Любы? Что, если она не удержалась и все-таки устроила объяснение со своим мужем по поводу украшения? Или он каким-то образом узнал об их отношениях? Тогда еще вопрос: что именно он узнал. Известно ли ему, где они познакомились? Был также огромный массив вопросов, на которые могла ответить только Люба. И от этих ответов зависело, с чем предстоит столкнуться Илье – с ревностью обманутого мужа или кое с чем посерьезнее.

Илья сложил в сумку только самые нужные вещи, упаковал ноутбук и, не отодвигая шторы, выглянул в окно. Двор просматривался отлично. Второй день сыпал ленивый снежок, на подоконнике переминалась с лапки на лапку синичка. Рябина, украшенная ягодами и белыми шапочками снега, смотрелась очень нарядно. Под ней неистово надрывалась такса, упустившая кошку, которая превосходно устроилась на ветке и не удостаивала истеричку своим вниманием. На детской площадке возились малыши, повязанные теплыми шарфиками, за ними приглядывали мамаши и бабушки. Ничто не нарушало мирную картину будничного зимнего дня. Илья оделся, огляделся последний раз, достал из телефона сим-карту, положил устройство на тумбочку и закрыл за собой дверь. На лестничной клетке никого не было. Он спустился вниз и открыл дверь подъезда. Пусть был свободен. Илья поднял воротник теплой куртки и быстрым шагом пересек двор. До Ани он добрался за сорок минут, движение на заснеженных улицах было ленивое и медленное.

– Люба еще не звонила? – с порога спросил он.

– Пока нет, проходи, но я тоже только что вошла, город стоит в пробках, – пожаловалась Аня.

– Никаких подробностей? Она ничего не объяснила?

– Вообще ничего! У меня такое ощущение, что я вообще отстала от жизни и вы от меня что-то скрываете, – заметила Аня обиженным тоном.

– Да, пожалуй, – согласился Илья. – Сделай чайку, пожалуйста, и я тебе все расскажу. Вчера кое-что произошло.

– Но вчера у Любы был день рождения…

– Да, и она получила один весьма интересный подарок. Анечка, я вымою руки, а ты иди на кухню. Если к чаю будет прилагаться бутерброд, я не обижусь. Я так быстро собирался, у меня маковой росинки с утра во рту не было.

– Зачем бутерброд? У меня есть блинчики с мясом и с печенкой.

– Это вселяет оптимизм, я сейчас, – сказал Илья и скрылся в ванной.

За едой он рассказал Анне о колье из наследства Роберта, о том, что Люба опознала еще одну вещь из каталога. Аня слушала, открыв рот.

– И что все это может значить?

Илья пожал плечами.

– Будем ждать ее звонка, – сказал он. – Либо она все-таки устроила своему мужу разбирательство…

– Нет, нет и еще раз нет! – замахала руками Аня. – Этого просто не может быть! Она не такая отчаянная, она просто не могла этого сделать.

– Но как-то ведь он узнал обо мне…

– Он мог узнать о тебе как о ее сердечном друге, я извиняюсь… – выразительно повела бровями Аня. – Я ведь не ошибусь, если предположу, что между вами имеет место нечто такое…

– Не ошибешься, продолжай, – прервал ее Илья.

– Так может, ему стала известна только эта часть истории?

– И из-за этого она велела мне бросать телефон и выметаться из квартиры?

– Да, это странно, – согласилась Аня. – По телефону можно определить местонахождение человека. И раз Люба предупредила тебя, значит, знает о том, что ее муж жаждет встречи с тобой. Может такое быть?

– Теоретически да, – согласился Илья. – Но Любин муж вроде цивилизованный человек, математик. Мне представлялся скорее ботаник, чем чеченский джигит.

– Да, все это очень странно.

Телефонный звонок раздался, когда Максим доедал последний блинчик с печенкой.

– Люба, ты где?! – закричала в трубку Аня. – Что случилось?

Илья вскочил с места, и через несколько секунд Аня протянула ему трубку.

– Она сама тебе все объяснит, – проговорила она.

– Илья, послушай меня, пожалуйста, – начала Люба, – я очень виновата перед тобой, перед нами всеми…

– Погоди, скажи конкретно, что знает твой муж? Ведь речь идет именно о нем, да?

– Да, о нем. Илья, прости, я подвергла нас всех опасности…

– Да хватит причитать уже! Говори конкретнее.

– Он нашел в моем телефоне твои сообщения, – Люба постаралась унять дрожь в голосе и взять себя в руки, – и установил владельца телефона… В общем, он знает, кто ты.

– Откуда? Он телепат или частный сыщик? Что он знает?

– У него есть близкий друг и партнер, который владеет большим охранным агентством. Но у него не только охрана, у него еще детективные услуги, коллекторы, еще какие-то службы, в общем, большие возможности. Они сразу же установили не только твою фамилию, но и кто ты такой.

– И кто же я такой, черт меня побери?

– В общем, они знают, что ты бывший следователь, – упавшим голосом продолжила Люба. – Мой муж рассказал мне историю, из-за которой ты уехал из города. Она меня не касается, я не пытаюсь тебя ни в чем обвинить. Это муж считает, что ты негодяй и подлец и что по твоей вине погибла та молодая женщина.

Люба замолчала. Илья тоже молчал.

– Ну та, которая покончила с собой…

Потребовалось еще несколько секунд молчания для того, чтобы Любе удалось унять дрожь в голосе и продолжить.

– В общем, Максим наверняка либо установит за мной слежку, либо попытается определить, где ты находишься. Я думаю, что он выберет второй вариант, потому что не захочет, чтобы я с тобой встречалась. Он меня отсечет от любых контактов, я думаю. Пока он не закрыл меня дома и ничего такого, но он может, я знаю. Так что я думаю, что они сейчас вычисляют тебя.

– Где ты сейчас?

– Я у родителей, думаю, что отсюда могу говорить спокойно. Но как нам встретиться, я ума не приложу.

– Та история, которую рассказал тебе муж… В нее были посвящены немногие. Как он мог узнать об этом?

– Это люди Панюкова, я так думаю, – объясняла Люба. – Они выяснили твои данные, и кто-то что-то вспомнил, наверное. У него работают все бывшие: менты, фээсбэшники, в общем, из этой сферы.

– Ясно… – Илья задумался. – А как, ты сказала, фамилия друга твоего мужа? Панюков?

– Да, Семен Викторович Панюков, агентство «Сокол», если это тебе нужно.

– Люба, ответь мне на один очень важный вопрос: вчера вечером ты не пыталась объясниться с мужем насчет его подарка? Ты ни о чем его не спрашивала?

– Нет, я только поблагодарила, но весьма скупо. Не в том я была настроении, чтобы рассыпаться в благодарностях.

– Ты уверена, что это все?

– Ты на что намекаешь, Илья? – воскликнула Люба. – Что я не в себе и не контролирую свои поступки? Что ты имеешь в виду? Что я напилась и ничего не помню? Так вот, ты ошибаешься, я все помню и ничего, ни одного слова на эту тему произнесено не было!

– Не обижайся, – примирительным тоном произнес Илья. – Я не имел в виду алкоголь, я имел в виду твой гнев, ты могла не сдержаться. Хорошо, если ты ничего ему не сказала.

– Скажи честно, Илья, насколько все это может быть серьезно?

– Пока не знаю, зависит от многих факторов.

– У тебя с Робертом одна фамилия? – вдруг спохватилась Люба. – Я всю дорогу сюда думала об этом, а как услышала твой голос, так и забыла спросить. Ведь вы с Робертом братья по отцу?

– По отцу, – подтвердил Илья. – Но мой отец рано умер, и Евгения Леонидовна вышла замуж за Семилетова, когда Роберт был еще маленьким. Роберт носил фамилию отчима, он Семилетов.

– Слава богу! – выдохнула Люба. – А то я боялась, что они быстро докопаются до твоего родства.

– Они и так могут докопаться, – хмыкнул Илья.

– Но сейчас ты опасаешься преследования своего бывшего начальника? Если они знают твою историю, то могут его информировать.

– Обязательно проинформируют, зачем им делать такую работу своими руками? – невесело усмехнулся Илья.

– Так что же делать? Как мы будем держать связь? И как вообще теперь? Мне казалось, мы движемся к разгадке, а теперь тебе придется уехать. Тебе ведь придется уехать?

Ответа на свой вопрос Люба ждала с остановившимся сердцем. Сейчас, возможно, решится ее судьба.

– Я никуда не уеду, – категорически возразил Илья, – об этом не может быть и речи. Я доведу дело до конца, чего бы это мне ни стоило. Спасибо, что вовремя предупредила.

– Как же нам теперь связываться? – вздохнув с облегчением, спросила Люба. – Я боюсь, что, если буду ездить к родителям каждый день, Максим все поймет. Обычно я навещаю их раз в неделю. Да, еще мой муж сказал, что тебя вынудили уехать из города, попросту выгнали, и ты испугался и сбежал.

– Еще что-нибудь он говорил об этом? – уточнил Илья.

– Нет, только это. Что к тебе тогда пришли двое и дали три дня на сборы, после чего ты уехал. Так как же мы увидимся? Нам нужно все это обсудить.

– Он даже знал, что их было двое? Интересно. Я что-нибудь придумаю. Мы сейчас посоветуемся с Аней и перезвоним тебе. Или лучше ты нам. Ты же можешь пока побыть у своих?

– Конечно! – воскликнула Люба. – Я пообщаюсь с мамой, она будет очень рада. Запиши все-таки мой номер…

Илья нацарапал номер Любиных родителей в записной книжке Ани. Теперь им вдвоем предстояло решить, что делать дальше. Ни к кому из тех, кого Илья знал в своем родном городе, он обратиться не мог. Аня была его новой знакомой, и через нее выйти на него было невозможно. Если только они не сделают распечатку его телефонных переговоров, и тогда… Что будет тогда, не хотелось даже представлять, ибо тогда вся его работа окажется как на ладони. Но станут ли его недоброжелатели так углубляться в своих поисках? Пока, кроме адюльтера, им не в чем его подозревать.

За следующий час они с Аней выработали план действий на ближайшее время. Девушка позвонила каким-то знакомым, получила телефон еще каких-то знакомых, которые направили ее еще к кому-то… Через час телефонных переговоров квартира для Ильи была найдена. Вариант оказался не бюджетный – добротная двушка с хорошей меблировкой, но Илья жестами показал, что экономить не надо, ему подойдет. В это время сам он посетил сайт местного аэропорта и забронировал на свое имя билет до Москвы на утренний рейс. На изумленный взгляд Ани сразу ответил:

– Они должны думать, что я уехал из города. Я вернусь завтра же.

– Но если ты собирался уезжать, зачем тогда было выбрасывать телефон? Ведь это нелогично.

– Ничего страшного, – махнул рукой Илья, – я ведь в панике. Так, по крайней мере, они должны думать. А что, если бы они решили проверить мое местонахождение в Москве? Телефон так и висел бы все время в одной точке. Это было бы подозрительно. А просить кого-то, чтобы всюду таскал мою трубку, слишком сложно. Это требует времени и каких-то объяснений. А времени у нас нет.

– А как они узнают, что ты улетел? Вдруг они не предусматривают такой вариант развития событий и как раз не думают, что ты сбежишь?

– Нужно попросить Любу, чтобы она сообщила об этом своему благоверному. А он проверит, тут можно не сомневаться.

– Ну что, тогда поехали? – Аня резко встала и направилась к выходу.

Они быстро собрались и отправились смотреть новое жилье для Ильи. Квартиру оглядели поверхностно. Аня молчала, недоброжелательно косясь на девушку-агента, которая слишком заинтересованно смотрела на Илью, и на корню пресекла ее попытку всучить ему визитную карточку с телефоном.

– Бабы к тебе так и липнут, – ехидно заметила она, – не хотела бы я, не дай бог, в тебя влюбиться… Или иметь такого мужа. Вот так всю жизнь их, как мух, отгонять? Перспектива, однако.

– Что значит, как мух? – возмутился Илья. – Ты на что намекаешь?

– Ни на что, – фыркнула Аня. – Еще скажи, что это само собой у тебя получается. Что они все западают на твою неземную красоту.

– Честно говоря, я об этом никогда не думал…

– Да уж конечно! Не думал он! Вы, мужики, только об этом и думаете, – подытожила Аня.

– Я имею в виду, что никогда не думал, на что именно они западают, – улыбаясь, ответил Илья. – На красоту или еще на что.

– Еще на что, – буркнула Аня. – Зачем ты так на нее смотрел?

– Как так? – искренне удивился Илья.

– Вот-вот, что и требовалось доказать! Ты даже сам не замечаешь, – вздохнула девушка. – Заинтересованно ты на нее смотрел. Хотя ведь ни о чем таком не думал, сто процентов тебе сейчас не до того. А красота – она уж дополняет…

Аня еще повздыхала под смешки Ильи, который клялся, что ничего такого за собой не замечал, и засобиралась домой.

– Ключи у тебя, за харчами спустишься сам. Видел тут магазин за углом? Как вернешься из Москвы, сразу звони.

Она уже собралась уходить, как вдруг ее осенило:

– Так ты совсем без телефона?

– Пока да, – подтвердил Илья, – но это не проблема. В Москве меня встретит приятель, я напишу ему сообщение. А там у меня есть запасной аппарат, по которому меня никак не вычислишь.

– Номер, конечно, не помнишь?

– Конечно, нет, я им почти не пользовался. Но как только я его включу, сразу пришлю тебе сообщение.

Аня посмотрела на него долгим взглядом, вздохнула и ткнулась носом в плечо.

– Надеюсь, с тобой ничего не случится, – пробормотала она.

– Не волнуйся и береги себя.

Илья закрыл за Аней дверь, подошел к окну. Квартира была на втором этаже старого дома сталинской постройки, окна смотрели в унылый дворик с одинокими скрипучими качелями, до отказа забитый припаркованными машинами. Аня быстро прошла через двор и исчезла за воротами. Больше покой этого уединенного места ничто не нарушало.

Илья сбегал в магазин, купил минимальный продуктовый набор, состоящий из хлеба, масла, сыра, яиц и ветчины. Немного подумал и приобрел пачку чая и помидоры. На ужин и завтрак должно хватить, а после возвращения он сделает более основательные закупки. Он взбежал на свой второй этаж, разделся, быстро приготовил яичницу с жареной ветчиной, поел и выпил чаю. Ему предстоят ранний подъем, поэтому лечь спать следовало пораньше. Но впереди был долгий зимний вечер, и его хотелось провести с пользой. Нужно было систематизировать все сведения, которые ему удалось получить за то время, что он находился в городе.

По убийству Полины Самохиной в данный момент готовилось обвинительное заключение. Когда Максим внушал Любе, что Илья Шаталов оставил о себе в следственном управлении очень плохую память, он лгал. Илье многие сочувствовали. В то, что он спал с Ингой уже во время ее замужества, никто особенно не поверил – Яровой внушал подчиненным безотчетный трепет, и вряд ли нашелся бы смельчак, способный бросить ему вызов. Все знали, что Инга от Ильи без ума, но чтобы Илья съехал с катушек – это вряд ли. Она была всего лишь одной из многих, и рисковать из-за ее прелестей карьерой дамский любимчик Илья ни за что бы не стал. На него это было не похоже. Он был не настолько смел и не настолько безрассуден. И любил свою профессию, был нацелен на достижение больших целей. Коллеги скорее поверили бы в то, что Инга обманулась в своем отношении к Яровому. Она хотела сделать его своим орудием, думала этим замужеством возбудить в Илье ревность, но просчиталась. А когда поняла ошибку, было поздно. Сергей Иванович Яровой был не из тех людей, которыми можно манипулировать. Инга же оказалась всего лишь глупой влюбленной девушкой с нестабильным характером. Она делала одну ошибку за другой, и последняя стоила ей жизни. И сейчас, по прошествии более чем трех лет, у Ильи Шаталова сохранились добрые отношения с бывшими коллегами. Открыто никто общаться с ним не стал бы, но этого Илье и не требовалось. Евгения Леонидовна после смерти Роберта потеряла к ценностям покойного мужа всякий интерес и жаждала только одного – узнать, кто убил ее единственного сына. Таким образом, Илья располагал бюджетом, необходимым для того, чтобы получать некоторые сведения от своих бывших коллег, и это значительно упрощало выполнение его задания. Итак, по убийству Полины Самохиной готовилось обвинительное заключение, и под суд должен был пойти ее муж. В ходе следствия всплыло, что он якобы пытался отравить свою жену, о чем она рассказывала подругам. Против него было и то, что перед смертью Полина передала свои деньги в некий благотворительный фонд «Жизнь», и его сотрудница показала, что Полина казалась чем-то сильно обеспокоенной. В конце концов, она не жила дома, снимала частный домик на Базарной горе. Самым очевидным ответом на вопрос, почему она ушла туда, был такой: она боялась своего мужа. Алиби у мужа Полины Вячеслава не было, в момент смерти своей супруги он якобы находился дома, но подтвердить этот факт никто не мог. Он показал, что в тот вечер ожидал приезда адвоката, который вел дела его жены. Тот якобы назначил ему встречу накануне, сообщив, что нанесет визит где-то после 18 часов. И Вячеслав терпеливо ждал его дома. Подтвердить эти слова никто не мог. Следствие допросило адвоката Полины Самохиной, но он отказался от того, что назначал Вячеславу время встречи. Новоиспеченный вдовец был задержан, а затем и арестован судом, избравшим ему мерой пресечения содержание под стражей.

В ноутбуке Роберта Илья нашел переписку с Полиной Самохиной, в которой говорилось о пожертвовании в благотворительный фонд, более того, Полина советовалась на предмет тонкостей этой процедуры, ибо по договору с фондом через некоторое время деньги должны были вернуться к ней за вычетом заранее оговоренного процента. Если эта переписка нашлась в ноутбуке Роберта, она должна была сохраниться и у Полины. Но на предмет юридических тонкостей пожертвования следователем не было задано ни одного вопроса. Не был допрошен никто из сотрудников «Белой лилии», хотя о своем посещении курсов она писала тому же Роберту.

Дела Роберта практически не существовало. Предсмертная записка, как ее трактовал дознаватель, вполне могла быть началом письма к матери. Лист бумаги был аккуратно оторван, и второй фрагмент, по всей видимости, никто не искал. Если бы у Ильи в руках находились материалы проверки… Но ему приходилось довольствоваться информацией, которую – называя вещи своими именами – удалось купить у прежних коллег. Они могли узнать многое, но многое приходилось и додумывать. Во всяком случае, было очевидно, что вопросом исчезновения части коллекции никто не занимался. Евгения Леонидовна утверждала, что предоставляла каталог предметов, и готова была показать, какие именно ценности оставались в распоряжении ее сына. Ее доводы не были приняты во внимание якобы потому, что некоторое, и довольно длительное время она с Робертом не общалась, сын жил отдельно и в этот период мог распорядиться частью наследства по своему усмотрению. Например, продать его. Это действительно могло быть так. Но где тогда деньги? Даже если предположить, что Роберт совершил невообразимую глупость и продал наиболее ценную часть своего наследства по дешевке, это все равно должны были быть хорошие деньги. Где они? За границу он не выезжал, а банально пропить и прогулять за короткий срок огромную сумму просто не мог. Ему было что пропивать и без наследства – он вполне прилично зарабатывал. Не удостоился внимания официальных органов и еще один важнейший, на взгляд Ильи, аспект, а именно – та часть переписки с Полиной, где Роберт просил совета. Из обрывочных текстов можно было сделать вывод, что ему было сделано некое предложение о покупке готового бизнеса. Бизнеса, который уже не надо ставить на ноги. «Я давно мечтал именно об этом, – писал он Полине. – Я не обладаю талантом бизнесмена, и нечего надеяться на то, что смогу начать с нуля и не прогореть. А сидеть на сокровищах, как сказочный гном, – это тоже не про меня. Жизнь проходит мимо, как это ни печально».

Она отвечала, что при принятии решения необходимо более подробно ознакомиться с проектом, выяснить, насколько он зависим от различных рыночных факторов, насколько важно в нем личное участие владельца и так далее. В переписке не было даже намека на депрессию, которой мог страдать Роберт, на суицидальные мысли или хотя бы на разочарование в жизни. Напротив, у Ильи создалось впечатление, что он тяжело переживал разрыв с матерью и неудачи на личном фронте, анализировал свои поступки и пытался найти выход из положения, изменить свое отношение к жизни и свое место в ней. Полине Роберт, в частности, писал: «Я устал быть рафинированным мальчиком, маменькиным сынком. Настало время принимать самостоятельные решения. Тогда и перед матерью мне показаться будет не стыдно». Картина, которая складывалась в представлении Ильи, выглядела примерно так. Роберт принял решение расстаться с коллекцией, не посвящая в это мать, чтобы не встретить ее сопротивления и избежать ее вмешательства. Но не просто промотать деньги, а купить собственный бизнес, который не потребует от него талантов бизнесмена и будет нуждаться лишь в постоянном контроле и пригляде. Таким образом, он рассчитывал получить финансовую самостоятельность и изменить «свое положение в жизни». И ему уже было сделано интересное предложение, которое он с Полиной собирался обсудить после того, как уточнит все детали. Почему Полина не забила тревогу, когда Роберт упал с восьмого этажа? Разве она не заподозрила неладное? Или ничего об этом не знала? Такое тоже вполне могло быть. В «Белой лилии» они больше не встречались, общались только в Интернете. То, что Роберт пропал и не выходит на связь, Полина могла истолковать по-своему. Они же не были близкими друзьями, у нее не было оснований волноваться. По всей видимости, она какое-то время просто ждала от него известий, занимаясь своими нерешенными проблемами. А они были таковы, что Полине и без Роберта хватало о чем думать. Но в ноябре настал момент подписывать бумаги о пожертвовании в фонд, и она, видимо, вспомнила о Роберте, о том, что обещала показать ему окончательный вариант документа. Однако Роберта по-прежнему не было, и документ пришлось подписать без него. Но Полина стала волноваться, искать приятеля, возможно, позвонила ему в контору и узнала страшную новость. Не об этом ли, кстати, она хотела рассказать Любе, когда назначала ей свидание в домике на Базарной горе? И не потому ли она скрывалась в частном домике по адресу, который, как она думала, никому не был известен, что смерть Роберта так испугала ее?