Текст книги "Чернокнижник"

Она так устала бояться, устала дрожать перед Вольфзундом, устала переживать за бабушку, за Ричмольда, за себя. Теперь ещё и чёрная магия готова превратить её в свою прислужницу, разъев яростью гноящуюся рану в её сердце.

Деревья впереди расступились, и Алида уже видела то место, где гора заканчивается, срываясь в пропасть. Сердце подпрыгнуло от страха, но ноги упрямо несли её прямо к обрыву, едва касаясь земли. Это было похоже на то бегство через Поле Птиц, когда она видела себя со стороны и никак не могла повлиять на события. Алиде осталось только крепко зажмурить глаза, чтобы не видеть страшный обрыв, и молиться Первому Волшебнику.

– Ну, и куда ты собралась?

Сильные руки подхватили её, как пушинку, и, крепко обняв, перенесли подальше от пропасти. Сердце колотилось громко и неистово, ярость куда-то делась, лопнув, как пузырь. Она вцепилась обеими руками в одежду Вольфзунда и зарыдала от облегчения, пряча лицо на его груди.

– Люди… – проворчал он. – Ну, полно. Не плачь.

Алида почувствовала, как рука Вольфзунда опустилась ей на голову, поглаживая по волосам, знакомый хвойный запах укутал её, и, несмотря на все страхи и сомнения, она почувствовала себя в безопасности.

* * *

Кругом эти дикие, дикие глаза. Поначалу Лиссе нравились резные изображения животных и расписные фигурки, которыми была заполнена комната старухи, но теперь ей казалось, что отовсюду за ней наблюдают горящие, злые взгляды.

Она уже едва могла передвигаться по комнате. При попытке встать голову кружило так, будто она кубарем летела с горы, а коленки подкашивались от слабости. Лисса давно поняла, что ведьма опоила её каким-то зельем, и перестала есть то, что старуха подсовывала под дверь. Однако вода тоже была колдовской: в тёмной миске нельзя было разглядеть её цвет, но жидкость пахла странными травами, а иногда на поверхности плавали сухие листочки и веточки.

Лисса пробовала отказаться и от питья, но испугалась, что без воды погибнет быстрее, чем от зелий.

Её никто не искал. За ней никто не пришёл.

Ни мать, ни Мел, ни кто-либо ещё. Все забыли о ней, будто её никогда и не существовало. Она просто исчезла, растворилась в воздухе, но, кажется, никого это не удивило.

Старуха с ней больше не заговаривала. Даже дверь не открывала достаточно широко. Лисса обессилела настолько, что уже и не думала выбраться отсюда самой.

«Что от меня хотят? Почему не скажут прямо? Зачем я здесь?» – думала она, но эти мысли быстро растворялись в тумане, заполнявшем голову.

И глаза, жадные звериные глаза смотрели на неё со всех сторон.

Дверь хрипло застонала, и Лисса встрепенулась на постели, наблюдая, как старуха вползает в комнату, словно гигантский паук. Старуха остановилась напротив кровати, с минуту посмотрела на девушку почти сочувствующим взглядом и медленно двинулась к выходу. Отчаяние придало Лиссе сил.

– Постойте! – Лисса с трудом выдавила слова из пересохшего горла. – Вы… Вы ведьма?

Старая женщина замерла в дверях, потом медленно развернулась и уставилась на Лиссу.

– Ведьма? – Она сощурила тусклые глаза. – А кто для тебя ведьмы, девочка? Гадалки? Умелые травницы? В старину ведьмы – те из смертных, которые смогли открыться колдовству – присягали хозяину-нечеловеку, чтобы получить всё, о чём можно только мечтать. Те, кто трусил, подчинялись Магистрату, который тогда был сильнее и мудрее, чем сейчас. Я не струшу, девочка. Я чувствую, что всё переменилось, и если он явится сюда, то отблагодарит меня за то, что я нашла чужеземку, от которой пахнет волшбой. Хоть и жалко мне тебя, да только ничего поделать не могу.

– Отпустите меня, – тихо попросила Лисса. – Пожалуйста.

Старуха вздохнула почти огорчённо и сцепила руки на животе поверх серого засаленного передника.

– Я бы, может, и рада тебя отпустить, девочка, да только не могу. Сейчас уже не могу. Тот, хозяин мой, он прямо вот сюда мне шепчет. – Старуха постучала себя скрюченным пальцем по виску. – И он обещал мне то, чего никто больше пообещать не сможет. Но коли найдёт тебя твой жених, то, так и быть, отпущу. Значит, на то воля Первого Волшебника. А сама – нет, прости, не выпущу.

– Вы тоже спали много лет? – спросила Лисса, лишь бы старуха не уходила. – А сейчас вернулись к жизни, да?

– Не понимаю, о чём ты, – нахмурилась старуха. – Просто в один день я услышала его. Хозяином назвался. Наверное, годы неведения можно назвать сном.

Лисса скользнула взглядом по фигуркам сов. Она чувствовала, что ответ где-то близко, но никак не могла понять, что происходит вокруг неё. Кто-то говорит со старухой… Она чувствует силу Птичьих Земель, но сама не альюд и не древун, тогда кто? Простолюдинка, восприимчивая к колдовству? Потомок колдунов прошлого, слышащая зов магии?

Старуха почти ласково провела рукой по резьбе на шкафчике.

– Как вы меня сюда принесли? – не унималась Лисса. Во рту было сухо, будто она наелась ваты, голова болела от каждого звука, но она не могла позволить, чтобы эта женщина снова оставила её. Если повезёт, она выведает, что ей нужно, или уговорит отпустить её в обмен на что-нибудь. – Вам было бы не под силу одной.

– Добрый человек помог. Сказала, что внучка перегрелась и потеряла сознание. Хорошо, хорошо всё-таки, что я учуяла твою волшбу. Хорошо…

Продолжая бормотать, она вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Лисса почувствовала, как по лицу катятся горячие слёзы, и мысленно взмолилась Первому Волшебнику, чтобы он помог ей выбраться отсюда.

Вырезанные на мебели зверюшки глумливо скалились на неё.

Часть 2

Глава 1,
в которой Магистрат разжигает пламя

Идрис с тоской поняла, что никто не собирается снаряжать корабль, чтобы отправить её домой. Никому нет до неё никакого дела.

Библиотека была переполнена. Каждый день сюда прибывали новые люди, которые хотели быть полезными Магистрату. Они толпились в коридорах, ожидая приёма, отправлялись в город с разными поручениями или просто слонялись по этажам, наивно надеясь получить хотя бы часть силы, слухи о которой будоражили простолюдинов. Самих Магистров Идрис видела редко. Вместо себя они посадили двоих молодых мужчин, переметнувшихся к ним на службу из королевской гвардии. Гвардейцы принимали горожан, которые жаждали обогатиться, предложив свои услуги Магистрату, а Идрис потом отбирала тех, кто, по её мнению, мог работать с волшебством.

Она не была уверена, что всё делает правильно: у неё не было никаких приспособлений или зелий, способных выявить восприимчивость человека к магии, и ей приходилось доверять только своей интуиции. Кто-то действительно мог бы стать настоящим колдуном, обучившись у Магистров или альюдов, – от таких людей исходила незримая сила, и когда Идрис брала их за руки, чтобы убедиться в своих догадках, по её пальцам пробегала слабая дрожь. Некоторые были менее чувствительны, но всё же не глухи к магической стихии – Идрис считала их тоже пригодными для сбора магии. Остальные же были абсолютно бездарны и ужасно возмущались, что Магистрат не собирался давать им работу, которая принесёт больше денег, чем их привычное ремесло.

Перед кабинетом для приёмов толпилось человек пятнадцать. Идрис стала осторожно пробираться через толпу, стараясь никого не задеть.

– Эй, патлатый, сейчас моя очередь! – выкрикнул плотный светловолосый мужчина и схватил сзади за воротник юношу с длинными волосами, убранными в низкий хвост. – Куда прёшься?

– Нет-нет, он записывался перед вами, – покачала головой седеющая женщина в полинявшем платье из плотной ткани. На поясе у неё болтались связки ржавых инструментов, фляга для воды и холщовый мешок, от которого сильно пахло курительными травами.

– Да хоть бы и записывался, я не собираюсь тут до темноты торчать! У меня дети дома! – возмущался светловолосый. – Подождёт, я вперёд пройду!

В очереди на него зашипели, кто-то выкрикнул оскорбление. Идрис опустила голову и быстро зашагала прочь, подальше от этой части здания. К своей работе она приступит позже, когда гвардейцы решат, кто из этой толпы достоин её внимания.

Идрис понятия не имела, что происходит с теми, кого она признавала пригодными, но Кайл говорил ей, что прошедшие проверку отправлялись в разные части Королевства, а возвращались с бутылями, полными переменчивым сверкающим туманом.

Идрис перешла в другое крыло Библиотеки. Здесь было не так шумно, и она порадовалась возможности побыть в тишине. Её ужасно утомляли шумные толпы, суета, бесконечные ссоры и стычки, вспыхивающие в очередях на приём. Она слонялась по коридорам здания, как тень, и тоска по дому выстуживала её сердце. Иногда она развлекала себя чтением, но в стенных нишах коридоров хранились в основном скучные и сложные книги. Идрис пробовала их читать, но почувствовала себя только хуже. Пару раз ей попадались дневники астрономических наблюдений. Они были чуть интереснее, и девушка представляла небо над родными Птичьими Землями, исчерченное созвездиями, о которых в этих дневниках не было сказано ни слова.

Она старалась чаще думать о родных краях, потому что боялась, что воспоминания о них скоро начнут стираться. Город был так непохож на Птичьи Земли, что Идрис иногда казалось, будто размеренная жизнь в посёлке привиделась ей в долгом сне. Она остановилась посреди коридора и зажмурилась. Солнце красным маревом пробивалось сквозь сомкнутые веки, воздух здесь пропах книжной пылью и старыми кожаными переплётами. Она постаралась представить запах свежих лепёшек с семечками и сушёными ягодами, которые по утрам пекла мать, вспомнить, как пахнет наперстянковый садик, умытый росой, в час, когда рассвет только-только занимается где-то далеко за лесом…

– Почему ты не со всеми? Ты от нас бегаешь?

Недовольный голос оборвал её мысли, и образ милого дома так и не предстал перед её глазами настолько живым, насколько ей того хотелось. Идрис обернулась и увидела Кайла, который решительным шагом ступал ей навстречу.

– А сам-то? – огрызнулась она.

– У меня важное поручение. – Кайл гордо выпятил грудь. Идрис заметила объёмистый мешок у него за спиной.

– Что за поручение? – жадно спросила Идрис.

– Не твоё дело.

Кайл явно не был настроен болтать. Он посмотрел на неё подозрительно и поправил мешок.

– А Дивидус считает, что я намного полезнее большинства бывших Хранителей, которые тут болтаются. К тому же я думала, что мы с тобой почти друзья.

Идрис постаралась кокетливо взглянуть на Кайла из-под густых чёрных ресниц. В посёлке парни млели и едва ли не дрались за право пригласить её на танец, когда она смотрела на них вот так.

– Полезнее, ведьма, – хмыкнул юноша. – Тебе повезло, что тебя додумались использовать в своих целях, а не просто сожгли на площади. Всем известно, что вы там, в своих Птичьих Землях, развлекались с демонами.

– Хам.

Идрис развернулась и быстро зашагала прочь. Ей захотелось посидеть в тишине и одиночестве. Пусть тоска по дому снова обрушится на неё. Она позволит ей запустить свои холодные щупальца в свою душу. Это лучше, чем слушать оскорбления Кайла и выжидать, когда у него появится настроение.

– Стой!

Идрис остановилась. Здесь, в городе, она стала слишком послушной. Сорванный праздник, похищение, путешествие по Большой воде сделали её осторожной, пугливой, согласной делать всё, что ей велят. И она винила в этом альюдов. Почему им приспичило вернуться в мир именно сейчас? Почему они не могли подождать ещё несколько десятков лет? Она прожила бы спокойную и счастливую жизнь, если бы не их возвращение и глупые балы.

– Пошли, – буркнул Кайл. – Только Магистрам ни слова. Да и никому из наших лучше не болтай. Мало ли что.

Они быстрым шагом пересекли коридор и начали подниматься по лестнице, ведущей в восточную башню.

– Что в мешке? – спросила Идрис.

– Увидишь, – отмахнулся Кайл.

Идрис недовольно фыркнула. Кайл заслужил репутацию угрюмого и неразговорчивого типа, не многие из обитателей Библиотеки общались с ним. Говорили, что он убил какого-то паренька – схватил за шиворот и выкинул из окна башни, как котёнка. Только тела в тот раз так и не нашли. Ходили слухи, будто Кайл и сам умеет колдовать. Бывшие ученики сторонились его, словно боялись, что он снова взбесится и убьёт кого-то ещё. Но Идрис не боялась. Она не видела его разъярённым, не считала его безумцем. Обычный мальчишка, невоспитанный и грубоватый, не более того. Отчего-то Магистры были к нему снисходительны.

Винтовая лестница уводила всё выше и выше, и Идрис гадала, в какой же из башен они сейчас находятся. Должно быть, в одной из самых высоких, которые виднелись с дальнего конца города. Из узких окон в переплетении блестящих бронзовых рам лился прозрачный свет, бросая на ступени узоры из теней. Кайл поднимался первым, и в его мешке что-то позвякивало, будто он набил его винными бутылками. Идрис распирало любопытство, но она больше ничего не спрашивала. Если Кайл сочтёт её чересчур приставучей, то больше не захочет ничего рассказывать. А от него она успела многое узнать о городе, Библиотеке и жизни бывших Хранителей и надеялась, что когда-нибудь он подскажет ей, как вернуться домой.

– Не пыхти, ещё немного, – небрежно бросил он через плечо. В скрипучем голосе Кайла звучала насмешка. Идрис вспыхнула.

– Сам дышишь, как раненый медведь. В лесу бы ты не выжил!

– Не собираюсь становиться кормом для комаров, – откликнулся он.

– Конечно, зато собираешься всю жизнь бегать по пыльным коридорам и таскать мешки с бутылками. Это очень увлекательно.

Кайл не ответил, но Идрис ощутила волны раздражения, исходящие от него. Она и правда запыхалась и винила в этом затхлый пыльный воздух Библиотеки, так не похожий на свежий лесной, которым она привыкла дышать. Дома она могла пробежать рысцой весь Мшистый лес, что к западу от поселения, и не сбить дыхание.

Лестница вывела на каменную площадку, и Кайл остановился перед мощной дверью со скруглённым верхом. Идрис обратила внимание на тяжёлые чугунные петли и полоски чёрного металла, которыми была обита дверь. Кайл опустил на пол мешок, и то, что было внутри, тревожно зазвенело. Он отряхнул руки и посмотрел на Идрис.

– Давай договоримся, лесная ведьма. Ты здесь не потому, что мы друзья или что-то ещё. Не потому, что я тебе доверяю. Просто я так захотел. Ты слышала местную байку о парнишке, которого я убил?

– Слышала, что ты поссорился с кем-то и выкинул его из окна. Но не очень-то в это верю.

– Напрасно. Мне ничего не стоит повторить этот трюк. Здесь полно башен. В некоторых даже нет стёкол в окнах. Если захочешь кому-то рассказать то, что ты здесь увидишь, то советую для начала вспомнить мои слова. Страшно? Можешь вернуться назад.

– Мне уже ничего не страшно, – ответила Идрис, но всё-таки незаметно поёжилась.

Кайл ещё немного посмотрел на неё, потом вытащил из кармана тяжёлый ключ, открыл дверь, снова забросил свой мешок на плечи и кивнул ей.

– Ну, тогда пошли.

Дверь вела в коридор. Идрис ожидала, что наверху башни будет ветрено и холодно, но, к её удивлению, на неё полыхнуло жаром. Она изумлённо посмотрела на Кайла, но тот невозмутимо шёл вперёд.

С каждым шагом становилось всё жарче. Идрис осмотрелась, ища глазами печные трубы или что-то ещё, чем можно было объяснить это тепло. Но стены были сложены из обычного серого камня, и в них не было ничего необычного. Внезапно ей стало страшно. Было в этом жаре что-то противоестественное, что-то жуткое, будто где-то впереди полыхал огонь, готовый выжечь всю жизнь из их тел. Должно быть, что-то похожее испытывали мотыльки, летящие прямо в костёр.

Кайл завернул налево и скрылся из глаз. Идрис остановилась, не доходя до поворота. Ей показалось, что там горит какой-то мощный факел: на полу танцевали красно-оранжевые блики, как от костра. Неужели там, впереди, был какой-то очаг? Или Библиотека горит? Перед глазами всплыл непрошеный образ горящей шхуны, и забытый ужас снова затмил её разум. Она не хотела, не хотела стоять здесь одна.

– Кайл? – позвала она.

– Иди сюда, – ответил он.

Идрис собрала всё своё мужество и осторожно заглянула за угол. В лицо ей полыхнуло жаром, таким сильным, что она зажмурилась. А когда Идрис открыла глаза, то невольно вскрикнула от страха и удивления.

В конце коридора размещалась огромная клетка с толстенными прутьями из какого-то жаропрочного металла. С боков не было стен – только решётки, и через них задувал ветер, который здесь, на высоте башни, был резким и злым, как хищная птица. Сначала Идрис показалось, что в клетке ярко горят три костра, разведённые прямо на каменном полу. Костры двигались и… издавали странные скрипучие звуки. От их движения жар полыхал ещё сильнее, больно обжигая глаза и кожу. Только присмотревшись, она поняла, что это не костры, а три огромные огненные птицы. Вместо перьев их тела обнимали непрестанно танцующие языки пламени, отчего силуэты птиц казались размытыми. Пол и задняя стенка клетки были частично покрыты чем-то, напоминающим толстые неровные наплывы льда.

Кайл стоял прямо перед клеткой и развязывал тесьму на мешке. Птицы смотрели на него сверкающими чёрными глазами и взволнованно вскрикивали. Одна из птиц клюнула другую, и они принялись шумно выяснять отношения. По клетке полетели искры и огненные всполохи, по форме напоминающие перья.

Одно из «перьев» пролетело между прутьями и упало недалеко от ног Идрис. Через миг огонь погас, и на полу осталась только щепотка серого пепла. Идрис во все глаза смотрела на странных существ, а Кайл, казалось, был абсолютно спокоен и ничуть не боялся огненных птиц.

– Кайл, кто это такие? – испуганно спросила Идрис. Здесь было жарко и страшно, как на пылающей палубе. Она вновь почувствовала себя растерянной и смертельно напуганной и еле сдерживалась, чтобы не броситься наутёк.

– Слышала про Священный Всполох? – Кайл наконец справился с тесёмкой и осторожно переложил мешок набок, расширяя его горловину.

– Огонь с пустошей? Конечно.

– Значит, теперь ты знаешь, каких красавцев можно «слепить» из его пламени. Не знаю, какие силы призвали старики, чтобы превратить огонь в птиц, но факт остаётся фактом. Сама понимаешь, что на воле таких пташек не встретишь. А теперь давай-ка покормим воробушков.

Он осторожно высыпал на пол содержимое мешка. С тихим дребезгом по камням пола раскатилось множество стеклянных бутылок и склянок, закупоренных пробками и воском. Внутри каждой бутылки плескались туманные магические сгустки, время от времени вспыхивая серебристым пламенем, а отблески огненных птиц окрашивали содержимое сосудов красным, будто внутри плескалась вязкая кровь.

Кайл усмехнулся, глядя на её испуганное лицо, поднял с пола три бутылки и, как следует размахнувшись, запустил их в клетку с птицами. Стекло с громким звоном разбилось, и птицы загалдели, жадно хватая изогнутыми клювами магические пары, высвободившиеся из сосудов. От жара птиц осколки стекла начали плавиться, и Идрис поняла, что за блестящие наросты покрывали пол клетки.

Кайл взял с пола ещё несколько бутылок и кивнул Идрис на мешок, подсказывая, чтобы она повторяла за ним. Идрис передёрнуло. Вот так брать и растрачивать магию на этих огненных существ? Не лучше ли забрать её себе? Она представила, что было бы, стань она сильнее и могущественнее. Она бы могла управлять намерениями и желаниями других людей. Она убедила бы торговцев взять её на корабль и сменить курс, поплыть прямо к Птичьим Землям. А может, могла бы наколдовать себе корабль с командой прямо из воздуха. Интересно, склянок, что были в мешке у Кайла, хватило бы для этого?

Звон и крики птиц заставили её вернуться к реальности. Кайл забрасывал в клетку всё больше и больше бутылок, и Идрис показалось, что огненное оперение птиц стало пышнее, а жар в помещении разгорелся ещё неистовее, опаляя кончики волос и ресниц.

Идрис вжалась спиной в стену, содрогаясь от ужаса. Кайл подошёл к ней и вложил в её руку бутылку. Птицы бесновались в клетке, стараясь захватить клювами как можно больше «угощения», их пронзительные крики неприятно резали по ушам. Идрис вопросительно посмотрела на Кайла, он махнул головой в сторону клетки и замахнулся, показывая, что ждёт от неё того же.

Идрис сделала несколько шагов по направлению к клетке и остановилась. Ей казалось, что от жара её кожа на лице вот-вот лопнет, а волосы загорятся. Она сжала пальцами горлышко бутылки и почувствовала, как по руке начинает подниматься дрожь. Чистая магия. Неукротимая, дикая стихия, о возвращении которой так мечтали древуны. Стихия, которая возродила демонов-альюдов и выгнала её из дома.

Идрис размахнулась и с силой запустила бутылкой в птиц. Стекло разлетелось, сверкнув россыпью плавящихся от жара брызг, и выпустило новое облако курчавого магического пара.

– Молодец! – крикнул Кайл и забросил в клетку оставшиеся три склянки. Идрис сильно разволновалась. В ушах у неё шумело, она часто дышала, а пальцы слегка тряслись.

Кайл отряхнул руки, вытер их о штаны, свернул опустевший мешок и зажал его под мышкой. Птицы продолжали метаться по клетке, наступая друг другу на ноги, хвосты и расправленные крылья. Последняя струйка серебристого тумана исчезла в клюве одной из птиц, и остальные две зашумели и набросились на неё. Птицы явно стали больше, чем были до «кормления».

– Вот и всё. Пойдём, – сказал Кайл и вытер пот со лба.

Идрис была рада уйти в более прохладный коридор, но никак не могла отвести взгляда от огненных птиц. Самое крупное существо внимательно посмотрело на неё блестящими обсидиановыми глазами, закричало и стало биться о прутья, требуя ещё бутылок с магией. Идрис вздрогнула и бросилась догонять Кайла.

Они закрыли за собой дверь, спустились на несколько пролётов ниже и завернули в боковой коридор. Идрис молчала, потрясённая. Кайл отвёл её на балюстраду наружной лестницы, и они остановились, облокотившись о перила. Так приятно было оказаться здесь после жуткой огненной тюрьмы! Сверху ещё доносились крики страшных птиц, но отсюда можно было подумать, что это ветер завывает под крышами башен.

– Ну, как тебе? – спросил Кайл.

– Зачем ты мне их показал? – вопросом на вопрос ответила Идрис.

– Девушки любят животных, – ухмыльнулся Кайл. – Подумал, что тебе понравятся эти птички.

Щёки Идрис зарделись, и на этот раз не от жаркого пламени огненных птиц.

– Так ты со мной заигрывал?

– Мечтай, – фыркнул он. – Просто решил, что тебе будет интересно. Знаешь, зачем старики растят этих птах?

– Зачем?

– А ты подумай. – Кайл посмотрел на свою руку, откусил заусенец на указательном пальце и сощурился, глядя на девушку. – Что делает Священный Всполох?

– Уничтожает магию, – ответила Идрис. – Но они же теперь собирают её! И… уничтожают, скармливая птицам? Но почему?

– Не совсем так, но ты мыслишь в правильном направлении. – Кайл занялся другими пальцами, ковыряя ногтями сухую кожу. Идрис поморщилась. – В бутылках была не «дикая» магия, которую собрали добровольцы, а уже, так сказать, «переработанная». Не знаю точно, что Дивидус с ней делал, он не посвящает меня в это. Но явно поработал какими-то заговорами. И эта изменённая магия кормит птиц. Да ты сама видела: они её жрут и растут. Две недели назад совсем мелкими были, а теперь скоро и клетка мала станет. Священный Всполох питается магией. И птицы, созданные из него, тоже. А теперь представь, что будет, если выпустить их размять крылья.

Перед глазами у Идрис снова пронеслась горящая шхуна, объятый пламенем порт и железнодорожная станция. Крылья птиц опалят крыши домов и деревья, они пролетят над городом стремительно, неся смерть и разрушения… Воистину, Магистрат вырастил мощное оружие.

– Наверняка они растят этих птичек не для того, чтобы воевать с людьми. Пастух не перебьёт своё стадо. А вот на волка можно и поохотиться.

Он чуть наклонил голову и хитро посмотрел на Идрис, словно ожидая её реакции. Она нахмурилась. Стадо? Волки? У него что, помутился разум? Вполне возможно, раз он не в первый раз ходит «кормить» птиц магией. Да ещё и эти слухи про то, что Кайл – неуравновешенный тип. Идрис стало страшно, и она на всякий случай отошла от перил, поближе к стене башни. Мало ли что ему стукнет в голову. Падать здесь высоко.

Но вдруг она всё поняла.

– Священный Всполох уничтожает магию. Значит, уничтожит и альюдов, если наслать птиц на замок.

– Умница, – ухмыльнулся Кайл. – По-моему, это гениально. Когда загорится замок, никто из простолюдинов не бросится звать пожарных. А Магистры избавятся от главных конкурентов и не запачкают свои белые ручки.

Идрис почувствовала, как её губы растягиваются в улыбке. Только что она сама помогла огненным птицам стать немного сильнее. Значит, приложила руку к свержению демонов, из-за которых она оказалась совсем одна, так далеко от дома.

В Птичьих Землях боготворили память об альюдах и с нетерпением ждали, когда сила вернётся в их края. Сильфа, её бабка, любила повторять, что благословение Первого Волшебника вернётся в Птичьи Земли, как только «хозяева» проснутся. Альюды проснулись, закатили никчёмный бал, больше похожий на обычную попойку, и что же? Заманили к ним чужих людей, и для Идрис это обернулось катастрофой.

Она никогда раньше всерьёз не задумывалась о том, что хочет отомстить Вольфзунду за всё, что с ней произошло. А сейчас вдруг поняла, что жаждет воздать ему со всей жестокостью за пережитый кошмар. Хочет, чтобы он тоже обезумел от ужаса, мечась среди пламени, задыхаясь от дыма, не понимая, в какую сторону бежать, где искать спасения. Она хотела, чтобы дорогие одежды Вольфзунда занялись, как пучок соломы, а белая кожа оплавилась, как воск. Если она никогда не сможет вернуться домой, так пусть и у него не останется ничего. Даже жизни.

– Можно, я теперь всегда буду ходить к птицам с тобой? – горячо прошептала Идрис и приблизилась к Кайлу, с надеждой заглядывая ему в лицо.

– Можно. – Он расплылся в полубезумной улыбке, и Идрис поняла, что не зря многие опасаются его.

* * *

В чашке плавали соцветия ромашки, горицвета, валерианы, кипрея и Первый Волшебник знает чего ещё. Алида крепко сжала ладонями тёплую чашку и глубоко вдохнула исходящий от снадобья ароматный пар.

– Может, добавить ещё чар-корень? – озабоченно спросила Симониса. – Если тебе по-прежнему неспокойно, просто скажи.

– Спасибо, не нужно. Мне уже лучше. А то засну прямо тут.

Чашка приятно грела руки, а успокаивающие травы сделали своё дело. Алида давно перестала трястись и всхлипывать. Глаза, правда, ещё пощипывало, но веки налились тяжестью и норовили опуститься.

В голове у неё была ватная пустота. Должно быть, Симониса добавила что-то ещё в снадобье, помимо знакомых Алиде трав. Ярость, страх и отчаяние отступили, словно дикие звери, которых разогнал вспыхнувший во тьме костёр. Вольфзунд отвёл её в беседку из белого камня, увитую душистой жимолостью. Элли, Лина и Анна принесли подушки, шерстяной плед и поднос со свежими пирогами, а Симониса сварила успокаивающее зелье, пока Перинера зорко следила за самочувствием гостьи.

– Как всегда, там происходит что-то интересное, а я сижу взаперти! – крикнул Мел, высунувшись из окна своей комнаты.

Алида выглянула из беседки и помахала ему рукой.

– Самое интересное не успело произойти. Твой отец поймал меня у края обрыва.

– Какая жалость! Такое зрелище пропустил! – притворно посетовал Мел и заломил руки.

Алида улыбнулась. Она была рада, что другу стало лучше.

День растворялся в сумерках, тихо догорал, как тлеющий уголёк в очаге. Откуда-то прибежал Мурмяуз: должно быть, девушки-служанки выпустили его из замка, когда ходили по поручениям. Кот трусил по дорожке, распушив хвост, и потерянно мяукал.

– Кис-кис, – позвала его Алида и, поставив чашку на столик, протянула руки навстречу коту. Мурмяуз увидел хозяйку и припустился к ней бегом. Из живой изгороди вылетело несколько испуганных птиц.

– Какое верное существо, – заметила Перинера. Она всё это время сидела с Алидой, не сводя с неё чутких тёмных глаз. – Давно он у тебя?

– Лет десять, – ответила Алида, почёсывая довольно урчащего кота за ушком.

– Солидно для простого кота. Он как-то изменился после того, как ты… начала общаться с нами?

Алида округлила глаза.

– Мурмяуз? Изменился? – Она издала нервный смешок. – Он-то ничего не закладывал! И не получал меток. Если бы он научился разговаривать по-человечески, я бы, наверное, сразу заметила.

– Между прочим, ничего смешного, – заметила Симониса. Она внимательно изучала молодые побеги жимолости, свешивающиеся в беседку. – Верный спутник почти всегда изменяется вместе с хозяином. Что, забыла свои сказки?

Она отщипнула несколько листочков с ветки, спрятала их в сумку и хитро улыбнулась. Перинере такая вольность по отношению к её саду вряд ли понравилась, но она ничего не сказала. Алида беспомощно смотрела то на Симонису, то на Перинеру.

Добрая волшебница Агадифа в сказке про замёрзшее солнце держала девятерых котов, и каждый из них умел делать что-то особенное: видеть невидимое, слышать истинные намерения, играть на гуслях… У ведьмы Везегды жила говорящая ворона, которая собирала сплетни в городе. Храбрый Сирхи-дровосек дружил с лесным барсуком. Но это всё сказки, выдумки давно живших людей. Алида поцеловала Мурмяуза в лоб и покосилась на альюдов. Вольфзунд явно шепнул им, чтобы они не отходили от Алиды, пока она не придёт в себя, а сам снова занялся какими-то, никому не известными, делами. Владыка нелюдей в замке на горе, травница-лисица – когда-то они тоже были просто героями с пожелтевших страниц. «И как я могу ещё чему-то не верить? – подумала Алида. – Я же давным-давно поняла, что в этом сошедшем с ума мире возможно всё».

– Ну что, малыш, заговоришь на древнесеверянском? – спросила она. Кот мурлыкнул и лизнул её в подбородок.

Алида улыбнулась и задумчиво посмотрела на громаду замка. Тёмная фигура спустилась по боковой лестнице и свернула в сад, в самую дикую его часть. Сонливость мигом исчезла, уступив решимости. Ей было необходимо поговорить с Вольфзундом с глазу на глаз, без свидетелей. Она чувствовала, что сумеет уговорить его сделать так, как она попросит.

– Спасибо вам за заботу, – сказала она Симонисе и Перинере и осторожно поставила Мурмяуза на пол беседки. – Простите меня, но я должна идти.

Симониса обеспокоенно посмотрела на неё.

– Допей хотя бы отвар. Ты ещё слаба, девочка. Дела подождут до завтрашнего дня, а сейчас тебе нужен отдых.

– Нет, – покачала головой Алида. – Некоторые вещи становится сложнее выполнить от того, что откладываешь их слишком долго. Мне правда пора. Извините.

Мурмяуз запрыгнул на колени Симонисе и ласково потёрся щекой о шею чаровницы. Она положила руку на спину коту и неохотно кивнула. Алида подобрала подол платья и бросилась по гравийной дорожке, догонять хозяина замка.