Текст книги "Философия игры, или Статус скво: Философские эссе"

Иными словами, вагина, если воспринимать ее психикой, становится средоточием всего человеческого: душой человека, если сказать по-мужски. Это вещь в себе (разум-фаллос – вещь сама по себе). Это «вещь» скрытая, не предназначенная для всеобщего обозрения. Там, под мягким покровом тайны, есть что скрывать…

Разум и душа, психика и сознание при контакте и взаимодействии порождают субстанцию себе подобную. Лишний нужен только затем (пока), чтобы не прервалась жизнь, которая зарождается глубоко внутри.

Культура, строго говоря, возможна только как культура фаллосоцентрическая (персоноцентрическая: личность – тоже лишняя, неприкаянно торчащая в рыхлом социуме особа). Феминизм, а также сопутствующий ему (у феминизма – мужской род: знаковая оговорочка языка) гомосексуализм – это формы сопротивления культуре, формы хтонического поглощения всего внешнего, торчащего, формы хаоса, если быть последовательным. Это естественно: ясно, чем порожден феминизм.

Культура, разум, фаллос. Значит, смерть культуре (то есть, даешь вагину). Формы и лозунги тайного сопротивления культуре (в культуре душевно-вагинальной все явное – это форма хамства, грубости, бескультурья) становятся, конечно же, весьма и весьма культурными, однако суть от этого не меняется: культура представляется как поглощение культуры. Вагина, душа, «культура». Обрубим все выпирающее, сгладим, замуруем, спрячем и растворим в хлябях. Оставим это ненужное, увенчанное головой, только так, для размножения.

Это и называется, мягко говоря, думать душой, во всем полагаться на душу. Смерть культуре – очень жизнеутверждающий лозунг, если бы не толкал прямиком к смерти, небытию, немоте, темноте, из которых однажды зародилась жизнь.

Вопрос не в том, что с чем ассоциируется; вопрос в том, чем собираемся думать. Думаем разумом – получаем одну культуру, думаем тем, что порождает феминизм, и вообще культивирует все женское, – получаем другую культуру. Вопрос не в том, какая культура лучше; вопрос в том, какая культура является культурой.

* * *

Жить с женщиной – значит, сосуществовать со сгустком гормонов. Отсюда все истерики, капризы и загадки. А какие тут загадки?

Все предсказуемо, как банальный природный цикл. Вот почему умному человеку с женщиной скучно. Не скучно бывает ему только с самим собой, оттого так содержательно его неразумное одиночество.

* * *

Клипповое сознание, обслуживающее женское мироощущение, а также породившее (и одновременно ставшее результатом: отчасти причиной, отчасти следствием, согласно всем законам диалектики) постмодернизм, который возник из хаоса, чтобы хаос и восславить, – весь этот сложнейший культурный клубок приводит, по сути, в одно место, а именно: в то, с чего все и начиналось – в темную пещеру. Культурный смысл постмодернизма вовсе не в том, что он сам декларирует. Он врет, ибо не понимает; но непонимание в культурном смысле не перестает быть ложью. Смысл не в новых дискурсах и не в новых ценностях как таковых. Смысл в сути этих ценностей. А они просты, как и все отношения натуры и культуры (если их интерпретировать с позиций культуры).

Женский взгляд на мир – это проекция психического, природного начала. Роль женского начала в человеческой истории хорошо известна: женщина стоит у истоков жизни. На беду последовательное и обогащенное женским развитие мужского начала привело к возникновению культуры. Мужчина, словно женщина, тоже стал творцом и родителем: он стал матерью культуры. С точки зрения начала женского, культура не может не быть глупостью, потому что противостоит (не важно, как и почему; важно, что противостоит) натуре. Культура есть большая глупость, ребячество. Поэтому рано или поздно в культуре оформилось антикультурное течение, получившее условное название постмодернизм. Но возник он не сегодня, его исток, напомним, пещера. Женское начало в мужских доспехах (постмодернизм – мужского рода) стало агентом натуры, культурной формой сопротивления культуре. Именно постмодернизм призывает (мы говорим о явном, хотя и завуалированном, смысловом посыле, а не о намерениях) вернуться туда, откуда все началось. В хаос, через энтропию, в темноту, к черному квадрату, а лучше овалу, в пещеру. Через женский тип управления информацией. Зациклились на цикле: идем туда, откуда пришли. Рифмуем жизнь со смертью. Вся культура развивается по формуле «минус смысл, концепцию, целостно-системное мышление». Вот он, предел постмодернизма: все оставить, только убрать смысл. Именно с этой точки и разглядели конец жизни, истории, философии, литературы, культуры… Конец всему приводит к началу всему.

Получается абсурдная, что и требовалось доказать, картина: все университеты мира, все мыслимые и немыслимые авторитеты, имеющие отношение к культуре, сегодня работают под девизом «В пещеру!» (мягко выражаясь). Культура крутится вхолостую, ибо утрачена сцепка, с одной стороны, с духовным миром человека, с другой – с жизнью. Культура фактически объявлена факультативным признаком человека. Гуманитарные науки (тяготеющие к законам, иерархически пронизывающим весь гуманитарный космос, – к типу управления «от разума») на наших глазах превращаются в знания (тяготеющие к беззаконию, необязательности, милому хаосу…). Это не снижение статуса, это узаконивание «пещерного» типа управления информацией. Это ведь ползучая культурная контрреволюция, если называть вещи своими именами.

Как оценить с позиций культурного сознания временную победу одной стороны человека над другой?

Падение в бездну, хочется думать (ибо это самая оптимистичная версия их всех возможных), становится формой культурного прогресса. Смысл этого эволюционного витка в том, что наблюдаемая агония поможет расчистить дорогу новому типу управления информацией. Бессмысленно квалифицировать этот «способ расчистки» как человечный или бесчеловечный. Этот тот способ, который заслуживает сегодняшнее человечество. Сами себя – огнем и мечом. Ставки в этой игре – жизнь или смерть. Здесь никто ничего не выбирал, ибо это бессознательный поток. Цунами. Стихия. Абсурд должен стать тотальным (к этому, кажется, благополучно идет дело, и это, собственно, является реальным содержанием «прогресса»), как всякое нормальное природное явление. В пещеру! Так натура борется с культурой, которая, что ни говори, является формой смерти по отношению к жизни. Таковы логические пределы бессознательного освоения жизни. Постмодернизм здесь десятое звено в цепи, которой скованы все проявления единого в своей основе мироощущения: хаос, энтропия, шизофрения, бессознательное, чувственное восприятие, душа, воля (не путать со свободой), вера, художественное творчество, постмодернизм, женский каприз, женский вопрос, человек (не путать с личностью), натура, клипповое сознание…

* * *

Загадка женщины в том, что, несмотря на всю ее глупость, культура все равно нуждается в ней как в звене, которое включает «умную» культуру в цепь жизни. Женщина не производит смыслы, но, несомненно, участвует в их производстве.

Вот почему женщина и культура – комическое сочетание, но еще смешнее и нелепее не замечать этой связи.

* * *

Есть свободные, раскованные, умные женщины, которые ни в чем не уступают мужчинам. Само наличие такой «породы» женщин как бы фактически «доказывает» всем, то есть мужчинам, в первую голову, что мужчина ни в чем, ни на миллиметр, не в состоянии опередить женщину. Вопрос женской гегемонии сразу же представляется вопросом времени.

Тут присутствуют два лукавых момента. Прежде всего, когда мужчина ведет себя как мужчина (то есть как культурный герой, как мыслящее существо), он никому ничего не доказывает. Можно старательно раскрывать свои возможности, а можно с вызовом демонстрировать свой потенциал. Разница в том, что во втором случае человек не уверен в своих силах. Тут сам факт доказывания настораживает. Это не по-мужски, то есть глупо.

И второе. Женская проблема не в том, что существует много, очень много, очень и очень много глупых мужчин, которые ведут себя как образцовые женщины; проблема феминистически настроенных женщин в том, что существуют умные мужчины. И если уж мы всерьез заговорили об умных женщинах, то первое, что делает такая женщина, – признает первенство мужчины в номинации «обладатель разума». Умная женщина, иначе сказать, никогда не поведет себя как «свободная, раскованная, превосходящая толпы мужчин». Умная женщина «понимает» всеми своими чувствами, той самой интуицией, что мужчина в принципе умнее ее (даже если это всего один мужчина, даже если она не встречала в жизни таких мужчин); иначе сказать, умная женщина адекватно воспринимает реальность. И это не унижает ее, ибо способность быть адекватным реальности еще никого и никого не унижала. Унижает нежелание считаться с реальностью.

Вот почему наличие породы женщин, во всем превосходящих мужчин, доказывает только одно: даже те, кого принято считать самыми умными женщинами, – это очень глупые люди, примерно как те мужчины, которых они впечатлили своим умом.

* * *

Природа человека (или его информационный космос) достаточно четко подразделяется на три уровня: телесный, душевно-психологический, духовно (разумно) – психологический. Тело – душа – дух. Это объективно существующие информационные инстанции.

В связи с этим мужчина – это также три измерения. На уровне телесном – это мускулатура, физическая мощь и совершенство; на уровне душевно-психологическом – это все те же сила и харизма (морально-волевые компоненты: воля, целеустремленность, склонность к лидерству, решительность и т. п.); наконец, на уровне собственно духовном комплекс маскулинности предполагает способность мыслить, познавать.

Понятно, что высший уровень определяет низший, а не наоборот. Не мускулатура и воля (то есть природные данные), в конечном счете, делают мужчину мужчиной, а наличие ума (уже культурной составляющей). Обратим внимание: ума, но не интеллекта. Интеллект, будучи инстанцией, которая контролируется душой, не становится еще фактором культурным в полном и точном смысле этого понятия. «Интеллектуальная духовность» – это разновидность душевно-психологической маскулинности, высшая форма бездуховности (или низший уровень высшей духовности, кому как нравится). «Интеллектуальную» и «разумную» духовность легко спутать, однако они различаются качественно: типом управления информации: разумным или все же психологическим (пусть даже интеллектуализированным).

Сила есть – ума не надо: это карикатура на мужчину, поскольку абсолютизация телесно-психологическая ипостаси мужчины – это типичный комплекс самца. С другой стороны: ум есть – обойдемся без таких мелочей, как характер и физическая форма. Это даже не шутка, это глупость, вещь, невозможная при наличии ума. Разум не может не заботиться о характере и качестве телесной оболочки.

Естественно, у мужчины умного (у которого в голове разум, а не интеллект) понятие «мужской характер» становится не самоцелью, а инструментом достижения мировоззренческих, философских вершин. Здоровье и тело, кстати сказать, – тоже. Характер и тело обслуживают потребности духа, а не игнорируют или, того хуже, порабощают их.

Таким образом, полноценного мужчины без ума не бывает. Если нет ума, приходится компенсировать его отсутствие изобилием природной мощи. Мужчина превращается в «качка» (в широком смысле этого слова). В этом случае бедный мужчина нарывается на парадокс: чем больше мужчины – тем он больше похож на женщину. Тем мужчины меньше.

Три женских измерения, разумеется, те же, что и у мужчин, однако как существо духовно-информационное женщина весьма отличается от мужчины. Это легко понять, хотя с этим нелегко смириться, особенно тем, кто не понимает разницы между разумом и интеллектом (а это, увы, сплошь интеллектуалы).

Наличие сферы телесно-психологической буквально роднит женщину с мужчиной. Они родом из природы. Адам и Ева. Здесь вполне уместно говорить о равноправии – по отношению к природным характеристикам.

Однако все меняется, когда мы обратимся к измерению высшему, духовному. Только ментальное измерение завершает целостный облик и придает содержательность низшим информационным этажам. Мужчину мы оцениваем по качеству духовных программ; к женщине мы предъявляем несколько иные требования.

Разумных женщин не бывает. Разумная женщина, если использовать это выражение как метафору, – это женщина с высоко развитым уровнем интеллекта, который позволяет ей понять, что ее духовные качества определяются не потребностями познания, а потребностями приспособления к тому, кто способен познавать.

Иными словами, именно женщина становится гением приспособления, в том числе и к самой себе, к своим скромным познавательным возможностям (которые, кстати, элементарно можно выдать за сакральные «интуитивные» прозрения).

Главным в жизни женщины – объективно – становится мужчина (субъективно женщина может считать главной саму себя). Следовательно, любовь. Семья. Дети, будущие мужчины и женщины. Будущее мужчины и женщины. Объективно именно здесь сосредотачивается духовный резерв и перспектива женского типа освоения жизни. И никто не в силах отменить природу женского счастья.

Понятия «женщина», «женственность» становятся инструментом достижения женских духовных вершин. С точки зрения умного мужчины, это самое главное в женщине. А ему, разумному, виднее.

Женщина же, которая выстраивает тип личности по мужскому, то есть разумному, типу, попадает в глупое, двусмысленное, маргинальное положение. Невозможно реализовать чужую природу, даже если ты при этом решила отказаться от своей.

Мужчины и женщины стоят друг друга. Никто не лучше и не хуже. Просто у них разная природа, которая определяет набор и содержательность достоинств. Женщине мужские достоинства ни к чему, своих девать некуда; мужчина, облагороженный женскими достоинствами, – смешон.

Самым главным и важным в жизни является не мужчина или женщина, а гармония между мужским и женским комплексами. По отношению к этой гармонии сила мужчины не в разуме как таковом, и не в том, чтобы подчинить женщину, а в том, чтобы прожить счастливую жизнь с любимой женщиной, оставаясь при этом мужчиной.

Разумность мужчины становится абстрактным качеством, если он не рассматривает любовь как высшую ценность. Следовательно, к женщине он относится как к высшему проявлению натуры (в том числе высшему проявлению натуры в себе), по отношению к которой выстраиваются все высшие культурные ценности. Добытое разумом делится на двоих, непременно на двоих, поскольку разум – это, по большому счету, не женское и не мужское качество, даже не человеческое; это качество – культурное. Надприродное. Условием существования которого, однако, становится натура, женская по своей сути.

Не стоит женщине ревновать мужчину к разуму. Если женщина заинтересована в увеличении разумного присутствия в жизни (а умная женщина в этом, безусловно, заинтересована), то она будет всячески способствовать тому, чтобы мужчина стал мужчиной, ибо разум проникает в жизнь через мужчину. Разум – гарант того, что женщина будет счастлива, ибо женщина с триумфом реализует себя как женщина.

От рода человеческого пока что мужчина делегирован в культурное измерение. Это не предмет для гордости или культивирования комплекса превосходства (оборотной стороны комплекса неполноценности); это констатация положения вещей. Это истина, добытая разумом. А с истиной нельзя кокетничать, ею нельзя манипулировать. Она вообще не для телесно-душевного потребления. Ее можно понимать (или, увы, не понимать).

Или относиться к ней по-женски: понимать, что есть вещи, недоступные твоему пониманию, без которых, однако, не прожить.

В отношении истины «мужская» и «женская» суть в принципе «не делится», не раскладывается по полюсам «негатив» – «позитив»; на уровне разумном, духовном, полюса осознаются всего лишь разные качества жизни, одинаково для нее важные. «Женское» и «мужское» дифференцируются и кокетливо противопоставляются на уровне социально-психологическом и природно-психологическом, на радость умным феминисткам и глупым мужланам-шовинистам. Большой соблазн, объявив мужчину и женщину «человеками», спутать, перестать различать и, в конце концов, отождествить «мужское» и «женское». Придать миру женское лицо: это благородный, хотя и комичный, императив природы.

Иными словами, проблема женского и мужского в актуальном для социума виде, – это проблема не разума, а души. Это женская проблема, которую никак не могут решить мужчины.

Именно так: все проблемы этого мира – женские; быть мужчиной – значит уметь решать их.

Женщины, власть и феминизм

Почему феминизм является законнорожденной дщерью цивилизации – и именно той ее стадии, которая называется капитализм, – и при этом выдает себя за дочь культуры? Феминизму непременно хочется быть царского, высокородного происхождения.

Доминирующие отношения при капитализме – экономические, что означает: в человеке как существе информационном, в основном, задействован уровень телесно-психологический, низший, поскольку есть еще и высший, духовный. Человек как субъект экономических отношений, то есть потребитель, «честно» сведен (урезан) до эффективного удовлетворения базовых потребностей. «Лирика», «истина», «философия» и всякая прочая духовная чепуха, которая не имеет отношения к витальному, к выживанию, попросту перестала интересовать цивилизацию на высшем этапе ее развития. Капитализм, представляя собой новейший вид тоталитаризма (по сравнению с которым все до него существующие деспотии – если не сущий пустяк, то уж точно детский уровень), ограждает человека от самого себя, не позволяет человеку превратиться в личность. Препятствует его полноценному информационному развитию. Капитализм сделал человека врагом самому себе – не злонамеренно, конечно, а всей совокупной логикой отношений. Как в природе, так и в логике общественных отношений виноватых нет; есть бессознательное освоение жизни и приспособление к ее законам. Колоссальный культурный регресс нынешней стадии развития цивилизации видится в том, что она принципиально не учитывает «прав личности» (сделав культ из «прав человека», из прав желудка и души), этого единственного полномочного субъекта культуры. Навязанный человеку образ жизни, объем взваленной на него обязательной для эффективного функционирования в социуме информации, необходимость весь свой информационный и энергетический ресурс поставить на службу выживанию (когда, как известно, не до жиру духовного), сама «культура цивилизации», наконец, – глубоко и принципиально некультурны.

И это, как ни парадоксально, является сегодня формой сохранения жизни (другой попросту нет), поэтому выступать против цивилизации – значит, бороться с жизнью. Делать это следует весьма и весьма разумно. Логика развития цивилизации подвластна законам, здесь нет, строго говоря, персонально виноватых. С другой стороны, логика развития цивилизации неизбежно должна привести либо к преодолению ее «информационных перекосов» – либо к погибели всех и вся. И здесь уже персональная познавательная активность весьма и весьма кстати, ибо фатального наличия позитивного сценария с неизбежным хэппи эндом в природе не существует. Присутствие законов – это не наличие предопределенности, а наличие вероятностей. Известно: закон что дышло: его необходимо «повернуть» в нужную сторону, то есть в необходимом объеме учесть «порядок вещей». Отменить нельзя, а учесть можно и нужно. Настораживает всеобщая вера в некий отдельно от человека существующий «разумный порядок», который как-то счастливо оберегает своих неразумных детей от роковых необратимых ошибок. Это и заставляет в разумной форме выступать против цивилизации – против враждебных личности техногенных, идеологических, экономических, экологических и иных перекосов.

Итак, культура является сегодня факультативным признаком человека, которому (человеку) вовсе не обязательно стремиться к превращению в личность. Это немодно, неактуально, непрестижно и попросту глупо. Гораздо актуальнее и престижнее продемонстрировать витальные возможности (социума и, соответственно, индивида как члена подобного социума). В связи с этим начало женское, принципиально некультурное (потому что натурное, телесно-психологическое, бессознательное) получает в известном смысле идеальные условия для расцвета. Чтобы быть лидером цивилизации, надо быть женщиной. Надо быть человеком, не различающим «сознательный» и «бессознательный» типы управления информацией, «разум» и «интеллект». И пусть никого не смущает преобладание мужчин в политике и экономике самых важных на сегодня сферах жизни. Это всего лишь усовершенствованные, наиболее эффективно выполняющие свои социальные функции женщины. Отсюда до идеологии феминизма рукой подать. Эта идеология не могла не появиться (вот он, закон!). Дескать, сама жизнь «доказывает» востребованность женщины. Оно бы и верно, только не «жизнь доказывает», а иррационально организованный мир, среда обитания человека. Феминизм в таком мире становится адекватной формой приспособления.

А куда же смотрит наука?

Рыба гниет с головы, вот почему первыми жертвами феминизма стали гуманитарные (главные для человека, если называть вещи своими именами) науки. В этих «науках» стараниями женщин и уподобившихся им мужчин ничего научного не осталось – не осталось методологии, если выражаться корректным научным языком. Факты, классификация, сравнения, некоторая системность, наукоподобный синтаксис – короче говоря, наукоподобие сохранилось; а вот методологии, требующей разумного обоснования с помощью особого инструмента, тотальной диалектики, – в женских науках нет и быть не может по определению.

Зачем же женщинам наука, которая и не наука вовсе?

Женщины, которые недобрали по части удовлетворения базовых потребностей (счастливый брак, материнство), по части натуры, начинают компенсировать это «культурной работой». Свою культурную состоятельность они (бессознательно, само собой) рассматривают как месть натуре и, конечно, прежде всего мужчинам как главному (для женщин) оплоту натуры, к которым их влечет. Такова неразумная стратегия феминизма, который является всего лишь «концептуальной» аранжировкой простейших бессознательных кодов. Сила женщины, в том числе ее интеллектуальная сила, в ее слабости: в неумении мыслить.

Кстати сказать, женщины, у которых базовые потребности так или иначе закрыты, иногда отличаются поразительным здравым смыслом, прямо-таки неженской трезвостью взгляда, они гораздо умнее так называемых «образованных» женщин (то есть феминисток). Но если судьба по-женски состоявшихся женщин записывает последних в ряды феминисток, то от их трезвости не остается и следа: женский ум – это натурпродукт, на который невозможно повлиять культурой. Вот они, женские загадки. Сиречь – закон.

Цивилизация, как ни странно, создав условия для расцвета нижних информационных этажей целостно устроенного человека, для расцвета витального (природного) в ущерб духовному (культурному), одновременно уродует эту природу – тем, что природа эта реализуется как бы в культурном (во всяком случае, интеллектуально-информационном) измерении. Патриархальное, непосредственно-бессознательное, чувственное начало ушло, мы по формальным признак вроде бы выделились из природы, а на смену ему пришла – не культура, нет! – другая природа. Видоизмененная природа, более высоко организованная в информационном отношении (это следует признать безоговорочно), пришла на смену природе малорефлектирующей, и эта иная, вторая природа активно маскируется под культуру, по сути ею не являясь.

Именно вторая природа становится лицом цивилизации. У нас есть все основания сказать: у цивилизации женское лицо; более того, у нее женская природа.

Вот почему феминизм стал идеологией не просто кучки замороченных женщин, он стал идеологией цивилизации. Идеологией власти. Вера в бессознательное природное начало, бессознательное отрицание культурных регулятивов – это в широком смысле феминизм. Скажем, мужской шовинизм небритых мачо – это вариант феминизма; литературоцентризм (и вообще культ художественного отношения к жизни) – феминизм; отрицание философии, лукавая ее подмена «художеством» – феминизм (несмотря на то, что творится подмена руками «умных» мужчин); власть над душой человека в принципе – феминизм. И в таком своем качестве женское отношение к жизни (феминизм) превратилось в главную проблему человечества; если угодно – в главную угрозу существованию человека. Таков сегодня модус глобального вызова: натура угрожает культуре с позиций феминизма. Мужчины могут противопоставить этому разгулу бессознательного культурное измерение – или превратиться в женщин, чтобы благополучно разделить с ними судьбу всего бессознательно существующего.

Феминизм – это особого рода идеология, где натура доминирует над культурой, а кажется, что наоборот. А все дело в том, что интеллектуальная составляющая, будучи продлением психически-бессознательного, бессознательно же выдается за культуру, за разумное отношение.

Вот почему определение цивилизации реферирует с определением таких амбивалентных категорий, как зло, игра, любовь, искусство, психология, женщина, феминизм. Все эти категории состоят из одного информационного состава: двуприродного – при полной доминанте психически-бессознательного и при одновременном невыключении сознания!

Утрата половой идентификации вообще и феминизм в частности есть адекватное и закономерное проявление сути цивилизации, которая так и не научилась различать натуру и культуру. Претензия феминисток сравняться в правах и возможностях с мужчинами – это, по существу, претензия уравнять в правах натуру и культуру. Еще точнее – обойтись без культуры. Это идеология власти, власти натуры.

Только культура восстанавливает равенство полов перед лицом истины – то есть функциональное их неравенство, приводящее к равенству «по возможностям», к равенству перед лицом жизни.

Вторая натура мужчины – это культура; вторая натура женщины – это утонченная, интеллектуализированная натура (которую им хочется считать культурой).

Мужчины прогрессируют (или имеют принципиальную возможность прогрессировать) в сторону разума, женщины – в сторону интеллекта (который является высшим выражением натуры). Даже самая умная женщина умна в феминистском понимании; с позиций разума (культуры) ее ум – вариант изощренной глупости.

Вот он, роковой нюанс, роковая черта, – разница между интеллектом и разумом, – не позволяющая натуре стать культурой, но вместе с тем подталкивающая ее к этому.

Женщина – это человек, находящийся на полпути к личности. Став личностью, мужчина не перестает быть женщиной, он лишь наживает себе культурную драму: горе от ума. Вот и вся его привилегия. Вообще все культурные привилегии – это сплошные обязательства. Чему тут завидуют женщины?

Это вопрос не к ним, а к научному сознанию. К культуре. Феминизм как явление преимущественно бессознательное никогда не поймет сам себя и будет агрессивно относиться к попыткам разумного вмешательства в принципе.