Текст книги "Семь раз за тридцать дней"

Липа

Утром так же решительно, без предварительных звонков (что вообще для нее дело обычное), открывает дверь теперь уже Васиного кабинета:

– Вася, ты знал! – она стремительна, как горная река, очень энергично смотрит на него.

– Я подумал, может, обойдется? Думал, зачем тебя расстраивать? – жалостливая гримаса у Васи.

– Важное дело, Вася. Ты можешь реабилитироваться, – дает ему шанс Лена, – сейчас мы с тобой быстренько готовим материал для той самой новой фирмы, о которой ты так мечтал, и куда меня отправил погибать. Они хотят наших секретов от меня взамен на новую работу. Они и на работу меня не возьмут, а вот тайн профессиональных подай им. И мы сделаем это для них, мы сделаем хитрую подставу, хитрую липу, и только очень хороший специалист сможет разобраться. Но мы же знаем с тобой, что мы с тобой самые умные, и никто нас не победит!

– Да уж, точно, самые умные, – грустно говорит Вася.

Вася никогда никаких лип не делал, в сложные игры не играл, и вообще человек не быстрый, трудных ситуаций и неприятностей не любил:

– Лена, может лучше плюнуть на них, все равно, говоришь, шанса на работу нет, – уговаривает и ее не связываться.

– Нет, я уже не могу так просто уйти. Жуков меня обвинил в некомпетентности, в профессиональной несостоятельности, да еще много в чем, я должна отстоять свое достоинство.

– Мы-то знаем, кто ты, – радостнее и увереннее говорит он.

– Я хочу, чтобы и они знали. Мне это важно, Вася, – ищет и достает нужные папки и бумаги, и начинает сосредоточенно готовить данные для Жукова: – Начнем!

Вася понимает, что это под силу только Ивановой: заменить один показатель на другой, по сути, взаимоисключающий, так, чтобы это было практически незаметно не только на первый, но и на пятый взгляд, задача творческая, ему точно не под силу.

Но если они там не разберутся и используют эту информацию, у них, прямо скажем, будут проблемы, и убытки гарантированы, и урон профессиональной гордости.

«Что у нее там с этим Жуковым завязалось, в прошлый раз только разве не подрались и опять че-то спорят. А что, дело молодое, пусть спорят, он может еще и не женат. Ленке он хорошая пара. У них так все экспрессивно получается!» – улыбается незаметно для нее.

– Лен, а он женат?

– Кажется, нет, – писала и ответила, не задумываясь; и резко посмотрела на Васю: – что за вопросы!

Вася вертит головой, я ничего, ничего. Лена строго посмотрела, посердилась еще минутку и вернулась к работе. Работает, сосредоточена, внимательна; жалко, что уходит от них, хороший она начальник, толковый.

– Хорошо получилось, – Вася читает еще раз, проверяет вместе с Леной. – Только если он глубоко в теме, он разберется все равно. Остается надеяться, что он именно этот раздел подробно не знает.

Лена проверяет уже третий раз, ошибиться нельзя, ошибок уже достаточно:

– Ничего, посмотрим, как он сможет расшифровать нашу загадку; это должен быть знающий специалист, только поумнее нас с тобой вместе взятых! – и отслоняется от монитора.

Все готово, сохранить и печать.

Лена довольно потягивается.

Собеседование 2

Жуков стоял у окна, смотрел, как несет холодным, серым ветром первый в этом году снег и томительно ждал, когда придет Лена.

Сейчас, когда он ее поставил на место и успокоился, теперь бы и забыть о ней.

Не тут-то было.

В пылу их яростных перепалок он не заметил, что он хотел ее – совсем не убить.

Только сейчас, когда отступило желание откусить ей голову, и он отомщен, желание не прошло, а даже усилилось. И не просто желание. Теперь это было не просто желание. Он хотел ее видеть. Он постоянно этого хотел. Он думал о ней постоянно.

Он и раньше думал о ней постоянно, но из-за ущемленного самолюбия. Обида быть поверженным какой-то козой не давала ему покоя. Теперь коза повержена, самолюбие спит спокойно, а он все равно не спит.

И лучше бы он дурак посмеялся тогда и пошел, лучше бы он жил в другом городе и не знал бы ее вообще, чем сейчас так мучиться. Он злился из-за этого.

Он понимал, как она к нему относится. С этой ее насмешливой иронией и открытым пренебрежением: она приняла его за облезлого и убогого с квадратной головой. И за это он сердился на нее.

А это ведь ей надо сердиться, нехорошо он с ней поговорил.

Не надо было так жестко, даже оскорбительно для такой, как оказалось, скромной девушки. Эти намеки на любовника-покровителя, эти намеки на ее подглядывание. Мог бы сохранить в тайне. Пожалуй, он перешел границы.

Жуков отошел от окна, сел на свое место и наклонился над столом. Он не сможет с ней работать. Он всегда будет переходить эти границы.

«Нет, пусть уходит. Я ее уговорю. Наберусь терпения и уговорю. Пусть уходит», – он понимал, так ему будет легче забыть ее. А другого варианта у него и не было, только забыть.

Жуков взялся печатать ответ на деловое письмо, его можно было сделать и завтра, но он хотел скрыть напряжение, которое испытывал, ожидая прихода Лены.

Лена же просто боялась идти к нему. Она шла и не знала, чего ждать от него в этот раз, но приготовилась к самому плохому, к тому же, что и было. Хуже она просто не могла себе представить.

Собравшись с духом, она открыла дверь, он сидел на своем месте и только оторвал взгляд от монитора, показал ей рукой проходить и поздоровался коротким кивком головы.

– Подождите минуту, я закончу, – добавил и, не отвлекаясь, печатал.

Лена положила не спеша пальто на спинку соседнего стула, на него же поставила сумку, сразу достала файл с «отчетом», села, устраиваясь поудобнее, все это делала так, как будто его не было здесь, специально, чтобы прошло ее волнение.

Села и незаметно принялась его рассматривать. Он что-то пишет в комп, сосредоточен. Конечно, вид у него строгий. Он вообще ее не видит, он не знает, что она есть на этой земле. Люди, наверное, его не очень интересуют. Он робот.

Он сейчас без галстука, расстегнут ворот рубашки, задумался, отслонился, читает. Рассматривает его и вдруг вспоминает, так не к месту сейчас, когда он близко: какой он без рубашки. Это так ее обескураживает, она даже слегка вытягивается. Видимо, Жуков это замечает боковым зрением и бросает на нее короткий, но острый взгляд. Он как будто прочитал ее мысли, она отворачивается и смотрит уже вниз, на свои руки. И коротко смотрит на руки его.

Он закончил. Вздыхает, отслоняется от клавиатуры, проходит еще раз глазами, отправляет.

Сейчас он наговорит ей гадостей, Лена уже готова.

Они выжидательно и изучающее смотрят друг на друга. Оба опасаются.

Лена молча подвигает ему бумаги, он этого «не видит», смотрит на нее: как же начать мирный разговор?

– Может, Вы чаю хотите? – неожиданно придумывает он.

– Вы туда яду подсыплете? – Лена дивится на его изобретательность: вот, пожалуй, это еще хуже!

Жуков усмехнулся:

– Хорошая идея, – усмехнулся еще раз. – Ну, будете?

– Ну, нет, конечно, я жить хочу, – тон ее не сказать, что дружелюбный.

– Ну, как хотите.

– Спасибо, хотя бы выбрать мне разрешили.

Жуков усмехается опять.

Помириться с ней не просто. Но надо. Встает со своего места, обходит край стола и садится напротив, но подальше, боком к столу, кладет руку на стол и постукивает. Смотрит на нее.

– Я должен извиниться перед Вами, – уже весомо и серьезно говорит он, – я перешел границы не только вежливости и делового тона, но и приличия.

Но Лена уже ему не верит! Он мастер на такие шутки:

– Неужели? За крысу? За курицу? Или за кикимору? – не теряется она.

«Она не вот тебе простушка, поверила, растаяла», – Жуков в замешательстве, банальные извинения она не примет, здесь нужны другие слова. И решается попробовать по-другому:

– Вообще нет. Здесь я думаю, мы квиты.

– Квиты? Да мне пришлось просто защищаться! – «Вот наглец», – думает Лена.

– Разве я на Вас нападал? – он лукавит, самому неудобно.

– А разве я на Вас нападала? Я только защищалась, – она настаивает.

– А разве не Вы в магазине наговорили мне гадостей?

– А разве не Вы обидели беспомощную продавщицу, которая и ответить-то Вам не может, ее сразу уволят.

С продавщицей она, пожалуй, права. Просто он продавщиц не любит. Кто же знал, что эта будет такая.

– Вы и здесь были уверены, что отвечать я Вам не стану, – спокойнее уже говорит Лена.

Жуков поворачивается к ней:

– А я все-таки думаю, что мы квиты. На этом поле мы квиты. Я думаю, вы притворяетесь, и вам совсем не обидно. Вам бы только поиграть и победить в любой игре, проявить остроумие и находчивость. Все для вас игра. Азарт движет Вами, победить и только победить. Проигрывать Вы не любите, – говорит откровенно и прямо, резковато; но точно не насмешливо, как в прошлый раз.

Лена спокойно слушает, и он спокойно продолжает:

– Мое мнение, без всякого давления сверху, по профессиональным качествам вы неплохая кандидатура. Конечно, вам рано быть начальником отдела, вам нужно немного времени, может быть, год—два поработать простым специалистом, освоиться, и Вы справитесь. Если планы Ваши не изменятся! – он повысил тон на последнем.

Лена насторожилась.

– И дело не только в том, что вы молодая женщина, еще и без детей, и учи вас, не учи, все уйдете в декрет, – он сделал паузу, раздумывая, стоит ли это говорить? – Это еще не все.

– Что же еще? – она серьезна и внимательна.

Он скажет. Он много думал о ней, и он хочет с ней поговорить. Медленно начинает, тщательно подбирая слова:

– Вы, пожалуй, рассудительны; и не столько вспыльчивы, сколько намеренно провокационны. Вы насмешливы настолько, насколько Вам хочется, и других ранить вам легко, вы не нуждаетесь в них. Вы позволяете себе это потому, – наклонился он к ней, – что Вы ни за что не держитесь. Вам ничего не надо, у вас все есть, Вы надежно защищены любовью близких. Вам терять не жалко, ветром принесет еще, сколько хочешь, беспокоится не надо. Вы имеете много заботы и любви, это видно. Но принимаете вы все как должное, обычное, само собой разумеющееся. Вы это не цените. И потерять поэтому не боитесь.

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Лену внимательно:

– Вы избалованный ребенок. Чуть что и вы цепляетесь за родителей, не только в материальном смысле, важнее, что ответственность за ваши решения несут они, а вы только их невзрослая дочка, и ваша жизнь еще игра. Вы тратите такие драгоценные их чувства на игру, на пустые капризы, на мелочи.

Вам это известно, но вы об этом не думаете. Вы совсем не цените заботу о Вас.

Вы даже не знаете, что можно не иметь времени подобрать себе толком одежду, когда так работаешь и заботиться о тебе некому. Если бы не ваша сестра, и на вас был бы такой же костюм, как на мне. А вы, наверное, ей и спасибо не говорите, – упрекнул он ее, подумал секунду и так же уверенно констатировал: