Текст книги "Семь раз за тридцать дней"

Липа

Утром так же решительно, без предварительных звонков (что вообще для нее дело обычное), открывает дверь теперь уже Васиного кабинета:

– Вася, ты знал! – она стремительна, как горная река, очень энергично смотрит на него.

– Я подумал, может, обойдется? Думал, зачем тебя расстраивать? – жалостливая гримаса у Васи.

– Важное дело, Вася. Ты можешь реабилитироваться, – дает ему шанс Лена, – сейчас мы с тобой быстренько готовим материал для той самой новой фирмы, о которой ты так мечтал, и куда меня отправил погибать. Они хотят наших секретов от меня взамен на новую работу. Они и на работу меня не возьмут, а вот тайн профессиональных подай им. И мы сделаем это для них, мы сделаем хитрую подставу, хитрую липу, и только очень хороший специалист сможет разобраться. Но мы же знаем с тобой, что мы с тобой самые умные, и никто нас не победит!

– Да уж, точно, самые умные, – грустно говорит Вася.

Вася никогда никаких лип не делал, в сложные игры не играл, и вообще человек не быстрый, трудных ситуаций и неприятностей не любил:

– Лена, может лучше плюнуть на них, все равно, говоришь, шанса на работу нет, – уговаривает и ее не связываться.

– Нет, я уже не могу так просто уйти. Жуков меня обвинил в некомпетентности, в профессиональной несостоятельности, да еще много в чем, я должна отстоять свое достоинство.

– Мы-то знаем, кто ты, – радостнее и увереннее говорит он.

– Я хочу, чтобы и они знали. Мне это важно, Вася, – ищет и достает нужные папки и бумаги, и начинает сосредоточенно готовить данные для Жукова: – Начнем!

Вася понимает, что это под силу только Ивановой: заменить один показатель на другой, по сути, взаимоисключающий, так, чтобы это было практически незаметно не только на первый, но и на пятый взгляд, задача творческая, ему точно не под силу.

Но если они там не разберутся и используют эту информацию, у них, прямо скажем, будут проблемы, и убытки гарантированы, и урон профессиональной гордости.

«Что у нее там с этим Жуковым завязалось, в прошлый раз только разве не подрались и опять че-то спорят. А что, дело молодое, пусть спорят, он может еще и не женат. Ленке он хорошая пара. У них так все экспрессивно получается!» – улыбается незаметно для нее.

– Лен, а он женат?

– Кажется, нет, – писала и ответила, не задумываясь; и резко посмотрела на Васю: – что за вопросы!

Вася вертит головой, я ничего, ничего. Лена строго посмотрела, посердилась еще минутку и вернулась к работе. Работает, сосредоточена, внимательна; жалко, что уходит от них, хороший она начальник, толковый.

– Хорошо получилось, – Вася читает еще раз, проверяет вместе с Леной. – Только если он глубоко в теме, он разберется все равно. Остается надеяться, что он именно этот раздел подробно не знает.

Лена проверяет уже третий раз, ошибиться нельзя, ошибок уже достаточно:

– Ничего, посмотрим, как он сможет расшифровать нашу загадку; это должен быть знающий специалист, только поумнее нас с тобой вместе взятых! – и отслоняется от монитора.

Все готово, сохранить и печать.

Лена довольно потягивается.

Собеседование 2

Жуков стоял у окна, смотрел, как несет холодным, серым ветром первый в этом году снег и томительно ждал, когда придет Лена.

Сейчас, когда он ее поставил на место и успокоился, теперь бы и забыть о ней.

Не тут-то было.

В пылу их яростных перепалок он не заметил, что он хотел ее – совсем не убить.

Только сейчас, когда отступило желание откусить ей голову, и он отомщен, желание не прошло, а даже усилилось. И не просто желание. Теперь это было не просто желание. Он хотел ее видеть. Он постоянно этого хотел. Он думал о ней постоянно.

Он и раньше думал о ней постоянно, но из-за ущемленного самолюбия. Обида быть поверженным какой-то козой не давала ему покоя. Теперь коза повержена, самолюбие спит спокойно, а он все равно не спит.

И лучше бы он дурак посмеялся тогда и пошел, лучше бы он жил в другом городе и не знал бы ее вообще, чем сейчас так мучиться. Он злился из-за этого.

Он понимал, как она к нему относится. С этой ее насмешливой иронией и открытым пренебрежением: она приняла его за облезлого и убогого с квадратной головой. И за это он сердился на нее.

А это ведь ей надо сердиться, нехорошо он с ней поговорил.

Не надо было так жестко, даже оскорбительно для такой, как оказалось, скромной девушки. Эти намеки на любовника-покровителя, эти намеки на ее подглядывание. Мог бы сохранить в тайне. Пожалуй, он перешел границы.

Жуков отошел от окна, сел на свое место и наклонился над столом. Он не сможет с ней работать. Он всегда будет переходить эти границы.

«Нет, пусть уходит. Я ее уговорю. Наберусь терпения и уговорю. Пусть уходит», – он понимал, так ему будет легче забыть ее. А другого варианта у него и не было, только забыть.

Жуков взялся печатать ответ на деловое письмо, его можно было сделать и завтра, но он хотел скрыть напряжение, которое испытывал, ожидая прихода Лены.

Лена же просто боялась идти к нему. Она шла и не знала, чего ждать от него в этот раз, но приготовилась к самому плохому, к тому же, что и было. Хуже она просто не могла себе представить.

Собравшись с духом, она открыла дверь, он сидел на своем месте и только оторвал взгляд от монитора, показал ей рукой проходить и поздоровался коротким кивком головы.

– Подождите минуту, я закончу, – добавил и, не отвлекаясь, печатал.

Лена положила не спеша пальто на спинку соседнего стула, на него же поставила сумку, сразу достала файл с «отчетом», села, устраиваясь поудобнее, все это делала так, как будто его не было здесь, специально, чтобы прошло ее волнение.

Села и незаметно принялась его рассматривать. Он что-то пишет в комп, сосредоточен. Конечно, вид у него строгий. Он вообще ее не видит, он не знает, что она есть на этой земле. Люди, наверное, его не очень интересуют. Он робот.

Он сейчас без галстука, расстегнут ворот рубашки, задумался, отслонился, читает. Рассматривает его и вдруг вспоминает, так не к месту сейчас, когда он близко: какой он без рубашки. Это так ее обескураживает, она даже слегка вытягивается. Видимо, Жуков это замечает боковым зрением и бросает на нее короткий, но острый взгляд. Он как будто прочитал ее мысли, она отворачивается и смотрит уже вниз, на свои руки. И коротко смотрит на руки его.

Он закончил. Вздыхает, отслоняется от клавиатуры, проходит еще раз глазами, отправляет.

Сейчас он наговорит ей гадостей, Лена уже готова.

Они выжидательно и изучающее смотрят друг на друга. Оба опасаются.

Лена молча подвигает ему бумаги, он этого «не видит», смотрит на нее: как же начать мирный разговор?

– Может, Вы чаю хотите? – неожиданно придумывает он.

– Вы туда яду подсыплете? – Лена дивится на его изобретательность: вот, пожалуй, это еще хуже!

Жуков усмехнулся:

– Хорошая идея, – усмехнулся еще раз. – Ну, будете?

– Ну, нет, конечно, я жить хочу, – тон ее не сказать, что дружелюбный.

– Ну, как хотите.

– Спасибо, хотя бы выбрать мне разрешили.

Жуков усмехается опять.

Помириться с ней не просто. Но надо. Встает со своего места, обходит край стола и садится напротив, но подальше, боком к столу, кладет руку на стол и постукивает. Смотрит на нее.

– Я должен извиниться перед Вами, – уже весомо и серьезно говорит он, – я перешел границы не только вежливости и делового тона, но и приличия.

Но Лена уже ему не верит! Он мастер на такие шутки:

– Неужели? За крысу? За курицу? Или за кикимору? – не теряется она.

«Она не вот тебе простушка, поверила, растаяла», – Жуков в замешательстве, банальные извинения она не примет, здесь нужны другие слова. И решается попробовать по-другому:

– Вообще нет. Здесь я думаю, мы квиты.

– Квиты? Да мне пришлось просто защищаться! – «Вот наглец», – думает Лена.

– Разве я на Вас нападал? – он лукавит, самому неудобно.

– А разве я на Вас нападала? Я только защищалась, – она настаивает.

– А разве не Вы в магазине наговорили мне гадостей?

– А разве не Вы обидели беспомощную продавщицу, которая и ответить-то Вам не может, ее сразу уволят.

С продавщицей она, пожалуй, права. Просто он продавщиц не любит. Кто же знал, что эта будет такая.

– Вы и здесь были уверены, что отвечать я Вам не стану, – спокойнее уже говорит Лена.

Жуков поворачивается к ней:

– А я все-таки думаю, что мы квиты. На этом поле мы квиты. Я думаю, вы притворяетесь, и вам совсем не обидно. Вам бы только поиграть и победить в любой игре, проявить остроумие и находчивость. Все для вас игра. Азарт движет Вами, победить и только победить. Проигрывать Вы не любите, – говорит откровенно и прямо, резковато; но точно не насмешливо, как в прошлый раз.

Лена спокойно слушает, и он спокойно продолжает:

– Мое мнение, без всякого давления сверху, по профессиональным качествам вы неплохая кандидатура. Конечно, вам рано быть начальником отдела, вам нужно немного времени, может быть, год—два поработать простым специалистом, освоиться, и Вы справитесь. Если планы Ваши не изменятся! – он повысил тон на последнем.

Лена насторожилась.

– И дело не только в том, что вы молодая женщина, еще и без детей, и учи вас, не учи, все уйдете в декрет, – он сделал паузу, раздумывая, стоит ли это говорить? – Это еще не все.

– Что же еще? – она серьезна и внимательна.

Он скажет. Он много думал о ней, и он хочет с ней поговорить. Медленно начинает, тщательно подбирая слова:

– Вы, пожалуй, рассудительны; и не столько вспыльчивы, сколько намеренно провокационны. Вы насмешливы настолько, насколько Вам хочется, и других ранить вам легко, вы не нуждаетесь в них. Вы позволяете себе это потому, – наклонился он к ней, – что Вы ни за что не держитесь. Вам ничего не надо, у вас все есть, Вы надежно защищены любовью близких. Вам терять не жалко, ветром принесет еще, сколько хочешь, беспокоится не надо. Вы имеете много заботы и любви, это видно. Но принимаете вы все как должное, обычное, само собой разумеющееся. Вы это не цените. И потерять поэтому не боитесь.

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Лену внимательно:

– Вы избалованный ребенок. Чуть что и вы цепляетесь за родителей, не только в материальном смысле, важнее, что ответственность за ваши решения несут они, а вы только их невзрослая дочка, и ваша жизнь еще игра. Вы тратите такие драгоценные их чувства на игру, на пустые капризы, на мелочи.

Вам это известно, но вы об этом не думаете. Вы совсем не цените заботу о Вас.

Вы даже не знаете, что можно не иметь времени подобрать себе толком одежду, когда так работаешь и заботиться о тебе некому. Если бы не ваша сестра, и на вас был бы такой же костюм, как на мне. А вы, наверное, ей и спасибо не говорите, – упрекнул он ее, подумал секунду и так же уверенно констатировал:

– Вы будете работать здесь, пока вам интересно, а надоест, бросите и уйдете.

Лена потрясена: тихо, неторопливо говорит он эти сложные вещи, он неожиданно так хорошо знает ее; никто ей так еще не объяснил, что такое быть не взрослой. Он ее заворожил.

– Ну что? Правильное мнение о вас я составил? – он смотрит в самую глубину ее глаз.

Тишину обрывает телефонный звонок, он не берет трубку. Он продолжает:

– И все-таки я хочу извиниться. Я в вас девушку напрасно обидел.

Лена съежилась, и лицо ее так же вытянулось, как в прошлый раз. Он прямо почувствовал ее боль.

Телефонный звонок опять свербел, но отвлечь он их не мог.

– Я, – Жуков начал и замолчал. Ее такая реакция и боль, ему стало даже жарко от гадости содеянного им, он еще искал слова, совершенно растерялся и окончательно замолчал.

Лена тоже молчала; его такое неподдельное замешательство отвлекло ее от своих обид, и она открыто смотрела, даже сочувствуя его трудному положению, и уже тепло.

Ободренный таким ее взглядом он просто и честно признался, и самому себе тоже:

– Я просто отыгрался за этот дурацкий манекен и Вашу быструю победу на претензии, но сделал это как… как злой енот. Правда, извините меня, я не хотел причинить Вам боль. Я тоже заигрался с вами и не заметил, как перешел все границы.

Он секунду еще думал, а потом с такой вопросительной надеждой посмотрел на нее, только одну секунду, и быстро опустил глаза.

«Как ребенок», – подумала Лена и продолжала смотреть на него. Как он теребит ручку в руках.

Он замолчал.

Лена тихонько его отвлекла:

– Не сердитесь на меня за костюм. У Вас совершенно нормальный костюм, я напрасно прицепилась к Вам, – созналась она тоже.

Жуков недоверчиво и осторожно слушал ее. И захотела до конца погасить его обиду:

– По-моему, мужчины и не должны разбираться в костюмах. И меня, собственно, одевает сестра, Вы правы. И знаете, это правда, я не говорю ей спасибо. И вам она рада будет помочь. Она тогда меня отругала за ту шутку, – Лена примиряющее посмотрела, открыла сумку, поискала в ней и положила на стол визитку сестры:

– Только с ней надо созвониться.

Ему опять звонили, он посмотрел в телефон и слегка нахмурился недовольно; взял визитку и, не глядя, положил ее в карман рубашки и закончил уже сдержаннее:

– Со всеми надо созваниваться. Спасибо. У вас есть конкуренты, но Вы вероятная кандидатура. Я вам позвоню.

У двери она остановилась, полуобернулась, посмотрела вниз: ей захотелось ему сказать, что она принесла липу; посмотрела на него, он разговаривает по телефону, возражает твердо, на нее не смотрит, – а может ей показалось? – и молча ушла.

Она ушла. Он не спешит вставать и идти на свое место. Не хочет.

Она ушла, и он ничего не хочет. Еще сидит, перебирая в голове их разговор. Вздыхает. Встает, берет со стола ее файл, сначала просто пробегает глазами, а потом озадачивается: не похожа она на перебежчицу, нет ли тут какого подвоха? Начинает внимательно читать.

По дороге

Уже стемнело, он немного задержался на работе с этим ее отчетом; не сразу схватил, в чем дело, на первый взгляд все показалось вполне нормальным, и если бы он поленился и не просчитал сам все таблицы, то ничего бы и не заметил. Иванова составила для них остроумный ребус, не имеющий никакой информации. Умница, что сказать.

Долго не мог повернуть на Ленинский проспект, пробка, но объехал и проскочил, и остановился на светофоре; посмотрел и увидел на корпус впереди справа ее машину: номер точно ее, и в машине она, одна.

Он буквально автоматически поехал за ней; просто стало интересно, куда она едет? Он не догонял ее, встал в ее ряд, и сверху ему хорошо было ее видно, она не торопилась, ехала ровно, ехать за ней было легко. Но вот она показала поворот и стала искать парковку, нашла местечко, повернула и остановилась. Он проехал дальше, остановился и смотрел, куда она направляется.

Она зашла в кафе, совсем не новое, оно было здесь всегда, ему стало очень уж интересно, зачем? Он подождал немного и пошел вслед за нею. В маленьком холле ее не было, и он осторожно посмотрел ее в зале: она сидела спиной к нему с двумя девушками за большим столом.

В джинсиках, такая худенькая, тихая, одинокая.

Они оживленно, но негромко разговаривали, слышать их он не мог. Он так стоял и смотрел на ее спинку в простой водолазке и светлые волосы, рассыпанные по плечам.

С улицы вошла еще девушка и тоже присела к ним.

И еще шумно появились девушки, и сразу заглянули в зал, и стали весело здороваться.

«Девичник», – успокоился Жуков и вынужден был уходить, девушки заметили его, и одна из них выделила его, как объект. Он вышел с равнодушным лицом.

Девичник

Не так давно они окончили политехнический институт, и каждый год договаривались на девичник в одном простеньком кафе, где часто обедали, когда учились.

В этом году придут все, даже Светка, которая только родила, прибежит на часок.

Из всех девчонок не замужем только двое: она и Наташа Круглова, но та уже развелась. Так что получается только она.

Лена пришла вовремя, были уже девочки, две подружки, и очень обрадовались Лене, и Лена обрадовалась им.

– Представляешь, – сразу стала сообщать ей секреты Ольга, – Наташа Круглова встречается с женатым, а этот женатый оказывается у нас в управлении второй зам. А его жена сидит у нас, в соседнем отделе! Представляешь? Только я знаю, никто не знает!

Лена улыбнулась про себя: «Ты знаешь, все знают».

Сама Ольга еще на первом курсе нашла себе красавца-жениха из своей же группы, замуж за него вышла на втором, родила на третьем, и в поле свободных отношений не побыла, и интересовалась другими горячо, она старалась тише говорить свои секреты, даже пригнулась к столу:

– Ты представляешь, и муж бывший тоже ведь ушел не просто так, она ему изменила чуть не с самым близким его другом, и он ее за этим застал, – и с чувством превосходства уже закончила, – неудачно она, конечно, замуж вышла!

Сама Ольга замуж вышла удачно. Она всегда говорила об этом. То, что она однажды приехала с ребенком от матери из деревни и застала мужа голым не вовремя, так он еще и заставил ее сидеть на кухне, пока девица его не спеша удалялась, их брака не испортило.

Любить своего красавца-мужа она не перестала: всегда найдется… редиска, которая рада сбить твоего мужа с верного пути. Этот случай, собственно, и побудил ее родить второго ребенка, несмотря на то что муж зарабатывать не особо стремился, и редиски периодически проявлялись. За мужа она боролась и побеждала. Этими своими победами она очень гордилась и была совершенно счастлива: он никуда уходить не собирался и уверял ее в любви, и детьми много занимался. Она сама все это рассказала им.

– Долго это не продлится, – вступила Марина, – он встречается с Наташкой только днем, с работы исчезает без конца, вечером-то он занят. Лариска из ее отдела говорит, что жена подозревает, ей уже добрые люди рассказали, что по службе поручений отлучаться у него нет.

– Да! – таков был их общий вердикт.

Входила Светка, только родившая, счастливая, радовавшаяся им сильно:

– Я только на час! Муж дома один с ребенком, меня ждет.

Разговор стал только о новом младенце, и как она легко его родила, и муж рад больше, чем она сама, и молока еще хватает, и почему выбрали такое имя…

Эта тема Лене знакома. Она занималась с самого рождения с племянником, младшим сыном сестры, и в младенцах понимала. Она и сама бы хотела такого младенца, и с интересом слушала всякие подробности кормления и одевания, и огорчилась даже, когда еще пришли девочки и сменили тему.

Пока Лена заказывала и взгрустнула капельку об отсутствии у нее всяких перспектив на младенца, беседа плотно ушла в сторону работы.

Все горячо обсуждали назначение Наташи Кругловой начальником Бюро. Сама она важно улыбалась и вообще, сегодня она была звездой за столом.

– А еще я выхожу замуж, – гордо сказала она.

Все открыли рот, все знали про ее женатый роман!

– Наташа! – восхитилась Ольга, она не понимала, как могла пропустить такое.

– Он простой парень, – продолжила, понимая, что всем не терпится, – здесь не готовьтесь удивляться, но у него есть другие достоинства. И я так решила, и это мой выбор.

Вот уж кто правил жизнью и не терял времени даром! Девочки были единогласны.

Все, кто не за рулем, выпили именно за это; за едой стали весело болтать, как раньше, и смеялись, то вспоминая, то рассказывая новое. Слышалось с разных сторон:

– книжку мне купил «Марс и Венера в одной спальне», а сам засыпает раньше меня…

– приносит вещи из химчистки, а все пиджаки не его, говорит мне, с ума сошла мужиков своих прямо у нас в доме обстирывать…

– мать его пришла, а Вовка выдал, еще «р» не выговаривает: «Плишла, плофесолша! Влемя мое класть», – она и не сразу поняла, что он сказал…

– а моя младшая сестра познакомилась со своим мужем, представляешь, в маршрутке! Она поздно возвращается с работы, и от остановки ей надо обойти длинный дом по такой, знаешь, пустынной местности; и заметила, что один паренек попадает с ней иногда и идет, дальше, но мимо ее подъезда, практически провожает. Сначала случайно, а потом стал ее поджидать на остановке, потом улыбнулись и все, ходят теперь вместе, ничего не боятся, мальчику два года. А ты говоришь, в Турцию ехать надо!

Света убежала, Ольга уехала с ней, им по дороге, разговор затих.

Лена не хотела, чтобы внимание обратилось к ней: а что ей, собственно, рассказать? Как она пытается устроиться на работу, и ее упорно не берут? Что ей нравится мужчина, который не просто к ней равнодушен, а презирает и издевается над ней, и одного только хочет, чтобы она ушла и не возвращалась! Это она должна им рассказать?

Лена удалилась беседовать с Мариной, они отсели на диванчик, они и в институте были ближе, это на работе она стала дружить с Ольгой больше, чем с ней.

– Мне нечего рассказать тебе нового, – Марина была спокойной, уравновешенной дамой, – муж мне как сын, а сын, весь в меня, заботливый, как муж… – рассказывая о них, по всему было видно, что она очень счастлива.

– Не представляете себе, девочки, как живет наш Димка Белов! – возвращает всех к общей беседе Татьяна, их вечная староста, – Лена, он твой был поклонник, ты его уже забыла? Можно рассказывать?

Лена легко машет рукой, конечно.

– Белов уехал работать в Питер, оттуда в Норвегию, там встретил студентку из Германии, русскую, тоже что-то с компьютерами, с год они переписывались, по Европе колесили и сейчас вместе уехали куда-то в Латинскую Америку, я забыла страну, денег на совместную жизнь зарабатывать.

– Вот, Лена, жила бы сейчас в Латинской Америке, румбу танцевать училась! – все оживились. Лена тоже посмеялась.

Еще болтали, уже больше о разных бытовых мелочах.

Хороший вечер. Но пора расходиться, всем звонят уже, спрашивают, то соль, то чем они там занимаются. Некоторым звонят уже и дети.

Лена подвозит Катю, милую, романтичную девушку, она училась с ними с третьего курса:

– Молодец, Лена, что не вышла замуж. Я сейчас так жалею, что меня подтолкнули. – Грустно и медленно рассказывает Катя. – Не было у меня такого отца, как у тебя. Муж любит и дочь, и меня; а я все мечтаю, все не о нем, задержалась я в девичьих мечтах. Уже и понимаю, что не будет он со мной никогда, и такого же другого не будет. И муж хороший, и денег достаточно, только я огрызаюсь, и дома от меня радости никакой. Вот приду сейчас, а они мне в глаза будут смотреть. А в моих глазах ничего!

Катя равнодушно смотрит вперед, огни машин на дороге расплываются под струями воды на лобовом стекле. Щетки медленно смахивают их.

Лена зашла домой и с порога обещала маме завтра рассказать все новости, мама не настаивала, сейчас она смотрела свой сериал; отец дремал на диване. Лена поцеловала маму, не нашла, что делать, и стала подниматься к себе наверх.

У нее было смутное настроение.

Еще поднимаясь, размеренно наступая на каждую ступеньку, как на клавишу ненастроенного, чуть дребезжащего пианино, и ей становилось все грустнее идти в свою комнату.

Она села на лестнице, и ей думалось о девочках, как все вышло у них в жизни, как они по-разному счастливы. Она перебирала все, что услышала сегодня, разбирала все впечатления. Она примеряла их счастье к себе, и ни одно счастье ей не нравилось. Никакое счастье из сегодняшних ей не подходило. Только вот Светкино.

У всех были дети. Эта потребность уже давно проснулась в ней, она хотела себе маленького малыша. Надо сказать, время уже подходящее. Светка вот тоже уже родила второго. Но малыши не продаются в магазине, для малыша нужен отец.

Здесь Лена отвлеклась от девочек, вспомнила, как Жуков почти грустно разговаривал с ней последний раз, его руки, его рот, расстегнутый ворот рубашки…

А вот история Кати, как ни странно, ободрила ее, она правильно сделала, что не вышла замуж тогда. Кате она сочувствовала. И еще раз была благодарна отцу: он поверил ей и решительно отстаивал ее. Это не было просто ему, она понимала.

Отец шел спать и увидел Лену на лестнице:

– Ты что здесь сидишь? – сонный, спросил удивленно и внимательно присмотрелся, на лестнице темновато, не плачет ли его маленькая плакса?

Лена спустилась, тепло и ласково посмотрела ему в глаза, поцеловала, обняла его, еще раз ласково и уже весело посмотрела и легко побежала наверх.

Отец, недоумевая, посмотрел ей вслед, загадочная стала Ленка, как бы чего не случилось.